Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
8-29.04.13Весть об отправлении экспедиции свалилась на него, как снег на голову.
– Какие ещё два дня? – не поверив собственным ушам, возмущенно переспросил Андерс и с подозрением уставился на близнецов, стоявших перед ним воплощением фразы «Мама, это не мы сожрали все варенье!». – Это что, шутка такая?
– Если бы, – скривившись, вздохнул Риан. Из-под нарисованных на его лице смущения и вины постепенно начало проступать куда более искреннее раздражение, и Андерсу на мгновение стало неуютно.
– Сглупили мы, – самокритично признался Дар и, тихо рыкнув, принялся вышагивать из стороны в сторону с таким видом, будто ему не терпелось кого-нибудь убить. – Бартранд, варриков братец, тот ещё жук, как оказалось. Даже Варрик от него такой подлянки не ждал, мы их как раз застукали, когда они друг на друга орали. Иначе, наверно, узнали бы обо всем ещё позже – пока там посыльный от нашего славного барда нас нашел…
– Это попросту нелепо, не может гном-торговец этого не понимать, – нахмурившись, озадаченно покачал головой Андерс. – Невозможно подготовиться к такому походу за два дня. Да у меня одного только на варку зелий неделя уйдет!
– Не уйдет, солнце, – мрачно сказал Риан, в голосе которого снова мелькнула виноватая нотка. – Этот бородатый чмырь загнал нас в угол. Ему кто-то насвистел, что деньги мы уже почти собрали, так он недели полторы назад начал собирать людей. Людей, припасы, снаряжение…
– И ведь как подгадал, сука! – с каким-то злым восхищением продолжил за него Дар. – Слишком затягивать с выступлением нельзя, провиант начнет портиться – в здешней сырости даже солонина долго не держится. Да и денег-то на самом деле не так много, а каждый день простоя – это плата наемникам, которые разбегутся, как только кончится золото.
Андерс угрюмо кивнул: ловушка действительно была сработана на славу. Вздумай близнецы протестовать, и Бартранд, мудрый, предусмотрительный и, конечно же, кристально честный, заявил бы, что оповестил их загодя – и даже если бы гномы Торговой Гильдии, надзиравшие за сделками, поверили бы не своему товарищу, а бывшим наемникам из людей, свое веское слово сказал бы господин Здравый Смысл. Никто не позволил бы уже купленным припасам пропадать впустую. Собственно говоря, даже попытка продать их и позже закупить свежие обернулась бы серьезными финансовыми потерями, да и репутация Тетраса-старшего в этом случае оказалась бы подмочена, чего он никак не мог допустить. И, поскольку он был отнюдь не последним гномом в Гильдии, его соплеменники тоже приложили бы руку к предотвращению подобного казуса.
– Ясно. Деваться некуда, – заключил он и, задумчиво взъерошив волосы на затылке, критически оглядел свои шкафчики с припасами. Зелья придется выгрести все, оставив разве что успокоительные – на Глубинных Тропах от них все равно мало толку. Ещё нужно будет наварить целебных припарок и эльфийского корня; восстанавливающее зелье было бы лучше, но у него осталось только три склянки, а на приготовление требуется не меньше пяти дней, иначе получится жидкий отварчик вместо средства, способного поднять человека чуть ли не из могилы…
– Составь к вечеру список того, что ты не успеваешь подготовить сам, – прервав его размышления, распорядился Дар. Андерс машинально кивнул и лишь секундой спустя удивился его откровенно повелительным интонациям, так похожим на ещё не успевшие изгладиться из его памяти манеры Сураны. Обычно Хоуки, в отличие от Стража-Командора, предпочитали делать вид, что они даже не первые среди равных, а всего лишь те, у кого самое длинное шило в попе – но при этом их маленькая стайка безумцев почему-то не уступала в эффективности даже выдрессированным лично Стражем Мак-Тиром отрядам. – У нас ещё осталось немного денег, так что требующие длительной варки зелья можно будет купить у травников.
– Лириум, – сказал Андерс, зябко передернув плечами от мысли о том, во что же он все-таки ввязывается. – Гребите весь лириум, какой достанете: у торговцев, на черном рынке, у контрабандистов, да хоть с трупов снимайте. Чтобы не меньше чем по десятку флаконов на рыло, а лучше больше. Этой дряни вечно не хватает, а мешать зелье из сырой руды в походе – чуть не на коленке, да ещё и под факелами – это проще сразу зарезаться. И чище.
Риан деловито кивнул и вопросительно приподнял бровь, но Андерс только покачал головой:
– Вначале проверю, что у меня с собственными запасами, и уже тогда скажу, что ещё понадобится. Мы тоже не тягловые бронто, всю лавку Солвитуса на себе не утащим, придется выбирать.
– Хорошо, – тоже кивнул Дар. Его губы едва заметно изогнулись во всего лишь намеке на улыбку, но Андерсу отчего-то сразу стало спокойнее. – Мы пока поищем возможность подлатать броню, не сменяв за это собственные шкуры. Если вспомнишь что-нибудь срочное, пришли кого-нибудь к Варрику, а остальное обсудим вечером.
До вечера, близнецы, конечно же, не дотерпели: они влетели в клинику от силы часов через пять после ухода, и вскоре Андерс, не успев ничего сообразить, обнаружил себя полуголым в какой-то халупе в Нижнем Городе, а подслеповатый гном с растрепанной клочковатой бородой деловито простегивал подкладку его мантии лириумной нитью, не обращая внимания на чуть не приплясывавшего от нетерпения Риана. Вернув одетого в подновленную броню Андерса, несколько оглушенного этим стихийным благодеянием, на место, близнецы забрали у него список необходимых снадобий и снова куда-то умчались. К немалому удивлению целителя, Дар, оставленный присматривать за недоваренными бальзамами, умудрился нигде не напортачить, и результат их совместных усилий оказался вполне приемлемым – по крайней мере, по качеству он ничуть не уступал покупным зельям.
Традиционные посиделки в «Висельнике», обычно по-домашнему уютные, с легким оттенком веселого безумия, в этот раз напоминали скорее военный совет. Неизменно жизнерадостный Варрик был сосредоточенно-мрачен и время от времени бурчал себе под нос что-то вроде «а что вы хотели от гнома из Торговой Гильдии» таким тоном, будто хотел уверить хотя бы себя, что не обязан был предусмотреть то, чего предусмотреть никак не мог. Дар с Рианом сосредоточенно считали деньги, полуразвалившиеся от интенсивного использования амулеты и строчки в списке зелий и сопутствующих материалов, и Андерс, отметив в нем предметы первоочередной важности, отправился улаживать собственные дела.
Магазинчик Лирен был уже закрыт, но после минутного колебания он все же постучал в дверь и принялся ждать. Пожалуй, он ничуть не удивился бы, если бы ему на голову выплеснули помойное ведро и ограничились этим, однако через несколько секунд дверь все-таки распахнулась, и он тут же проскользнул внутрь.
Его последний серьезный разговор с Лирен закончился не лучшим образом, и с тех пор все их общение сводилось к кратким, сугубо деловым репликам, касавшимся в основном пожертвований и материалов для клиники. Так что и от нынешнего визита Андерс ничего хорошего не ждал, надеясь добиться в лучшем случае того, чтобы его пациенты не остались совсем уж без присмотра. Ради этого он готов был стерпеть и обвинения в запредельной наглости, позволившей ему явиться за помощью к тем, кого он крепко подвел, и требования немедленно оставить мысли об этой подозрительной авантюре, в которую его втянули не менее подозрительные личности – в общем, все, что могло прийти в голову вздумавшей его воспитывать пожилой женщине. Однако Лирен, выслушав его сбивчивые объяснения, только сочувственно охнула, крепко обняла его и, посмотрев на него с неожиданной, почти материнской теплотой, попросила себя беречь. И, конечно же, пообещала приглядеть за тем, чтобы клинику не разорили в его отсутствие.
В «Висельник» Андерс, нагруженный разнообразными снадобьями и свертком чудом доживших до вечера пирожков, которые пекла одна из помощниц Лирен, вернулся только глубокой ночью. Хоуков там уже не было, да и Варрика он едва разглядел за четырьмя огромными, чуть ли не в гномский рост рюкзаками, из которых в художественном беспорядке торчали скатки одеял, охвостья арбалетных болтов и какие-то ещё, замотанные в промасленную ткань и оттого неопознаваемые предметы.
– Половину этого барахла тут оставим, – подняв голову, честно предупредил Варрик, выпрямился и, смерив Андерса критическим взглядом, сунул ему в руки извлеченный невесть откуда сверток, фонивший магией так, что сводило пальцы. – Переодевайся, старый хлам оставь – загоним кому-нибудь, может, ещё на пару склянок лириума хватит.
Андерс, недоумевая, проводил взглядом гнома, снова скрывшегося в завалах, и, скинув собственную ношу на стол, развернул подарок. Внутри оказался комплект амулетов, заметно превосходивших по мощности его собственные и почти не имевших следов использования, и несколько удивившее его «переодевайся» разом обрело смысл.
– И кого они за это убили? – с трудом скрутив с пальца старое, приросшее, казалось, намертво кольцо, полюбопытствовал он. Потускневшая руна, потеряв контакт с его кожей, мигнула последний раз и погасла окончательно. – В обычных лавках такие вещи не продаются, а добраться до Казематов и обратно они бы попросту не успели.
– Я не спрашивал, – отмахнулся Варрик и тут же, как будто угадав его следующий вопрос, ехидно хохотнул: – Кого-то точно убили, потому как себя они тоже не обидели, да и мне обновок приволокли. Может, плешивой шавке Миирану старые долги припомнили, недаром же он на них так настороженно поглядывал. Видать, и правда утеснил в чем, а они ребятки памятливые.
Андерс хмыкнул и, в задумчивости подкинув на ладони негромко звякнувшие кольца, надел их: два, с защитными рунами, сели идеально, а вот третье, целительское, налезло только на мизинец, зато там устроилось так уютно, словно его ковали прямо вокруг андерсова пальца. Он не без сожаления стряхнул старые, привычные амулеты в варрикову лапищу и, поправив ещё не обтершуюся, царапучую цепочку, прикрыл зачарованный на защиту от магии кулон шейным платком. Как бы ни ценили своего лекаря обитатели Клоаки, но крупный, пусть и трещиноватый гранат, достаточно светлый для того, чтобы сойти за рубин хотя бы издали, стал бы для измученных бедностью беженцев слишком большим искушением.
Следующий день, как и следовало ожидать, пронесся мимо него, словно стадо взбесившихся бронто. На жаровнях выпаривалась дюжина бальзамов разом, Андерс метался между ними, стараясь не влепиться в угли какой-нибудь недостаточно защищенной частью тела, и даже явление хартийцев, не вовремя возобновивших попытки подмять его под себя, отметил разве что краем сознания, уже после того, как их вынесло за дверь его раздраженным рыком. Близнецы заглянули к нему всего дважды, убедились, что все идет своим чередом, и испарились снова, и Андерс, отмахнувшись от глупого ощущения покинутости, очнулся только тогда, когда его вдруг подхватили под колени и под мышки и, деловито затащив в его спальную каморку, аккуратно положили на кровать.
– Я же ещё не закончил! – растерянно запротестовал он, не веря своим глазам: Дар, натягивавший ему на плечи одеяло, ещё умещался в его картину мира, но вот Риан, стаскивавший с него сапоги с сосредоточенным видом обеспокоенной мамочки… А прикосновение пальцев, ласково погладивших его под коленями, ему и вовсе просто примерещилось.
– Там уже немного осталось, – успокоил его Дар, присев на край койки, и легонько похлопал его по плечу, прося остаться на месте. Андерс нахмурился и, протестующе мотнув головой, попытался сесть, но легшая ему на грудь дарова ладонь не сдвинулась ни на волос, не позволив ему даже приподняться на локте. Он растерянно посмотрел на Дара, чувствуя, как от внезапного осознания собственной беспомощности сильнее забилось сердце, и тот понимающе улыбнулся: – Все ведь уже готово, нужно только остудить и разлить по склянкам. Мы с братом вполне с этим справимся, а тебе надо как следует отдохнуть. Выходим завтра с рассветом, и нам ведь совсем не нужно, чтобы ты засыпал на ходу, верно?
– Верно, – неохотно согласился Андерс и, неловко поерзав под снова ставшей невесомой, будто новорожденный котенок, рукой Дара, отвел взгляд. Возражать и сопротивляться было совершенно бесполезно, ему ли не знать хоуково упрямство, но отчего-то безумно хотелось предпринять ещё одну бессмысленную попытку. Просто чтобы снова почувствовать, как неумолимо и бережно его втиснут в отощавший матрас – как будто это могло стать началом чего-то совсем иного…
Андерс на мгновение прикрыл глаза, обрывая неуместную, слишком желанную мысль.
Риан темным силуэтом замер у изножья его койки, и только его глаза время от времени вспыхивали, отражая падавший из лаза в каморку свет. В очертаниях его плеч отчетливо читался укор, и Андерс, все ещё чувствовавший на себе взгляд Дара, одновременно ласковый и неумолимый, обреченно вздохнул:
- Только не перепутайте этикетки.
Близнецы удовлетворенно кивнули, и Дар, ещё раз поправив ему одеяло, поднялся на ноги и выбрался из каморки. Замешкавшийся на пороге Риан обернулся, и Андерсу почудилось, что в блеснувших хищным золотом глазах отразилась вовсе не растрепанная и умильная одеяльная гусеничка, а притягательный, желанный мужчина, чье тело жаждало его прикосновения. Однако Риан только улыбнулся и, пожелав ему спокойной ночи, последовал за братом. Заменявшая дверь шторка упала за его спиной, приглушив и без того неяркий свет горевших в клинике ламп.
Вот такая спокойная ночь, мрачно подумал Андерс, свернувшись клубочком лицом к стене, и, чуть не запутавшись в складках собственного одеяла, полез рукой в штаны. Ему действительно стоило выспаться перед ранним пробуждением – выспаться, а не ворочаться на кровати всю ночь, представляя, как сдернувший с него сапоги Риан стал бы гладить его лодыжки, довольно взмуркивая всякий раз, как нащупает отзывчивое на ласку место. Или как Дар так же уверенно и твердо прижал бы ладонью его поясницу, заставляя прогнуться, а потом целовал бы его под затылком и терся щетинистой щекой о плечо.
Доносившиеся из-за дощатой стенки приглушенные голоса постепенно смолкли, и бездумно наслаждавшийся их звучанием Андерс закусил губу, до боли отчетливо представив, как низкий, щекочущий ухо шепот сменился бы почти неслышными резкими вздохами – и кружившие под зажмуренными веками разноцветные пятна полыхнули слепящим светом, сливаясь в белую пелену.
На площади перед зданием Торговой Гильдии было шумно и зябко: только-только выползавшее из-за горизонта солнце уже заливало крыши золотистым светом, но согреть воздух ещё не успело. Андерс поначалу удивился многолюдью, но затем заметил в толпе одетых в простые полотняные платья женщин, которые время от времени с плачем висли на шеях одоспешенных, смущенно хмурившихся мужчин, и сообразил, что немалая часть собравшихся просто пришла проводить родных. Немногочисленные наемники-люди выделялись среди низкорослых гномов, как мачтовые сосны в лиственном лесу, и Андерс едва разглядел за их спинами торчавшего на крыльце Торговой Гильдии Бартранда, который нервно вертел головой и с каждой минутой хмурился все сильнее. Хоуков рядом с главным организатором экспедиции почему-то не было, найти их в толпе Андерсу тоже не удалось, и он, и так чувствовавший себя несколько неловко в окружении людей и гномов, которые вроде бы знали, что делают, начал тревожиться.
Кое-как пробившийся к нему Варрик в ответ на его обеспокоенный взгляд только флегматично пожал плечами и, скинув свой рюкзак на мостовую, принялся перетягивать чем-то не понравившиеся ему ремешки. Андерс посохом оттолкнул руку воришки, вздумавшего под шумок пощупать его собственный рюкзак и настороженно сощурился, выискивая Дара с Рианом взглядом. Покрикивавший на возчиков Бартранд упер руки в бока барским, демонстративно вальяжным жестом, но что-то в его повадке все равно выдавало напряжение и неуверенность.
Близнецов все не было. Отправлявшиеся в экспедицию мужчины уже распрощались с родными и разошлись по своим местам, а повозки, запряженные флегматичными мулами, начали выстраиваться в походном порядке. Бартранд убедился в том, что завладел всеобщим вниманием, и, ухмыльнувшись почти свирепо, начал напутственную речь, изобиловавшую примитивными, на грани откровенной грубости метафорами. Походники, едва дождавшись, пока он закончит, взорвались воодушевленными криками, однако под суровыми взглядами не успевших разойтись жен и подруг постепенно умолкли.
– Я уже не маленький! – раздался в наступившей тишине возмущенный вопль. Варрик, сидевший рядом с Андерсом на невесть откуда взявшемся пустом ящике, хохотнул и привычно вытащил из-за пазухи свой дорожный блокнот. – Я иду с вами, и все тут!
Оглянувшийся в поисках источника звука Андерс наконец увидел Карвера: тот, с примотанным поверх наспех собранного рюкзака двуручником, раскинул руки, перегородив выходившую к противоположному концу площади узкую улочку, и явно пытался всем своим видом изобразить непреклонную решимость. Со спины его попытки выглядели довольно жалко… да и с лица, пожалуй, тоже, потому что секундой спустя растопырившегося, как сердитый кот, воина с двух сторон подхватили под мышки и вынесли на площадь, освободив проход. Ответа словесного его, кажется, и вовсе не удостоили.
– Не надо, мальчики. Пожалуйста, не оставляйте меня совсем одну! – Голос монны Леандры Андерс едва расслышал и, подхватив свой рюкзак на плечо, принялся пробиваться к Хоукам. Выбравшись на открытое место, Дар с Рианом на мгновение замерли, окинули площадь ищущим взглядом и, заметив Андерса, едва различимо улыбнулись.
– Вы меня вообще слушаете?! – взорвался опущенный на землю Карвер. У Андерса мелькнула мысль, что сейчас он попросту сорвет меч со спины и примется выражать свое возмущение более наглядным способом, но тот лишь кинулся наперерез братьям и снова воздвигся у них на пути воплощением праведного гнева. – Какого хрена вы опять задвигаете меня в сторону, как будто вы одни тут способны дело делать, а я так, бесплатное приложение, ворон пугать? – Он набрал воздуха в грудь и, проигнорировав увещевания пытавшейся поймать его взгляд матери, прорычал: – Вы же этого своего берете, а я чем хуже?
Успевший протолкаться к ним Андерс озадаченно моргнул, глядя на чуть не ткнувшийся ему в нос указующий перст, и, встретившись с Карвером глазами, насмешливо приподнял бровь. Тот вспыхнул, мгновенно залившись краской от скул до кончиков ушей, и резко развернулся к братьям – вспомнив, к счастью, что тыкать в людей пальцами невежливо, и убрав руку. Крохотная морщинка между бровей Леандры, смотревшей на младшего сына, заставила Андерса заподозрить, что этот не вполне приличный жест Карверу ещё припомнят, но пока женщина промолчала.
– Мелкий, будь мужчиной и воспользуйся мозгом. Теоретически он у тебя есть, – с отчетливо слышавшейся в голосе досадой проговорил кто-то из близнецов. Похоже, уже не в первый раз: обычно чуть изогнутые, словно в предчувствии улыбки, губы были напряженно сжаты. – Маму нельзя оставлять с Гамленом, и ты должен о ней позаботиться.
– Я не мелкий! – рявкнул Карвер, но Риан нехорошо сверкнул глазами, как будто только этого и ждал, и ядовито-бархатным тоном произнес:
– Вот и докажи.
Карвер хватанул ртом воздух, как будто его ударили под дых, но придумать достойный ответ не успел.
– Разобрались наконец? – раздраженно гаркнул самую малость расслабившийся Бартранд. – Уйдите-ка вы с дороги, дамочка, отправляемся!
Над головами мулов защелкали кнуты, и повозки, постепенно разгоняясь, одна за другой покатили к северным воротам. Даже когда караван набрал скорость, угнаться за ним на своих двоих не составляло труда, так что Андерсу с Варриком вполне хватило времени поприветствовать монну Леандру, пообещать ей присматривать за близнецами и даже поцеловать на прощание руку. Замерший за плечом матери Карвер все это время хмуро молчал, и Андерс, уже поворачивая за угол вслед за старшими Хоуками, все-таки не удержался и показал ему язык.
Стоило отдать Бартранду должное: организатором он оказался очень и очень хорошим. Повозки шли небыстро, так что ни люди, ни животные не выбивались из сил, однако к вечеру выяснилось, что от Киркволла их отделяло уже более четырех лиг. Андерс с Хоуками и вовсе шли налегке: в выделенной им повозке с лихвой хватало места для трех рюкзаков, так что единственным их грузом оставались посохи и боевые наборы зелий. Ни то, ни другое, впрочем, не понадобилось, поскольку обитавшие у окраин города разбойники явно не хотели связываться с довольно многочисленным отрядом вооруженных до зубов мужчин, с которых – пока, как надеялись участники похода – даже взять было нечего.
– Я уже начинал опасаться, что он прикажет отправляться без вас, – хмыкнул Андерс, проводив взглядом прошедшего мимо Бартранда. Привала на обед тот решил не устраивать, так что теперь вдоль вереницы неспешно ползущих по дороге повозок шел кряжистый лысоватый гном, который раздавал возницам и наемникам нехитрую снедь – хлеб, солонину, уродливые куски непонятно чего, которые при ближайшем рассмотрении оказались половинками яблок, засушенными до совершенно каменного состояния. Сам господин Тетрас-старший, сурово насупив брови, шествовал за «кашеваром» и бдительно следил за тем, чтобы никто не пытался ухватить лишнего.
– Не приказал бы, – усмехнувшись, уверенно возразил Дар. Андерс с любопытством посмотрел на него, и он продолжил, выразительно поведя полуобгрызенным «десертом»: – Не дурак же он, хоть и сволочь. Ну куда бы он наугад потащился?
– Мы же ему карты не отдали, – уточнил успевший дожевать собственное яблоко Риан. Андерс, сам не знавший, чего ожидать – может, рассказа о вере в людей, то есть гномов, и приведения в пример Варрика – невольно фыркнул и, встретившись со смеющимся риановым взглядом, беззлобно пихнул его кулаком в бок.
К вечеру второго дня пути небо затянуло тучами, и вскоре полил дождь. Варрик, на ходу вытягивавший из Андерса байки о проделках скучающих юных магов, ехидно похмыкал, но парой минут спустя, полюбовавшись на философски мокнущих близнецов, вытащил из своего рюкзака четыре тонких, абсолютно невесомых капюшона из рыбьей кожи: такие носили привыкшие к вечной непогоде гваренские моряки, чтобы не студило голову и не затекало за ворот. Вид у расправлявших полупрозрачные пелеринки близнецов был, честно говоря, презабавный, но уже через пару часов в обращенных на них четверых взглядах не было ни следа насмешки, только чистая, беспримесная зависть.
Куда хуже было то, что к ночи дождь разошелся ещё сильнее. Бартранд беспрерывно брюзжал, пытаясь отыскать приемлемое место для ночевки: они как раз заехали в низину, и петлявшую между плоских холмиков дорогу то и дело пересекали новорожденные ручейки, а до ближайшего более-менее сухого места было не меньше часа ходу. На ночь все равно пришлось останавливаться позже, чем запланировано, разжечь костры из успевшего промокнуть хвороста тоже не удалось, и ворчащие наемники, разобрав сухой паек, разбрелись по своим повозкам.
К сожалению, транспорт был сработан под гномий размер, так что удобно устроиться на тюках с походным припасом было невозможно. Андерс, на всякий случай обойдя лагерь в поисках раненых и увечных, был поражен неожиданной человеческой кротостью: долговязые наемники-люди смиренно сворачивались в тесном пространстве под парусиновыми пологами в самые невозможные позы, а демонстративно недолюбливавшего «дылд» Бартранда кляли разве что вполголоса и то лишь убедившись в том, что его нет неподалеку.
– Да я с Бартрандом поругался, – зевнув, объяснил Варрик. Удивленный Андерс, отодвинув полог подальше, все-таки заглянул внутрь их повозки, но художественно скрюченных близнецов в ней, конечно же, не обнаружил. Вольготно развалившийся на тюках гном зевнул снова и, подтянув одеяло, ткнул пальцем куда-то под себя: – А тебе вниз, Половинки там уже и гнездо свили под вас, длинноногих…
Андерс озадаченно хмыкнул, но, вернув полог на прежнее место, наклонился и заглянул под повозку.
– Вернулся! – обрадовались из темноты даровым голосом. – Полезай к нам, упаковываться будем.
– Что? – настороженно переспросил он, пытаясь хоть что-то разглядеть. С борта повозки с наветренной стороны свешивался промасленный парусиновый фартук, на скорую руку сляпанный из варриковой «палатки на все случаи жизни», и под днищем царил непроглядный мрак.
– Полезай, тут сухо! – слегка уязвленно пообещали оттуда. – Честное слово. А когда одеялами накроемся, ещё и тепло будет. Не корежиться же наверху, там и один Варрик едва-едва поместился.
Под повозкой и впрямь оказалось сухо: пока он бродил по лагерю, исцеляя вывихи и ушибы, близнецы успели натаскать откуда-то вереска и, накрыв его ещё одним куском непромокаемой ткани, устроить удобную лежанку. Сверху их прикрывало днище повозки, длины которой вместе с козлами и приступочкой для ног возницы как раз хватало на человеческий рост, а приделанный сбоку фартук защищал от косого дождя. Андерс аккуратно вполз на свободное место между близнецами и замер, не зная, что делать дальше.
– Ложись давай, – скомандовал Риан, похлопав по свернутому в рулончик плащу, лежавшему в изголовье. – И локти не растопыривай, а то у кого-нибудь из нас будет задница мокнуть. Тут получше, чем в повозке, но все равно тесновато.
Дар тем временем набросил на него тонкое шерстяное одеяло и принялся старательно его расправлять. Через минуту поверх первого, внахлест, легло второе, большая часть которого досталась Риану, а затем третье – в основном для самого Дара. Андерс осторожно пошевелился, устраиваясь поудобнее, и его тут же притиснули к рианову боку, а секундой спустя на него самого навалился Дар, обхватив рукой за талию.
– Ну вот, теперь скоро согреемся, – удовлетворенно сообщил он. – Спокойной ночи.
– И вам, – обреченно сказал Андерс. Близнецы, конечно, не желали ничего дурного, он и сам не раз наблюдал, как они, ложась спать, переплетались телами теснее, чем любовники, не имея при этом ни единой непристойной мысли… Но он-то не был одним из них! А между тем Риан прижимался бедром прямо к его заднице, и Дар сопел ему в воротник совсем рядом с шеей, ещё дюйм в сторону – и он уже сходил бы с ума от желания, которому не имел права дать волю. И даже повода протестовать у него не было, потому что Дар, конечно же, оказался прав: плотная боевая мантия хоть и не пропускала воду, но в сыром, стылом воздухе сохраняла тепло очень плохо, и только сейчас, после нескольких минут в наконец завершенном «гнезде», он наконец начал согреваться.
Однако усталость после долгого дневного перехода все же взяла свое, и вскоре Андерс, убаюканный шуршащим по парусине дождем, заснул.
…Хоук смотрел на него снизу вверх, жался щекой к коленям, поглаживал его босые ступни самыми кончиками пальцев, так бережно и осторожно, что заходилось сердце, но в темном золоте его глаз, не отрывавшихся от лица Андерса, не было ни тени той покорности, что была прорисована в каждой линии его тела и в каждом жесте. Андерс, пойманный его взглядом, словно руной паралича, едва осмеливался шевельнуться, дрожа в восторженном ужасе предвкушения, и только судорожно сглатывал, облизывая пересохшие губы.
– Раздвинешь для меня ноги? – тихо, по-мальчишески серьезно и доверчиво мурлыкнул Хоук, глядя на него с уверенной прямотой завоевателя, взирающего на уже захваченный город. Андерс, застигнутый врасплох бесстыдной откровенностью вопроса, задохнулся и торопливо закивал – и Хоук, наконец улыбнувшись, вдруг оказался уже над ним, и сам Андерс, откинувшись на локти, выгнул спину и потянулся к нему за поцелуем.
А потом Хоук взял его, заласканного и разомлевшего. И ещё раз, и ещё, ещё – пока он, измотанный наслаждением, не начал молить о пощаде…
– Тшш, все хорошо, Андерс, все в порядке, все хорошо, это был просто сон… – Андерс вздрогнул и растерянно заморгал, вглядываясь в темноту: Дар склонялся над ним, точно так же как мгновение назад, растрепанный и серьезный. Только взгляд у него был совсем другой, ласковый и встревоженный, а не оценивающий и обжигающе-властный, от которого все внутри перехватывало сладкой жутью.
– Ты стонал во сне, и мы подумали, что у тебя опять кошмары, – негромко пояснил Риан, который поглаживал его спину медленными круговыми движениями, явно стараясь успокоить. Андерс только беспомощно вздохнул, не находя в себе сил их переубеждать или, того хуже, объяснять, почему ему вдруг снятся совсем иные сны.
– Все хорошо, – послушно расслабившись, согласился он. Беспокойство в глазах Дара чуть померкло, он ободряюще улыбнулся Андерсу и коротко глянул на брата, и близнецы принялись поправлять сбившиеся одеяла. – Не волнуйтесь вы так, от стражевых кошмаров ещё никто не умирал, а вам надо выспаться.
– А ты не пихайся, тогда и выспимся, – шутливо проворчал Риан и, мазнув губами по его виску, снова опустился на лежанку. Дар, опять устроившийся совсем близко, неразборчиво буркнул что-то напоминавшее их неизменное «Спокойной ночи» и тоже прикрыл глаза, подгребя под голову скатанный плащ.
В следующий раз Андерса разбудила тишина: ливший почти всю ночь дождь неожиданно закончился, и негромкий шорох капель по парусине оборвался. Его голова лежала на плече Риана, крепком, словно камень, но несравнимо более удобном, и он, прижимавшийся спиной к рианову боку, как будто лежал на волнах, покачиваясь в такт его размеренному мощному дыханию. Уютно посапывавший Дар во сне подполз ещё ближе, закинул ногу им с Рианом на бедра и, обхватив его поперек туловища, словно плюшевого мишку, положил голову ему на грудь. Андерс невольно улыбнулся, глядя на его растрепанную макушку, и, медленно подняв руку, принялся бережно гладить его по волосам: не так, как прежде, едва успевая коснуться в нарочито шуточном, чтобы не выдать себя ненароком, жесте, а по-настоящему, разбирая и лаская мягкие взъерошенные пряди, аккуратно отводя их от лица и бессовестно наслаждаясь каждым мгновением краденой близости.
В сознании опять всплыл недавний непристойный сон, только теперь отчего-то вспоминалось не безумие страсти, испепелявшей разум и выдиравшей из горла хриплый беспомощный крик, а последняя секунда перед пробуждением. То, как Хоук, услышав его мольбу, по-змеиному плавно выгнул спину, давая ему вздохнуть; как хорошо было просто чувствовать его рядом, обнимая одной ногой за талию, а второй – оплетая его ногу; как его широкая ладонь едва ощутимо поглаживала Андерса по боку, словно умеряя срывавшееся дыхание… Как он смотрел, чуть-чуть сверху вниз, решая, смилостивиться ли, позволить ли этому пылающему наваждению рассеяться, сменяясь тихим удовлетворенным теплом – или расхохотаться в ответ и снова впиться в рот так, чтобы перехватило дыхание, и недавнее «Любовь моя, я больше не могу» рассыпалось раскаленным пеплом. И Андерс, пойманный в это бесконечное мгновение, начинал задыхаться снова: от одного этого взгляда, от царствовавшей в нем неопределенности, замершей на лезвии ножа – в эту сторону качнётся? В другую? – от того, что и впрямь не мог угадать, разглядеть за ней решение Хоука… От того, что все это не имело значения, потому что оба возможных исхода отзывались в сердце предчувствием радости: благодарной и тихой, так, чтобы тереться щекой о плечо и сонно мурлыкать – или надрывной и яростной, после которой остается только упасть без сил и отрубиться в полной уверенности, что теперь и умереть не жалко.
– Доброе утро, – прижавшись щекой к его ладони, пробормотал разбуженный лаской Дар, повернул голову и, уткнувшись подбородком в его грудь, поднял взгляд; и в его глазах застигнутому врасплох Андерсу померещилась искра того же свирепого пламени, что отравило его сны.
Добираться до входа на Глубинные Тропы пришлось около недели. Погода как будто над ними смилостивилась, и тот первый ливень так и оказался единственным, хотя затянутое тучами небо прояснялось не больше чем на несколько часов, а затем снова начинало хмуриться. С дорогой тоже повезло: карта Стражей вывела их на заброшенный, но неплохо сохранившийся тевинтерский тракт, по которому все ещё могли пройти небольшие и крепкие гномские повозки. Во всяком случае, необходимость разгружать их и вручную перетаскивать через ямы и трещины возникла всего четырежды. А потом везение закончилось.
– Ничего удивительного, – философски заключил Дар, внимательно оглядывая завал, под которым, в щелях между самыми верхними камнями, виднелись угловатые орнаменты, обозначавшие ворота. – Не просто так же этот вход был обозначен как «нетронутый».
Андерс согласно хмыкнул и осторожно покосился на торчавшего в десятке ярдов от них Бартранда. Вид у него был такой, точно его вот-вот хватит удар… ну или он вдруг откроет в себе талант берсерка и примется рвать окружающих на части.
– За ррработу, дарррмоеды! – наконец прорычал он таким тоном, что обустраивавшие лагерь наемники, не потратившие зря ни единой минуты, не рискнули возражать против явно несправедливого обвинения. Даже тот покрытый шрамами медведеподобный громила, которому сам Бартранд доставал от силы до пряжки ремня. – Вход сам не освободится!
Лысоватый гном-кашевар на самом деле оказался старым опытным горняком и, бесцеремонно отодвинув все ещё кипевшего Бартранда в сторону, взялся руководить расчисткой завала. Воплей «Поберегись, сейчас грохнется!» сразу стало на порядок меньше, да и процесс пошел куда живее, так что некоторое время спустя господин Тетрас-старший таки сумел взять себя в руки и сделать вид, что все идет, как задумывалось. Сам он пачкать руки явно не собирался, а вот остальные «дармоеды» участи чернорабочих не избежали. Даже Варрик покривился, похмурился, но все-таки припрятал Бьянку в хоукову повозку и полез на груду валунов, успевших крепко зарасти голубоватым пятнистым мхом.
Жаждавший побыстрее добраться до сокровищ предков Бартранд и на Андерса поглядывал как-то не по-хорошему задумчиво, но стоило ему шагнуть в андерсову сторону, как на пути у него возникли близнецы и очень внушительным тоном проговорили:
– Целитель для тебя камни таскать не будет.
Бартранд мигом побагровел и с той холодной церемонностью, которая хуже любых оскорблений, поинтересовался, с какой это радости, явно предвкушая возможность вволю поорать на осмелившихся подпортить его планы младших партнеров. Однако напрашивавшееся «Потому что мы так сказали» Хоуки оставили при себе, взамен так же вежливо пояснив:
– Потому что ему понадобятся все его силы, когда кто-нибудь из этих, – Риан красноречиво повел рукой в сторону рабочих, взбиравшихся по валунам к вершине завала, – шмякнется. А кто-нибудь шмякнется непременно.
Перед неоспоримой истинностью этого заявления Бартранд спасовал, и Андерс, не горевший желанием таскать неподъемные камни, благоразумно удалился на другой конец лагеря, чтобы не маячить у него перед глазами. Однако стоило ему отойти на сотню-другую ярдов, как его вопреки всякой логике потянуло обратно: Дар с Рианом, в отличие от него, увиливать от общей работы не стали, и ему было нестерпимо стыдно бездельничать, пока они трудились наравне с остальными. Даже страх перед глухой, тяжелой темнотой, скрывавшейся за слоем обтесанных временем и ветром скальных обломков, несколько померк. К счастью, Справедливость и его собственная совесть удовлетворились компромиссом: прихватив свою аптечку, Андерс устроился там, откуда не было видно постепенно появлявшейся из-под мусора надвратной арки, но достаточно близко, чтобы в случае чего успеть прийти на помощь.
А ещё через пару часов он твердо уверился, что Вселенная над ним издевается. Низкие, тяжелые тучи, царапавшиеся брюшками о вершины Виммаркских гор, вдруг расползлись и растаяли, обнажив прозрачное, будто умытое небо, а освобожденное из плена солнце принялось жарить так, будто вознамерилось запечь их всех живьем. И без того разгоряченные тяжелой работой наемники выдержали не больше получаса, а затем поснимали доспехи и, разложив пропитавшиеся потом поддоспешники на постепенно согревавшихся камнях, с откровенной неохотой вернулись к своему занятию.
И если до этого Андерсу ещё удавалось врать себе, что он всего лишь приглядывает за тем, чтобы Дар с Рианом не убились ненароком, то теперь… Теперь он просто таращился, как безнадежно больной, на то, как под опять промокшими, липнущими к сильным, крепко сбитым телам рубашкам бугрились мускулы; как братья с небрежной, почти пижонской легкостью выворачивали камни, за которые другие брались не иначе как вчетвером, а потом смеялись, дескать, вам бы десяток лет за плугом – это вам не мечом махать… Впрочем, не он один не мог оторвать глаз: какой-то молоденький встрепанный гном, хохоча над очередной хоуковой шуткой, бесцеремонно облапил Риана за обтянутую узкими штанами задницу – Андерс вскинулся, вцепившись в посох, оскалился… и замер, потому что Риан, вместо того, чтобы врезать нахалу в челюсть, только ухмыльнулся и, отвесив ему издевательски-изысканный поклон, снова уцепился за облюбованный валун. Андерс пригляделся и вздохнул с облегчением: гном оказался гномкой, далеко не такой молодой, как он думал, и совсем не походившей на ясноглазую любопытную Сигрун. Но все-таки она была женщиной, и никто из сыновей монны Леандры не поднял бы на неё руку – по крайней мере, до того, как она начала бы угрожать им смертью.
На разбор завала ушло почти три дня: от ворот, как оказалось, уцелела только верхняя часть арки, а привратницкая и первые ярдов двадцать коридора были завалены обломками породы и щебнем. Погода держалась ясная, и Андерсу становилось ещё муторней от мысли о том, что скоро придется оставить этот свет и это тепло позади и спуститься под землю, в заросшие скверной тоннели. К вечеру второго дня рабочие уже пробились сквозь завал и проделали в нем достаточно просторный для ползущего человека лаз, но Бартранд, скрипнув зубами, велел разбирать камни дальше. Тащить повозки на Глубинные Тропы было бессмысленно, и половина отряда принялась перекладывать припасы в заплечные мешки и на легкие, узкие носилки. К следующему полудню все было готово, но вымотавшиеся люди наотрез отказались двигаться с места.
Вход в покинутое гномское царство походил на разверстую пасть, из которой тянуло холодом и едва уловимой вонью скверны. Андерс держался сколько мог, преодолевая накатывавший волнами тягучий, душный ужас, но через пару часов сдался и, прихватив свое скомканное одеяло, заполз между спавшими по другую сторону костра близнецами. Дар приоткрыл один глаз, внимательно посмотрел на него и, сонно улыбнувшись, обхватил поперек живота, и Андерс неожиданно для себя самого тихо засмеялся и, закрыв глаза, почти сразу заснул.
Второй этап экспедиции вновь ознаменовался торжественной речью Бартранда. Заскучавшие на козлах возницы, в первые пару дней похода сокрушавшиеся о том, что им не достанется доли в добытых богатствах, теперь едва дождались, пока умолкнет их велеречивый предводитель, и с явным облегчением развернули мулов обратно. Остальные с натужными шутками взвалили поклажу на плечи и, запалив факелы, двинулись вниз.
– Все будет хорошо, – тихо пообещал замершему перед аркой Андерсу Риан, осторожно сжав его плечо. Андерс резко кивнул, через силу улыбнулся им с Даром и, расправив плечи, шагнул на изузоренные плитки предвратного зала.
Первый день оказался самым тяжелым. Факелы, даже вкупе со светлячками всех троих магов, давали слишком мало света, и воспоминание об оставшемся позади солнце становилось ещё более болезненным; низкий потолок путевого коридора едва не стесывал им макушки… На самом деле до выщербленного, не выдержавшего битвы со временем камня было не меньше человеческого роста – Андерс как-то раз потянулся наверх в наивной надежде на то, что его иррациональный страх не выдержит столкновения с реальностью, и обнаружил, что его рука сократила заполненный колышущимися тенями просвет не больше чем на четверть. В неподвижном, затхлом воздухе уже чувствовался слабый, едва ощутимый аромат скверны: он втягивал воздух носом, принюхивался старательно и сосредоточенно, но все равно большую часть времени даже не был уверен, не примерещился ли ему этот горьковатый гнилостный запах. И, вообще говоря, одного только подозрения было вполне достаточно – он все-таки был Серым Стражем и здесь, в преддверии Глубинных Троп, должен был идти впереди, предостерегая остальных и высматривая реальную опасность, а не тащиться где-то у самого хвоста каравана вместе с Хоуками, не собиравшимися лезть поперед Бартранда в лаву. Он должен был хотя собрать всех и объяснить, чего именно стоило опасаться…
Отстань, Справедливость, устало подумал одержимый и едва ощутимо коснулся сжимавших посох пальцев Риана. Тот, с любопытством рассматривавший кое-где сохранившуюся на стенах резьбу, тут же повернулся к нему и вопросительно улыбнулся, но Андерс только слабо улыбнулся в ответ и покачал головой. Все было в порядке… насколько это было возможно в подобной ситуации.
На первом же привале – неожиданно длинном, почти на полтора часа – предусмотрительный Варрик разжег небольшой, на фунт с небольшим угля, костерок, на котором разогрел припасенного ещё с Киркволла вина с какими-то травками от монны Леандры. Дар с Рианом все это время просидели рядом с зябко сутулившимся Андерсом, прижимаясь плечами к его плечам, и даже осознание того, что это всего лишь дружеская забота, не могло отравить до нелепости острого наслаждения от самого их присутствия. Стало легче, вот только ненадолго: едва отряд погасил костры и двинулся дальше, как к узкой полосе, очерченной светом факелов, снова подкрался мрак, такой тягучий и душный, каким он бывает лишь на Глубинных Тропах.
Под землей время тянулось бесконечно. Секунды превращались в минуты, минуты разрастались в часы и сутки… Андерс механически переставлял ноги, прислушиваясь к мерещившемуся на краю сознания шороху, и рассеянно кивал в ответ на реплики пытавшихся его расшевелить близнецов. Он не смог бы сказать, когда они ушли из-под солнца – час назад или неделю, однако каждый пройденный вглубь каменной толщи километр чувствовал так отчетливо, будто всю эту тяжесть волок на своих плечах.
Команду устраиваться на ночлег Бартранд отдал только на шестом привале. Вокруг очередного варрикова костерка замелькали другие огни, откуда-то потянуло запахом походной ячменной баланды, кажется, даже с мясом, и несколько пришедший в себя Андерс неприятно удивился собственной усталости. Даже если ему не показалось, и охваченный неожиданно вспыхнувшей алчностью Бартранд и впрямь гнал их больше суток… Все равно, он ведь был Серым Стражем, и это ему полагалось бы сейчас обустраивать лагерь, проверять снаряжение и стоять на часах – а между тем он сумел лишь раскатать спальник возле разожженного хозяйственным гномом очага и рухнуть на него, пока Дар с Рианом, обеспокоенно поглядывая на него, по одному отходили ругаться с интендантом экспедиции за еду.
– У нас, вообще говоря, собственные припасы есть, – вполголоса пояснил Дар, наконец вернувшись с котелком распаренной крупы и четырьмя полосками сушеного мяса. – Но тут уж дело принципа.
Будь у Андерса чуть больше сил, он, наверное, рассмеялся бы: лица у обоих Хоуков были такие, что ему волей-неволей вспоминался Сэр Ланцелап, почуявший на своей территории чужака. Бартранда, похоже, уже стоило пожалеть – он, как и все гномы, был невероятно упрям, так что столкновение было неизбежно. Поглядывавший на близнецов Варрик понимал это не хуже Андерса и с откровенным трудом прятал улыбку, явно предвкушая грядущее представление.
– Держите, добытчики, – с ухмылкой проговорил он, наполнив простенькие деревянные миски и передав их Дару. Пахло от них так вкусно, что Андерс даже сумел вспомнить, что во рту у него не было ни крошки с того самого момента, как они ушли под землю. Небольшая чашка вина с первого привала не в счет, вся она ушла на одно лишь то, чтобы изгнать из тела дурной болезненный озноб. Андерс благодарно кивнул Варрику и, вытащив из лежавшего неподалеку рюкзака ложки, потянулся за своей миской, привычно высчитывая движение так, чтобы хоть на мгновение дотронуться до руки Дара. И плевать, что за «нечаянное» прикосновение придется расплачиваться несколькими часами острых угрызений совести.
От рассаженных невесть обо что костяшек по пальцам Дара расползались сероватые тени.
30.04.13Ослепляющий ужас обрушился на Андерса ледяной волной, так, что на мгновение оцепенело сердце, а затем схлынул, оставив его разум болезненно ясным. Он ещё не слышал общего сознания порождений тьмы, вот только это совсем не значило, что в тоннелях не было скверны.
– Когда ты поранился? – не узнавая собственного голоса, прохрипел он. Не успевший поймать выбитую из рук миску Дар растерянно моргал, но, заметив на пальцах целителя знакомое свечение диагностического заклятия, послушно замер под его ладонью.
– Да с полчаса назад, – мягким, умиротворяющим тоном проговорил он. Заражения Андерс не ощутил, и леденивший хребет страх начал потихоньку отступать, однако мгновением спустя Дар, явно желавший его успокоить, безмятежно уточнил: – Бартрандов интендант пытался права качать, ну я его и приголубил в челюсть, так что он мордой своей гномской по камням проехался. А как поднялся, я ему ещё добавил. Для пущей наглядности.
Андерс беззвучно застонал, чувствуя, как где-то глубоко в груди снова сомкнулась безжалостная стылая лапа. Неслышно подошедший Риан присел на корточки у брата за спиной и встревоженно глянул на него поверх дарова плеча, и Андерс, кажется, даже сумел изобразить для него знакомое близнецам ещё по клинике выражение спокойной уверенности. А потом жестко перехватил запястье уже собиравшегося вернуться к еде Дара и, проигнорировав вопросительный возглас, накрыл его кисть своей, на которой медленно разгоралась чудовищно тонкая и запутанная сеть ещё одного исследовательского заклятия.
Впору было поблагодарить судьбу за наличие Кругов, как раз за то, что он ненавидел в юности даже больше, чем следивших за каждым его шагом храмовников: за дисциплину тела и разума и непредставимое занудство дрессировавших будущего целителя учителей. Сосредоточенность, требовавшаяся для заклятия более высокого уровня, заставила отступить глодавший его ужас, и наконец переставшие дрожать пальцы замерли над рукой Дара на точно отмеренном расстоянии. Андерс стиснул зубы и медленно, очень медленно, не пропуская ни единого сосудика, повел диагностическую сеть вверх, по обратному кровотоку.
Полчаса – ничтожный срок. Может быть, им ещё удалось бы отделаться малыми потерями – пальцем или кистью, самое большее – рукой… Лишь бы не упустить момент: ещё в Башне Бдения он заметил странную закономерность, проверить которую так и не успел, но сейчас лишь она ещё давала ему надежду.
О том, как ощущает поисковую сеть тот, на кого она направлена, Андерс вспомнил только тогда, когда, добравшись наконец до дарова плеча, так и не обнаружил следов заражения скверной. Он протяжно выдохнул, не пытаясь сдержать стон облегчения, и поднял голову, собираясь степенным и уверенным, как и подобало опытному целителю, тоном сообщить остальным, что тревога оказалась напрасной.
Безропотно вытерпевший все его действия Дар смотрел на него чуть исподлобья, темным и почти жутковатым взглядом: приопущенные ресницы украли из его глаз привычный лукавый блеск, и едва различимое в полумраке золото радужки казалось трещинами на поверхности только-только начавшей схватываться камнем лавы. Придавленный почти физически ощутимым жаром Андерс неожиданно осознал, что так и держит его руку у самого лица, словно в попытке высмотреть в крови следы яда, и Дару нужно только выпрямить сложенную лепестком ладонь, чтобы коснуться его губ…
Несколько лет назад он уже вовсю вылизывал бы ему пальцы, одурело подумал Андерс и, не успев вовремя оборвать мысль, беспомощно закончил: Или совсем не пальцы.
– Все чисто, – нервно пробежавшись языком по губам, проговорил он и усилием воли заставил себя наконец отпустить дарово запястье. – Ложная тревога.
– Скверна? – сосредоточенно поинтересовался Риан, маячивший за плечом брата терпеливой тенью. – Поешь, а потом расскажешь нам, чего именно стоит опасаться и как свести риск к минимуму.
– Не лезть на Глубинные Тропы, не будучи Серым Стражем, – невесело отшутился Андерс, стараясь не встречаться с Даром глазами. Теперь вместо ужаса вдоль позвоночника щекотными волнами колыхалось коварное, искушающее тепло, и он торопливо уцепился взглядом за опрокинутую в грязь кашу, как будто и впрямь надеялся спрятаться от последствий собственных поступков за сбивчивыми извинениями.
– Не суетись, – как и следовало ожидать, снисходительно отмахнулся Варрик, снова наполнив оттертую дочиста миску. – Не дураки же мы, хавки с запасом взято. Причем, насколько я знаю братца, с изрядным запасом.
Андерс покорно кивнул. К концу ужина терзавшее его напряжение несколько спало, и запоздалый инструктаж он начал спокойно и уверенно:
– Строго говоря, никому не известно, что же такое скверна на самом деле. В уцелевших архивах ферелденской части Ордена больше внимания уделялось способам очистить землю от её влияния – до крайности неэффективным, следует признать – и тактике сражений с порождениями тьмы. О природе самой скверны известно крайне мало, – он на мгновение запнулся, но затем мысленно махнул рукой: – собственно, только один человек занимался её изучением, да и то он больше внимания уделял возможностям её практического применения. А потом Сурана его и вовсе грохнул, решил, что такого психа в живых оставлять опасно.
Хоуки задумчиво хмыкнули, но комментировать не стали.
– У меня самого возможностей для исследований было немного, – почти смущенно продолжил целитель. – Скверна не похожа ни на один из известных мне ядов, ни на минеральные, ни на органические, ни на магические составы… Толком проверить свои наблюдения я так и не успел, но…
– Заражение скверной считается неизлечимым, – как будто уловив его колебания, мягко, с едва уловимой вопросительной ноткой в голосе подсказал кто-то из близнецов.
– Да, – кивнул Андерс и, собравшись с мыслями, принялся объяснять: – Но идет оно совсем иначе, чем отравление или инфицирование другими болезнетворными субстанциями. В самом начале – в первые минуты, или часы, все очень индивидуально, возможно, зависит не только от обширности поражений, но и от собственных сил организма… – Он смущенно умолк, заметив слегка озадаченный взгляд Варрика, и скомканно закончил фразу: – В общем, в начале ещё есть шанс. У меня складывалось впечатление – ошибочное, возможно – что скверне, как и любой нормальной болезни, требуется какое-то время для того, чтобы сломить естественную защиту живого существа. В этот период, возможно, человека ещё можно спасти, пускай и достаточно жесткими методами…
– Отрубив ему пораженную часть тела, – хладнокровно заключил Дар, избавив Андерса от необходимости уточнять. Тот снова кивнул и продолжил:
– А вот потом скверна распространяется по телу мгновенно, кажется, даже быстрее тока крови. И после этого процесс становится необратимым, хотя само заражение как таковое, с помутнением хрусталика и потемнением вен, может проявиться гораздо позже – это, вероятно, тоже зависит от личных характеристик пациента.
– А пути попадания скверны в организм? – деловито поинтересовался Риан. – Судя по тому, как ты перепугался, достаточно и царапины.
Андерс мысленно скривился, мысленно же пнул себя за глупое мальчишеское желание заявить, что нихрена он не испугался и вообще понятие страха ему незнакомо, и неохотно признался:
– Неизвестны. Кое-кому действительно хватало маленькой ссадины, а вот один из «серебряных рыцарей» Башни Бдения напарывался на клинки порождений в каждом бою и в их крови, понятное дело, уляпывался по уши, но при этом оставался жив и здоров до самого моего побега. Но контакт с кровью порождений значительно увеличивает риск, контакт с самой скверной – и того больше, и нарушение целостности кожного покрова, тем более глубокие раны… про них и говорить нечего. Вот только деваться некуда, ни в одном бою не обойдешься без ран.
– Мы постараемся, – очень серьезно пообещали Хоуки. – Ты ведь можешь их чувствовать, так что попробуем не ввязываться в ближний бой. Файербол достает через две сотни ярдов, а цепная молния даже дальше.
– И перчатки бы вам добыть, – вдруг добавил Варрик. – Так, для бытовых нужд. Без рун, чтобы не мешали контакту с посохами.
Андерс ошарашенно уставился на него, и гном не без ехидства ухмыльнулся:
– Что? Магов у Народа Камня нет, но это же не значит, что нет мозгов, а вашего чародейского трепа я понаслушался изрядно. – Он поднялся на ноги и, отряхнув с колен сухарные крошки, совсем уж по-простецки добавил: – Пойду у Боудана поспрошаю, авось найдет в своих запасах что-нибудь подходящее.
– Перчатки и впрямь не помешают, – проводив Варрика взглядом, признал Андерс. – То, что на камнях не видно плетей скверны, вовсе не означает, что её здесь и впрямь ещё нет. Ни к чему рисковать понапрасну, приключений на задницы вы себе и так найдете.
– Обязательно, – усмехнулись близнецы – так, что он не мог не улыбнуться в ответ.
Медлить с обустройством лагеря они тоже не стали. Залечив Дару злосчастную ссадину, вымотавшийся окончательно Андерс завернулся в спальник и, отключившись почти сразу, только через несколько часов, в начале собственной вахты, обнаружил, что Хоуки расстелили свои одеяла по обе стороны от его лежанки. И в этом не было бы ровным счетом ничего удивительного (расстояние между ними было вполне пристойным, точно так же, ровными рядочками, расположились остальные члены экспедиции), если бы Андерс не знал абсолютно точно, что близнецы предпочитали спать вместе, по-звериному свернувшись плотным клубком. И теперь ему отчего-то казалось, что это была попытка как-то защитить, уберечь, прикрыть собственными телами от неизвестной угрозы – осознанно-нелепая, словно молитва там, где дело решала только собственная сила, или привычка не отличавшегося суеверностью Варрика плевать через левое плечо.
Но снившимся ему кошмарам, которых он ждал, содрогаясь и загодя стискивая зубы, и впрямь недоставало яркости.
К третьему дню похода Андерс немного обвыкся. Пение скверны, трепавшее границы его разума, стало отчетливей и громче, и ему уже не требовалось напрягать все силы, чтобы разобрать знакомый мотив – и от этого, как ни странно, стало легче. Как бороться с этим безумием, он уже знал. Порождения тьмы были ещё далеко, и их общее сознание пока казалось легким, словно перышко, прикосновением, а не придавившей к земле каменной плитой, так что у Андерса было время подготовиться и к этому.
А вот с реальным камнем, нависавшим над ними всей тяжестью Виммаркских гор, он ничего не мог сделать. Но близнецы ни на миг не оставляли его одного: рядом всегда был либо Дар, либо Риан, а то и они оба, и даже расписание дозоров близнецы продавили такое, чтобы вместе с Андерсом всегда отправлялся кто-то из них. К немалому удивлению целителя, их шутки и байки действительно ему помогали – но ещё лучше помогал страх. Тот самый отрезвляющий страх, который чуть не свел его с ума, когда он увидел серые пятна на руке Дара, и который теперь мешал ему поддаться другому, намного более бессмысленному страху.
– Скажите-ка, это только у нас с братом ощущение, что мы кругами ходим? – задумчиво поинтересовался Риан и, торопливо доскребя миску, кинул её в рюкзак. Очередной привал заканчивался, бартрандовы подручные уже ходили по лагерю, поторапливая остальных, и Варрик, уже упрятавший сделанные заранее копии орденских карт обратно в сумку, только обиженно нахмурился:
– Нет уж, Половинка. Поверь пока на слово, я за этим делом слежу крепко: идем как по писаному, все тоннели, все перекрестки сверяю. Нигде не сбились, будет свободная минутка – покажу, у меня все отмечено. Не только на карте, к слову, ни разу мы мимо моих знаков не проходили.
Дар на мгновение сжал губы и чуть качнул головой, и Андерс, вдруг почувствовав смутную тревогу, жестом заставил возмущенного недоверием гнома умолкнуть:
– Ты ведь не это имел в виду, верно, Хоук? Что-то не так?
– Какие ещё два дня? – не поверив собственным ушам, возмущенно переспросил Андерс и с подозрением уставился на близнецов, стоявших перед ним воплощением фразы «Мама, это не мы сожрали все варенье!». – Это что, шутка такая?
– Если бы, – скривившись, вздохнул Риан. Из-под нарисованных на его лице смущения и вины постепенно начало проступать куда более искреннее раздражение, и Андерсу на мгновение стало неуютно.
– Сглупили мы, – самокритично признался Дар и, тихо рыкнув, принялся вышагивать из стороны в сторону с таким видом, будто ему не терпелось кого-нибудь убить. – Бартранд, варриков братец, тот ещё жук, как оказалось. Даже Варрик от него такой подлянки не ждал, мы их как раз застукали, когда они друг на друга орали. Иначе, наверно, узнали бы обо всем ещё позже – пока там посыльный от нашего славного барда нас нашел…
– Это попросту нелепо, не может гном-торговец этого не понимать, – нахмурившись, озадаченно покачал головой Андерс. – Невозможно подготовиться к такому походу за два дня. Да у меня одного только на варку зелий неделя уйдет!
– Не уйдет, солнце, – мрачно сказал Риан, в голосе которого снова мелькнула виноватая нотка. – Этот бородатый чмырь загнал нас в угол. Ему кто-то насвистел, что деньги мы уже почти собрали, так он недели полторы назад начал собирать людей. Людей, припасы, снаряжение…
– И ведь как подгадал, сука! – с каким-то злым восхищением продолжил за него Дар. – Слишком затягивать с выступлением нельзя, провиант начнет портиться – в здешней сырости даже солонина долго не держится. Да и денег-то на самом деле не так много, а каждый день простоя – это плата наемникам, которые разбегутся, как только кончится золото.
Андерс угрюмо кивнул: ловушка действительно была сработана на славу. Вздумай близнецы протестовать, и Бартранд, мудрый, предусмотрительный и, конечно же, кристально честный, заявил бы, что оповестил их загодя – и даже если бы гномы Торговой Гильдии, надзиравшие за сделками, поверили бы не своему товарищу, а бывшим наемникам из людей, свое веское слово сказал бы господин Здравый Смысл. Никто не позволил бы уже купленным припасам пропадать впустую. Собственно говоря, даже попытка продать их и позже закупить свежие обернулась бы серьезными финансовыми потерями, да и репутация Тетраса-старшего в этом случае оказалась бы подмочена, чего он никак не мог допустить. И, поскольку он был отнюдь не последним гномом в Гильдии, его соплеменники тоже приложили бы руку к предотвращению подобного казуса.
– Ясно. Деваться некуда, – заключил он и, задумчиво взъерошив волосы на затылке, критически оглядел свои шкафчики с припасами. Зелья придется выгрести все, оставив разве что успокоительные – на Глубинных Тропах от них все равно мало толку. Ещё нужно будет наварить целебных припарок и эльфийского корня; восстанавливающее зелье было бы лучше, но у него осталось только три склянки, а на приготовление требуется не меньше пяти дней, иначе получится жидкий отварчик вместо средства, способного поднять человека чуть ли не из могилы…
– Составь к вечеру список того, что ты не успеваешь подготовить сам, – прервав его размышления, распорядился Дар. Андерс машинально кивнул и лишь секундой спустя удивился его откровенно повелительным интонациям, так похожим на ещё не успевшие изгладиться из его памяти манеры Сураны. Обычно Хоуки, в отличие от Стража-Командора, предпочитали делать вид, что они даже не первые среди равных, а всего лишь те, у кого самое длинное шило в попе – но при этом их маленькая стайка безумцев почему-то не уступала в эффективности даже выдрессированным лично Стражем Мак-Тиром отрядам. – У нас ещё осталось немного денег, так что требующие длительной варки зелья можно будет купить у травников.
– Лириум, – сказал Андерс, зябко передернув плечами от мысли о том, во что же он все-таки ввязывается. – Гребите весь лириум, какой достанете: у торговцев, на черном рынке, у контрабандистов, да хоть с трупов снимайте. Чтобы не меньше чем по десятку флаконов на рыло, а лучше больше. Этой дряни вечно не хватает, а мешать зелье из сырой руды в походе – чуть не на коленке, да ещё и под факелами – это проще сразу зарезаться. И чище.
Риан деловито кивнул и вопросительно приподнял бровь, но Андерс только покачал головой:
– Вначале проверю, что у меня с собственными запасами, и уже тогда скажу, что ещё понадобится. Мы тоже не тягловые бронто, всю лавку Солвитуса на себе не утащим, придется выбирать.
– Хорошо, – тоже кивнул Дар. Его губы едва заметно изогнулись во всего лишь намеке на улыбку, но Андерсу отчего-то сразу стало спокойнее. – Мы пока поищем возможность подлатать броню, не сменяв за это собственные шкуры. Если вспомнишь что-нибудь срочное, пришли кого-нибудь к Варрику, а остальное обсудим вечером.
До вечера, близнецы, конечно же, не дотерпели: они влетели в клинику от силы часов через пять после ухода, и вскоре Андерс, не успев ничего сообразить, обнаружил себя полуголым в какой-то халупе в Нижнем Городе, а подслеповатый гном с растрепанной клочковатой бородой деловито простегивал подкладку его мантии лириумной нитью, не обращая внимания на чуть не приплясывавшего от нетерпения Риана. Вернув одетого в подновленную броню Андерса, несколько оглушенного этим стихийным благодеянием, на место, близнецы забрали у него список необходимых снадобий и снова куда-то умчались. К немалому удивлению целителя, Дар, оставленный присматривать за недоваренными бальзамами, умудрился нигде не напортачить, и результат их совместных усилий оказался вполне приемлемым – по крайней мере, по качеству он ничуть не уступал покупным зельям.
Традиционные посиделки в «Висельнике», обычно по-домашнему уютные, с легким оттенком веселого безумия, в этот раз напоминали скорее военный совет. Неизменно жизнерадостный Варрик был сосредоточенно-мрачен и время от времени бурчал себе под нос что-то вроде «а что вы хотели от гнома из Торговой Гильдии» таким тоном, будто хотел уверить хотя бы себя, что не обязан был предусмотреть то, чего предусмотреть никак не мог. Дар с Рианом сосредоточенно считали деньги, полуразвалившиеся от интенсивного использования амулеты и строчки в списке зелий и сопутствующих материалов, и Андерс, отметив в нем предметы первоочередной важности, отправился улаживать собственные дела.
Магазинчик Лирен был уже закрыт, но после минутного колебания он все же постучал в дверь и принялся ждать. Пожалуй, он ничуть не удивился бы, если бы ему на голову выплеснули помойное ведро и ограничились этим, однако через несколько секунд дверь все-таки распахнулась, и он тут же проскользнул внутрь.
Его последний серьезный разговор с Лирен закончился не лучшим образом, и с тех пор все их общение сводилось к кратким, сугубо деловым репликам, касавшимся в основном пожертвований и материалов для клиники. Так что и от нынешнего визита Андерс ничего хорошего не ждал, надеясь добиться в лучшем случае того, чтобы его пациенты не остались совсем уж без присмотра. Ради этого он готов был стерпеть и обвинения в запредельной наглости, позволившей ему явиться за помощью к тем, кого он крепко подвел, и требования немедленно оставить мысли об этой подозрительной авантюре, в которую его втянули не менее подозрительные личности – в общем, все, что могло прийти в голову вздумавшей его воспитывать пожилой женщине. Однако Лирен, выслушав его сбивчивые объяснения, только сочувственно охнула, крепко обняла его и, посмотрев на него с неожиданной, почти материнской теплотой, попросила себя беречь. И, конечно же, пообещала приглядеть за тем, чтобы клинику не разорили в его отсутствие.
В «Висельник» Андерс, нагруженный разнообразными снадобьями и свертком чудом доживших до вечера пирожков, которые пекла одна из помощниц Лирен, вернулся только глубокой ночью. Хоуков там уже не было, да и Варрика он едва разглядел за четырьмя огромными, чуть ли не в гномский рост рюкзаками, из которых в художественном беспорядке торчали скатки одеял, охвостья арбалетных болтов и какие-то ещё, замотанные в промасленную ткань и оттого неопознаваемые предметы.
– Половину этого барахла тут оставим, – подняв голову, честно предупредил Варрик, выпрямился и, смерив Андерса критическим взглядом, сунул ему в руки извлеченный невесть откуда сверток, фонивший магией так, что сводило пальцы. – Переодевайся, старый хлам оставь – загоним кому-нибудь, может, ещё на пару склянок лириума хватит.
Андерс, недоумевая, проводил взглядом гнома, снова скрывшегося в завалах, и, скинув собственную ношу на стол, развернул подарок. Внутри оказался комплект амулетов, заметно превосходивших по мощности его собственные и почти не имевших следов использования, и несколько удивившее его «переодевайся» разом обрело смысл.
– И кого они за это убили? – с трудом скрутив с пальца старое, приросшее, казалось, намертво кольцо, полюбопытствовал он. Потускневшая руна, потеряв контакт с его кожей, мигнула последний раз и погасла окончательно. – В обычных лавках такие вещи не продаются, а добраться до Казематов и обратно они бы попросту не успели.
– Я не спрашивал, – отмахнулся Варрик и тут же, как будто угадав его следующий вопрос, ехидно хохотнул: – Кого-то точно убили, потому как себя они тоже не обидели, да и мне обновок приволокли. Может, плешивой шавке Миирану старые долги припомнили, недаром же он на них так настороженно поглядывал. Видать, и правда утеснил в чем, а они ребятки памятливые.
Андерс хмыкнул и, в задумчивости подкинув на ладони негромко звякнувшие кольца, надел их: два, с защитными рунами, сели идеально, а вот третье, целительское, налезло только на мизинец, зато там устроилось так уютно, словно его ковали прямо вокруг андерсова пальца. Он не без сожаления стряхнул старые, привычные амулеты в варрикову лапищу и, поправив ещё не обтершуюся, царапучую цепочку, прикрыл зачарованный на защиту от магии кулон шейным платком. Как бы ни ценили своего лекаря обитатели Клоаки, но крупный, пусть и трещиноватый гранат, достаточно светлый для того, чтобы сойти за рубин хотя бы издали, стал бы для измученных бедностью беженцев слишком большим искушением.
Следующий день, как и следовало ожидать, пронесся мимо него, словно стадо взбесившихся бронто. На жаровнях выпаривалась дюжина бальзамов разом, Андерс метался между ними, стараясь не влепиться в угли какой-нибудь недостаточно защищенной частью тела, и даже явление хартийцев, не вовремя возобновивших попытки подмять его под себя, отметил разве что краем сознания, уже после того, как их вынесло за дверь его раздраженным рыком. Близнецы заглянули к нему всего дважды, убедились, что все идет своим чередом, и испарились снова, и Андерс, отмахнувшись от глупого ощущения покинутости, очнулся только тогда, когда его вдруг подхватили под колени и под мышки и, деловито затащив в его спальную каморку, аккуратно положили на кровать.
– Я же ещё не закончил! – растерянно запротестовал он, не веря своим глазам: Дар, натягивавший ему на плечи одеяло, ещё умещался в его картину мира, но вот Риан, стаскивавший с него сапоги с сосредоточенным видом обеспокоенной мамочки… А прикосновение пальцев, ласково погладивших его под коленями, ему и вовсе просто примерещилось.
– Там уже немного осталось, – успокоил его Дар, присев на край койки, и легонько похлопал его по плечу, прося остаться на месте. Андерс нахмурился и, протестующе мотнув головой, попытался сесть, но легшая ему на грудь дарова ладонь не сдвинулась ни на волос, не позволив ему даже приподняться на локте. Он растерянно посмотрел на Дара, чувствуя, как от внезапного осознания собственной беспомощности сильнее забилось сердце, и тот понимающе улыбнулся: – Все ведь уже готово, нужно только остудить и разлить по склянкам. Мы с братом вполне с этим справимся, а тебе надо как следует отдохнуть. Выходим завтра с рассветом, и нам ведь совсем не нужно, чтобы ты засыпал на ходу, верно?
– Верно, – неохотно согласился Андерс и, неловко поерзав под снова ставшей невесомой, будто новорожденный котенок, рукой Дара, отвел взгляд. Возражать и сопротивляться было совершенно бесполезно, ему ли не знать хоуково упрямство, но отчего-то безумно хотелось предпринять ещё одну бессмысленную попытку. Просто чтобы снова почувствовать, как неумолимо и бережно его втиснут в отощавший матрас – как будто это могло стать началом чего-то совсем иного…
Андерс на мгновение прикрыл глаза, обрывая неуместную, слишком желанную мысль.
Риан темным силуэтом замер у изножья его койки, и только его глаза время от времени вспыхивали, отражая падавший из лаза в каморку свет. В очертаниях его плеч отчетливо читался укор, и Андерс, все ещё чувствовавший на себе взгляд Дара, одновременно ласковый и неумолимый, обреченно вздохнул:
- Только не перепутайте этикетки.
Близнецы удовлетворенно кивнули, и Дар, ещё раз поправив ему одеяло, поднялся на ноги и выбрался из каморки. Замешкавшийся на пороге Риан обернулся, и Андерсу почудилось, что в блеснувших хищным золотом глазах отразилась вовсе не растрепанная и умильная одеяльная гусеничка, а притягательный, желанный мужчина, чье тело жаждало его прикосновения. Однако Риан только улыбнулся и, пожелав ему спокойной ночи, последовал за братом. Заменявшая дверь шторка упала за его спиной, приглушив и без того неяркий свет горевших в клинике ламп.
Вот такая спокойная ночь, мрачно подумал Андерс, свернувшись клубочком лицом к стене, и, чуть не запутавшись в складках собственного одеяла, полез рукой в штаны. Ему действительно стоило выспаться перед ранним пробуждением – выспаться, а не ворочаться на кровати всю ночь, представляя, как сдернувший с него сапоги Риан стал бы гладить его лодыжки, довольно взмуркивая всякий раз, как нащупает отзывчивое на ласку место. Или как Дар так же уверенно и твердо прижал бы ладонью его поясницу, заставляя прогнуться, а потом целовал бы его под затылком и терся щетинистой щекой о плечо.
Доносившиеся из-за дощатой стенки приглушенные голоса постепенно смолкли, и бездумно наслаждавшийся их звучанием Андерс закусил губу, до боли отчетливо представив, как низкий, щекочущий ухо шепот сменился бы почти неслышными резкими вздохами – и кружившие под зажмуренными веками разноцветные пятна полыхнули слепящим светом, сливаясь в белую пелену.
На площади перед зданием Торговой Гильдии было шумно и зябко: только-только выползавшее из-за горизонта солнце уже заливало крыши золотистым светом, но согреть воздух ещё не успело. Андерс поначалу удивился многолюдью, но затем заметил в толпе одетых в простые полотняные платья женщин, которые время от времени с плачем висли на шеях одоспешенных, смущенно хмурившихся мужчин, и сообразил, что немалая часть собравшихся просто пришла проводить родных. Немногочисленные наемники-люди выделялись среди низкорослых гномов, как мачтовые сосны в лиственном лесу, и Андерс едва разглядел за их спинами торчавшего на крыльце Торговой Гильдии Бартранда, который нервно вертел головой и с каждой минутой хмурился все сильнее. Хоуков рядом с главным организатором экспедиции почему-то не было, найти их в толпе Андерсу тоже не удалось, и он, и так чувствовавший себя несколько неловко в окружении людей и гномов, которые вроде бы знали, что делают, начал тревожиться.
Кое-как пробившийся к нему Варрик в ответ на его обеспокоенный взгляд только флегматично пожал плечами и, скинув свой рюкзак на мостовую, принялся перетягивать чем-то не понравившиеся ему ремешки. Андерс посохом оттолкнул руку воришки, вздумавшего под шумок пощупать его собственный рюкзак и настороженно сощурился, выискивая Дара с Рианом взглядом. Покрикивавший на возчиков Бартранд упер руки в бока барским, демонстративно вальяжным жестом, но что-то в его повадке все равно выдавало напряжение и неуверенность.
Близнецов все не было. Отправлявшиеся в экспедицию мужчины уже распрощались с родными и разошлись по своим местам, а повозки, запряженные флегматичными мулами, начали выстраиваться в походном порядке. Бартранд убедился в том, что завладел всеобщим вниманием, и, ухмыльнувшись почти свирепо, начал напутственную речь, изобиловавшую примитивными, на грани откровенной грубости метафорами. Походники, едва дождавшись, пока он закончит, взорвались воодушевленными криками, однако под суровыми взглядами не успевших разойтись жен и подруг постепенно умолкли.
– Я уже не маленький! – раздался в наступившей тишине возмущенный вопль. Варрик, сидевший рядом с Андерсом на невесть откуда взявшемся пустом ящике, хохотнул и привычно вытащил из-за пазухи свой дорожный блокнот. – Я иду с вами, и все тут!
Оглянувшийся в поисках источника звука Андерс наконец увидел Карвера: тот, с примотанным поверх наспех собранного рюкзака двуручником, раскинул руки, перегородив выходившую к противоположному концу площади узкую улочку, и явно пытался всем своим видом изобразить непреклонную решимость. Со спины его попытки выглядели довольно жалко… да и с лица, пожалуй, тоже, потому что секундой спустя растопырившегося, как сердитый кот, воина с двух сторон подхватили под мышки и вынесли на площадь, освободив проход. Ответа словесного его, кажется, и вовсе не удостоили.
– Не надо, мальчики. Пожалуйста, не оставляйте меня совсем одну! – Голос монны Леандры Андерс едва расслышал и, подхватив свой рюкзак на плечо, принялся пробиваться к Хоукам. Выбравшись на открытое место, Дар с Рианом на мгновение замерли, окинули площадь ищущим взглядом и, заметив Андерса, едва различимо улыбнулись.
– Вы меня вообще слушаете?! – взорвался опущенный на землю Карвер. У Андерса мелькнула мысль, что сейчас он попросту сорвет меч со спины и примется выражать свое возмущение более наглядным способом, но тот лишь кинулся наперерез братьям и снова воздвигся у них на пути воплощением праведного гнева. – Какого хрена вы опять задвигаете меня в сторону, как будто вы одни тут способны дело делать, а я так, бесплатное приложение, ворон пугать? – Он набрал воздуха в грудь и, проигнорировав увещевания пытавшейся поймать его взгляд матери, прорычал: – Вы же этого своего берете, а я чем хуже?
Успевший протолкаться к ним Андерс озадаченно моргнул, глядя на чуть не ткнувшийся ему в нос указующий перст, и, встретившись с Карвером глазами, насмешливо приподнял бровь. Тот вспыхнул, мгновенно залившись краской от скул до кончиков ушей, и резко развернулся к братьям – вспомнив, к счастью, что тыкать в людей пальцами невежливо, и убрав руку. Крохотная морщинка между бровей Леандры, смотревшей на младшего сына, заставила Андерса заподозрить, что этот не вполне приличный жест Карверу ещё припомнят, но пока женщина промолчала.
– Мелкий, будь мужчиной и воспользуйся мозгом. Теоретически он у тебя есть, – с отчетливо слышавшейся в голосе досадой проговорил кто-то из близнецов. Похоже, уже не в первый раз: обычно чуть изогнутые, словно в предчувствии улыбки, губы были напряженно сжаты. – Маму нельзя оставлять с Гамленом, и ты должен о ней позаботиться.
– Я не мелкий! – рявкнул Карвер, но Риан нехорошо сверкнул глазами, как будто только этого и ждал, и ядовито-бархатным тоном произнес:
– Вот и докажи.
Карвер хватанул ртом воздух, как будто его ударили под дых, но придумать достойный ответ не успел.
– Разобрались наконец? – раздраженно гаркнул самую малость расслабившийся Бартранд. – Уйдите-ка вы с дороги, дамочка, отправляемся!
Над головами мулов защелкали кнуты, и повозки, постепенно разгоняясь, одна за другой покатили к северным воротам. Даже когда караван набрал скорость, угнаться за ним на своих двоих не составляло труда, так что Андерсу с Варриком вполне хватило времени поприветствовать монну Леандру, пообещать ей присматривать за близнецами и даже поцеловать на прощание руку. Замерший за плечом матери Карвер все это время хмуро молчал, и Андерс, уже поворачивая за угол вслед за старшими Хоуками, все-таки не удержался и показал ему язык.
Стоило отдать Бартранду должное: организатором он оказался очень и очень хорошим. Повозки шли небыстро, так что ни люди, ни животные не выбивались из сил, однако к вечеру выяснилось, что от Киркволла их отделяло уже более четырех лиг. Андерс с Хоуками и вовсе шли налегке: в выделенной им повозке с лихвой хватало места для трех рюкзаков, так что единственным их грузом оставались посохи и боевые наборы зелий. Ни то, ни другое, впрочем, не понадобилось, поскольку обитавшие у окраин города разбойники явно не хотели связываться с довольно многочисленным отрядом вооруженных до зубов мужчин, с которых – пока, как надеялись участники похода – даже взять было нечего.
– Я уже начинал опасаться, что он прикажет отправляться без вас, – хмыкнул Андерс, проводив взглядом прошедшего мимо Бартранда. Привала на обед тот решил не устраивать, так что теперь вдоль вереницы неспешно ползущих по дороге повозок шел кряжистый лысоватый гном, который раздавал возницам и наемникам нехитрую снедь – хлеб, солонину, уродливые куски непонятно чего, которые при ближайшем рассмотрении оказались половинками яблок, засушенными до совершенно каменного состояния. Сам господин Тетрас-старший, сурово насупив брови, шествовал за «кашеваром» и бдительно следил за тем, чтобы никто не пытался ухватить лишнего.
– Не приказал бы, – усмехнувшись, уверенно возразил Дар. Андерс с любопытством посмотрел на него, и он продолжил, выразительно поведя полуобгрызенным «десертом»: – Не дурак же он, хоть и сволочь. Ну куда бы он наугад потащился?
– Мы же ему карты не отдали, – уточнил успевший дожевать собственное яблоко Риан. Андерс, сам не знавший, чего ожидать – может, рассказа о вере в людей, то есть гномов, и приведения в пример Варрика – невольно фыркнул и, встретившись со смеющимся риановым взглядом, беззлобно пихнул его кулаком в бок.
К вечеру второго дня пути небо затянуло тучами, и вскоре полил дождь. Варрик, на ходу вытягивавший из Андерса байки о проделках скучающих юных магов, ехидно похмыкал, но парой минут спустя, полюбовавшись на философски мокнущих близнецов, вытащил из своего рюкзака четыре тонких, абсолютно невесомых капюшона из рыбьей кожи: такие носили привыкшие к вечной непогоде гваренские моряки, чтобы не студило голову и не затекало за ворот. Вид у расправлявших полупрозрачные пелеринки близнецов был, честно говоря, презабавный, но уже через пару часов в обращенных на них четверых взглядах не было ни следа насмешки, только чистая, беспримесная зависть.
Куда хуже было то, что к ночи дождь разошелся ещё сильнее. Бартранд беспрерывно брюзжал, пытаясь отыскать приемлемое место для ночевки: они как раз заехали в низину, и петлявшую между плоских холмиков дорогу то и дело пересекали новорожденные ручейки, а до ближайшего более-менее сухого места было не меньше часа ходу. На ночь все равно пришлось останавливаться позже, чем запланировано, разжечь костры из успевшего промокнуть хвороста тоже не удалось, и ворчащие наемники, разобрав сухой паек, разбрелись по своим повозкам.
К сожалению, транспорт был сработан под гномий размер, так что удобно устроиться на тюках с походным припасом было невозможно. Андерс, на всякий случай обойдя лагерь в поисках раненых и увечных, был поражен неожиданной человеческой кротостью: долговязые наемники-люди смиренно сворачивались в тесном пространстве под парусиновыми пологами в самые невозможные позы, а демонстративно недолюбливавшего «дылд» Бартранда кляли разве что вполголоса и то лишь убедившись в том, что его нет неподалеку.
– Да я с Бартрандом поругался, – зевнув, объяснил Варрик. Удивленный Андерс, отодвинув полог подальше, все-таки заглянул внутрь их повозки, но художественно скрюченных близнецов в ней, конечно же, не обнаружил. Вольготно развалившийся на тюках гном зевнул снова и, подтянув одеяло, ткнул пальцем куда-то под себя: – А тебе вниз, Половинки там уже и гнездо свили под вас, длинноногих…
Андерс озадаченно хмыкнул, но, вернув полог на прежнее место, наклонился и заглянул под повозку.
– Вернулся! – обрадовались из темноты даровым голосом. – Полезай к нам, упаковываться будем.
– Что? – настороженно переспросил он, пытаясь хоть что-то разглядеть. С борта повозки с наветренной стороны свешивался промасленный парусиновый фартук, на скорую руку сляпанный из варриковой «палатки на все случаи жизни», и под днищем царил непроглядный мрак.
– Полезай, тут сухо! – слегка уязвленно пообещали оттуда. – Честное слово. А когда одеялами накроемся, ещё и тепло будет. Не корежиться же наверху, там и один Варрик едва-едва поместился.
Под повозкой и впрямь оказалось сухо: пока он бродил по лагерю, исцеляя вывихи и ушибы, близнецы успели натаскать откуда-то вереска и, накрыв его ещё одним куском непромокаемой ткани, устроить удобную лежанку. Сверху их прикрывало днище повозки, длины которой вместе с козлами и приступочкой для ног возницы как раз хватало на человеческий рост, а приделанный сбоку фартук защищал от косого дождя. Андерс аккуратно вполз на свободное место между близнецами и замер, не зная, что делать дальше.
– Ложись давай, – скомандовал Риан, похлопав по свернутому в рулончик плащу, лежавшему в изголовье. – И локти не растопыривай, а то у кого-нибудь из нас будет задница мокнуть. Тут получше, чем в повозке, но все равно тесновато.
Дар тем временем набросил на него тонкое шерстяное одеяло и принялся старательно его расправлять. Через минуту поверх первого, внахлест, легло второе, большая часть которого досталась Риану, а затем третье – в основном для самого Дара. Андерс осторожно пошевелился, устраиваясь поудобнее, и его тут же притиснули к рианову боку, а секундой спустя на него самого навалился Дар, обхватив рукой за талию.
– Ну вот, теперь скоро согреемся, – удовлетворенно сообщил он. – Спокойной ночи.
– И вам, – обреченно сказал Андерс. Близнецы, конечно, не желали ничего дурного, он и сам не раз наблюдал, как они, ложась спать, переплетались телами теснее, чем любовники, не имея при этом ни единой непристойной мысли… Но он-то не был одним из них! А между тем Риан прижимался бедром прямо к его заднице, и Дар сопел ему в воротник совсем рядом с шеей, ещё дюйм в сторону – и он уже сходил бы с ума от желания, которому не имел права дать волю. И даже повода протестовать у него не было, потому что Дар, конечно же, оказался прав: плотная боевая мантия хоть и не пропускала воду, но в сыром, стылом воздухе сохраняла тепло очень плохо, и только сейчас, после нескольких минут в наконец завершенном «гнезде», он наконец начал согреваться.
Однако усталость после долгого дневного перехода все же взяла свое, и вскоре Андерс, убаюканный шуршащим по парусине дождем, заснул.
…Хоук смотрел на него снизу вверх, жался щекой к коленям, поглаживал его босые ступни самыми кончиками пальцев, так бережно и осторожно, что заходилось сердце, но в темном золоте его глаз, не отрывавшихся от лица Андерса, не было ни тени той покорности, что была прорисована в каждой линии его тела и в каждом жесте. Андерс, пойманный его взглядом, словно руной паралича, едва осмеливался шевельнуться, дрожа в восторженном ужасе предвкушения, и только судорожно сглатывал, облизывая пересохшие губы.
– Раздвинешь для меня ноги? – тихо, по-мальчишески серьезно и доверчиво мурлыкнул Хоук, глядя на него с уверенной прямотой завоевателя, взирающего на уже захваченный город. Андерс, застигнутый врасплох бесстыдной откровенностью вопроса, задохнулся и торопливо закивал – и Хоук, наконец улыбнувшись, вдруг оказался уже над ним, и сам Андерс, откинувшись на локти, выгнул спину и потянулся к нему за поцелуем.
А потом Хоук взял его, заласканного и разомлевшего. И ещё раз, и ещё, ещё – пока он, измотанный наслаждением, не начал молить о пощаде…
– Тшш, все хорошо, Андерс, все в порядке, все хорошо, это был просто сон… – Андерс вздрогнул и растерянно заморгал, вглядываясь в темноту: Дар склонялся над ним, точно так же как мгновение назад, растрепанный и серьезный. Только взгляд у него был совсем другой, ласковый и встревоженный, а не оценивающий и обжигающе-властный, от которого все внутри перехватывало сладкой жутью.
– Ты стонал во сне, и мы подумали, что у тебя опять кошмары, – негромко пояснил Риан, который поглаживал его спину медленными круговыми движениями, явно стараясь успокоить. Андерс только беспомощно вздохнул, не находя в себе сил их переубеждать или, того хуже, объяснять, почему ему вдруг снятся совсем иные сны.
– Все хорошо, – послушно расслабившись, согласился он. Беспокойство в глазах Дара чуть померкло, он ободряюще улыбнулся Андерсу и коротко глянул на брата, и близнецы принялись поправлять сбившиеся одеяла. – Не волнуйтесь вы так, от стражевых кошмаров ещё никто не умирал, а вам надо выспаться.
– А ты не пихайся, тогда и выспимся, – шутливо проворчал Риан и, мазнув губами по его виску, снова опустился на лежанку. Дар, опять устроившийся совсем близко, неразборчиво буркнул что-то напоминавшее их неизменное «Спокойной ночи» и тоже прикрыл глаза, подгребя под голову скатанный плащ.
В следующий раз Андерса разбудила тишина: ливший почти всю ночь дождь неожиданно закончился, и негромкий шорох капель по парусине оборвался. Его голова лежала на плече Риана, крепком, словно камень, но несравнимо более удобном, и он, прижимавшийся спиной к рианову боку, как будто лежал на волнах, покачиваясь в такт его размеренному мощному дыханию. Уютно посапывавший Дар во сне подполз ещё ближе, закинул ногу им с Рианом на бедра и, обхватив его поперек туловища, словно плюшевого мишку, положил голову ему на грудь. Андерс невольно улыбнулся, глядя на его растрепанную макушку, и, медленно подняв руку, принялся бережно гладить его по волосам: не так, как прежде, едва успевая коснуться в нарочито шуточном, чтобы не выдать себя ненароком, жесте, а по-настоящему, разбирая и лаская мягкие взъерошенные пряди, аккуратно отводя их от лица и бессовестно наслаждаясь каждым мгновением краденой близости.
В сознании опять всплыл недавний непристойный сон, только теперь отчего-то вспоминалось не безумие страсти, испепелявшей разум и выдиравшей из горла хриплый беспомощный крик, а последняя секунда перед пробуждением. То, как Хоук, услышав его мольбу, по-змеиному плавно выгнул спину, давая ему вздохнуть; как хорошо было просто чувствовать его рядом, обнимая одной ногой за талию, а второй – оплетая его ногу; как его широкая ладонь едва ощутимо поглаживала Андерса по боку, словно умеряя срывавшееся дыхание… Как он смотрел, чуть-чуть сверху вниз, решая, смилостивиться ли, позволить ли этому пылающему наваждению рассеяться, сменяясь тихим удовлетворенным теплом – или расхохотаться в ответ и снова впиться в рот так, чтобы перехватило дыхание, и недавнее «Любовь моя, я больше не могу» рассыпалось раскаленным пеплом. И Андерс, пойманный в это бесконечное мгновение, начинал задыхаться снова: от одного этого взгляда, от царствовавшей в нем неопределенности, замершей на лезвии ножа – в эту сторону качнётся? В другую? – от того, что и впрямь не мог угадать, разглядеть за ней решение Хоука… От того, что все это не имело значения, потому что оба возможных исхода отзывались в сердце предчувствием радости: благодарной и тихой, так, чтобы тереться щекой о плечо и сонно мурлыкать – или надрывной и яростной, после которой остается только упасть без сил и отрубиться в полной уверенности, что теперь и умереть не жалко.
– Доброе утро, – прижавшись щекой к его ладони, пробормотал разбуженный лаской Дар, повернул голову и, уткнувшись подбородком в его грудь, поднял взгляд; и в его глазах застигнутому врасплох Андерсу померещилась искра того же свирепого пламени, что отравило его сны.
Добираться до входа на Глубинные Тропы пришлось около недели. Погода как будто над ними смилостивилась, и тот первый ливень так и оказался единственным, хотя затянутое тучами небо прояснялось не больше чем на несколько часов, а затем снова начинало хмуриться. С дорогой тоже повезло: карта Стражей вывела их на заброшенный, но неплохо сохранившийся тевинтерский тракт, по которому все ещё могли пройти небольшие и крепкие гномские повозки. Во всяком случае, необходимость разгружать их и вручную перетаскивать через ямы и трещины возникла всего четырежды. А потом везение закончилось.
– Ничего удивительного, – философски заключил Дар, внимательно оглядывая завал, под которым, в щелях между самыми верхними камнями, виднелись угловатые орнаменты, обозначавшие ворота. – Не просто так же этот вход был обозначен как «нетронутый».
Андерс согласно хмыкнул и осторожно покосился на торчавшего в десятке ярдов от них Бартранда. Вид у него был такой, точно его вот-вот хватит удар… ну или он вдруг откроет в себе талант берсерка и примется рвать окружающих на части.
– За ррработу, дарррмоеды! – наконец прорычал он таким тоном, что обустраивавшие лагерь наемники, не потратившие зря ни единой минуты, не рискнули возражать против явно несправедливого обвинения. Даже тот покрытый шрамами медведеподобный громила, которому сам Бартранд доставал от силы до пряжки ремня. – Вход сам не освободится!
Лысоватый гном-кашевар на самом деле оказался старым опытным горняком и, бесцеремонно отодвинув все ещё кипевшего Бартранда в сторону, взялся руководить расчисткой завала. Воплей «Поберегись, сейчас грохнется!» сразу стало на порядок меньше, да и процесс пошел куда живее, так что некоторое время спустя господин Тетрас-старший таки сумел взять себя в руки и сделать вид, что все идет, как задумывалось. Сам он пачкать руки явно не собирался, а вот остальные «дармоеды» участи чернорабочих не избежали. Даже Варрик покривился, похмурился, но все-таки припрятал Бьянку в хоукову повозку и полез на груду валунов, успевших крепко зарасти голубоватым пятнистым мхом.
Жаждавший побыстрее добраться до сокровищ предков Бартранд и на Андерса поглядывал как-то не по-хорошему задумчиво, но стоило ему шагнуть в андерсову сторону, как на пути у него возникли близнецы и очень внушительным тоном проговорили:
– Целитель для тебя камни таскать не будет.
Бартранд мигом побагровел и с той холодной церемонностью, которая хуже любых оскорблений, поинтересовался, с какой это радости, явно предвкушая возможность вволю поорать на осмелившихся подпортить его планы младших партнеров. Однако напрашивавшееся «Потому что мы так сказали» Хоуки оставили при себе, взамен так же вежливо пояснив:
– Потому что ему понадобятся все его силы, когда кто-нибудь из этих, – Риан красноречиво повел рукой в сторону рабочих, взбиравшихся по валунам к вершине завала, – шмякнется. А кто-нибудь шмякнется непременно.
Перед неоспоримой истинностью этого заявления Бартранд спасовал, и Андерс, не горевший желанием таскать неподъемные камни, благоразумно удалился на другой конец лагеря, чтобы не маячить у него перед глазами. Однако стоило ему отойти на сотню-другую ярдов, как его вопреки всякой логике потянуло обратно: Дар с Рианом, в отличие от него, увиливать от общей работы не стали, и ему было нестерпимо стыдно бездельничать, пока они трудились наравне с остальными. Даже страх перед глухой, тяжелой темнотой, скрывавшейся за слоем обтесанных временем и ветром скальных обломков, несколько померк. К счастью, Справедливость и его собственная совесть удовлетворились компромиссом: прихватив свою аптечку, Андерс устроился там, откуда не было видно постепенно появлявшейся из-под мусора надвратной арки, но достаточно близко, чтобы в случае чего успеть прийти на помощь.
А ещё через пару часов он твердо уверился, что Вселенная над ним издевается. Низкие, тяжелые тучи, царапавшиеся брюшками о вершины Виммаркских гор, вдруг расползлись и растаяли, обнажив прозрачное, будто умытое небо, а освобожденное из плена солнце принялось жарить так, будто вознамерилось запечь их всех живьем. И без того разгоряченные тяжелой работой наемники выдержали не больше получаса, а затем поснимали доспехи и, разложив пропитавшиеся потом поддоспешники на постепенно согревавшихся камнях, с откровенной неохотой вернулись к своему занятию.
И если до этого Андерсу ещё удавалось врать себе, что он всего лишь приглядывает за тем, чтобы Дар с Рианом не убились ненароком, то теперь… Теперь он просто таращился, как безнадежно больной, на то, как под опять промокшими, липнущими к сильным, крепко сбитым телам рубашкам бугрились мускулы; как братья с небрежной, почти пижонской легкостью выворачивали камни, за которые другие брались не иначе как вчетвером, а потом смеялись, дескать, вам бы десяток лет за плугом – это вам не мечом махать… Впрочем, не он один не мог оторвать глаз: какой-то молоденький встрепанный гном, хохоча над очередной хоуковой шуткой, бесцеремонно облапил Риана за обтянутую узкими штанами задницу – Андерс вскинулся, вцепившись в посох, оскалился… и замер, потому что Риан, вместо того, чтобы врезать нахалу в челюсть, только ухмыльнулся и, отвесив ему издевательски-изысканный поклон, снова уцепился за облюбованный валун. Андерс пригляделся и вздохнул с облегчением: гном оказался гномкой, далеко не такой молодой, как он думал, и совсем не походившей на ясноглазую любопытную Сигрун. Но все-таки она была женщиной, и никто из сыновей монны Леандры не поднял бы на неё руку – по крайней мере, до того, как она начала бы угрожать им смертью.
На разбор завала ушло почти три дня: от ворот, как оказалось, уцелела только верхняя часть арки, а привратницкая и первые ярдов двадцать коридора были завалены обломками породы и щебнем. Погода держалась ясная, и Андерсу становилось ещё муторней от мысли о том, что скоро придется оставить этот свет и это тепло позади и спуститься под землю, в заросшие скверной тоннели. К вечеру второго дня рабочие уже пробились сквозь завал и проделали в нем достаточно просторный для ползущего человека лаз, но Бартранд, скрипнув зубами, велел разбирать камни дальше. Тащить повозки на Глубинные Тропы было бессмысленно, и половина отряда принялась перекладывать припасы в заплечные мешки и на легкие, узкие носилки. К следующему полудню все было готово, но вымотавшиеся люди наотрез отказались двигаться с места.
Вход в покинутое гномское царство походил на разверстую пасть, из которой тянуло холодом и едва уловимой вонью скверны. Андерс держался сколько мог, преодолевая накатывавший волнами тягучий, душный ужас, но через пару часов сдался и, прихватив свое скомканное одеяло, заполз между спавшими по другую сторону костра близнецами. Дар приоткрыл один глаз, внимательно посмотрел на него и, сонно улыбнувшись, обхватил поперек живота, и Андерс неожиданно для себя самого тихо засмеялся и, закрыв глаза, почти сразу заснул.
Второй этап экспедиции вновь ознаменовался торжественной речью Бартранда. Заскучавшие на козлах возницы, в первые пару дней похода сокрушавшиеся о том, что им не достанется доли в добытых богатствах, теперь едва дождались, пока умолкнет их велеречивый предводитель, и с явным облегчением развернули мулов обратно. Остальные с натужными шутками взвалили поклажу на плечи и, запалив факелы, двинулись вниз.
– Все будет хорошо, – тихо пообещал замершему перед аркой Андерсу Риан, осторожно сжав его плечо. Андерс резко кивнул, через силу улыбнулся им с Даром и, расправив плечи, шагнул на изузоренные плитки предвратного зала.
Первый день оказался самым тяжелым. Факелы, даже вкупе со светлячками всех троих магов, давали слишком мало света, и воспоминание об оставшемся позади солнце становилось ещё более болезненным; низкий потолок путевого коридора едва не стесывал им макушки… На самом деле до выщербленного, не выдержавшего битвы со временем камня было не меньше человеческого роста – Андерс как-то раз потянулся наверх в наивной надежде на то, что его иррациональный страх не выдержит столкновения с реальностью, и обнаружил, что его рука сократила заполненный колышущимися тенями просвет не больше чем на четверть. В неподвижном, затхлом воздухе уже чувствовался слабый, едва ощутимый аромат скверны: он втягивал воздух носом, принюхивался старательно и сосредоточенно, но все равно большую часть времени даже не был уверен, не примерещился ли ему этот горьковатый гнилостный запах. И, вообще говоря, одного только подозрения было вполне достаточно – он все-таки был Серым Стражем и здесь, в преддверии Глубинных Троп, должен был идти впереди, предостерегая остальных и высматривая реальную опасность, а не тащиться где-то у самого хвоста каравана вместе с Хоуками, не собиравшимися лезть поперед Бартранда в лаву. Он должен был хотя собрать всех и объяснить, чего именно стоило опасаться…
Отстань, Справедливость, устало подумал одержимый и едва ощутимо коснулся сжимавших посох пальцев Риана. Тот, с любопытством рассматривавший кое-где сохранившуюся на стенах резьбу, тут же повернулся к нему и вопросительно улыбнулся, но Андерс только слабо улыбнулся в ответ и покачал головой. Все было в порядке… насколько это было возможно в подобной ситуации.
На первом же привале – неожиданно длинном, почти на полтора часа – предусмотрительный Варрик разжег небольшой, на фунт с небольшим угля, костерок, на котором разогрел припасенного ещё с Киркволла вина с какими-то травками от монны Леандры. Дар с Рианом все это время просидели рядом с зябко сутулившимся Андерсом, прижимаясь плечами к его плечам, и даже осознание того, что это всего лишь дружеская забота, не могло отравить до нелепости острого наслаждения от самого их присутствия. Стало легче, вот только ненадолго: едва отряд погасил костры и двинулся дальше, как к узкой полосе, очерченной светом факелов, снова подкрался мрак, такой тягучий и душный, каким он бывает лишь на Глубинных Тропах.
Под землей время тянулось бесконечно. Секунды превращались в минуты, минуты разрастались в часы и сутки… Андерс механически переставлял ноги, прислушиваясь к мерещившемуся на краю сознания шороху, и рассеянно кивал в ответ на реплики пытавшихся его расшевелить близнецов. Он не смог бы сказать, когда они ушли из-под солнца – час назад или неделю, однако каждый пройденный вглубь каменной толщи километр чувствовал так отчетливо, будто всю эту тяжесть волок на своих плечах.
Команду устраиваться на ночлег Бартранд отдал только на шестом привале. Вокруг очередного варрикова костерка замелькали другие огни, откуда-то потянуло запахом походной ячменной баланды, кажется, даже с мясом, и несколько пришедший в себя Андерс неприятно удивился собственной усталости. Даже если ему не показалось, и охваченный неожиданно вспыхнувшей алчностью Бартранд и впрямь гнал их больше суток… Все равно, он ведь был Серым Стражем, и это ему полагалось бы сейчас обустраивать лагерь, проверять снаряжение и стоять на часах – а между тем он сумел лишь раскатать спальник возле разожженного хозяйственным гномом очага и рухнуть на него, пока Дар с Рианом, обеспокоенно поглядывая на него, по одному отходили ругаться с интендантом экспедиции за еду.
– У нас, вообще говоря, собственные припасы есть, – вполголоса пояснил Дар, наконец вернувшись с котелком распаренной крупы и четырьмя полосками сушеного мяса. – Но тут уж дело принципа.
Будь у Андерса чуть больше сил, он, наверное, рассмеялся бы: лица у обоих Хоуков были такие, что ему волей-неволей вспоминался Сэр Ланцелап, почуявший на своей территории чужака. Бартранда, похоже, уже стоило пожалеть – он, как и все гномы, был невероятно упрям, так что столкновение было неизбежно. Поглядывавший на близнецов Варрик понимал это не хуже Андерса и с откровенным трудом прятал улыбку, явно предвкушая грядущее представление.
– Держите, добытчики, – с ухмылкой проговорил он, наполнив простенькие деревянные миски и передав их Дару. Пахло от них так вкусно, что Андерс даже сумел вспомнить, что во рту у него не было ни крошки с того самого момента, как они ушли под землю. Небольшая чашка вина с первого привала не в счет, вся она ушла на одно лишь то, чтобы изгнать из тела дурной болезненный озноб. Андерс благодарно кивнул Варрику и, вытащив из лежавшего неподалеку рюкзака ложки, потянулся за своей миской, привычно высчитывая движение так, чтобы хоть на мгновение дотронуться до руки Дара. И плевать, что за «нечаянное» прикосновение придется расплачиваться несколькими часами острых угрызений совести.
От рассаженных невесть обо что костяшек по пальцам Дара расползались сероватые тени.
30.04.13Ослепляющий ужас обрушился на Андерса ледяной волной, так, что на мгновение оцепенело сердце, а затем схлынул, оставив его разум болезненно ясным. Он ещё не слышал общего сознания порождений тьмы, вот только это совсем не значило, что в тоннелях не было скверны.
– Когда ты поранился? – не узнавая собственного голоса, прохрипел он. Не успевший поймать выбитую из рук миску Дар растерянно моргал, но, заметив на пальцах целителя знакомое свечение диагностического заклятия, послушно замер под его ладонью.
– Да с полчаса назад, – мягким, умиротворяющим тоном проговорил он. Заражения Андерс не ощутил, и леденивший хребет страх начал потихоньку отступать, однако мгновением спустя Дар, явно желавший его успокоить, безмятежно уточнил: – Бартрандов интендант пытался права качать, ну я его и приголубил в челюсть, так что он мордой своей гномской по камням проехался. А как поднялся, я ему ещё добавил. Для пущей наглядности.
Андерс беззвучно застонал, чувствуя, как где-то глубоко в груди снова сомкнулась безжалостная стылая лапа. Неслышно подошедший Риан присел на корточки у брата за спиной и встревоженно глянул на него поверх дарова плеча, и Андерс, кажется, даже сумел изобразить для него знакомое близнецам ещё по клинике выражение спокойной уверенности. А потом жестко перехватил запястье уже собиравшегося вернуться к еде Дара и, проигнорировав вопросительный возглас, накрыл его кисть своей, на которой медленно разгоралась чудовищно тонкая и запутанная сеть ещё одного исследовательского заклятия.
Впору было поблагодарить судьбу за наличие Кругов, как раз за то, что он ненавидел в юности даже больше, чем следивших за каждым его шагом храмовников: за дисциплину тела и разума и непредставимое занудство дрессировавших будущего целителя учителей. Сосредоточенность, требовавшаяся для заклятия более высокого уровня, заставила отступить глодавший его ужас, и наконец переставшие дрожать пальцы замерли над рукой Дара на точно отмеренном расстоянии. Андерс стиснул зубы и медленно, очень медленно, не пропуская ни единого сосудика, повел диагностическую сеть вверх, по обратному кровотоку.
Полчаса – ничтожный срок. Может быть, им ещё удалось бы отделаться малыми потерями – пальцем или кистью, самое большее – рукой… Лишь бы не упустить момент: ещё в Башне Бдения он заметил странную закономерность, проверить которую так и не успел, но сейчас лишь она ещё давала ему надежду.
О том, как ощущает поисковую сеть тот, на кого она направлена, Андерс вспомнил только тогда, когда, добравшись наконец до дарова плеча, так и не обнаружил следов заражения скверной. Он протяжно выдохнул, не пытаясь сдержать стон облегчения, и поднял голову, собираясь степенным и уверенным, как и подобало опытному целителю, тоном сообщить остальным, что тревога оказалась напрасной.
Безропотно вытерпевший все его действия Дар смотрел на него чуть исподлобья, темным и почти жутковатым взглядом: приопущенные ресницы украли из его глаз привычный лукавый блеск, и едва различимое в полумраке золото радужки казалось трещинами на поверхности только-только начавшей схватываться камнем лавы. Придавленный почти физически ощутимым жаром Андерс неожиданно осознал, что так и держит его руку у самого лица, словно в попытке высмотреть в крови следы яда, и Дару нужно только выпрямить сложенную лепестком ладонь, чтобы коснуться его губ…
Несколько лет назад он уже вовсю вылизывал бы ему пальцы, одурело подумал Андерс и, не успев вовремя оборвать мысль, беспомощно закончил: Или совсем не пальцы.
– Все чисто, – нервно пробежавшись языком по губам, проговорил он и усилием воли заставил себя наконец отпустить дарово запястье. – Ложная тревога.
– Скверна? – сосредоточенно поинтересовался Риан, маячивший за плечом брата терпеливой тенью. – Поешь, а потом расскажешь нам, чего именно стоит опасаться и как свести риск к минимуму.
– Не лезть на Глубинные Тропы, не будучи Серым Стражем, – невесело отшутился Андерс, стараясь не встречаться с Даром глазами. Теперь вместо ужаса вдоль позвоночника щекотными волнами колыхалось коварное, искушающее тепло, и он торопливо уцепился взглядом за опрокинутую в грязь кашу, как будто и впрямь надеялся спрятаться от последствий собственных поступков за сбивчивыми извинениями.
– Не суетись, – как и следовало ожидать, снисходительно отмахнулся Варрик, снова наполнив оттертую дочиста миску. – Не дураки же мы, хавки с запасом взято. Причем, насколько я знаю братца, с изрядным запасом.
Андерс покорно кивнул. К концу ужина терзавшее его напряжение несколько спало, и запоздалый инструктаж он начал спокойно и уверенно:
– Строго говоря, никому не известно, что же такое скверна на самом деле. В уцелевших архивах ферелденской части Ордена больше внимания уделялось способам очистить землю от её влияния – до крайности неэффективным, следует признать – и тактике сражений с порождениями тьмы. О природе самой скверны известно крайне мало, – он на мгновение запнулся, но затем мысленно махнул рукой: – собственно, только один человек занимался её изучением, да и то он больше внимания уделял возможностям её практического применения. А потом Сурана его и вовсе грохнул, решил, что такого психа в живых оставлять опасно.
Хоуки задумчиво хмыкнули, но комментировать не стали.
– У меня самого возможностей для исследований было немного, – почти смущенно продолжил целитель. – Скверна не похожа ни на один из известных мне ядов, ни на минеральные, ни на органические, ни на магические составы… Толком проверить свои наблюдения я так и не успел, но…
– Заражение скверной считается неизлечимым, – как будто уловив его колебания, мягко, с едва уловимой вопросительной ноткой в голосе подсказал кто-то из близнецов.
– Да, – кивнул Андерс и, собравшись с мыслями, принялся объяснять: – Но идет оно совсем иначе, чем отравление или инфицирование другими болезнетворными субстанциями. В самом начале – в первые минуты, или часы, все очень индивидуально, возможно, зависит не только от обширности поражений, но и от собственных сил организма… – Он смущенно умолк, заметив слегка озадаченный взгляд Варрика, и скомканно закончил фразу: – В общем, в начале ещё есть шанс. У меня складывалось впечатление – ошибочное, возможно – что скверне, как и любой нормальной болезни, требуется какое-то время для того, чтобы сломить естественную защиту живого существа. В этот период, возможно, человека ещё можно спасти, пускай и достаточно жесткими методами…
– Отрубив ему пораженную часть тела, – хладнокровно заключил Дар, избавив Андерса от необходимости уточнять. Тот снова кивнул и продолжил:
– А вот потом скверна распространяется по телу мгновенно, кажется, даже быстрее тока крови. И после этого процесс становится необратимым, хотя само заражение как таковое, с помутнением хрусталика и потемнением вен, может проявиться гораздо позже – это, вероятно, тоже зависит от личных характеристик пациента.
– А пути попадания скверны в организм? – деловито поинтересовался Риан. – Судя по тому, как ты перепугался, достаточно и царапины.
Андерс мысленно скривился, мысленно же пнул себя за глупое мальчишеское желание заявить, что нихрена он не испугался и вообще понятие страха ему незнакомо, и неохотно признался:
– Неизвестны. Кое-кому действительно хватало маленькой ссадины, а вот один из «серебряных рыцарей» Башни Бдения напарывался на клинки порождений в каждом бою и в их крови, понятное дело, уляпывался по уши, но при этом оставался жив и здоров до самого моего побега. Но контакт с кровью порождений значительно увеличивает риск, контакт с самой скверной – и того больше, и нарушение целостности кожного покрова, тем более глубокие раны… про них и говорить нечего. Вот только деваться некуда, ни в одном бою не обойдешься без ран.
– Мы постараемся, – очень серьезно пообещали Хоуки. – Ты ведь можешь их чувствовать, так что попробуем не ввязываться в ближний бой. Файербол достает через две сотни ярдов, а цепная молния даже дальше.
– И перчатки бы вам добыть, – вдруг добавил Варрик. – Так, для бытовых нужд. Без рун, чтобы не мешали контакту с посохами.
Андерс ошарашенно уставился на него, и гном не без ехидства ухмыльнулся:
– Что? Магов у Народа Камня нет, но это же не значит, что нет мозгов, а вашего чародейского трепа я понаслушался изрядно. – Он поднялся на ноги и, отряхнув с колен сухарные крошки, совсем уж по-простецки добавил: – Пойду у Боудана поспрошаю, авось найдет в своих запасах что-нибудь подходящее.
– Перчатки и впрямь не помешают, – проводив Варрика взглядом, признал Андерс. – То, что на камнях не видно плетей скверны, вовсе не означает, что её здесь и впрямь ещё нет. Ни к чему рисковать понапрасну, приключений на задницы вы себе и так найдете.
– Обязательно, – усмехнулись близнецы – так, что он не мог не улыбнуться в ответ.
Медлить с обустройством лагеря они тоже не стали. Залечив Дару злосчастную ссадину, вымотавшийся окончательно Андерс завернулся в спальник и, отключившись почти сразу, только через несколько часов, в начале собственной вахты, обнаружил, что Хоуки расстелили свои одеяла по обе стороны от его лежанки. И в этом не было бы ровным счетом ничего удивительного (расстояние между ними было вполне пристойным, точно так же, ровными рядочками, расположились остальные члены экспедиции), если бы Андерс не знал абсолютно точно, что близнецы предпочитали спать вместе, по-звериному свернувшись плотным клубком. И теперь ему отчего-то казалось, что это была попытка как-то защитить, уберечь, прикрыть собственными телами от неизвестной угрозы – осознанно-нелепая, словно молитва там, где дело решала только собственная сила, или привычка не отличавшегося суеверностью Варрика плевать через левое плечо.
Но снившимся ему кошмарам, которых он ждал, содрогаясь и загодя стискивая зубы, и впрямь недоставало яркости.
К третьему дню похода Андерс немного обвыкся. Пение скверны, трепавшее границы его разума, стало отчетливей и громче, и ему уже не требовалось напрягать все силы, чтобы разобрать знакомый мотив – и от этого, как ни странно, стало легче. Как бороться с этим безумием, он уже знал. Порождения тьмы были ещё далеко, и их общее сознание пока казалось легким, словно перышко, прикосновением, а не придавившей к земле каменной плитой, так что у Андерса было время подготовиться и к этому.
А вот с реальным камнем, нависавшим над ними всей тяжестью Виммаркских гор, он ничего не мог сделать. Но близнецы ни на миг не оставляли его одного: рядом всегда был либо Дар, либо Риан, а то и они оба, и даже расписание дозоров близнецы продавили такое, чтобы вместе с Андерсом всегда отправлялся кто-то из них. К немалому удивлению целителя, их шутки и байки действительно ему помогали – но ещё лучше помогал страх. Тот самый отрезвляющий страх, который чуть не свел его с ума, когда он увидел серые пятна на руке Дара, и который теперь мешал ему поддаться другому, намного более бессмысленному страху.
– Скажите-ка, это только у нас с братом ощущение, что мы кругами ходим? – задумчиво поинтересовался Риан и, торопливо доскребя миску, кинул её в рюкзак. Очередной привал заканчивался, бартрандовы подручные уже ходили по лагерю, поторапливая остальных, и Варрик, уже упрятавший сделанные заранее копии орденских карт обратно в сумку, только обиженно нахмурился:
– Нет уж, Половинка. Поверь пока на слово, я за этим делом слежу крепко: идем как по писаному, все тоннели, все перекрестки сверяю. Нигде не сбились, будет свободная минутка – покажу, у меня все отмечено. Не только на карте, к слову, ни разу мы мимо моих знаков не проходили.
Дар на мгновение сжал губы и чуть качнул головой, и Андерс, вдруг почувствовав смутную тревогу, жестом заставил возмущенного недоверием гнома умолкнуть:
– Ты ведь не это имел в виду, верно, Хоук? Что-то не так?
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Следы в пыли, Dragon Age
-
-
08.04.2013 в 19:34-
-
08.04.2013 в 19:38-
-
08.04.2013 в 19:44-
-
08.04.2013 в 19:52-
-
08.04.2013 в 20:18Ты такая мырмырмырная бяка))))
-
-
08.04.2013 в 20:28ППКС, коть)
Я себе дал слово, что буду ждать, пока ты закончишь, но теперь мне хочется кусать локти себе, чтобы прочесть всё как можно скорее... *ушёл плакаться Амеллу*
-
-
08.04.2013 в 20:36Астальто, Мва-ха-ха, чудушко)
-
-
08.04.2013 в 20:48ViLiSSa999, кашу-то они, положим разрулят... Лично я другого жду))))
-
-
08.04.2013 в 21:04-
-
08.04.2013 в 21:23Нет) Я в последнее время Коша читаю для уровня языка и приключений, а романтику двигаю немного в сторону)
Солнце, не обижайся, если что. Ты прекрасен, но ты же знаешь, охладел я к Андерсу(
Мва-ха-ха, чудушко)
А вообще... ты жесток, душа моя!
-
-
11.04.2013 в 11:15-
-
11.04.2013 в 11:18-
-
11.04.2013 в 12:27А за Андерса немного страшно. Вот не нравится мне это его "сопротивление" совсем(( Не ценят они его(
-
-
11.04.2013 в 13:10Мне его Сопротивление тоже не нравится... Но не так все плохо, на самом деле.
-
-
11.04.2013 в 13:33мррр)
-
-
11.04.2013 в 13:58Мурр)
-
-
11.04.2013 в 14:16-
-
11.04.2013 в 14:31-
-
11.04.2013 в 14:52Или там - о, ужас - последняя ночь перед расставанием?)))
КошЪ - няшка)))
-
-
13.04.2013 в 10:07-
-
13.04.2013 в 10:45-
-
13.04.2013 в 10:50-
-
13.04.2013 в 14:30Описание старых амулетов отличное. Будто в руках подержал - и это: "с трудом свинтил с пальца", тусклость, выцветшие руны... прямо ух!
-
-
13.04.2013 в 14:48-
-
14.04.2013 в 23:26-
-
14.04.2013 в 23:37-
-
14.04.2013 в 23:38-
-
14.04.2013 в 23:47-
-
15.04.2013 в 06:38-
-
15.04.2013 в 07:12Но да, лапушки и есть)