ФБ удручает. Примерно так же, как удручает коша, скажем, ГП-фандом. ГП-фандом, кстати, кошу всегда был куда интереснее ГП-канона, что в очередной раз подтвердилось посоветованными  Сакура-химэ "Игроком" и "Коридором", но для того, чтобы снова найти в нём нечто равноценное, пришлось бы перелопатить охренительное количество... всякого.

Вот и нынешняя ФБ удручает примерно тем же. КошЪ знает, что там наверняка есть достойные вещи, кошЪ уверен, что там даже будут вещи, при виде которых сам кошЪ возопит в радости и будет счастлив до конца дня, но при виде объёмов требующего перелопачивания материала кошЪ думает: "А ну его нахуй" и уходит графоманить в свою нору.

@темы: в кои-то веки об общественной жизни

---

Мда, сегодня был день бытовых дел. КошЪ, удовлетворившись тем, что вчера таки дописал андерсочасть главки, решил не есть себя совестью, такшо сколько сегодня про Чёрные Болота напишется, столько напишется. Вот только остаток дел доделаю, и вперёд.

Кстати, сидел в очередюке в Сбербанке, хотел перечитать очаровательный фанфик про близнецов Амелл (Дайлен и Дила их звали, кажется), и Табриса - а не нашёл. Вроде он на Сворд-слэше был Если кто помнит, подскажите? Я и сам, конечно, пороюсь, но вдруг.
UPD Нашё-ё-ёл! Вишни

@темы: за жизнь, просьбы, Dragon Age

---

Пратевинтер

Точнее, про людей.
И про фанонные теории.

Имеющий счёт да запишет.

Да простит меня Имп, но меня совершенно убила фраза "модная нынче фанноная теория, что тевинтерские маги сплошь интеллигентные няши-профессоры в очочках". Бля, да поживите хоть с полгодика в каком-нибудь НИИ - где там няши?.. Вполне канонные пауки в банке, только и разницы что кусаются интеллигентно. И по науке.
Короче, это я к тому, что интеллигентность интриганства вовсе не отменяет. Скорее выводит на более высокий уровень, ххе.

@темы: Dragon Age

---

Начальство в отпуске демотивирует со страшной силой. Особенно когда погода пришибает и хочется только спать, лениво думать фанфег и вообще всячески бездельничать. И отпуск наконец. Точнее, отщипать себе от своего отпуска побольше деньков, которые действительно будут им, отдыхом, а не аццким трудом на даче с перерывом на не менее аццкое общение с матроной. Мне реально интересно, как это - когда в отпуск можно не ломать голову над тем, когда успеть перекопать ебаную землю под газон, потому что сил нет смотреть на этот кошмар, и как при этом выжить, не надышавшись до смерти парами отбеливателя для дерева. При этом успешно отбелив сопротивляющееся дерево. Как это, когда можно спать сколько хочется, потом шляться по городу, ходить в кино или читать книжку, и не мучаться совестью за огроменную кучищу несделанных дел.
Как это, когда дача означает "о, а давайте снова пожарим шашлыки", а не "надо прополоть клумбы, привести в порядок кусты, собрать смородину и пропылесосить дом издыхающим пылесосом".
Ладно, у коша нимношко хандра. КошЪ лучше пойдёт писать трактир от имени Андерса.

@темы: про всё и сразу, за жизнь

---

Кошки Башни Бдения, глава 5

Глава 5. Гаррет Хоук. Андерс (начало)

Гаррет Хоук
Кажется, своим рыцарским девизом Гаррету следовало выбрать не ту наугад выдернутую из какой-то героической поэмы строку, а фразу «Убивать Архидемона было легче».
Потому что каждый раз, как он встречался взглядом с Андерсом, в голову ему приходило именно это. А ещё то, какими тёплыми и послушными были губы целителя, как пылко он отозвался на простую, невинную ласку, как завораживающе сияли тёмно-янтарные глаза, чуть притенённые густыми, с лёгкой рыжинкой ресницами…
Но теперь во взгляде его носатого солнышка не было ни следа того восхитительного тепла. Только недоумение и настороженность, как будто Хоук тогда его не поцеловал, а загрызть попытался, и теперь тот ждал повторной атаки. Это было грустно и немного обидно, и главное, боевой маг абсолютно не понимал, как ему теперь всё это исправлять.
А Дайлен, вредина мелкая, в ответ на осторожные расспросы только махнул рукой и, заявив, что Гаррет всё правильно сделал и вообще он поразительно мудрый, снова уткнулся в какие-то жуткого вида книги, подозрительно напоминавшие те, что поджидали боевого мага в его собственном кабинете.
Когда всё делаешь правильно, от этого обычно получается хоть какой-нибудь результат…
Впрочем, шарахаться от него Андерс не шарахался, разговаривал дружелюбно и даже доверял ему Сэра Ланцелапа, когда собирался варить в лазарете что-нибудь особо вонючее и не хотел потом разыскивать разобидевшегося котёнка по всей крепости. Хоук на редкость отчётливо сознавал, что уже совсем нихрена не понимает, и почти в отчаянии цеплялся за собственный наполовину шуточный план.
Который, кстати говоря, чуть было не порушила – из самых лучших побуждений, конечно же! – его любимая матушка. К счастью, обошлось: признаваться в сотворении пледа впрямую она всё-таки не стала, а тонкие намёки Андерс благополучно проигнорировал. Или сделал вид – солнечный, легкомысленный маг был вовсе не так прост, это Гаррет уже понял.
Хоук глубоко вздохнул, в последний раз посмотрел на наспех накарябанный на первом подвернувшемся листке список, половину пунктов в котором уже вычеркнул, и, поморщившись, сунул его за пазуху. План и правда был дурацкий, но лучше уж такой, чем никакого. По крайней мере, плед Андерсу точно понравился, первые пару дней тот вообще выпускал его из рук, только когда отправлялся в лазарет. А под тем окном, рядом с которым стоял рабочий стол целителя, уже выросла немаленькая горка персиковых косточек.
Наверное, то, что персиком угостили и его, можно было считать хорошим знаком.
Гаррет устало хмыкнул и, отодвинув укоризненно взиравшую на него стопку потрёпанных томов подальше, разложил перед собой расползшуюся уже на три листа рунную схему. Хвала Создателю, Вэйд исполнил его заказ в точности, не иначе как ради разнообразия не внеся никаких «усовершенствований», так что расчёт влияния основы – сильверита с вкраплениями лириума и веридиумной застёжкой – не должен был стать для него проблемой. Трудность заключалась в другом: как увязать девять вставленных в предназначенные для них ячейки разноплановых рун в единую систему.
Вообще говоря, можно было не выпендриваться, а наоборот, изолировать знаки друг от друга. Девять компактно свёрнутых заклятий и сами по себе были существенным подспорьем для любого мага, не говоря уже о лириумном напылении, которое могло служить источником энергии как для них, так и для самого чародея. Только горстка разрозненных рун вовсе не была чем-то достойным внимания: кольца и кулоны подобного рода можно было купить чуть ли не у любого дельца на чёрном рынке, хотя количество знаков на них обычно не превышало двух.
А ещё отделенные друг от друга руны могли начать конфликтовать между собой, резонировать, мешая контролю, даже взрываться – и в конечном счёте проблем от них могло быть куда больше, чем пользы. Как, впрочем, произойдёт и в том случае, если Хоук недостаточно точно просчитает схему.
– Господин сенешаль… – нерешительно протянул кто-то за дверью, и отступник, торопливо спрятав листки с выкладками в ящик стола, грозно потребовал:
– Войдите!
Створка медленно качнулась внутрь, и на пороге кабинета воздвиглась смутно знакомая леди-рыцарь. Не из бедных, судя по повидавшей виды, но ещё крепкой веридиумной броне, и с той неописуемой грацией в движениях, которая яснее ясного говорила о том, что висевший на её бедре меч дама носила отнюдь не для украшения. От таких женщин обычно ожидаешь изящества и такта стенобитного тарана, и подобная робость встревожила Гаррета сильнее, чем привычное содрогание земли, возвещавшее о приближении огра.
– Сэр Тамра, – наконец узнал он леди-рыцаря. – Что привело вас ко мне?
– У… у меня появились новые сведения, господин сенешаль. – Отступник только хмыкнул, поражаясь тому, что мастерство лести – это ж надо было так непринуждённо пропустить в его титуле уточнение «младший»! – сэр Тамра не растеряла даже в минуту крайнего душевного волнения, и ободряюще ей улыбнулся. – Насчёт того заговора.
– Вот как, – лениво протянул Хоук, стараясь скрыть внезапно проснувшийся интерес. – Я вас внимательно слушаю.
– Мне… нечем доказать свою информацию, сударь, – несколько виновато проговорила леди.
– Ничего, – пренебрежительно махнул рукой Гаррет. – Ваше предыдущее сообщение было подтверждено надёжным источником, – уточнять, что подтверждение звучало как «Слушай, старший, мне тут Андерс на моих, мать их, подданных настучал…», он не стал, – так что я полагаю, что ваши слова достойны доверия. Я обязательно приму их во внимание и проверю…
– В том-то и дело, что проверять некогда, – наконец перестала мямлить сэр Тамра. – Мне удалось подслушать, как банн Эсмерель обсуждала со своими сообщниками – их имён я не слышала, а голоса могли быть искажены деревом стены – покушение на эрла. Точной даты они не называли, по крайней мере, при мне, но у меня сложилось впечатление, что всё уже подготовлено и…
Дослушивать Хоук не стал. Вне боя его интуиция не отличалась особой чуткостью, и то, что она вдруг взвыла дурным голосом, так, что его чуть не вышвырнуло из кресла, само по себе наводило на мысль о том, что бой сейчас будет. За спиной у него загрохотали шаги леди-рыцаря, отступник на мгновение замер на пересечении коридоров и кинулся в сторону тронного зала. Через пару шагов Гаррету стало ясно, что слабый шум за высокими дубовыми дверями ему вовсе не послышался, а ещё через десяток – что слабым тот казался лишь из-за расстояния и толщины деревянных панелей.
Двери он вынес, даже не заметив. Судя по тому, что кого-то из убийц неслабо приложило обломками засова, они были заперты, но Хоука волновало вовсе не это. Он торопливо выискал взглядом приметный алый камень в навершии дайленова посоха и с облегчением выдохнул: кристалл неровно вспыхивал в такт заковыристому, антиванско-хасиндско-ферелденскому мату младшего, значит, тот был не только жив, но и в состоянии действовать должным образом.
Гаррет почти вслепую швырнул файербол на примерещившееся сбоку движение; попал удачно – в высунувшегося из-за колонны арбалетчика, превратив его и прикрывавшую его пару бойцов в пылающие факелы. Десяток вооружённых людей, отделявших его от младшего, вдруг окружило знакомое золотистое сияние энтропического паралича, и отступник жестом послал в атаку следовавшую за ним хвостиком сэра Тамру. Рубить обездвиженные цели ей явно было в новинку, но после секундного колебания женщина взяла себя в руки, и её удары вновь обрели должную точность.
Щелчок тетивы ещё одного арбалета почему-то показался громче, чем звон сталкивавшихся другом мечей и натужный лязг того жуткого доспеха, который сенешаль Вэрел упорно продолжал носить даже в крепости. Вслед за щелчком раздался чей-то болезненный вскрик, и у Хоука чуть не остановилось сердце, потому что голос он узнал.
– Да я тебе посох в задницу засуну, лучник недоученный! – пронзительным от изумления и внезапной боли голосом заорал Андерс, перекрыв шум боя. – Куси его, Сэр Ланцелап!
Уже заволокшая взгляд алая пелена звериной ярости от удивления дрогнула и окончательно стереть остатки гарретова разума не успела. Вслед за воплем целителя послышался хриплый раздражённый мяв, а затем чуть не под ноги отступнику вывалился смуглый, со странно знакомыми очертаниями вымученно-гибкой фигуры боец в кожаной броне, тщетно пытавшийся оторвать от лица продолжавшего возмущённо верещать котёнка. Гаррет растерянно моргнул, но всё-таки успел перехватить слепо метавшегося по залу убийцу и, коротким ударом раздробив ему глотку, аккуратно снял Сэра Ланцелапа с головы трупа.
Котёнок удовлетворённо мурлыкнул и тут же полез ему на шею.
Последнюю четверку убийц, к немалому удивлению отступника, вполне успешно сдерживал сенешаль Вэрел. Правда, навык боя в команде он явно успел растерять и мешал не только чужим, но и своим: обоих магов он оттеснил в самый угол, прикрыв своим телом, но при этом не давая Дайлену возможности ни сложить достаточно эффективное заклятие, ни хотя бы ткнуть поверх его плеча лезвием посоха. Разглядеть за их спинами Андерса отступнику не удалось, и отступившее на мгновение бешенство вернулось, усилившись десятикратно.
Хоук пришёл в себя от того, что ему щекотали нос. Чем-то мягким, пушистым и… тёплым.
– Вот видишь, Сэр Ланцелап у нас герой, – гордо проговорил у него над головой Андерс. – Он не только отомстил за меня, но и возродил к жизни твоего кузена. Дай, а ты ему медаль вручишь?
– Обязательно, – проворчал Дайлен. – Вот прямо сейчас схожу к Вэйду, закажу. Гаррет, ты как?
– Надеюсь, никого лишнего не убил? – приподнявшись на локте, вымученно пошутил боевой маг.
– Нет, пожалуй, – совершенно серьёзно ответил младший. – Жаль, что допросить некого, тот антиванец уже сдох к тому времени, как всё закончилось… Ты что, совсем идиот – лезть в драку без брони и даже без меча?
– Знаешь, некогда было облачаться, – огрызнулся Гаррет. Голова трещала так, словно он умудрился пропустить удар огра, но Андерс, заметив, как он на мгновение сузил глаза, накрыл его висок засиявшей голубоватым светом ладонью и сочувственно пояснил:
– Тебя Вэрел щитом приложил. Ты на него не сердись, у старичка нервы не выдержали – он там уже помирать собрался, а тут его предполагаемые убийцы загорелись, а потом у них шеи ломаться начали, а после этого из пламени ещё и ты вынырнул, весь из себя гневно-прекрасный и с таким оскалом, что при виде его даже Архидемон в обморок бы брякнулся.
Блаженно прикрывший глаза Хоук перехватил его уже отстранившуюся руку и, крепко прижав к своей скуле, с довольным урчанием потёрся о неё лицом. Пальцы целителя пахли травами, солью и немножко кровью, и отступник, снова встревожившись, поднял на него взгляд. На его мантии возле левого плеча красовалась окаймлённая тёмно-пурпурным дырка, но под заляпанной тканью жизнерадостно сиял кусочек неповреждённой кожи.
– Ерунда, – встретившись с ним глазами, хвастливо заявил Андерс. – Я же целитель. Стрелу без инструментов выдёргивать неприятно было, но остальное – дело на полторы секунды. И чего ты так взбесился-то? Дайлена вообще даже не поцарапали, он так материться выучился, что они тут чуть не записывать садились, ну а он по головам посохом! – Он осторожно погладил большим пальцем тонкую кожу возле уголка гарретова глаза и почти смущённо добавил: – Спасибо, что забрал Сэра Ланцелапа. Я испугался, что тот ублюдок успеет сделать ему что-нибудь плохое…
– Не за что, – улыбнувшись, промурлыкал Гаррет. Руку Андерса пришлось всё-таки выпустить, светловолосому магу явно было неудобно так долго сидеть возле него на корточках. Сэр Ланцелап мурлыкнул в ответ и перебрался на меховую накидку своего хозяина, а потом ещё раз мяукнул Хоуку с высоты его роста.
– Он тоже сказал тебе «спасибо», – весело пояснил Андерс и протянул ему руку, помогая подняться.
– В одном сударь целитель прав, – сухо проговорил подошедший к ним Вэрел. – Я и впрямь далеко не молод, и боец из меня уже не тот, что в юности. Так что чем скорее вы, юноша, соизволите выучиться всему необходимому, тем быстрее я передам свой пост вам. Кроме того, нам с вами ещё предстоит отчитываться перед эрлом о том, почему мы позволили этому безобразию зайти так далеко.
– Да ладно, – снисходительно сказал Дайлен. – Все ведь выжили. Ну, из наших. Сенешаль, осмотрите трупы. Если кто-то всё-таки выжил, спросите, откуда они тут достали Антиванского Ворона. И для чего, потому что из Антивы он явно прибыл раньше, чем меня назначили на эту должность…
– У нас нет агентов среди благородных, – хмуро произнёс Гаррет. – О том, что творится на чёрном рынке, в гильдии торговцев и большей части преступного мира, мне докладывают, но иметь дело с аристократами эти люди отказываются. Риск огромный, а прибыли с гулькин нос.
– Знаете, господа, мне почему-то кажется, что тут не только Гаррета по голове приложили, – вздохнул Андерс. – Пойдём отсюда, Сэр Ланцелап, вдруг это заразно… А вы все ко мне потом зайдите на всякий случай, особенно вы, сенешаль. У вас правая рука как-то тяжеловато двигалась, как бы не артрит…
Хоук машинально шагнул вслед за ним, но затем одёрнул себя и развернулся к своему пожилому наставнику. Со слепым пятном в разведывательной сети и впрямь нужно было что-то делать, и желательно побыстрее. Неудача банна Эсмерель на некоторое время охладит пыл прочих недоброжелателей, но следующую попытку они наверняка продумают гораздо лучше.
Вэрел, как оказалось, уже начал читать Амеллу лекцию о том, что его жизнь – достояние всего эрлинга, пренебрегать коим он не имеет права. Покорно слушавший его маг тихонько вздыхал и рассеянно кивал в нужных местах, устало опираясь на посох. Его взгляд блуждал по полу, перескакивая с одного трупа на другой, и Гаррет, стараясь не попадаться на глаза вдохновенно вещающему сенешалю, у которого – не иначе из-за возбуждения схватки – случился приступ старческой говорливости, принялся обшаривать указанные тела.
Трофеи оказались не слишком впечатляющими: как будто предчувствуя неудачу, убийцы обрядились в весьма средненького качества доспехи и оружие тоже взяли далёкое от идеала. Единственным исключением были арбалеты – тот, что уцелел, отступник на глаз оценил в пару золотых, да и некоторые части разбитого ещё можно было продать за неплохие деньги. Смуглый тип с перебитым горлом – антиванец, как предположил Командор – оказался не столько смуглым, сколько накрепко загоревшим, и чем-то неуловимо напоминал давно покойного Тальесина. Быть может, щеголеватой бородкой, совсем не похожей на те, что носили мужчины в Ферелдене, или разрезом крупных, чуть навыкате тёмных глаз.
– Думаешь, он из самой Антивы? – перебив Вэрела на полуслове, поинтересовался Гаррет. – В Денериме ведь была ячейка Воронов, они даже тебя пытались подрядить на какую-то работу…
– Да не знаю, – с досадой отозвался Амелл. – Просто мне так почему-то показалось. Ты поспрашивай у своих контрабандистов, вдруг что интересного расскажут.
– Непременно, – кивнул Хоук. Взгляд наставника обратился на него, и отступник невольно поёжился. Азарт боя уже выветрился из крови, и он вдруг вспомнил о том, что у него на столе всё ещё лежат так и не открытые трактаты по ферелденскому праву.
Увы, вскоре Гаррету всё же пришлось к ним вернуться. Единственной стоящей уликой, обнаруженной среди тел нападавших, оказалась, собственно говоря, сама банн Эсмерель, ныне покойная. Прочие заговорщики, как видно, решили не марать рук и послали вместо себя наёмников или солдат своих гарнизонов, заблаговременно лишённых всех опознавательных признаков вроде вышитых на поддоспешниках гербов сюзеренов. Вопросом сдачи трофеев ближайшим торговцам занялась подоспевшая госпожа Вулси, и у Хоука попросту не осталось выбора.
К вечеру он начал страшно скучать по своему детству и толстенным трактатам по общей и стихийной магии. Вид у них был, пожалуй, даже более жуткий, чем у нынешних его учебников, но отец всегда умудрялся сделать так, что обучение превращалось в захватывающую игру, в вызов, который Гаррет всегда принимал…
Нынешний вызов лежал в дальнем углу его сейфа, и его следовало игнорировать как можно дольше. Впрочем, у отступника всё равно не очень-то получалось: после пары часов наедине с премудростями ферелденских законов его руки, как будто обретя собственную волю, тянулись к припрятанным в ящике стола рунным камням, зачарованному резаку и купленным у присланной из Круга чародейки копиям целительских рун. Знак уровня ученика он наконец освоил, но вот руна подмастерья получалась только в половине случаев, что уж говорить о мастерской и грандмастерской… А ведь именно последняя и была ему нужна, какой смысл дарить духовному целителю всякую ерунду.
А ещё у Вэрела была крайне неудобная привычка входить в кабинет к своему ученику без стука. Ходил пожилой сенешаль далеко не бесшумно, но поглощённому очередной попыткой вырезать нужную руну Гаррету не один раз приходилось торопливо смахивать компрометирующие его инструменты в ящик и поспешно придвигать к себе отложенный было том, изображая старательное изучение юридических казусов. Чувствовал он себя при этом безответственным мальчишкой – едва ли не впервые в жизни! – но менять образ действий не собирался.
В конце концов, Дайлену ведь нужен здравомыслящий сенешаль, а не свихнувшийся от переизбытка всякой хрени в мозгу маньяк-убийца.
Заснул Хоук, кажется, прямо на столе. Во всяком случае, наутро он никак не мог вспомнить, как шёл до своей комнаты, а потом опять до кабинета, и жрать хотелось настолько, что найденный на книжной полке засохший бутерброд с сыром, по виду напоминавший реликт времён Первого Мора, вдруг показался более чем съедобным. Каковым и оказался: на зубах он, конечно, скрипел, как кусок орзаммарского гранита, но в желудке устроился на редкость уютно.
Сенешаль Вэрел снова заглянул в дверь, удовлетворённо кивнул, увидев, что отступник в кои-то веки сидит и занимается нужным делом, а не гоняет порождений тьмы в компании Командора, и удалился. Гаррет насмешливо хмыкнул, с тоской покосился на ящик с инструментами и заготовками рун и, взяв себя в руки, придвинул поближе тот фолиант, который послужил ему подушкой.
– Нет, вы с Даем точно родственники.
Хоук вздрогнул и, подняв голову от книги, растерянно посмотрел на придирчиво изучавшего его Андерса. Целитель, встретившись с ним глазами, вдруг улыбнулся и, аккуратно притворив за собой дверь, плавным кошачьим шагом двинулся к нему.
– Мне, конечно, очень нравится твоя кровать, – продолжая улыбаться – совсем незнакомой улыбкой, хищной, дразнящей, с едва заметной тенью нервозности – непринуждённо поделился светловолосый маг, – но я был несколько разочарован, обнаружив, что тебя там опять не было. – Он оперся на край стола, чуть наклонившись к Гаррету, и сделал короткую паузу, как будто давая ему возможность ляпнуть какую-нибудь глупость вроде «Что?» или «На кой демон тебе сдалась моя кровать?». Отступник, уже несколько оправившийся от удивления, промолчал и только насмешливо приподнял бровь, и Андерс, небрежно пожав плечами, добавил: – Так что я решил навестить тебя на рабочем месте.
Хоук откинулся на спинку кресла и приглашающе улыбнулся, и целитель, снова сверкнув лукавой усмешкой, стремительно нырнул куда-то вниз.
– В общем, как-то так, – уже привычным, задумчиво-профессиональным тоном заключил маг уже из-под стола и, легким толчком ладони заставив его немного раздвинуть колени, принялся за шнуровку его брюк.
Гаррет потянулся было помочь, но Андерс только фыркнул и оттолкнул его руку в сторону. Отступник рвано выдохнул и послушно сжал подлокотники кресла, позволяя целителю творить всё, что захочется.
Тёплая ладонь, как будто примеряясь, прошлась по его бедру, и Хоук стиснул зубы, сдерживая нетерпеливый стон. Часть его сознания всё ещё уверяла, что он, должно быть, попросту заснул снова и попал в тень, но тело подобных сомнений не испытывало. Как раз оно отлично понимало, что к нему и впрямь прикасался самый любимый и желанный человек на свете, и реагировало с подобающим ситуации энтузиазмом.
Андерс, как назло, не спешил, ласкал его ноги прямо через ткань и чуть не по сантиметру стягивал вниз пояс расшнурованных брюк, легонько поглаживая открывающуюся кожу. Гаррета уже почти трясло от одного только его взгляда, от мелькавшего в завораживающе потемневших янтарных глазах вызова, и отступник, крепко зажмурившись, с глухим рыком откинул голову назад. Затылок ударился о жёсткую спинку кресла с отчётливым стуком, и светловолосый маг, самодовольно фыркнув, наконец запустил пальцы в росшую в низу его живота курчавую шерсть.
– Тут мне полагалось бы ляпнуть что-нибудь заумное про то, как точно природа соблюдает пропорции в некоторых случаях, – тягуче проговорил Андерс и, придвинувшись ещё ближе, оперся предплечьем на колено Хоука, – но…
Отступник приподнял ресницы и как раз успел увидеть, как тот, не отрывая от него взгляда, медленно облизал приоткрывшиеся в предвкушении губы. На скулах целителя играл легкий румянец, ноздри хищно трепетали, и Гаррет торопливо зажмурился снова, потому что от одного только вида любимого, стоявшего перед ним на коленях с более чем очевидными намерениями, в крови полыхнуло нестерпимым, почти пугающим жаром.
– Ну её нахрен, эту заумь, короче, – светским тоном, чуть подпорченным пробравшейся в голос хрипотцой, проговорил Андерс и, с какой-то детской непосредственностью ухватив его член у основания, доверительно добавил: – Ты красивый, знаешь?
Ответа он, должно быть, не ждал, да Хоук и не успел ничего сказать: едва договорив, целитель легонько, игриво лизнул уже согретую его дыханием кожу, и вместо слов с губ отступника слетел тихий стон. Ладонь на его члене сжалась сильнее, заставив дыхание прерваться, и светловолосый маг с мурлычущим смешком обхватил его губами.
Первые секунд тридцать Гаррет ещё помнил, что нельзя слишком громко стонать, потому что дверь Андерс так и не запер. Но обращаться с человеческим телом целитель умел, и вскоре отступник напрочь забыл обо всём, потерявшись в жарком, тягучем блаженстве от мерного, непрерывного движения быстрого влажного языка и горячих мягких губ, старательно выискивавших самые чувствительные местечки. Сдерживаться он уже и не пытался, стонал, рычал, запрокидывая голову, потому что смотреть в полыхавшие такой же страстью глаза Андерса не было никаких сил, а потом тот начал тихо постанывать сам, и каждый его стон отзывался сотрясавшей всё тело Гаррета сладострастной дрожью.
Одних только рук и губ ему уже было мало, отчаянно хотелось прикоснуться самому, ощутить жар любимого, желанного тела целиком, и Хоук, не выдержав, отпустил потрескивавшие под его пальцами подлоктники и потянулся к чуть растрепавшимся волосам второго мага. Тот на мгновение замер под его ладонями, и отступник бережно расправил светлые пряди, погладил затылок и шею, лаская, глубоко, но осторожно проминая напряжённые шею и плечи. Андерс резко втянул носом воздух и, тягуче застонав, удвоил усилия, и Гаррет снова потерял связь с реальностью.
Наслаждение накатывало на него волна за волной, стирая разум, и Хоук, безостановочно облизывавший мгновенно пересыхавшие, отчаянно требовавшие ласки губы, только смутно сознавал, что ему чего-то не хватало. Его любимый вдруг сладко всхлипнул и, крепко обхватив его одной рукой за талию и подавшись ещё ближе, второй потянулся куда-то вниз, и Гаррет не выдержал и, подхватив его под мышки, вздернул к себе на колени.
Тело Андерса у него в руках было сильным, гибким и обжигало даже сквозь ткань мантии. Отступник едва сдержал желание опрокинуть его на спину, распластав по столу, вжаться всем телом и сделать своим, заставить извиваться и кричать от наслаждения… Застонав в отчаянии, Хоук жадно впился в алые, влажно поблескивавшие губы и, придавив раскрытой ладонью узкую жилистую поясницу, второй обхватил оба их члена вместе и крепко сжал. Андерс приглушённо застонал и дернул бедрами навстречу, и Гаррет принялся резко двигать рукой, крепко удерживая его на месте. Пальцы целителя больно впились в его плечи, и отступник с рыком прянул вперёд, ещё глубже проникнув в его рот языком и сильнее вжавшись в пах. Маг ответил на поцелуй с не меньшей страстью, и Хоук совершенно потерял разум. Он только смутно сознавал, что горячие ладони Андерса слепо шарили по его груди, поглаживая и лаская, что через пару минут им обоим перестало хватать дыхания, и целитель с мучительным стоном оторвался от его губ и беспомощно уткнулся лицом в шею, блаженно порыкивая и толкаясь бедрами в его ладонь. А потом его накрыло волной наслаждения, и рассыпающееся на осколки сознание окончательно добили донесшийся словно с огромного расстояния хриплый крик Андерса и ощущение горячей влаги на пальцах.
Хоук пришёл в себя от того, что его робко, едва ощутимо поцеловали в шею. Вернее, это даже поцелуем называть было сложно – просто мимолетное прикосновение губ. Отступник, стараясь не дышать, осторожно приподнял веки и покосился на Андерса.
Светловолосая голова целителя так и лежала у него на плече, и его тёплое дыхание щекотало Гаррету шею. Длинное худощавое тело, ещё пылавшее сладким, мучительно приятным жаром, по-кошачьи расслабленно льнуло к его груди, и Хоук, не удержавшись, ласково провёл ладонью по выгнувшейся узкой спине.
– Ну… я это… пойду, наверно, – неразборчиво пробормотал Андерс, не двинувшись с места. – Мантию почистить надо и всякое такое…
– И дверь ты не запер, – с усмешкой согласился отступник, нежно потёршись носом об оказавшееся совсем рядом ухо, и, подумав, бережно обхватил его губами. Целитель сладко поёжился, на мгновение вжавшись в него всем телом, и плавно отстранился, упершись ладонями в его грудь.
– В следующий раз запру, – пару раз сжав и разжав пальцы, совсем как довольный Сэр Ланцелап, пообещал маг и принялся выбираться из кресла. На ногах он держался не особенно крепко, Гаррет подхватил его, когда он покачнулся, и помог высвободить подол мантии, застрявший в появившейся на подлокотнике трещине. Андерс лениво потянулся и, одёрнув покосившийся пояс, добавил: – Ты... ну… извини, что от работы отвлёк.
– Ничего, – усмехнулся Хоук. – Заходи ещё.
– Ага, – с отсутствующим видом кивнул целитель и, моргнув, вредным тоном сказал: – А будешь слишком часто на столе спать – в старости кости болеть будут.
– А в кровати мне грустно и одиноко, – абсолютно серьёзно ответил отступник. – Тут у меня хотя бы компания есть, вся эта мудрость веков, пропахшая вековой же пылью…
Светловолосый маг пренебрежительно фыркнул и, помахав на прощание рукой, вышел. Гаррет откинулся на спинку кресла и блаженно улыбнулся, неторопливо облизывая пальцы.
Как ни смешно, но целительская руна мастерского уровня у него в тот день получилась с первого раза. И даже явившийся всего-то через час после случившегося Вэрел настолько проникся его спокойной уверенностью, что не стал проверять дословное знание «изученного» материала и разрешил в следующие несколько дней заняться практическими делами вроде ловли преступников и попыток вычислить треклятого Ржавого Волка, в будние дни наверняка прикидывавшегося почтенным обывателем.
По уши закопавшийся в какие-то древние карты с гербовыми грифончиками на углах Дайлен в ответ на предложение прошвырнуться до Амарантайна только скорбно сдвинул брови и попросил заодно разведать ещё что-нибудь про пропавшего Серого Стража. Зато возле самых ворот Гаррета перехватил Натаниэль и, с явным трудом переборов свою гордость, напросился с ним в город. Примерно полдороги они прошли в молчании, а затем Хоу собрался с духом и попросил у него совета, потому что вымолить у малышки Бетани прощение за неосторожные слова лучнику так и не удалось. Над ним уже смеялась вся улица – когда ещё увидишь Серого Стража с коромыслом и парой ведер воды, хвостиком следующего за небрежно помахивавшей цветочком девушкой, или того же Стража, увешанного корзинами и сумками, набитыми овощами с рынка… Бетани была очень практичной девушкой, а вид бездельничающего поклонника был ей что нож острый.
Хоук задумчиво похмыкал, не особенно стараясь скрыть усмешку, и в приступе несвойственного ему добродушия пообещал аристократу, что попросит сестричку быть поснисходительней. Не то чтобы он верил в то, что это сработает, но ведь Натаниэль, вообще говоря, оказался неплохим парнем и не заслуживал того, чтобы его так третировали.
Бетани вообще не оказалось дома, Гаррет, недолго думая, настучал на наглую малявку матери и оставил ей Натаниэля, ради возможности увидеть предмет своих воздыханий готового поддерживать светскую беседу часами. При виде осунувшейся физиономии лучника Леандра немедленно прониклась к нему сочувствием, и отступник, убедившись в том, что скучать леди Хоук не придётся, со спокойной душой отправился дальше.
После недавней расправы контрабандисты залегли на дно, и даже пресловутый Ржавый Волк не рвался мериться силами с внезапно отрастившей зубы официальной властью. Новых сведений о Кристофе Хоуку тоже достать не удалось, только трактирщик выцыганил у него ещё десяток серебрушек за всё ещё не освобождённую комнату. Гаррет перетряхнул несчастную конуру сверху донизу и простучал все стены и полы, но никаких тайников в ней не оказалось.
Дама с Чёрных Болот при виде его физиономии только похмыкала и, пробурчав себе под нос что-то вроде «ну я ж тебе говорила, огненный», сунула ему какой-то сушёный веник. Отступник растерянно моргнул и, вежливо поблагодарив, сунул его в поясную сумку, а потом попытался поинтересоваться у знахарки о том, не встречала ли она Серого Стража, говорившего с орлейским акцентом.
Именно что попытался: после первой же фразы травница поморщилась, как будто учуяв трупную вонь, и резким тоном сообщила, что в Чёрные Болота одни самоубивцы суются. Потому как место дурное донельзя и лезть в такое по-мужски, напролом да с воплями – верный способ на тропинку к Чёрному Городу встать.
Дальнейшие расспросы и вовсе ни к чему не привели, старуха только хмуро отмалчивалась и сверлила его красноречивым взглядом, означавшим, что ему следовало убраться полдня назад. В конце концов Гаррет сдался и так и поступил.
На сушёный веник Андерс уставился с таким восторгом, что Хоук мигом простил травнице и резкие слова, и отказ отвечать на вопросы. Ему даже досталось что-то вроде благодарного поцелуя: целитель подскочил к нему, мазнул губами по уголку челюсти и в обнимку с загадочной травой метнулся к своему зельеварному столу, не дав Гаррету возможности толком отреагировать.
– Ты мне ещё месяц назад вечер в лучшем амарантайнском трактире проспорил, – напоследок бросил светловолосый маг и, аккуратно положив пару веточек из веника в ступку, добавил: – Вот завтра и рассчитаешься. После обеда пойдём.
– Слушаюсь, командир, – фыркнул Гаррет и, аккуратно поцеловав его в шею под затылком, пошёл отчитываться Дайлену.
Амелл, услышав про «дурное место», только тяжело вздохнул и, философски пожав плечами, заметил, что хороших мест он с начала Мора не видел – не считая, разумеется, дома Хоуков, но это дело особое. Отступник уже ждал приказа отправляться немедленно, но уже открывший рот Командор вдруг спохватился, поморщился и сказал, чтобы он готовился выступить через два дня, а до тех пор не дал Вэрелу заморить себя всякими жуткими трактатами. Сам Дайлен за оставшееся время намеревался выяснить всё, что известно о Чёрных Болотах населению Башни Бдения и окрестных ферм.
На следующий день затянувшие небо облака вдруг расступились, и чахлое осеннее солнышко начало припекать совсем по-летнему. Шагавший рядом с Хоуком Андерс довольно жмурился и подставлял успевшее покрыться бледными веснушками лицо солнечным лучам, поглаживая дремавшего в его поясной сумке Сэра Ланцелапа. Гаррет, сменивший доспех из драконьей кости на свою старую мантию, восторженно наблюдал за ним, задыхаясь от нежности и плескавшегося в крови желания. Вести своё сокровище в трактир совсем не хотелось, хотелось убить для него какую-нибудь здоровую страшную хрень, а потом уволочь его в укромное местечко и заласкать до обморока.
Но Андерс хотел именно в трактир, прямо весь сиял от предвкушения, и Хоук, разумеется, не смог бы ему отказать, даже если бы вдруг узнал, что по дороге им предстояло встретить десяток огров, высшего дракона и выводок кэл-хирольских насекомоподобных «детей».
– Ещё никогда не пил халявного пива, – жизнерадостно поделился с ним целитель, когда хозяин «Короны и льва», получив свое серебро, поставил перед ними кружки. Гаррет неопределённо хмыкнул, и светловолосый маг, чуть погрустнев, признался: – Да я вообще пиво редко пил. В Круге не было и варить не получалось, потому что на запах браги храмовники мигом прибегали; а когда я удирал, то у меня на него обычно денег не было.
– Это надо исправить, – кивнул отступник и, пронзив трактирщика строгим взглядом, кинул ему золотую монету. Тот попробовал её на зуб и немедленно придвинул Андерсу вторую кружку. Маг рукавом стёр оставшиеся после первой пенные «усы» и блаженно прижмурился.
В следующие четыре часа Андерс успел: выпить не меньше бочонка пива; поспорить с какой-то девицей, чей приятель круче и выиграть, выставив Гаррета против какого-то деревенского бугая, который, как оказалось, совершенно не умел держать удар; пофлиртовать со всем, что двигалось, а также подвигать стоявший посреди зала дубовый стол и с ним пофлиртовать тоже – Хоук чуть не свихнулся от ревности, пока не заметил, что заигрывания целителя продолжались лишь до определённого предела, а затем объекту его внимания оставалось только хлопать глазами в растерянности, гадая, куда делся такой замечательный весёлый маг; пропасть куда-то почти на пятнадцать минут, чуть не доведя отступника до инфаркта и вернувшись с краденым храмовничьим шлемом; пообещать трактирщику украсить его заведение наимоднейшими гирляндами из гарлочьих ушей; поворковать в дальнем углу с какой-то хмурой эльфийкой, которая смотрела на него с красноречивым, почти по-амелловски выразительным «ш-шемлен» в глазах; выпросить у Гаррета ползолотого для каких-то «Асиратефших от Мора» и с блаженной улыбкой высыпать их в корзинку для пожертвований…
В конце концов Андерс угомонился и уютно упихался ему под бок, поджав под себя ноги. Вид у него был сонный и счастливый, целитель неразборчиво бормотал себе под нос, продолжая ему что-то рассказывать и называя то Дайленом, то Гарретом, и Хоук, умирая от нежности, прижал его к себе и принялся ласково гладить по спине.
– А сэр Райлок сучка, – неожиданно отчётливо пожаловался светловолосый маг. Отступник повернул голову к нему: Андерс смотрел на него снизу вверх, притиснувшись щекой к его плечу, и по-детски обиженно хмурился. Гаррет, не удержавшись, легонько коснулся его губ своими, и целитель, довольно мурлыкнув, как будто только этого и ждал, продолжил: – Мне письмо прислали. Она, оказывается, всё ещё тут суетится, а ещё хочет забрать мою филактерию… Я же потому в эти края и потащился, что услышал, будто часть филактерий из Денерима, и мою в том числе, перевезли в Амарантайн, а меня на полдороге поймали, знаешь, как обидно было?
– Представляю, – вполголоса согласился Хоук и осторожно заправил за ухо выпавшие из растрепавшегося андерсова хвостика пряди.
– Вот, – удовлетворённо сказал Андерс. – А я так старался, я даже денег достал, чтобы местные выяснили, куда их поместили, и мне рассказали. Та ушастая красотка как раз и пришла, она такая милая, я с ней в пятый побег познакомился… Правда, она меня не очень любит, даже уши потрогать не дала. Хотя ничего особенного, уши как уши, но надо же было с чего-то начинать. Ну и хрен с ней, ты всё равно красивее.
Гаррет хмыкнул и, улыбнувшись, снова погладил его по голове, лениво размышляя о том, не пора ли и впрямь нести своё пьяное чудо домой. И куда именно его нести: за окном уже стемнело, а путь до Башни Бдения был неблизкий, но и вваливаться в дом к родителям, на полквартала благоухая пивом и подававшейся к нему копчёной рыбой, тоже было как-то неловко.
– А сэр Райлок правда сучка, я её боюсь, – вполголоса закончил целитель. – Она вообще думает, что я малефикар, а я же не такой! Но с ней разговаривать бессмысленно, её даже Грегор утихомирить не мог, хотя он главнее и его все наши в Кинлохе боялись, потому что он строгий. Она мне непременно какую-нибудь гадость сделает, и не посмотрит, что я теперь Серый Страж…
– Она тебя не тронет, – ровным, успокаивающим тоном пообещал Хоук. Андерс, конечно, мог и преувеличивать, пиво в таких количествах вообще очень этому способствовало, но отмахиваться от подобного известия он вовсе не собирался. С храмовниками шутки плохи, это он ещё в детстве уяснил и рисковать своим сокровищем вовсе не собирался.
Ночевать они в итоге отправились к Хоукам. Гаррет довёл на удивление прочно державшегося на ногах целителя до домика, по дороге шуганув пару примеривавшихся к его поясным сумкам карманников, и, перебравшись через невысокую оградку, осторожно поскребся в окно папиной домашней лаборатории. Скрестись пришлось минут пять, потом внутри послышался звук шагов, и окно распахнулось.
– Пил? – строго осведомился Малькольм, запалив светлячка и узнав притаившегося под окном сына.
– Я трезвый, – обиделся Гаррет. – Но по такой темени я Андерса до Башни Бдения не донесу. Я ему вечер в трактире проспорил…
– Поддавался? – понимающе хмыкнул отец и успокаивающе махнул рукой в ответ на предостерегающий взгляд Хоука-младшего. – Я вам амбар открою, сами устраивайтесь.
В амбаре обнаружилась недовольная вторжением чужаков коза и здоровенная кипа сена. Старательно принюхавшийся к запаху сушёной травы Андерс одобрительно кивнул и, немедленно закопавшись в него где-то возле стены, мгновенно заснул. Гаррет полюбовался на него ещё несколько минут, а потом погладил высунувшего мордочку из его сумки Сэра Ланцелапа и осторожно улёгся рядом, стараясь не отдавить притаившиеся где-то под слоем сена конечности целителя.
Наутро им обоим всё-таки досталось от Леандры, зато она позволила Андерсу воспользоваться заранее растопленной плитой и сварить себе какое-то жуткое снадобье от похмелья. Хоуку оно не понадобилось: после склянки из Брессилиана он и пьянел плохо, и алкоголь его тело пережигало в кратчайшие сроки, не заставляя его по утрам страдать от головной боли и прочих неприятных симптомов.
А после полудня отступнику впервые пришлось стать свидетелем того, как ссорятся Андерс с Дайленом. Он, по правде сказать, думал, что это попросту невозможно: его младший всегда так заботился о друге детства, и тот, с благодарностью принимая его заботу, старался отвечать ему тем же…
– Там может быть опасно! – упорствовал Амелл, изо всех сил пытавшийся изобразить непреклонного Стража-Командора, но всё равно выглядевший в этот момент как упёршийся малолетний зануда из Круга Магов. – И тебе лучше побыть здесь, пока мы разберёмся с этим треклятым орлесианцем.
– Ага, а ещё ты мне рассказывал, как вы на дракона без целителя ходили! Идиоты, – огрызнулся Андерс, скрестив руки на груди и задрав подбородок. – Больше я тебе такого не позволю! Будешь вести себя как дурак – тайком следом поползу, но лезть в огрову задницу без поддержки не позволю!
– Солнце моё, ненавижу тебе об этом напоминать, но я, между прочим, теперь твой командир! – прорычал Дайлен. Целитель удивлённо моргнул, услышав в голосе младшего мага незнакомые нотки, но только упрямей сжал губы и пронзил его суровым взглядом.
Ну нет, назвать это ссорой всё-таки было нельзя. Оба Стража, конечно, от души поорали друг на друга, но когда Амелл всё-таки сдался и велел Андерсу собирать свои склянки, тот немедленно заулыбался снова и чуть не задушил друга в объятиях.
– Мог бы и поддержать, – буркнул Командор, повернувшись к молча наблюдавшему за спектаклем Хоуку и укоризненно глянув на него. Целитель, как будто боясь, что Дайлен передумает, уже умчался готовиться к походу, и Гаррет, пожав плечами, отозвался:
– Мне как-то спокойнее, когда он у меня на глазах. Тем более что та храмовница, которая хотела вернуть Андерса в Круг, по слухам, до сих пор болтается где-то в окрестностях Амарантайна, и надолго оставлять его без присмотра не хочется.
– Вот как, – сдвинув брови, протянул Амелл и, нехорошо сузив глаза, пообещал: – Я этим займусь. Сразу после возвращения с Чёрных Болот.

Андерс
Андерс страшно собой гордился. Ему, конечно, пришлось здорово поломать голову, потому что раньше он ничего такого не делал, но зато результатом его труда стала внушительная стопочка красиво оформленных листков. Он даже пометил разными значками те, на которые стоило обратить внимание в первую очередь.
Дайлену должно понравиться, он ведь сделал всё как надо, по-занудному. Название зелья писал наверху страницы, затем с новой строчки начинал описывать действие, список необходимого сырья с приблизительными ценами, необходимое для приготовления время и можно ли совмещать с приготовлением какого-либо иного снадобья или нужно будет всё указанное время посвятить именно этому, количество получающегося в итоге продукта, приблизительную цену одной порции вместе со склянкой, предполагаемую прибыль… Выглядело всё в итоге очень торжественно и даже немножко страшно, почти как его квалификационный реферат об особенностях исцеления инфекционных заболеваний верхних дыхательных путей. Одна надежда на то, что старый друг Амелл не станет придираться, как сделала въедливая мэтресса Винн. Ну или хотя бы будет придираться не очень сильно…
Целитель даже уволок из гарретова кабинета красивую кожаную папку и положил все свои записи в неё. Проект его личного вклада в казну Башни Бдения стал выглядеть ещё жутче, и он, зажав папку под мышкой, отправился на поиски Командора.
Замученный и совершенно несчастный Дайлен обнаружился в компании сенешаля Вэрела возле внешней стены. Андерс повертел головой, выискивая взглядом Хоука, который наверняка должен был быть где-то рядом, не нашёл и, разочарованно вздохнув, направился к собеседникам. Упрямо продолжавший таскать свой старый доспех – вопреки периодически мучившему его ревматизму и советам целителя – Вэрел неодобрительно покосился на прервавшего их разговор мага и, заложив руки за спину, снова развернулся к зиявшему в стене пролому, и целитель торопливо сунул папку Амеллу.
– Ты посмотри и реши, чем будем заниматься, – проинструктировал он немедленно уткнувшегося в его записи энтропийщика. – Потому что всё сразу я не осилю, особенно если нужно будет ещё всякие стражевые дела делать. Можешь ещё сам с прежним лекарем поговорить, может, я не догадался о чём-то важном спросить.
– Ага, – рассеянно сказал Дайлен. На мгновение поднял голову, сверкнул в его сторону благодарной улыбкой и снова уткнулся в записи. – Сенешаль, пойдёмте-ка в мой кабинет, обсудим идеи Стража Андерса. Думаю, мне понадобится ваш совет. Солнышко, ты тоже с нами, вдруг у нас вопросы возникнут.
Андерс украдкой выдохнул. Получилось, значит? Деньги были странной штукой, гораздо более странной, чем все путаные свойства флоры и фауны Тедаса. Как раз с флорой и фауной он был знаком неплохо, а вот принципы возникновения в чьей-либо жизни этих блестящих металлических кружочков в количестве большем, чем потребно для покупки пирожка у ближайшей торговки, всегда были для него тайной за семью печатями. Принцип исчезновения был гораздо проще: если деньги могли исчезнуть, они исчезали.
Но Амелл, кажется, воспринимал его выкладки всерьёз, так что ему надо было только следить, чтобы зарывшийся в них приятель не навернулся с очередной лестницы. Ну как всегда, в общем. Шагавший с другой стороны от Командора сенешаль Вэрел время от времени комментировал записи целителя, и тот в конце концов не выдержал. Ну как же этот старик умудрился прожить столько лет, нихрена не разбираясь даже в самых простых и распространённых зельях?
А потом ещё и какая-то баба в доспехе тоже стала лезть под руку с идиотскими заявлениями. Андерс вскинулся, намереваясь чётко и подробно разъяснить ей, куда ей следует идти со своими антимажескими речами, но не успел – баба размахнулась булавой и попыталась снести голову Амеллу.
Дайлен, конечно, не дался, отступил на шаг, разрывая дистанцию, и повернулся к дверям тронного зала – но те с грохотом захлопнулись за их спинами, и массивный засов с глухим стуком упал в петли. Светловолосый маг завертел головой и, торопливо запихав головёнку высунувшегося наружу Сэра Ланцелапа обратно в сумку, поудобнее перехватил посох.
Попытка утихомирить банна Эсмерель – вот как, оказывается, звали вредную бабу – словами оказалась безуспешной. Амелл устало вздохнул и, пожав плечами, с чистой совестью приложил её заклятием ужаса, и старик Вэрел, выхвативший меч со сноровкой молодого бойца, тут же кинулся на её прихвостней. Однако на выхватывании оружия его сноровка и закончилась: в скорости любой из его противников превосходил его раза в полтора, да и численный перевес играл немалую роль. Андерс навесил на воина все известные ему ауры, начиная с героической и заканчивая банальным ускорением, но всё равно тот едва держался. И вдобавок вел себя как суетящаяся наседка, вечно пытаясь загнать их с Дайленом в угол и прикрыть собственным телом.
Целитель как раз пытался сделать хоть что-то толковое в условиях острой нехватки пространства – даже посохом толком замахнуться не выходило, а Малькольм как раз соорудил ему стальную насадку на нижний конец, чтобы он мог попривыкнуть к весу лезвия будущего оружия и изменению баланса – когда в другом конце зала грохнуло снова и послышались крики боли. Андерса привычно дёрнуло на звук, пришлось напоминать себе, что в той стороне вообще-то враги, которым так и положено. Вопить от боли и дохнуть, причём желательно побыстрее.
Сосредоточенно матерившийся на трёх условно знакомых наречиях Амелл не обратил на шум и раздавшийся вслед за ним взрыв ни малейшего внимания, а потом наседавших на них воинов сковало слабое бледное сияние, и оживившийся Вэрел принялся с энтузиазмом лупить неподвижные мишени мечом.
Андерс подумал было, что это даже как-то нечестно, затем посмотрел на пытавшихся обойти живой заслон наёмников, алчущих его собственной крови, и решил, что как раз всё честно. Даже вывалившегося из-за колонны в левом углу арбалетчика, сгоравшего заживо, было почти не жалко.
Вначале он даже боли толком не почувствовал, только сильный удар в левое плечо. В секундном оцепенении посмотрел на торчавший из зелёной ткани хвостик оперения – хренов болт вонзился практически до пяты, пройдя прямо под суставом и пробив тело насквозь – и вот тогда пришла боль. Острая, обжигающая, совсем другая, чем от сапог и латных перчаток храмовников. И очень, очень обидная.
– Да я тебе посох в задницу засуну, лучник недоученный! – мгновенно найдя взглядом перезаряжавшего арбалет типа, резким от попыток совладать с болью голосом посулил Андерс и, подхватив с другого плеча свирепо шипевшего Сэра Ланцелапа, протянул руку с котёнком в сторону стрелка: – Куси его, Сэр Ланцелап!
Кот как будто только этого и ждал. Целитель запоздало испугался, увидев, как его любимый зверь сиганул с раскрытой ладони прямо в лицо смуглому ублюдку, который поднял голову на его вопль. Арбалет тут же упал на пол, его владелец принялся материться на каком-то певучем наречии, а потом снова насевшие на окопавшихся в углу владельцев замка наёмники скрыли обоих от глаз мага. Андерс жалобно заломил брови, но немедленно броситься на помощь питомцу не получилось – мало того, что дорогу преграждали полдюжины агрессивных личностей, так ещё и голова начала кружиться.
Целитель торопливо осмотрелся и, стиснув зубы, вырвал болт из плеча. Пришлось извернуться, сложившись чуть ли не вдвое и тихонечко поскулив для самоутешения, и окровавленное древко едва не выскользнуло из пальцев, но каким-то чудом ему удалось осуществить это с первого раза. И он даже сумел увернуться от замахнувшегося на него мечом ублюдка, который воспользовался его секундным выключением из боя.
А потом ублюдок вспыхнул. И остальные из его компании тоже, и всё вдруг стало как-то очень правильно. Андерс даже подобрался поближе к свирепо ревевшему пламени, чтобы погреться – кровь хлестала из раны рваными толчками, и его уже начало знобить от кровопотери – и принялся старательно заращивать проделанную в его теле дырку. Оказалось совсем просто, внешние нарушения целостности организма и правда не требовали таких усилий, как отравления и хронические болезни, и уже через несколько мгновений в прорехе в его новенькой мантии виднелась только бледная кожа. Светловолосый маг даже успел заметить, как побледневший от напряжения Вэрел отшатнулся от вынырнувшего из огненной бури Гаррета, сверкавшего абсолютно безумной ухмылкой и шаровой молнией в правой руке, и со всей дури приложил его щитом по голове.
Сидевший на хоуковом плече Сэр Ланцелап возмущённо подскочил и тут же вцепился в его камзол когтями, стараясь не свалиться с падавшего мага. Андерс привычно бросил на Хоука диагностическое заклинание, убедился в том, что существенных повреждений у него нет, и, подхватив своего любимца на руки, принялся рассказывать ему, какой он замечательный, храбрый и умный кот. Сэр Ланцелап довольно урчал и легонько когтил его лапой, жмуря жёлтые глазищи.
Выдохшийся сенешаль Вэрел, убедившись, что битва окончена, уселся возле стены и, вытерев пот со лба, устало закрыл глаза. Дайлен с ещё одной воительницей, имени которой целитель не помнил, ходил по залу, проверяя трупы. Андерс покосился на него, убедился, что в движениях друга не заметно той скованности, которая неизменно сопровождает боль, и, пересадив котёнка на колено, пощекотал его хвостом под носом у подозрительно тихого и спокойного Хоука. У него, конечно, была уважительная причина, в бессознательном состоянии особо не посвирепствуешь, но всё равно было как-то странно.
– Ты цел, солнце моё? – отвлёк его от этого безумно увлекательного занятия Амелл.
– Ага, – широко ухмыльнулся целитель. – А ты видел – Сэр Ланцелап у нас герой! – Гаррет застонал и попытался подняться, и маг гордо добавил: – Он не только отомстил за меня, но и возродил к жизни твоего кузена! Дай, а ты ему медаль вручишь?
Командор послушно пообещал медаль его мохнатому питомцу, Андерс подумал было потребовать выдать его награду свежей рыбкой или какой-нибудь другой кошачьей вкусностью, но тут героически отшучивавшийся от беспокойных вопросов младшего кузена Хоук напряжённо сощурился, и целитель тут же вспомнил о своём долге. Вопреки его ожиданиям, под лечебное заклинание отступник подставился с доверчивостью зверя, понимающего, что ему не желают зла, а потом ещё и потёрся о касавшуюся его виска ладонь щекой. И заурчал. Магу почему-то вдруг стало тепло и почти весело, и он легонько погладил кончиком пальца тонкую кожу возле самых ресниц брюнета.
Сэр Ланцелап мурлыкнул в ответ и легонько потрогал лапой хоуков нос, а потом перебрался на своё любимое место на плече у Андерса. Целитель неохотно убрал руку от заросшей черной щетинкой скулы Гаррета и поднялся на ноги, пытаясь придумать способ оставить его себе. Ну хотя бы на пару дней. Может, сказать, что его слишком сильно приложили по голове и для выздоровления ему нужен покой? Но Дайлен такую простенькую хитрость раскусит в полсекунды, посмеётся ещё.
Раздумья мага прервало появление Вэрела. Несколько восстановивший силы сенешаль, с трудом доковыляв до вставшего Хоука, немедленно принялся стыдить его за недостаточное, с его точки зрения, усердие в постижении сенешальской науки, и Андерсу едва удалось промолчать. Недостаточное, как же. Да этого, мать его, героя даже в собственной кровати только через раз застать можно, а старику всё мало. А ведь сам он благодаря Гаррету из крепости уже второй месяц не выходит, нужды нет. Если бы Эсмерель не явилась сама, вообще уже забыл бы, что такое риск для жизни.
– Знаете, господа, мне почему-то кажется, что тут не только Гаррета по голове приложили, – вздохнул Андерс. Не доказывать же старику, что ему не шпынять Хоука надо, а в ножки ему поклониться, всё равно проку не будет. – Пойдём отсюда, Сэр Ланцелап, вдруг это заразно… А вы все ко мне потом зайдите на всякий случай, особенно вы, сенешаль. У вас правая рука как-то тяжеловато двигалась, как бы не артрит…
Вэрела заметно перекосило, и целитель почувствовал всплеск мстительной радости. Воздаяние, конечно, ни разу не соразмерное, но всё-таки. Надо придумать, как ещё отблагодарить Хоука за то, что не дал тому смуглому обидеть Сэра Ланцелапа и вообще явился в самый нужный момент. Может, сварить ему зелье от… А от чего? Он же здоровый, как бык.
Андерс посмотрел на Гаррета, который опять сосредоточенно уставился на валяющиеся вокруг трупы, как будто надеясь, что под его взглядом они преисполнятся желания предоставить ему необходимые сведения, и снова вздохнул. От переутомления. Ему надо срочно изобрести зелье от переутомления, иначе это создание, умудрившееся вломиться в битву без брони и даже без оружия и победить, загонит себя прежде, чем он успеет добраться до его задницы.
А этого он допустить никак не мог.
Андерс, хмуря брови, напряжённо обдумывал этот вопрос, пока спускался из цитадели во двор и прыгал через лужи к своему лазарету. Нехорошо было желать живому существу серьёзного вреда, а точнее, таких ранений, которых он, целитель волею Создателя, не сумел бы излечить за несколько минут, но ведь именно это было бы идеальным вариантом. Заполучить в полное своё распоряжение тихого, послушного, безопасного Хоука, приручить его терпением и лаской, добиться разрешения трогать, исследовать ладонями и губами всё это по-звериному притягательное тело, изучая то, как оно отзывается на прикосновение…
Маг резко выдохнул и прислонился лбом к холодному стеклу, рассеянно потрепав устроившегося на подоконнике Сэра Ланцелапа по мягким ушкам. Встававшие перед глазами картинки полностью отнимали у него способность рассуждать разумно и что-то планировать. Страшно хотелось плюнуть на все возможные последствия и, подкараулив Гаррета в каком-нибудь удобном уголке, просто накинуться на него с поцелуями.
Ага, как же. А Гаррет обязательно застонет ему в губы и сразу разляжется перед ним, подставив брюхо, словно сдавшийся хищник.
Скорее уж наоборот, и оказаться на месте добычи Андерсу вовсе не улыбалось.
Сэр Ланцелап зевнул, потянулся и игриво шлёпнул его лапой по руке, и целителю тут же стало стыдно. Хоук ведь вовсе не такой, ему и Дайлен это говорил, и сам он видел – как бережно сильные, способные переломить плечевую кость огра хоуковы руки гладили и ласкали крохотного котёнка, как осторожно Гаррет вёл себя с ним самим, позволяя привыкнуть и притерпеться к присутствию в его новой жизни незнакомца… И даже когда он подставился сам, отступник этим не воспользовался, только подразнил немножко и позволил ускользнуть.
Дайлен скажет ему, что он ведёт себя как последний идиот, и будет совершенно прав. Но Андерс просто не мог ничего с собой поделать, от попытки представить нависшего над ним широкоплечего, крепкого мужчину – пусть даже с ясными тёплыми глазами и лукавой улыбкой Гаррета – инстинкт самосохранения заходился истошным воплем, а вместо дрожи возбуждения тело начинало колотить от едва сдерживаемого желания сбежать.
И от этого становилось страшно обидно.
Впрочем, это вовсе не означало, что Андерс отступится. Ещё чего. Он же всегда получал то, что хотел – клубнику с грядки Ирвинга, персики с его же стола, даже там появлявшиеся на его памяти всего два раза, зачёт по теории строения рунных заклятий, упрямую Миру из силовиков и зануду Теклу из библиотеки, а в конечном итоге и свою свободу. А сейчас он хотел Гаррета, и ничто, никакие вросшие как будто в саму его плоть страхи ему не помешают.
Ну а если они всё-таки окажутся обоснованными… в первый раз он, что ли, по морде получит?
Но рисковать без меры Андерс всё-таки не собирался. Совладать с собственными дурными рефлексами наскоком он уже попытался и чуть было не выставил себя полным кретином, а значит, следовало избавляться от них поэтапно. Нужно было просто придумать как именно.
В своей комнате Гаррет опять не ночевал. Целитель насмешливо хмыкнул, почувствовав малодушное облегчение от того, что принятие решительных мер снова откладывалось, и, аккуратно закрыв дверь, направился к кабинету господина младшего сенешаля. И точно: через щель возле косяка пробивался тонкий лучик света, а когда маг наклонился к замочной скважине и заглянул внутрь, первым же, что он увидел, оказалось лицо Хоука с сосредоточенной складочкой между густых чёрных бровей. Выражение его было строгим и почти мрачным, но Андерсу почему-то всё равно страшно захотелось оказаться рядом – разгладить пальцем пока ещё не впечатавшуюся в высокий лоб морщинку, а потом, наверное, снова прижать ладонь к его щеке и чтобы он замурлыкал. Как тогда, после боя в тронном зале.
Отступник чуть пошевелился, потёр глаза костяшками пальцев и устало откинул голову на спинку кресла. Прилипший к замочной скважине целитель, сглотнув, машинально попытался проследить взглядом изгиб его горла и почти сразу торопливо опустил глаза, потому что на мысль о том, какой оказалась бы на вкус тонкая теплая кожа между гарретовых ключиц, его тело отреагировало с изумившим его самого пылом.
А стол у Хоука оказался хороший. Просторный, крепкий, с ящиками по обе стороны и, главное, безо всяких прикрывающих его с внешней стороны досок. Идеальное укрытие. Или почти идеальное.
Андерс ухмыльнулся и всё-таки заставил себя выпрямиться. Пришедшую в голову мысль – и как он раньше не додумался, не один раз ведь такое в Круге проделывал – следовало как следует обмозговать. Учесть все особенности нынешней ситуации, продумать возможные варианты… Действовать он всё равно будет по наитию, но хоть совесть успокоить.
Думать он пошёл под бок к Дайлену. Спавший в обнимку с папкой его деловых предложений Амелл приоткрыл глаз, опознал незваного гостя, дремотно улыбнулся и снова уткнулся носом в подушку, а целитель скинул сапоги и, положив голову на плечо другу, принялся размышлять о хоуковом столе.
Получалось почему-то только представлять распластавшегося на нём голого Гаррета, распалённого, с вызывающей развратной ухмылкой… Интересно, такое вообще бывает, или господин, чтоб его, младший сенешаль даже во время секса смотрит так же сосредоточенно и строго, как обычно?
Ну, ведь именно это он, в конце концов, и собирался проверить. Максимально безопасным для себя способом.

запись создана: 18.07.2012 в 16:21

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Кошки Башни Бдения, Dragon Age

---

Гы)

Штампик) Как угадали-то, с одним из моих любимых андерсоартов))

@темы: штампик, Dragon Age

---

Уроки плавания

м!Хоук/Андерс

Андерс смотрел на мелкую рябь, морщившую поверхность киркволльского залива, и думал о том, что Справедливость, наверное, прав. Пить и правда плохо. А ему пить противопоказано вообще, раз после первой же кружки пива у него настолько развязывается язык, а на смену здравому смыслу приходит мальчишеское желание выпендриться и пораспускать перышки перед кем-нибудь симпатичным.
– А ты чего до сих пор одет? – хлопнув его по плечу, поинтересовался Хоук.
Андерс обернулся к нему и поперхнулся. Гаррет был голым. Абсолютно. И взгляд целителя, поначалу более чем целомудренно устремлённый в лицо товарищу, неумолимо потянуло дальше, вниз, по широким, с чётко очерченными мускулами, плечам, по заросшей чёрной шерстью груди, подтянутому животу… Где-то глубоко внутри неодобрительно насупился Справедливость, и одержимый торопливо отвёл взор, ещё успев краем глаза заметить бегущую вниз от пупка темную пушистую дорожку.
Ну нельзя же быть таким бессовестно красивым. А ещё остроумным, добрым и невыносимо притягательным...
– Подштанники мог бы и оставить, – суше, чем собирался, проговорил он.
– Да ладно, – отмахнулся Гаррет. – Что мне потом, обратно в мокрых идти, что ли? – Он хохотнул и весело добавил: – Ты же целитель, чего ты там не видел. Вот, помню, у нас в Лотеринге был паренёк один, у него три яйца было – вот это было бы действительно интересно! А я чего, у меня всё как у людей…
Нет, началось всё не с пива, тяжело вздохнув, решил Андерс. Началось всё с Изабеллы, которая опять стала липнуть к Хоуку и ради разнообразия принялась отвешивать ему комплименты в духе: «мне б такого моряка в команду». Гаррет, со смехом отказывался, заявляя, что даже плавать не умеет, пиратка с умным видом отвечала, что моряку и не надо, потому как если в шторм за борт смоет, всё равно не вытащат, так что лучше уж сразу на дно и не мучиться, а потом Андерса как за язык кто дёрнул. Как же, уметь что-то, чего не умеет всемогущий, безупречный Хоук – это же здорово!
Про то, что умение придётся доказывать он тогда не подумал. А уж то, что нахальный, не терпевший угроз своему положению Гаррет вместо того, чтобы разозлиться, по-детски обрадуется и немедленно потребует научить его, одержимому даже в самом страшном кошмаре привидеться не могло.
Потому что сам он, по правде сказать, плавал немногим лучше топора и пресловутый заплыв через озеро Каленхад пережил только благодаря вовремя подвернувшемуся плавучему бревну и тому, что погода в тот день была безветренная и на озере не было даже мелкой ряби.
Вот и произвёл впечатление на предмет своих воздыханий, мрачно подумал целитель. Сейчас всё-таки придётся раздеться, предъявив свои хоть и безупречно работающие, но всё равно совсем не внушительные мускулы, а потом настанет час его позора. Отсидеться на бережку, раздавая мудрые советы, ему явно не удастся, а в воде Гаррет мигом поймёт, что ему наврали.
Лжецов Хоук не любил. И хотя из-за такой мелочи уходить прочь с оскорблённым видом он наверняка не станет, осадочек-то останется.
– Может, тебе надо помочь? Раздеться, в смысле, – смешливо сощурясь, коварным тоном осведомился Гаррет, и выдернутый из мрачных раздумий Андерс глубоко вздохнул и, вздёрнув подбородок, решительно посмотрел на него.
Да в глаза, в глаза же!
– Гаррет, я… – начал было целитель, но тот, не дослушав, завопил:
– Догоняй! – и, размахивая руками, как беззаботный мальчишка, устремился к морю.
Нет, ну какая ж у него задница…
Справедливость на редкость чётко и недовольно подумал о том, что смертным всегда всего мало. Ещё сутки назад Андерс чуть с ума не сходил от желания хотя бы увидеть целиком всё то, на что ему удавалось лишь украдкой потаращиться, когда нужно было исцелить очередную рану их бедового предводителя, а теперь, когда такая возможность у него появилась, ему, видите ли, захотелось ещё и потрогать!
Целитель вздохнул ещё более уныло, чем прежде, и принялся дёргать застёжки мантии. Чем скорее всё откроется, тем меньше ему мучиться.
Сам он подштанники снимать не рискнул. Дыхательные упражнения старшего чародея Реввика, конечно, творили чудеса, но глупое смертное тело по-прежнему реагировало на одну только мысль о пока плескавшемся на мелководье Гаррете со слишком уж большим энтузиазмом. Просторное нижнее бельё, доставшееся одержимому от выпрашивавшей ненужные тряпки у богачей Лирен и многократно прокипячённое для дезинфекции, оный энтузиазм хотя бы отчасти скрывало.
– А я уже заждался! Ну что, господин наставник, давай учиться!– радостно заявил Хоук, развернувшись к подошедшему к кромке воды Андерсу и пятернёй зачёсав назад мокрые волосы. А потом, зараза такая, сделал два шага к товарищу и остановился именно там, где вода доходила ему только до колен.
Андерс, не дожидаясь реакции Справедливости, сам себе напомнил, что другу надо смотреть в лицо, и снова принялся делать уже осточертевшие ему глубокие вдохи и выдохи.
– Давай, – вместо запланированного «Гаррет, я не умею плавать» сказал он и, зайдя по пояс в не сказать чтобы очень тёплое море, жестом поманил друга к себе. – Ложись на воду. Не бойся, я тебя поддержу.
Ну, в конце концов, теорию-то он знает, Натаниэль ему в Амарантайне рассказывал. Если не придётся заходить глубже чем по грудь…
– Я не боюсь! – предсказуемо надулся Хоук и решительно потопал туда, где под водой темнели крупные покатые валуны. На мгновение Андерсу стало легче: теперь из-под бликующей, почти непрозрачной поверхности виднелся только край широких плеч и голова Гаррета – а потом он сообразил, что это на самом деле означает. Потому что брюнет был выше него дюйма на три-четыре, и если вода доходила ему до шеи…
– Гаррет, стой! – самым лучшим своим повелительным тоном – тем самым, которым он останавливал «умирающих» бугаёв с какими-нибудь жалкими переломами – рявкнул Андерс. – Живо назад, иначе никакого урока не будет!
– Да чего ты, солнце? – неподдельно изумился Хоук. – Я же…
– Ты же не лез в Тень сразу после первого стихийного выброса магии, правда? – твёрдо проговорил одержимый. – Иди ко мне и не надейся в первый же день переплыть этот гребаный залив наперегонки с той орлесианской шхуной, на борту которой ты каждый раз пишешь очередное неприличное слово.
– Справедливость, я тебя обожаю, но иногда ты такой зануда, – пробурчал себе под нос Гаррет, но тем не менее послушно подошёл к целителю.
Справедливость сказал, что Хоук сам по себе ему тоже нравится, потому что помогает магам, но зачем глупое смертное тело Андерса всё время пытается поднять нижний отросток? Оно уже должно было понять, что в такой холодной воде эти попытки напрасны.
Надежды Андерса на то, что хотя бы первая часть урока пройдёт спокойно, с треском рухнули уже через полминуты. Держаться на воде сам Гаррет не мог, и целителю приходилось его поддерживать. Причём если он подставлял ладонь другу под грудь, то вниз немедленно уходила хоукова задница, а если Андерс пытался спасти её от этой участи, предоставив опору нижней части его живота, то у него самого начинало темнеть в глазах от усилий, требовавшихся для того, чтобы не скользнуть рукой чуть дальше вдоль росшей на этом самом животе дорожки волос. К тому же в этом случае у Хоука перевешивала передняя часть тела, после чего он по пять минут отфыркивался, высмаркивая попавшую в нос солёную воду.
– Нихрена не понимаю, – наконец сдался Гаррет и, доверчиво посмотрев на своего бестолкового наставника, попросил: – Давай ты мне покажешь, как это делается, может, я хоть пойму, что неправильно…
Андерс, уже начавший надеяться на то, что всё обойдётся, страдальчески скривился и, отвернувшись от Хоука, лёг на воду. И поплыл. По-собачьи, получая плюху от каждой бегущей навстречу волны и спиной чувствуя разочарованный и насмешливый взгляд товарища.
С трудом преодолев метров десять, он решил, что хватит позориться, и встал на ноги. Потом собрался с духом и повернулся к Гаррету – и немедленно обнаружил, что предположительные десять метров оказались четырьмя или даже тремя с половиной.
– А без подштанников твоя задница смотрелась бы намного лучше, – с откровенным сожалением сказал тот. Взгляд у него, кстати, действительно был насмешливым, но разочарования в нём не было. Только вот это самое сожаление и ещё что-то, на что глупое смертное тело отозвалось очередной попыткой поднять нижний отросток.
– Что? – недоуменно переспросил Андерс. Хоук в мгновение ока – и как ему это удалось? – преодолел разделявшее их расстояние и, наклонившись к нему, обдал жарким дыханием ухо:
– И плавать ты всё-таки не умеешь, хвастунишка. Как же ты тогда озеро Каленхад переплыл?
– Чудом, – честно признался целитель. Дышать вдруг стало очень трудно, потому что по кромке его уха, от мочки к изгибу раковины, прошёлся горячий влажный язык, и Гаррет с бархатным смешком, от которого по всему телу одержимого пробежала жаркая дрожь, проговорил:
– Сам ты чудо. Пошли на берег, я тебя греть буду.

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, Dragon Age

---

КошЪ совсем чего-то обленился. На даче после очередной порции ударного труда, коий сопровождается думанием всяких смешных и приятных мыслей, становится страшно влом записывать эти смешные мысли словами. Даже потом, когда возвращаешься и в электричке есть возможность потыкать умный телефончик с оффисом, всё равно лень. Вот, сижу, потихоньку формулирую ту мысль, которая попроще. Как же я на даче Кошек-то дописывать буду с таким раздраем?..

Ещё кошЪ в пятницу додумался наконец перекинуть мыслю про Амелла в Тевинтере на буржуйские драгонкинки и - ура! - туда пришёл кто-то и сказал, что попытается выполнить. Уже на второй день пришёл! Есть надежда.

Коша наконец дотипили в Андерса на драгонажьей айдишке, кошЪ теперь думает: а если б промолчал про любовь к четырёхлапым сородичам, поменялся бы результат?.. Тайна.

@темы: про всё и сразу, Я, аффтар!, за жизнь, Dragon Age

---

Я вот тут подумал: а всё-таки меня люто бесят гендерные стереотипы. В любом ракурсе. Официально объявляю своих героев разумными веществами без пола и возраста.

@темы: Я, аффтар!

---

Мда, это, наверное, такой специфический предковый скилл.

Был кошЪ довольный, у коша были новые джинсы и кошЪ мечтал как-нибудь в конце отпуска явиться в тот же магазин на предмет жилетки. Кою хотел давно, но всё никак не встречал своей вещи. Ага.
Где-то с полчаса кошЪ всерьёз думал, что джинсы у коша сейчас отберут и погонят их возвращать или обменивать. Потому что несмотря на то, что джинсы на коше сидят хорошо и пошиты крепко и надёжно, родимые предки умудрились обнаружить в них не очень аккуратно вырезанные петли под пуговицы и пару торчащих ниточек. А "за такие деньги всё должно быть идеально!", тьфу. Целостности и прочности вещи две торчащие ниточки нисколько не угрожали, кошЪ уверен, кошЪ с шитьём дело имел.
Нет, от эпопеи с возвратом и прочим боги миловали, но настроение испортили порядком. Как они эти несчастные джинсы чуть не по миллиметру облизывали, выискивая недостатки... Да, если кошЪ чего сам купил - так непременно фигню. Фыр.

@темы: на данный момент в душе погода..., кошковое шипение, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь

---

Мда, матрона таки собралась приехать. Поэтому кошЪ в обломе и печали уполз на работу. Сижу, пишу. А дома было бы удобнее. Но день (а лучше два) кайфа придётся устраивать на следующей неделе, надо будет только не забыть при этом ещё сделать запланированную теоретическую работу.

А вообще этот отпуск, по первоначальным прикидкам, выходит куда лучше предыдущего. Потомушто на даче мне придётся сидеть всего две недели (а если я правильно уговорю матрону, то всего дней десять), потом будет поездка к миледи, а когда я вернусь, уже закончится матронин отпуск, а значит, меня хоть и будут припахивать к делам, но на дачу всё-таки не потащат.

@темы: за жизнь

---

Ы(
Хотел кошЪ завтра прогулять работу по случаю того, что последний опыт доделан, а начальство уже две недели как в отпуске, и спокойно, в тишине и комфорте, пописать фанфег дома и вообще покайфовать в компании котов и свежеприготовленной вкусной еды; а потом позвонила матрона и сказала, что она, может быть, приедет. А потом утащит коша вечером же на дачу. КошЪ страшно опечалился.

@темы: кошковое шипение, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь

---

Ура! Джинсы у коша наконец есть! Не того цвета, но зато целые^^ Осталось только стрясти с отца дома обещанные на них деньги, а то в отпуск кошЪ поедет бедным-бедным...
А теперь кошЪ аццки хочет себе джинсовую безрукавку. КошЪ себе в таком очень понравился, вот только нужного размера в магазине не оказалось. (

@темы: за жизнь

---

А ещё надо всё-таки дойти до той парикмахерской, сходить в которую я собирался ещё до дня рождения. (три месяца, ага, кошЪ не тормоз, кошЪ медленный газ). Волосы в морду падают, в силу рабочей необходимости хожу с причёской а-ля Андерс, периодически нервно ржу, проходя мимо зеркала.

А ещё кошЪ закончил последний перед отпуском эксперимент и всё-таки пойдёт добывать себе давно нужную няшность типа "целые джинсы". А в фанфик уже вечером/ночью, с чистой совестью. По-любому оно ночью лучше пишется, хе)

@темы: планы на будущее и настоящее, за жизнь

---

КошЪ как-то каждый раз страшно удивляется, когда кошье тихое копошение в своей норке кто-то замечает и оценивает по достоинству. Кошъе честолюбие вещь существующая, но, как бы это сказать, камерная: кошу достаточно того, что результатом своего труда доволен сам кошЪ, всё остальное приятно, но необязательно.
Короче, кошЪ с детства привык к тому, что что бы кошЪ ни делал, этого всегда будет недостаточно, так что когда вдруг оказывается наоборот, кошЪ на несколько секунд впадает в ахуй.

Так вот, к чему всё это: коша пригласили в готовящийся проект нового коллектива из соседней лабы (в основном оттуда, но людей, умеющих делать форез, там нет, а кошЪ уме-е-ет!). КошЪ, как существо социально активное со знаком минусь, страшно удивлён и немножко польщён.

@темы: за жизнь

---

А у коша вчера скончалась Опера на домашнем ноуте. И главное фиг поймёшь, отчего. Восстановить не удалось ни одним из известных кошу способов, включая восстановление системы в целом. Обиднее всего не за оперу, а за коллекцию заботливо собранных закладочек, которые пропали, похоже, уже с концами(

@темы: техническое

---

Кошки Башни Бдения, глава 4 (окончание)

Глава 4. Дайлен Амелл (окончание)

По крайней мере, после эпизода с поцелуем Хоук перестал делать вид, что совсем на Андерса не смотрит. Он всё равно осторожничал, смотрел отстранённо-дружелюбным взглядом в духе «ты мне нравишься», а не жарким и требовательным «моё, никому не отдам!». Целитель всё равно каждый раз терялся, явно не понимая, почему это мужчина, в глазах которого он чувствовал обращённое на него желание, не делал ровным счётом ничего, чтобы затащить его в постель. Даже не полапал ни разу, только иногда деликатно приобнимал за плечо во время разговора или весело тыкался носом в висок, делясь каким-нибудь забавным секретом.
Амелл однажды даже не выдержал, отвёл его в уголок и разъяснил, что это называется уважением к его мнению. И если он так и будет каждый раз ощетиниваться, словно ждущий тапка Ланцелап, то нихрена у него с Гарретом не выйдет. Целитель, кажется, задумался, но какого-либо изменения ситуации Дайлен всё равно не заметил.
А в эрлинге тем временем творилась всякая хрень. И если мародёры, контрабандисты и простые бандиты были явлением в целом вполне естественным, то гарретов рассказ о неизвестном Страже-орлесианце, который сидел у него под носом не первый месяц и уже успел куда-то пропасть, Командора всерьёз встревожил. Не то чтобы логэйнова паранойя была настолько заразна, но ситуация всё-таки казалась ему подозрительной.
И как назло, у Дайлена не было возможности заняться этой проблемой немедленно. Треклятые банны продолжали проверять навязанного им эрла на прочность, и если бы он попытался отложить суд сюзерена хоть на час, его сочли бы слабаком.
Да плевать он хотел на то, что о нём думали эти великовозрастные шемлен. Но если они решат, что смогут остаться безнаказанными, то непременно наделают ему гадостей. И Амеллу даже представлять не хотелось, какими именно эти гадости окажутся.
Треклятого Кристофа он уже почти ненавидел. Другого времени тот выбрать не мог, что ли?
– Если орлесианец пропал несколько недель назад, – проговорил он, стараясь убедить не столько Гаррета, сколько самого себя, – то либо он уже давно мёртв, либо справился со своими трудностями сам и просто что-нибудь изучает. В любом случае нет нужды спешить. А вот заставлять баннов ждать не следует.
Хоук сочувственно улыбнулся и ободряюще хлопнул его по плечу, и Дайлен на несколько секунд отчаянно пожалел, что суд эрла считается занятием слишком важным для того, чтобы доверить его всего лишь младшему сенешалю. Если бы старший мог стоять рядом с ним, как когда-то в Совете Орзаммара и на Собрании Земель, ему было бы намного спокойнее.
Сенешаль Вэрел возвестил о появлении Командора тоном настолько торжественным, что Амелл невольно поморщился. Между собой маги в Круге общались запросто, даже почтительные «чародей» и «старший чародей» звучали скорее дружеской подначкой, а подобный пафос всегда означал присутствие храмовников или священниц – уж они-то цеплялись за формальности с остервенением бешеного мабари. Страж глубоко вздохнул и попытался отвлечься от не слишком-то приятных воспоминаний, а затем обвёл собравшихся изучающим взглядом.
Вопреки его ожиданиям, наблюдателей в зале оказалось немного. Вездесущая банн Эсмерель – что неудивительно, до Амарантайна недалеко, как же она могла упустить возможность понаблюдать за тем, как наглый маг опозорится – и сухощавый, казавшийся подслеповатым, если не совсем слепым, старичок в потёртом алом камзоле. Что-то подсказывало Дайлену, что как раз он в наблюдательности превзойдёт всех остальных баннов вместе взятых, так что расслабляться не стоило.
Первое дело казалось несложным. Амелл даже заподозрил, что это просто насмешка – неужели капитан Гаверел не мог сам разобраться со своими дезертирами? Разоружённая Данелла, которую он сам, к слову, ни разу в Башне Бдения не видел, переминалась с ноги на ногу и виновато хлюпала разбитым носом, начальник его гарнизона доблестно изображал из себя статую, а банн Эсмерель не особо старательно прятала ядовитую ухмылку за совершенно не подходившим к её броне веером. Маг ещё раз посмотрел на дезертиршу, та в ответ заморгала несчастными глазами разыгранной втёмную пешки, а у него за спиной тихонько откашлялся Вэрел.
– В военное время за дезертирство полагается немедленная казнь, – тихим шёпотом пояснил сенешаль, когда Командор чуть заметно повернул голову к нему. – В мирное время кара может быть смягчена по желанию эрла, однако оставлять подобный проступок без наказания было бы неблагоразумно. Я посоветовал бы вам заключить её в темницу на длительный срок…
– И там её кормить? – так же тихо возмутился Амелл. – Да у меня на своих-то зерна дай Создатель хватит… – Ответа Вэрела он дожидаться не стал и, развернувшись к настороженно замершей воительнице, постановил: – Будешь уволена из гарнизона. С позором. Тебе будет запрещено служить в страже и иных гарнизонах эрлинга Амарантайн. В наказание за дезертирство в течение следующего года один день в неделю ты обязана будешь участвовать в работах по восстановлению крепости и исполнять то, что поручит тебе мастер Главонак. Казённое оружие и броню сдашь кладовщику сразу после выхода из зала.
Данелла резко выдохнула и низко поклонилась, прижав связанные руки к груди. Заявлять, что ничего, кроме воинского ремесла, она не умеет и попросту умрёт с голоду, она всё-таки не стала, и Дайлен мысленно пообещал себе по возможности оказать ей какую-нибудь помощь. Дура она, конечно, но ведь Карвер однажды сделал то же самое и по той же причине.
Второй из представленных ему преступников как раз и покусился на его драгоценное зерно. Глаза внимательно наблюдавшей за ним банн Эсмерель расширились, как будто она ждала, что маг сейчас оторвёт несчастному Алеку голову, и не хотела пропустить ни единого мига этого зрелища.
Амелл с трудом сдержал желание показать ей язык и вместо того велел записать бедолагу крестьянина в солдаты. У него как раз освободилось одно место в пехоте.
Алек порывался чуть ли не расцеловать ему сапоги, и Дайлен даже смутился. Или у крестьян так было принято? Хотя вот дядя Малькольм последние лет двадцать тоже был крестьянином, но он ничего такого ни разу не делал.
Сенешаль Вэрел, обратив внимание на его замешательство, торопливо велел вывести чуть не плачущего от благодарности вора и огласил последнее дело.
На самом деле именно этого и следовало ожидать – что самую большую пакость приберегут напоследок. Решить за несколько минут, кому должна достаться земля, Амелл не сумел бы, даже если бы дело не отягчали всякие мерзкие мелочи. К примеру, следовало ли ему исполнять обещания, данные предыдущим эрлом, или можно было спокойно заявить, что тот был государственным преступником, и решить всё так, как считал нужным он сам?
Командор стиснул заложенные за спину руки в кулаки и ещё раз посмотрел на дожидавшихся его вердикта спорщиков. Леди Лиза Пактон поджала и без того тонкие губы и уже смотрела на него с праведным гневом безвинно обиженной, а сэр Деррен устало хмурился, как будто заранее готовясь принять поражение.
И как бы ни хотелось просто поступить вопреки их ожиданиям, этого Дайлен себе позволить не мог. Навязать баннам свою власть силой он не смог бы, для этого нужно гораздо больше солдат, чем было в его распоряжении, а чтобы добиться того же результата, заслужив их уважение, нельзя было вести себя как мальчишка.
– С чьими владениями граничит спорная земля? – стараясь, чтобы его голос звучал ровно и бесстрастно, как будто он всего лишь желал проверить своих подданных, уже зная ответ, осведомился Амелл. И, заметив недоумение в глазах обоих аристократов, снисходительно уточнил: – Перечислите, пожалуйста, всех. Вас я уже вижу, но не думаю, что у участка всего две границы.
– Кроме моих земель и земель сэра Деррена спорная территория граничит также с землями банна Руфуса и вашими, мой эрл, – неохотно проговорила леди Пактон, и маг сдержанно кивнул, благодаря её за ответ.
В зале повисла тягучая, напряжённая тишина, и Дайлен вопреки всякой логике ощутил какое-то умиротворение. Совсем как раньше, когда в любой момент могли напасть порождения тьмы или ещё кто-нибудь, а он мог угадать их приближение лишь в половине случаев… Его губы искривились в чуть заметной улыбке, и он, совладав с искушением растянуть молчание ещё на несколько минут, проговорил:
– Спорный участок будет отдан сэру Деррену. Леди Пактон, примите мои извинения. Вынужден вам сообщить, что обещания эрла Рендона Хоу, данные им по политическим мотивам, в данный момент не являются достаточным основанием для вынесения каких-либо решений.
– Суд окончен! – провозгласил сенешаль Вэрел. Амелл чуть нахмурился, гадая, не померещилось ли ему, что подобная торопливость была излишней, но банны и солдаты, отвесив ему короткие поклоны, уже начали расходиться.
Сенешаль, само собой, заверил своего молодого сюзерена, что никаких страшных ошибок тот не совершил и, в общем-то, принял вполне разумные решения, но Дайлен всё равно чувствовал себя немного неловко, как будто попытался указывать кому-нибудь из старших чародеев.
Хорошо хоть после суда Вэрел дал ему немного перевести дух. Конечно, не до конца разобранные документы всё равно действовали магу на нервы, но он повернулся к ним спиной и вместо этого принялся уже чуть ли не в сотый раз перечитывать письмо Зеврана, жадно ловя ноздрями всё ещё державшийся на бумаге дразнящий запах.
К вечеру Дайлена окончательно замучила совесть, так что вместо того, чтобы честно обнять свою подушку и предаться сладкому сну, он утащил в свою спальню книгу финансовых отчётов за последний год и возложил на подушку её. Разумеется, в глубине души маг надеялся, что у него появится повод засунуть эту жуть куда подальше и заняться чем-нибудь более приятным, но рассчитывать на подобную удачу не смел.
А зря – его удача нередко воплощалась в нечто носатое и непоседливое. Вот как в этот раз: едва Амелл перевалил за десяток страниц, как в прихожей послышался знакомый торопливый топот и Андерс пинком распахнул его дверь с радостным воплем:
– А у меня настоящий тайный поклонник завёлся!
– А бывают ненастоящие? – подняв голову от книги, недоуменно переспросил Дайлен и чуть не поперхнулся очередным вдохом. Потому что с плеч его любимого друга свисал огроменный вязаный плед, который, несмотря на старания целителя, мёл по полу углами, и выглядел тот в итоге весьма своеобразно. Как старухи-нищенки из эльфинажа, носившие вместо одежды украденные из разорённых во время осады имений шторы и скатерти.
Правда, плед выглядел гораздо достойнее. Особенно когда он сумел разглядеть мелькавшую в ниспадающих складках кошачью морду и изысканный узор из каких-то цветущих веток по краю.
– Бывают просто поклонники, – вздохнув, терпеливо объяснил Андерс, с готовностью развернув плед перед его глазами. Рассмотревший рисунок в деталях Амелл чуть не заржал, искренне восхитившись мастерством и чувством юмора рукодельницы, и постарался сосредоточиться на объяснениях приятеля: – Они если дарят подарки по секрету, то почти сразу прибегают поинтересоваться, понравилось или нет. Это тоже приятно, но не так интересно. А иногда довольно глупо выглядит, вот как я, когда таскал грегоровы розы Элине с кафедры магии духа… Короче, неважно. А тайный поклонник – это гораздо интереснее. Букетик помнишь? Он ведь тогда так и не явился. А тут тоже – прихожу, а там только плед, и ни записки, ни намёка…
Намёк лежал на коленях у целителя тремя шерстяными волнами, но Дайлен решил ему об этом не сообщать. И помогать в поисках незнакомца тоже отказался, мотивировав это тем, что самому Андерсу так станет неинтересно и половина удовольствия пропадёт. К его удивлению, с этим светловолосый маг сразу согласился и вместо того, чтобы настаивать на немедленных совместных розыскных мероприятиях, улёгся рядом с ним на кровать и, замурчав не хуже кота, принялся по очереди гладить улёгшегося на подушку Сэра Ланцелапа и свой подарок.
В следующие три дня Андерс перетряхнул всю Башню Бдения в поисках своего загадочного воздыхателя. Само собой, в поднесении подарков никто не признался, а единственный недоумок, которому хватило соображалки попробовать воспользоваться результатами чужого труда, врал настолько неумело, что вместо поцелуя получил от симпатичного мага ледяную хватку и потом два часа размораживал яйца на кухне.
А вот что Амелла действительно огорчило, так это то, что спросить Гаррета целитель так и не догадался.
Впрочем, долго переживать из-за этого у него не получилось: через несколько дней после возникновения пледа тётя Леандра с дядей Малькольмом всё-таки приехали в гости.
– Вот, это Андерс, – гордо проговорил Дайлен, затащив родственников в лазарет. Целитель поднял голову от своих котелков с настойками и с подозрением уставился на него, но Командор, даже не подумав смутиться, жизнерадостно продолжил: – Андерс, знакомься, это тётя Леандра и дядя Малькольм, родители Гаррета и Бетани. И ещё Карвера, но ты его не знаешь. Дядя, тётя, а это Андерс, он мой лучший друг всю жизнь. А ещё он целитель и вообще он хороший.
– Здравствуйте, – настороженно проговорил Андерс. Малькольм с улыбкой протянул ему руку, и светловолосый маг, тщательно вытершись висевшим рядом полотенцем, осторожно её пожал.
– Очень рада с тобой познакомиться, милый, – доброжелательно проговорила Леандра, обняв опешившего целителя и поцеловав его в щёку. – Дайлен много о тебе рассказывал, очень жаль, что ты не смог с ним выбраться в город. Нам не терпелось тебя увидеть.
– Что, правда? – недоверчиво переспросил Андерс, и Малькольм весело фыркнул:
– Чем больше семья, тем лучше. Ты, насколько я понял, Дайлену вроде названного брата, так что можешь тоже называть меня дядей.
– С-спасибо, – растерялся окончательно целитель и украдкой покосился на Амелла в поисках подсказки. Леандра явно это заметила и, аккуратно подхватив Андерса под локоть, дружелюбно поинтересовалась:
– У тебя тут ничего не выкипит, если я украду тебя ненадолго? – и, получив отрицательный ответ, махнула рукой мужу с племянником: – Идите, мальчики, идите. Вы там собирались ещё какие-то скучные городские дела обсуждать, а мы с этим очаровательным молодым человеком немножко поболтаем.
Целитель сглотнул и умоляюще уставился на друга, но Командор только ободряюще улыбнулся и, чмокнув тетушку в щеку, повёл дядю к капитану Гаверелу. Как оказалось, правильно сделал: уже через полчаса, выходя из казарм, он через окно заметил, как окончательно освоившийся Андерс, бурно жестикулируя, рассказывал что-то хихикающей Леандре, которая деликатно прикрывала рот ладошкой. Ещё через час зелёная мантия целителя и узорчатый подол тётушкиного платья мелькнули в противоположном конце крепости, а ещё через полтора Дайлен с Гарретом и Малькольмом, вернувшись в покои эрла, обнаружили обоих там.
– Действительно очень красивый плед, – одобрительно заметила сидевшая на краешке дайленовой кровати Леандра, почёсывая Сэру Ланцелапу ушки. Державший предмет обсуждения в руках Андерс просиял и улыбнулся так гордо, будто вязал его сам, а потом разочарованно поделился:
– Только никто не признаётся. А я хотя бы спасибо сказать хотел.
Глаза тётушки заискрились неожиданным весельем, и Дайлен, решив, что гнать их было бы глупо и попросту невежливо, повёл остальных мужчин в свой кабинет. Дверь он закрывать не стал, так что разговор Андерса с Леандрой слышал отлично.
– А угадать не получилось? – В голосе пожилой женщины звучало только дружелюбное любопытство, но Амелл немедленно уверился в том, что в её словах был какой-то подвох.
– А как? – почти обиженно переспросил целитель. Раздался скрип – он наверняка опять плюхнулся на кровать и как бы не с разбегу, и продолжил: – Ни тебе записки, ни подсказки…
– Ну давай попробуем догадаться вместе, милый, – предложила Леандра. Склонившийся над картой эрлинга Гаррет на мгновение оцепенел, но затем взял себя в руки и снова принялся высчитывать протяжённость потенциальных маршрутов контрабанды. – Раз нет записки или подсказки, может, она заключается в самом пледе?
– Я про такое думал, – горестно поделился светловолосый маг. – Но ведь про то, что я кошек люблю, вся крепость знает. Ну то есть приятно, конечно, что он или она запомнил, но это ничем не поможет…
– Во времена моей юности у нас в Киркволле была игра, – задумчиво проговорила тётушка. – Ну как сказать… игра в ухаживание. Все, конечно, знали, что браки будут заключаться родителями, но при прочих равных условиях отцы обычно соглашались с выбором дочерей. Собственно, правила заключались в том, чтобы угадать значение подарка и подарить в ответ свой, не менее замысловатый.
– А что там угадывать-то? – недоуменно переспросил Андерс.
– О, в том-то и был весь смысл игры! – звонко рассмеялась Леандра. – В первую очередь подарки делают для того, чтобы сделать приятное, но такую банальность мы тогда даже не принимали во внимание. Это же очевидно, так что никакого интереса не было. Помню, ухажёр моей заклятой приятельницы Дульси подарил ей горшочек с навозом – и та умудрилась расценить это как обещание подарить ей множество детей и плодородную землю для того, чтобы можно было их прокормить. Впрочем, обычно в подарки вкладывали значение более очевидное. К примеру, твой плед можно было бы истолковать как обещание одарить теплом и заботой. Как и любую другую тёплую вещь, вообще говоря.
Лицо у внимательно прислушивавшегося к речи матери Гаррета стало настолько бесстрастным, что даже Малькольм не сдержал смешка. Дайлен укоризненно посмотрел на дядю, и тот послушно кивнул, отведя взгляд от изо всех сил старавшегося себя не выдать сына.
– Здорово, – завистливо сказал Андерс и, помедлив, азартно поинтересовался: – А ещё что?
– Ещё… – Тётушка явно сделала вид, что задумалась, а затем с несколько неестественной неуверенностью продолжила: – Орнамент по краю не из тех, которые обычно используют мастерицы, значит, это должно быть что-то особенное.
– Это персики, – с готовностью пояснил целитель и уточнил: – Цветущие.
Дайлен мог в красках представить, какими глазами – просительными и до невозможности умильными – его лучший друг сейчас смотрит на Леандру, и с трудом сдерживал смех. Просто потому, что не хотелось обижать Гаррета – тот выглядел так, словно висел над пропастью, уцепившись за какой-нибудь жалкий кустик, и наблюдал за тем, как один за другим лопались удерживавшие его от падения корешки.
– Да, действительно, – согласилась Леандра и как ни в чём не бывало продолжила: – Ты ведь ещё и персики любишь, да? Ну я так и думала. Значит, это можно было бы расценить как признак того, что твой поклонник готов относиться к тебе со вниманием и угадывать твои желания. По крайней мере, пытаться. Тоже очень мило, по-моему.
– Ещё бы, – вздохнул Андерс. – Только по-моему, тётя Леандра, вы всё-таки передёргиваете.
– Ты ещё скажи, что вот этот рыжий котик в середине на тебя не похож, – фыркнула тётушка. Но потом всё-таки примирительно добавила: – Я и не говорю, что всё именно так и есть. Просто вспомнила молодость…
– А мне, значит, тогда надо искать желтоглазого брюнета? – хмыкнул целитель. – Или просто брюнета, если считать желтый цвет глаз исконно-кошачьим?
– Можешь и поискать, – усмехнулась Леандра. – Вдруг окажется, что ты просто не так спрашивал?
Андерс проворчал в ответ что-то неразборчивое, а потом спрыгнул с кровати и через несколько секунд заглянул в кабинет:
– Дай, во-первых, у тебя обалденная тётушка и я её люблю, а во-вторых, прекращай мучить родственников всякой заумью и пошли ужинать, Толстая Марта обещала сегодня пирогов с ревенём напечь.
Он скрылся за дверью снова, и замерший на мгновение Хоук резко выдохнул. Малькольм беззвучно фыркнул и сочувственно глянул на своего старшего, а затем заметил:
– Вообще-то рыженький прав, поесть не мешало бы. Мы с Леандрой только позавтракали перед выходом, а сейчас уже почти вечер. – Амелл кивнул и повёл свою семью к столовой, краем уха услышав, что дядя подошёл к Андерсу и деловито проговорил: – Дайлен тут как-то обмолвился, что ты себе новый посох хотел, как у него. Расскажи-ка, что именно тебе нужно – чары на усиление энтропии тебе, наверно, не очень пригодятся, а вот что вместо них лучше поставить?..
Командор переглянулся с несколько успокоившимся Гарретом и счастливо улыбнулся. Прав дядя Малькольм, большая семья – это замечательно.
Андерсу тоже понравилось. Дядя с тётей наутро отправились обратно в Амарантайн – Леандра, нежно улыбнувшись, по секрету сказала, что это для того, чтобы оставшаяся без родительского присмотра Бетани не пришибла ненароком своего милого поклонника, который провинился только тем, что осмелился иметь своё мнение насчёт своего покойного батюшки, предыдущего местного эрла – и целитель весь день бегал к Амеллу делиться своими восторгами по поводу наличия у него родственников и того, что эти родственники и его приняли тоже. Дайлен только понимающе улыбался, вспоминая, что чувствовал сам, когда Гаррет заявил, что отныне они считают его своим потерянным во младенчестве и чудом обретённым братом.
Действительно ведь чудо.
А вечером андерсов Тайный Поклонник снова дал о себе знать.
Запыхавшийся, сияющий целитель влетел в его кабинет с листком бумаги в одной руке и надкусанным персиком в другой и первые минуты полторы просто пытался отдышаться, пока Амелл раздумывал о том, какой бы вопрос задать первым. Как оказалось, размышления его были напрасны, потому что спросить он ничего не успел: его приятель с поразительной ловкостью выдернул его из-за стола и потащил куда-то вниз, бросив:
– Я тебе сейчас такое покажу!
И ведь действительно показал. Командор только присвистнул, оглядев высившиеся в одной из самых холодных кладовок ряды ящиков с персиками, а потом целитель сунул ему под нос бумажку, оказавшуюся небрежно нарисованной схемой коридоров с большим красным крестиком, и похвастался:
– А это всё мне. Тут всё-таки была записка, на первом ящике, только она опять без подписи. Просто «Приятного аппетита» и смешная котячья рожица. – Он подумал и пояснил: – Но тут мне одному много, они же портиться будут, я всё съесть не успею. Может, ты прикажи Толстой Марте, чтобы она варенья наварила или компотов? Чтобы зимой было вкусное. Но раз это всё-таки мой подарок, то у меня должно быть право в любой момент прийти и взять себе персик.
– Будет, – тайком вздохнув, пообещал Дайлен. На ящиках красовалось клеймо самого наглого амарантайнского контрабандиста, кое-где углы досок были заметно подпалены, и он невольно задался вопросом о том, как долго Андерсу удастся всего этого не замечать. И не стоит ли это исправить…
Через пару минут он оставил друга блаженствовать в компании его любимых персиков, напоследок напомнив, что он всё-таки целитель и сам должен знать, чем ему грозит переедание, и пошёл искать Хоука.
– Как бы тебе сказать, старший, – воздвигшись в дверях кабинета своего младшего сенешаля, задумчиво начал Амелл и, поразмыслив, сменил позу порицающего эрла на позу укоряющего брата. – Ты, может быть, догадываешься, что убивать людей просто для того, чтобы побаловать некое носатое создание, не очень хорошо?
– Я им честно предложил работать на нас, – невозмутимо отозвался Гаррет. – Чтобы за отсутствие неприятностей со стражей отстёгивали долю в прибыли и ящик персиков еженедельно. Но я пока себе должную репутацию не сделал, и они решили, что одинокого бойца завалят легко… Короче, я защищался, а дальше как обычно.
– А доложить констеблю и произвести захват? – обречённо уточнил Командор, уже поняв, что это его старшему и в голову не пришло. И точно: отступник только пожал плечами и невинно улыбнулся.

Конец четвёртой главы.

запись создана: 17.07.2012 в 14:58

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Кошки Башни Бдения, Dragon Age

---

Опрос

По предложению  gerty_me КошЪ решил устроить опрос.
Какой ваш любимый фик у коша и почему?)
ответ, плиз, в комменты, потомушто кошЪ уже сам путается в своих фиках и с висящим фикбуком толком ничего не вспомнит)

@темы: черновластелинское, режим наблюдения, Я, аффтар!, просьбы

---

Баловство асечное

Беседовали как-то с  Сакура-химэ про тевинтерских магистров, преемственность и хэдканоны, и пришла кошу в голову мысль. Стёбная. КошЪ про неё уже говорил, и вот кошЪ откопал её в асечной хистыри.

Сны, Андерс, м!Хоук, намёки на слэш, но вообще-то совсем не про это

– Ты на меня обиделся? – грустно вопросил дракон, и Андерс, уже приготовившийся к мучительной смерти, ошарашенно моргнул.
– Что? – выждав ещё с полминуты, переспросил он, и дракон с готовностью пояснил:
– Ты со мной не разговариваешь. Ты обиделся?
– Н-нет, – неуверенно сказал целитель. До него вдруг дошло, что он находится в Тени самолично, впервые за прошедшие после объединения со Справедливостью годы. – А почему я должен с тобой разговаривать?
– Ну потому что! – очень понятно объяснил дракон. – Вы всегда со мной разговаривали, чтобы я рос снова. А Лейф очень извинялся, что у него только девчонки родились, но он обещал, что какая-нибудь родит ему внука, который будет со мной разговаривать, когда он кончится! А Лейф уже давно кончился, а ты со мной всё не разговариваешь и не разговариваешь! Ты обиделся?
– Нет, я просто не знал, – виновато сказал Андерс. Дракона почему-то и впрямь было жалко, на здоровой клыкастой морде было настолько виноватое выражение, что его хотелось утешить. – Мне мама не рассказывала, а дед ещё до моего рождения умер.
– Ну вот я же и говорю, что он давно кончился, – удовлетворённо сказал дракон. – А я жду, жду, а ты всё не приходишь. Мне грустно и я не расту, а если я не вырасту снова, то как мне потом проснуться? Я уже был взрослым, но это было давно, а потом надо было заснуть и снова стать маленьким, чтобы потом опять расти. Ты если не обиделся, ты со мной разговаривай, хорошо?
– А... А про что? – спросил ошеломленный этим потоком слов Андерс.
– Про всё! – радостно сказал дракон. – Про того синенького, который у тебя в теле живёт, я его погладил, он обрадовался. Про того лохматого, который тебя там в плотном мире обнимает. И про здорового четырёхлапого, на которого ты шипишь, но он тебе нравится, пока не лезет к вам с лохматым, когда вы спариваетесь. Про всё-про всё!...
...– Плохой сон, счастье моё? – сочувственно поинтересовался Хоук, щекоча ему плечо бородой.
– Да не то чтобы, – задумчиво отозвался Андерс и, развернувшись, нежно поцеловал его в губы. – Так, пообщался немного с Лусаканом, много нового узнал... Моего деда, оказывается, звали Лейф. А я и не помню...

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, Dragon Age

---

Пришёл в инст, вынул поставленную вчера в холодильник работу... Что-то у меня предчувствие, что выйдет хрень какая-нибудь. Но попробую всё-таки.

@темы: за жизнь