[Файмор]

Под эту тему даже немножко перестал лениться и уволакиваю к себе свой второй мидик с Битвы.

Название: Вопросы веры
Автор: Файмор
Бета: Asahisama
Размер: миди, ~10 тыс. слов
Пейринг/Персонажи: Логан/Пьетро, Эрик Леншерр, Чарльз Ксавье
Категория: слэш
Жанр: АУ, ER, занавесочная история (в каком-то смысле), элементы магреализма
Рейтинг: R-NC-17
Краткое содержание: Если бы у Логана спросили, как он дошел до жизни такой, он не смог бы ответить. Но менять её на ту, несбывшуюся, всплывавшую в памяти обрывками воспоминаний о том, чего ещё не случилось - и, возможно, уже не случится - он все равно не собирался. В этой жизни ему тоже было кем дорожить.
Предупреждения: нецензурная лексика, устоявшиеся отношения (deal with it), попытки интриги. Автор мог нечаянно оскорбить чувства верующих, хотя старался этого не делать и недобрых намерений не имел.
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними. Фик написан с учетом заявки с инсайда:

спойлер

Пьетро топа дайте пожалуйста.
Скачать с AO3

Если бы Логана спросили, как он вообще дошел до жизни такой – он, наверное, не смог бы ответить.
И ни одна из его полутора жизней не давала подсказки. Ни та, прошлая, увековеченная не только в его памяти, но и в записях архивов и газетных заголовках, ни другая, всплывавшая в сознании туманными образами ещё не случившихся событий и невесть откуда взявшимися привычками.
В одном Логан был уверен точно: даже пятьдесят лет спустя он представлял свое идеальное будущее как-то совсем по-другому. Думал, что однажды прикупит себе маленький домик в глуши, встретит улыбчивую терпеливую женщину, с которой захочется засыпать и просыпаться рядом, потом – чем черт не шутит – у него появится пара-тройка смешливых спиногрызов… А по пятницам он будет пить пиво с теми простыми хорошими парнями, бок о бок с которыми работал всю неделю.
Вот только вместо домика в глуши у него был коттедж в одном из спальных районов Северного Салема; все как полагается: лужайка, которую нужно было регулярно стричь, прикидывавшаяся бассейном лужа на заднем дворе и комплект престарелых сплетниц в соседках. Вместо простых хороших парней были Будда-колясочник с докторской степенью, мохнатый гик и синекожая нудистка с сомнительным чувством юмора. Спиногрызы были: уйма бешеных мутантских детишек, которым Логан преподавал историю, математику и почему-то основы сексуального воспитания. Как апофеоз всего этого абсурда, его «улыбчивой женщиной» оказался гиперактивный клептоман с замашками властелина Вселенной и очень дурной наследственностью. Источник дурной наследственности прилагался; и уж без него-то Логан мог бы преспокойно обойтись.
Впрочем, человек привыкает ко всему. А у Логана к тому же был в этом деле очень большой опыт.
Он привык возвращать хозяевам телевизоры, которые Ртуть, даже найдя себе занятие поинтересней, время от времени тырил просто по привычке. К тому, что Пьетро совершенно не умел готовить, но проще было сожрать очередную его попытку сделать «завтрак в постель», чем нервничать ещё неделю, не зная, что именно он придумает в качестве достойной альтернативы неудавшейся романтике. К тому, что его папаша готовить как раз умел, но получить приличную домашнюю еду можно было только после того, как выслушаешь – с подобающим вниманием и почтением – три тысячи какую-то грозную речь в духе «если ты обидишь моего ребенка…» Даже к тому, что этот самый папаша являлся к ним в дом раз в два месяца независимо от того, находился ли он в международном розыске или нет, и прямо с порога начинал наводить в нем свои порядки.
Почему-то труднее всего оказалось привыкать к хорошему. К тому, что Профессор действительно вернулся – все ещё до странного молодой, но с каждым днем все сильнее походивший на того, кого Логан когда-то знал и любил. К тому, как неловко сидела поначалу одетая на четверть века раньше форма Людей Икс, к вечному гвалту во время школьных перемен и мелочам вроде сигар, которые никогда не кончались в коробке на каминной полке. К тому, что наигравшийся с чужими когтями Пьетро не свалил через пару недель после того, как добился-таки своего, а прилежно возвращался домой каждый вечер.
Логан долго не мог поверить в то, что это все было взаправду. Просыпался по ночам, смотрел на спавшего рядом Пьетро, осторожно гладил его по животу – едва касаясь, чтобы не разбудить… Правда, тот все равно каждый раз просыпался, ловил его руку и, мимолетно мазнув губами по костяшкам, зловредно, с преувеличенным еврейским акцентом бурчал «Не дождешься!» – а потом мгновенно засыпал снова, прижав его ладонь к груди.
И Логан оказался совершенно не готов к тому, что однажды мирно спавший у него под рукой Пьетро вдруг вздрогнет, как ужаленный, и, подорвавшись с места, метнется к окну. Логан машинально вскинулся следом, но прежде, чем он успел хотя бы рот раскрыть, Пьетро глухо выругался и с тихим свистом исчез, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла. Нашарив под подушкой револьвер, Логан сполз с кровати и осторожно, стараясь не выставлять себя совсем уж очевидной мишенью, выглянул наружу.
Улица была пуста. С запада дул слабый ветерок, в котором не было ни намека на какие-нибудь подозрительные запахи, издалека доносилось эхо вечернего (плавно перешедшего в ночной) скандала у Сандерсов, а единственным живым существом на весь квартал казался хвостатый четырехлапый скелет, кравшийся по лужайке перед их с Пьетро домом. Ртуть, притащивший это существо с помойки где-то в Квантико, по неизвестным причинам считал его котом, именовал Магнусом Великолепным и уже с полгода безуспешно пытался откормить. Магнус жрал дорогой кошачий корм чуть не тоннами, но по-прежнему напоминал мохнатый суповой набор с повадками доминирующего самца.
Никакой опасности в пределах видимости не наблюдалось. Логанова жопочуйка, натренированная почти двумя столетиями нихрена не спокойной жизни, тоже молчала как мертвая.
Вот только Пьетро что-то не спешил возвращаться на нагретое местечко, и это, мягко говоря, озадачивало. Ему и раньше не раз случалось без предупреждения срываться с места, но уж точно не посреди ночи и точно не так – обычно этому предшествовал хотя бы телефонный звонок или очередной экстренный выпуск новостей с рожей его папаши во весь экран. А сейчас Логан вообще ничерта не понимал, и ему это до крайности не нравилось.
Выждав на всякий случай ещё пару минут, он нашарил под кроватью пижамные штаны, подтянул их повыше, чтоб уж точно не сползли, и направился вниз. Расхаживать по дому нагишом он уже давно не рисковал, восьмидесятилетняя миссис Хиггинс, жившая в доме по соседству, и так чересчур плотоядно посматривала на его задницу. И, кажется, все-таки умела видеть сквозь стены, даром что все доступные Логану системы опознавания дружно считали её человеком.
Пьетро оказался на кухне – он сидел, ссутулившись, на краю разделочного стола и медленно, с откровенным отвращением на лице пил молоко. Логан повел носом и недоуменно нахмурился: молоко было теплое, с медом, Пьетро такое ненавидел всеми силами души. Правда, Чарльз утверждал, что оно успокаивало лучше любых таблеток, а Чарльзу пацан все-таки верил…
Но на кой черт сейчас?
– Монстрик, – остановившись у порога, тихонько позвал Логан. – Что случилось?
– Логан, отвали, – даже не повернувшись в его сторону, лишенным всякого выражения голосом уведомил Пьетро.
– Не хами, – невозмутимо откликнулся тот. – А то начну звать тебя «солнышком». На людях.
Ртуть скривился, снова поднеся стакан к губам, но на провокацию не поддался. Успевший пробраться в дом Магнус вскочил на стол, ткнулся мордой ему в плечо и вдруг улегся рядом, плюхнув морду на упиравшуюся в край столешницы кисть. Логан невольно насторожился: в руки эта дикая тварь почти не давалась и вот так ластиться к хозяевам начинала только тогда, когда кому-то из них было в край хреново. Чуял как-то, скотина костлявая.
– Пьетро… – снова позвал Логан и, обойдя стол, привычно потянулся к нему – но Пьетро вдруг дернулся в сторону, на редкость неуклюже сделав вид, что просто решил поставить в мойку опустевший стакан. Кот, лишившийся теплой ладони под мордой, гневно зыркнул на Логана, спрыгнул на пол и принялся старательно обтираться боками о ноги Ртути. Тот механически вывалил ему в миску полбанки кошачьих консервов и с не по-хорошему задумчивым видом уставился куда-то в угол.
– В чем дело? – терпеливо повторил Логан. Ему становилось все больше не по себе: когда случалась какая-нибудь херня, Пьетро не пугался и не терялся, ни на одно короткое мгновение – он, совсем как папаша, сходу начинал беситься и творить херню ещё большую. Логан уже пообвыкся разбираться со всей этой ерундой. Порой нестерпимо хотелось взять пацана за шкирку и тряхануть как следует, но такое обращение только злило Пьетро ещё сильнее; уверенная, спокойная твердость всякий раз оказывалась гораздо действенней, хотя самому Логану давалась намного тяжелее. Чарльз ещё иногда говорил что-то насчет моральной поддержки, но тут у Логана вообще шансов не было – его неуклюжие попытки либо смешили Пьетро до истерики, либо приводили его в такую ярость, что себе дороже выходило. – Я же не телепат все-таки. Скажи уже, а?
– Да ни в чем! – огрызнулся Ртуть. – Отстань, сказал же! Иди спать.
– Ладно, – выдохнув сквозь зубы, покладисто согласился Логан. – Сам-то скоро вернешься?
– Не жди, я сегодня на диване посплю, – поморщившись, ответил Пьетро. Он по-прежнему не смотрел ему в лицо, и вот это было уже как-то совсем неправильно.
– Монстрик, не дури, – призвав на помощь все свое терпение, принялся увещевать Логан. У Чарльза такое получалось намного лучше, но тут уж ничего не поделаешь. – После этого дивана даже у меня спина скрипит, как у двухсотлетнего, а ты ведь не регенерируешь. Пойдем в кровать, выспимся нормально, а утром разберемся со всем вместе.
– Я же сказал: я сплю на диване, – раздраженно рыкнул Ртуть и, резко развернувшись, наконец встретился с ним глазами. Взгляд у него был уже совершенно бешеный, напряженный оскал даже близко не походил на улыбку, да и вообще не хватало только надписи: «Не влезай – убьет».
Логан молча кивнул: когда пацан начинал так сильно походить на разгневанного Магнето, спорить с ним было чистым самоубийством. Или как минимум мазохизмом, учитывая некоторые особые обстоятельства.
Мазохистом Логан все-таки не был, непосредственной опасности ни для Вселенной, ни хотя бы для их городка так и не обнаружил, а все прочее вполне могло подождать до утра. Может быть, и Пьетро к тому времени остынет и хотя бы объяснит толком, где и в чем он опять налажал.
Вот тебе и семейная жизнь, хмуро размышлял Логан, снова закутываясь в одеяло. Вторая подушка сильно и вкусно пахла Ртутью, но это было далеко не то же самое, что уткнуться носом ему в волосы и чувствовать, как едва уловимо менялся запах, когда тот засыпал, пригревшись у Логана под боком. А у него не было ни малейшего представления о том, что такое у них на этот раз приключилось.
Логану никогда не хватало самонадеянности считать себя идеальным бойфрендом, но в этот раз схема ну совсем не складывалась. Потому что накануне все было в полном порядке, набегавшийся и ужасно чем-то довольный Пьетро в постели почти не кусался и вел себя ласковей, чем обычно, и потом даже не стал огрызаться, когда Логан подгреб его, уже почти заснувшего, к себе под живот и свернулся вокруг него клубком. А ведь если бы Логан и впрямь умудрился чем-то провиниться, да ещё и не заметить этого – с ним и такое бывало – то на диван изгнали бы его, причем ещё с вечера. И заданный прямо вопрос о том, где и что он сделал не так, Пьетро обычно не игнорировал.
Логан, так и не найдя разгадки, задремал только под утро, да и то неглубоко и беспокойно. Его монстрик не имел привычки вызверяться на своих совсем уж без повода, так что у его недовольства должна была быть какая-то причина. Но вот выяснить её, пока Ртуть взвивался чуть не от каждого слова, представлялось задачей совершенно неразрешимой.
Когда Логан, устав без толку ворочаться в постели, снова спустился вниз, Пьетро ещё спал. Лежал, вытянувшись во весь рост на пухлом скрипучем диванчике так, что ноги свисали с одного краю, и чуть заметно хмурился во сне. Вид у него теперь был не злой, а просто обеспокоенный – что, впрочем, было немногим лучше. Магнус дрых у него на бедре, свесив вдоль живота заднюю лапу, и даже не дернулся, когда Логан зашел в гостиную. Только открыл здоровенные желтые глаза, смерил его критическим взглядом – и, против обыкновения, никак не отозвался на тихое «Жрать будешь, скотина?»
Повезло ещё, что маленькая кофейня в соседнем квартале была уже открыта, а её хозяйка, миссис Даунтон, питала к Логану какую-то необъяснимую слабость и без лишних уговоров согласилась напечь для него блинчиков. Так что через полчаса он уже вернулся к себе на кухню и, убедившись, что Пьетро все ещё не проснулся, принялся за дело. Покормил сменившего мнение кота, чтобы тот вдруг не начал орать не вовремя, поставил вариться кофе, разложил по тарелкам ещё горячие блинчики, щедро залив их кленовым сиропом, до которого Ртуть был сам не свой – а затем, дважды проверив, что все было в порядке, отправился его будить.
Губы у Пьетро оказались чуть прохладными, даром что геройствовать тот все-таки не стал и перед сном закутался в плед так, что смахивал на гигантскую гусеницу-мутанта. Он чуть заметно подался навстречу прикосновению, и Логан, погладив его по щеке, скользнул ладонью дальше, к лохматому затылку, и ласково лизнул уголок рта. Пьетро сонно мурлыкнул, послушно приоткрыв губы, пошевелился и наконец открыл глаза – в которых вдруг вспыхнул запредельный, невыносимый ужас.
– Господи, да в чем я теперь-то провинился? – не выдержал Логан, поднимаясь с коврика перед камином. Каминная полка пришлась аккурат поперек хребта, адамантиевое покрытие на костях было прочнее мореного дуба, но позвонки все же сместились от удара и перебили спинной мозг. Ноги теперь дрожали и норовили подогнуться, и продлиться эта история могла минут пять, а то и все десять – нейроны регенерировали медленнее, чем мышечная ткань, и вдобавок не сразу обретали полную функциональность.
– Ни в чем, – хмуро ответил сидевший на диване Пьетро и, рваным движением откинув волосы с лица, напряженно расправил плечи: – Дело не в тебе. И… – Он помедлил и, сделав неопределенный жест в сторону каминной полки, добавил: – Извини. Я не специально.
– Да уж надеюсь, – похрустев костями, угрюмо отозвался Логан и со вздохом поинтересовался: – Завтракать будешь? Я кофе сварил.
Пьетро молча кивнул и, подняв упавший на пол плед, двинулся за ним.
Результаты его трудов внушали Логану заслуженную гордость. Во всяких там уюте и романтике он понимал ровно столько, чтобы опознать наличие либо отсутствие таковых – и этого явно не хватало для того, чтобы воспроизвести подобное своими руками. Но в этот раз все получилось как надо: выставленный на стол завтрак выглядел почти как на фото в журналах миссис Хиггинс – чистые тарелки с тонким голубым узором, румяные блинчики в потеках золотистого сиропа, пара больших толстых кружек, таких, чтобы кофе не остывал подольше. Логан даже магнетовский подарочек достал, долго думал, к чему бы приспособить эту круглую стальную чашку с вычурной буквой М на боку и цепочкой ДНК вдоль кромки, и в конце концов вытряхнул в неё взбитые сливки из полупустого баллончика.
Красота, да и только. А для него так и вовсе натуральный подвиг.
– Да издеваешься ты, что ли?! – рявкнул следовавший за ним по пятам Пьетро.
Логан развернулся и в полной растерянности уставился на него. Ртуть замер у порога, вцепившись в край свисавшего с плеча пледа побелевшими пальцами, и смотрел на накрытый стол такими глазами, будто его позвали на вечеринку, а привели на исполнение смертного приговора.
– Ты о чем вообще? – настороженно осведомился Логан. Ну да, он был простым грубым парнем, не умел устраивать красивых сцен, мириться и извиняться не пойми за что – ну так раньше это им как-то не мешало. Пьетро, засранец этакий, видел его насквозь и обычно прощал просто за то, что ему было не насрать.
Было б насрать – не мучился бы так с попытками сделать всю эту фигню как положено.
– Ни о чем, забудь, – как-то враз потускнев, бесцветным тоном отозвался Пьетро и, переместившись к плите, ловко снял с огня чуть не сбежавший кофе.
– Послушай, монстрик… – усевшись за стол, опять заговорил Логан. Кружки уже исходили белесым ароматным паром, и он машинально потянулся за своей – просто чтобы было чем занять руки. – Я ничерта не понимаю, но мне охренеть как не нравится твой унылый вид. Может, просто скажи, кому надо свернуть шею, и закончим на этом?
Медитировавший на собственную кружку Ртуть тихо фыркнул и посмотрел на него так, будто большей чуши в жизни не слышал, однако на губах у него все же мелькнула неправильная, совершенно безрадостная усмешка. Не ахти что, но это все равно было лучше, чем если бы он не отреагировал вовсе.
– Ну что происходит вообще? – помолчав, снова поинтересовался Логан.
– Ничего, – упрямо повторил Пьетро. И прежде, чем Логан успел усомниться вслух, вдруг улыбнулся – совсем как обычно, лукаво и солнечно: – Да расслабься, чувак, все нормально. Я сам разберусь.
Логан поморщился: враньем разило за милю. Нет, разобраться пацан и вправду мог с чем угодно, при малой толике фантазии с его мутацией можно было ой каких дел наворотить – а с воображением у него проблем не было. Да и переживать из-за трудностей подолгу он тоже не умел, спасибо все той же мутации и самой что ни на есть обычной юношеской жизнерадостности.
Те несколько часов, что прошли от ночного пробуждения до завтрака – для него это уже было слишком долго.
– Ну разбирайся, – неохотно согласился Логан. Различать моменты, когда давить на Пьетро становилось бессмысленно, он выучился давно. В такие минуты даже вкрадчивая чарльзова настойчивость делалась совершенно бесполезна, что уж говорить про Логана с его прямолинейной манерой. – Только если помощь понадобится, ты скажи все-таки. Мне или Чарльзу… ну или папаше своему, на крайняк. Ты не один, всякая такая хрень, ну что там Профессор обычно говорит.
– Ну ясное дело, чувак! – возмущенно отозвался Пьетро. Вихрем пронесся по кухне, полязгав посудой, и в приступе щедрости вылил остатки кофе из джезвы в кружку Логану. – Все помню, всех люблю, как раз собираюсь выгуливать папу, чтобы он не похерил очередной чарльзов миротворческий план…
– Думаешь, получится? – с сомнением переспросил Логан. Попытка перехватить взявшегося хозяйничать Ртуть за талию, чтобы усадить его к себе на колени и немножко полапать, предсказуемо закончилась неудачей. Хотя как раз это ещё ничего не значило, его монстрик вообще любил подразниться.
– Почему нет? – удивился старательно вытиравший свою чашку Пьетро. – Я умею! Папа тоже опыта поднабрался, последние три раза Профу даже не пришлось Людей Икс для окончательной зачистки присылать…
– Ну да, охренеть какое достижение, – саркастично прокомментировал Логан. Привычный ритм беззлобной утренней перепалки успокаивал, одетый в потрепанную майку с Микки-Маусом Ртуть казался совсем домашним и уютным – впору было забыть о том, какой бешеной сволочью он на самом деле был – и в его движениях уже не было той скованности, которая так тревожила Логана ещё пару минут назад. И все же что-то мешало ему расслабиться и просто глазеть на обтянутую старыми пижамными штанами задницу Пьетро. – Ты все-таки постарайся, чтобы меня хоть сегодня не сдернули с урока, этих засранцев и так ничему не научишь, а если ещё уроки регулярно срываются, потому что кому-то надо прибирать за твоим папашей…
– Логан, не будь таким занудой, – скорчил недовольную рожицу Пьетро, бросил полотенце на край мойки и, небрежно оттарабанив: – Люблю, целую, буду вечером, не буянь! – со свистом исчез.
К блинчикам с кленовым сиропом он так и не притронулся. И на прощание даже не куснул Логана за загривок, как делал обычно, когда все и в самом деле было в порядке.
Ученики у Логана весь день были как шелковые, даже не пискнули, когда он, тщетно пытавшийся задавить глухое инстинктивное беспокойство, вместо уроков закатил всем своим группам внеплановый тест. Видать, тоже чуяли, когда не стоило испытывать терпение своего ворчливого, но довольно снисходительного обычно учителя. А потом Логан чуть было не поругался с Чарльзом – как всегда, по поводу дисциплины в школе и методов её внедрения. Однако в разгар дискуссии тот вдруг нахмурился, умолк на мгновение, а затем посмотрел на Логана с таким пониманием и сочувствием, что Логану даже стало как-то совестно с ним спорить. У него ведь тоже свой Леншерр был, ещё похуже логанова.
А ничего полезного Чарльз все равно не насоветовал, только пожал плечами, заглянув в предъявленный ему кусок воспоминаний, и попросил его проявить терпение.
– Терпение – моя сильная сторона, – с неприкрытым сарказмом ответствовал Логан и, ответив на укоризненный взор Профессора извиняющейся улыбкой, отправился домой.
Пьетро явился только к ночи, взъерошенный и усталый, в мгновение ока сожрал свою пиццу и половину логановой и, схватив в охапку слабо протестовавшего кота, опять завалился на диван. При этом в сторону Логана он едва глянул, и тот мигом насторожился снова. Ртуть любил к нему прикасаться – все время гладил, хватал за задницу, ерошил волосы и то и дело, смеясь, прижимал всем телом к первой попавшейся стенке. Логан поначалу шарахался, раздражался и пытался его отвадить, а после привык и тоже начал распускать руки, к неподдельному восторгу пацана. А теперь без физического контакта и вовсе было как-то неуютно, и Логан только тверже уверился в том, что происходило что-то неладное.
– Монстрик, ночь на дворе, пошли в кровать, – устало проговорил он, присев на корточки возле Пьетро, который не оставлял попыток уместить свои шесть футов роста на слишком коротком для него диване. – Хватит уже строить из себя мазохиста. Я всё осознал и проникся, прекращай представление.
– Логан, не изображай мамочку, тебе не идет, – огрызнулся тот, пронзив его суровым взором. Дремавший у него под мышкой Магнус тоже поднял голову и зыркнул на Логана так свирепо, что тому стало как-то не по себе. Кто-то послабже духом под двумя такими взглядми, пожалуй, мог бы и инфаркт схлопотать. – Не твоя роль, у Чарльза получается лучше.
– Чарльз остался в школе, так что придется уж самому, – пожал плечами Логан и, опершись локтями о край дивана, с укором посмотрел на собеседника: – И вообще не уклоняйся от ответственности, приручил меня – отдувайся теперь. Столько времени твердил, что меня надо вычесывать, гладить и трахать, а сам увиливаешь?
Ртуть как-то несоразмерно помрачнел: дурацкий шутливый упрек стоил пренебрежительного фырканья или такого же шутливого тычка в ответ, никак не похоронного молчания и скорбного, будто на настоящих поминках, взгляда.
– Иди спать, Логан, – никак не ответив на подначку, наконец сказал он и исполненным неколебимой окончательности жестом натянул плед себе на плечи.
– Вначале ты мне все объяснишь, а потом уже мы решим, кто, куда, когда, с кем и зачем идет, – резче, чем собирался, проговорил Логан. Мантра про терпение – та, из полузабытого будущего – уже не помогала, это самое терпение несомненно и неотвратимо подходило к концу. – В конце концов, меня это тоже касается.
– Ни черта, – отрезал Пьетро. Магнус чуть слышно мяукнул и, мельком ткнувшись носом ему в ладонь, предусмотрительно утек под диван. – Это не твое дело.
– С тех пор, как ты с какого-то хрена свалил из нашей с тобой – а значит, и моей тоже – постели, это очень даже мое дело! – раздраженно рявкнул Логан. – Что с тобой вообще творится, черт тебя дери?
– Ничего! – приподнявшись на локте, прорычал Ртуть – таким не по-хорошему знакомым тоном, что Логана продрал озноб, а скелет заныл дурной фантомной болью. – Я сам разберусь, ептабля, сколько раз я должен повторять?
Ответить Логан попросту не успел: мир вокруг смазался, толкнулся под ложечку приступом дурноты и почти сразу сфокусировался снова, сложившись в знакомый до последней мелочи интерьер их с Пьетро спальни. Логан с рыком развернулся на месте, не собираясь так просто спускать ему подобные выходки, и рванулся к двери… лишь затем, чтобы с размаху впечататься лицом в качнувшуюся навстречу дверную створку. Он отшатнулся, оглушенный – и окончательно пришел в себя, услышав, как внизу хлопнула входная дверь.
Вот это было уже совсем хреново.
К утру Логан остыл окончательно и от души пожалел о том, что не сумел сдержаться. Знал ведь, что давить на упершегося Пьетро было не было никакого проку, все равно ничего не добьешься. Скорее уж наоборот – на прямую агрессию тот отвечал тем же, десятикратно.
– Ладно. Я, в конце концов, тут старший. Мудрый, опытный, уравновешенный и так далее, – обреченно сказал сам себе Логан и, собравшись с духом, двинулся на поиски. Наследственность у Пьетро была хреновее некуда, он был упрям, как последняя скотина, и уступать не умел в принципе – и Логан уже почти свыкся с тем, что ему всякий раз приходилось идти мириться первым.
Главное, чтобы ещё было с кем мириться.
Ртуть обнаружился на заднем дворе: он сидел на краю бассейна, свесив босые ноги в воду, и задумчиво обсасывал незажженную сигарету. Рядом валялись стоптанные до дыр кроссовки… ну, по большей части одни дыры от них и остались. И ещё пара смутно знакомых тряпочек со шнурками и кусками резиновой подошвы, замызганными какой-то вонючей неместной грязью. Логан подошел к нему, помедлил и, не дождавшись никакой реакции, уселся рядом.
– Я не считаю тебя ребенком, – помолчав, предупредил он и поспешно уточнил: – Беспомощным, беззащитным, слабым… что ты там ещё успел себе надумать. И нисколько не сомневаюсь в том, что ты действительно можешь сам справиться с любой проблемой.
– Классное вступление, – не глядя на него, кивнул Ртуть. – Просто отличное. Без шуток, чувак. И что дальше?
– Извини, что наехал вчера, – сделав глубокий вздох, проговорил Логан. – Мне не следовало этого делать.
– Просто ты, как папа, начинаешь орать, когда волнуешься, – продолжил за него Пьетро. От подобного сравнения Логана перекосило, но он промолчал: лучше уж такая мелкая месть, чем полный бойкот. – Окей, не следовало, тут не поспоришь.
– Монстрик, ты засранец, – скрипнув зубами, доверительно сообщил Логан. – Своенравный, упертый, невыносимый…
– Короче, ты сам не знаешь, за что меня любишь, – с привычной бесцеремонностью перебил его Ртуть, – и поскольку на слова на букву «л» у тебя двухсотлетней выдержки аллергия, ты этого даже выговорить не в состоянии. Не надрывайся, я понял.
– Мир? – на всякий случай переспросил Логан.
– Мир, – снова кивнул Пьетро. Вот теперь с него вполне сталось бы прыгнуть на Логана, начать его щекотать, а потом и вовсе опрокинуть в бассейн, облапав по пути – просто чтобы появился повод уволочь его «сушиться»… но Ртуть только скосил на него глаза и чуть приподнял уголок губ в намеке на улыбку. – Кофе сваришь?
– Не вопрос, – торопливо отозвался Логан и, поднявшись на ноги, порядку ради уточнил: – Тебе с кленовым сиропом?
– Нет. – Логан поначалу не поверил собственным ушам: знакомством с национальным канадским лакомством Пьетро был обязан именно ему, но и только – это оказалась любовь с первого взгляда, страстная и бесконечная. Однако тот лишь сжал губы и твердо повторил: – Без сиропа, просто кофе.
– Почему? – озадаченно переспросил Логан – и, разумеется, не получил ответа. Пьетро только сдвинул брови и, предостерегающе глянув на него, сухо уведомил:
– Не задавай идиотских вопросов, а то, чес-слово, опять поссоримся.
Логан примирительно улыбнулся, кивнул и пошел варить кофе.
Мир, как оказалось, у них в этот раз вышел так себе – самое большее, перемирие. Огрызаться чуть не на каждое слово Пьетро действительно перестал – быть может, просто оттого, что Логан сделал выводы и прекратил пока лезть к нему с расспросами – однако спать он все равно ушел на диван. А в ответ на осторожную попытку переубедить… то есть, вытряхнуть его из штанов и отсосать прямо перед телевизором, считай что на глазах у всей стаи бабок-сплетниц… только глянул так, что Логану опять стало не по себе.
Ссорились они с Пьетро далеко не впервые, но прежде это выходило совсем по-другому. С шумом, руганью, раздолбанной мебелью, истерично вопившим со второго этажа котом, сломанными костями и размазанной по ковру кровью – логановой, конечно же; достать малолетнего паршивца можно было только тогда, когда тот сам это позволял, а во время ссор у него напрочь пропадала охота играть в поддавки. А нынешнее глухое молчание и жесткое «это не твое дело» напоминало Логану о другом. О той почти пижонской легкости, с которой Ртуть когда-то расправился с охранниками в Пентагоне. О небрежной, изящной эффективности, какую тот демонстрировал во время операций Братства и редких совместных вылазок вместе с Людьми Икс. О том, как он избавлялся от противника коротким касанием на сверхскорости и забывал о нем прежде, чем бессознательное тело успевало упасть на землю.
Едва ли стоило вымещать свою тревогу и раздражение на безвинной морковке, но объекта получше у Логана под рукой не было. К тому же ему все равно нужно было соорудить что-нибудь на ужин, не питаться же все время одной только пиццей. Нет, Логан ничего не имел против итальянской кухни, но, как оказалось, большая часть удовольствия заключалась именно в том, чтобы таскать куски из-под носа у возмущенного Ртути – и без этого пицца превращалась в обыкновенное тесто с томатом, сыром и прочей хренью, которой можно было кое-как набить живот. А Логан когда-то успел беспощадно избаловаться, и одного только этого ему было уже мало.
Очередной кусок морковки испарился прямо из-под ножа, на спину ему навалилась знакомая теплая тяжесть, а вокруг талии сомкнулись чужие руки. Логан от таких фокусов уже давно не вздрагивал – и сейчас только фыркнул, стряхнув в кастрюлю порубленные в мелкое крошево овощи, и ласково похлопал сцепленные в замок кисти. Те не исчезли под его ладонью, напротив – сжались крепче, кончиками пальцев царапнув ему живот, и Логан чуть расслабился.
– Привет, – заговорщицки прошептали ему на ухо. И тут же прихватили мочку зубами, игриво и ласково.
Совсем как раньше, до всей этой непонятной хрени, как будто все наконец вернулось на свои места.
– Чем обязан? – не без опаски полюбопытствовал Логан. От живого, привычного тепла сразу захотелось блаженно заурчать, и все же мучившее его беспокойство не спешило утихнуть. Совсем уж злокозненного коварства он за Ртутью прежде не замечал, но вот мыслил тот порой до крайности своеобразно, так что расслабляться окончательно было ещё рано.
– Логан, ну извини, – понизив голос, хрипловато мурлыкнул ему в затылок Ртуть и, не размыкая рук, всем телом потерся о его спину. И укусил за шею прямо под волосами – аккуратно, но сильно, у нормального человека след остался бы надолго. Логан нормальным не был, и Пьетро, раздраженно фыркнув, опять вонзил зубы в то же самое место, резче и намного сильнее. Логанов загривок защекотала тонкая дорожка крови, и Пьетро тут же принялся усердно зализывать быстро зарастающий укус, а потом запустил ладони под майку и по-хозяйски погладил его по животу. Логан бездыханно рассмеялся, почти оглушенный накатившим внезапно облегчением, и опустил голову, подставляясь. Отчего-то собственнические порывы Ртути никогда не казались ему смешными, его неколебимая уверенность в своем праве поначалу вызывала лишь растерянность, а после, когда Логан все-таки перестал отрицать неизбежное – неудержимое желание.
– Уточни-ка, за что? – не удержавшись, поддразнил он. Гиперактивный засранец отлично его изучил, и теперь, тихо порыкивая, кусал и вылизывал его загривок и шею именно так, как ему больше нравилось. Через пару минут оголодавший и перенервничавший за прошедшие пару дней Логан уже дышал, как после марафона, и инстинктивно напрягал мышцы, крепче вжимаясь в льнувшее к его спине тело. Рук у Ртути было какое-то совершенно непотребное количество, и каждая норовила погладить, царапнуть, стиснуть, одна так и вовсе бесцеремонно залезла в штаны – и после всего-то пары коротких движений у Логана уже стояло так, что хоть сваи забивай: – Бля-я-я…
– Скажи-ка, зверюга моя, жив ли ещё в тебе эксгибиционист? – вкрадчиво осведомился Пьетро. От него самого тоже пахло уже совсем по-звериному: хищным азартом, возбуждением, клокочущей под самой кожей кровью. Опиравшийся на кухонную стойку Логан жадно втянул носом воздух, отцепил одну руку от края и, грубо ухватив его за бедро, дернул на себя – и ухмыльнулся, даже через два слоя джинсы почувствовав упершийся в задницу член. Ртуть глухо, возбужденно зарычал и опять вцепился ему в плечо зубами, уже не лаская, а будто удерживая добычу.
– Чего? – не без усилий вспомнив, что ему задали вопрос, уточнил Логан. Вывернуться – развернуться, засунуть наконец язык в этот трепливый рот и обеими руками вцепиться в свое чертово неугомонное чудовище – никак не выходило, фиксировать противника его монстрик умел на диво качественно. Толку-то, что Логан его вчетверо сильнее, когда силу эту применить некогда.
– Могу трахнуть тебя прямо тут, на столе, – плавно, нарочито медленно поглаживая его член, промурлыкал засранец. – Там, где нас может увидеть любая из тех старушек, на которых ты ругаешься такими словами, которыми даже папа на людей не ругается. Или… – Он вдруг замер, крепче сжав пальцы, и Логан рефлекторно дернул бедрами, требуя продолжения. – Можем, как приличные люди, пойти в кровать.
– Если уж вспоминать твоего папу, – с трудом, чуть не сорвавшись на стон, выхрипел Логан – после трех с лишним суток внезапного целибата не расхолаживало даже упоминание о Леншерре-старшем, – то мы, строго говоря, не люди. Тем более не приличные.
– Как скажешь, – хрипло рассмеялся ему на ухо Пьетро, а секундой спустя Логан уже упирался в кухонную стойку не животом, а задницей. И между ног у него было вбито колено Ртути, так близко, что только святой или импотент не поддался бы искушению ещё чуть-чуть выгнуться навстречу и потереться о крепкое, горячее бедро. И даже легкая дурнота от сверхскоростного перемещения нисколько не приглушила возбуждения.
Ну и к чертям, все было правильно: Логан раздвинул колени шире, позволяя Пьетро устроиться поудобнее, и задрал ему футболку, с откровенным собственническим удовольствием выглаживая проступавшие под горячей кожей мышцы. Ртуть только ухмыльнулся в ответ, коротко и хищно, глянул из-под ресниц блестящими, обманчиво томными глазами – и, зажав его волосы в кулаке, притянул к себе.
Целовался он с тем самозабвенным энтузиазмом, от которого Логана всегда вело круче, чем от любого наркотика. Пропажу собственной майки он заметил лишь тогда, когда хрипло постанывавший Пьетро ненадолго оторвался от его губ и, покрепче перехватив выскальзывавшие из пальцев пряди, всем телом потерся о него. Логан зарычал: прикосновения, почти мучительно приятного, было уже откровенно мало, хотелось другого – ближе и жарче, до боли. Пьетро как будто почуял, выгнулся, дав стянуть футболку через голову, и тут же снова наклонился к его шее, целуя и покусывая – то нежно, дразняще, то сильно и резко, едва не до крови. Логан аж зажмурился от удовольствия, а после сам ухватил его за волосы, оттянул назад и жадно впился в губы, наслаждаясь коротким мгновением, когда ему уступили право вести. Джинсы у Пьетро оказались хреновые, треснули от первого же рывка; он резко выдохнул Логану в губы, бесстыдно толкнувшись в его кулак – и вывернулся, снова уткнулся в горло, царапнув зубами у самой артерии. Логан принялся быстрее двигать рукой, шалея от того, как под второй его ладонью перекатывались мышцы на горячей, жилистой спине Ртути, волной откликавшиеся на каждое его касание.
В глазах у него уже темнело от возбуждения, резкий, будоражащий запах чужой похоти шибал в нос, тревожа самые кровожадные инстинкты… но Пьетро держал крепко, и Логан только глухо взрыкивал под его ладонью, подставляя глотку. А потом Ртуть вдруг пропал из его хватки, но прежде, чем Логан успел взвыть от разочарования, он вновь оказался рядом и, всем весом впечатав его в край стола, уронил рядом полупустой тюбик со смазкой. Логан с силой выдохнул, пытаясь вернуть себе хоть каплю самообладания, оскалился в предвкушении – и, выпустив когти, неторопливо, с нажимом провел кончиками лезвий вдоль позвоночника Пьетро. Аккуратно, не оставив на коже даже белесых бескровных царапин… но Пьетро, увлеченно вылизывавший ему плечо, вдруг замер и поднял на него глаза, в которых разгоралось неприкрытое безумие.
Логан, завороженный, сглотнул – и протяжно, глухо выматерился, когда его колено оказалось вздернуто Ртути на плечо, а смазанную уже задницу обожгло знакомым живым жаром. И только мельком понадеялся напоследок, что чертовых престарелых вуайеристок хоть в этот раз массово хватит удар.
– Ради таких примирений я б с тобой даже почаще ссорился… только очень уж стремно, – кое-как отдышавшись, сообщил Логан получасом спустя.
– И нифига я не такой страшный, – ласково потершись щекой о его грудь, сонно возмутился Пьетро. Логан только фыркнул: метаболизм у гиперактивного засранца был соответствующий, он уже вполне мог бы пойти на второй раунд – ему просто нравилось изображать из себя утомленного трудами короля-льва. А Логану все ещё было слишком хорошо и совершенно не хотелось его одергивать.
– Ты не страшный, – согласился он, лениво потискав его за задницу. Ртуть на мгновение поднял на него взгляд и вопросительно дернул бровью, но, вполне удовлетворившись его усталой улыбкой, снова опустил голову ему на грудь и лишь сжал покрепче лежавшие у него на бедрах руки. – Страшно, если тебя вдруг тут не будет.
– Я тебя тоже люблю, чувак, – безмятежно отозвался Пьетро, глубоко вздохнул и, кое-как выпрямившись, со вкусом потянулся – так, что Логана вдруг страшно заинтересовало, сколько вообще у них в доме осталось смазки. – А сейчас двигай в душ и все-таки повторим, как приличные люди. На кровати. Надо раздолбать её окончательно, она мне надоела.
Кровать они и правда развалили. Только не этим вечером, а следующим – и потом долго ржали, валяясь среди обломков, потому что это казалось разом абсурдным и идеально правильным: с точностью до буквы воплощать в жизнь похабные анекдоты. А добывать новую кровать, разумеется, пришлось Логану, потому что Ртуть только махнул рукой, пообещал спереть что-нибудь подходящее… но слегка запутался, забегавшись по делам, и вместо кровати притащил домой четыре ящика с какой-то непонятной хренью. Видимо, папашины, потому что за ними потом явился леншеррова шавка Саблезуб. Пришлось менять ещё и тумбочку в прихожей – у Логана родственники тоже были… небеспроблемные.
После этого все и впрямь вернулось на круги своя. Пьетро новую кровать одобрил и больше не порывался сбежать на диван и на логановы руки на различных частях своего тела реагировал вполне подобающим образом, каковой обычно включал в себя ближайшую горизонтальную или не очень поверхность и очередной тюбик смазки. И сам он снова принялся лапать Логана со всем энтузиазмом гиперсексуального тинэйджера. Строго говоря, подростком Пьетро, уже года три как справивший оттянутое до нелепости американское совершеннолетие, давно не был; однако Логан подозревал, что он ещё лет сорок, никак не меньше, будет вдохновенно изображать бесшабашного малолетку. Просто так, для развлечения – и чтобы немножко побесить отца. Логан, впрочем, нисколько не возражал.
И все же в том привычном абсурде, который носил гордое имя их семейного быта, ему постоянно мерещилось что-то неладное. Не умевший отказывать себе в маленьких глупых удовольствиях Ртуть по-прежнему не прикасался к кленовому сиропу, хотя Логан то и дело замечал жаждущие взгляды, которыми тот провожал каждую каплю на чужой тарелке. И в кофе Пьетро его больше не лил, как делал раньше, пропуская мимо ушей подначки насчет карьеры бариста-извращенца. От сахара вообще он при этом отказываться не собирался, на корню губя гипотезу о внезапно диагностированном диабете, и с обычной своей щедростью заливал утренние блинчики клубничным джемом.
Логан твердил себе, что беспокоиться из-за такой ерунды было попросту нелепо, но тусклая смутная тревога никак не отпускала. Он уже облажался однажды, позволил себе обмануться ровной, сосредоточенной сдержанностью старшего Леншерра и не замечал неладного аж до тех пор, пока тот не направил пистолет на растерянную Рейвен – но допускать подобных дурацких ошибок с Ртутью не собирался. Хотя бы потому, что на Пьетро ему было не наплевать.
Вот только особого проку с его наблюдений не было. Большую часть времени Ртуть по-прежнему пропадал черт-те где, должно быть, шлялся по всему свету по поручениям отца. Чарльз был от этого вовсе не в восторге, но альтернативы у них не было: достаточно интересное для Пьетро занятие могли предложить только в Школе Ксавьера, в Братстве или в Правительстве. Правда, Правительство Пьетро не уважал, а сам Профессор, несмотря на симпатию к отпрыску лучшего друга, не питал иллюзий насчет того, чему именно тот мог научить остальных его детишек, и тоже не рвался затащить его к себе под крыло. К тому же в этом времени Ртуть вовсе не был безгласной тенью своего родителя, и порой ему даже удавалось пробудить в Леншерре-старшем некое подобие здравого смысла. Где именно его носило, пока Логан пытался вколотить в головы своих учеников хоть какие-то знания, никто толком не знал, но судя по беззлобному ворчанию Профессора, который не выказывал особого беспокойства, в мире ничего из ряда вон выходящего не случалось.
Да и дома из привычного порядка вещей выбивались сущие мелочи. Чертов кленовый сироп. Внезапно проникшийся любовью к человечеству Магнус, который хвостиком таскался за Ртутью и тихонько, сочувственно мяукал, тычась мордой ему под колени. Лунный календарь, который Пьетро зачем-то повесил на самом видном месте и вдобавок исчеркал разноцветными фломастерами так, что он начал напоминать запутанные ведьмовские узоры Ванды. Логан попытался было немножко его подразнить, предложил сменить эту ересь на календарь с расписанием игр «Нью-Йорк Янки» на будущий год, но Ртуть вызверился на него так, будто он имел глупость покуситься на моисеевы скрижали.
И «романтические» завтраки в постель у Пьетро стали получаться неожиданно прилично – должно быть, оттого, что он наконец забросил свои кулинарные потуги и просто таскал Логану горячие бутерброды, кофе и покупной яблочный пудинг, переложенный в красивую мисочку. Ему самому подобная уступка собственной неумелости явно казалась чудовищным позором, а вот Логан, если честно, вздохнул с облегчением: теперь это по крайней мере действительно можно было есть.
Самой объяснимой из новых привычек Ртути была манера класть нож исключительно под левую руку. При его беспокойном образе жизни владеть обеими руками одинаково было бы весьма полезно, и тренироваться лучше было дома, в спокойной обстановке, а не в бою, когда от этого могла зависеть его жизнь. Вот только то, что это во всех отношениях достойное начинание по времени совпало со всей остальной, куда менее понятой ерундой, Логана изрядно тревожило. Как и тщетность его попыток выяснить, откуда вообще это все взялось: его расспросы Пьетро либо игнорировал, либо отвечал уклончиво и смутно, ничего толком не объяснив. Или попросту тащил его в постель, не обращая ровным счетом никакого внимания на неискренние протесты.
Логан никогда не служил в разведке и вообще привык считать себя парнем простым и прямолинейным, но одному человеческие войны его все же научили: то, что у тебя паранойя, ещё не значит, что за тобой не следят. И каким бы безобидными ни казались новые заморочки его и без того своеобразного партнера, ему никак не удавалось просто выкинуть их из головы.
А потом все вдруг полетело к чертям. Логан уже начал задумываться о том, что вся эта ерунда могла ему попросту примерещиться – но однажды вечером, ласково ущипнув своего монстрика за задницу, он получил в ответ не проказливую хулиганскую усмешку, а сильный, хлесткий удар по запястью и предостерегающий, ни черта не игривый взор.
– Ну и в чем на этот раз дело? – раздраженно осведомился Логан, после нескольких минут напряженных размышлений так и не вспомнив за собой никакой вины.
– Ни в чем, – скрестив руки на груди, угрюмо огрызнулся Пьетро. – Просто не трогай меня сегодня.
– С чего вдруг? – переспросил Логан, озадаченно разглядывая подозрительно походившую на недавнюю размолвку картину. – Монстрик, если я где-то умудрился облажаться – будь милосерден, побереги мои нервы и просто скажи. Или давай схожу папаше твоему в морду врежу, если это он тут начудил, мне не жалко.
– Не трожь папу, – машинально откликнулся Ртуть и, чуть заметно нахмурившись, не по-хорошему пристально посмотрел на него: – Логан, чего ты вообще суетишься?
– Да видишь ли, у меня тут в семейной жизни какая-то херь творится, – саркастично отозвался тот и, прихватив в холодильнике бутылку пива для успокоения нервов, вернулся в гостиную. Пейзаж ему не нравился: Пьетро валялся на диване в позе нарочито расслабленной, лениво придерживая под задние лапы забравшегося к нему на живот кота, и всем своим видом демонстрировал, что сдвинуть его с места не удастся даже бульдозером. Так надежно окапываться было совсем не в его характере, и Логана опять начало грызть беспокойство. – Совсем внезапная какая-то херь, вот в чем проблема.
Пьетро промолчал, явно не собираясь отвечать на не заданный напрямую вопрос, и Логан, взъерошив пятерней волосы, тяжело вздохнул:
– Слушай, монстрик, я не хочу опять с тобой ссориться. Ладно бы ещё по делу, так ведь нет же! Было б по делу, ты бы не играл тут в советского партизана на допросе. – Пьетро фыркнул, чуть заметно приподняв уголки губ, и Логан, усевшись на пол возле дивана, протянул ему вторую бутылку: – Уточни ситуацию, что ли. Тебя только сегодня не трогать?
– Ещё завтра и послезавтра, – после секундного колебания отозвался Пьетро. Выражение его глаз вызывало у Логана какое-то невнятное тягостное чувство: такого взгляда можно было ждать от обычного, уверенного во враждебности мироздания подростка, никак не от парня, который даже в смутные тинэйджерские годы плевал на все, кроме собственного мнения.
– Ладно, – оставив свое недоумение при себе, покладисто кивнул Логан. Ртуть глянул на него с каким-то недоверчивым удивлением, и он, не удержавшись, пощекотал подвернувшуюся под руку пятку и с усмешкой уточнил: – А может, все-таки можно немножко, а? – Пьетро только укоризненно сморщил нос, и Логан ласково провел ладонью по внутренней стороне его бедра, медленно подбираясь к паху: – Если совсем аккуратно?
Удар застал его врасплох. Только что он сидел возле дивана с полупустой бутылкой пива в руках и гадал о причинах внезапной холодности его монстрика, стараясь не выдавать своего беспокойства – и вот уже лежит у стены, оглушенный, с тремя сломанными ребрами и осколками дареной вазы в боку, которые медленно выталкивала наружу срастающаяся плоть. Челюсть, регенерируя, ныла так, будто он поцеловался с идущим на полном ходу паровозом, а не получил плюху от пацана, весившего в полтора раза меньше него.
Ртуть, замерший на дальнем подлокотнике дивана в неловкой, неустойчивой позе, смотрел на него с таким испугом, что Логан даже разозлиться забыл. На лице человека, который, кажется, бояться не умел в принципе, такое выражение смотрелось до смешного неестественно.
– Понял, – не придумав ничего получше, покладисто проговорил Логан и осторожно, стараясь не нагружать сверх меры сраставшиеся на ходу кости, поднялся на ноги. – Совсем не трогать, да?
– Совсем, – твердым, хорошо поставленным голосом проговорил Пьетро и отрывисто кивнул. Взгляд у него был такой, словно Логан только что чуть не начал Третью Мировую Войну. Хотя, пожалуй, Третья Мировая его бы не так напугала. Пахло от него тоже плохо: запредельным, медленно отступавшим ужасом.
Логан понял, что оставить это вот так он уже не сможет. И даже не потому, что уже второй раз получил в морду непонятно за что.
– Договорились, – послушно согласился он, успокаивающе улыбнулся Ртути, не сводившему с него настороженного взгляда, и, перебравшись в стоявшее чуть поодаль кресло, попросил: – Только расскажи мне все-таки, в чем тут дело.
– Ну за что ж ты такая упрямая скотина? – раздраженно выдохнул Пьетро и, чуть расслабившись, сполз с подлокотника на сиденье. Спрятавшийся от греха подальше Магнус осторожно высунулся из-под журнального столика и вопросительно мяукнул, и Пьетро, подхватив его на руки, принялся бездумно наглаживать полосатый бок. – Расслабься, тебя это не касается! Нет, не все, что касается меня, касается тебя тоже, просто потому что мы с тобой трахаемся и живем вместе!
– Монстрик, вообще-то именно это и называется «семья», – терпеливо напомнил Логан, встревоженно наблюдая за ним. – Мне не веришь – у Чарльза спроси.
– Ну да, а Чарльз охренеть какой хороший специалист в семейных делах, – съязвил Ртуть – скорее устало, чем с настоящим раздражением.
Ничего толкового Логан в тот раз так и не добился. Пьетро поначалу огрызался, ехидничал, насмехаясь над его – отсутствовавшим как класс, если верить паршивцу – умением вести допрос, а потом и вовсе умолк и только сверлил его недобрым взглядом. Вот этого не выдержал уже Логан: молчаливый Ртуть действовал ему на нервы похлеще, чем когда-то – мертвая тишина во вьетнамских джунглях, верный признак засады. Уговорить Пьетро поменяться спальными местами и отправиться на ночь в нормальную кровать ему тоже не удалось: чувство справедливости у пацана было по-леншерровски своеобразное, но за свое представление о правильном он цеплялся с упорством натасканного на убийство бультерьера.
В доме явно творилось что-то неладное.
Но если в своих выводах Логан ещё мог бы усомниться – он, в конце концов, вовсе не был спецом по всяким там отношениям, тем более отношениям с мужчинами, тем более с мужчинами-мутантами – то в очередной раз явившийся к ним в дом Магнето определенно что-то знал. Морда у него, как всегда, была каменная, однако опознавать присутствие в зеленовато-стальных глазах некой Мысли Логан уже выучился на отлично – самому не раз пригождалось во время совместных вылазок с Людьми Икс. Вот с дальнейшим, правда, возникали проблемы, потому что пах Леншерр почти всегда одинаково: решимостью, гневом и неистребимым, загнанным в глубину души страхом. А рядом с Пьетро – ещё и растерянностью, теплом и обычной человеческой боязнью облажаться.
– Ты, зараза, имеешь к этому какое-то отношение, – уверенно проговорил Логан, когда Магнето, как правильный папаша, накрыл придремавшего у него под боком отпрыска пледом, устроил его на диване поудобнее и, выключив звук у телевизора, ушел на кухню.
– Тебя послушать, так я к половине мировых бедствий имею отношение, – хмыкнул он и по-хозяйски полез в холодильник. Логан невольно напрягся, но в этот раз чертов ублюдок, похоже, не обнаружил там ничего предосудительного вроде магазинной лазаньи и, чуть заметно поморщившись, принялся выкладывать на кухонный стол овощи. – Почему в доме яиц нет? Я же тебе говорил двести раз уже… И объясни наконец, какие у тебя сегодня ко мне претензии.
Он небрежным жестом, нисколько не беспокоясь о поднятых занавесках, призвал из сушилки нож и принялся чистить картошку. Логан закатил глаза – ему даже этого занятия не доверяли – и, прихватив бутылку пива, устроился в дальнем от плиты углу. Вид великого борца за права мутантов, готовившего ему – ну, и ему в том числе – еду вызывал у него какое-то злорадное удовлетворение.
– Я тебя слушаю, – ровным тоном, в котором, однако, уже прорезались некие зловещие нотки, напомнил не удосужившийся обернуться Леншерр. Пришедшему клянчить законную котовью долю Магнусу и то больше внимания досталось: его потрепали по ушам, почесали под челюстью и даже позволили улечься на краю кухонного стола.
Логан вздохнул и принялся излагать свои наблюдения, чувствуя себя полным идиотом: все вместе, собранное воедино, это казалось совершеннейшим абсурдом. Спина Магнето выражала привычное пренебрежительное высокомерие так же явственно, как его суровая физиономия – вот только его запах, уже смешивавшийся с ароматами разогретого масла и специй, говорил о другом.
Чертов героический ублюдок действительно знал, о чем Логан пытался рассказать. И злился от собственного бессилия.
– Тебя это не касается, – все-таки расщедрился Леншерр почти через десять минут после того, как Логан умолк. Оправдывать свое молчание сосредоточенностью на более насущных занятиях он явно не собирался: даже Логану было понятно, что ни шкворчавшая на медленном огне морковка, ни кот, явно ждавший от человеческого существа более весомых милостей, вовсе не требовали столь напряженного внимания.
– Леншерр, твою мать! – в сердцах выдохнул Логан, едва совладав с неожиданно острым желанием раздолбать полупустую бутылку о ближайший подвернувшийся объект. Лучше всего о леншеррову голову. – Я эту чушь уже второй, блять, месяц слушаю!
Магнето раздраженно передернул плечами и вновь сосредоточился на очередной своей попытке немного побыть нормальным родителем. Логан, дыша глубоко и размеренно, как научил увлекшийся какими-то пранаямами Хэнк, дождался, пока тот переместит очередную порцию непонятно чего в кастрюлю побольше, сделал ещё один медленный вдох и устало попросил:
– Не будь такой скотиной, а? Не для развлечения же выспрашиваю. А то ты, блять, вообще образчик высокой мысли: то читаешь мне тут пафосные речи про то, как ты мог мне доверить своего ребенка, а я не оправдываю; а то сам же мне палки в колеса суешь, когда я пытаюсь оправдать. – Магнето недобро глянул через плечо, и Логан, постаравшись сделать лицо попроще, добавил: – Ну правда же, я ведь просто хочу, чтобы монстрик был доволен. Что, ты и в этом способен усмотреть что-то предосудительное?
Леншерр, против его ожиданий, как будто и впрямь смягчился – на лице у него ничего не отразилось, но от него повеяло чем-то сродни задумчивости, будто он и впрямь размышлял о том, чтобы немного уступить.
– Это семейное дело, – отвернувшись снова, все-таки проговорил он. Тон его явственно говорил о том, что Логана он в понятие «семьи» не включал, но тот к подобному уже привык и молча ждал продолжения. – И ты здесь действительно совершенно ни при чем.
– Я здесь очень даже «при чем» хотя бы потому, что это меня чуть не каждые три недели выкидывают из общей постели безо всяких объяснений! – рявкнул Логан. На старшего Леншерра его терпения никогда не хватало, он хрустнул костяшками и, сжав кулаки, шагнул вперед. Не дошел, конечно же, «проглядеть» такой здоровый кусок металла Магнето, даже в доме собственного сына ни на миг не терявший бдительности, не мог. – И даже не заикайся о том, что именно меня, чисто технически, никто никуда не выкидывает.
– Вот что, Логан. – Леншерр резким жестом стряхнул очередную порцию непонятной, но уже источавшей крайне аппетиные запахи смеси в общую кастрюлю и, развернувшись к нему, отчеканил: – Я скажу это в первый и последний раз. То, что происходит, касается только меня, моего сына и тех, с кем он пожелает это разделить. Если за несколько лет совместной жизни ты так и не сумел заслужить его доверия – это твоя проблема, не его. И уж тем более не моя.
– Мрррау! – басом подтвердил Магнус, прилежно обтиравший его локоть мордой в надежде на комочек-другой сырого фарша. Леншерр, сверливший Логана взглядом, озадаченно моргнул, опустил глаза и, услышав ещё одно просительное «мяу?», наконец-то оделил хвостатого подхалима вожделенным лакомством.
– Смешно даже, – устало проговорил Логан, наблюдая за тем, как его кот жадно жрал мелко нарубленное мясо с ладони самого опасного террориста на планете. – Можно изменить историю, перетряхнуть весь мир с ног на голову – а ты так и останешься упертым мудаком, который уважает только чужую силу.
– Конкретизируй, – недобро сощурившись, потребовал Леншерр. Магнус нетерпеливо цапанул его за палец, и он послушно отщипнул ещё кусочек фарша. Логан с полминуты поразвлекался мыслью о том, чтобы промолчать, хоть так отыгравшись за его высокомерие, но затем все же ответил:
– Очень, знаешь, показательно вышло. Там, в будущем, вы с монстриком совсем по-другому познакомились. От толпы ты его спас, что ли… Герой гребаный. До конца жизни потом за ничтожество держал, даром что он из кожи вон лез, чтобы что-то тебе доказать. Но нет, глаза разуть куда сложнее, чем беситься из-за того, что родной сын слабаком оказался, и на нем же свою злобу и вымещать. А тут…
– Я считал Пьетро слабаком? – не поверил Леншерр. Искреннее удивление у него на лице смотрелось странно, он даже начинал казаться вполне нормальным мужиком. – Чушь собачья!
– Ну вот, – безрадостно усмехнулся Логан. – О чем и говорю. А в этот раз это он тебя из тюряги вытащил, так ты его теперь хоть за человека считаешь. Хотя, знаешь, эти все твои родительские потуги все равно хрень редкостная. Даже мне это понятно.
– Не нравится – не жри, – почти угрожающе оскалился Магнето и, почесав кота между ушами, снова развернулся к плите.
Пьетро, по счастью, весь этот обмен любезностями действительно проспал, иначе потом Логану пришлось бы и от него выслушать много интересного. Отчего-то ему каждый раз становилось почти совестно, потому что Леншерр-старший просьбу сына все-таки выполнял и действительно пытался с Логаном не ссориться – в меру своих к тому способностей. Выходило, понятное дело, хреново, но тут они друг друга стоили.
Это только Чарльзу каким-то чудом хватало терпения и на Эрика, и на Логана, и на толпу неугомонных малолетних мутантов.
…И он, возможно, сумел бы договориться и с младшим Леншером тоже. У него уж точно в этом деле практики было больше.
Интригана из Логана не вышло: кажется, Чарльз разгадал его коварный план ещё до того, как мотоцикл въехал в ворота Школы – и все же предпочел дождаться, пока Логан не явился к нему сам и не озвучил свою задумку вслух. Мотоцикл пришлось оставить в ангаре, почти полчаса Логан ухлопал на то, чтобы выклянчить машину у Хэнка, который переживал за Профессора, как родная мама, и не хотел отпускать их одних… но в конце концов похищение завершилось успешно.
– Друг мой, мне кажется, ты все-таки преувеличиваешь тяжесть ситуации, – щелкнув ремнем безопасности, с мягким укором заметил Чарльз. Однако в глазах у него сверкали смешинки: логанова затея его явно забавляла. Похоже, после однообразных школьных будней даже похищение с корыстными целями казалось ему всего лишь занятным приключением. – И я едва ли могу назвать твои цели корыстными.
– Нихрена вы не понимаете в корысти, Профессор, – с ухмылкой отозвался Логан и, не удержавшись, лихо ударил по газам. Маячивший в зеркале заднего вида Хэнк разинул рот в возмущенном вопле, но было уже поздно. – Вот чем хотите поклянусь, довольный Ртуть в быту куда приятнее, чем вот это!
На лице вернувшегося аккурат к чаю Пьетро изобразилось этакое снисходительное возмущение, будто и он понял все в тот же миг, как увидел перед домом машину со знакомыми номерами. Разумеется, уступать так просто он вовсе не собирался, но Логан старался не терять надежды: в конце концов, Чарльз тоже не зря столько лет имел дело с кучей детишек в разгар подросткового буйства. И когда Профессор взглядом попросил оставить их с Пьетро наедине, Логан только кивнул и, порядку ради пробормотав что-то насчет нежелания беспокоить их табачным дымом, ушел во двор.
Разговор неожиданно затянулся. Логан скурил свою сигару целиком, побродил вокруг бассейна и, глянув на часы, не на шутку встревожился. Подслушивать под дверью оказалось бессмысленно: слух у него был лучше, чем у любого человека, тонкая задняя дверь с аккуратными квадратиками стекол ничем бы ему не помешала – однако он не сумел разобрать ни единого слова, изнутри доносился только невнятный гул знакомых голосов. Должно быть, Профессор просто помешал ему услышать то, что не предназначалось для его ушей. А интонации оказались вполне предсказуемые: терпеливая, увещевающая у Чарльза и напряженно-ровная у Ртути – тот, само собой, уперся снова и намеревался стоять на своем до последнего.
Неслышно подкравшийся сзади Магнус ткнулся мордой Логану под колено и сочувственно заурчал.
К тому моменту, когда задвижка на задней двери наконец щелкнула, от его второй сигары уже оставалось меньше половины, а вздумавший поиграться кот успел вымазаться в табачном пепле от ушей до хвоста. Логан поспешно обтряхнул с его боков самую заметную грязь и, затушив сигару о бортик бассейна, настороженно уставился на маячившую за стеклом тень.

Продолжение в комментариях

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, WTF?!!!, а у меня хорошая кислота

Comments

[Файмор]

Вид у Пьетро был не по-хорошему сосредоточенный и серьезный. И он не сказал ни слова, просто окинул двор беглым взглядом и, найдя глазами Логана, жестом позвал его к себе. Остававшийся внутри Чарльз тоже промолчал, только улыбнулся, явно стараясь подбодрить, и укатил на кухню – будто считал, что его присутствие было ненужно, а то и вовсе нежелательно. Придумать тему, которая действительно требовала бы подобных предосторожностей, Логан не сумел, но в одном он был уверен точно: радостные вести сообщают совсем не так.
– Чарльз утверждает, что мне не следовало держать тебя в неведении, – взмахом руки велев ему устраиваться на диване, проговорил Пьетро. Сам он остался стоять, опершись плечом на каминную полку, но в позе, которая должна была выглядеть небрежно-расслабленной, слишком отчетливо чувствовалось напряжение. – Я в этом не так уверен, но некоторые его аргументы все же… имеют право на существование. Так что слушай меня, и слушай внимательно.
Логан невольно поежился: сейчас перед ним был не его монстрик Пьетро, легкомысленный, жизнерадостный и проказливый, а именно Ртуть, второй в негласной иерархии Братства. И не по-хорошему похожий на того, каким Логан помнил его в том минувшем будущем – только уверенней и спокойней, без болезненного, доходившего чуть не до истерики желания проявить себя. В уютном бардаке их гостиной он смотрелся чужеродно, словно кадровый военный в наркопритоне. И пахло от него тоже совсем неправильно, предельной сосредоточенностью и готовностью к удару.
– Во-первых, – ровным, звучным голосом, здорово напоминавшим тот, которым его папаша читал перед камерами свои гневные речи, проговорил Пьетро, – Высшие Силы существуют.
Логан озадаченно моргнул и машинально скосил глаза в сторону кухни, будто надеясь получить от Чарльза хоть какую-то подсказку. И тут же пожалел об этом: Ртуть не пропустил этого его жеста, сжал губы, словно собираясь умолкнуть снова, и явно через силу продолжил:
– Во-вторых, они не только существуют, но и активно действуют… Не так, как люди, но все эти сказки о пассивно наблюдающем Боге – полная херь.
– Монстрик, – настороженно наблюдая за ним, сказал Логан, – к тебе-то это какое отношение имеет? Вы ж с папашей два сапога пара, хоть Бога, хоть черта нагнуть готовы, если что не по вам; что тебе какие-то там Высшие Силы…
– Приятно, что ты так в меня веришь, – безрадостно усмехнулся Пьетро, помолчал и, взъерошив пятерней волосы, заговорил снова: – История не нова. Любая религия, по сути, представляет собой систему запретов и указаний: не есть свинину, не убивать коров, не трудиться по субботам, не ходить за огнями эллиллдан… Только иногда всего этого оказывалось недостаточно. – Логан беззвучно хмыкнул: вот это уже было намного больше похоже на его монстрика. Тот помолчал с полминуты, словно пытаясь собраться с мыслями, и продолжил: – У того, что получалось в итоге, было много имен, большую часть из которых, кажется, уже позабыли – не все, впрочем. В Ирландии, к примеру, это именовалось гейсами, хотя сейчас почти все считают их просто… характерной особенностью ирландских саг. Блаженные идиоты.
Последнюю фразу Пьетро выдохнул едва слышно, не будь Логан мутантом – наверно, не услышал бы вовсе.
– Это действительно семейное наследство, – прежде, чем он успел вставить хоть слово, глухо и почти зло рассмеялся Ртуть. – Знаешь, я даже специально сбегал в одну деревушку под Дроэдой, пообщался с тамошними стариками… Ни черта со времен Кухулина не изменилось, просто трепаться перестали. – Он вновь умолк ненадолго, отвел взгляд и, хмыкнув, покачал головой: – Только вот ирландцы всегда были ужасно везучими суками. Если кто-то нарушал один из своих гейсов, ему же обраткой и прилетало. Нарушил – попрощайся с удачей, а то и вовсе сдохни по-глупому, все просто. Да вот только мы-то не ирландцы, мы ж евреи, богоизбранный, блять, народ… – Он резко выдохнул, расправил плечи и, прямо взглянув Логану в глаза, негромко и очень четко закончил: – Поэтому за наши ошибки расплачиваются те, кто нам дорог.
Логан молча кивнул. Представить Пьетро человеком богобоязненным, однако, не получалось даже при таком раскладе, и он, поколебавшись, осторожно поинтересовался:
– И откуда эти… гейсы… берутся?
– Заветы, – бездумно поправил его Пьетро. – Ниоткуда. Однажды ты просто знаешь. – Он внимательно посмотрел на Логана и неприятно усмехнулся: – Не надейся, свалить все на папку не выйдет. Единственная его промашка – что предохраняться не умел, но это не то, в чем я позволю его упрекать.
Логан смущенно кашлянул: эта мысль и впрямь пришла ему в голову первой. Запудривать мозги Магнето, при всей своей прямолинейности, все-таки умел, а верить в то, что он хоть в этот раз постыдится использовать сына в собственных целях, Логан попросту опасался. Слишком тяжело было бы ошибиться.
– Чарльз, кстати, тоже не верит, – не дав ему времени придумать хоть сколько-нибудь убедительное оправдание своей подозрительности, задумчиво продолжил Ртуть. Логан настороженно вскинулся: прозвучало это как-то… не так. Будто Пьетро уже не ждал от него ответа. И вообще ничего не ждал. – Говорит, что это недоказуемая мистика и просто предрассудки, не подобающие образованному человеку.
– А ты веришь? – неловко переспросил Логан, прервав неожиданно затянувшееся молчание.
– Отец нарушил один из своих заветов, и меньше чем через сутки после этого Чарльз лишился ног и послал его к черту, – пожав плечами, сухо отозвался Пьетро, глядевший теперь чуть поверх его головы – словно не желал ни смотреть на него, ни совершенно выпускать его из виду. – Я не хочу проверять.
– Да ладно тебе, монстрик, – пренебрежительно хмыкнув, отмахнулся Логан. – Что мне сделается-то? Я ж живучий.
– Я не хочу проверять, – голосом, в котором как никогда отчетливо звучал металл, повторил Ртуть и, помолчав, резко осведомился: – Ещё вопросы есть?
Логану явно следовало заткнуться и засунуть все свои возможные вопросы куда подальше, а лучше и вовсе забыть все, что ему уже случилось услышать. А он вопреки всякому здравому смыслу кивнул и, поудобнее развалившись на диване, уверенно встретил жесткий взгляд Пьетро:
– Да дохуя. Выходит, все эти стремные непонятки, от которых я тут чуть не по потолку бегал – из-за них?
Его монстрик явно ждал чего-то другого. Он чуть заметно сдвинул брови, будто растерявшись на миг, и после секундного колебания лаконично ответил:
– Да.
– Ну, давай по порядку, – нарочито будничным, почти ленивым тоном начал Логан и, спохватившись, поспешно уточнил: – Ты как вообще, можешь об этом рассказывать или это тоже как-нибудь запрещено?
– Не запрещено, – озадаченно глянув на него, отозвался Ртуть и не без досады пояснил: – Просто… это не та вещь, о которой принято говорить вне семьи. И даже в семье… обычно это и с женщинами-то не обсуждают – им все равно не грозит, так что зачем волновать без толку.
– Ладно, – кивнул Логан. Под взглядом Пьетро, настороженным и почти недобрым, нужные, правильные слова никак не шли ему на ум, но промолчать сейчас, кажется, было бы ещё хуже, чем ляпнуть какую-нибудь глупость. И он, мысленно махнув рукой, спросил прямо: – Сколько у тебя заветов, какие и что мне делать, чтобы тебе с ними полегче было?
Ртуть уставился на него так, будто Логан вдруг превратился в Синюю Гусеницу и предложил ему угоститься каким-нибудь подозрительным грибом.
– Что? – осторожно, будто сомневаясь в собственном восприятии реальности, переспросил он. И отчего-то на одно короткое мгновение показался таким беззащитным, что у Логана перехватило дыхание.
– Ну а ты чего ждал? – нарочито, преувеличенно экспрессивно возмутился он, пытаясь отвлечься от ощущения, будто идет по очень, очень тонкому льду. – Что я приду в ужас, матерно обругаю твоего папашу – нельзя сказать, чтоб он совсем этого не заслужил, но это уж в другой раз – и с паническими воплями убегу в закат?.. Да не дождешься. Ну так что?
– Три, – запнувшись, отозвался Пьетро. В глазах у него недоумение мешалось с опаской, он помедлил немного и все же продолжил: – Три завета, у каждого человека собственные, но одни на всю жизнь. Мои… – Он вновь прервался, быстро облизнул губы и твердо, будто зачитывал с листа, произнес: – Не вкушать соков древесных. Не касаться клинка десницею иначе чем для боя. Не возлегать с возлюбленным на новолуние.
– Ага, – почесав в затылке, задумчиво сказал Логан и с внезапным интересом посмотрел на лунный календарь, висевший стене прямо за спиной у Пьетро. – Слушай, мне вообще-то казалось, что «возлегать с возлюбленным» – это означает просто «трахаться». А съебывать от меня на диван – это все-таки был уже слегка перебор.
– Логан, чтоб ты знал, – выдержав красноречивую паузу, ответил Ртуть с тем привычным, будничным сарказмом, от которого Логану враз стало спокойней и легче, – когда ты меня трогаешь, мне вообще-то начинает хотеться… всякого. А когда мы спим в одной постели – и подавно. Я подстраховывался.
– Диван – это все равно перебор, – повторил Логан и, пораскинув мозгами, решительно постановил: – К следующему новолунию притащу нормальный матрас в гостевую комнату, будешь спать там. Все равно она у нас только на случай, если твой папаша вдруг соберется остаться на ночь, а он, слава богу, нечасто это делает. А если вдруг совпадет… ну, он уж как-нибудь перетопчется. – Он подумал ещё немного и со вздохом добавил: – А нашу канистру с кленовым сиропом надо будет Чарльзу в Школу подарить. Прямо сегодня и закину, когда обратно его повезу. И ту бутылку, которую открыл недавно, тоже.
– Зачем? – переспросил Ртуть таким тоном, будто действительно ничего не понимал. – Ты ведь его тоже любишь, и тебе можно.
– А чтоб тебе не скучно было одному мучиться, – хмыкнул Логан и, поймав его взгляд, с усмешкой покачал головой: – Ну и дурак же ты все-таки, монстрик. Весь в папашу. И за что я тебя все-таки люблю?..

Конец.