Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
внизапна многаслов, тотальный ООС всех и вся, бедный Эрик, котенка, живой Азазель (камео) и вообще автор укурился- Пьетро, мне надо с тобой серьезно поговорить, - сурово начал Эрик, когда хлопок входной двери возвестил о возвращении сына. - Ты меня слушаешь?..
- Я ем, - отозвался тот уже из кухни. Дверца холодильника хлопнула, затем ещё раз, ещё, и ещё - все быстрее и быстрее. Эрик едва успел подхватить её, когда она таки слетела с петель, не выдержав привычных Пьетро скоростей. - Ага, спасиб, повесь на место. Так чего ты мне хотел сказать?
Эрик уже научился не вздрагивать, когда прямо у него перед носом вдруг возникала вдохновенная физиономия его отпрыска. Он вообще много чему научился за последние пару недель. Например, вылавливать в трескотне Пьетро ключевые слова, пропуская мимо ушей остальной белый шум, терпеть, когда его тискали - совершенно бесцеремонно, будто плюшевого мишку (он и без чарльзовых подсказок догадывался, что Пьетро тоже не очень-то понимает, как вести себя с неожиданно обретенным отцом, и нахальничает больше от смущения. По крайней мере, Эрику очень хотелось верить именно в это), и не гадать, примерещилось ли ему, что его опять коротко чмокнули в щеку после привественного вопля "Здорово, папка!"
- Я хотел сказать, - невозмутимо продолжил Эрик, - что нам с тобой, как двум взрослым людям...
- А где тут взрослые люди? - искренне удивился Пьетро. Эрик выразительно посмотрел на него, и Пьетро замотал головой: - Не-а! Я несовершеннолетний, а ты надел стадион на Белый Дом. Вообще-то это даже неприлично как-то выглядело, к твоему сведению. - Он пошевелил бровями и с энтузиазмом предложил: - Может, тебе это, личную жизнь устроить? Я на маминой кандидатуре не настаиваю, если чего, так что ты не стесняйся.
- Пьетро. - Эрик очень надеялся, что его голос действительно прозвучал твердо, как и подобало отцу, намеренному отчитать своего отпрыска. Ну или хотя бы человеку, которому приписывали убийство одного президента, покушение на другого и множественные разрушения в Вашингтоне, округ Колумбия.
- Ага? - выжидательно уставился на него этот самый отпрыск. - Ты же чего-то хотел, да, пап? Ты продолжай, продолжай, - великодушно разрешил он. В руках у него откуда-то появились миска попкорна и банка колы, да и вид был заметно более взъерошенный, чем секунду назад. - Только напомни, про что ты вообще, а то я уже забыл.
Эрик скрипнул зубами. Пьетро приплясывал на месте от нетерпения, явно мечтая снова куда-нибудь удрать, но на отца при этом таращился с каким-то почти смущающим восторгом. Правда, дольше трех секунд нормального времени он все равно никогда не выдерживал:
- У-у-у, какие ж вы все медленные! Пап, ты...
- Пьетро, а ты не хочешь завести собаку? - поспешно перебил его Эрик.
Пьетро неожиданно замер - вернее, просто перестал наконец подскакивать, но в его исполнении подобная неподвижность выглядела совершенно неестественно - сощурился и, окинув его оценивающим взглядом, на редкость неприятно ухмыльнулся. Эрик вдруг начал подозревать, что за миг до смерти Себастьян Шоу видел нечто очень похожее.
- Ага, - зловеще протянул сын. - Теперь в дело пойдет подкуп, да?
Эрик настороженно посмотрел на него, но от недоброй гримасы Пьетро уже не осталось и следа. Впору было решить, что ему просто почудилось, потому что на лице сына вновь было написано привычное уже: "Охуеть, у меня есть папка! И папка крутой!"
- Не, я собаку не хочу, - безмятежно затараторил Пьетро. - Я котенка хочу. Пап, давай заведем котенка? Только чур я сам выбирать буду, я серенького хочу. Сейчас, погоди! Вот, смотри какой хорошенький! - Эрик все-таки отшатнулся, когда по лицу ему ударил порыв ветра, а затем в нос сунули довольно крупную уже кошку одного цвета с шевелюрой сына. Кошка, правда, была ещё и пятнистая. - А ты за ним последишь, пока меня дома не будет, да? И надо имя придумать, ты тоже думай. И не давай ему лазать куда не надо. И надо к лотку приучать, чтобы не ссал на ковер.
- Ладно, давай заведем котенка, - с заметным опозданием отреагировал Эрик. Кажется, Пьетро его уже не услышал: он кружил вокруг обалдело лупавшего глазами кота с миской свежего фарша и совал кусочки под нос питомцу. У Эрика в холодильнике никакого фарша отродясь не водилось, но читать сыну лекции об уважении к чужой собственности с его стороны было бы, пожалуй, откровенным лицемерием.
Следующие полчаса Пьетро, к изумлению и все нараставшей тревоге Эрика, вел себя как обычный, нормальный ребенок. Играл с котенком - на нормальной, слава тебе господи, скорости - кормил котенка, пытался сажать его на унитаз, на ходу объясняя Эрику, что коты умные, ему его школьная приятельница рассказывала... Правда, когда умаявшийся звереныш плюхнулся на пол прямо посреди гостиной, свернулся клубком и заснул, Пьетро быстро заскучал и снова куда-то испарился.
Эрик устало вздохнул и с подозрением посмотрел на котенка. Назвать себя большим специалистом по домашним питомцам он никогда не мог, но в пропорциях котенкиного тела ему мерещилось что-то странное. Лапы были несуразно протяжными и крупными, хвост - слишком длинным, да и вообще тот казался именно что котенком, даром что по размеру ничуть не уступал довольно крупной взрослой кошке. Да и пятна на серебристой шкурке смотрелись как-то непривычно. И уши были круглые.
- Хэнк, это Эрик... - Хэнк испуганно выругался и бросил трубку. Эрик сжал губы, глубоко вздохнул и набрал номер снова: - Хэнк, мне нужна твоя помощь.
МакКой обалдел настолько, что даже дал ему договорить.
- Ну, я не специалист по млекопитающим, - задумчиво проговорил он под конец. Эрик на миг пожалел, что не дотянется до какого-нибудь канделябра там, в Уэстчестере. - Но вообще по описанию похоже на детеныша ирбиса.
- Что? - настороженно переспросил он.
- Ирбиса, - повторил Хэнк. - Снежного барса. Или снежного леопарда, это другое название вида. Крупное млекопитающее из семейства кошачьих. Кстати, в Америке они не водятся, разве что в нескольких зоопарках были, кажется.
- Насколько крупное? - заторможенно осведомился охваченный недобрыми предчувствиями Эрик.
- До пятидесяти пяти килограмм, - пошуршав страницами, отозвался Хэнк с каким-то откровенно злорадным удовлетворением. - А ты к чему спрашивал-то?
- Спасибо, - тоскливо сказал Эрик, глядя на чертова "котенка", и повесил трубку.
Пятью минутами спустя в гостиной возник Азазель с ящиком виски, коробкой алказельцера и визиткой врача, специализировавшегося на лечении алкогольной зависимости. На визитке была приписка от руки: "Пожалуйста, постарайся до этого не доводить". На словах Чарльз передавал, чтобы Эрик попробовал думать потише, а то он, конечно, богатый наследничек и прочее, но по три раза на дню менять предохранители у Церебро он все-таки не потянет.
- А вы уже подружились? Подружились, да? Правда, он славный? - От Пьетро пахло сосновой хвоей и почему-то мышами. Мышей - диких полевок, кажется, дохлых - он тут же начал выгружать из карманов прямо на журнальный столик и сразу кинул одну своему питомцу. Ирбис, поднявший голову на звук, с сомнением посмотрел на него и нерешительно потрогал мышь лапой. - Пап, а ты уже подумал, как мы его назовем? Или не успел? А я успел! Давай выбирать вместе, вот послушай, как тебе больше нравится...
- Его будут звать Барсик, - хмуро уведомил Эрик.
- Почему? - замерев, в растерянности уставился на него Пьетро.
- Азазель сказал, что так надо, - пожал плечами Эрик. Правда, что такого забавного было в русском сокращении от названия вида, он так и не понял. Но прочие доводы красного черта звучали вполне логично.
- Охуеть, ты все-таки умеешь слушать кого-то, кроме себя самого! - восхитился Пьетро. Эрик прикрыл лицо ладонью. Его внутренний Чарльз, куда более прямолинейный и ехидный, чем настоящий, пакостно ухмыльнулся и протянул: "Устами младенца..."
Как выяснилось, у Барсика все же было одно весьма существенное достоинство: в отличие от многих других, он поддавался дрессировке. Особенно после того, как Эрик нацепил на него крепкий проклепанный ошейник с тяжелым латунным бубенчиком.
- Я ем, - отозвался тот уже из кухни. Дверца холодильника хлопнула, затем ещё раз, ещё, и ещё - все быстрее и быстрее. Эрик едва успел подхватить её, когда она таки слетела с петель, не выдержав привычных Пьетро скоростей. - Ага, спасиб, повесь на место. Так чего ты мне хотел сказать?
Эрик уже научился не вздрагивать, когда прямо у него перед носом вдруг возникала вдохновенная физиономия его отпрыска. Он вообще много чему научился за последние пару недель. Например, вылавливать в трескотне Пьетро ключевые слова, пропуская мимо ушей остальной белый шум, терпеть, когда его тискали - совершенно бесцеремонно, будто плюшевого мишку (он и без чарльзовых подсказок догадывался, что Пьетро тоже не очень-то понимает, как вести себя с неожиданно обретенным отцом, и нахальничает больше от смущения. По крайней мере, Эрику очень хотелось верить именно в это), и не гадать, примерещилось ли ему, что его опять коротко чмокнули в щеку после привественного вопля "Здорово, папка!"
- Я хотел сказать, - невозмутимо продолжил Эрик, - что нам с тобой, как двум взрослым людям...
- А где тут взрослые люди? - искренне удивился Пьетро. Эрик выразительно посмотрел на него, и Пьетро замотал головой: - Не-а! Я несовершеннолетний, а ты надел стадион на Белый Дом. Вообще-то это даже неприлично как-то выглядело, к твоему сведению. - Он пошевелил бровями и с энтузиазмом предложил: - Может, тебе это, личную жизнь устроить? Я на маминой кандидатуре не настаиваю, если чего, так что ты не стесняйся.
- Пьетро. - Эрик очень надеялся, что его голос действительно прозвучал твердо, как и подобало отцу, намеренному отчитать своего отпрыска. Ну или хотя бы человеку, которому приписывали убийство одного президента, покушение на другого и множественные разрушения в Вашингтоне, округ Колумбия.
- Ага? - выжидательно уставился на него этот самый отпрыск. - Ты же чего-то хотел, да, пап? Ты продолжай, продолжай, - великодушно разрешил он. В руках у него откуда-то появились миска попкорна и банка колы, да и вид был заметно более взъерошенный, чем секунду назад. - Только напомни, про что ты вообще, а то я уже забыл.
Эрик скрипнул зубами. Пьетро приплясывал на месте от нетерпения, явно мечтая снова куда-нибудь удрать, но на отца при этом таращился с каким-то почти смущающим восторгом. Правда, дольше трех секунд нормального времени он все равно никогда не выдерживал:
- У-у-у, какие ж вы все медленные! Пап, ты...
- Пьетро, а ты не хочешь завести собаку? - поспешно перебил его Эрик.
Пьетро неожиданно замер - вернее, просто перестал наконец подскакивать, но в его исполнении подобная неподвижность выглядела совершенно неестественно - сощурился и, окинув его оценивающим взглядом, на редкость неприятно ухмыльнулся. Эрик вдруг начал подозревать, что за миг до смерти Себастьян Шоу видел нечто очень похожее.
- Ага, - зловеще протянул сын. - Теперь в дело пойдет подкуп, да?
Эрик настороженно посмотрел на него, но от недоброй гримасы Пьетро уже не осталось и следа. Впору было решить, что ему просто почудилось, потому что на лице сына вновь было написано привычное уже: "Охуеть, у меня есть папка! И папка крутой!"
- Не, я собаку не хочу, - безмятежно затараторил Пьетро. - Я котенка хочу. Пап, давай заведем котенка? Только чур я сам выбирать буду, я серенького хочу. Сейчас, погоди! Вот, смотри какой хорошенький! - Эрик все-таки отшатнулся, когда по лицу ему ударил порыв ветра, а затем в нос сунули довольно крупную уже кошку одного цвета с шевелюрой сына. Кошка, правда, была ещё и пятнистая. - А ты за ним последишь, пока меня дома не будет, да? И надо имя придумать, ты тоже думай. И не давай ему лазать куда не надо. И надо к лотку приучать, чтобы не ссал на ковер.
- Ладно, давай заведем котенка, - с заметным опозданием отреагировал Эрик. Кажется, Пьетро его уже не услышал: он кружил вокруг обалдело лупавшего глазами кота с миской свежего фарша и совал кусочки под нос питомцу. У Эрика в холодильнике никакого фарша отродясь не водилось, но читать сыну лекции об уважении к чужой собственности с его стороны было бы, пожалуй, откровенным лицемерием.
Следующие полчаса Пьетро, к изумлению и все нараставшей тревоге Эрика, вел себя как обычный, нормальный ребенок. Играл с котенком - на нормальной, слава тебе господи, скорости - кормил котенка, пытался сажать его на унитаз, на ходу объясняя Эрику, что коты умные, ему его школьная приятельница рассказывала... Правда, когда умаявшийся звереныш плюхнулся на пол прямо посреди гостиной, свернулся клубком и заснул, Пьетро быстро заскучал и снова куда-то испарился.
Эрик устало вздохнул и с подозрением посмотрел на котенка. Назвать себя большим специалистом по домашним питомцам он никогда не мог, но в пропорциях котенкиного тела ему мерещилось что-то странное. Лапы были несуразно протяжными и крупными, хвост - слишком длинным, да и вообще тот казался именно что котенком, даром что по размеру ничуть не уступал довольно крупной взрослой кошке. Да и пятна на серебристой шкурке смотрелись как-то непривычно. И уши были круглые.
- Хэнк, это Эрик... - Хэнк испуганно выругался и бросил трубку. Эрик сжал губы, глубоко вздохнул и набрал номер снова: - Хэнк, мне нужна твоя помощь.
МакКой обалдел настолько, что даже дал ему договорить.
- Ну, я не специалист по млекопитающим, - задумчиво проговорил он под конец. Эрик на миг пожалел, что не дотянется до какого-нибудь канделябра там, в Уэстчестере. - Но вообще по описанию похоже на детеныша ирбиса.
- Что? - настороженно переспросил он.
- Ирбиса, - повторил Хэнк. - Снежного барса. Или снежного леопарда, это другое название вида. Крупное млекопитающее из семейства кошачьих. Кстати, в Америке они не водятся, разве что в нескольких зоопарках были, кажется.
- Насколько крупное? - заторможенно осведомился охваченный недобрыми предчувствиями Эрик.
- До пятидесяти пяти килограмм, - пошуршав страницами, отозвался Хэнк с каким-то откровенно злорадным удовлетворением. - А ты к чему спрашивал-то?
- Спасибо, - тоскливо сказал Эрик, глядя на чертова "котенка", и повесил трубку.
Пятью минутами спустя в гостиной возник Азазель с ящиком виски, коробкой алказельцера и визиткой врача, специализировавшегося на лечении алкогольной зависимости. На визитке была приписка от руки: "Пожалуйста, постарайся до этого не доводить". На словах Чарльз передавал, чтобы Эрик попробовал думать потише, а то он, конечно, богатый наследничек и прочее, но по три раза на дню менять предохранители у Церебро он все-таки не потянет.
- А вы уже подружились? Подружились, да? Правда, он славный? - От Пьетро пахло сосновой хвоей и почему-то мышами. Мышей - диких полевок, кажется, дохлых - он тут же начал выгружать из карманов прямо на журнальный столик и сразу кинул одну своему питомцу. Ирбис, поднявший голову на звук, с сомнением посмотрел на него и нерешительно потрогал мышь лапой. - Пап, а ты уже подумал, как мы его назовем? Или не успел? А я успел! Давай выбирать вместе, вот послушай, как тебе больше нравится...
- Его будут звать Барсик, - хмуро уведомил Эрик.
- Почему? - замерев, в растерянности уставился на него Пьетро.
- Азазель сказал, что так надо, - пожал плечами Эрик. Правда, что такого забавного было в русском сокращении от названия вида, он так и не понял. Но прочие доводы красного черта звучали вполне логично.
- Охуеть, ты все-таки умеешь слушать кого-то, кроме себя самого! - восхитился Пьетро. Эрик прикрыл лицо ладонью. Его внутренний Чарльз, куда более прямолинейный и ехидный, чем настоящий, пакостно ухмыльнулся и протянул: "Устами младенца..."
Как выяснилось, у Барсика все же было одно весьма существенное достоинство: в отличие от многих других, он поддавался дрессировке. Особенно после того, как Эрик нацепил на него крепкий проклепанный ошейник с тяжелым латунным бубенчиком.
@темы: творчество, игры и не только, Я, аффтар!, а у меня хорошая кислота
-
-
19.06.2016 в 23:40А о чем Эрик поговорить-то хотел? )
-
-
19.06.2016 в 23:53