Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
Посвящается Trishka
Слепым человек живёт,
Никто своей доли не знает... Тол Мириам, "Такет Нантакет"
часть 7«Мессир Хоук» вполне предсказуемо сообщил, где и в каких видах он видел сенешаля Брана, заставив посыльного покраснеть, но тот, на всякий случай отступив на шаг, упрямо повторил:
– Сенешаль говорил, это срочно. Он просил вас нанести ему визит как можно скорее. Это касается всего города.
– Хорошо, мы скоро прибудем, – обречённо вздохнув, сказал мальчишке Андерс. Всё-таки отступнику, пусть даже состоятельному, не стоило без нужды ссориться с власть имущими. Брюнет обиженно посмотрел на него, и целитель успокаивающе погладил его по плечу и, дождавшись, когда посыльный убежит обратно, пояснил:
– Это и правда может оказаться что-то важное. Лучше выяснить сразу, а то как бы потом жалеть не пришлось. – Хоук тяжело вздохнул, и рыжий маг с улыбкой добавил: – Но торопиться не станем. Прогуляемся до Верхнего города, по дороге заглянем в Крепость…
– И в лавку портного, – перестав хмуриться, удовлетворённо кивнул Гаррет, и собравшийся было возразить одержимый только покачал головой. Рубашка ему и впрямь была нужна, поскольку дорвавшийся до желанного любимый благополучно уничтожил его последнюю, но найти что-нибудь подходящее можно было бы и у Лирен… Однако что-то подсказывало, что ходить в привычных ношеных тряпках ему уже не позволят. Не Хоук, так монна Леандра, и пусть уж лучше это будет Хоук. Привычней как-то.
– От мамы ты, конечно, всё равно не отделаешься… – как будто прочитав его мысли, задумчиво сказал брюнет. – Одна надежда на то, что ферелденские отступники в соответствующих нарядах всегда нравились ей больше, чем местные аристократы, лижущие задницы орлейцам…
Андерс невольно фыркнул.
– Ты мне вдруг напомнил Логэйна из командорских рассказов. Родной, орлейцев из Ферелдена выгнали за пятнадцать лет до твоего рождения, нет смысла злиться на них теперь.
– Что, я уже не имею права на пару вредных привычек? – возмущённо вопросил Гаррет, но в глазах его мерцали смешинки, и одержимый, покачав головой, подтолкнул его в сторону ведущей в Верхний Город лестницы.
К тому времени, как они добрались до крепости, сенешаль Бран, судя по его взгляду, преисполнился острой жажды крови. Однако воспитание и привычка иметь дело с капризными киркволльскими дворянами одержали верх, и рыжий помощник наместника изложил суть проблемы в формулировках безупречно-вежливых, хотя и несколько язвительных.
– Ну и что от меня-то надо? – выслушав, сухо осведомился Хоук.
– Вам… следует найти того стражника, который мог сообщить недоброжелателям, когда посольство кунари покинуло Крепость, – с чуть слышным вздохом объяснил Бран. – Я… даже не знаю, где могут проводить время подобные… низкие люди.
– Да ясное дело, что в «Висельнике», – равнодушно сказал брюнет, и собиравшийся предложить тот же вариант целитель кивнул.
– Вам лучше знать, – поморщился сенешаль. – Я не очень-то разбираюсь в… подобных заведениях.
Андерс, не сдержавшись, тихонько фыркнул и едва различимо покачал головой в ответ на яростный взор рыжего аристократа. Заметивший их обмен взглядами Хоук встревоженно нахмурился, и одержимый успокаивающе сжал его пальцы, надеясь, что он даст ему объясниться, перед тем как отправится из ревности отрывать голову ни в чём, в общем-то, не повинному Брану.
– Он и правда не разбирается в подобных заведениях, – тихо сказал целитель, когда они спустились в маленький дворик возле входа в крепость наместника. – Предпочитает «Цветущую розу», но совершенно не умеет определять, кто из её служащих… безопасен для здоровья, скажем так. Вот и является ко мне каждый месяц, а то и чаще, и поверь, ты вовсе не захочешь узнать, по какому именно поводу.
– Ха, так у тебя, оказывается, есть связи в верхах! – заметно расслабившись, усмехнулся Гаррет. – Он тебе хотя бы платит? Я помню, что клиника бесплатная, но вообще-то он не из бедных беженцев, так что вполне может поделиться.
– Платит, платит, – успокоил его Андерс. – И ещё храмовников от неё отваживал, пока у меня ты не появился, так что всё честно.
– Ну ладно, – удовлетворённо сказал брюнет. – Пошли, пожалуй, в «Висельник», а то спальню ещё наверняка не отремонтировали…
– В церковь, что ли, зайти… – невольно задержав дыхание при мысли о спальне, задумчиво проговорил одержимый. – Церковь не жалко.
Хоук весело фыркнул, но потом с сожалением сказал:
– Там всегда слишком много народу. И ещё там эта мерзкая всепроникающая баба, которая ещё перед экспедицией сосватала нам с братцем кунарийского саирабаза. Чудом выжили, а тот цепной придурок всё равно покончил с собой – требование Кун, мать его... Если она на нас ненароком наткнётся, я ж не выдержу, прибью её нахрен, и придётся бежать далеко и быстро.
В «Висельнике», как всегда, было шумно и грязно. Сразу заметивший появление магов Варрик спустился с общий зал и предостерегающе проговорил:
– Никаких масштабных сражений в моём заведении, Хоук. По крайней мере, никаких площадных заклинаний, понял?
– Понял, – покладисто согласился тот. – Только найду тут кое-кого, и в случае нужды набью морду, не больше.
– Это не вон того ли? – насмешливо осведомился гном, ткнув куда-то в угол. За грязным, залитым пивом и подливкой от здешнего жаркого столом сидел помятый светловолосый человек, уныло уткнувшийся в кружку с разбавленным элем. – Бедолага всё ноет, что он должен был стать королём Ферелдена и женился на белобрысой суке, если бы не мерзкий маг – извини, Блондинчик, это он так говорит. Правда, я так и не понял, хочет он того мага убить или поставить ему статую – за избавление его от той самой «белобрысой суки».
– Да нет, вряд ли, – смерив пьяницу взглядом, покачал головой брюнет. – Нам нужен кто-то из стражи.
– Из стражи тут пока только вон та компашка, – всё ещё поглядывая на посох в руках боевого мага с некоторым сомнением, указал Варрик. – Вон тот пегий проставляется, удачно получил от кого-то взятку и теперь алчет поговорить о политике.
– Сейчас проверим. – Благодарно хлопнув гнома по плечу, Гаррет направился к опиравшемуся на барную стойку взлохмаченному стражнику, и вскоре последовавший за ним Андерс даже сквозь шум сумел различить слишком знакомое, и без того часто слышавшееся в Нижнем городе и Клоаке: «Надо поставить рогатых на место!»
– Многовато деньжат для такого оборванца как ты, – облокотившись на стойку рядом со стражником и обаятельно улыбнувшись, своим самым лучшим оскорбительным тоном сообщил Хоук. – Не подскажешь, кто это у нас в городе нынче такой добрый да щедрый?
– Отвали, ублюдок! – смерив его презрительным взглядом, пегий одним глотком опустошил свою кружку и, грохнув ею о стойку, всем корпусом развернулся к нему. – Или ты, приятель, хочешь сказать, что наша Церковь не знает, что делает? Серых уродов давно пора выставить из города!
– И тут Церковь, – поморщился брюнет. Андерс только ядовито хмыкнул: чего ещё ожидать от структуры, посвятившей себя угнетению людей, которым их же Создатель даровал чуть большую, чем всем прочим, силу? – А имени у Церкви, часом, нет?
– Да ты не из ихних ли жополизов, а? – вдруг насторожился стражник, и в мутном, совершенно невыразительном до этого момента взгляде мелькнула звериная свирепость. – А вот как я тебе сейчас покажу!
Он покачнулся и, дёргано махнув кулаком прямо перед лицом Хоука, разочарованно зарычал, а потом попытался нанести ещё один удар, но Гаррет только устало вздохнул и, передав посох целителю, коротко, без замаха, ударил стражника в челюсть.
Одержимый настороженно огляделся – завсегдатаи «Висельника» подняли головы и с интересом уставились на них, кое-кто даже поднялся с места, явно намереваясь присоединиться к веселью. Однако агрессивный пьяница, оказавшись на полу, тут же растерял всю свою храбрость, и когда Хоук присел рядом с ним на корточки, прикрылся рукой и заныл:
– Не бейте меня, сударь, только не бейте меня больше!
– Кто заплатил тебе за то, чтобы ты сдал послов кунари? – негромким, угрожающим голосом осведомился маг.
– Не знаю! – заявил стражник. – Правда не знаю, мессир, он не назвался, и лица я не видел – сами ж знаете, под этими храмовничьими шлемами и глаз-то не разглядишь! Но я закона не нарушал, всё по-честному, сама Владычица так хотела!
– Брешешь, – равнодушно бросил Гаррет, снова занося кулак, и пегий тут же съежился, однако всё равно упрямо повторил:
– Это по приказу Владычицы! Я сам её печать видел, ты меня не подставишь!
Хоук обменялся с Андерсом растерянным взглядом и, покачав головой, поднялся на ноги:
– Да ты, приятель, сам себя так подставил…
– Неужели в этом может быть замешана Эльтина? – недоуменно пробормотал одержимый. – Не то чтобы я старался оправдывать церковниц, но мне казалось, что она всё-таки чересчур умна, чтобы действовать такими методами…
– Вот и проверим, – вздохнул брюнет и, жестом подозвав Варрика, осведомился: – Не хочешь прогуляться до Церкви, о мой красноречивый друг? Может быть, нам там покажут одну крайне будоражащую, но, вероятно, фальшивую штучку.
– Так бы и сказал, что опять нашёл приключений на свою задницу, – хмыкнул гном. – Бьянка что-то давно не разговаривала с той бронзовой Андрасте, которая таращится из-под купола, так что я, пожалуй, и впрямь не стану упускать удобную возможность.
Однако воспользоваться «удобной возможностью» Бьянке так и не удалось. Прямо за дверью церкви они наткнулись на святую сестру – преподобную мать, как высокомерно поправила Хоука церковница – и Андерсу хватило одного только взгляда на его гримасу, чтобы понять, что именно о ней тот недавно упоминал.
Мать Петрис настояла, что беспокоить удалившуюся на отдых Владычицу Церкви ради подобной ерунды не стоит и, чуть не силой затащив их в укромную нишу возле входа, с неискренним сожалением поведала о том, что её бывший телохранитель, некий сэр Варнелл, спутался с плохой компанией и немножко сошёл с ума. Одержимый подумал, что ему было бы трудно представить компанию хуже самой матери Петрис, но благоразумно промолчал.
– Я укажу вам его обычное укрытие, – закончив с проповедями, снизошла до них преподобная. Хоук мигом перестал зевать и выжидательно воззрился на неё, однако мать Петрис просто извлекал из рукава своего одеяния свёрнутую трубочкой карту каких-то закоулков и протянула ему. – Возможно, он до сих пор находится там. Сэр Варнелл… никогда не отличался хитроумием. Или хотя бы предусмотрительностью.
– В отличие от тебя, змеюка церковная. – Андерс удивлённо покосился на Варрика и в итоге решил, что ему всё-таки послышалось: лицо гнома было совершенно серьёзным и на нём изображалось даже нечто вроде почтения. Даже возле уголков глаз не темнели чуть заметные морщинки, иногда выдававшие то, что мессир Тетрас всё-таки насмехается над собеседником.
Гаррет, однако, только смерил преподобную мать пренебрежительным взглядом и развернулся к двери, не удостоив её ни благодарности, ни прощания. Петрис зло сощурилась, глядя ему в спину, но, похоже, их отношения и без того были весьма напряжёнными, так что нелюбезность брюнета вряд ли могла причинить существенный вред.
«Убежище» сэра Варнелла, как и следовало ожидать, оказалось заброшенным участком шахтных тоннелей, которые существовали практически подо всем городом. Эта их часть, однако, оказалась почти необитаемой – по дороге маленькому отряду попалось лишь несколько оборванцев, которые накинулись на них так, словно они угрожали самому их существованию. Андерс с сожалением оглянулся на разбросанные по углам тела: он был бы только рад, если бы им удалось избежать этой схватки, однако попытка Хоука заговорить окончилась лишь тем, что ему в плечо всадили ржавый нож. А убедить в чём-то тех, кто не желает слышать, всегда было трудно…
– Вот он! – Одержимый не заметил, как преподобная мать последовала за ними, но теперь благоразумно державшаяся подальше от опасности Петрис вышла из-за их спин и обратилась к своему телохранителю. Сэр Варнелл, прижавший кинжал к глотке привязанного к опорному столбу кунари, замер и медленно обернулся, и на его костистом, измученном лице мелькнула безумная усмешка. – Отпусти его, и Владычица проявит к тебе снисхождение!
– О, Владычица уже проявила снисхождение! – выдохнул храмовник. – Она терпела долго, но наконец позволила мне очистить этот город. Хоть немного! А он… он подсказал, как призвать остальных. Как показать им, что нет нужды терпеть рядом с собой еретиков, самим своим существованием оскорбляющих Создателя. И я это сделаю. Я никому не позволю мне помешать! – неожиданно сорвался на крик рыцарь, и из-за углов показались его последователи, оборванные, изголодавшиеся люди с жутковатым фанатичным блеском в глазах. Далеко не у всех была хоть какая-то одежда, несколько женщин щеголяли просвечивавшими из-под рваных шалей обнажёнными грудями, но у каждого имелось оружие.
Отличные, прекрасно наточенные кинжалы и мечи, щиты без зарубок и тугие полированные луки с крепкими тетивами из жил, за любой из которых можно было бы выручить столько денег, что семье из трёх человек хватило бы на месяц.
– Я… позову помощь! – вдруг решила мать Петрис, и через несколько мгновений её уже не было рядом.
Хоук презрительно фыркнул ей вслед и виновато посмотрел на Андерса.
– Это не ты, – успокаивающе сказал целитель. – Это всё Церковь. И… раз уж у нас сбежал последний свидетель – можно я разрешу Справедливости открутить этому храмовнику голову? Он мешает нам обдумывать задачу о контроле магических всплесков.
– А может, лучше вначале допросить попробуем? – тщательно прицелившись и осыпав тылы противника дождём стрел, предложил Варрик. – А то такой загадочный «он» – это в романах хорошо, а вот в жизни мне подобное очень и очень не нравится.
– Попробуем, – пообещал Гаррет и швырнул в лицо сэру Варнеллу огненный шар.
– Меньше всего я ожидал увидеть там наместника, – с удивлением заметил Андерс, усевшись на край фонтана рядом с Хоуком, и устало положил голову ему на плечо
Было странно думать, что тяжёлый бой – даже несколько, хотя первая стычка меркла в сравнении со схваткой с храмовником – может быть менее утомительным, чем исцеление человеческих недугов. Странно – и вместе с тем неоспоримо правильно. Разрушать всегда гораздо проще, чем строить.
– Наместник Дюмар привык к Мередит с Орсино, так что общение с кунари не доставляет ему особых сложностей, – хмыкнул брюнет. – За исключением того, что они не желают его слушать. – Он помолчал и добавил: – По правде говоря, мне кажется, что он даже немного рад всей этой заварушке – это всяко лучше, чем метаться из стороны в сторону, пытаясь ублажить и Рыцаря-Командора, и Первого Чародея.
– О да, а вариант приструнить их обоих и сделать хоть что-то из того, чем он, предположительно, должен заниматься на своём посту, даже не рассматривается, – ядовито процедил одержимый и, сделав глубокий вдох, застенчиво пихнулся лбом в плечо возлюбленного: – Извини. Давай не будем говорить о политике.
– Да. Давай лучше поговорим о спальне, – самодовольно согласился Хоук, и Андерс чуть не подскочил, когда его рука пробралась под его перьевую накидку и начала поглаживать его спину сквозь прохудившуюся в этом месте мантию. Целитель, почти сразу расслабившись, подался навстречу прикосновению и блаженно прикрыл глаза, лениво поддразнив его:
– О том, как нехорошо каждое утро просить маму вызывать рабочих?
– Нехорошо, – обречённо кивнул Гаррет. Ласкавшая загривок рыжего мага ладонь собственнически сжалась, заставив его сладко вздохнуть, и брюнет невозмутимо добавил: – Но неизбежно.
Андерс, не сдержавшись, фыркнул и поправил:
– Только до тех пор, пока мы не поймём, что с этим делать. – Он помолчал с минуту, млея под массировавшими ему шею пальцами, и чуть застенчиво добавил: – Мне, конечно, очень льстит, что ты так меня хочешь… но как-то боязно, что однажды мне на голову свалится горящий балдахин или та тевинтерская хрень, которая висит у тебя рядом с кроватью.
– Тевинтерскую хрень я уже благополучно испепелил, – уведомил Хоук. – Где-то между третьим и четвертым поцелуем. Но угроза балдахина всё ещё существует, как ни неприятно это признавать.
– В клинике или в «Висельнике» не получится, – придвинувшись к нему поближе, вздохнул целитель. – Если подпалить клинику, выгорит половина Клоаки, а если сожжём «Висельник» – нас прибьёт разъярённый Варрик.
– Может, на Рваном Берегу? – подумав, предложил Хоук. – Романтика, свежий воздух, шелест волн…
– …пираты за каждым валуном и подглядывающая из кустов Изабелла, – грустно закончил одержимый. – Я жадный, я не хочу делиться. Ни с пиратами, ни даже с Изабеллой, хотя она вообще-то добрая женщина.
– Ты говорил ещё, что Церковь не жалко… – В голосе брюнета послышалась лукавая усмешка, плечо под головой целителя чуть двинулось – второй маг посмотрел на ведущую к храму улочку.
– Это была шутка, любовь моя, – строго сказал Андерс. – В Церкви преподобные сёстры. И храмовники. И я не для того полжизни бегал из Круга, чтобы вся эта толпа подглядывала за тем, как я целуюсь с любимым человеком.
– Ладно, Церковь разнесём как-нибудь в другой раз, – послушно согласился Гаррет. – Ещё варианты?
– Я не люблю, когда на меня смотрят, – поколебавшись, проговорил целитель. – То есть, когда это не ты. Так что это должно быть достаточно уединённое место. И безопасное. Мне слишком понравилось спать у тебя под боком, и наверняка не захочется отвлекаться от этого замечательного занятия из-за необходимости исцелять свои раны. Или, упаси Создатель, твои. Так что лучше их и не получать.
– Логично, – задумчиво протянул Хоук. – Может, попробуем в ванной? Там безопасно и практически нечему гореть. Хотя вообще-то надо вначале тебя покормить. И не надо на меня так смотреть, люди обычно едят каждый вечер.
– Хорошо, – невольно усмехнувшись, качнул головой Андерс. – Вначале ужин, а потом мы посмотрим, что там творится у тебя в ванной.
– Пока ничего, и это сильно меня печалит, – поднявшись на ноги, подмигнул ему Гаррет.
– Похоже, зря я надеялась, что хоть теперь этот оболтус остепенится, – вздохнула Леандра, встретив их возле двери. – Ужин сейчас подогреют, но за стол я вас в таком виде не пущу.
– А чем тебе наш вид не нравится? – возмутился было Хоук, но Андерс дёрнул его за рукав и, вежливо кивнув хозяйке дома, потащил его наверх.
– Твоя мама вообще-то права, – запихав брюнета в ванную, строго сказал целитель. – Ты совершенно справедливо заметил, что люди обычно едят каждый вечер, но я должен уточнить, что они обычно делают это, не будучи уляпанными по уши в крови. В конце концов, монне Леандре может быть просто неприятно видеть на твоей одежде следы чьих-то внутренностей.
– Это точно заговор, – страдальчески закатил глаза Гаррет и всё-таки принялся стаскивать заскорузлую от засохшей крови мантию. Одержимый привычно отвёл взгляд, принимаясь за застёжки собственной брони, а потом, подумав, беззастенчиво уставился на любовника. В конце концов, если всё это ему и впрямь только снится, нужно пользоваться моментом.
– Мы вроде бы собирались вначале поужинать? – с усмешкой протянул Хоук, заметив его взгляд. Сделал шаг к нему и, бережно взяв его лицо в ладони, тихо, ласково проговорил: – Я тебе не мерещусь, любовь моя. Всё по-настоящему. – Он сделал паузу и добавил: – И если мы заставим маму ждать, выговор мы тоже получим самый что ни на есть настоящий.
– Тогда и впрямь лучше не рисковать, – хмыкнул Андерс и, потёршись щекой о его пальцы, поднялся на ноги.
Ужин прошёл вовсе не так напряжённо, как ожидал целитель. Обещанного брюнетом нагоняя они так и не получили – Леандра только повздыхала и не без ехидства осведомилась, не нужно ли ей вручать им по утрам бумажные пакеты с бутербродами, как маленьким мальчикам. Госпожа Хоук, похоже, давно привыкла к тому, что разговоры в её семье касаются в основном магии, так что поддерживать застольную беседу – не слишком оживлённую, впрочем, поскольку мужчины были слишком заняты собственно едой – тоже оказалось совсем нетрудно. По крайней мере, так было до тех пор, пока речь не зашла об утреннем поручении брюнета.
– Рабочие так и не успели закончить вашу спальню, милый. – Леандра как будто не заметила того, что Андерс поперхнулся десертом и невозмутимо продолжила: – Вернее, они привели в порядок стены и пол, но мебель ещё не доставили, так что сегодня вам придётся переночевать в одной из гостевых комнат. Не могу даже представить, что вы там творили, но впредь будьте любезны заниматься своими чародейскими изысканиями в специально отведённом для этого месте. Я приказала перенести в подвал одну из старых кушеток и тот стол, который стоял в кладовке возле библиотеки, так что пожалуйста, Гаррет, не заставляй меня повторять всё это дважды. Мне в своё время с лихвой хватило того, что пришлось отучать твоего отца показывать мне свои любимые заклинания прямо в постели.
– Но ведь у него любимым был огненный феникс, – ошарашенно сказал Хоук.
– Вот именно, – вздохнула женщина. – К счастью, после того, как ему раз семь пришлось тушить пожар, а потом ещё две недели спать на голой скамье, потому что всё постельное бельё он благополучно спалил, Малькольм всё-таки взялся за ум. Я искренне надеюсь, что ты окажешься сообразительней и ограничишься одним разом.
– Я… э-э-э… постараюсь, – бросив быстрый взгляд на одержимого, проговорил Гаррет.
– Подвал так подвал, – философски пожал плечами рыжий маг.[
Приходилось признать, что монна Леандра была женщиной очень опытной и предусмотрительной. В подготовленном для «магических изысканий» младшего поколения помещении стояла только простенькая – достаточно широкая для двоих, как с отчаянным смущением заметил Андерс – деревянная койка и крепкий, грубовато сработанный стол, оставшийся, вероятно, после захвативших поместье работорговцев. Стены были сложены из грубо обработанного камня, и на не было ни деревянной облицовки, ни тем более тканых полотен, прикрывавших всё тот же камень на жилых этажах. Комната подходила для отработки различных небезопасных заклятий почти идеально и чем-то неуловимо напоминала тренировочные залы Кинлоха.
Целитель передёрнулся и придвинулся поближе к Хоуку.
– Что-то не так? – тут же обняв его и прижав к груди, тихо спросил тот. Одержимый вздохнул и откинул голову ему на плечо, почти уткнувшись носом в шею и вдохнув тёплый, родной запах.
– Мне неловко, что у монны Леандры прибавилось столько хлопот из-за меня… – признался он. – Я…
– Ты тут ни при чём, – почти резко перебил его Гаррет. – Ну правда, хватит себя винить во всех несовершенствах мироздания. Это же я там всё разнёс, потому что оказался неспособен управиться с собственной силой. А ты просто красивый, добрый и вообще замечательный.
– Ты меня перехваливаешь, – пробормотал себе под нос Андерс. – Неловко как-то, что твоя матушка считает, что мы… там предавались каким-то научным изысканиям. Может, стоит как-то прояснить ситуацию?
– Так с какой-то точки зрения это и вправду… ну, изыскания, – лукаво усмехнулся брюнет и, игриво потёршись кончиком носа о его ухо, уселся на край койки. Целитель, не удержавшись, запустил пальцы в его волосы и принялся ласково массировать затылок, и второй маг, блаженно прижмурившись, пояснил: – Своеобразные, конечно, но всё-таки. Понимаешь, любимого человека положено… любить в спальне, а не в каком-то стылом подполе, так что нам надо бы как-то выяснить, отчего со мной происходит вся эта хрень. Может быть, твоё образование как-то поможет…
– Возможно, – усмехнувшись, согласился рыжий маг. – И почему это ты раньше не спрашивал? Образование-то у меня всегда было.
– Я стеснялся, – отведя взгляд, независимо пожал плечами Хоук, и Андерс тихонько засмеялся.
– Я тебя обожаю, – наклонившись к брюнету и заглянув ему в глаза, доверительно проговорил целитель.
Секундой спустя он оказался у Гаррета на коленях и целовал его – жадно, нетерпеливо, глухо постанывая и цепляясь за крепкие надёжные плечи. Хищно урчащий брюнет торопливо выдернул его рубашку из брюк, и одержимый, вздрогнув от неожиданности, выгнулся от наслаждения под коснувшимися обнажённой кожи руками.
– Вряд ли… – наконец оторвавшись от губ Хоука, прерывисто выдохнул он. – …я сумею… сейчас вспом… вспомнить о своём образовании. – Язык второго мага по-хозяйски прошёлся вдоль его горла, и он снова сорвался на стон, рассеянно отметив, что воздух начал потрескивать от напряжения. – Трудно… сосредоточиться.
– Ну и ладно, – легкомысленно отмахнулся тот, откинулся назад и, сверкнув дразнящей улыбкой, вальяжно вытянулся на койке. Андерс тихо зарычал и, потянувшись вслед за ним, принялся дрожащими пальцами расстёгивать его собственную рубашку. Руки Гаррета лениво, как будто рассеянно поглаживали его бёдра, легонько массируя самые чувствительные места, и думать о чём бы то ни было – даже о необходимости всё-таки снять с него эти проклятые тряпки – становилось всё труднее.
А потом ладонь брюнета снова легла ему на затылок, и послушно наклонившийся к его губам целитель забыл даже о том, что несчастный подвал имения Амеллов напоминал ему недоброй памяти подземелья Кинлоха.
– Разрушений намного меньше, – парой часов спустя заключил Хоук, оглядевшись вокруг. – Но это всё равно не лучший вариант, потому что тебе здесь было неуютно. В следующий раз всё-таки попробуем в ванной.
Андерс приподнял голову и, поморгав, внимательно осмотрел помещение. Стены были покрыты копотью, и кое-где камни треснули от жара, но всё-таки подвал выглядел далеко не так удручающе, как хоукова спальня этим утром.
– Здесь есть ты, так что на остальное мне в целом наплевать, – честно сказал он и, поразмыслив с полминуты, попытался заползти под тёплого и большого Гаррета. Подвал и впрямь был не самым уютным местом, раскалившийся от выбросов магии воздух остыл почти мгновенно, и взмокший целитель начал мёрзнуть. – Погоди-ка, а она тут откуда? – нахмурился он, заметив на краю койки вчерашнюю склянку с маслом, уже опустевшую более чем наполовину.
– Принёс, – невинно улыбнулся Хоук и, перегнувшись через край, обрадованно сообщил: – А знаешь, та часть нашей одежды, которая была прямо под нами, даже уцелела.
– Ну и проку мне с половины рубашки? – пожал плечами одержимый. – Потом в клинику на бинты заберу. – Он тяжело вздохнул и, не удержавшись, погладил всё ещё свисавшего с койки брюнета по пояснице, прослеживая кончиками пальцев впадинки между напрягшимися мышцами. – Иди ко мне. Может, хоть теперь у меня получится что-нибудь понять…
– Например? – обернувшись, лукаво выгнул бровь Гаррет и, повинуясь лёгкому касанию, перекатился на бок, позволив рыжему магу закинуть ногу себе на талию.
– Например, почему после первого же поцелуя у меня волосы дыбом становятся от статического электричества… – хмыкнул Андерс, прижавшись к его груди и положив широкую ладонь любовника на мерзшую сильнее всего задницу. – Ну и всякое тому подобное. Должна же у всего этого быть какая-то причина.
– То, что я от тебя с ума схожу? – ласково поглаживая его колено свободной рукой, предположил Хоук.
– Это очень приятно, но очень неконкретно, – усмехнулся целитель. – И знаешь, давай в самом деле переберёмся в ванную. А то день был тяжёлый, но засыпать в подвале мне всё равно не хочется.
– Как скажешь, любовь моя, – покладисто согласился брюнет.
Одеваться им обоим было лень, и в итоге путешествие наверх опять напомнило рыжему магу его юность – на сей раз куда более забавные моменты вроде того, как он с парочкой приятелей забрался в девчачью спальню и что из этого вышло. Андерс с трудом сдерживал смех, глядя то, как Гаррет, наотрез отказываясь выпустить его руку, пытался удержать во второй и склянку с маслом, и уцелевшие остатки их одежды. К счастью, монна Леандра либо уже легла спать, либо мудро решила не выяснять, кто это там хихикает и спотыкается за её дверью, так что до ванной они добрались, так ни на кого и не наткнувшись.
– Итак, – захлопнув дверь и бросив тряпки в корзину для белья, коварно протянул Хоук, и целитель не успел даже ахнуть, прежде чем его прижали к стене и снова принялись целовать.
Справедливость соизволил высказать недовольство тем, что Андерс так и не начал думать о том, в чём может заключаться причина проблем его друга, но под руками Гаррета, дразнящими, ласкающими, они оба были в равной мере беспомощны.
– И опять из попыток сдержаться ничего не вышло, – не без печали заключил Хоук, поддержав едва стоящего на подгибающихся ногах целителя, и нежно поцеловал его в висок.
Ванная, как ни странно, выглядела практически невредимой, но её заполнял густой душный пар. Вся вода из стоявшей в центре бронзовой ёмкости – достаточно большой, чтобы туда при желании смогли бы влезть оба мага – выкипела, и кое-где оплавились украшавшие края фигурки каких-то морских духов.
Андерс потянулся, ещё плотнее прижавшись к любовнику, и положил голову ему на плечо, а потом, после нескольких минут раздумий, предложил:
– Может, и не надо сдерживать? Ну знаешь, позволить магии свободно истекать в пространство…
– Ты что! – мигом вскинулся Хоук. Вдохнул, выдохнул, и уже гораздо тише продолжил: – Понимаешь, она тянется к тебе. А я скорее умру, чем позволю причинить тебе вред.
– Ну почему обязательно вред? – сонно переспросил одержимый. Прошедший день всё-таки был довольно утомительным, и он невольно начал задрёмывать, удобно устроившись в руках брюнета.
– Ты же видишь, что вокруг творится, – покачал головой Гаррет. – То огненная буря, то цепная молния, то какая-нибудь статуя попросту пылью рассыплется. Опасные вещи, в общем.
– А вдруг это именно поэтому так и выходит? – из чистого упрямства возразил Андерс. Получить цепную молнию в брюхо ему, конечно, не хотелось, но не мог же он попросту поджать хвост и признать, что побоится рискнуть толикой своего здоровья ради самого любимого человека. Который, к тому же, уже практически подарил ему кота. – Потому что ты мешаешь ей… или ему… тому, что составляет суть твоей силы, получить желаемое. А война с самим собой никогда к добру не приводила! – подняв палец, глубокомысленно закончил он.
– Если под желаемым оно подразумевает жареного тебя, то я против, – пробурчал Хоук. – Ты мне в нынешнем виде больше нравишься.
– Сонным, взъерошенным и затраханным? – фыркнул целитель. – Пошли уже в кровать, я попробую ещё во сне подумать.
– А ты умеешь? – изумился брюнет и, придержав уже направившегося к двери в спальню одержимого, напомнил: – Там ещё не на чем спать. Так что нам налево и за угол.
Андерс хмыкнул и покорно развернулся, на всякий случай вытащив из только слегка подкопчённого комода какую-то тряпку и прикрыв самые компрометирующие места.
Первую гостевую комнату Гаррет почему-то забраковал; одержимый только закатил глаза и послушно последовал за ним. Вторая тоже чем-то брюнету не угодила, и на этот раз целитель попытался возразить, однако как раз в этот момент Хоук открыл дверь третьей и с тихим торжествующим возгласом затащил его внутрь.
– Твоя подушка тут, – радостно заключил он и сдёрнул покрывало на пол. Кровать в гостевой комнате была поуже, и Андерс с удовольствием воспользовался поводом снова заползти ему на грудь. Гаррет тихо засмеялся и попытался было запеть колыбельную, но целитель только пихнул его кулаком в бок и покрепче прижался ухом к тому месту, где под рёбрами глухо стучало сердце.
А на следующее утро удача их покинула. В клинике Андерса встретила толпа возмущённых отсутствием своего карманного целителя беженцев, жаждущих заботы и излечения. Гаррет поморщился, повздыхал, но всё-таки отказался от идеи взвалить возлюбленного на плечо и удрать в закат и отправился разбираться с собственными делами.
Которых, вопреки ожиданиям рыжего мага, оказалось даже больше, чем у него самого: когда он, вернувшись в поместье Амеллов, благополучно проглотил свой непривычно большой ужин и уже раздумывал о том, что будет большей бесцеремонностью – сказать монне Леандре, что её воспоминания о детстве кажутся ему менее привлекательными, чем возможность поспать в настоящей кровати, или вероятность того, что он заснёт прямо за столом, Хоука ещё нигде не было.
Через пару часов после заката Андерс начал тревожиться всерьёз, и единственным, что удерживало его на месте, было лишь осознание того, что он попросту не имел ни малейшего понятия о том, где нужно искать своего беспокойного возлюбленного.
Который, к счастью, ввалился в дом до того, как одержимый успел прийти в отчаяние и начать всерьёз обдумывать намерение вломиться в Казематы, светясь, как праздничный фонарик, и обшарить те клетки, в которых там обычно держали провинившихся магов.
– Здравствуй, любовь моя! – радостно провозгласил Хоук, чуть заметно покачнулся и, небрежно бросив посох в угол, простёр руки в стороны. Андерс торопливо обхватил его, тщательно ощупал и, убедившись в отсутствии повреждений более серьёзных, чем ушибы, сердито прошипел:
– Не смей больше искать приключений на свою задницу без меня! – Гаррет растерянно моргнул, и одержимый, сделав несколько глубоких вдохов, объяснил: – Я очень за тебя беспокоился. Мы не знали, где ты и не случилось ли что, и как нам выяснять…
– Тшш, всё хорошо, Андерс, – прижав его к себе, тихо проговорил ему на ухо брюнет. – Я здесь, целый и даже почти совсем невредимый. Просто немножко помятый – какой-то идиот пытался катить бочку на Авелин, и мы сходили разобраться. А ещё Варрик говорил, что ходят какие-то слухи о возвращении Бартранда – он обещал нас позвать, когда всё выяснит…
– Всё – это включая то, кому тот сбыл ту подозрительную хрень из тейга? – наконец заставив себя отцепиться от возлюбленного, уточнил Андерс.
– Ну, для начала хотя бы то, где шляется сам Бартранд, – пожал плечами Хоук. Поднял голову и бодро заявил: – Привет, мам, я живой, целый и уже получил свою головомойку, так что можешь спать дальше.
Леандра только фыркнула и тихо ушла в свою спальню, а целитель потёр лицо ладонью и скомандовал:
– А теперь – в ванную. В прямом и переносном смыслах.
Спорить Гаррет не стал – видимо, и самому хотелось смыть дневную грязь. Одержимый засунул его в бадью с водой, умудрившись почти не отвлечься на мелькавшие перед глазами изгибы крепких мускулов, и принялся сам оттирать с кожи блаженно мурлычущего брюнета пыль и пот. Вскоре воздух начал знакомо потрескивать, и Андерс, наклонившись к его уху, тихо проговорил:
– А теперь давай проверим моё предположение. Желательно до того, как у тебя этак сама собой начнёт получаться огненная буря. – Гаррет открыл было рот, но целитель решительно продолжил: – Если выяснится, что я был неправ – поверь, я вполне способен пережить маленькую молнию. Хотя мне всё равно кажется, что как раз этого не случится.
– А может, не надо? – всё равно переспросил Хоук.
– А может, я не хочу лишаться возможности зажать тебя где-нибудь в углу, не рискуя спалить при этом половину квартала, – коварно добавил одержимый.
– Ура, ты наконец-то захотел хоть что-то для себя! – воскликнул брюнет с такой неподдельной радостью, что Андерс невольно смутился и пробормотал:
– Ну я вообще-то ещё года три назад захотел кое-кого для себя… Хоук, не отвлекай меня! Давай уже, попробуй прекратить сдерживать свою магию, я готов.
– Ты что, в самом деле думаешь, что это так легко? – возмущённо переспросил Гаррет и, перегнув его через край ванны и чуть не уронив в воду, принялся целовать и игриво покусывать его губы. – Тебя же и самого наверняка учили, что контроль прежде всего. Вбивали, можно сказать, в самые кости.
– Ага, и как потом со мной Винн намучилась, когда у меня обнаружили талант духовного целителя, – отдышавшись, пробормотал одержимый и, выбравшись из его рук, сам обнял его со спины и прижался щекой к мокрым волосам. – Ну ты попробуй хотя бы, радость моя. Ну пожалуйста.
Хоук глубоко вздохнул и откинулся назад, опершись спиной о край ванны и подставив ладоням любовника плечи. Андерс нежно куснул его за ухо и принялся ласково поглаживать его по груди, легонько царапая кожу ногтями. Брюнет тихо замурлыкал и, блаженно улыбнувшись, прикрыл глаза, и целитель, не удержавшись, наклонился к его губам, игриво пощекотав их кончиком языка.
– Успокойся, родной, всё будет в порядке, – вполголоса шептал он в промежутках между поцелуями, чувствуя, как напряглись в его руках крепкие гарретовы плечи. Хоук усилием воли заставлял их расслабиться, но едва под ладонями одержимого снова начинала полыхать знакомым жаром сердцевина его магического дара, как вколоченная долгим обучением привычка брала верх, и мышцы брюнета снова каменели, выдавая попытку удержать рвущуюся наружу энергию под замком. Андерс гладил его, перебирал волосы, пытаясь помочь, но если Гаррету никак не удавалось хоть немного ослабить контроль, то у него самого никак не получалось взять себя в руки – от горячих, требовательных губ возлюбленного, от ласковых рук и сильного тела под его собственными ладонями из головы у него улетучивались все связные мысли, оставляя только настойчивое нерассуждающее «хочу». Не спасал даже Справедливость, настырно зудевший о первоначальной цели всего этого мероприятия.
– Упрямец… – наконец сдавшись, бездыханно протянул Андерс. Кружившее по ванной облачко крохотных шаровых молний краем задело его поясницу, и одержимый крупно вздрогнул от вспышки острого, почти на грани боли, наслаждения.
– Залезай ко мне, – провокаторски усмехнулся Хоук, откидываясь на край ванны. Чуть замутнённая мылом вода очень мало что скрывала, и рыжий маг торопливо облизнул мгновенно пересохшие губы. К счастью, разум ещё не до конца его оставил.
– Лезть в воду, когда вокруг молнии бьют? – не без ехидства переспросил он, поймав у себя на бедре чью-то нахальную руку, и дёрнул её на себя. – Я ещё не настолько самоубийца. Лучше уж ты выбирайся наружу, тут, видишь ли, такой славный, ещё совсем не обугленный комодик…
Целитель сделал пару шагов назад и, опершись ладонями на край того самого комодика и чуть откинув голову, коварно улыбнулся. Гаррет мигом оказался рядом, забрызгав его падавшими с волос каплями, и наклонился к нему.
– Будем, значит, обугливать? – чуть не касаясь губ любовника своими, низко проурчал брюнет.
В этот раз комод, как ни странно, выжил. Не считая разве что того, что бессознательно уцепившийся за него Андерс, сам того не заметив, обломал какую-то резную хреновину с одной из его полочек. Зато на следующий день случайный выброс магии превратил в пыль все скреплявшие его гвозди и скобы, и несчастный предмет мебели развалился на отдельные полированные дощечки.
Постепенно жизнь как-то входила в колею. По утрам Хоук упрямо провожал одержимого до клиники, судя по взгляду, каждый раз надеясь, что там никого не окажется и можно будет забрать любимого куда-нибудь ещё; в середине дня Леандра неизменно присылала в лечебницу Боудана с горшком чего-нибудь горячего и одуряющее вкусного, и вежливый, но совершенно несгибаемый гном не уходил до тех пор, пока содержимое горшка не перемещалось в желудок целителя. Андерс постепенно привык к тому, что после рабочего дня нужно не падать на ближайшую свободную койку, а вытаскивать из внутреннего кармана ключ от потайного хода и идти домой, отмахиваясь от вечно лезущих в волосы пауков, и даже Справедливость деликатно умолкал, когда одержимый лежал без сна в удобной хоуковой кровати, любуясь мирно сопящим ему в плечо Гарретом.
Иногда у них даже случались тихие дни, когда рыжему магу удавалось вернуться в поместье через пару часов работы в клинике и, обнаружив там беседующего с матерью брюнета, провести остаток времени до ужина в библиотеке, свернувшись на коленях у любовника в обнимку с каким-нибудь старинным трактатом.
Однако обстановка в городе становилась всё более напряжённой. После того, как по наущению матери Петрис фанатики убили сына наместника, принявшего Кун, и пронырливая церковница едва не сумела обвинить в этом Хоука, Андерс почти забросил клинику. Всё равно с него было слишком мало проку, когда он оказывался не в состоянии сосредоточиться на чём-либо кроме своего беспокойства о возлюбленном.
Не оставлявший мысли о мести Варрик всё-таки отыскал сдуру вернувшегося в Киркволл Бартранда и однажды ночью вместе со своими лучшими друзьями нанёс ему визит. Одержимый, конечно, не думал, что их встретят вином и плясками, но наткнуться на толпу совершенно свихнувшихся стражников всё-таки не ожидал. Глухо ворчавший на краю его сознания дух Тени буркнул что-то про древнее зло, однако распространяться на эту тему не пожелал.
Бартранд, скрывавшийся в самой дальней комнате поместья, пребывал в ничуть не лучшем состоянии. Всей силы целителя хватило лишь на то, чтобы ненадолго вернуть ему способность рассуждать здраво, и уже через несколько минут гном, едва успев сказать, что сбыл лириумного идола какому-то подозрительному типу с антиванским акцентом, снова начал бормотать что-то про Орзаммар и матушкины тарелки.
Даже у Гаррета, весь вечер предававшегося кровожадным мечтам, не поднялась рука на несчастного, потерявшегося в собственном разуме Бартранда. Варрик повздыхал и, многозначительно потискав приклад так и не пущенной в ход Бьянки, увёл брата с собой, а порядком подавленные люди отправились в поместье Хоуков. Странно притихшая Изабелла, вопреки опасениям одержимого, даже не попыталась пробраться в гарретову спальню и так и провела остаток ночи возле камина, преданно обняв выпрошенную у Боудана бутылку бренди, а наутро отозвала брюнета в сторону и с почти виноватым видом принялась что-то ему втолковывать.
Монна Леандра, расставлявшая свежие цветы в вазах возле лестницы, настороженно нахмурилась, и Андерс, торопливо подойдя к пиратке, резко заявил:
– Во что бы ты ни пыталась его втравить, вам наверняка понадобится целитель. Так что прекращай делать вид, что это священная тайна – я всё равно узнаю.
– В то, что я пытаюсь его совратить, ты, конечно, не поверишь? – без особого пыла качнула бёдрами Изабелла и, не выдержав почти свирепого взгляда одержимого, пробурчала: – Да ладно тебе, будто сама не знаю, что нихрена бы не вышло…
Похоже, Андерс когда-то успел совсем разучиться разбираться в людях.
Нет, в том, что ривейнка завела их в ловушку, не было ничего удивительного – не будь там какого-то подвоха, она и сама бы управилась. Толпа взбешённых кунари тоже не оказалась ни для кого сюрпризом, потому как только идиот, поглядев на то, как старательно Изабелла избегает появляться возле лагеря Аришока, не догадался бы о том, что она успела где-то перейти рогатым дорогу.
Даже то, что быстроногая пиратка бросилась за уносившим вожделенную реликвию бывшим подельником, оставив прочих претендентов на священный том Кослуна на попечение мужчин, было вполне логично, и настроение рыжему магу портила только перспектива после всего этого опять выгонять её из хоуковой спальни. Не то чтобы он был против того, чтобы отметить победу её самым любимым способом, но присутствие при этом самой Изабеллы всё равно казалось ему лишним.
А вот то, что на выходе из литейной вместо вдохновенно изображающей «слабую женщину» ривейнки с претензиями в духе «что ж вы так долго возились, мальчики» они обнаружили только записку с корявым «Извини, Хоук», и впрямь оказалось для всех большой неожиданностью. Причём очень неприятной. Варрик с не по-хорошему задумчивым видом обласкал пальцем спусковой крючок своего арбалета, Справедливость буркнул что-то вроде «Я же тебе говорил», и только Хоук молча пожал плечами и направился домой, хотя его недобрый прищур не на шутку встревожил целителя.
Оставалось надеяться лишь на то, что Изабелле хватит ума не останавливаться до самой неваррской границы, или куда она там направилась. Несмотря на то, что рыжий маг тоже был не на шутку раздражён подобной подставой, смерти он ей всё-таки не желал.
Гаррет, разумеется, старался не выдавать того, насколько сильно его задело предательство подруги, но на малейший знак внимания он отзывался с такой радостью, что у Андерса перехватывало горло.
Впрочем, что бы ни происходило с его возлюбленным, жизнь останавливаться не собиралась. Мередит в очередной раз ужесточила правила Казематов, и Сопротивление захлебнулось в мольбах о спасении; однажды одержимый даже осмелился попросить о помощи Хоука и ещё раз убедился в том, насколько же им не хватало толкового боевого мага. Однако втягивать брюнета в свою незаконную деятельность он всё равно не собирался, несмотря на уговоры впечатлённых до глубины души соратников и просительные взгляды самого Гаррета.
Через пару дней после этого случая они наконец забрали у Лирен подросшего котёнка и почти целый день провели в поместье, напрочь забыв о скопившихся на столе посланиях. Подготовленную для него корзинку с подушкой зверёныш, наречённый Лучиком, забраковал сразу, и вместо того регулярно пытался заснуть либо в бельевом шкафу среди носков, либо на подоле присевшей в кресло у камина монны Леандры. Впрочем, госпожа Хоук, очарованная не меньше, чем оба её мага, нисколько не возражала.
А на следующее утро в дверь ввалился перепуганный гонец от Авелин.
Вздумай Андерс заявить, что у него были какие-то недобрые предчувствия, он, пожалуй, соврал бы. Ему, успевшему пригреться на плече у любимого, попросту не хотелось с ним расставаться, вот он и увязался с ним в порт, намереваясь просто проверить, не ввяжется ли тот во что-то слишком уж опасное.
Вот и проверил.
Хоук ушёл в лагерь Аришока с одной только Авелин и полудюжиной стражников, и когда оттуда послышались воинственные вопли и крики боли, у Андерса едва не остановилось сердце. Ворковавший с Бьянкой Варрик придержал рванувшегося было в лагерь целителя за рукав, многозначительно покосившись на взявших оружие наизготовку кунари, охранявших ворота, а полминуты спустя прямо возле лестницы взорвался огненный шар, расшвыряв серокожих воинов к стенам. В дыму показался Гаррет, тащивший рыжую стражницу, в бедре которой застряло кунарийское копьё, и одержимый кинулся к ним.
За то, что вначале он принялся проверять, цел ли брюнет, и только потом занялся раной Авелин, Справедливость потом пилил его целый месяц. Андерс, впрочем, наотрез отказывался мучиться угрызениями совести, и дух, решив, что его носитель совершенно безнадёжен, в конце концов всё-таки умолк.
Это оказалось даже хуже, чем битва за Амарантайн. О том сражении у Андерса сохранились хоть какие-то воспоминания: то, как отряд Командора методично очищал одну улицу за другой, как из-за их спин отчаявшиеся найти родных живыми горожане забрасывали порождений тьмы горшками с маслом и зажигательными смесями, то, как они с Амеллом вдвоём, почти без участия Натаниэля, завалили вывернувшего из-за угла колдовского ужаса, как потом, уже после Матки, торопились, почти бежали – насколько хватало дыхания – в Башню Бдения…
Бои на киркволльских улицах всплывали в памяти целителя разрозненными обрывками. Фигура воздевшего посох Хоука на фоне пылавшей баррикады; насаженный на меч Авелин саирабаз; почти дотянувшийся до него самого кунари, с плеч которого вдруг скатилась рогатая голова, вместо которой возникла заляпанная кровью физиономия брюнета с совершенно безумной ухмылкой; Мередит, цедящая что-то ядовито-вежливое, куда больше похожее на угрозу, чем на обещание помилования.
Впервые за годы своей жизни в Киркволле оказавшись свидетелем одного из пресловутых споров Первого Чародея и Рыцаря-Командора, Андерс немного пришёл в себя. По крайней мере, глаза перестала застилать кровавая пелена, продёрнутая синеватым лириумным свечением Справедливости, и он торопливо нашёл взглядом Хоука, которому, судя по виду, жутко хотелось совершить парочку убийств с отягчающими обстоятельствами.
– Командовать буду я! – не выдержав, наконец рявкнул он, и оглушённые его рыком спорщики умолкли и, недоумённо уставившись на него, растерянно заморгали. – Монна Станнард, можно ли попасть в крепость Наместника незамеченными?
– Нет, – покачала головой Рыцарь-Командор. – Только через главные ворота.
За поворотом послышался грохот шагов, и спустя несколько мгновений из-за угла вывернул десяток храмовников. Андерс невольно напрягся, но заметно подкопчённые рыцари не удостоили его второго взгляда и, сгрудившись в кучу, преданно уставились на своего командира.
– Рыцарь-Командор, десяток рыцаря Хоука прибыл в ваше распоряжение! – содрав с головы шлем, срывающимся после долгого бега голосом отрапортовал Карвер. На ехидно щурившегося Гаррета он косился как-то виновато и почти с испугом, но вопить: «Вот этот тип отступник, и вон тот тоже!» явно не собирался.
– В распоряжение сударя Хоука, – скривившись, поправила подчинённого Мередит. Тот изумлённо вытаращил глаза, зыркнул на старшего брата почти свирепо и после едва заметного колебания молча отсалютовал устало потиравшей переносицу женщине.
Такое количество церковников не на шутку нервировало Справедливость, и Андерс чуть поотстал, воспользовавшись тем, что привыкшие изображать из себя живой таран рыцари и сами рвались вперёд. По крайней мере, у него появилась надежда, что они не заметят изредка мелькавших на его кистях синеватых трещинок, да и присматривать за подгонявшим своё новое стадо Хоуком так было гораздо удобнее.
В самой крепости было подозрительно тихо. За воротами вперемешку валялись окровавленные тела кунари, стражи и попавших под раздачу аристократов, и рыжий маг, настороженно нахмурившись, крепко вцепился в рукав Гаррета. Уволочь его куда-нибудь в безопасное место Андерсу наверняка не удалось бы, но хоть немного задержать, чтобы не влететь с разбегу в наверняка поджидающую где-нибудь на пути к тронному залу засаду…
Засады не было. Вообще.
Но первым же, что увидел целитель, когда перед ними распахнулись высокие, украшенные кованым киркволльским гербом двери, была голова наместника Дюмара. Вслед за головой к ногам Хоука подкатилась железная наместничья корона, и брюнет, небрежно подцепив её лезвием посоха, бестрепетно шагнул вперёд.
За дальнейшими событиями Андерс наблюдал, открыв рот, и никак не мог заставить себя поверить в реальность происходящего. В том, что Гаррету хватит наглости нахамить хоть Аришоку, хоть Мередит, он и раньше не сомневался, но никогда не думал, что однажды увидит подобное собственными глазами.
Аришок же, похоже, воспринимал хоуково исключительно вежливое по форме хамство как единственно достойный способ изъясняться. И вообще относился к не в меру шебутному баз с потрясающей снисходительностью – для того, чтобы доказать своё право говорить с предводителем кунари, брюнету пришлось убить всего-то четырёх серокожих гвардейцев, и никто и пальцем не шевельнул, чтобы помешать его маленькому отряду тоже вступиться за своего предводителя.
А потом начался торг. Во всяком случае, именно на торг это походило больше всего, несмотря на то, что Аришок щедро пересыпал обращённые непосредственно к Хоуку реплики давно надоевшей всем пропагандой пути Кун. Сам маг, однако, пережидал подобные вставки с несвойственным ему терпением и ни разу не позволил сбить себя с мысли.
Услышав о том, что четыре года торчавшим в Киркволле рогатым гигантам нужен тот самый том Кослуна, Андерс даже не удивился. Да и упрямое аришоково: «Я не могу смириться с этим позором» тоже было вполне предсказуемым. В отличие от последовавшего за этим грохота и упавшего в дверях трупа карастен, по которому с вальяжной кошачьей непринуждённостью, покачивая грудями и зажатой под мышкой кунарийской реликвией, прошествовала Изабелла.
На Хоука пиратка покосилась виновато и как-то просительно, но почти сразу отвела взгляд и, сделав ещё несколько шагов, церемонно вручила тяжеленную книжищу Аришоку. Благоговение на суровом лице военного вождя смотрелось странно, и целитель почему-то снова начал ждать подвоха.
Который не заставил себя долго ждать.
Том Кослуна, вручённый на хранение пожилому кунари в непривычно закрытом наряде, пропал из виду, и переговоры начались снова. Андерс даже немного расслабился, предвидя долгие часы унылой болтовни, в которую изредка будут вмешиваться запуганные до зеленцы представители благородных родов и, быть может, Мередит с Орсино, и азартное, совершенно неожиданное гарретово: «Дуэль так дуэль» – застало его врасплох.
Одержимый моргнул и растерянно огляделся – столпившиеся в тронном зале аристократы, путаясь в ногах, торопливо смещались к стенам, повинуясь жестам опустивших копья кунарийских солдат. Варрик с Изабеллой тоже отодвинулись в сторону, освобождая место для поединка, и рядом с брюнетом остался только замешкавшийся Андерс, которому всё никак не удавалось уместить в голове то, что его ненормальный возлюбленный и впрямь собирается сражаться с этим рогатым кошмаром один на один.
– Отойди, родной, – краем глаза косясь на торжественно спускавшегося к противнику Аришока, ласково попросил его Гаррет, высвободив рукав из судорожно сжавшихся пальцев целителя и тихонько подтолкнув его к замершим возле стены товарищам. Рыжий маг рвано вздохнул, отступил на шаг и, тут же потянувшись обратно, с силой вцепился в его плечи. И поцеловал – глубоко и напористо, не давая ни мгновения передышки. Так, что уже через несколько одуряюще долгих секунд вокруг начал знакомо потрескивать воздух.
– Если дашь себя убить – не смей домой возвращаться, – сглотнув, прошептал Андерс, едва не задевая губы любовника своими, через силу разжал пальцы и медленно отошёл назад, опасаясь, что у него вот-вот подогнутся ноги.
– Я люблю тебя, – беззвучно сказал в ответ Хоук, улыбнулся, возбуждённо и радостно, и, крутанувшись на пятках, развернулся к Аришоку.
Только через четыре года после Посвящения Серый Страж Андерс вдруг осознал, что есть на свете вещи и пострашнее Архидемона. Например, стоять, не имея права вмешаться и потому на всякий случай отдав посох лучшему другу, когда любимый человек в одиночку сражается с противником, на которого – если действовать в согласии со здравым смыслом – нужно идти не меньше чем вдесятером.
Однако Гаррет, вопреки обыкновению, вёл себя на редкость хладнокровно и сдержанно. Не бросался под массивные клинки Аришока, пытаясь в последний момент отвести их в сторону лезвием посоха, не тратил ману на эффектные, но не слишком действенные в бою с одиноким противником площадные заклинания… И, хвала Создателю и возлюбленной его Андрасте, не пытался соответствовать варриковым байкам, схлестнувшись с возвышавшимся над ним не меньше чем на полтора фута воином в ближнем бою.
Впрочем, нельзя было сказать, что это – или то, что из пола время от времени в самых неожиданных местах пробивались хаотично ветвившиеся молнии, на несколько мгновений отвлекавшие кунарийского генерала – сильно облегчало его положение. Для существа подобных габаритов Аришок оказался невозможно быстр, и когда его топор или меч мелькали в опасной близости от тела брюнета, у Андерса каждый раз прихватывало сердце, и возмущённый Справедливость начинал ещё яростней рваться на волю, утверждая, что настолько неравная схватка – это неправильно.
Одержимый был полностью с ним согласен, но сделать ничего не мог. Только плюнуть на всё и, призвав на помощь своего соседа по телу, умереть в попытке уничтожить проклятого кунари, если тот…
Андерс торопливо оборвал мысль и с силой сжал кулак, удерживая целительское заклинание, привычно запульсировавшее на пальцах при виде окрасившей плечо Хоука крови. Даже на это он не имел права, возвышавшийся рядом с бледным как снег сенешалем саирабаз непременно заметит, и тогда на них обрушится вся мощь отвергшей надоевшее людское гостеприимство армии.
Одна из цепных молний Гаррета наконец пробилась сквозь рунную защиту кунари, оставив на его груди серьёзный ожог, но тот даже не моргнул. И ни на секунду не замедлил шаг, и брюнет, едва успев снова ускользнуть от взлетевшего над его головой топора, только неловко отмахнулся окованным сталью концом посоха. Когда отточенное на зависть любому мечу лезвие мазнуло по свежей ране, вспоров запекшуюся корку, Аришок всё-таки дрогнул.
Но воспользоваться удачей Хоуку всё же не удалось, кунари почти сразу оправился и, не потрудившись поднять отведённое для замаха оружие, с силой пнул его в грудь. Маг откатился к стене и, не отрывая взгляда от неспешно приближающегося врага, медленно, с явным усилием поднялся на ноги. Из уголка его губ потекла тонкая струйка крови, и Андерс, машинально выбросив вперёд заискрившуюся силой Справедливости руку, едва успел удержать удар. И, заметив снисходительный кивок стоявшего на другой стороне зала саирабаза, в бессильной ярости оскалил зубы.
Ледовые заклинания явно произвели на Аришока куда большее впечатление. И впрямь, трудно размахивать двумя далеко не невесомыми клинками, когда в груди, плече и бедре засели толстые колья из неестественно твёрдого льда, а ноги едва шевелятся из-за перегородившего ползала ледяного конуса. Однако после такого усилия лицо самого Гаррета залила предобморочная бледность, и его рука, подносившая к губам склянку с лириумным зельем, начала заметно подрагивать.
Андерс на мгновение встретился с ним взглядом, и чуть не звеневший от напряжения воздух снова разорвали вспышки хаотично мелькавших молний, и на этот раз всё ещё боровшийся со льдом Аришок увернуться от них не успел. Лишившееся защиты от электричества могучее тело выгнуло судорогой, затем ещё одной, слизывавший капли лириума с губ Хоук напряг пальцы, зажигая в ладони огненный шар, а секундой спустя швырнул в замершего на месте гиганта следующий… Кунари захрипел и обморочно навалился на стену, к которой его откинуло взрывами, с пересекавших его грудь кожаных ремней с тонким жалобным звоном осыпались не выдержавшие жара руны.
Каменный кулак вмял его рёбра внутрь, между тонких губ плеснуло тёмно-красным, и Аришок наконец рухнул.
– Эй, приятель, я вовсе не настаиваю, что это должна быть моя лучшая история, – с натужным весельем проговорил Варрик, нарушив тяжёлую, какую-то недоверчивую тишину.
– Не дождёшься, – сипло огрызнулся Хоук и вдруг ухмыльнулся, и Андерс, всё-таки выйдя из ступора, кинулся к нему.
Как раз вовремя – боевой маг покачнулся и всем весом оперся на него, тихо и очень нехорошо похрипывая на каждом вдохе. Замершие вокруг кунари неожиданно шевельнулись и ровными рядами направились к выходу, прихватив тело своего предводителя, и едва последний из них скрылся за дверями, зал взорвался ликующими криками.
Целитель поморщился и требовательно огляделся, выискивая глазами товарищей – Гаррета следовало срочно куда-нибудь убрать, подальше ото всей этой суматохи и, главное, маячившей возле ворот и неумолимо приближавшейся Мередит. Выражение лица у Рыцаря-Командора было такое, будто ей в бутерброд подложили дохлую мышь, и это явно не предвещало ничего хорошего.
Одержимый уже прикидывал, как оттолкнуть покачивавшегося, но упрямо пытавшегося прикрыть его плечом брюнета к себе за спину и чем ударить храмовницу в первую очередь – и не стоит ли просто поручить это Справедливости, тот был приспособлен для боя куда лучше – но монна Станнард остановилась на расстоянии плевка, окинула пронзительным взглядом торжествующих киркволльских аристократов, уделив особое внимание невесть когда возникшему рядом с Хоуком Брану, и процедила:
– Похоже, у Киркволла появился новый Защитник.
Андерс моргнул и растерянно уставился в спину резко развернувшейся храмовнице. Справедливость настаивал, что им всё равно нужно оторвать ей голову – просто на всякий случай – но тут опиравшийся на его плечо Гаррет пошевелился и сдавленно выругался, и целитель резко напомнил продолжавшему ворчать духу, что у них есть куда более важные дела.
Например, доставить в спокойное место упрямо изображавшего неуязвимость брюнета и наконец заняться его ранами как следует – множество мелких порезов и внутренние ушибы пока ещё не угрожали его жизни, но медлить всё равно не стоило. Андерс глубоко вздохнул, на мгновение прикрыл глаза и принялся раздавать указания:
– Варрик, держи их подальше. Авелин, Изабелла, достаньте носилки. Мне плевать где и мне похрен, что он ещё стоит! Идти всю дорогу до имения своими ногами я ему всё равно не позволю. Нет, родной, твоё мнение сейчас не учитывается.
Стражница нахмурилась и взыскующе огляделась, но обнаружить готовые носилки в тронном зале надежды было мало. Одержимый развернул Хоука к дверям и медленно повёл прочь, а пиратка хмыкнула и, картинно качнув бюстом, направилась к толпившимся по углам аристократам.
– Эй, красавчик, ты ведь поделишься? – звонко поинтересовалась она и, судя по изумлённому возгласу какого-то орлейца, не стала дожидаться ответа. Андерс обернулся: ривейнка, небрежно размахивавшая на удивление целым трофейным плащом, подобрала с пола пару кунарийских копий и, жестом позвав Авелин на помощь, принялась сноровисто привязывать ткань к древкам. Целитель фыркнул и тихо заверил явно находившегося на грани обморока возлюбленного:
– Нет, на глазах у этих гиен в шелках я тебе упасть не дам. Но за следующей же дверью мы остановимся и подождём… то, что там соорудит Изабелла, ясно?
– Брат... – нерешительно проговорил Карвер, заступив им дорогу. Одержимый свирепо зыркнул на него, и молодой храмовник, поколебавшись, подхватил Гаррета с другой стороны. – Я... должен тебе кое-что сказать. Срочно.
Старший Хоук только дёрнул бровью и выжидательно хмыкнул, и воин торопливо продолжил:
– Вчера Рыцарь-Командор Станнард подписала моё прошение о дозволении вступить в брак. И Мерриль согласилась переехать ко мне, ей стало очень жалко тот чахлый садик в Казематах...
– Блять, – шокированно распахнув глаза, резюмировал Гаррет и наконец отрубился.
– Он тебя благословляет, – после короткой, очень многозначительной паузы перевёл оцепенело моргавшему Карверу целитель и, подозвав Авелин, потащил своё бестолковое сокровище дальше.
Слепым человек живёт,
Никто своей доли не знает... Тол Мириам, "Такет Нантакет"
часть 7«Мессир Хоук» вполне предсказуемо сообщил, где и в каких видах он видел сенешаля Брана, заставив посыльного покраснеть, но тот, на всякий случай отступив на шаг, упрямо повторил:
– Сенешаль говорил, это срочно. Он просил вас нанести ему визит как можно скорее. Это касается всего города.
– Хорошо, мы скоро прибудем, – обречённо вздохнув, сказал мальчишке Андерс. Всё-таки отступнику, пусть даже состоятельному, не стоило без нужды ссориться с власть имущими. Брюнет обиженно посмотрел на него, и целитель успокаивающе погладил его по плечу и, дождавшись, когда посыльный убежит обратно, пояснил:
– Это и правда может оказаться что-то важное. Лучше выяснить сразу, а то как бы потом жалеть не пришлось. – Хоук тяжело вздохнул, и рыжий маг с улыбкой добавил: – Но торопиться не станем. Прогуляемся до Верхнего города, по дороге заглянем в Крепость…
– И в лавку портного, – перестав хмуриться, удовлетворённо кивнул Гаррет, и собравшийся было возразить одержимый только покачал головой. Рубашка ему и впрямь была нужна, поскольку дорвавшийся до желанного любимый благополучно уничтожил его последнюю, но найти что-нибудь подходящее можно было бы и у Лирен… Однако что-то подсказывало, что ходить в привычных ношеных тряпках ему уже не позволят. Не Хоук, так монна Леандра, и пусть уж лучше это будет Хоук. Привычней как-то.
– От мамы ты, конечно, всё равно не отделаешься… – как будто прочитав его мысли, задумчиво сказал брюнет. – Одна надежда на то, что ферелденские отступники в соответствующих нарядах всегда нравились ей больше, чем местные аристократы, лижущие задницы орлейцам…
Андерс невольно фыркнул.
– Ты мне вдруг напомнил Логэйна из командорских рассказов. Родной, орлейцев из Ферелдена выгнали за пятнадцать лет до твоего рождения, нет смысла злиться на них теперь.
– Что, я уже не имею права на пару вредных привычек? – возмущённо вопросил Гаррет, но в глазах его мерцали смешинки, и одержимый, покачав головой, подтолкнул его в сторону ведущей в Верхний Город лестницы.
К тому времени, как они добрались до крепости, сенешаль Бран, судя по его взгляду, преисполнился острой жажды крови. Однако воспитание и привычка иметь дело с капризными киркволльскими дворянами одержали верх, и рыжий помощник наместника изложил суть проблемы в формулировках безупречно-вежливых, хотя и несколько язвительных.
– Ну и что от меня-то надо? – выслушав, сухо осведомился Хоук.
– Вам… следует найти того стражника, который мог сообщить недоброжелателям, когда посольство кунари покинуло Крепость, – с чуть слышным вздохом объяснил Бран. – Я… даже не знаю, где могут проводить время подобные… низкие люди.
– Да ясное дело, что в «Висельнике», – равнодушно сказал брюнет, и собиравшийся предложить тот же вариант целитель кивнул.
– Вам лучше знать, – поморщился сенешаль. – Я не очень-то разбираюсь в… подобных заведениях.
Андерс, не сдержавшись, тихонько фыркнул и едва различимо покачал головой в ответ на яростный взор рыжего аристократа. Заметивший их обмен взглядами Хоук встревоженно нахмурился, и одержимый успокаивающе сжал его пальцы, надеясь, что он даст ему объясниться, перед тем как отправится из ревности отрывать голову ни в чём, в общем-то, не повинному Брану.
– Он и правда не разбирается в подобных заведениях, – тихо сказал целитель, когда они спустились в маленький дворик возле входа в крепость наместника. – Предпочитает «Цветущую розу», но совершенно не умеет определять, кто из её служащих… безопасен для здоровья, скажем так. Вот и является ко мне каждый месяц, а то и чаще, и поверь, ты вовсе не захочешь узнать, по какому именно поводу.
– Ха, так у тебя, оказывается, есть связи в верхах! – заметно расслабившись, усмехнулся Гаррет. – Он тебе хотя бы платит? Я помню, что клиника бесплатная, но вообще-то он не из бедных беженцев, так что вполне может поделиться.
– Платит, платит, – успокоил его Андерс. – И ещё храмовников от неё отваживал, пока у меня ты не появился, так что всё честно.
– Ну ладно, – удовлетворённо сказал брюнет. – Пошли, пожалуй, в «Висельник», а то спальню ещё наверняка не отремонтировали…
– В церковь, что ли, зайти… – невольно задержав дыхание при мысли о спальне, задумчиво проговорил одержимый. – Церковь не жалко.
Хоук весело фыркнул, но потом с сожалением сказал:
– Там всегда слишком много народу. И ещё там эта мерзкая всепроникающая баба, которая ещё перед экспедицией сосватала нам с братцем кунарийского саирабаза. Чудом выжили, а тот цепной придурок всё равно покончил с собой – требование Кун, мать его... Если она на нас ненароком наткнётся, я ж не выдержу, прибью её нахрен, и придётся бежать далеко и быстро.
В «Висельнике», как всегда, было шумно и грязно. Сразу заметивший появление магов Варрик спустился с общий зал и предостерегающе проговорил:
– Никаких масштабных сражений в моём заведении, Хоук. По крайней мере, никаких площадных заклинаний, понял?
– Понял, – покладисто согласился тот. – Только найду тут кое-кого, и в случае нужды набью морду, не больше.
– Это не вон того ли? – насмешливо осведомился гном, ткнув куда-то в угол. За грязным, залитым пивом и подливкой от здешнего жаркого столом сидел помятый светловолосый человек, уныло уткнувшийся в кружку с разбавленным элем. – Бедолага всё ноет, что он должен был стать королём Ферелдена и женился на белобрысой суке, если бы не мерзкий маг – извини, Блондинчик, это он так говорит. Правда, я так и не понял, хочет он того мага убить или поставить ему статую – за избавление его от той самой «белобрысой суки».
– Да нет, вряд ли, – смерив пьяницу взглядом, покачал головой брюнет. – Нам нужен кто-то из стражи.
– Из стражи тут пока только вон та компашка, – всё ещё поглядывая на посох в руках боевого мага с некоторым сомнением, указал Варрик. – Вон тот пегий проставляется, удачно получил от кого-то взятку и теперь алчет поговорить о политике.
– Сейчас проверим. – Благодарно хлопнув гнома по плечу, Гаррет направился к опиравшемуся на барную стойку взлохмаченному стражнику, и вскоре последовавший за ним Андерс даже сквозь шум сумел различить слишком знакомое, и без того часто слышавшееся в Нижнем городе и Клоаке: «Надо поставить рогатых на место!»
– Многовато деньжат для такого оборванца как ты, – облокотившись на стойку рядом со стражником и обаятельно улыбнувшись, своим самым лучшим оскорбительным тоном сообщил Хоук. – Не подскажешь, кто это у нас в городе нынче такой добрый да щедрый?
– Отвали, ублюдок! – смерив его презрительным взглядом, пегий одним глотком опустошил свою кружку и, грохнув ею о стойку, всем корпусом развернулся к нему. – Или ты, приятель, хочешь сказать, что наша Церковь не знает, что делает? Серых уродов давно пора выставить из города!
– И тут Церковь, – поморщился брюнет. Андерс только ядовито хмыкнул: чего ещё ожидать от структуры, посвятившей себя угнетению людей, которым их же Создатель даровал чуть большую, чем всем прочим, силу? – А имени у Церкви, часом, нет?
– Да ты не из ихних ли жополизов, а? – вдруг насторожился стражник, и в мутном, совершенно невыразительном до этого момента взгляде мелькнула звериная свирепость. – А вот как я тебе сейчас покажу!
Он покачнулся и, дёргано махнув кулаком прямо перед лицом Хоука, разочарованно зарычал, а потом попытался нанести ещё один удар, но Гаррет только устало вздохнул и, передав посох целителю, коротко, без замаха, ударил стражника в челюсть.
Одержимый настороженно огляделся – завсегдатаи «Висельника» подняли головы и с интересом уставились на них, кое-кто даже поднялся с места, явно намереваясь присоединиться к веселью. Однако агрессивный пьяница, оказавшись на полу, тут же растерял всю свою храбрость, и когда Хоук присел рядом с ним на корточки, прикрылся рукой и заныл:
– Не бейте меня, сударь, только не бейте меня больше!
– Кто заплатил тебе за то, чтобы ты сдал послов кунари? – негромким, угрожающим голосом осведомился маг.
– Не знаю! – заявил стражник. – Правда не знаю, мессир, он не назвался, и лица я не видел – сами ж знаете, под этими храмовничьими шлемами и глаз-то не разглядишь! Но я закона не нарушал, всё по-честному, сама Владычица так хотела!
– Брешешь, – равнодушно бросил Гаррет, снова занося кулак, и пегий тут же съежился, однако всё равно упрямо повторил:
– Это по приказу Владычицы! Я сам её печать видел, ты меня не подставишь!
Хоук обменялся с Андерсом растерянным взглядом и, покачав головой, поднялся на ноги:
– Да ты, приятель, сам себя так подставил…
– Неужели в этом может быть замешана Эльтина? – недоуменно пробормотал одержимый. – Не то чтобы я старался оправдывать церковниц, но мне казалось, что она всё-таки чересчур умна, чтобы действовать такими методами…
– Вот и проверим, – вздохнул брюнет и, жестом подозвав Варрика, осведомился: – Не хочешь прогуляться до Церкви, о мой красноречивый друг? Может быть, нам там покажут одну крайне будоражащую, но, вероятно, фальшивую штучку.
– Так бы и сказал, что опять нашёл приключений на свою задницу, – хмыкнул гном. – Бьянка что-то давно не разговаривала с той бронзовой Андрасте, которая таращится из-под купола, так что я, пожалуй, и впрямь не стану упускать удобную возможность.
Однако воспользоваться «удобной возможностью» Бьянке так и не удалось. Прямо за дверью церкви они наткнулись на святую сестру – преподобную мать, как высокомерно поправила Хоука церковница – и Андерсу хватило одного только взгляда на его гримасу, чтобы понять, что именно о ней тот недавно упоминал.
Мать Петрис настояла, что беспокоить удалившуюся на отдых Владычицу Церкви ради подобной ерунды не стоит и, чуть не силой затащив их в укромную нишу возле входа, с неискренним сожалением поведала о том, что её бывший телохранитель, некий сэр Варнелл, спутался с плохой компанией и немножко сошёл с ума. Одержимый подумал, что ему было бы трудно представить компанию хуже самой матери Петрис, но благоразумно промолчал.
– Я укажу вам его обычное укрытие, – закончив с проповедями, снизошла до них преподобная. Хоук мигом перестал зевать и выжидательно воззрился на неё, однако мать Петрис просто извлекал из рукава своего одеяния свёрнутую трубочкой карту каких-то закоулков и протянула ему. – Возможно, он до сих пор находится там. Сэр Варнелл… никогда не отличался хитроумием. Или хотя бы предусмотрительностью.
– В отличие от тебя, змеюка церковная. – Андерс удивлённо покосился на Варрика и в итоге решил, что ему всё-таки послышалось: лицо гнома было совершенно серьёзным и на нём изображалось даже нечто вроде почтения. Даже возле уголков глаз не темнели чуть заметные морщинки, иногда выдававшие то, что мессир Тетрас всё-таки насмехается над собеседником.
Гаррет, однако, только смерил преподобную мать пренебрежительным взглядом и развернулся к двери, не удостоив её ни благодарности, ни прощания. Петрис зло сощурилась, глядя ему в спину, но, похоже, их отношения и без того были весьма напряжёнными, так что нелюбезность брюнета вряд ли могла причинить существенный вред.
«Убежище» сэра Варнелла, как и следовало ожидать, оказалось заброшенным участком шахтных тоннелей, которые существовали практически подо всем городом. Эта их часть, однако, оказалась почти необитаемой – по дороге маленькому отряду попалось лишь несколько оборванцев, которые накинулись на них так, словно они угрожали самому их существованию. Андерс с сожалением оглянулся на разбросанные по углам тела: он был бы только рад, если бы им удалось избежать этой схватки, однако попытка Хоука заговорить окончилась лишь тем, что ему в плечо всадили ржавый нож. А убедить в чём-то тех, кто не желает слышать, всегда было трудно…
– Вот он! – Одержимый не заметил, как преподобная мать последовала за ними, но теперь благоразумно державшаяся подальше от опасности Петрис вышла из-за их спин и обратилась к своему телохранителю. Сэр Варнелл, прижавший кинжал к глотке привязанного к опорному столбу кунари, замер и медленно обернулся, и на его костистом, измученном лице мелькнула безумная усмешка. – Отпусти его, и Владычица проявит к тебе снисхождение!
– О, Владычица уже проявила снисхождение! – выдохнул храмовник. – Она терпела долго, но наконец позволила мне очистить этот город. Хоть немного! А он… он подсказал, как призвать остальных. Как показать им, что нет нужды терпеть рядом с собой еретиков, самим своим существованием оскорбляющих Создателя. И я это сделаю. Я никому не позволю мне помешать! – неожиданно сорвался на крик рыцарь, и из-за углов показались его последователи, оборванные, изголодавшиеся люди с жутковатым фанатичным блеском в глазах. Далеко не у всех была хоть какая-то одежда, несколько женщин щеголяли просвечивавшими из-под рваных шалей обнажёнными грудями, но у каждого имелось оружие.
Отличные, прекрасно наточенные кинжалы и мечи, щиты без зарубок и тугие полированные луки с крепкими тетивами из жил, за любой из которых можно было бы выручить столько денег, что семье из трёх человек хватило бы на месяц.
– Я… позову помощь! – вдруг решила мать Петрис, и через несколько мгновений её уже не было рядом.
Хоук презрительно фыркнул ей вслед и виновато посмотрел на Андерса.
– Это не ты, – успокаивающе сказал целитель. – Это всё Церковь. И… раз уж у нас сбежал последний свидетель – можно я разрешу Справедливости открутить этому храмовнику голову? Он мешает нам обдумывать задачу о контроле магических всплесков.
– А может, лучше вначале допросить попробуем? – тщательно прицелившись и осыпав тылы противника дождём стрел, предложил Варрик. – А то такой загадочный «он» – это в романах хорошо, а вот в жизни мне подобное очень и очень не нравится.
– Попробуем, – пообещал Гаррет и швырнул в лицо сэру Варнеллу огненный шар.
– Меньше всего я ожидал увидеть там наместника, – с удивлением заметил Андерс, усевшись на край фонтана рядом с Хоуком, и устало положил голову ему на плечо
Было странно думать, что тяжёлый бой – даже несколько, хотя первая стычка меркла в сравнении со схваткой с храмовником – может быть менее утомительным, чем исцеление человеческих недугов. Странно – и вместе с тем неоспоримо правильно. Разрушать всегда гораздо проще, чем строить.
– Наместник Дюмар привык к Мередит с Орсино, так что общение с кунари не доставляет ему особых сложностей, – хмыкнул брюнет. – За исключением того, что они не желают его слушать. – Он помолчал и добавил: – По правде говоря, мне кажется, что он даже немного рад всей этой заварушке – это всяко лучше, чем метаться из стороны в сторону, пытаясь ублажить и Рыцаря-Командора, и Первого Чародея.
– О да, а вариант приструнить их обоих и сделать хоть что-то из того, чем он, предположительно, должен заниматься на своём посту, даже не рассматривается, – ядовито процедил одержимый и, сделав глубокий вдох, застенчиво пихнулся лбом в плечо возлюбленного: – Извини. Давай не будем говорить о политике.
– Да. Давай лучше поговорим о спальне, – самодовольно согласился Хоук, и Андерс чуть не подскочил, когда его рука пробралась под его перьевую накидку и начала поглаживать его спину сквозь прохудившуюся в этом месте мантию. Целитель, почти сразу расслабившись, подался навстречу прикосновению и блаженно прикрыл глаза, лениво поддразнив его:
– О том, как нехорошо каждое утро просить маму вызывать рабочих?
– Нехорошо, – обречённо кивнул Гаррет. Ласкавшая загривок рыжего мага ладонь собственнически сжалась, заставив его сладко вздохнуть, и брюнет невозмутимо добавил: – Но неизбежно.
Андерс, не сдержавшись, фыркнул и поправил:
– Только до тех пор, пока мы не поймём, что с этим делать. – Он помолчал с минуту, млея под массировавшими ему шею пальцами, и чуть застенчиво добавил: – Мне, конечно, очень льстит, что ты так меня хочешь… но как-то боязно, что однажды мне на голову свалится горящий балдахин или та тевинтерская хрень, которая висит у тебя рядом с кроватью.
– Тевинтерскую хрень я уже благополучно испепелил, – уведомил Хоук. – Где-то между третьим и четвертым поцелуем. Но угроза балдахина всё ещё существует, как ни неприятно это признавать.
– В клинике или в «Висельнике» не получится, – придвинувшись к нему поближе, вздохнул целитель. – Если подпалить клинику, выгорит половина Клоаки, а если сожжём «Висельник» – нас прибьёт разъярённый Варрик.
– Может, на Рваном Берегу? – подумав, предложил Хоук. – Романтика, свежий воздух, шелест волн…
– …пираты за каждым валуном и подглядывающая из кустов Изабелла, – грустно закончил одержимый. – Я жадный, я не хочу делиться. Ни с пиратами, ни даже с Изабеллой, хотя она вообще-то добрая женщина.
– Ты говорил ещё, что Церковь не жалко… – В голосе брюнета послышалась лукавая усмешка, плечо под головой целителя чуть двинулось – второй маг посмотрел на ведущую к храму улочку.
– Это была шутка, любовь моя, – строго сказал Андерс. – В Церкви преподобные сёстры. И храмовники. И я не для того полжизни бегал из Круга, чтобы вся эта толпа подглядывала за тем, как я целуюсь с любимым человеком.
– Ладно, Церковь разнесём как-нибудь в другой раз, – послушно согласился Гаррет. – Ещё варианты?
– Я не люблю, когда на меня смотрят, – поколебавшись, проговорил целитель. – То есть, когда это не ты. Так что это должно быть достаточно уединённое место. И безопасное. Мне слишком понравилось спать у тебя под боком, и наверняка не захочется отвлекаться от этого замечательного занятия из-за необходимости исцелять свои раны. Или, упаси Создатель, твои. Так что лучше их и не получать.
– Логично, – задумчиво протянул Хоук. – Может, попробуем в ванной? Там безопасно и практически нечему гореть. Хотя вообще-то надо вначале тебя покормить. И не надо на меня так смотреть, люди обычно едят каждый вечер.
– Хорошо, – невольно усмехнувшись, качнул головой Андерс. – Вначале ужин, а потом мы посмотрим, что там творится у тебя в ванной.
– Пока ничего, и это сильно меня печалит, – поднявшись на ноги, подмигнул ему Гаррет.
– Похоже, зря я надеялась, что хоть теперь этот оболтус остепенится, – вздохнула Леандра, встретив их возле двери. – Ужин сейчас подогреют, но за стол я вас в таком виде не пущу.
– А чем тебе наш вид не нравится? – возмутился было Хоук, но Андерс дёрнул его за рукав и, вежливо кивнув хозяйке дома, потащил его наверх.
– Твоя мама вообще-то права, – запихав брюнета в ванную, строго сказал целитель. – Ты совершенно справедливо заметил, что люди обычно едят каждый вечер, но я должен уточнить, что они обычно делают это, не будучи уляпанными по уши в крови. В конце концов, монне Леандре может быть просто неприятно видеть на твоей одежде следы чьих-то внутренностей.
– Это точно заговор, – страдальчески закатил глаза Гаррет и всё-таки принялся стаскивать заскорузлую от засохшей крови мантию. Одержимый привычно отвёл взгляд, принимаясь за застёжки собственной брони, а потом, подумав, беззастенчиво уставился на любовника. В конце концов, если всё это ему и впрямь только снится, нужно пользоваться моментом.
– Мы вроде бы собирались вначале поужинать? – с усмешкой протянул Хоук, заметив его взгляд. Сделал шаг к нему и, бережно взяв его лицо в ладони, тихо, ласково проговорил: – Я тебе не мерещусь, любовь моя. Всё по-настоящему. – Он сделал паузу и добавил: – И если мы заставим маму ждать, выговор мы тоже получим самый что ни на есть настоящий.
– Тогда и впрямь лучше не рисковать, – хмыкнул Андерс и, потёршись щекой о его пальцы, поднялся на ноги.
Ужин прошёл вовсе не так напряжённо, как ожидал целитель. Обещанного брюнетом нагоняя они так и не получили – Леандра только повздыхала и не без ехидства осведомилась, не нужно ли ей вручать им по утрам бумажные пакеты с бутербродами, как маленьким мальчикам. Госпожа Хоук, похоже, давно привыкла к тому, что разговоры в её семье касаются в основном магии, так что поддерживать застольную беседу – не слишком оживлённую, впрочем, поскольку мужчины были слишком заняты собственно едой – тоже оказалось совсем нетрудно. По крайней мере, так было до тех пор, пока речь не зашла об утреннем поручении брюнета.
– Рабочие так и не успели закончить вашу спальню, милый. – Леандра как будто не заметила того, что Андерс поперхнулся десертом и невозмутимо продолжила: – Вернее, они привели в порядок стены и пол, но мебель ещё не доставили, так что сегодня вам придётся переночевать в одной из гостевых комнат. Не могу даже представить, что вы там творили, но впредь будьте любезны заниматься своими чародейскими изысканиями в специально отведённом для этого месте. Я приказала перенести в подвал одну из старых кушеток и тот стол, который стоял в кладовке возле библиотеки, так что пожалуйста, Гаррет, не заставляй меня повторять всё это дважды. Мне в своё время с лихвой хватило того, что пришлось отучать твоего отца показывать мне свои любимые заклинания прямо в постели.
– Но ведь у него любимым был огненный феникс, – ошарашенно сказал Хоук.
– Вот именно, – вздохнула женщина. – К счастью, после того, как ему раз семь пришлось тушить пожар, а потом ещё две недели спать на голой скамье, потому что всё постельное бельё он благополучно спалил, Малькольм всё-таки взялся за ум. Я искренне надеюсь, что ты окажешься сообразительней и ограничишься одним разом.
– Я… э-э-э… постараюсь, – бросив быстрый взгляд на одержимого, проговорил Гаррет.
– Подвал так подвал, – философски пожал плечами рыжий маг.[
Приходилось признать, что монна Леандра была женщиной очень опытной и предусмотрительной. В подготовленном для «магических изысканий» младшего поколения помещении стояла только простенькая – достаточно широкая для двоих, как с отчаянным смущением заметил Андерс – деревянная койка и крепкий, грубовато сработанный стол, оставшийся, вероятно, после захвативших поместье работорговцев. Стены были сложены из грубо обработанного камня, и на не было ни деревянной облицовки, ни тем более тканых полотен, прикрывавших всё тот же камень на жилых этажах. Комната подходила для отработки различных небезопасных заклятий почти идеально и чем-то неуловимо напоминала тренировочные залы Кинлоха.
Целитель передёрнулся и придвинулся поближе к Хоуку.
– Что-то не так? – тут же обняв его и прижав к груди, тихо спросил тот. Одержимый вздохнул и откинул голову ему на плечо, почти уткнувшись носом в шею и вдохнув тёплый, родной запах.
– Мне неловко, что у монны Леандры прибавилось столько хлопот из-за меня… – признался он. – Я…
– Ты тут ни при чём, – почти резко перебил его Гаррет. – Ну правда, хватит себя винить во всех несовершенствах мироздания. Это же я там всё разнёс, потому что оказался неспособен управиться с собственной силой. А ты просто красивый, добрый и вообще замечательный.
– Ты меня перехваливаешь, – пробормотал себе под нос Андерс. – Неловко как-то, что твоя матушка считает, что мы… там предавались каким-то научным изысканиям. Может, стоит как-то прояснить ситуацию?
– Так с какой-то точки зрения это и вправду… ну, изыскания, – лукаво усмехнулся брюнет и, игриво потёршись кончиком носа о его ухо, уселся на край койки. Целитель, не удержавшись, запустил пальцы в его волосы и принялся ласково массировать затылок, и второй маг, блаженно прижмурившись, пояснил: – Своеобразные, конечно, но всё-таки. Понимаешь, любимого человека положено… любить в спальне, а не в каком-то стылом подполе, так что нам надо бы как-то выяснить, отчего со мной происходит вся эта хрень. Может быть, твоё образование как-то поможет…
– Возможно, – усмехнувшись, согласился рыжий маг. – И почему это ты раньше не спрашивал? Образование-то у меня всегда было.
– Я стеснялся, – отведя взгляд, независимо пожал плечами Хоук, и Андерс тихонько засмеялся.
– Я тебя обожаю, – наклонившись к брюнету и заглянув ему в глаза, доверительно проговорил целитель.
Секундой спустя он оказался у Гаррета на коленях и целовал его – жадно, нетерпеливо, глухо постанывая и цепляясь за крепкие надёжные плечи. Хищно урчащий брюнет торопливо выдернул его рубашку из брюк, и одержимый, вздрогнув от неожиданности, выгнулся от наслаждения под коснувшимися обнажённой кожи руками.
– Вряд ли… – наконец оторвавшись от губ Хоука, прерывисто выдохнул он. – …я сумею… сейчас вспом… вспомнить о своём образовании. – Язык второго мага по-хозяйски прошёлся вдоль его горла, и он снова сорвался на стон, рассеянно отметив, что воздух начал потрескивать от напряжения. – Трудно… сосредоточиться.
– Ну и ладно, – легкомысленно отмахнулся тот, откинулся назад и, сверкнув дразнящей улыбкой, вальяжно вытянулся на койке. Андерс тихо зарычал и, потянувшись вслед за ним, принялся дрожащими пальцами расстёгивать его собственную рубашку. Руки Гаррета лениво, как будто рассеянно поглаживали его бёдра, легонько массируя самые чувствительные места, и думать о чём бы то ни было – даже о необходимости всё-таки снять с него эти проклятые тряпки – становилось всё труднее.
А потом ладонь брюнета снова легла ему на затылок, и послушно наклонившийся к его губам целитель забыл даже о том, что несчастный подвал имения Амеллов напоминал ему недоброй памяти подземелья Кинлоха.
– Разрушений намного меньше, – парой часов спустя заключил Хоук, оглядевшись вокруг. – Но это всё равно не лучший вариант, потому что тебе здесь было неуютно. В следующий раз всё-таки попробуем в ванной.
Андерс приподнял голову и, поморгав, внимательно осмотрел помещение. Стены были покрыты копотью, и кое-где камни треснули от жара, но всё-таки подвал выглядел далеко не так удручающе, как хоукова спальня этим утром.
– Здесь есть ты, так что на остальное мне в целом наплевать, – честно сказал он и, поразмыслив с полминуты, попытался заползти под тёплого и большого Гаррета. Подвал и впрямь был не самым уютным местом, раскалившийся от выбросов магии воздух остыл почти мгновенно, и взмокший целитель начал мёрзнуть. – Погоди-ка, а она тут откуда? – нахмурился он, заметив на краю койки вчерашнюю склянку с маслом, уже опустевшую более чем наполовину.
– Принёс, – невинно улыбнулся Хоук и, перегнувшись через край, обрадованно сообщил: – А знаешь, та часть нашей одежды, которая была прямо под нами, даже уцелела.
– Ну и проку мне с половины рубашки? – пожал плечами одержимый. – Потом в клинику на бинты заберу. – Он тяжело вздохнул и, не удержавшись, погладил всё ещё свисавшего с койки брюнета по пояснице, прослеживая кончиками пальцев впадинки между напрягшимися мышцами. – Иди ко мне. Может, хоть теперь у меня получится что-нибудь понять…
– Например? – обернувшись, лукаво выгнул бровь Гаррет и, повинуясь лёгкому касанию, перекатился на бок, позволив рыжему магу закинуть ногу себе на талию.
– Например, почему после первого же поцелуя у меня волосы дыбом становятся от статического электричества… – хмыкнул Андерс, прижавшись к его груди и положив широкую ладонь любовника на мерзшую сильнее всего задницу. – Ну и всякое тому подобное. Должна же у всего этого быть какая-то причина.
– То, что я от тебя с ума схожу? – ласково поглаживая его колено свободной рукой, предположил Хоук.
– Это очень приятно, но очень неконкретно, – усмехнулся целитель. – И знаешь, давай в самом деле переберёмся в ванную. А то день был тяжёлый, но засыпать в подвале мне всё равно не хочется.
– Как скажешь, любовь моя, – покладисто согласился брюнет.
Одеваться им обоим было лень, и в итоге путешествие наверх опять напомнило рыжему магу его юность – на сей раз куда более забавные моменты вроде того, как он с парочкой приятелей забрался в девчачью спальню и что из этого вышло. Андерс с трудом сдерживал смех, глядя то, как Гаррет, наотрез отказываясь выпустить его руку, пытался удержать во второй и склянку с маслом, и уцелевшие остатки их одежды. К счастью, монна Леандра либо уже легла спать, либо мудро решила не выяснять, кто это там хихикает и спотыкается за её дверью, так что до ванной они добрались, так ни на кого и не наткнувшись.
– Итак, – захлопнув дверь и бросив тряпки в корзину для белья, коварно протянул Хоук, и целитель не успел даже ахнуть, прежде чем его прижали к стене и снова принялись целовать.
Справедливость соизволил высказать недовольство тем, что Андерс так и не начал думать о том, в чём может заключаться причина проблем его друга, но под руками Гаррета, дразнящими, ласкающими, они оба были в равной мере беспомощны.
– И опять из попыток сдержаться ничего не вышло, – не без печали заключил Хоук, поддержав едва стоящего на подгибающихся ногах целителя, и нежно поцеловал его в висок.
Ванная, как ни странно, выглядела практически невредимой, но её заполнял густой душный пар. Вся вода из стоявшей в центре бронзовой ёмкости – достаточно большой, чтобы туда при желании смогли бы влезть оба мага – выкипела, и кое-где оплавились украшавшие края фигурки каких-то морских духов.
Андерс потянулся, ещё плотнее прижавшись к любовнику, и положил голову ему на плечо, а потом, после нескольких минут раздумий, предложил:
– Может, и не надо сдерживать? Ну знаешь, позволить магии свободно истекать в пространство…
– Ты что! – мигом вскинулся Хоук. Вдохнул, выдохнул, и уже гораздо тише продолжил: – Понимаешь, она тянется к тебе. А я скорее умру, чем позволю причинить тебе вред.
– Ну почему обязательно вред? – сонно переспросил одержимый. Прошедший день всё-таки был довольно утомительным, и он невольно начал задрёмывать, удобно устроившись в руках брюнета.
– Ты же видишь, что вокруг творится, – покачал головой Гаррет. – То огненная буря, то цепная молния, то какая-нибудь статуя попросту пылью рассыплется. Опасные вещи, в общем.
– А вдруг это именно поэтому так и выходит? – из чистого упрямства возразил Андерс. Получить цепную молнию в брюхо ему, конечно, не хотелось, но не мог же он попросту поджать хвост и признать, что побоится рискнуть толикой своего здоровья ради самого любимого человека. Который, к тому же, уже практически подарил ему кота. – Потому что ты мешаешь ей… или ему… тому, что составляет суть твоей силы, получить желаемое. А война с самим собой никогда к добру не приводила! – подняв палец, глубокомысленно закончил он.
– Если под желаемым оно подразумевает жареного тебя, то я против, – пробурчал Хоук. – Ты мне в нынешнем виде больше нравишься.
– Сонным, взъерошенным и затраханным? – фыркнул целитель. – Пошли уже в кровать, я попробую ещё во сне подумать.
– А ты умеешь? – изумился брюнет и, придержав уже направившегося к двери в спальню одержимого, напомнил: – Там ещё не на чем спать. Так что нам налево и за угол.
Андерс хмыкнул и покорно развернулся, на всякий случай вытащив из только слегка подкопчённого комода какую-то тряпку и прикрыв самые компрометирующие места.
Первую гостевую комнату Гаррет почему-то забраковал; одержимый только закатил глаза и послушно последовал за ним. Вторая тоже чем-то брюнету не угодила, и на этот раз целитель попытался возразить, однако как раз в этот момент Хоук открыл дверь третьей и с тихим торжествующим возгласом затащил его внутрь.
– Твоя подушка тут, – радостно заключил он и сдёрнул покрывало на пол. Кровать в гостевой комнате была поуже, и Андерс с удовольствием воспользовался поводом снова заползти ему на грудь. Гаррет тихо засмеялся и попытался было запеть колыбельную, но целитель только пихнул его кулаком в бок и покрепче прижался ухом к тому месту, где под рёбрами глухо стучало сердце.
А на следующее утро удача их покинула. В клинике Андерса встретила толпа возмущённых отсутствием своего карманного целителя беженцев, жаждущих заботы и излечения. Гаррет поморщился, повздыхал, но всё-таки отказался от идеи взвалить возлюбленного на плечо и удрать в закат и отправился разбираться с собственными делами.
Которых, вопреки ожиданиям рыжего мага, оказалось даже больше, чем у него самого: когда он, вернувшись в поместье Амеллов, благополучно проглотил свой непривычно большой ужин и уже раздумывал о том, что будет большей бесцеремонностью – сказать монне Леандре, что её воспоминания о детстве кажутся ему менее привлекательными, чем возможность поспать в настоящей кровати, или вероятность того, что он заснёт прямо за столом, Хоука ещё нигде не было.
Через пару часов после заката Андерс начал тревожиться всерьёз, и единственным, что удерживало его на месте, было лишь осознание того, что он попросту не имел ни малейшего понятия о том, где нужно искать своего беспокойного возлюбленного.
Который, к счастью, ввалился в дом до того, как одержимый успел прийти в отчаяние и начать всерьёз обдумывать намерение вломиться в Казематы, светясь, как праздничный фонарик, и обшарить те клетки, в которых там обычно держали провинившихся магов.
– Здравствуй, любовь моя! – радостно провозгласил Хоук, чуть заметно покачнулся и, небрежно бросив посох в угол, простёр руки в стороны. Андерс торопливо обхватил его, тщательно ощупал и, убедившись в отсутствии повреждений более серьёзных, чем ушибы, сердито прошипел:
– Не смей больше искать приключений на свою задницу без меня! – Гаррет растерянно моргнул, и одержимый, сделав несколько глубоких вдохов, объяснил: – Я очень за тебя беспокоился. Мы не знали, где ты и не случилось ли что, и как нам выяснять…
– Тшш, всё хорошо, Андерс, – прижав его к себе, тихо проговорил ему на ухо брюнет. – Я здесь, целый и даже почти совсем невредимый. Просто немножко помятый – какой-то идиот пытался катить бочку на Авелин, и мы сходили разобраться. А ещё Варрик говорил, что ходят какие-то слухи о возвращении Бартранда – он обещал нас позвать, когда всё выяснит…
– Всё – это включая то, кому тот сбыл ту подозрительную хрень из тейга? – наконец заставив себя отцепиться от возлюбленного, уточнил Андерс.
– Ну, для начала хотя бы то, где шляется сам Бартранд, – пожал плечами Хоук. Поднял голову и бодро заявил: – Привет, мам, я живой, целый и уже получил свою головомойку, так что можешь спать дальше.
Леандра только фыркнула и тихо ушла в свою спальню, а целитель потёр лицо ладонью и скомандовал:
– А теперь – в ванную. В прямом и переносном смыслах.
Спорить Гаррет не стал – видимо, и самому хотелось смыть дневную грязь. Одержимый засунул его в бадью с водой, умудрившись почти не отвлечься на мелькавшие перед глазами изгибы крепких мускулов, и принялся сам оттирать с кожи блаженно мурлычущего брюнета пыль и пот. Вскоре воздух начал знакомо потрескивать, и Андерс, наклонившись к его уху, тихо проговорил:
– А теперь давай проверим моё предположение. Желательно до того, как у тебя этак сама собой начнёт получаться огненная буря. – Гаррет открыл было рот, но целитель решительно продолжил: – Если выяснится, что я был неправ – поверь, я вполне способен пережить маленькую молнию. Хотя мне всё равно кажется, что как раз этого не случится.
– А может, не надо? – всё равно переспросил Хоук.
– А может, я не хочу лишаться возможности зажать тебя где-нибудь в углу, не рискуя спалить при этом половину квартала, – коварно добавил одержимый.
– Ура, ты наконец-то захотел хоть что-то для себя! – воскликнул брюнет с такой неподдельной радостью, что Андерс невольно смутился и пробормотал:
– Ну я вообще-то ещё года три назад захотел кое-кого для себя… Хоук, не отвлекай меня! Давай уже, попробуй прекратить сдерживать свою магию, я готов.
– Ты что, в самом деле думаешь, что это так легко? – возмущённо переспросил Гаррет и, перегнув его через край ванны и чуть не уронив в воду, принялся целовать и игриво покусывать его губы. – Тебя же и самого наверняка учили, что контроль прежде всего. Вбивали, можно сказать, в самые кости.
– Ага, и как потом со мной Винн намучилась, когда у меня обнаружили талант духовного целителя, – отдышавшись, пробормотал одержимый и, выбравшись из его рук, сам обнял его со спины и прижался щекой к мокрым волосам. – Ну ты попробуй хотя бы, радость моя. Ну пожалуйста.
Хоук глубоко вздохнул и откинулся назад, опершись спиной о край ванны и подставив ладоням любовника плечи. Андерс нежно куснул его за ухо и принялся ласково поглаживать его по груди, легонько царапая кожу ногтями. Брюнет тихо замурлыкал и, блаженно улыбнувшись, прикрыл глаза, и целитель, не удержавшись, наклонился к его губам, игриво пощекотав их кончиком языка.
– Успокойся, родной, всё будет в порядке, – вполголоса шептал он в промежутках между поцелуями, чувствуя, как напряглись в его руках крепкие гарретовы плечи. Хоук усилием воли заставлял их расслабиться, но едва под ладонями одержимого снова начинала полыхать знакомым жаром сердцевина его магического дара, как вколоченная долгим обучением привычка брала верх, и мышцы брюнета снова каменели, выдавая попытку удержать рвущуюся наружу энергию под замком. Андерс гладил его, перебирал волосы, пытаясь помочь, но если Гаррету никак не удавалось хоть немного ослабить контроль, то у него самого никак не получалось взять себя в руки – от горячих, требовательных губ возлюбленного, от ласковых рук и сильного тела под его собственными ладонями из головы у него улетучивались все связные мысли, оставляя только настойчивое нерассуждающее «хочу». Не спасал даже Справедливость, настырно зудевший о первоначальной цели всего этого мероприятия.
– Упрямец… – наконец сдавшись, бездыханно протянул Андерс. Кружившее по ванной облачко крохотных шаровых молний краем задело его поясницу, и одержимый крупно вздрогнул от вспышки острого, почти на грани боли, наслаждения.
– Залезай ко мне, – провокаторски усмехнулся Хоук, откидываясь на край ванны. Чуть замутнённая мылом вода очень мало что скрывала, и рыжий маг торопливо облизнул мгновенно пересохшие губы. К счастью, разум ещё не до конца его оставил.
– Лезть в воду, когда вокруг молнии бьют? – не без ехидства переспросил он, поймав у себя на бедре чью-то нахальную руку, и дёрнул её на себя. – Я ещё не настолько самоубийца. Лучше уж ты выбирайся наружу, тут, видишь ли, такой славный, ещё совсем не обугленный комодик…
Целитель сделал пару шагов назад и, опершись ладонями на край того самого комодика и чуть откинув голову, коварно улыбнулся. Гаррет мигом оказался рядом, забрызгав его падавшими с волос каплями, и наклонился к нему.
– Будем, значит, обугливать? – чуть не касаясь губ любовника своими, низко проурчал брюнет.
В этот раз комод, как ни странно, выжил. Не считая разве что того, что бессознательно уцепившийся за него Андерс, сам того не заметив, обломал какую-то резную хреновину с одной из его полочек. Зато на следующий день случайный выброс магии превратил в пыль все скреплявшие его гвозди и скобы, и несчастный предмет мебели развалился на отдельные полированные дощечки.
Постепенно жизнь как-то входила в колею. По утрам Хоук упрямо провожал одержимого до клиники, судя по взгляду, каждый раз надеясь, что там никого не окажется и можно будет забрать любимого куда-нибудь ещё; в середине дня Леандра неизменно присылала в лечебницу Боудана с горшком чего-нибудь горячего и одуряющее вкусного, и вежливый, но совершенно несгибаемый гном не уходил до тех пор, пока содержимое горшка не перемещалось в желудок целителя. Андерс постепенно привык к тому, что после рабочего дня нужно не падать на ближайшую свободную койку, а вытаскивать из внутреннего кармана ключ от потайного хода и идти домой, отмахиваясь от вечно лезущих в волосы пауков, и даже Справедливость деликатно умолкал, когда одержимый лежал без сна в удобной хоуковой кровати, любуясь мирно сопящим ему в плечо Гарретом.
Иногда у них даже случались тихие дни, когда рыжему магу удавалось вернуться в поместье через пару часов работы в клинике и, обнаружив там беседующего с матерью брюнета, провести остаток времени до ужина в библиотеке, свернувшись на коленях у любовника в обнимку с каким-нибудь старинным трактатом.
Однако обстановка в городе становилась всё более напряжённой. После того, как по наущению матери Петрис фанатики убили сына наместника, принявшего Кун, и пронырливая церковница едва не сумела обвинить в этом Хоука, Андерс почти забросил клинику. Всё равно с него было слишком мало проку, когда он оказывался не в состоянии сосредоточиться на чём-либо кроме своего беспокойства о возлюбленном.
Не оставлявший мысли о мести Варрик всё-таки отыскал сдуру вернувшегося в Киркволл Бартранда и однажды ночью вместе со своими лучшими друзьями нанёс ему визит. Одержимый, конечно, не думал, что их встретят вином и плясками, но наткнуться на толпу совершенно свихнувшихся стражников всё-таки не ожидал. Глухо ворчавший на краю его сознания дух Тени буркнул что-то про древнее зло, однако распространяться на эту тему не пожелал.
Бартранд, скрывавшийся в самой дальней комнате поместья, пребывал в ничуть не лучшем состоянии. Всей силы целителя хватило лишь на то, чтобы ненадолго вернуть ему способность рассуждать здраво, и уже через несколько минут гном, едва успев сказать, что сбыл лириумного идола какому-то подозрительному типу с антиванским акцентом, снова начал бормотать что-то про Орзаммар и матушкины тарелки.
Даже у Гаррета, весь вечер предававшегося кровожадным мечтам, не поднялась рука на несчастного, потерявшегося в собственном разуме Бартранда. Варрик повздыхал и, многозначительно потискав приклад так и не пущенной в ход Бьянки, увёл брата с собой, а порядком подавленные люди отправились в поместье Хоуков. Странно притихшая Изабелла, вопреки опасениям одержимого, даже не попыталась пробраться в гарретову спальню и так и провела остаток ночи возле камина, преданно обняв выпрошенную у Боудана бутылку бренди, а наутро отозвала брюнета в сторону и с почти виноватым видом принялась что-то ему втолковывать.
Монна Леандра, расставлявшая свежие цветы в вазах возле лестницы, настороженно нахмурилась, и Андерс, торопливо подойдя к пиратке, резко заявил:
– Во что бы ты ни пыталась его втравить, вам наверняка понадобится целитель. Так что прекращай делать вид, что это священная тайна – я всё равно узнаю.
– В то, что я пытаюсь его совратить, ты, конечно, не поверишь? – без особого пыла качнула бёдрами Изабелла и, не выдержав почти свирепого взгляда одержимого, пробурчала: – Да ладно тебе, будто сама не знаю, что нихрена бы не вышло…
Похоже, Андерс когда-то успел совсем разучиться разбираться в людях.
Нет, в том, что ривейнка завела их в ловушку, не было ничего удивительного – не будь там какого-то подвоха, она и сама бы управилась. Толпа взбешённых кунари тоже не оказалась ни для кого сюрпризом, потому как только идиот, поглядев на то, как старательно Изабелла избегает появляться возле лагеря Аришока, не догадался бы о том, что она успела где-то перейти рогатым дорогу.
Даже то, что быстроногая пиратка бросилась за уносившим вожделенную реликвию бывшим подельником, оставив прочих претендентов на священный том Кослуна на попечение мужчин, было вполне логично, и настроение рыжему магу портила только перспектива после всего этого опять выгонять её из хоуковой спальни. Не то чтобы он был против того, чтобы отметить победу её самым любимым способом, но присутствие при этом самой Изабеллы всё равно казалось ему лишним.
А вот то, что на выходе из литейной вместо вдохновенно изображающей «слабую женщину» ривейнки с претензиями в духе «что ж вы так долго возились, мальчики» они обнаружили только записку с корявым «Извини, Хоук», и впрямь оказалось для всех большой неожиданностью. Причём очень неприятной. Варрик с не по-хорошему задумчивым видом обласкал пальцем спусковой крючок своего арбалета, Справедливость буркнул что-то вроде «Я же тебе говорил», и только Хоук молча пожал плечами и направился домой, хотя его недобрый прищур не на шутку встревожил целителя.
Оставалось надеяться лишь на то, что Изабелле хватит ума не останавливаться до самой неваррской границы, или куда она там направилась. Несмотря на то, что рыжий маг тоже был не на шутку раздражён подобной подставой, смерти он ей всё-таки не желал.
Гаррет, разумеется, старался не выдавать того, насколько сильно его задело предательство подруги, но на малейший знак внимания он отзывался с такой радостью, что у Андерса перехватывало горло.
Впрочем, что бы ни происходило с его возлюбленным, жизнь останавливаться не собиралась. Мередит в очередной раз ужесточила правила Казематов, и Сопротивление захлебнулось в мольбах о спасении; однажды одержимый даже осмелился попросить о помощи Хоука и ещё раз убедился в том, насколько же им не хватало толкового боевого мага. Однако втягивать брюнета в свою незаконную деятельность он всё равно не собирался, несмотря на уговоры впечатлённых до глубины души соратников и просительные взгляды самого Гаррета.
Через пару дней после этого случая они наконец забрали у Лирен подросшего котёнка и почти целый день провели в поместье, напрочь забыв о скопившихся на столе посланиях. Подготовленную для него корзинку с подушкой зверёныш, наречённый Лучиком, забраковал сразу, и вместо того регулярно пытался заснуть либо в бельевом шкафу среди носков, либо на подоле присевшей в кресло у камина монны Леандры. Впрочем, госпожа Хоук, очарованная не меньше, чем оба её мага, нисколько не возражала.
А на следующее утро в дверь ввалился перепуганный гонец от Авелин.
Вздумай Андерс заявить, что у него были какие-то недобрые предчувствия, он, пожалуй, соврал бы. Ему, успевшему пригреться на плече у любимого, попросту не хотелось с ним расставаться, вот он и увязался с ним в порт, намереваясь просто проверить, не ввяжется ли тот во что-то слишком уж опасное.
Вот и проверил.
Хоук ушёл в лагерь Аришока с одной только Авелин и полудюжиной стражников, и когда оттуда послышались воинственные вопли и крики боли, у Андерса едва не остановилось сердце. Ворковавший с Бьянкой Варрик придержал рванувшегося было в лагерь целителя за рукав, многозначительно покосившись на взявших оружие наизготовку кунари, охранявших ворота, а полминуты спустя прямо возле лестницы взорвался огненный шар, расшвыряв серокожих воинов к стенам. В дыму показался Гаррет, тащивший рыжую стражницу, в бедре которой застряло кунарийское копьё, и одержимый кинулся к ним.
За то, что вначале он принялся проверять, цел ли брюнет, и только потом занялся раной Авелин, Справедливость потом пилил его целый месяц. Андерс, впрочем, наотрез отказывался мучиться угрызениями совести, и дух, решив, что его носитель совершенно безнадёжен, в конце концов всё-таки умолк.
Это оказалось даже хуже, чем битва за Амарантайн. О том сражении у Андерса сохранились хоть какие-то воспоминания: то, как отряд Командора методично очищал одну улицу за другой, как из-за их спин отчаявшиеся найти родных живыми горожане забрасывали порождений тьмы горшками с маслом и зажигательными смесями, то, как они с Амеллом вдвоём, почти без участия Натаниэля, завалили вывернувшего из-за угла колдовского ужаса, как потом, уже после Матки, торопились, почти бежали – насколько хватало дыхания – в Башню Бдения…
Бои на киркволльских улицах всплывали в памяти целителя разрозненными обрывками. Фигура воздевшего посох Хоука на фоне пылавшей баррикады; насаженный на меч Авелин саирабаз; почти дотянувшийся до него самого кунари, с плеч которого вдруг скатилась рогатая голова, вместо которой возникла заляпанная кровью физиономия брюнета с совершенно безумной ухмылкой; Мередит, цедящая что-то ядовито-вежливое, куда больше похожее на угрозу, чем на обещание помилования.
Впервые за годы своей жизни в Киркволле оказавшись свидетелем одного из пресловутых споров Первого Чародея и Рыцаря-Командора, Андерс немного пришёл в себя. По крайней мере, глаза перестала застилать кровавая пелена, продёрнутая синеватым лириумным свечением Справедливости, и он торопливо нашёл взглядом Хоука, которому, судя по виду, жутко хотелось совершить парочку убийств с отягчающими обстоятельствами.
– Командовать буду я! – не выдержав, наконец рявкнул он, и оглушённые его рыком спорщики умолкли и, недоумённо уставившись на него, растерянно заморгали. – Монна Станнард, можно ли попасть в крепость Наместника незамеченными?
– Нет, – покачала головой Рыцарь-Командор. – Только через главные ворота.
За поворотом послышался грохот шагов, и спустя несколько мгновений из-за угла вывернул десяток храмовников. Андерс невольно напрягся, но заметно подкопчённые рыцари не удостоили его второго взгляда и, сгрудившись в кучу, преданно уставились на своего командира.
– Рыцарь-Командор, десяток рыцаря Хоука прибыл в ваше распоряжение! – содрав с головы шлем, срывающимся после долгого бега голосом отрапортовал Карвер. На ехидно щурившегося Гаррета он косился как-то виновато и почти с испугом, но вопить: «Вот этот тип отступник, и вон тот тоже!» явно не собирался.
– В распоряжение сударя Хоука, – скривившись, поправила подчинённого Мередит. Тот изумлённо вытаращил глаза, зыркнул на старшего брата почти свирепо и после едва заметного колебания молча отсалютовал устало потиравшей переносицу женщине.
Такое количество церковников не на шутку нервировало Справедливость, и Андерс чуть поотстал, воспользовавшись тем, что привыкшие изображать из себя живой таран рыцари и сами рвались вперёд. По крайней мере, у него появилась надежда, что они не заметят изредка мелькавших на его кистях синеватых трещинок, да и присматривать за подгонявшим своё новое стадо Хоуком так было гораздо удобнее.
В самой крепости было подозрительно тихо. За воротами вперемешку валялись окровавленные тела кунари, стражи и попавших под раздачу аристократов, и рыжий маг, настороженно нахмурившись, крепко вцепился в рукав Гаррета. Уволочь его куда-нибудь в безопасное место Андерсу наверняка не удалось бы, но хоть немного задержать, чтобы не влететь с разбегу в наверняка поджидающую где-нибудь на пути к тронному залу засаду…
Засады не было. Вообще.
Но первым же, что увидел целитель, когда перед ними распахнулись высокие, украшенные кованым киркволльским гербом двери, была голова наместника Дюмара. Вслед за головой к ногам Хоука подкатилась железная наместничья корона, и брюнет, небрежно подцепив её лезвием посоха, бестрепетно шагнул вперёд.
За дальнейшими событиями Андерс наблюдал, открыв рот, и никак не мог заставить себя поверить в реальность происходящего. В том, что Гаррету хватит наглости нахамить хоть Аришоку, хоть Мередит, он и раньше не сомневался, но никогда не думал, что однажды увидит подобное собственными глазами.
Аришок же, похоже, воспринимал хоуково исключительно вежливое по форме хамство как единственно достойный способ изъясняться. И вообще относился к не в меру шебутному баз с потрясающей снисходительностью – для того, чтобы доказать своё право говорить с предводителем кунари, брюнету пришлось убить всего-то четырёх серокожих гвардейцев, и никто и пальцем не шевельнул, чтобы помешать его маленькому отряду тоже вступиться за своего предводителя.
А потом начался торг. Во всяком случае, именно на торг это походило больше всего, несмотря на то, что Аришок щедро пересыпал обращённые непосредственно к Хоуку реплики давно надоевшей всем пропагандой пути Кун. Сам маг, однако, пережидал подобные вставки с несвойственным ему терпением и ни разу не позволил сбить себя с мысли.
Услышав о том, что четыре года торчавшим в Киркволле рогатым гигантам нужен тот самый том Кослуна, Андерс даже не удивился. Да и упрямое аришоково: «Я не могу смириться с этим позором» тоже было вполне предсказуемым. В отличие от последовавшего за этим грохота и упавшего в дверях трупа карастен, по которому с вальяжной кошачьей непринуждённостью, покачивая грудями и зажатой под мышкой кунарийской реликвией, прошествовала Изабелла.
На Хоука пиратка покосилась виновато и как-то просительно, но почти сразу отвела взгляд и, сделав ещё несколько шагов, церемонно вручила тяжеленную книжищу Аришоку. Благоговение на суровом лице военного вождя смотрелось странно, и целитель почему-то снова начал ждать подвоха.
Который не заставил себя долго ждать.
Том Кослуна, вручённый на хранение пожилому кунари в непривычно закрытом наряде, пропал из виду, и переговоры начались снова. Андерс даже немного расслабился, предвидя долгие часы унылой болтовни, в которую изредка будут вмешиваться запуганные до зеленцы представители благородных родов и, быть может, Мередит с Орсино, и азартное, совершенно неожиданное гарретово: «Дуэль так дуэль» – застало его врасплох.
Одержимый моргнул и растерянно огляделся – столпившиеся в тронном зале аристократы, путаясь в ногах, торопливо смещались к стенам, повинуясь жестам опустивших копья кунарийских солдат. Варрик с Изабеллой тоже отодвинулись в сторону, освобождая место для поединка, и рядом с брюнетом остался только замешкавшийся Андерс, которому всё никак не удавалось уместить в голове то, что его ненормальный возлюбленный и впрямь собирается сражаться с этим рогатым кошмаром один на один.
– Отойди, родной, – краем глаза косясь на торжественно спускавшегося к противнику Аришока, ласково попросил его Гаррет, высвободив рукав из судорожно сжавшихся пальцев целителя и тихонько подтолкнув его к замершим возле стены товарищам. Рыжий маг рвано вздохнул, отступил на шаг и, тут же потянувшись обратно, с силой вцепился в его плечи. И поцеловал – глубоко и напористо, не давая ни мгновения передышки. Так, что уже через несколько одуряюще долгих секунд вокруг начал знакомо потрескивать воздух.
– Если дашь себя убить – не смей домой возвращаться, – сглотнув, прошептал Андерс, едва не задевая губы любовника своими, через силу разжал пальцы и медленно отошёл назад, опасаясь, что у него вот-вот подогнутся ноги.
– Я люблю тебя, – беззвучно сказал в ответ Хоук, улыбнулся, возбуждённо и радостно, и, крутанувшись на пятках, развернулся к Аришоку.
Только через четыре года после Посвящения Серый Страж Андерс вдруг осознал, что есть на свете вещи и пострашнее Архидемона. Например, стоять, не имея права вмешаться и потому на всякий случай отдав посох лучшему другу, когда любимый человек в одиночку сражается с противником, на которого – если действовать в согласии со здравым смыслом – нужно идти не меньше чем вдесятером.
Однако Гаррет, вопреки обыкновению, вёл себя на редкость хладнокровно и сдержанно. Не бросался под массивные клинки Аришока, пытаясь в последний момент отвести их в сторону лезвием посоха, не тратил ману на эффектные, но не слишком действенные в бою с одиноким противником площадные заклинания… И, хвала Создателю и возлюбленной его Андрасте, не пытался соответствовать варриковым байкам, схлестнувшись с возвышавшимся над ним не меньше чем на полтора фута воином в ближнем бою.
Впрочем, нельзя было сказать, что это – или то, что из пола время от времени в самых неожиданных местах пробивались хаотично ветвившиеся молнии, на несколько мгновений отвлекавшие кунарийского генерала – сильно облегчало его положение. Для существа подобных габаритов Аришок оказался невозможно быстр, и когда его топор или меч мелькали в опасной близости от тела брюнета, у Андерса каждый раз прихватывало сердце, и возмущённый Справедливость начинал ещё яростней рваться на волю, утверждая, что настолько неравная схватка – это неправильно.
Одержимый был полностью с ним согласен, но сделать ничего не мог. Только плюнуть на всё и, призвав на помощь своего соседа по телу, умереть в попытке уничтожить проклятого кунари, если тот…
Андерс торопливо оборвал мысль и с силой сжал кулак, удерживая целительское заклинание, привычно запульсировавшее на пальцах при виде окрасившей плечо Хоука крови. Даже на это он не имел права, возвышавшийся рядом с бледным как снег сенешалем саирабаз непременно заметит, и тогда на них обрушится вся мощь отвергшей надоевшее людское гостеприимство армии.
Одна из цепных молний Гаррета наконец пробилась сквозь рунную защиту кунари, оставив на его груди серьёзный ожог, но тот даже не моргнул. И ни на секунду не замедлил шаг, и брюнет, едва успев снова ускользнуть от взлетевшего над его головой топора, только неловко отмахнулся окованным сталью концом посоха. Когда отточенное на зависть любому мечу лезвие мазнуло по свежей ране, вспоров запекшуюся корку, Аришок всё-таки дрогнул.
Но воспользоваться удачей Хоуку всё же не удалось, кунари почти сразу оправился и, не потрудившись поднять отведённое для замаха оружие, с силой пнул его в грудь. Маг откатился к стене и, не отрывая взгляда от неспешно приближающегося врага, медленно, с явным усилием поднялся на ноги. Из уголка его губ потекла тонкая струйка крови, и Андерс, машинально выбросив вперёд заискрившуюся силой Справедливости руку, едва успел удержать удар. И, заметив снисходительный кивок стоявшего на другой стороне зала саирабаза, в бессильной ярости оскалил зубы.
Ледовые заклинания явно произвели на Аришока куда большее впечатление. И впрямь, трудно размахивать двумя далеко не невесомыми клинками, когда в груди, плече и бедре засели толстые колья из неестественно твёрдого льда, а ноги едва шевелятся из-за перегородившего ползала ледяного конуса. Однако после такого усилия лицо самого Гаррета залила предобморочная бледность, и его рука, подносившая к губам склянку с лириумным зельем, начала заметно подрагивать.
Андерс на мгновение встретился с ним взглядом, и чуть не звеневший от напряжения воздух снова разорвали вспышки хаотично мелькавших молний, и на этот раз всё ещё боровшийся со льдом Аришок увернуться от них не успел. Лишившееся защиты от электричества могучее тело выгнуло судорогой, затем ещё одной, слизывавший капли лириума с губ Хоук напряг пальцы, зажигая в ладони огненный шар, а секундой спустя швырнул в замершего на месте гиганта следующий… Кунари захрипел и обморочно навалился на стену, к которой его откинуло взрывами, с пересекавших его грудь кожаных ремней с тонким жалобным звоном осыпались не выдержавшие жара руны.
Каменный кулак вмял его рёбра внутрь, между тонких губ плеснуло тёмно-красным, и Аришок наконец рухнул.
– Эй, приятель, я вовсе не настаиваю, что это должна быть моя лучшая история, – с натужным весельем проговорил Варрик, нарушив тяжёлую, какую-то недоверчивую тишину.
– Не дождёшься, – сипло огрызнулся Хоук и вдруг ухмыльнулся, и Андерс, всё-таки выйдя из ступора, кинулся к нему.
Как раз вовремя – боевой маг покачнулся и всем весом оперся на него, тихо и очень нехорошо похрипывая на каждом вдохе. Замершие вокруг кунари неожиданно шевельнулись и ровными рядами направились к выходу, прихватив тело своего предводителя, и едва последний из них скрылся за дверями, зал взорвался ликующими криками.
Целитель поморщился и требовательно огляделся, выискивая глазами товарищей – Гаррета следовало срочно куда-нибудь убрать, подальше ото всей этой суматохи и, главное, маячившей возле ворот и неумолимо приближавшейся Мередит. Выражение лица у Рыцаря-Командора было такое, будто ей в бутерброд подложили дохлую мышь, и это явно не предвещало ничего хорошего.
Одержимый уже прикидывал, как оттолкнуть покачивавшегося, но упрямо пытавшегося прикрыть его плечом брюнета к себе за спину и чем ударить храмовницу в первую очередь – и не стоит ли просто поручить это Справедливости, тот был приспособлен для боя куда лучше – но монна Станнард остановилась на расстоянии плевка, окинула пронзительным взглядом торжествующих киркволльских аристократов, уделив особое внимание невесть когда возникшему рядом с Хоуком Брану, и процедила:
– Похоже, у Киркволла появился новый Защитник.
Андерс моргнул и растерянно уставился в спину резко развернувшейся храмовнице. Справедливость настаивал, что им всё равно нужно оторвать ей голову – просто на всякий случай – но тут опиравшийся на его плечо Гаррет пошевелился и сдавленно выругался, и целитель резко напомнил продолжавшему ворчать духу, что у них есть куда более важные дела.
Например, доставить в спокойное место упрямо изображавшего неуязвимость брюнета и наконец заняться его ранами как следует – множество мелких порезов и внутренние ушибы пока ещё не угрожали его жизни, но медлить всё равно не стоило. Андерс глубоко вздохнул, на мгновение прикрыл глаза и принялся раздавать указания:
– Варрик, держи их подальше. Авелин, Изабелла, достаньте носилки. Мне плевать где и мне похрен, что он ещё стоит! Идти всю дорогу до имения своими ногами я ему всё равно не позволю. Нет, родной, твоё мнение сейчас не учитывается.
Стражница нахмурилась и взыскующе огляделась, но обнаружить готовые носилки в тронном зале надежды было мало. Одержимый развернул Хоука к дверям и медленно повёл прочь, а пиратка хмыкнула и, картинно качнув бюстом, направилась к толпившимся по углам аристократам.
– Эй, красавчик, ты ведь поделишься? – звонко поинтересовалась она и, судя по изумлённому возгласу какого-то орлейца, не стала дожидаться ответа. Андерс обернулся: ривейнка, небрежно размахивавшая на удивление целым трофейным плащом, подобрала с пола пару кунарийских копий и, жестом позвав Авелин на помощь, принялась сноровисто привязывать ткань к древкам. Целитель фыркнул и тихо заверил явно находившегося на грани обморока возлюбленного:
– Нет, на глазах у этих гиен в шелках я тебе упасть не дам. Но за следующей же дверью мы остановимся и подождём… то, что там соорудит Изабелла, ясно?
– Брат... – нерешительно проговорил Карвер, заступив им дорогу. Одержимый свирепо зыркнул на него, и молодой храмовник, поколебавшись, подхватил Гаррета с другой стороны. – Я... должен тебе кое-что сказать. Срочно.
Старший Хоук только дёрнул бровью и выжидательно хмыкнул, и воин торопливо продолжил:
– Вчера Рыцарь-Командор Станнард подписала моё прошение о дозволении вступить в брак. И Мерриль согласилась переехать ко мне, ей стало очень жалко тот чахлый садик в Казематах...
– Блять, – шокированно распахнув глаза, резюмировал Гаррет и наконец отрубился.
– Он тебя благословляет, – после короткой, очень многозначительной паузы перевёл оцепенело моргавшему Карверу целитель и, подозвав Авелин, потащил своё бестолковое сокровище дальше.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Слепым человек живёт, Dragon Age
-
-
29.02.2012 в 11:16-
-
01.03.2012 в 11:29*радостно бегает бросив ебнутых детей*
Карвер! *___* Благословение *___*
-
-
01.03.2012 в 11:35-
-
01.03.2012 в 12:02-
-
01.03.2012 в 12:11-
-
01.03.2012 в 15:14-
-
01.03.2012 в 15:46-
-
01.03.2012 в 15:54-
-
01.03.2012 в 19:04-
-
01.03.2012 в 19:08