Мня) Кроссовки кошЪ себе добыл. КошЪ в них завтра уже пойдёт^^

Ещё матрона умотала поять куда-то по строительным делам. Салатики повисли на коше, но зато тихо и спокойно.

А ещё по дороге до кроссовок кошЪ придумал, про что завтра писать драбблик)

Засим кошЪ ушёл обратно в реал.

@темы: про всё и сразу, за жизнь

---

Сегеронский спецназ

За неимением подробной информации об укладе Империи Тевинтер, автор всё врёт!

Небо голубое, солнышко светит, плац выметен начисто, мишени вдоль стены ровным рядочком стоят, рабы туда-сюда с корзинами бегают… Идиллия.
Только новобранцы картину портят. Стоят на плацу, потеют – это мне солнышко светит, а им-то натурально жарит… Криво стоят, кстати, сами горбятся, плечи сутулят – зато носы дерут так, что Архонту не доплюнуть. Рубежная Стража Сегерона, как же! Герои-защитники, обаяние поставленного на госслужбу порока и кривой ритуальный нож за поясом форменной мантии.
С-салаги.
Морщусь, поворачиваюсь к сержанту – навводили, блять, орлейских званий, который месяц путаюсь – прошу негромко:
– Поставь ты их по-человечески хотя бы, смотреть противно.
Нордус хмыкает, ухмыляется понимающе, и через пару минут с плаца раздаётся его громогласный рык. Уж на что у меня глотка закалённая, в бою и не так поорешь, а его перекричать мне б не удалось. Талант у старика.
Педагогический. Новобранцы от его ора мигом подтянулись, расправились, носы ещё выше задрали, готовясь начальство узреть. Судя по направлению взглядов, начальство располагалось где-то на небесах, примерно там же, где Создатель с Золотым Городом.
В целом, правильно: я им на ближайшие три года или пока не сдохнут и Создатель, и Андрасте, и мамочка, и нянюшка, и все демоны Тени разом. Ну, пора и поближе на детишек взглянуть.
– Я магистр-центурион Астуриар Дравиус. – Говорю вроде негромко, но слова разносятся по всему плацу. Салаги таращатся восторженно: как же, героическое начальство… драть их и драть ещё. – Командир Первой сотни Рубежной Стражи Сегерона. – Вздыхаю тихонько, обвожу взглядом оба ряда – кривых, несмотря на все старания Нордуса – и припечатываю: – А вы, щенки неразумные, моё наказание. Посланное мне за грехи перед Создателем, не иначе.
Опешили. Нет уж, детки, это в столице вам речи о долге перед родиной и чести читали, а у меня тут порядки другие. Те, что с долгом и честью, первым делом и дохнут, и хрен я потом ещё одного пополнения допрошусь.
Кое-кто, впрочем, дёргается возмущённо. Третий справа во втором ряду и пятый слева в первом. «Мы не щенки», как же. Приглядываюсь: с тем, что в первом ряду, всё понятно – мантия форменная, да только не из полотна, а из крепкого шёлка, пальчики явно ничего тяжелее пера да скальпеля не держали. Папенькин сынок, любимое дитятко кого-то из столичных магистров. Ничего, отучу. Со вторым посложнее: бугай бугаём, впору крестьянина-самородка заподозрить, но ко мне так просто не попадают. Не в игрушки тут играем, всё-таки. С этим, похоже, повозиться придётся.
А вот сейчас про долг и честь поговорим. Верней, про то, что понятия-то взаимоисключающие.
– Мы – Рубежная Стража Сегерона, щит Империума. – Новобранцы напыжились, прижмурились, как коты на солнышке. Сейчас, подпорчу вам настроение. – Тот, кто думал, что будет стоять в красивом доспехе на крепостной стене и внушать врагу ужас одним своим видом, ошибся с выбором подразделения. Вам, щенки, в гвардию. Врага не увидите, зато внушать будете всем подряд.
Всё-таки говорить так, чтоб мне с первого слова верили, я выучился. Верят, с парочки особо одухотворённых лиц возвышенный трепет уже пропал. Сейчас и остальных избавим.
Нордус с другого конца плаца что-то рявкает, в ответ раздаётся какой-то шум. Мне источника шума не видно, приподнимаюсь чуть заметно на носках и замечаю появившуюся над плечом какого-то здоворяка из первого ряда рыжую макушку. Оп-па, а там ещё кто-то есть. Ну какие ж чудеса творит с человеком правильная осанка…
– Наша задача – остановить врага, – продолжаю. – Любой ценой. Так, чтобы живущие за нашими спинами матроны и девы вражеской рожи даже вообразить не могли. – Опять пыжатся, ну что ж ты сделаешь. Матрон и дев представили, не иначе. Морщусь и многозначительно добавляю: – Любыми средствами.
Пауза.
На второй секунде до них начинает доходить. Одно дело – когда тебе вербовщик, вежливый лизоблюд, способный Архонта уговорить бросить имение да податься в рубежники, намекает на послабление уголовного кодекса, а другое – на прожаренном сегеронским солнышком плацу в комплект к боевой мантии сразу ритуальный кинжал получить. А потом и от собственного командира услышать, что он не для красоты даден.
Тоненький парнишка в первом ряду аж зазеленел. Этак ещё выяснится, что он даже крыс на первых курсах Круга не резал, а то и вообще крови боится… Нет, выправился. Сглотнул, челюсти сжал. Толк будет.
– Объясняю для несообразительных, – понижаю голос. Уши у новобранцев чуть не шевелятся, в мою сторону разворачиваясь. Сержантский ор они уже попривыкли мимо них пропускать, а к начальственному шипению притерпеться ещё не успели. – Если понадобится, будем вены резать и демонов призывать. Понадобится – рабов в расход пустим. Понадобится – себя.
Вот теперь зазеленел целый десяток. Вот вам, ребятки, и Рубежная Стража.
Ничего, ещё не конец.
– Не страшно, да? – сочувственно переспрашиваю. Сочувствие, ясен венадаль, насквозь фальшивое, ну да им не до того пока. – Наслушались уже в порту от чужеземцев про злобных магистров и кровавую Империю? Жаждете соответствовать?
Парочка гордо выпячивает подбородки. Дескать, прикажете – будем соответствовать. Дурни. Надо избавляться. В интендантский сплавить, что ли… Поглядим через недельку, может, ещё небезнадёжны.
– А вот хрен вам, – помолчав, заканчиваю злорадно. – Закон един для всех. Использование магии крови запрещено. В мирное время за каждый порез будете по двести докладных и объяснительных писать. Самолично, не ждите, что я за вас отдуваться буду. А за каждого раба из своего кармана платить будете, за них даже во время военных действий такую отчётность требуют, что проще самому зарезаться. – На полудюжине лиц разочарование вырисовалось, да такое, что расплакаться впору. Добиваю: – А кто хотел на вольной волюшке с демонами поболтать, пусть под крылышко к папочке бежит. Папочки – они добрые, от закона прикроют… если сумеют.
Четверо разочарованных мигом насупились, челюсти сжали. И правда папенькины сынки, не худшего толка, впрочем. Из кожи вон вылезут, будут доказывать, что и без папочек на что-то способны.
Ещё один губы надул, бровки заломил… С этим тяжелее будет. Взглядом указываю на него Нордусу, вечером личное дело посмотрю, узнаю хоть, что мне от родителя этого экземпляра ждать: воплей в духе «не обижайте моего мальчика» или спонсорской помощи Сотне и поощрительного «Продолжайте в том же духе». Лучше б, конечно, оказалось, что любящий отец его сам в армию сдал, на воспитание. Шуму меньше будет, а шумящих штатских я ой как не люблю…
Последний… Последний на меня смотрит, как на одного из тех семи, что Золотой Город осквернили. Как на чмо, что последнюю конфетку изо рта у сироты вынуло. Хуже не придумаешь: учёный, подвид экспериментатор. Такому если какая мысль в голову придёт – всех расходных рабов перережет да за хозяйственных примется, и разбирайся потом. Нет, пользы с них тоже поиметь немало можно… только не на границе. Учёные народ трепетный, их под тёпленьким брюшком Империи держать надо. Там и рабов побольше, и условия для работы получше. Это у меня тут: как кунари налетят, так кровь и ману по каплям считать приходится. Мне от учёных одни неприятности. Пусть уж лучше свои изобретения где подальше придумывают, а уж потом я их к делу приспосабливать буду…
– А теперь – перекличка.
Стою, слушаю. Голосёнки срываются, дыхания даже на собственное имя не хватает… Какому идиоту в штабе вообще пришло в голову этих щенят на Сегерон отправлять? Или опять высокая политика, и где-то в этой толпе сынок какого-то уже, считай, приговорённого сенатора затесался?..
Ну, ничего. С прошлым пополнением как-то управился, хорошие бойцы в конце концов получились. Дисциплинированные, рассудительные – ни один в прошлую стычку с рогатыми одержимым не стал, даже в пылу боя договоры заключали разумно. И рабов всего пяток пришлось потратить, в казармах их потом неделю посмертно как героев чествовали… Я б тоже так не отказался, по крайней мере, со смыслом умерли. У одного жена с дочкой остались, у крохи дар открылся на днях. Сирота, зато рот не зашьют, папка рад был бы. Основам научу, потом попробую кому из гражданских приятелей в ученицы пристроить.
Блять, половину переклички пропустил, задумался. После с Нордусом поговорю.
Недорослик тот рыженький вообще из эмигрантов оказался. Имя андерфелльское, носище тоже… характерный. И хроническое недоедание налицо. Похоже, из добровольцев, а от хорошей жизни в рубежники не рвутся. Кошусь на второго сержанта, который у меня за левым плечом с начала «патриотической речи» стоит, тот кивает чуть заметно. Будем кормить, а то задохлик ничего тяжелее ритуального ножа не поднимет, а ему, между тем, вначале собственные резервы положено выкачать до капли и ещё десяток врагов посохом пришибить.
– Сержантов своих знаете, – дослушав, сообщаю. – По пустякам не жаловаться, но коли что надо – к ним. Завтра вас в деле посмотрю, если рогатые на дредноутах своих не явятся.
Не явятся, конечно, разведка у меня на совесть работает, но щенки пускай привыкают. Киваю Нордусу.
– Р-разойдись! – рявкает сержант. Новобранцы разбегаются, как тараканы от света, пережарились, бедолажки. Ничего, притерпятся.
Солнце, в конце концов, наименьшая из наших с ними проблем.

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, ДА-драбблы, Dragon Age

---

Каждый раз на семейственных сборищах во мне просыпается законченная сволочь. Смотрю на эту натужно вырисовываемую картинку Идеальной Семьи, и адски хочется раскрыть им глаза. Силой. Наговорить гадостей, короче. Потому что, блять, семья ни разу не идеальная, но больше всего вымораживают двойные стандарты. Как же, я обязан быть искренним, честным и не иметь тайн от матроны, но при этом быть вежливым, тихим и говорить и делать строго то, что она хочет услышать и иметь в итоге. Если не влезаешь в её понятия идеальной дочери - а я не влезаю и, упаси боже, не собираюсь - приходится всё время врать и умалчивать...

Чем дальше живу, тем больше понимаю, что дед как личность мне довольно неприятен. То ли он постарел и стал брюзгливей и нетерпимей, то ли я набрался сознательности это заметить. Ну да ладно, переживу. Надо дотерпеть до 19го, а там у меня снова будет моя собственная нора и, кстати говоря, зарплата.

Чего-то всё так печально, что адски хочется позитива.

@темы: втупляя на себя любимого, черновластелинское, кошковое шипение, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь

---

Дед приезжает глубокой ночью, у матроны, ясен пень, ангст ещё со вчера. Вроде в доме уже убрали, но суета продолжается. Зачем?.. Никогда не пойму.
КошЪ поделал дел, в который уже раз узнал, что он всё делает неправильно и ему ничего нельзя поручить, а потом вдруг сдох. Лёг на диван и резко расхотел вставать. Нучо за фигня?..

Коша опечалили сегодня. Оказывается, кошьи любимые лабораторные бабушки после сдачи коша в кандидаты наук собираются разбегаться. Ибо старенькие и уже хотят пенсию. Где ещё кошу найти себе такую удобную работу?..
Точнее, где б кошу взять себе хоть какую-то работу, на которую можно будет прожить и после которой не будет каждый вечер хотеться сдохнуть?.. Надо выяснить, не нужен ли помощник одной симпатичной тётечке со второго этажа института.

Надо бы браться за сиквел, но страшно. Реально страшно вдруг. И реал грозится сильно коша пожевать, а без мозга кошЪ задуманное не выдюжит. Эх, ладно, главное ввязаться, а там выплывем.

Предвкушаю страшное: эн ночей в одной комнате с матроной. Сдохнуть хочется уже сейчас.

А ещё кошЪ вдруг обрёл денег на новые кроссовки (кошЪ каждый раз страшно удивляется, когда с отца дома бывает хоть какая-то ощутимая польза помимо продуктового минимума), но сходить за ними не успел. Теперь у коша печаль: кошу их уже хочется, но завтра опять будет некогда, ибо завтра будем праздновать прибытие деда, а ещё надо поработать.

Ладно, всё нафиг, дописываю ещё два драбблика, один придуманный и один заказанный, и сажусь за "Кошек". Будем потихоньку втягиваться.

@темы: втупляя на себя любимого, планы на будущее и настоящее, чёрный юмор мироздания, про всё и сразу, кошковое шипение, Я, аффтар!, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь

---

Критику посвящается

Мииран, м!Хоук

При виде парня, которого старый пройдоха Гамлен сосватал ему как непревзойденного бойца, Мииран поперхнулся воздухом и чуть не заржал.
Нет, был гамленов племянничек широкоплеч и крепок, да только любой мало-мальски опытный человек сказал бы, что это сила привычного к труду крестьянина, а не солдата. Торчавший за его спиной тощий юнец с капризно надутыми губами и то на воина походил больше.
Проку явно не будет, но уговор есть уговор.
– Проверить тебя надо бы, парень, – равнодушно сообщил Мииран, разглядывая косы собеседника. Не тонкие, прижимавшиеся к черепу косички, которые заплетали солдаты, не желавшие тратить время ни на стрижку, ни на уход за отрастающей гривой, а две толстенные, как у девчонки, косы до пояса, перевитые алыми лентами, на которых посверкивали стекляшки. Очень к ним подходила застенчивая, неловкая улыбка старшего Хоука, хоть прямщас замуж бери – хорошая жена будет. Наёмник заподозрил бы в нём переодетую девку, да только не бывает у девок таких мускулов, даже если круглый год двуручником махать. Девки – они всё равно тоньше да звонче... – Есть тут один человечек, Фридрих, подставил моих ребят. Нам к нему не подобраться, в лицо знает, а вот тебя, глядишь, и подпустит.
Нет человека – нет проблемы. Мииран свою часть уговора выполнил… а коли Фридрих этого мальчонку прирежет – так и Гамлену забот меньше. Старик-то и сам от родственников явно не в восторге.
Это если этот Хоук вообще согласится. Наёмник ничуть бы не удивился, если бы тот сморщился да нос задрал, бывают среди крестьян дурни, считающие, что в земле ковыряться – работа благородная, не то что глотки резать.
– Голову приносить или на слово поверите? – скромно потупившись, уточнил Хоук. Мииран хмыкнул, снова посмотрел на него – нет, с виду всё та же тютя бесполезная, ни тебе усмешечки хищной, ни огня в притенённых ресницами глазах – и, подумав, отозвался:
– Поверю, да проверю. Обманешь – сам не рад будешь.
Хоук – Гарретом его звать, что ли? – кивнул, звякнув пришитым к одной из лент бубенчиком и, не утруждая себя прощанием, развернулся. Походочка у него тоже была совсем не бойцовская, и мелькнувшие в хвостиках кос лезвия Миирана нисколько не утешили. Сбежит сука Фридрих, как пить дать сбежит, ищи его потом… Эх, ну чего ж он до сих пор честный такой, в его возрасте уже пора бы отучиться. Послал бы и Гамлена, и договор, так хоть дело было б сделано.
Вернулся вероятный новобранец от силы минут через сорок. Чистенький, красивенький, чёлка влажная на глаза падает, рыжая баба в доспехе, что за ним таскалась, фингалом под глазом сверкает. Тоже красивым таким, чётко очерченным, в форме латной перчатки.
– Ваш Фридрих такой был, светлопатлый, да? – застенчиво уточнил Хоук. – В красном камзоле и с пятёркой охранников?
– Три их было, – буркнул Мииран, придирчиво его осматривая. Чистюля, блять. Видно, и правда с ублюдком сцепился… или просто вымазался где-то, и перед тем, как вернуться, морду свою крестьянскую умыл.
– А мы пятерых убили… – задумчиво сказал парень. – Лишних, что ли?.. Хотя сами виноваты, мы их не трогали. Я ж честно предложил, чтоб отдали Фридриха и валили в трактир пиво пить, кто им мешал согласиться?..
– А кто тебя заставлял меня в море окунать? – злобно осведомился юнец с двуручником. – После того, как мы капитану с теми ублюдками помогли, я мимо него как есть мог бы пройти, он бы отвернулся!
– А я запах дерьма не люблю, – безмятежно отозвался Хоук. – Что у тебя за манера свою железяку прямо в кишки совать? Шею срубить сложнее, что ли?
– Легко тебе говорить, твоим посохом прибить можно, только если по черепу врезать, – запальчиво огрызнулся мечник, но тут Мииран, выслушав торопливый шепоток прибежавшего с другого края пристани мальчишки, гаркнул:
– Цыть! Хоук, условия знаешь? Я твою семейку в город проведу, а вы с братом и этой рыженькой на меня год работаете. Совсем без денег не оставлю, а то с голоду помрёте ещё, но богатств не жди.
…Одно было хорошо – приказы Хоук не оспаривал. Сказано было убить – убивал, сказано было морду набить – бил, причём, к немалому удивлению Миирана, не хуже любого из его парней. Правда, потом вежливо извинялся и иногда даже вёл избитого в «Висельник» заливать горе, хорошо хоть не за свой счёт. Дескать, «Мы ж деловые люди, сударь, каждый свою работу исполняет». Что самое удивительное, половина даже соглашалась.
Оставлять «деревенскую тютю» наедине со своими Мииран всё-таки опасался. Первому, кто спросил Хоука о его ленточках, тот сломал обе руки и челюсть, а потом всласть попинал по рёбрам, зато второму, по пьяни нарывавшемуся на драку, с искренней детской радостью подарил вытащенную из правой косы алую полосу. Драка потом всё равно случилась, но обидевшийся, как мальчишка, маг попросту размазал всех очевидцев по стенам каким-то странным заклятием, а потом честно заверил явившегося на шум главаря Клинков, что он тут ни при чём и они сами виноваты. Медленно приходившие в себя наёмники, держась за вздувавшиеся на затылках шишки, охотно подтвердили.
Помимо ленточек Хоук ещё любил блестящие камушки, эльфов и кошек. Причём кошек он, недолго думая, тащил в штаб-квартиру Клинков, над блестящими камушками медитировал по два-три часа, улыбаясь, как возлежащий на сокровищах дракон, а эльфов либо трахал, либо пытался откармливать, словно заботливая мамочка. Причём угадать, в какую категорию угодит попавшийся на глаза магу эльф, Миирану не удалось ни разу. Зато Томвайз-отравитель немного перестал напоминать скелет, и наёмник уже не опасался, что придётся подыскивать нового ядодела.
Ну хоть с кошками всё было просто: за попытку обидеть кого-то из мигом обнаглевших хвостатых тварей Хоук неизменно обещал оторвать всё, что отрывается; а за попытку успешную бил смертным боем, отвлекаясь только на жалобный мяв требующего утешения зверя. Обидчик, если везло, успевал уползти.
И поделать с этим Мииран ничего не мог. Урезать гонорары ниже минимальных было нельзя – правила Клинков строго-настрого это запрещали, много ли проку с качающегося от недоедания бойца – к тому же милый деревенщина Хоук всё равно тырил свои ленточки и еду для матушки с внушающей уважение сноровкой опытного вора. Тумаки маг либо принимал с несчастным видом незаслуженно обиженного щенка, либо отвечал на них тем же, и пару раз получивший от него в челюсть Мииран решил больше не позориться. То ли гребаный маг и правда не понимал смысла понятия «иерархия», то ли луна не в той фазе была…
От луны это, кстати, не зависело, наёмник потом проверил. От положения известных ему звёзд, погоды или направления ветра – тоже.
Впрочем, позволять Хоуку прохлаждаться без дела Мииран не собирался. Не на всякое дело такого возьмёшь – было однажды, тот этак невзначай прошёл к объекту мимо всех его телохранителей, одним ударом глотку перерезал, а потом взял и прогулочным шагом к порту направился, пока незадачливые охранники челюсти подбирали, ещё и с торговкой-ленточницей свару затеял у них на виду – но пользы с него можно было поиметь немало.
Вот Мииран и имел. Пользу.
Чем очередному нанимателю не угодила пожилая пара обедневших торговцев, предводитель Клинков даже представить не мог. Ну да не его это дело в любом случае. Нашумели они, конечно, изрядно, чай, не ассасины-Вороны, да и старушка бойкая оказалась – успела зажжённой лампой в лицо Баску-Рвачу ткнуть. Но дело сделали, только Хоук вдруг на стол уселся, прямо в лужу крови, и принялся левую косу переплетать. Волосок, видите ли, выбился, ленточка расплелась. Мииран только вздохнул: напоминать ненормальному про стражу смысла не было. Улыбнётся светло да ясно, будто сестричка церковная, и скажет: «А пусть приходят, жалко мне, что ли?»
Вот уж чего не было, того не было. И ведь не угадаешь, то ли пива он стражникам предложит, то ли с порога цепной молнией приголубит.
Лучше уж присмотреть, на душе спокойнее будет. Аванс-то давешний маг ещё не отработал, а Мииран мужчина хозяйственный, попусту добру пропадать не даст.
– Привет, малышка, молока хочешь? – жизнерадостно осведомился Хоук, и наёмник вздрогнул. Совсем хватку потерял, упустил момент, когда в дверях кухни девчонка появилась. Мелкая такая девчонка, лет восьми, сорочка ночная до полу с кружавчиками, к груди куклу тряпичную прижимает. Глаза большие-большие, ужаса в них – хоть утопись. Соображает деваха, не то что некоторые.
– Мы тебя не обидим! – тем временем пообещал Хоук, со стола соскочил, лапы окровавленные о задницу вытер – лучше не стало, на заднице-то штаны тоже кровью насквозь пропитались – и к девчонке. Улыбнулся, обнял, волосы пятернёй взъерошил и как ни в чём не бывало: – А куклу твою как зовут? Такая красавица, выдай её за меня замуж, а?
– А… а если не выдам? – срывающимся голоском переспросила девчонка, лапки вокруг куклы покрепче сжала, будто защищать готовясь – и Мииран и моргнуть не успел, как Хоук ей зарукавным ножом горло перехватил.
Наёмники аж замерли. Ублюдки ублюдками, а детей они раньше не трогали. Так, по голове аккуратненько стукнуть, чтоб не увидали лишнего, и все дела.
Впрочем, долго цепенеть им не пришлось. Хоук даже трупик отпустить не успел, его на три шага отшвырнуло да об стол спиной приложило, Мииран аж поморщился. А как глаза раскрыл, понял, что самому челюсть с пола подбирать впору: на месте тощей девчонки баба стояла. Высокая, выше Хоука ростом, голая абсолютно. И фиолетовая. А ещё с хвостом и рогами.
– О, я так и думал! – радостно провозгласил маг, облапал охуевшую не меньше Миирана бабу за торчащие сиськи, за хвост подёргал и потом полюбопытствовал этак вежливенько: – Слушай, а раз ты уже тут, мне вот всегда интересно было – ты в не-мага вселиться можешь? Вот в него, например? – Хоуков палец с кровавыми разводами ткнулся чуть не в нос Рвачу, и тот нервно сглотнул. Баба бабой, сиськи сиськами, а тут уж и блаженный сообразил бы, что дело неладно.
Мииран и сообразил. Коли сейчас выживет – два варианта у него будет. Либо убить Хоука к демонам, либо как-то в «свои» пролезть. На братца-засранца да ту бабу рыжую гребаный уебок не надышится, чуть не пылинки с них сдувает.
То ли маги все ненормальные, то ли ему так повезло, но жизнь хавкой для демона закончить Миирану ой как не хотелось…

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, ДА-драбблы, Dragon Age

---

Ромашки для королевы

КошЪ вспомнил, почему он не пишет гет. Потомушто он сам в него нихуя не верит.

Карвер/Анора

У королевы полным-полно дел. Сожжённый наполовину Денерим требуется отстроить заново, а значит – найти деньги и рабочие руки; баннов и эрлов, чьи земли пострадали от Мора меньше, нужно убедить оказать помощь своим не столь удачливым товарищам, не возбудив при этом неприязни...
Анора встает с рассветом и ложится глубокой ночью, когда от благосклонной королевской улыбки болят губы, а перед глазами пляшут ремигольд корявые, по двести раз перечёркнутые буквы писем, в которых должно выверять каждое слово – иначе восстановленный Ферелден развалится от первого же порыва политического ветра.
У изголовья её кровати благоухает маленький букетик, несколько веточек милости Андрасте. Совсем как в детстве. Анора успела навидаться чудес – недобрых, вроде воспрявшего Древнего Бога, и тех, что получше: боевого мага, точь-в-точь как в легендах, прославленную доблесть Серых Стражей – и первую неделю, когда в сознании едва удерживаются простейшие вещи вроде необходимости поесть после очередного совета, она почти всерьёз верит: цветы, должно быть, приносит её нянюшка, и упрямую старушку не останавливает даже то, что её уже семь лет как похоронили...
Через полторы недели становится чуть легче, и королева вспоминает, что мертвые не возвращаются. Во всяком случае, не так – Страж Амелл наверняка мог бы рассказать ей о механизмах и логике сего явления, но Страж Амелл уже отбыл в Амарантайн. И к лучшему, ни к чему плясать на могиле чуда.
Во время утреннего туалета Анора рассеянно проводит кончиками пальцев по лепесткам стоящих на столике ромашек и благодарит заплетающую ей косы Эрлину за заботу; эльфийка, несколько растерявшись, говорит ей, что она тут ни при чём, а ромашки, каждый день свежие, к её приходу уже стоят возле зеркала... Королева хмурится, невольно подозревая недоброе – мысль о том, что кто-то может пробраться в её покои незамеченным, не на шутку её тревожит.
Карвер Хоук, новый начальник её телохранителей, слушает её с должным почтением и обещает разобраться; Аноре отчаянно хочется ему верить, но пять лет правления при Кайлане подарили ей целый букет дурных привычек, и верная Эрлина получает тот же приказ.
Вечером она принимает два совершенно одинаковых ответа: "Вам не о чем беспокоиться, Ваше Величество". И если Карвер спокоен и почтителен, как и подобает рыцарю в присутствии своей королевы – Анора даже мельком удивляется тому, как не похож он на своего брата, в глазах которого вечно плещется огонёк готового сорваться с привязи безумия – то Эрлина едва сдерживает смех, как будто успела узнать какой-то забавный и безобидный секрет. Королева пытается гневаться, но служанка только мотает головой и всё-таки начинает смеяться, и Анора сдается. Гневаться всерьёз нет ни желания, ни, честно говоря, сил.
Ромашки и правда каждый день свежие.
Королева наконец начинает замечать окружающих. Оказывается, её действительно охраняют: куда бы она ни пошла, за ней тенью следуют два воина в лёгком доспехе. У них четыре смены: одна для исполнения своего долга, две для тренировок, одна для отдыха. Капитан Хоук гоняет своих подчинённых безо всякой жалости, и Анора с невольной усмешкой думает, что её охранники скоро переплюнут пресловутых Антиванских Воронов.
По вечерам, когда она принимает просителей и встречается с теми, кого приглашает сама, её охраняет сам Карвер. Рыцарь неизменно почтителен и немногословен и любезно пропускает мимо ушей те несколько не подобающих королеве слов, которые порой срываются с губ Аноры после того, как очередные посетители покинут тронный зал. Порой она пытается уверить его, что в столь строгой охране нет необходимости, и каждый раз терпит поражение – Хоук упрямо поджимает губы и неизменно уважительным тоном отказывается хоть на миг ослабить бдительность.
И однажды и впрямь оказывается прав. Банн Кивар, споря с ней на повышенных тонах, распаляется всё больше и больше; Анора и рада бы ответить ему тем же, но не имеет права уронить достоинство. Сосредоточившись на попытках сохранить самообладание, она слишком поздно замечает, что банн выхватил кинжал – но путь экспрессивно размахивающему клинком мужчине преграждает недобро свистнувшее лезвие двуручного меча. Анора умеет обращаться с оружием не намного лучше любой другой ферелденской аристократки, но на солдат она насмотрелась вдосталь, и невольно любуется тем, как бугрятся мускулы её капитана, продолжая линию клинка. Или – делая холодную сталь продолжением тела.
Мысль о том, что Карверу достаточно лишь перехватить рукоять – и клинок кровожадно взвоет, а голова излишне пылкого банна улетит на середину тронного зала, разбрызгивая ярко-алую кровь, оказывается неподобающе приятной для благоразумной государственной дамы, каковой ей положено быть. Анора наслаждается этим всего секунду – видом умелого воина, испугом в глазах опомнившегося Кивара и больше всего сознанием того, что Карвер ждёт только её приказа. Королева, строго глянув на забывшегося банна, милостиво принимает его извинения, и командир её охраны вновь отступает в тень.
Того, что однажды широкая мужская рука аккуратным, но неостановимым жестом вынет из-под её взгляда проект очередного указа, Анора даже вообразить себе не может.
– Я командир вашей охраны, Ваше Величество, – невозмутимо поясняет Карвер, аккуратно сворачивая её черновики в трубочку. – И в данный момент я нахожу, что беречь вас нужно прежде всего от вас самой.
Королева и хотела бы оскорбиться подобным самоуправством, но умудряется бездарно пропустить момент, когда на зов капитана прибегает Эрлина, а потом вдруг оказывается, что она уже в постели и сон накрывает её тяжелым покрывалом.
После этого она вдруг замечает, что безупречное почтение в глазах её рыцаря... не так уж безупречно. Ромашки давно отцвели, но на столике у неё всё равно каждый день появляется свежий букетик.
– Мне скучно! – капризно говорит Анора. Перед глазами всё плывёт, и буквы на очередном свитке сливаются в неразрывные кривые линии. Можно было бы всё равно попытаться закончить дела до отхода ко сну, но ей почему-то не хочется дожидаться той минуты, когда её отнесут в кровать насильно. Она ведь даже не знает, как смотрит Карвер на свою королеву, неизменно засыпающую у него на руках...
Карвер чуть приподнимает бровь, чуть заметно улыбается, увидев, что Анора тянется куснуть кончик пера, забыв о том, что за прошедший вечер успела сгрызть его чуть не до основания, и начинает рассказывать ей истории из своего детства.
Королева смеется в первый раз за последние четыре года.
И засыпает в середине рассказа о том, как Гаррет подложил в кровать Бетани лягушку, а Карверу сказал, что с ним будет то же самое, если он не перестанет врать, будто его брат по ночам превращается в страшное склизкое чудовище.
Через четыре месяца Анора вдруг обнаруживает, что её усилия всё-таки не были напрасны. Ферелден медленно оправляется от последствий Мора, и ей уже не требуется загонять себя до полусмерти в попытке пришпорить ледащую клячу-государство, пока на неё не накинулся только того и ждущий Орлей.
И королева наконец понимает, что её капитан смотрит на неё вовсе не как на требующее охраны сокровище или символ единства Ферелдена. Не то чтобы он раздевал её взглядом... но определённо смотрел на неё как на женщину, которую не прочь был бы раздеть.
– Помнится, ваш брат однажды носил меня на руках, – как будто невзначай сообщает Анора, присев на край узкой койки. Покои капитана скромны и вряд ли вообще заслуживают подобного наименования – это всего лишь пара крохотных комнат, спальня и кабинет. Разбуженный посреди ночи Карвер ошарашенно моргает, и королева уверена, что наутро он устроит знатный нагоняй той паре, которой было поручено охранять её после заката. У хороших телохранителей охраняемое тело так просто не сбегает. Анора усмехается украдкой и невинно продолжает: – Очень почтительно нёс, должна заметить. А потом ещё и извинился на случай, если я всё же сочла себя оскорблённой.
Хоть на людях Карвер и изображает из себя туповатого служаку, но намеки он понимает прекрасно. И то, что он делает с ней в следующие несколько часов, под определение почтительности подпадает меньше всего.
А ещё через два месяца сияющая тихим счастьем Анора торопливо подписывает отложенный было указ о выводе ферелденского Круга Магов из-под юрисдикции Церкви. На всякий случай. Вдруг магические способности могут передаваться и через поколение?

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, ДА-драбблы, Dragon Age

---

Ананасы и ритуалы

м!Амелл/Логэйн (пока что всё ещё в мозг)

– Это ещё что?
Погрузившийся в изучение записей ныне покойных контрабандистов Логэйн вздрогнул, вспомнив о том, что оставлять свежеиспеченного Командора без присмотра рискованно. Конечно, в его голосе сейчас прозвучало скорее неудовольствие хозяйки, заметившей в кладовке мышь, чем опасное любопытство увидевшего нового противника боевого мага, но Мак-Тир уже давно не позволял себе обманываться мнимой безобидностью амелловых реакций.
Однако в этот раз, кажется, всё-таки обошлось. Живых врагов рядом с Амеллом не наблюдалось, да и в раздраконенном ящике у его ног были не какие-нибудь подозрительные склянки, а чуть подсохшие заострённые листья.
– Ананас, – бросив короткий взгляд на самого мага, вертевшего в руках извлечённый из ящика фрукт, сообщил Логэйн,
– Что? – недоуменно моргнул Амелл.
– Это ананас, – терпеливо повторил воин. – Растение такое.
– Да сам вижу, что не животное, – буркнул Командор и, перевернув ананас, с интересом уставился на донце. – А нафига оно нужно? Странное какое-то.
– Это фрукт, – поморщился его заместитель. – Экзотический и очень дорогой. Откуда-то из Ривейна возят, кажется...
– Глупо как-то, – подумав, сказал маг. – Или это очень сытный фрукт?
Логэйн хмыкнул. Глупость человеческую его нынешний командир хоть и научился принимать в расчёт, но вот понимать её по-прежнему отказывался.
– Нет, просто дорогой, – объяснил воин. – И пафосный. Поднесёт какой-нибудь разжиревший ублюдок своей бабе миску ананасов в игристом вине и пыжится: мол, чем я хуже орлейского императора?..
– Тем, что толстый? – рассеянно предположил Амелл, продолжавший разглядывать ананас и время от времени ковырявший его обломанным ногтем. – И вообще у них сейчас вроде императрица. А чем этой странной шишке может помочь игристое вино и почему именно бабе?
– Это не шишка, его надо разрезать на небольшие кусочки... – начал было Логэйн и тут же, спохватившись, сдвинул брови: – И почему я вам всё должен рассказывать, Командор? Это у вас тут, помнится, высшее магическое образование – разве вам не положено было изучать всякую зелень и её свойства?
– Да ну, это скучно, – куснув на пробу пожухшую ананасовую листву, отмахнулся маг. – Это Андерс вечно суетился вокруг парочки совершенно одинаковых травинок, заявляя при этом, что они разные и как я могу этого не видеть, а потом ещё и тыкал мне в нос какой-нибудь пудовый фолиант, доказывая свою правоту... А у меня специализация другая, я даже обязательный минимум без его подсказок не сдал бы, наверное... А почему мне всё равно кажется, что этих ананасов тут быть не должно?
– Потому что кое в чём вы, как бы мне ни хотелось это отрицать, вполне нормальный человек, – вздохнул Логэйн. – Когда во время национального бедствия контрабандисты возят зерно или железо и дерут за них втридорога – это, конечно, плохо, но всё-таки более-менее приемлемо. А вот когда они считают, что будет выгоднее протаскивать мимо таможенных кордонов предметы роскоши для местных баннов – это значит, что в эрлинге творится настоящий пиздец.
– Ну да, как-то совсем печально, – согласился Амелл и принялся запихивать ананас в свою сумку. А потом вытащил из ящика ещё два, придирчиво выбрав те, что покрупнее, и сунул туда же.
– Орлейцы, конечно, очень странные люди, – заметив озадаченный взгляд воина, объяснил он. – Но не могут же они совсем всё делать просто ради выпендрёжа? Будем с Андерсом вечером... это... дегустировать. У него, если что, снадобье от несварения есть.
– А с остальным что? – вздохнув, осведомился его заместитель.
– Потом людей из Башни пришлю, – окинув ящики задумчивым взором, постановил Командор. – Трофеи никогда лишними не бывают, даже ананасы. Раз они фрукты, значит, в них есть витамины и они полезные.
– А я было подумал, что вы решили продолжить бизнес покойного... как там его звали... и продать их тем же баннам, – поддел его Мак-Тир.
– Не, я на них обиделся, – абсолютно серьёзно ответил Амелл. – Они мой эрлинг голодом морят, я даже на чёрном рынке достаточно зерна найти не могу. Так что обойдутся без ананасов. Сам съем. Ну то есть, вместе с солдатами Башни.
Логэйн снова хмыкнул, а маг, ухватив за ногу ближайший труп с явными следами насильственной смерти, выволок его из склада и, закрыв за собой дверь, привалил его к косяку. Мак-Тир вопросительно приподнял бровь, но Командор, не обратив на него никакого внимания, вспорол убитому контрабандисту вену и кровью написал на двери: "Моё". А потом пририсовал снизу кривоватого, но вполне узнаваемого гербового грифончика. Попытка изобразить рядом ещё и печать амарантайнского эрла окончилась неудачей; Амелл сплюнул и несколькими штрихами превратил её в какую-то страховидную рожу. Подумал ещё и дорисовал роже рога и клыки.
Логэйн только вздохнул, гадая, чего в этом жесте было больше: мальчишеского хулиганства или осознанного желания внушить подданным страх.
Он, грешным делом, подумал, что этим всё и закончится. Ну, походит переевший экзотического фрукта Командор в прыщах недельку или полторы, да солдаты Башни Бдения будут хвастаться девкам, что пробовали заморскую шишку, которая снутри жёлтая.
Если б только все было так просто.
Стук в дверь раздался за полчаса до заката, и не ожидавший никакого подвоха Логэйн крикнул: "Войдите!"
– Добрый вечер! – объявил открывший дверь не иначе как пинком Амелл с Чашей Посвящения наперевес и решительно направился к нему.
– Пожалуйста, скажите, что вы нашли очередного ненормального рекрута со смертельными проблемами с законом, и нам нужно срочно провести ритуал, – несчастным тоном сказал даже не надеявшийся на столь благополучный исход Мак-Тир.
– А? Нет, – жизнерадостно отозвался маг. – Просто все красивые сервизы из замка уперли, пока старший Хоу в Денериме детишек мучил, так что в данный момент это самая пафосная миска на всю Башню Бдения. А вы говорили, что это надо делать красиво...
– Я много чего говорил, – мрачно покаялся воин, но Командор продолжил, как будто вовсе его не услышав:
– Знаете, я, похоже, плохой человек. Мне эта штука понравилась... Мы с Андерсом один распотрошили, он кусочек съел, заявил, что персики вкуснее и ушёл, а я решил, что ещё не распробовал... а потом ананас как-то незаметно съелся... – Маг плюхнул Чашу прямо под нос Логэйну и гордо заключил:
– Вот.
– А что это там красное? – тоскливо уточнил тот, с подозрением глядя на – кто бы мог подумать! – плававшие в игристом вине куски ананасов, рубили которые, похоже, мечом.
– Клубничный сироп, – радостно объяснил Амелл. – Мы с Андерсом посовещались и решили, что так ещё красивее будет. И слаще. И вообще делать строго по инструкции скучно.
– Ну-ну. А как же цветы и конфеты? – ехидно уточнил Мак-Тир.
– А надо? – обеспокоенно переспросил Командор и, тут же выскочив за дверь, радостно проорал из коридора: – Сейчас принесу!

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, ДА-драбблы, Dragon Age

---

Прафсё

Приехал с дачи, чуть живой, а впереди ещё уборка дома и надо успеть что-то сделать по реально работе, а то завтра меня пожуёт начальство. И по праву пожуёт, надо ж совесть иметь всё-таки.

Придумал, как выкручиваться в сиквеле с фокальными персонажами, зато начали рассыпаться придуманные сценки. А вот не съедят ли меня за необходимость дважды читать один и тот же сюжет, но с разных точек зрения? Я тут себе сижу тихонько пугаюсь+сезонное, но вообще надо просто начать. "В Тени и наяву" у меня тоже разваливалось, но ничего, при переходе к делу как-то сложилось.

ДомЪ зато оделся сайдингом почти полностью и начал хотя бы снаружи выглядеть как домЪ. Кошу вдруг стало приятно, теперь кошЪ ждёт не дождётся момента, когда можно будет выгнать оттуда всех лишних людей, купить себе туда большую кровать и залечь в ней. Увы, это ещё нескоро - отделан, и то пока не набело, только первый этаж, а на второй ещё даже лестницы нет. В кошьей собственной комнате пока есть только полы и окно.

Правда, сегодня день провальный. Со всей этой суетой кошЪ даже не успел подумать запланированный драбблик, кошу печально. Зато написанные два кошЪ сейчас всё-таки отредактирует и выложит.

Со страхом думаю про то, что делать на даче с Данькой. За Малыша-то я спокоен, он степенный умный кошЪ, а вот эта тварюка безбашенная абсолютно. Удерёт куда-нибудь, и что тогда? Надо придумать как-то ему ошейник, такой, чтобы он мог из него вывернуться, если за что-то зацепится, и повесить на него бирочку с телефоном.

@темы: про всё и сразу, Я, аффтар!, за жизнь

---

На даче хотя бы тепло. Но там, где есть какой-никакой инет, есть ещё дохуя работы, а там, где её почти нету - и интернет примерно в том же состоянии.

Ехал в электричке, успел набить полдрабблика про Амелла и ананасы, остаток дня пытался улучить возможность вбить остальное.

Ещё в электричке наконец придумал, как мне извратиться с фокальными персонажами в сиквеле. Я, конечно, заебусь, зато не утеряю напридуманные вкусности.

На самом деле всё пока на удивление няшно, удручает только перспектива остаток вечера просидеть в одной комнате с матроной.

@темы: на данный момент в душе погода..., Я, аффтар!, за жизнь

---

Отмазался от вечерней поездки на дачу, поеду утром. Хоть посплю в своей кровати. Полез в Скайримчик, побегал - ощущение странное. Без год-мода ебёшься с каждым противником чёрт-те сколько, дохнешь раз в минуту и бесишься, не получая ни малейшего удовольствия; с год-модом бегаешь, делаешь квесты... и скучно. Пойди-принеси-зачисти-подземельне... Ненавижу Глубинные Тропы.
Поскучал, поскучал, вылез - бац, оказывается, дохуя времени прошло. Ещё одна загадка...

Кошата лежат клубком на диване, почти как Плюх с Магистром Мявиусом, разве что оба бескрылые.

Оказывается, без активного фанфега кошу на редкость странно. Когда есть активный фанфег, то даже тупящий мозг можно припрячь к какой-никакой деятельности. Проходные эпизоды, фирменное кошье словоблудие и тп. Когда есть примерный план и к чему всё это надо вырулить - оно легче.
КошЪ пытался думать следующие драбблики, но они пока лезут в голову только смутными, неоформленными картинками.
Блин, как я хочу уже к Андерсу в сиквел. Я ему даже название придумал - "Кошки Башни Бдения". И то, как Хоук будет ухаживать, вгоняя Дайлена в фэйспалм, а Андерса - в паранойю.

А расслабляться кошЪ разучился. КошЪ ещё может расслабить себя внешним воздействием, но денех на кино нету.

@темы: кошковое, втупляя на себя любимого, игры и не только, Я, аффтар!, за жизнь

---

В который раз уже сижу в фэйспалме.

Суть дела:

строительное

сижу на работе, никого не трогаю, потихоньку ковыряю драбблик про Плюха. Звонит гневная матрона, требует, чтобы я вотпрямщассрочно достал ей ветровую доску под сайдинг определённой фирмы, одну штуку, белого цвета. И, соответственно, привёз. Доски эти, конечно, лёгкие, но длиной три метра, в метро и тем более в электричку пускают с длинномерными предметами не более 2,2 м. Уже проверено: ради дозволения войти в метро с рулоном линолеума длиной 2,29 пришлось полчаса чуть не матом ругаться с контролёром. Я несколько в ахуе; после пяти или шести повторений: "А ты как-нибудь сделай!" надо мной смилостивились и сказали, что доску можно распилить напополам. По полтора метра, стало быть. Ладно, ничего, уже жить можно.

Сбег с работы, не доделав ту её половину, которую вообще говоря надо было сделать, но не слишком смертельно отложить, полез в интернет и в телефон искать нужное. Гневная матрона довлеет.

Засада номер два: никто мне эту ветровую доску поштучно не продаст. Вернее, продадут - с заказом через офис, доставкой и т.д. Нахуя мне надо платить за доставку одной этой доски вдесятеро больше, чем она стоит. А у всех оно есть только на складе, то есть - по-другому никак. Там, где можно - нету того, что нужно. Закон подлости.

Ладно, нашел. Ужаснулся перспективе тащиться вначале в офис, потом на склад с оформленными документами (и в общей сложности ухлопать на проезд около четверти ВСЕХ вообще оставшихся у меня денег, а конкретнее не денег даже, а золота в пираццком сундучке, которое наивный я некогда думал сохранить для декоративных целей), позвонил матроне узнать, где она держит строительные нычки, чтобы поехать и купить. Сказал ей, сколько стоит эта ветровая доска.

И узнал, что всё это несрочно. Что можно подождать, удостовериться, что покупаешь нужное, сверить с образцом (наверняка какой-нибудь огрызок там остался, ну как это обычно при строительстве), потом довезти по-человечески...
Голос у матроны уже стал добрый, но это как-то не утешило. Нервные клетки не восстанавливаются.

@темы: кошковое шипение, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь

---

Пополнение

м!Хоук/Андерс, Плюх

Подушка была занята. Плюх недоуменно присвистнул, посмотрел на неё сначала одним глазом, потом другим, а потом вывернул шею и укоризненно воззрился на хозяина.
– А у него потом крылья не отрастут? – опасливо уточнил Андерс, припомнив, что отговорить Гаррета от идеи подарить ему грифона он так и не сумел.
– Не-а, – покачал головой Хоук. – Не отрастут. – Он вздохнул и грустно сказал: – Эксперименты – это неприятно. А ты кошек любишь, и мне их жалко. А чтобы рассчитать всё теоретически, мне не хватает данных…
Целитель недоверчиво посмотрел на лежавший на плюховой любимой подушке пушистый комочек. Тот, как будто почувствовав его внимание, глубоко вздохнул, передёрнул шкуркой и после секундной паузы перевернулся на другой бочок, вытянув лапы и почти сразу опять подобрав их под пузико.
– Обычный кот? – с сомнением переспросил одержимый, и второй маг скорбно кивнул. Он по-прежнему считал, что дарить любимому человеку нужно то, чего ни у кого больше нет – лириумного драконлинга, схему уничтожающего филактерию заклятия, плодоносящее круглый год персиковое дерево, единственный на всю Вольную Марку амулет тевинтерской церкви, анимированный скелет храмовника, светящийся в темноте и гулким потусторонним голосом объявляющий названия собственных костей...
Маленький полосатый котёнок несколько выбивался из этого ряда.
– Может, не очень обычный, – поразмыслив ещё с полминуты, признался Хоук. – Я его с венадаля снял. Может, это какой-нибудь особый эльфийский кот.
– Или вообще кошка, – фыркнул Андерс и строго прикрикнул: – Плюх, это не еда!
Дракончик разочарованно щёлкнул зубами и, сердито подёргав хвостом, принялся спихивать вторженца со своей подушки. Разбуженный котёнок недоуменно мяукнул и попытался отмахнуться лапой, Плюх зашипел в ответ и, носом столкнув его на ковёр, свернулся на нагретом месте сам. Зверёныш мяукнул снова, потянулся и, заметив шевелящийся плюхов хвост, прыгнул на него…
Первую неделю Плюх страшно ревновал. При приближении котёнка, которого после получасового спора назвали Магистром Мявиусом, ящерок приподнимался на задних лапах, растопыривал крылья, стараясь казаться больше, чем был, и норовил дать ему по носу. От Андерса дракончик не отцеплялся ни на минуту: даже когда они с Гарретом занимались любовью, Плюх норовил усесться целителю на голову и обхватить за шею хвостом. Магистр Мявиус, кажется, считал, что это игра, и всё время пытался прыгнуть сердито шипящему ящерку на спину.
На четвёртый день Хоук всё-таки не выдержал этого издевательства, подхватил обоих андерсовых питомцев и, отнеся их на кухню, вручил Оране. Обратно он бежал бегом и всё-таки успел захлопнуть дверь спальни перед носом тут же кинувшегося следом Плюха, а потом, коварно усмехнувшись, плавным шагом охотящегося хищника двинулся к растянувшемуся на покрывале Андерсу.
Кажется, именно в тот день Плюх понял, что вечно норовящий занять его подушку меховой комок может быть не соперником, а товарищем по играм. Теперь уже целителю было впору ревновать: как только он возвращался домой, сидевший у него на плече ящерок соскакивал на пол и с требовательным писком бежал на поиски котёнка, а потом они принимались играть в догонялки, все время сворачивая неустойчивые тевинтерские вазы. То, как умудрялся забраться на шкафы, где стояли эти самые вазы, дракончик, Андерс ещё мог понять, но вот как туда попадал не имевший крыльев Магистр Мявиус, оставалось для него тайной.
Разгадка оказалась до невозможности простой. Задремавший на плече у изучавшего какой-то древний трактат Гаррета целитель поначалу подумал, что ему это просто мерещится, но через несколько секунд ему на колени с высоты в полтора метра плюхнулся его котёнок. Волей-неволей пришлось признать, что часто, с усилием взмахивавший крылышками Плюх, тащивший в передних лапах свернувшегося клубочком Магистра Мявиуса, тоже был отнюдь не видением.
После этого Андерс уже ничему не удивлялся. Ни тому, что на люстре в гостиной обнаружились следы кошачьих когтей, ни задумчивому «мяу», доносившемуся порой из самых невероятных мест.
На их с Хоуком кровать звери, кстати, больше не претендовали. Плюх самостоятельно перетащил свою любимую подушку на стоявшее у камина кресло и каждый вечер, аккуратно ухватив Магистра Мявиуса за шкирку, переносил его на сиденье, а потом забирался сверху и накрывал котёнка крыльями. Гаррет хихикал Андерсу в макушку и обзывал дракончика «кошкомамой», Андерс в ответ обзывал его самого «кошкобабушкой»…
Думавшие, что сейчас все будут спать, звери смотрели на странно шумящих хозяев с изрядным недоумением.
Впрочем, летающий на драконе кот радовал Андерса недолго. Ему, наверное, следовало сразу догадаться, что так и будет: Магистр Мявиус рос не по дням, а по часам, и таскавший его Плюх летал всё ближе и ближе к полу. А однажды вечером и вовсе не сумел оторвать приятеля от ковра и побежал жаловаться хозяину. Следом пришёл котёнок, уже успевший стать полноценным котом, потрогал широкой пушистой лапой хвост приятеля, а потом сел рядом и тоже уставился на Андерса.
– Вот и кончилось детство… – виновато сказал целитель, и Плюх обиженно фыркнул. Магистр Мявиус снова потрогал его лапой и, аккуратно ухватив зубами за шкирку, понёс на кресло.
Кот полчаса вылизывал приятелю мордочку, и дракончик наконец успокоился. Глубоко, совсем не по-ящеричьи вздохнул, вывернулся из-под кошачьей лапы и, привычно забравшись на спину Магистра, попытался накрыть его крыльями.
Из-под края перепонки, вопреки всем его стараниям, торчала меховая хвостатая попа, и Плюх с возмущённым воплем опять полетел к Андерсу требовать справедливости.

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, Dragon Age

---

Попытался выспаться, попросту отрубил будильник. Всё равно не получилось. Скорблю.

Дед приезжает тринадцатого ночью. Уже сейчас матрона приготовилась оставшуюся дотуда чуть меньше недели бегать и устраивать дым коромыслом. Ну вернее сам дым коромыслом будет 12-13, а перед этим, на даче, будет моральная подготовка моего мозга. В смысле, чтобы потом вспыхнул без лишних усилий.

Наблюдения за собственной тушкой вчера и сегодня внушают некоторые подозрения, но деваться всё равно некуда, завтра на дачу. Если вдруг начнут уже сегодня жевать мозг - то сегодня вечером.

Мозга, кстати, нет. Боги, как же я хочу отпуск. И чтоб без матроны.

@темы: за жизнь

---

!!!

Блин, я это всё-таки дописал. Сам себе не верю. Два с половиной месяца, и чтоб я ещё раз сел писать по ДАО что-то крупнее драбблика.

Короче, кошЪ ушёл почивать на лаврах)))

@темы: черновластелинское, Я, аффтар!

---

В Тени и наяву, эпилог

Сорри, порнухи не получилось...(

Эпилог. Дайлен Амелл

Дайлен Амелл
На третьем часу празднества по случаю победы над Мором Дайлен начал почти всерьёз думать, что зря согласился на ритуал. Сейчас лежал бы себе тихий и спокойный на погребальном костре, а потом языки пламени скрыли бы от него всю эту толпу. И почему это ему нельзя было попросту напиться на радостях в узком семейном кругу?..
Впрочем, всем, кроме него, кажется, и впрямь было весело. Тетю Леандру, искренне наслаждавшуюся обществом ферелденских благородных лордов, повёл танцевать банн Теган; тетушка тут же принялась кокетничать, как девчонка, а потом с истинно аристократическим изяществом осадила воспылавшего надеждой мужчину невинным «А у меня муж волшебник». Кузина Бетани, в начале вечера старательно подражавшая полным достоинства манерам матери, исчезла куда-то в компании сестры Лелианы, и по возвращении обе девушки – разрумянившиеся и подозрительно радостно хихикавшие – стали изводить компанию пожилых баннов, на лицах которых всё отчётливей вырисовывалось страдальческое «Совсем молодёжь стыд потеряла». Дядюшка Малькольм непринуждённо делился с Логэйном историями из своей бурной юности, и обеспокоенно хмурившийся воин со всё большей тревогой смотрел на то, как Гаррет ведёт Анору в танце… Амелл хотел было сообщить ему о том, что суровыми отцовскими взорами следовало пронзать не проявлявшего вежливость боевого мага, а замершего за троном Карвера, который после битвы за Денерим занял пост начальника личной охраны королевы, но потом передумал. Члены Ордена, конечно, друг другу братья и всё такое, но своя семья дороже.
На лице самой Аноры изображалось сдержанное неодобрение – в точном соответствии с этикетом: благородная дама не могла быть довольна тем, что её уволок танцевать отступник-простолюдин – но в чуть затененных густыми ресницами глазах плескалось что-то подозрительно похожее на облегчение. Страж даже позавидовал: спасать его самого было некому, застенчивые дочери суровых ферелденских аристократов не рисковали приглашать на танец незнакомого мужчину, и у него не было даже столь краткой передышки. Приходилось терпеть, вежливо отвечать на поздравления и восторженные реплики торопившихся выразить ему своё почтение баннов и при этом стараться не ерзать под оскорблённым взором Рыцаря-Командора Грегора, два часа назад лишившегося всех своих подопечных по личной просьбе новоявленного Героя Ферелдена.
Что-то, впрочем, подсказывало Дайлену, что самого Грегора слишком сжившийся с заведённым порядком Ирвинг постарается оставить при себе. Старики вообще часто становятся рабами привычек.
– Сейчас пойдут по второму кругу, – авторитетно заявил возникший невесть откуда Зевран, поверх его плеча окинув насмешливым взглядом хаотично перемещавшихся по залу аристократов. – Ты, как существо разумное и временами излишне рассудительное, искренне не поймёшь, какого демона тебе приходится ещё раз выслушивать ту же самую чушь, начнёшь злиться и, чего доброго, утворишь что-нибудь невежливое. Да и вообще к порождениям высшего общества нужно привыкать постепенно, принимая их маленькими-маленькими дозами… как яды.
– Мда? – задумчиво переспросил Амелл, чувствуя малодушное облегчение от того, что не только на него теперь обращены недоуменные и несколько шокированные взгляды баннов, явно продолжавших гадать, что же делает «вот ЭТО» рядом с троном их королевы. – Если маленькими, то на сегодня с меня хватит.
– Любовь моя, ты опять крадёшь слова прямо у меня с языка. Это нечестно, – ухмыльнулся Ворон. – Теперь сделай суровый вид и пошли. Степенно и с достоинством, как будто так и надо. Нет-нет, перехватывать посох лезвием вперёд не стоит…
Кажется, их уход – точнее, бегство – заметил только пребывавший «при исполнении» и потому сохранявший должную бдительность Карвер. Воин сочувственно подмигнул кузену и, заложив руки за спину, снова принялся озирать зал в поисках возможной угрозы.
Коридоры королевского дворца были практически пусты: навстречу им попадались только эльфы-слуги, деловито семенившие с подносами по направлению к тронному залу, и каждый раз при звуке шагов прятаться в прикрытые тяжёлыми портьерами ниши было, наверное, попросту глупо. Страж, впрочем, не находил в себе ни малейшего желания возражать, особенно когда шаловливые руки антиванца обхватывали его шею и, запутавшись пальцами в волосах, пригибали в поцелуй.
Отведённые Герою Ферелдена – Дайлену всё никак не удавалось соотнести пафосный титул с худощавой фигурой, которую он видел в зеркале, даже несмотря на новенькую парадную мантию – покои его, по правде говоря, почти пугали. Просторная спальня чем-то неуловимо напоминала зал Истязаний, и единственным её достоинством, которое маг и не думал оспаривать, была вполне соразмерная с огромным помещением кровать.
На которую Зевран запрыгнул с таким искренним мальчишеским восторгом, что Амелл не смог сдержать улыбки.
– Кровать предназначена не для того, чтобы на ней скакать, – деланно строгим тоном уведомил он эльфа. Тот замер и, по-кошачьи плавно развернувшись к нему, дразняще усмехнулся:
– А это смотря что подразумевать под термином «скакать»…
Дайлен фыркнул и неловко повёл плечами, и Ворон укоризненно посмотрел на него:
– Ты слишком напряжён, радость моя. – Он усмехнулся снова и, как будто пробуя слова на вкус, протянул: – Мой герой… Может, наконец позволишь продемонстрировать тебе все достоинства антиванского массажа?
– А ты разве ещё не?.. – неподдельно удивился Амелл, и Зевран расхохотался, чуть не свалившись с края кровати:
– Счастье моё, слово «массаж» вовсе не является синонимом слова «секс». Хотя, стоит признать, одно нередко следует за другим…
– Ну значит, демонстрируй, – смешливо прищурясь, солидно согласился маг. – Должен же я ликвидировать очередной пробел в своём образовании.
Процесс ликвидации поначалу вызывал двоякие чувства. Тёплая тяжесть устроившегося у него на пояснице эльфа однозначно относилась к разряду явлений приятных, а вот его изящные жёсткие пальцы, безо всякой жалости мявшие его ноющую от неудобной, «полной достоинства» позы спину, поначалу казались форменным орудием пытки. Терпимое, в принципе, нытьё под руками антиванца сменилось уколами острой боли, которая, к счастью, быстро стихала… и через каких-нибудь полчаса Дайлен уже блаженно постанывал, растекшись по кровати, словно сонная кошка.
– Ты прекрасен, мой Страж, – наклонившись к его уху, хрипло прошептал Арранай. Амелл глухо мурлыкнул, поёрзал, стараясь поплотнее прижаться к замершим на его плечах тёплым ладоням, и, тщательно скрывая усмешку, потребовал:
– Докажи.
– Что? – на мгновение растерялся Ворон, и маг, коварно прищурясь, пояснил:
– Что твой.
Зевран фыркнул и, обхватив губами всё ещё слегка саднившую мочку его уха, принялся нежно её посасывать; его руки плавно огладили разгорячённую спину Стража и, спустившись по бокам, начали ласкать бёдра, и Дайлен, усмехнувшись в подушку, вызывающе прогнулся в пояснице.
Вызов, само собой, был принят.
…– Я люблю тебя, – обессиленно выдохнул Зевран, уткнувшийся лбом в его солнечное сплетение, помедлил с полвдоха и, подняв голову, попытался поймать его взгляд. Довольно жмурившийся Амелл невнятно мурлыкнул что-то, погладил эльфа по загривку и, подтянув его повыше, повторил уже отчётливей:
– И я тебя тоже, солнышко. – Ворон с облегчением усмехнулся, и маг, не удержавшись, лизнул оказавшиеся совсем близко губы. – Но теперь ты хочешь уехать?..
Арранай вздрогнул и, стиснув его талию так, словно эта мысль не на шутку его пугала, покачал головой:
– Не хочу. Знал бы ты, как я этого не хочу, Дайлен…
– Но должен? – нежно куснув торчавший из встрепанных золотистых волос кончик уха, терпеливо уточнил Амелл.
– И не должен, – уткнувшись лицом ему в шею, буркнул Ворон. – Но… – Антиванец глубоко вздохнул, помолчал с повдоха, и неохотно начал снова: – Помнишь, ты рассказывал, что у каждого мага есть филактерия? И что твоего приятеля каждый раз ловили, потому что ему никак не удавалось добраться до неё и уничтожить? – Страж кивнул, и убийца через силу признался: – У меня то же самое. Только у меня их пять штук и живые – грандмастера Гильдии. Я ведь нарушил правила и умудрился при этом уцелеть… Тальесин мертв, но за мной пришлют других. Более умелых, или попросту более удачливых. Я… не хочу, чтобы они попытались причинить вред тебе.
– Подумаешь, – легкомысленно пожал плечами маг, перебирая щекотавшие ключицу пряди. – Антиванским Воронам со мной не везёт, причём смертельно – за одним-единственным исключением. Пусть приходят, мне не жалко.
– Мне жалко, – серьёзно проговорил Зевран и, приподнявшись, ласково коснулся губами его плеча. – Тобой я рисковать не могу. К тому же… Намного логичнее уничтожить источник проблемы и потом спокойно наслаждаться жизнью, не находишь?
– Ну… – скривившись, протянул Дайлен, и убийца продолжил, мягко, но непреклонно:
– Ты и сам, помнится, предпочёл ударить в сердце Мора, Архидемона, а не отлавливать порождений тьмы по всему Ферелдену. Поверь, радость моя, я вернусь сразу, как только уверюсь в том, что угроза ликвидирована.
– Давай я тебе помогу? – покрепче прижав любовника к себе, предложил Амелл. Согласия он и не ждал и только устало вздохнул, когда блаженно выгнувшийся под его руками Зевран упрямо покачал головой:
– Я справлюсь, любовь моя. Я хочу показать тебе настоящую Антиву – апельсиновые сады, благоухающие под солнцем, танцующих на рыночной площади девушек в кружевных мантильях, рыбные ряды, где прямо у тебя на глазах пожарят только что выловленного осьминога, соревнующихся в искусстве ножевого боя парней, которые стараются не ранить, а срезать подаренный девушкой цветок, торчащий в петлице соперника… А не тёмные норы и тренировочные залы Гильдии, не иссушенных солнцем циничных стариков, которые засели там, как пауки в паутине... Вначале нужно навести там порядок.
– У тебя полтора года, – опрокинув его на спину и принявшись старательно вылизывать смуглую шею, сказал Дайлен. – Если через полтора года не вернёшься, я всё-таки приеду помогать. Твоим паукам в банке это не понравится.
– Почему полтора-то? – заморгал растерявшийся на мгновение Ворон.
– За полтора года мы управились с Мором, – терпеливо пояснил Амелл. Сполз пониже, поцеловал тёплую кожу над пупком и закончил: – Если за это время тебе не удастся поставить на место пятерых обычных, пусть и хитрожопых, как сама Андрасте, людей – значит, помощь тебе и вправду пригодится. Ну и вообще… – Маг замер, положил ладони на живот любовника и, упершись в них подбородком, встретился взглядом с его потемневшими глазами: – Я же скучать буду.
– Я тоже, – хрипло прошептал Зевран, осторожно, почти нерешительно огладив кончиками пальцев его скулы, а затем усмехнулся и лукаво промурлыкал: – Но вначале, мой герой, я собираюсь накрепко затвердить разницу между понятиями «заниматься сексом» и «заниматься любовью». Обещаю, я буду очень, очень плохим учеником, так что тебе придётся повторить объяснения не один десяток раз…

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, В Тени и наяву, Dragon Age

---

Судьба однозначно против того, чтобы кошЪ наконец выспался. Каждый раз, когда кошЪ думает, что вот сегодня он ляжет немножко пораньше, что-нибудь случается. То матрона засядет в комп и будет сидеть там, шурша, светя монитором и мешая кошу спать; вчера вот она и вовсе неведомым способом умудрилась уронить комод, стоявший на комоде телевизор и стоявший на телевизоре ДВД-плеер, в результате чего вся семья до часу ночи собирала вещи, вытаскивала упавшее за комод, ставила телевизор на место...

В итоге кошЪ спит по утрам. В смысле, из кровати-то кошЪ вылезает когда надо, а потом уже, доползя до работы, ещё час-полтора безмолвно тупит в комп.

А фанфег всё-таки, похоже, допишется до выходных. Остался только эпилог...

@темы: за жизнь

---

В Тени и наяву, глава 21

Глава 21. Гаррет Хоук

Гаррет Хоук
Утром на лице его младшего обнаружилось до предела красноречивое выражение человека, твёрдо намеренного сделать всё, чтобы выбраться из грядущей заварухи живым, и Гаррет успокоился окончательно. Нет, отступник отлично сознавал, что первопричина всех их проблем всё ещё машет крылышками где-то над Денеримом, но его охватило какое-то странное равнодушие. В конце концов, он уже сделал всё, что мог, осталось только исполнить данную ещё в самом начале Мора клятву.
Интересно, получится ли у него доплюнуть до морды Архидемона, если Дайлен прав и тварюка окажется даже крупнее дракона, охранявшего Прах Андрасте?..
До столицы войска добрались на удивление быстро. Пыл бойцов изрядно подогрела то ли прочувствованная речь королевы, то ли застенчивая улыбка старательно прятавшего свежие засосы Амелла и его будничное: «Давайте убьём уже эту зверюгу да по домам разойдёмся, что ли…» По домам хотелось всем – и гномам, и долийцам, и обычным ферелденцам, так что предложение было принято с неподдельной радостью.
Денерим уже горел. Над торговым кварталом поднимался столб густого чёрного дыма, который было видно с пяти миль, а перед воротами бессистемно перемещались мелкие стайки порождений тьмы. Гаррет накрыл самую крупную огненной бурей и принялся выискивать взглядом какого-нибудь огра или хотя бы гарлока-вожака, но всех самых опасных врагов уже выбили устроившиеся на холмике неподалёку долийские лучники, а остальных медленно и неумолимо вырезали стосковавшиеся по хорошей драке соратники Стража.
Над городом, мудро не приближаясь к подошедшей из Редклиффа армии, кружил здоровенный тёмно-фиолетовый дракон, изредка разражавшийся пронзительными злобными воплями. Амелл провожал его хищным взглядом, но тварь на расстояние прицельного магического удара не подлетала. Чуяла, наверно.
– Архидемон может призвать на помощь своих генералов, – пояснил похрипывавший от витавшего в воздухе дыма Риордан. – Некоторые порождения тьмы, проведя рядом с ним достаточно времени, приобретают подобие разума и способность вести за собой других. Я попробую пробраться к Архидемону незамеченным, а вам советую вначале убрать этих тварей – они способны устроить нам немало неприятностей… Да и если… В любом случае будет нелишним лишить дракона столь мощной поддержки.
– Давайте уже выдвигаться, – хмуро проговорил подошедший Логэйн. – Разведчики сообщают, что от Брессилиана идёт ещё одна волна, так что чем раньше мы уничтожим направляющий их разум, тем проще будет войскам. Ворота и Анора с моими младшими офицерами удержит, так что я иду с вами.
Кузены фыркнули в один голос и переглянулись, и Дайлен великодушно объяснил:
– У магов, видите ли, очень специфические методики обучения. Приводит это к тому, что пытаться обдурить их такими примитивными способами совершенно бесполезно. – Воин сдвинул брови, но Амелл только махнул рукой и беззаботно пояснил: – Неважно, я принял кое-какие меры… Выступаем.
В самом Денериме дела пошли хуже. Казалось бы, узкие улочки самой судьбой были предназначены для того, чтобы перекрывать их огненными или электрическими бурями и облаками смерти и потом попросту наблюдать за тем, как рвущиеся к живой плоти порождения тьмы сами подставляются под удар – но как раз тактику оборонительных боёв Стражи себе позволить не могли. Паривший над фортом Драккон Архидемон как будто придавал тварям сил самим своим присутствием, и прорваться к торговому кварталу, возле которого Риордан нащупал сознание одного из генералов, оказалось неожиданно сложно.
До рыночной площади они в конце концов добрались. Хоук, ощутив какое-то почти сладострастное облегчение, немедленно поставил прямо в центре огненную бурю и, мимоходом приголубив молнией высунувшегося из полуразрушенного здания гарлока-эмиссара, принялся высматривать себе стоящего противника.
Как будто откликнувшись на зов, из ведущего к «Чудесам Тедаса» переулка вывалился яростно взревывавший огр. Гаррет на мгновение оглянулся, убедившись в том, что сосредоточенно выплетавшего очередное площадное заклинание Дайлена прикрывают с флангов Ирвинг с Логэйном, а Зевран деловито дорезает уже третьего эмиссара, которому хватило глупости покуситься на его мага, и с ликующим воплем бросился навстречу рогатой твари.
На смену первому огру – хороший удар мечом и файербол прямо в распоротое брюхо творят чудеса, Вэйд бы его убил, если б увидел, как он изгваздал любовно сработанный ненормальным кузнецом доспех – явился второй, и отступник, ловко уворачиваясь от сокрушительно сильных, но не слишком быстрых ударов, ещё успел подумать, что в движении клинка всё-таки есть какая-то своя, особая магия. Вокруг рогатой морды взвихрилась едва заметная паутинка какой-то порчи, Хоук не стал пренебрегать помощью и, подрубив замешкавшемуся огру ноги, перерезал упавшей твари горло.
Поставленная в самом начале боя буря успела выдохнуться, и Гаррет торопливо огляделся, высматривая, куда бы поставить следующую. Замерший возле входа в торговый квартал Амелл поймал ещё одного эмиссара в дробящую темницу и, встретившись взглядом с кузеном, торжествующе ухмыльнулся. Мак-Тир щитом отшвырнул подобравшегося к магу слишком близко генлока, и вынырнувший как будто из ниоткуда Ворон стремительным ударом снёс мелкой твари голову.
Из кривой боковой улочки донёсся вой атакующих гарлоков, и Хоук бросился к остальным. Волну лучше было встречать единым строем, это после, когда половина порождений тьмы окажется убита или тяжело ранена, можно будет рассыпаться, добивая оставшихся… Когда младший был укрыт у него за спиной, отступник чувствовал себя намного спокойнее.
Стая оказалась многочисленной. Спрятавшийся за спиной Логэйна Дайлен силовым водоворотом стянул большую часть гарлоков в одну кучу, подставив их удару Гаррета, и всё равно на них продолжали наседать клацавшие зубами твари. На организованный бой это походило всё меньше, превращаясь в обыкновенную свалку: Хоук чуть не получил в зубы щитом Мак-Тира, едва успевшего придержать удар, сам с трудом остановил замах, когда под меч сунулся рванувшийся к горлу очередного гарлока Ирвинг, и вздрогнул, ощутив щекотнувший щеку порыв ветра – маг резко ткнул посохом поверх его плеча, раздробив глотку чуть не вцепившегося в его кирасу существа…
Глаза снова начала застилать знакомая красноватая пелена. За передним рядом рычащих гарлоков, отозвавшись на его ярость, с новой силой взвыла начавшая было утихать огненная буря, и Гаррет резко ткнул левым кулаком вперёд, отшвырнув израненного, но ещё живого гарлока-вожака в пламя. С тела твари с треском сорвались остаточные разряды цепной молнии, заставившие ещё десяток порождений тьмы дёрнуться в судороге, и Зевран без лишнего промедления прошёлся по глоткам оглушённых противников кинжалами.
Неожиданно навалившуюся тишину теперь нарушало только свирепое гудение всё ещё вихрившегося на обугленных костях пламени, и Хоук наконец сумел расслышать доносившийся из-за угла шум боя. В ответ на его вопросительный взгляд Логэйн только пожал плечами и буркнул что-то неопределённое про городское ополчение и гребаных геройствующих идиотов, и отступник, аккуратно обойдя участок раскалившейся почти докрасна почвы, с мечом наизготовку двинулся на звук.
Чтобы впервые в своей жизни увидеть удирающее порождение тьмы.
Вслед за ковыляющим на трёх конечностях генлоком из-за угла полуразрушенного здания вылетел мабари с украшенной смутно знакомым каддисом шкурой, глухо щёлкнули мощные челюсти, а потом пёс повернулся, втянул носом воздух и с низким гортанным взрявкиванием кинулся на него.
– Тучка! Блять, Тучка! – не веря собственным глазам, заорал Гаррет и, выронив меч, рванулся навстречу. Массивное собачье тело впечаталось ему в грудь, отступник с трудом устоял и, обхватив вертевшую коротким хвостиком мабари поперёк туловища, поцеловал мокрый холодный нос. – Тучка, псина ты блохастая, Создатель, как я рад тебя видеть!
Тучка восторженно тявкнула, недоуменно помахала лапами, словно не понимая, как это её, тяжёлую боевую собаку, держит на весу не отличавшийся богатырской статью родич хозяина, и радостно обслюнявила ему лицо. Хоук невольно поморщился, опустил мабари на землю и, попытавшись утереться латной перчаткой, с удивлением заметил, что у него дрожат руки.
– Карвер, наверно, там, – заключил успевший догнать его Дайлен, вежливо протянув ладонь встревоженно принюхивавшейся Тучке. Державшийся рядом с ним Ирвинг деликатно ткнулся носом в морду суки и застенчиво гавкнул.
Гаррет подхватил с земли Ткача и кинулся вслед за бросившейся на помощь хозяину мабари. Ополченцы – молодые парни в разномастных доспехах и пара бледных как полотно девчонок с луками – успешно перегородили узкую улочку и даже уложили там пару десятков порождений тьмы, но что-то, удар огра или заклятие эмиссара, разрушило часть сляпанной на скорую руку баррикады, и в пролом всё-таки пробралось несколько тварей.
– Рассыпаться! – рявкнул командир ополченцев, ударом двуручного меча разрубив почти добравшегося до одной из лучниц гарлока, и торопливо пригнулся, уворачиваясь от свистнувшей над его головой дубины огра. Приказ его подопечные исполнили с завидной резвостью, правда, на бегство это походило куда больше, чем на отступление.
– В сторону! – гаркнул Хоук, в несколько шагов преодолев разделявшее из расстояние, и, недолго думая, оттолкнул оцепеневшего от изумления Карвера с траектории снова опускавшейся на него дубины. От силы удара заныли руки, а Ткач отозвался протестующим звоном. Упрямо продолжавшего давить на оружие строптивой букашки огра оплела тёмно-красная паутинка, серая опухшая плоть вдруг опала, под ней прорисовались черепные кости, и ослабевшая тварь чуть заметно покачнулась. Отступник с рыком оттолкнул оружие чудовища и освободившейся рукой швырнул раскалённый до белизны файербол ему в сердце. А потом снёс упавшему на колени огру голову.
– Гаррет! – почти оскорблено воскликнул мечник, и Хоук, не удержавшись, зловредно ухмыльнулся:
– Привет, малыш. – Сорвавшаяся с его пальцев волна пламени испепелила почти добравшуюся до них тройку генлоков, отступник окинул поле боя коротким взглядом и, убедившись, что Логэйн с Зевраном уже добивают последнего гарлока-вожака, снова повернулся к брату: – Рад видеть тебя живым. А…
– Все живы, – поторопился успокоить его Карвер, и Гаррет с облегчением выдохнул. Переставшие трястись во время схватки пальцы снова начали мелко подрагивать, и младший, перехватив свой меч одной рукой, ободряюще сжал его плечо. – Я успел увести их из Лотеринга, опередил Орду буквально на сутки – они уже были готовы, так что мы ушли сразу. Мама и Бет ушли из Денерима вместе с остальными жителями, а папа пошёл с другим отрядом к королевскому дворцу…
– И что они там забыли? – возмутился Хоук. Карверовы приятели выжили только чудом – против трёх десятков генлоков они, может, и сумели устоять, но первый же огр чуть не угробил всю компанию, и что-то подсказывало отступнику, что бойцы, к которым присоединился его отец, были ненамного сильнее…
– Ой, бля… – задушенно прошептал мечник вместо ответа и почему-то попытался сделаться маленьким и незаметным. Не чуявший опасности Гаррет резко обернулся, но у него за спиной не было очередного огра или гарлока – только измазанный чёрной кровью с головы до ног Логэйн скупыми ударами добивал ещё шевелившихся после его огненной волны тварей.
– Утихни, обвинение в дезертирстве с тебя снято, – решив, что понял причину тревоги брата, махнул рукой старший Хоук. – Мы с Дайленом обо всём позаботились.
– Да всё равно неловко как-то… – пробормотал нисколько не успокоенный Карвер и торопливо отшатнулся, попытавшись спрятаться за собственным двуручником.
– А, лейтенант Хоук… – зловеще протянул подошедший к братьям Мак-Тир, выдержал драматическую паузу и невозмутимо продолжил: – Полагаю, мне следует принести вам свои извинения. Я по-прежнему считаю, что вы безрассудный, склонный к ненужному риску юнец, но должен взять обратно свои слова о том, что ничего хуже я в жизни не видел.
– Ну надо же, целый лейтенант, – хмыкнул Гаррет. Вздохнул и, окинув взглядом собравшихся снова ополченцев, бросавших на их маленький отряд опасливые взгляды, велел: – Забирай детишек и топайте к воротам, дальше мы как-нибудь сами.
– Что? – мигом опомнился ошеломлённый репликой бывшего регента Карвер. Насупился, сжал кулаки, подступая к брату: – Я уже не маленький! И не пытайся мне сказать, что ни тебе, ни вон тому тощенькому, который, судя по всему, и есть наш пресловутый кузен, не пригодится ещё один меч!
– Королеве он пригодится больше, – краем уха различив отдалённый гул ещё одной приближающейся к ним стаи, рассеянно проговорил старший Хоук. Младший мгновенно заткнулся и с каким-то странным испугом покосился на успевшего снова встать рядом с Амеллом Логэйна – оба Стража одинаково сощурились, как будто прислушиваясь к чему-то – и отступник мысленно хихикнул и махнул рукой в сторону уже очищенных улиц. – К королеве – это туда.
Стая с рёвом выметнулась на площадь. Дайлен коротко махнул рукой, подавая сигнал: по тварям, переплетаясь друг с другом, поползли мутновато-радужные разводы резонировавших друг с другом порч, и Гаррет, картинно подняв руки, с безумной улыбкой, от которой тут же напряжённо заныли губы, обрушил на них огненную бурю. Ответом ему был истошный вой умирающих тварей; он развернулся к брату и, перекрывая шум боя, рявкнул:
– К воротам!
Карвер, с явным трудом сдержавший стремление ввязаться в бой немедленно, отрывисто кивнул и, собрав своих подопечных, торопливой рысью двинулся в указанном направлении. Хоук, чуть расслабившись, выдохнул и сбил каменным кулаком нацелившегося на зевранову задницу крикуна.
– Генерал в следующей волне, – неестественно ровным голосом сообщил Амелл, силовой волной швырнул обошедших гарретово заклинание генлоков назад, в пламя, и, отступив на несколько шагов, принялся загодя выплетать какую-то пакость. Отступник немедленно занял его место и принялся пристально всматриваться в переплетавшиеся с вонючим чёрным дымом огненные ленты.
Тварь, без особого труда прорвавшаяся через его заклинание, оказалась здоровенным живучим гарлоком с двуручником наперевес. Сообразительным гарлоком, что возмутило Хоука до глубины души. Драться с ним один на один порождение тьмы явно сочло неразумным, и большую часть времени он потратил на то, чтобы догнать слишком шуструю суку, попутно отмахиваясь от лезущей под руку мелочи. Магия Дайлена на «генерала» действовала из рук вон плохо: паралич держался не дольше секунды, порчи, казалось, не ослабляли его ни на волос, а в ответ на заклятие ужаса гарлок только принялся моргать тоненькими кожистыми веками, как будто изумляясь нелепости подобных действий.
Удар щитом в затылок оказался куда действенней, Гаррет мысленно похвалил себя за то, что всё-таки сумел выгнать чересчур умное порождение тьмы на Логэйна и, сосредоточившись, пробил грудь твари молнией. Едва успевший вовремя отскочить в сторону воин сплюнул и, решив не полагаться на судьбу, отрубил гарлоку голову.
Второго «генерала» Амелл, минут пять просидевший в углу под надзором настороженно озиравшегося Ворона, нащупал сам и, подорвавшись на ноги, повел их в эльфинаж. В квартале оказалось неожиданно шумно, из узенького переулочка чуть не под ноги Хоуку вывалилась давешняя рыжая эльфиечка, воодушевлённо размахивавшая кривым кинжалом, а следом за ней наружу высунулись ещё десятка три или даже три с половиной жителей, судорожно вцепившихся в набранное не иначе как на помойке оружие.
– Мы можем сами защитить наш дом! – запальчиво воскликнула поставленная на ноги Шианни, но при виде снисходительно-терпеливой улыбки Стража несколько смутилась и добавила: – Ну то есть, мы вам поможем, да…
Отправить прочь остроухих детишек оказалось намного сложнее – Карвер всё-таки провёл в армии почти два года и успел уяснить, что такое дисциплина, а вот бойкая девица всё ещё была убеждена, что вовремя ударить бутылкой по голове – вполне приемлемый способ решения проблемы. Переубеждать её было некогда, на рык Гаррета она не реагировала, вероятно, считая его существом, которое рычит не из злости, а исключительно в соответствии со своей природой, а в ответ на тоскливое «Не люблю эльфиек» Логэйна только ещё больше сдвинула бровки. После десятой попытки Дайлен, начавший не на шутку нервничать из-за того, что летавший где-то в отдалении Архидемон вдруг принялся наворачивать круги возле башен форта Драккон, всего в полумиле от них, рявкнул на неё тоже, и после этого Шианни всё-таки сдалась.
Запереть ведущие в дворцовый квартал ворота эльфы всё же догадались. Неизвестно, на что именно рассчитывали строители эльфинажа, но заложенные тяжёлым засовом кованые решётки без особенного труда удерживали ломившегося в них огра и немаленькую стаю гарлоков. Скинувший с плеча бресилианский лук Зевран, отойдя чуть в сторону, уложил нескольких прямо сквозь ворота, но затем тоже покачал головой: возбудившиеся при виде возможной добычи твари принялись хаотично перемещаться, мешая вести прицельную стрельбу.
Кузены переглянулись, и сосредоточенно прищурившийся Гаррет аккуратно перекрыл проход огненной бурей, стараясь не задеть отделявшую их от порождений тьмы решётку. Секундой спустя с языками пламени переплёлся чёрный туман дайленова облака смерти, и взвывший от боли огр, всем весом ударивший в ворота, всё-таки снёс их с петель.
Вынужденные продираться через два перекрывавшихся заклятия твари бросались на них с удвоенной яростью. Амелл благоразумно держался в тылу и накладывал на них одну порчу за другой, и причинить серьёзный вред его закованным в доспехи соратникам гарлоки не могли. Как выяснилось, бояться следовало вовсе не их: дождавшись, пока его многочисленные подчинённые измотают противника, из разрушенного склада за воротами появился гарлок-эмиссар в компании стрелка с изрядно фонившим магией луком, и в Гаррета, представлявшего собой весьма удобную мишень, полетели окутанные нехорошим зеленоватым свечением стрелы.
Первые две Хоук умудрился отбить клинком Ткача Заклинаний, от третьей увернулся – зараза свистнула возле самого уха, захолодив кожу гнилостной аурой магии порождений – четвёртая бессильно щёлкнула по вовремя подставленному щиту Логэйна… Пятая, войдя точно между сочленениями доспеха, пробила отступнику плечо.
Отреагировал Гаррет предсказуемо и очень банально: выплюнув на выдохе непереводимую фразу, составленную из антиванских и хасиндских слов примерно поровну, он вопреки режущей боли вскинул меч и, тщетно попытавшись сквозь мгновенно затянувшую взгляд темную пелену разглядеть суку-лучника, наугад послал волну магии. Ткач Заклинаний воистину был великолепнейшим орудием для мага: несфокусированная, выброшенная на голом инстинкте сила сорвалась с его клинка раскалённым до белизны лучом энергии. В стрелка он, правда, так и не попал, зато как следует поджарил эмиссара-«генерала», а рассыпавшиеся от лопнувшего магического щита брызги силы до кости прожигали плоть оказавшихся рядом с ним тварей.
– Да что с тобой такое, мальчишка? – натужно прохрипел подставивший ему плечо Логэйн, на которого отступник навалился всем своим весом. – Можно подумать, тебя никогда раньше не ранили.
– Зачарованная, – через силу выдавил из себя Хоук, в попытке опереться на меч едва не полоснув себя по бедру, и уже падая добавил: – Сука.
Кажется, на несколько мгновений он всё-таки выпал из реальности, потому что когда ему в следующий раз удалось открыть глаза, над ним нависала усталая физиономия Дайлена с тревожной морщинкой между бровей, а Мак-Тир лязгал доспехом чуть в стороне и, перемежая ферелденскую, антиванскую и почему-то ривейнскую нецензурную лексику, требовал, чтобы Ирвинг с «глистой ушастой» гнали на него эту скотину с луком.
– Тихо, сейчас будет больно, – честно предупредил Амелл. Гаррет слабо кивнул и стиснул зубы, и Страж одним рывком выдернул стрелу.
Больно было. Как будто у него в плече, точно в суставе, взорвался файербол. Но уже через мгновение, ещё до того, как маг щедро плеснул в рану зелья из эльфийского корня, боль начала утихать, и вместе с ней уходила охватившая его неестественная слабость.
– Ты как? – обеспокоенно уточнил младший, заметив, что Хоук расслабил судорожно сжатые челюсти и глубоко вздохнул.
– В Брессилиане… ну, тогда… было хуже, – с фальшивой беззаботностью заявил отступник. Заколдованная эльфийская склянка и впрямь подарила ему куда более изысканные ощущения, но только что испытанное всё равно было ему не в радость.
– Ну-ну, – скептически прокомментировал Дайлен и, бросив короткий взгляд на издавшего ликующий вопль Зеврана, решительно прижал собравшегося подняться на ноги кузена к земле: – Полежи пока. Всем дух перевести надо, а то Архидемон на нас чихнёт – и всех попросту сдует. Бесславное поражение разума в лице нас.
– Извини, братик, – криво усмехнулся Гаррет, послушно откинувшись на удачно попавшуюся под голову травяную кочку. И впрямь ведь как идиот подставился, видел же, что стрелы непростые…
– Ерунда, – отмахнулся Амелл, похлопал по морде Ирвинга, с гордым видом положишего к его ногам посох «генерала», и, жестом скомандовав привал, добавил вслух для настороженно вертевшего головой Логэйна: – Порождения тьмы ещё только за мостом. На таком расстоянии вы направление пока не определите, слишком мало времени прошло после Посвящения и тренироваться нам было некогда…
Привал получился коротким. Медлить, когда над головой с гневными воплями кружил Архидемон, казалось почти преступлением, и как только у Хоука при попытке сесть перестала кружиться голова, отряд двинулся дальше.
Изрядно поднабравшиеся ума порождения тьмы попытались было перегородить ведущий к дворцовому кварталу мост; привело это, впрочем, лишь к тому, что Дайлен неожиданно разозлился и, одним заклинанием скинув большую часть заслона в пропасть, превратил остальных в ходячие бомбы. Благоразумно решивший не высовываться Зевран подстрелил засевшего в центре ошеломлённой стаи гарлока-вожака; труп порождения немедленно взорвался, и вскоре то же самое случилось и с прочими. Гаррет снял шлем, стёр с глаз пролетевшую сквозь прорези забрала слизь – пытаться отчистить сам доспех явно было бессмысленно – и укоризненно сказал:
– Мог бы и мне парочку оставить. Нечестно же.
Страж открыл рот, чтобы ответить, но прямо у них над головами раздался пронзительный вопль, от которого у обоих магов заложило уши. Отступник машинально швырнул файербол на звук и лишь потом обернулся: подавившийся комком пламени Архидемон смотрел на него с искренним, почти человеческим возмущением, а потом, задушенно выхрипев что-то до крайности злобное, по-кошачьи махнул хвостом и часто замахал крыльями, снова набирая высоту.
Содрогнувшийся от удара мост заскрипел и начал медленно осыпаться.
– Обидчивый, – удивлённо заметил Амелл, как будто забыв о том, что сам намеревался бывшего Древнего Бога и вовсе убить, и бегом кинулся к возвышавшейся в конце последнего пролёта арке.
Впрочем, полностью мост так и не разрушился: опоры, уходившие в затянутую туманом пропасть, оказались достаточно прочны, и осыпался только пострадавший от хвоста Архидемона участок. Пути назад больше не было, и Логэйн, философски пожав плечами, указал остальным на узенький переулочек: самую короткую дорогу к форту Драккон.
Самая короткая дорога на самом деле оказалась узкой, путаной и извилистой щелью между двумя высокими зданиями, и заподозрить бывшего регента в злом умысле мешало лишь то, что она и впрямь вела в нужном им направлении. Обиженный Архидемон снова наворачивал круги над крышей форта и периодически снова начинал пронзительно вопить, то ли раздавая указания своим стаям, то ли просто выражая недовольство.
От одного особенно резкого крика у Гаррета заныло в висках, а секундой спустя узкую полосу неба над их переулочком на несколько мгновений перекрыли широкие драконьи крылья. Дайлен, чуть не выронив посох, торопливо зажал уши и страдальчески зажмурился, но почти сразу взял себя в руки и жестом велел им поторапливаться:
– Риордан до него добрался. И, похоже, обидел ящерку по-настоящему.
– Недостаточно обидел, – сухо прокомментировал Логэйн, когда они всё-таки выбрались из каменной кишки и огляделись. Усевшийся на самую высокую башню форта Драккон Архидемон гневно размахивал крыльями – левое дёргалось неловко и как-то ломано – и взлететь уже не пытался. Разглядеть фигуру старого Стража с такого расстояния не удалось бы даже остроглазому Зеврану, но то, что ящер сидел практически спокойно и не пытался ни отмахиваться от кого-то хвостом, ни щелкать челюстями, наводило на весьма нерадужные мысли.
– Я так и думал, – практически неслышно пробормотал себе под нос Амелл, Ворон бросил на него короткий острый взгляд и, мимолётно коснувшись руки мага, двинулся вперёд.
Шум боя разносился на полтора квартала: кто бы ни оставался в городе, им пока хватало умения или удачи для того, чтобы выжить, и наглости для того, чтобы пытаться устроить неприятности захватившим Денерим порождениям тьмы. К тому моменту, как отряд Стража добрался до поднимавшихся ко входу в форт Драккон террас, отряд ополченцев под командованием немолодого бородача с посохом уже успел очистить первую их них и с забористым солдатским матерком уничтожал засевших на втором пролете лестницы тварей.
– Ну, не всё так плохо, как я боялся, – уважительно пнув изломанный труп крикуна, как будто побывавшего в мельничном жернове, заметил Гаррет и, птицей взлетев по залитым чёрной кровью ступеням, заорал: – Папа, посторонись, я иду!
– Похоже, я влип, – тоскливо заметил Логэйн, подтянув разболтавшееся крепление щита, и тоже ускорил шаг. – Скажите, Страж, у вас ещё много родственников?
Отступник ещё успел услышать, как Дайлен с какой-то зловещей жизнерадостностью сообщил собрату по скверне:
– Есть ещё кузина Бетани и тётя Леандра! – а потом ему навстречу с рёвом кинулся увешанный кривыми рунами огр, и стало немного не до того.
Порождений тьмы в дворцовом квартале оказалось по-настоящему много, Хоук даже подумал, что в одиночку отяд Стража мог бы и не справиться. Бойцы из ополченцев были не ахти какие, но внимание тварей они отвлекали более чем успешно. Для гарлоков-лучников все человеческие существа явно были на одно лицо, и пока те обстреливали засевших за невесть откуда взявшимися ростовыми щитами солдат, отступник спокойно перебил их молниями.
– Гаррет, я старый больной человек, – сурово проговорил вдруг возникший рядом с ним Малькольм и, развернувшись, раскроил посохом череп вознамерившегося вцепиться ему в загривок генлока. – У меня, между прочим, слабое сердце. – Ещё один крикун с предсмертным хрипом вывалился из померкших прутьев дробящей темницы, и пожилой маг решительно закончил: – Будь любезен, не пугай меня так больше – не лезь на огров в одиночку. Мы с мамой и так тобой гордимся.
– Я ему уже год говорю, что нечего пижонить, но не помогает, – весело наябедничал подоспевший Амелл и, переглянувшись с кузеном, поставил на самой верхней террасе облако смерти. Хоук, поразмыслив, решил не усложнять и попросту послал вверх по лестнице огненную волну; первые ряды порождений осыпались пеплом, а следующие рухнули на землю с воплями боли и перестали представлять какую бы то ни было угрозу. Малькольм уважительно хмыкнул и, развернувшись к своим, звучным командирским голосом рявкнул, чтобы добили выживших.
Дожидаться ополченцев Стражи не стали. Дайлен ещё задержался на несколько секунд, старательно проклял чудом уцелевшего гарлока-вожака – тот покачнулся и немедленно пал жертвой кинжалов Ворона – а затем тоже последовал за направившимся к крепости Логэйном.
При виде просторной площадки перед воротами форта Драккон Гаррета начали охватывать недобрые предчувствия. Воплотились в жизнь они всего через несколько мгновений: из кустов со свирепым писком выскочили несколько молодых дракончиков, а затем на поднимавшейся ко входу лестнице что-то сверкнуло, и загодя поставленные Амеллом магические щиты загудели под напором чужой силы.
Первая молния рассыпалась о собственную защиту эмиссаров бесполезными искрами. Накрывшая привратную площадку огненная буря заставила порождений тьмы взвыть от боли, но явно причинила недостаточно вреда: из гудевшего пламени продолжали вылетать заклятия, и вскоре на свободное пространство вывалилась пара обожжённых и оттого ещё более злобных чародеев-гарлоков.
Мимо Гаррета с сердитым воплем пробежал один из давешних ящеров; за ним, проказливо хихикая, следовал Зевран, время от времени ощутимо покалывавший его в задницу кинжалом – не иначе, для поддержания должного настроя. Обиженный на весь свет дракончик, добравшись до ближайшего эмиссара, и впрямь не стал разбираться, что к чему, и со свирепой радостью вцепился зубами в горелую плоть, и антиванец, на мгновение обернувшись, сверкнул застенчиво-самодовольной улыбкой куда-то за спину отступника.
Когда они уже решили, что путь свободен, из-под лестницы вывернул ещё один дракончик. Немедленно получившая в морду посохом рептилия, тем не менее, в намерении добыть себе свежей еды не разочаровалась и, решив не связываться с младшим из Стражей, переключилась на старшего; Логэйн, на голову которому за минуту до этого чуть не упал свороченный Архидемоном каменный блок, церемониться с мелким ящером не стал.
– Хочу его череп себе в комнату, – неожиданно заявил Амелл и, хозяйственно припрятав отсечённую голову в кусты, двинулся ко входу в крепость.
– А череп Архидемона не хочешь? – не удержавшись, поддразнил его Гаррет. Дайлен поднял голову, окинул оценивающим взглядом свесившуюся с крыши морду и решительно покачал головой:
– Нет, большая слишком, не влезет. Вряд ли у меня когда-нибудь будет комната размером с тронный зал…
– Какой практичный мальчик, – с неопределимым выражением прокомментировал Мак-Тир и, за ворот мантии поймав поскользнувшегося на крови Амелла, подтолкнул его к воротам.
Сам форт Драккон оказался натуральной тюрьмой. Дайлен, невольно припоминавший кривые коридоры Башни Круга, нервно ёжился и рвался вперёд, явно желая побыстрее выбраться из неприятного ему места, а бывший регент в ответ на вопросительные и немного укоризненные взгляды младшей части отряда только независимо пожимал плечами. Отрицать печальную необходимость существования тюрем никто и не думал, но при виде тел загрызенных прямо в своих камерах заключённых в душе всё равно вспыхивал нелепый стыд.
Вопреки ожиданиям Гаррета, внутри крепости порождений тьмы оказалось гораздо меньше, чем снаружи. Правда, были они гораздо изворотливей и коварней: чего стоил один только засевший в привратном зале гарлок-эмиссар, с которым Хоук с Амеллом провозились почти полчаса – тот замотался в такие щиты, что не обладавшие магическим даром Логэйн с Зевраном не могли причинить ему никакого вреда, и регулярно выдёргивал через Завесу воющих от голода призраков.
Прочие противники оказались не столь хитроумны, но при этом почти не уступали в сообразительности обычным, твёрдо намеревавшимся устроить врагу как можно больше неприятностей людям. Например, они отнюдь не торопились соваться в гарретовы площадные заклинания или с тупой самоотверженной яростью набрасываться на него прямо сквозь туманную дымку конуса льда, а вместо того старались зайти с фланга и всадить ржавый клинок в слабые места доспеха. Хоук не раз мысленно поблагодарил Вэйда, оставившего ничтожно малое количество таковых, и с великим сожалением отказался от первоначального намерения к ебаным демонам залить коридоры форта огнём. Силы на это потребовалось бы столько, что начали бы плавиться даже каменные стены, а к Архидемону, падающему на голову сквозь проломившуюся крышу, он всё-таки пока не был готов.
Деловито трусивший впереди Ирвинг – которого полуразумные порождения тьмы каждый раз считали наименее опасным членом отряда и не раз совершали смертельную ошибку – вытащил из какой-то дыры стайку явно намеревавшихся ударить в спину тварей, напоминавших плод извращённой любви генлока и крикуна. Дайлен, с явным трудом задавивший желание немедленно покопаться у них в потрохах, красивым жестом накинул на них высасывание жизни и наконец перестал прихрамывать и морщиться из-за полученных у ворот крепости синяков, а потом нервно сглотнул и, покрепче перехватив посох, упрямо полез к ведущему на крышу люку.
Выбравшийся следом за ним Гаррет невольно присвистнул. Издалека башни форта Драккон казались узкими и длинными, словно стебли, и он в глубине души побаивался того, что пытающийся развернуться на слишком тесной для него площадке Архидемон кого-нибудь из них нечаянно затопчет. Однако теперь перед ним открывалось обширное пространство, на котором даже здоровенный, переросший давешнюю чешуйчатую «Андрасте» почти вчетверо дракон казался чуть ли не потерявшейся в амбаре мышью.
– Ой, бля… – протянул вылезший из люка Малькольм и, проигнорировав шокированный взгляд старшего сына, не по-хорошему весёлым тоном осведомился: – Мальчики, у вас сообще инстинкт самосохранения есть?
– А у вас-то он был в их возрасте? – философски осведомился Логэйн. Маг пожал плечами и с обезоруживающей улыбкой признался:
– Не было.
– Папа, иди защити королеву, – без особой надежды на успех воззвал к разуму вдруг решившего тряхнуть стариной отца Хоук. С Карвером же сработало…
– Её и без меня защитят, – отмахнулся тот и, лукаво усмехнувшись, добавил: – И вообще я, между прочим, давно и счастливо женат. Я свою благородную леди уже двадцать лет как украл и ещё одна мне совсем не нужна.
– Я, конечно, понимаю, что разговаривать о женщинах перед боем – это такая солдатская традиция… наверное… – задумчиво проговорил Дайлен, всё это время игравший в гляделки с почему-то не торопившимся набрасываться на них Архидемоном, – но, может, мы всё-таки займёмся делом?
Вместо ответа Гаррет послал в удачно раззявленную пасть дракона ещё один файербол; ящер поперхнулся, возмущённо хрипнул и, с поразительной быстротой налетев на стоявших возле входа на крышу людей, взмахнул когтистой лапой.
Дальнейшее напоминало какой-то поразительно неумело сляпанный кошмар. Летать, хаотично перемещаясь по крыше, бессильно трепыхавший рассечённым крылом Архидемон не мог, но это нисколько не облегчало ситуацию. Вооружённый недлинными кинжалами Зевран молча вытаращился на воздвигшуюся над ним громадину, явно не представляя, чем он может ей навредить и, взявшись за лук, со скорбной миной пересчитал немногочисленные зачарованные стрелы; облачённый в тяжёлый доспех Логэйн, без особого успеха рубанув вспыхнувшим синеватым пламенем клинком по лапе дракона, получил ею же в вовремя подставленный щит и с грохотом покатился к краю крыши; Амелл набросил на него какое-то хитроумное заклятие и сразу окружил сияющими прутьями «дробящей темницы», но ящер только недовольно лязгнул челюстями в ответ.
На самом деле уже после полутора десятков казавшихся тщетными попыток Хоук понял, что легендарный Архидемон вовсе не неуязвим. В конце концов, Риордан простым, даже не зачарованным мечом превратил одно из его крыльев в бесполезную тряпку. Клинку же Ткача поддавалась даже невозможно прочная чешуя, покрывавшая его лапы – правда, однажды получив мечом по сухожилию и несколько охромев, дракон уже не подставлялся. Магия же на него действовала до крайности избирательно: столь нелюбимые Гарретом ледяные заклинания заставляли его замирать на несколько секунд, чем торопились воспользоваться Зевран с Логэйном и невесть откуда взявшийся эрл Эамон с отрядом потрёпанных рыцарей; огненные шары отскакивали от чуть темнеющих от температуры чешуй, и ящер только недовольно передёргивал шкурой, словно попавший под дождь кот; молнии и заклинания силовой школы, которые успел освоить Амелл, действовали несколько лучше, и всё равно даже к тому моменту, когда оба мага полностью исчерпали свой резерв, Архидемон выглядел отвратительно живым и здоровым. Лёгкая хромота и испещрившие некогда переливчато-фиолетовую чешую подпалины не в счёт.
Подозрительный громкий звук, напоминавший щелчок огромной рогатки, заставил пытавшегося отдышаться отступника вскинуть голову. Дракон отозвался на звук полным боли и искреннего возмущения воплем, и Гаррет с изумлением увидел торчащее у него из бока древко копья. А потом, оглядевшись, и сверкавшего торжествующей улыбкой Логэйна, который торопливо перезаряжал найденную в каком-то углу баллисту.
– А ведь если его ещё немножко проклясть, то чешую и мечом можно будет прорубить, – задумчиво сказал стоявший рядом с кузеном Дайлен и, скорчив гримасу отвращения, потянулся за припрятанной в поясной сумке склянкой лириума.
– Интересно, а изнутри он тоже огнеупорный? – вспомнив некогда проделанный в недрах Морозных Гор трюк, пробормотал себе под нос Хоук и, дождавшись, когда в тушу начавшего плеваться каким-то подозрительным тёмным туманом Архидемона вонзится ещё один дротик, принялся старательно выплетать огненную бурю. Собственных сил всё-таки не хватило, на середине процесса пришлось тоже хлебнуть лириума, отступник, поперхнувшись стылой металлической горечью, каким-то чудом сумел не упустить недоделанное заклинание и, на всякий случай выждав ещё несколько секунд, запредельным усилием протолкнул зародыш бури вдоль быстро пропитавшегося чёрной драконьей кровью древка.
От страдальческого воя ящера сгрудившихся вокруг него рыцарей сбило с ног и протащило несколько шагов; очередной дротик вместо брюха вонзился в хвост, и экспрессивная речь Логэйна заглушила, кажется, даже хлопанье крыльев вознамерившегося сбежать противника. Рухнувший на одно колено Амелл обернулся и вскинул кулак в одобрительном жесте, а потом с невозможной аккуратностью принялся накладывать на Архидемона двухсот-какую-то по счёту порчу.
Уже через полчаса Хоуку начало казаться, что мерзкий привкус лириума останется у него во рту до самой смерти. То, что после каждой бутылочки ему всё-таки хватало сил на то, чтобы всунуть в брюхо треклятой твари ещё одну бурю, утешало всё слабее. После очередного дайленова заклятия чешуя дракона резко потускнела и начала поддаваться обычным стрелам: способные подстрелить муху с расстояния в три лиги долийцы раз за разом долбили в одну и ту же чешуйку, и после пятой-шестой стрелы наконечники начинали проникать в плоть.
Невесть откуда вдруг полезли порождения тьмы, а умудрившийся перепорхнуть на соседнюю башню Архидемон ещё раз сердито пыхнул чёрным туманом и, извернув шею, принялся обгрызать торчавшие из его тела древки дротиков. Опешивший Хоук с пару секунд наблюдал за этим зрелищем – ну точь в точь не поладивший с ежиком мабари! – а затем, опомнившись, наложил уже приготовленную бурю на особо крупное скопление набросившихся на эльфийских лучников тварей.
Дайлену, в отличие от многих, расстояние нисколько не мешало. Укрывшийся за широкой спиной старшего кузена маг продолжал навешивать на дракона одну порчу за другой, и Гаррет наконец-то заметил хоть какой-то эффект от его действий: ящер трижды промахнулся мимо застрявшего в хвосте дротика и чуть заметно покачнулся на начавших подгибаться лапах. Успевший перенацелить баллисту Логэйн, которого прикрывали от порождений тьмы пара долийцев и жизнерадостно матерившийся Малькольм, вогнал в основание драконьей шеи ещё одно массивное копьё, и Архидемон с гневным рёвом перескочил на крышу, явно намереваясь покончить с надоедливой букашкой.
Баллисту дракон разбил одним ударом хвоста. Один из эльфов остался лежать рядом с ней окровавленной тряпкой, но Мак-Тиру с его отцом, кажется, удалось увернуться. Амелл, от усталости едва державшийся на ногах, прошипел что-то по-антивски и упрямо поднял руки с цеплявшейся за пальцы паутинкой проклятия, и Хоук, сплюнув капавшую из носа кровь, снова попытался засунуть в брюхо Архидемону ещё одно свернутое до поры заклинание.
Получилось только с третьего раза: у него и самого перед глазами всё уже сливалось в непрозрачную пеструю пелену, и даже мажеское чутьё на энергию не очень-то помогало нащупать крохотный разрыв в драконьей защите…
Тварь содрогнулась всем телом и с тоненьким жалобным писком изрыгнула поток хлынувшей из горла чёрной крови, а потом крупно задрожала, пытаясь устоять на разъезжающихся лапах, и медленно сползла на растрескавшийся камень. Какой-то рыцарь с ликующим воплем занёс меч над вытянутой шипастой мордой, но упрямо цеплявшийся за жизнь Архидемон, стремительно щёлкнув челюстями, попросту разорвал его пополам.
– Да сдохни ты уже! – не выдержал Амелл и, в несколько шагов преодолев отделявшее его от головы дракона расстояние, с яростным воплем всадил в его череп лезвие посоха.
Взрывной волной Хоука отшвырнуло шагов на десять, и только через несколько секунд он проморгался и увидел бьющий из смертельной раны столб света. Настолько яркий, что худощавая фигура молодого Стража, казалось, таяла в нём, как свеча в горячей воде. Оцепеневшие воины молча смотрели на него, не решаясь приблизиться даже на шаг, и Гаррет, стиснув зубы, попытался подняться на ноги…
Свет померк. Ошалело хлопавший глазами Дайлен обвел их взглядом, как будто не очень понимая, где находится, и обессиленно оперся на вошедший в череп дракона до конца лезвия посох. Выгоревшее изнутри древко, даже издалека казавшееся полупрозрачным и каким-то потусторонним, подломилось под его весом, и маг обморочно рухнул на пол.
Оказавшийся ближе других Малькольм кинулся к нему и, опустившись рядом с племянником на колени, потянулся проверить пульс, но Гаррет всё равно успел быстрее, прижал пальцем неровно бьющуюся жилку; Страж вдруг открыл глаза и, недоуменно моргнув, виновато сказал:
– Извините, я тут ваш посох сломал…
А потом всё-таки потерял сознание.
Хоук никогда в жизни не найдёт слов, чтобы выразить то, насколько же ему хотелось последовать примеру младшего. Тяжёлый Ткач, словно поняв, что он пока не нужен, сам вывернулся из уставших пальцев, но отступник всё-таки заставил себя выпрямиться и, найдя взглядом белобрысую макушку, самым уверенным и властным голосом, какой у него получился, принялся раздавать указания:
– Зевран, живо дуй за Винн. Дайлен жив, но целительница ему не помешает. Папа, сбегай к Карверу, проверь, как там королева и заодно скажи ей, что всё закончилось. Логэйн, найдите себе помощников и высосите из Архидемона всю кровь до капли, Риордан говорил, что это большая ценность для Ордена. Эамон, съебитесь отсюда нахуй к демоновой матери…

запись создана: 05.06.2012 в 15:21

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, В Тени и наяву, Dragon Age

---

Забавная классификация фикрайтеров

@темы: простотак

---

Жизнь собралась старательно отлюбить коша.

Мало было стройки, так через неделю ещё из Германии приезжает в гости двоюродный дед; коша опять выгонят из его любимого гнезда. А кошЪ, как оказалось, совершенно разучился нормально засыпать в одной комнате с матроной.

В дополнение к проекту пришла ещё аспирантская переаттестация, сулят семинар и необходимость перед кем-то отчитываться. То бишь, ещё один доклад.
Надо срочняком дописывать фанфег, а то кошЪ так сдохнеть.

Список необходимых к свершению дел, требующих вложения денех (которых нет) растёт на глазах.

@темы: за жизнь

---

об комментариях

Всякое бывает, разное. Бывают любые каждому фикрайтеру реплики в духе "автор, люблю вас, давайте ещё", бывают они же распространённые, с упоминанием особо погладивших читательские кинки моментов; бывают такие комплименты, что сидишь и по полчаса думаешь - это тебя похвалили или в морду плюнули; бывают страдальческие: "ну за что вы так с (нужное вписать)?..", от которых легко отмахнуться авторским замыслом или иным вИдением персонажа... Лично коша вот, помнится, переставали любить за убиение Архитектора и Фенриса...

Самое грустное не это. У коша есть в заначке дивнейший комментарий к его единственному на данный момент дописанному ориджу "Последний Озаренный" - тот, что надолго выбил коша из колеи и заставил всерьез задуматься о наличии у коша каких бы то ни было способностей... КошЪ смотрел на этот комментарий и думал: то ли сам кошъ настолько плохо сказал то, что хотел сказать, раз его не поняли - то ли намерения понять у читателя просто не было. Не было желания приглядеться чуть внимательней или просто задуматься хоть на минуту... Кошья матрона называет такой метод "ты что тут, просто буквы читаешь, что ли?"

Почему-то мне только месяц спустя удалось убедить себя, что переживать из-за мнения человека, не способного/не желающего заглянуть глубже букв, попросту глупо.

@темы: почти безадресное, творчество, режим наблюдения, Я, аффтар!