Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
В один пост оно все равно не влезает, поэтому выложу пока отредактированный кусок.
Все те же, все там же; йуный Андерс, в этот раз практически без йуного Хоука.
Часть 1.В коридорах башни было как-то подозрительно пусто.
Конечно, так и должно было быть. Кинлох был Кругом спокойным и приличным, не то что вечно бурливший старкхэвенский, и по ночам в нем всегда было довольно тихо. Неугомонные юнцы вроде Андерса были явлением нечастым, а умные воспитанные маги после отбоя дисциплинированно разбредались по спальням и тихо читали свои книги, делая вид, что уже спят – а то и в самом деле спали.
И все равно Андерсу ужасно не нравилось то, что на всех четырех этажах между спальнями старших учеников и верхним залом башни не нашлось никого, кто высунул бы нос в коридор, чтобы полюбопытствовать: по какой такой надобности целая полудюжина храмовников в полном облачении поперлась куда-то глубокой ночью.
– Ну до утра подождать не могли, да? – не выдержав, сварливо осведомился он. Его вытащили из кровати едва ли через десять минут после того, как он наконец забрался под одеяло; только-только снятую мантию пришлось натягивать обратно уже в коридоре, прямо через голову, как неряхе какому-то; и Андерс, привыкший к тоскливой размеренности ученической жизни, совершенно не понимал причин подобной спешки. Куда вообще можно было торопиться – в Круге-то? – Эй, я же ничего не сделал!
И ведь не соврал даже, вот что было обидно. В последние пару месяцев он вообще вел себя до унылости прилично, побега пока не планировал и несправедливость существующего миропорядка доказывал старшим исключительно словесно, без применения средств более наглядных – и, в потенциале, травматичных. Его единственным по-настоящему серьезным прегрешением оставался Хоук, который сам же и заботился о сокрытии сего факта. Так что Андерс попросту растерялся, когда по пробуждении увидел над собой лицо рыцарь-капитана Ангуса, имевшего столь суровый вид, будто у него давеча любимую собачку прирезали при непосредственном его, Андерса, участии.
– Нет, ну мне все-таки хоть что-нибудь объяснят, или вам тут языки повыдергивали? – так и не дождавшись ответа, снова попытался Андерс. С каждой минутой ситуация нравилась ему все меньше и меньше: свои боевые навыки он не переоценивал и вполне отдавал себе отчет в том, что по его душу и двух-то рыцарей хватило бы с лихвой. Ну, может быть, трех – да и то просто для подстраховки, вдруг бы ему свезло первым ударом достаточно надежно обезвредить одного из них. Шестеро – это был уже перебор, причем настолько демонстративный, что Андерсу даже в голову не приходило, чем бы он мог заслужить подобное. Все его проделки вместе взятые, начиная с первого дня его пребывания в Кинлохе, на такую прогулочку не тянули.
– Эй, Каллен! – Вот локтем его пихать точно не надо было. Андерс прошипел себе под нос пару подслушанных у Ульдреда ругательств и, потерев онемевшую от столкновения с храмовничьей кирасой руку, повысил голос: – Ну не будь таким врединой, скажи, куда вы меня тащите. Если что, то карцер вообще-то совсем в другой стороне! Ну Каллен!
Юноша, совсем недавно посвященный в рыцарское достоинство, наконец дрогнул и даже открыл рот… однако один из старших храмовников бросил на него осуждающий взор, и Каллен, спохватившись, поджал губы и глянул на Андерса почти угрожающе.
– Ну вот, – несколько преувеличенно огорчился тот, и сам уже понимавший, что разыгрывать из себя невинно оскорбленного было бессмысленно. Впрочем, в его невинность, непричастность, раскаяние и тому подобное уже давным-давно не верили ни его наставники, ни надзиратели от церкви. – Никто меня не любит, никто не бережет, никого не волнует моя тонкая душевная организация… А вот с Хоуком ты таким молчаливым не был! – обиженно добавил он.
Изображавший непреклонность Каллен в мгновение ока побелел, словно снег, и уставился на него с таким неподдельным, всеобъемлющим ужасом, что Андерс даже опешил на миг. И тут же начал подозревать, что он чего-то не знал. Чего-то очень, очень интересного.
Он-то всего лишь вспомнил тот случай, когда застукал Гаррета с Калленом возле хранилища учебных артефактов. Хоук был, как обычно, сдержан и чуточку высокомерен, а вот Каллен, ничем не напоминавший того застенчивого рекрута, каким его считал весь Кинлох, явно пытался в чем-то убедить своего собеседника. И вид при этом имел такой жалобный, что только Заразе и хватило бы бессердечия ему отказать. Предмет обсуждения, к величайшему андерсову сожалению, так и остался для него тайной: говорил Каллен слишком тихо, а после того, как Хоук мельком глянул на проходившего в другом конце коридора Андерса и едва заметно кивнул ему вместо приветствия, и вовсе умолк.
А вот сам Каллен явно припомнил что-то намного более любопытное.
– Да ладно тебе, – помедлив с пару мгновений, снисходительно бросил Андерс. Неожиданно для себя самого он вдруг проникся к невесть отчего перетрухавшему храмовнику чем-то навроде сочувствия. Тот, небось, и так с Хоуком намучился, так что устраивать ему лишние неприятности Андерсу уже не хотелось. – Не переживай, сам не знаешь, что ли, что его крайне достойную любознательность даже Рыцарь-Командору не обуздать, так что вчерашнему рекруту и вовсе не было смысла сотрясать воздух…
Каллен растерянно заморгал, покосился а него, явно не веря в свою удачу – и вдруг расслабился так явственно, что Андерс лишь укрепился в своих подозрениях. И почему-то вспомнилось ему давешнее хоуково: «Каллен тоже не дал… пока». Впрочем, при всем своем авантюризме Андерс был все же недостаточно безумен для того, чтобы поднимать столь пикантные темы в присутствии полудюжины церковников.
Побороть проснувшееся любопытство все равно оказалось нелегко, но после недолгого размышления Андерс решил пока оставить Каллена в покое. Тот испуганно дергался от каждого его взгляда – хотя ничего такого Андерс, вообще-то, и не сказал – и явно не собирался отвечать на его вопросы. А остальные рыцари и подавно не горели желанием его просвещать, да и Андерс знал их не настолько близко, чтобы пытаться разговорить вот так, на ходу.
– У вас приказ, да? – обиженно осведомился он уже после того, как они пересекли этаж старших чародеев и свернули в коридор, ведущий к кабинету Рыцарь-Командора.
– Совершенно верно, – все-таки соизволил ответить сэр Ангус. Андерс, по правде сказать, обрадовался и такому отклику, но храмовник, не дав ему даже слова вставить, тут же добавил с откровенным раздражением: – И заткнись уже!
Андерс оскорбленно насупился и действительно сделал следующий десяток шагов молча. Он уже собрался опять напомнить конвоирам, что не натворил ничего такого, за что его стоило бы тащить к Грегору посреди ночи, но тут церковники свернули на широкую витую лестницу, которая поднималась вверх футах в пятнадцати от рыцарь-командорской двери. На андерсовой памяти лестницей ещё никто не пользовался; у её подножия располагался парадный храмовничий пост, и торчавший там рыцарь вечно его гонял, не давая ни подобраться к замысловато украшенной двери наверху, ни даже разглядеть её как следует.
Сейчас дежурного на месте не было. Узорчатые створки, почти не уступавшие толщиной могучим стенам твердыни Кинлох, были распахнуты, и за ними виднелось свечение магических огней.
– Андерс, я тебя очень прошу, хоть сейчас веди себя прилично! – поспешно проговорил Ирвинг, всего на долю секунды опередив открывшего рот ученика.
– Зачем? – помедлив, поинтересовался Андерс – спокойно и рассудительно, как и подобало воспитанному магу.
– Что «зачем»? – не понял Первый Чародей.
– Зачем мне вести себя прилично? – тем же тоном уточнил Андерс.
Лицо у Ирвинга, явно затруднявшегося с ответом на элементарный вопрос, сделалось такое, что Андерс, несмотря на мучившее его беспокойство, с трудом удержался от смеха. Пожалуй, он даже начал понимать, откуда у Хоука взялась эта бесившая его до зубовного скрежета манера: каким бы занудой Гаррет ни был, он все же не мог совершенно отказывать себе в мелких безобидных удовольствиях.
– Потому что я так велю. И Андрастианская церковь в моем лице, – мрачно сказал Рыцарь-Командор, стоявший почти в самом центре просторного круглого зала. – И вообще молчи и слушай.
– Так вы ж пока ничего толком не говорите, – начал было Андерс, но Грегор бросил на него такой взгляд, что он тут же прикусил язык. В течение нескольких секунд Рыцарь-Командор придирчиво разглядывал его, как будто ждал, не попытается ли он заговорить снова, но затем отвел глаза и махнул рукой, отдавая какой-то приказ стоявшим за спиной у Андерса рыцарям. Тот поспешно обернулся: Каллен и трое его товарищей помоложе успели выйти из зала, и остальные двое уже закрывали высокие крепкие двери.
Все это ужасно Андерсу не нравилось.
– Магия существует для того, чтобы служить человеку, а не править им, – снова заговорил Рыцарь-Командор тоном одновременно торжественным и скучающим, словно произносил эти слова бессчетное количество раз и они надоели ему хуже горькой редьки. Андерс закатил глаза, но рот открыть все равно не рискнул: Грегор продолжал сверлить его недобрым взглядом, словно только и ждал повода наконец снести ему голову. – Так сказала пророчица Андрасте, низвергнув империю Тевинтер, которой правили маги, приведшие мир на край гибели. Твоя магия – дар, но также и проклятие…
– Ну хоть наконец про «дар» вспомнили! – не удержавшись, всплеснул руками Андерс. Стоявший рядом с Рыцарь-Командором Ирвинг промолчал, но глянул на него с таким огорчением, что договаривал он уже вполголоса: – а то все только про «проклятие» слышишь.
– Проклятие, – с нажимом повторил Грегор, – ибо она притягивает к тебе демонов из царства снов, Тени, которые стремятся через тебя проникнуть в этот мир.
– Ну, про это я вам и сам рассказать могу, причем куда подробнее и толковее, – пробормотал себе под нос Андерс.
– Вот для чего нужны Истязания, – проговорил Первый Чародей, и Андерс, услышав самое страшное слово на обоих ученических этажах, вмиг забыл обо всех своих прежних тревогах. – Этот ритуал отправит тебя в Тень, и там ты, вооруженный лишь своей волей, встретишься лицом к лицу с демоном.
– А чего только сейчас-то? – недоуменно осведомился Андерс и, потрясенный пришедшей в голову мыслью, с подозрением уставился на старших: – Так вы меня нарочно валите, что ли?! Развели тут таинственность, разбудили ночью, лица у вас такие, будто прирезать за все хорошее собираетесь…
– Андерс, заткнись уже! – с потрясающим единодушием рявкнули Грегор с Ирвингом, и Андерс от неожиданности действительно заткнулся. Ненадолго.
– И все равно это как-то нелогично, – вполголоса пробормотал он, когда Рыцарь-Командор на мгновение отвел от него настороженный взор. – Раз все равно готовиться не дают, то почему не проводить его сразу по прибытии в Круг? Меньше бы мучиться пришлось, причем всем, а то корми нас тут, пои, свечи и чернила выдавай, а все равно половина от одной только мысли об Истязаниях в ступор впадает и соображает потом вчетверо хуже, вот как мелкий Гумберт…
Ирвинг вздохнул так тяжело, словно на плечах у него стояла вся твердыня Кинлох, и Грегор, кинув на него откровенно сочувственный взгляд, заговорил снова:
– Знай, ученик, что если ты потерпишь поражение, храмовники исполнят свой долг. Ты умрешь. – Андерс уже открыл рот, собираясь ляпнуть: «Ну я так и думал!», которое так и просилось ему на язык, но Рыцарь-Командор совсем не подобавшим его возрасту и статусу жестом показал ему кулак. – Лириум – сама сущность магии, а для тебя – ворота в Тень.
– Что? – совершенно обалдев, переспросил Андерс. – Вы тут охренели все, что ли? Может, я лучше тут просто так посплю, а? А то, знаете ли, побочные эффекты лириума… – Он осуждающе цокнул языком и принялся загибать пальцы: – Головокружение, тошнота, нарушения вестибулярного аппарата и терморегуляции, боли в мышцах, дисфункция кишечника и далее по списку ещё на пять страниц, могу на память зачитать…
– Пройти Истязания необходимо, дитя мое, – поспешно перебил его Ирвинг. – Каждый маг проходит испытание огнем. Если у нас получилось, получится и у тебя.
– Это вы меня так подбодрить пытаетесь, что ли? – подняв на него глаза, с сомнением осведомился Андерс. – Что-то хреново выходит, с вашим-то опытом должно было получше получаться…
– Будь начеку и помни: Тень – царство снов, – скрипнув зубами, вымученно-терпеливым тоном продолжил Первый Чародей. – Может, духи и правят им, но ты волен сам выбирать свои поступки.
– Да понял я, все прям как здесь, – пробурчал Андерс себе под нос и чуть громче добавил: – Ну и где тут этот ваш лириум?
– Будь внимателен, – посоветовал Ирвинг, коснувшись его плеча неожиданно искренним ободряющим жестом, но Грегор нахмурился ещё больше и, шагнув вперед, сурово напомнил:
– Ученик должен самостоятельно справиться с заданием, Первый Чародей. – Андерс невольно поежился под устремленным на него взглядом, но Рыцарь-Командор лишь кивнул, указывая глазами куда-то ему за спину: – Теперь ты готов.
Стоявшую в центре зала чашу Андерс поначалу даже не заметил: неодушевленная, она едва ли могла представлять для него угрозу, так что все его внимание досталось Грегору с Ирвингом – однако теперь в ней что-то светилось и исходило прозрачным, неприятного вида дымком. Светилось, пожалуй, даже слишком ярко, и Андерс невольно задумался о том, сколько же туда навалили лириума. Было ли это действительно необходимо для того, чтобы отправить в Тень и без того предрасположенного к этому мага, или же что-то зависело именно от количества… к примеру, число сбежавшихся встретить гостя демонов.
– Ты вправе выбирать, – приняв его промедление за признак страха, негромко заметил Рыцарь-Командор. – Некоторые ученики, боясь Истязаний, предпочитают стать Усмиренными.
– Ещё чего! – мигом опомнился Андерс, порядка ради оглянулся на двери, которые ему в любом случае не удалось бы в одиночку даже сдвинуть, и решительно направился к чаше.
Лириума в ней и впрямь было до краев: мелкая-мелкая пыль, которая вопреки всем законам природы не взвивалась в воздух от малейшего дуновения, а лишь колыхалась медленно и плавно, будто вода или самородный орихальк. Андерс осторожно провел над ней ладонью, но не почувствовал ни намека на тепло, и совершенно перестал понимать, откуда же взялся вившийся над чашей дымок. Для иллюзии или зрительного обмана он был слишком четким, а списать его на порожденные лириумными парами галлюцинации Андерс тоже не мог, он стоял слишком далеко, когда впервые заметил эти испарения.
За спиной у него что-то лязгнуло, и Андерс оглянулся: Первый Чародей с Рыцарь-Командором следили за ним внимательно, но спокойно, а вот стоявшие рядом с ними храмовники уже рассредоточились по залу и, приняв позы поустойчивей, проверяли, как выходят из ножен мечи. Как будто уже сейчас готовились к его поражению.
– Не дождетесь! – зловредно бросил Андерс и, с удовольствием дослушав заметавшееся под высоким потолком эхо, решительно сунул руку в лириумную пыль.
…Тень была похожа и не похожа на его сны одновременно. Те же размытые очертания, та же искаженная перспектива, та же застившая глаза прозелень, из-за которой ему всякий раз мерещилось, будто он угодил на дно застойного, зацветшего по летнему теплу водоема. Однако окружающее пространство здесь казалось пугающе бескрайним – и вместе с тем невыносимо, до отвращения ограниченным. И таких странных, похожих на гигантские весла или кухонные венчики деревьев Андерс в своих снах тоже никогда не видел.
Вдобавок Тень окутывала его ощущением полнейшей, абсолютной пустоты. Андерс привык чувствовать во сне присутствие чужих разумов поблизости, даже приноровился чуять бодрствующих, хоть это и удавалось ему с двух раз на третий. И раньше он полагал, что как раз за Завесой, там, где эти разумы будут гораздо ближе к нему, ощущение чужого присутствия должно будет стать ещё отчетливей и ярче. А тут… тут даже демонов не было – или же они ещё не почуяли мага, нагло вломившегося в их исконные владения.
– Я ведь уже говорил, что мне все это очень не нравится? – задумчиво спросил у лениво колыхавшегося пространства Андерс. Эхо его голоса стихло едва ли в шаге от него, словно сам воздух глушил посторонние звуки, и он невольно передернулся.
Оглядевшись снова, он удрученно покачал головой и двинулся вперед. Выбор у него, конечно, был – немногим лучше того, что предлагал ему Грегор, только что чуток понаглядней. За спиной у него осталась стена: неодолимая преграда, несмотря на свою мнимую призрачность. Справа земля – иссохшая, испещренная трещинами, словно в потрепанном Первым Мором Андерфелсе – круто спускалась в какой-то непроглядный мрак, лезть в который Андерсу не хотелось даже из любопытства. А слева невысокая каменная оградка, выглядевшая так, словно её безжалостно потрепало время, отделяла крохотный пятачок почти нормального пространства от бездонной пропасти. Впереди же извивалась вполне безопасная с виду тропинка, по обеим сторонам которой бугрились невысокие, разрисованные все теми же засушными трещинами холмы с руинами никогда не существовавших зданий на вершинах.
Эти развалины, кстати говоря, выглядели настолько завлекательно, что Андерс даже начал подозревать неладное. Было в них что-то одновременно узнаваемое и завораживающе непривычное, как в старых гравюрах с изображением ривейнских и антиванских городов. И все же Андерсу никак не удавалось понять, откуда ему знакомы были своеобразные изломы порталов и резкие, словно отточенные грани колонн, казавшиеся четкими даже в мареве Тени. Общие очертания чем-то напоминали ту часть Кинлоха, где сохранилась древняя, авварская ещё кладка, но стоило ему приглядеться – и он тут же понимал, что это сходство ему только померещилось.
Увидев под изгибом полуразрушенной стены полдюжины треснутых ваз с узором, напоминающим дорожки кошачьих следов, Андерс все-таки не выдержал и, взобравшись по склону холма, подошел к ним. Вышло странно: сквозь первые три его пальцы прошли, словно сквозь туман, даром что с виду они казались вполне материальными, четвертая от его касания мигнула и исчезла, а вот пятую он наконец смог как следует ощупать и даже залез в неё рукой. Внутри обнаружился какой-то мягкий теплый комок, на поверку оказавшийся небольшой светящейся сферой, мягкое сияние которой отозвалось в душе Андерса ощущением родства и покоя. Поразмыслив, он сунул её в кармашек на поясе мантии, а потом потянулся к шестой вазе. От неловкого толчка та укатилась вниз к тропинке – но как только Андерс моргнул, она вновь оказалась на прежнем месте.
Тень, что с неё возьмешь.
Андерс задумчиво хмыкнул, разглядывая капризную вазу, и поднялся на ноги – а мгновением спустя в плечо ему ударила прилетевшая сзади молния. По телу тут же разбежались мелкие колючие судороги, которые потрясли Андерса до глубины души. Он успел привыкнуть к тому, что во сне его тело казалось практически бесчувственным: не ныли синяки и сломанные кости, любой сильный удар скорее выглядел неприятно, чем действительно причинял боль, и – что огорчало его сильнее всего – даже удовольствие от секса было каким-то тусклым и невкусным. Но этот ожог болел по-настоящему, жгуче и остро, и замерший в изумлении Андерс едва успел увернуться от следующей молнии и вслепую отмахнулся первым пришедшим на ум заклятием.
Как ни странно, он все-таки попал: молниевый плевун обиженно затрещал и тут же нанес новый удар. Присмотревшись повнимательней, Андерс разглядел в тусклом мареве по другую сторону тропинки самого что ни на есть обыкновенного виспа и от души обиделся. Виспы ведь были тварюшками мирными и безобидными, разве что любопытными не в меру, и вреда от них было с гулькин нос − мало кому нравилось, когда перед носом без конца мельтешили какие-то светящиеся комки. Андерсу даже в голову не приходило, что это порождение Тени вообще может на кого-то напасть.
Виспу с лихвой хватило пары стрел духа, но Андерс все равно крепко пожалел об отсутствии посоха. Атакующих заклинаний прямого урона в его арсенале было раз-два и обчелся, а с Зовом Свободы в руках ему все же удавалось творить хотя бы простейшие стихийные заклинания. Конечно, ему нечего было и думать о том, чтобы сравняться с Хоуком, но порой дело могла решить даже слабенькая ледяная хватка. Да и вообще Андерс успел привыкнуть к весу боевого посоха настолько, что без него чувствовал себя как-то неуютно.
И все же после короткой стычки на душе у него стало легче. Раз здесь были виспы – пусть даже какие-то ненормальные – то это, выходит, все-таки была Тень, а не какой-то клочок невесть как отделённого от неё пространства, куда его загнали храмовники. И у него ещё был шанс найти себе демона, надрать ему зад и с триумфом вернуться обратно – к вящему разочарованию Рыцарь-Командора, который явно надеялся на его провал.
Ожог, правда, по-прежнему болел – уже не так сильно, как вначале, но шевелить рукой все равно было неудобно. И даже когда Андерс, стиснув зубы, заставлял себя пренебречь до обидного реальной болью, движение выходило скованным и неловким. Он сунул руки в карманы, размышляя, стоит ли тратить ману на исцеление или лучше поберечь её для предстоящего боя с демоном – и, наткнувшись на давешний светящийся комок, с удивлением ощутил, как по руке, от подушечек пальцев до раненого плеча, прошла знакомая теплая волна.
– Так вот зачем ты был нужен, – задумчиво прокомментировал он и тщательно ощупал то место, где только что находился ожог. От него не осталось ни следа, а вот из кармана полезный комок пропал: похоже, он был одноразовый, вроде походных флаконов с исцеляющими зельями.
Дурной висп, как оказалось, был не одинок, но при встрече со следующим Андерс уже вел себя осторожнее. Тратить собственную ману на исцеление ему не хотелось, она ещё понадобится ему в схватке с демоном, а светящиеся комки ему больше не попадались. Впрочем, особых проблем озлобившиеся мелкие тварюшки ему не доставляли, нужно было просто смотреть по сторонам и не подставляться под не очень-то точно нацеленные молнии. После того, что устраивал ему Хоук – плевое дело.
– Кого-то бросили волкам. – Услышав прямо у себя под ногами чей-то глуховатый голос, Андерс чуть не подскочил от неожиданности и, поспешно шарахнувшись в сторону, в растерянности уставился на то место, где только что стоял. Высматривая болтавшихся в воздухе виспов, он попросту забыл смотреть под ноги: в растрескавшейся почве Тени все равно не было ровным счетом ничего интересного, а проглядеть демона ему бы в любом случае не удалось. – Свеженького и, конечно, совсем не готового.
С ним заговорила крыса. Чуточку туманная, как и все вокруг, но это определенно была именно крыса. Конечно, Андерс знал, что в Тени возможно было и не такое, и все равно, не удержавшись, потер кулаками глаза. Исчезать крыса и не подумала, напротив, выразительно пошевелила усами и назидательно продолжила:
– Храмовники поступают плохо. И с тобой, и со мной. И со всеми.
С этим Андерс спорить не собирался, но все же подобное начало разговора изрядно его удивило. Приверженцем строгого этикета он никогда не был, скорее даже наоборот, и все же полагал, что при знакомстве следовало соблюсти какой-никакой ритуал: вначале назваться, как-то продемонстрировать дружелюбие – или, быть может, его отсутствие – и лишь затем переходить к социально-философским темам. Он даже на мгновение задумался о том, чтобы ответить на столь вопиющую бестактность чем-нибудь вроде «Да нет, они правы», но решил, что минутная забава не стоила столь наглой лжи.
– Ну да, как будто это такая новость, – после секундного промедления все-таки ответил он, с интересом рассматривая говорящую крысу. Выглядела она, вообще говоря, совсем как обычная, только щеки потолще и размером почти с кошку. Пушистиус, наверно, и с такой бы управился, а вот кому-нибудь из его более мелких приятелей пришлось бы туго.
– Вот-вот, – поддакнула крыса. – Погляди только на меня! Вот что может с тобой случиться.
– В крысу превращусь? – поразился Андерс. В детские сказочки он уже давным-давно не верил, но вдруг в Тени они могли оказаться чем-то большим?
Крыса трагически вздохнула.
– Всегда одно и то же. Но не вини себя, – великодушно добавила она. – Мне тоже довелось побывать на твоем месте.
Андерс поспешно зажмурился: ему в глаза ударил белый свет, неестественно яркий в тусклом мире Тени. А когда он проморгался, вместо крысы перед ним стоял светловолосый лохматый парень с каким-то больным взглядом. Выглядел он откровенно жалко, но прежде, чем Андерс сумел разобраться, в чем именно было дело, тот заговорил снова:
– Позволь мне поприветствовать тебя в Тени. – Его широкий жест, по всей видимости, должен был быть гостеприимным, однако вышло нечто странное, словно бы он, слишком привыкнув к крысиному телу, не успел так быстро приноровиться к человеческому. – Можешь называть меня… ну, Мышем.
– Какой же ты Мыш, когда ты натуральный крысь? – удивился Андерс. Он огляделся, проверяя, не подбирался ли к ним очередной агрессивный висп или, того хуже, обещанный ему демон, и дотошно уточнил: – Rattus vulgaris, причем прездоровенный.
Мыш насупился; откровенно детская гримаса отчего-то заставила его выглядеть втрое старше своего возраста. Однако затем на лице у него мелькнула неуверенность, он отвел взгляд и неловко, почти жалобно проговорил:
– Прошлое туманно. Тебя будят посреди ночи, тащат в комнату Истязаний, а потом… – Андерс насторожился, предчувствуя, что услышанное ему совершенно не понравится, и, к сожалению, угадал: – Храмовники убьют тебя, если ты будешь отсутствовать слишком долго. Они решат, что тебя победили. И, конечно, не захотят, чтобы кто-то вселился в твое тело. – Мыш снова задумался на секунду, как будто не был уверен в том, что собирался сказать, но затем все же закончил: – Думаю, именно это произошло со мной. У меня нет тела, в которое можно вернуться. А у тебя не так много времени до того, как с тобой сделают то же самое.
– Сколько? – прищурившись, деловито уточнил Андерс. Конечно, он всегда был человеком рисковым, но к своим годам все же наловчился различать просто риск и откровенное самоубийство. И ведь наверняка это не последнее его путешествие в Тень, недаром же мэтресса Винн сулилась выучить его на духовного целителя, когда он станет полноправным магом. Так что исследование нового мира можно было ненадолго отложить, тем более что ничего особо интересного Андерс тут все равно не обнаружил. Вот Мыша разве что…
– Не знаю, – виновато признался тот. – Тут время течет иначе, то быстрее, то медленнее. Да и откуда бы я узнал, сколько они там собрались тебя ждать?
– Ниоткуда, – с отвращением согласился Андерс, разглядывая своего собеседника. Тот вызывал у него какую-то иррациональную неприязнь, для которой Андерс никак не мог найти подходящей причины. Не считать же за таковую несуразно взрослое, некрасивое лицо или глуховатый, довольно противный голос. И вообще ему следовало бы быть благодарным за предостережение, вот только… – Ты, выходит, как раз старшим учеником был, тебя же во время Истязаний… ну, это случилось.
– Ну да, – торопливо закивал Мыш. – Именно так.
– А почему тогда мантия у тебя старшечародейская? – не сводя с него глаз, с почти злорадным торжеством выпалил Андерс. Он даже ледяную хватку тайком приготовил: без посоха она плелась вчетверо дольше привычного, но лучшего заклятия для первого удара он не знал. Вот потом пришлось бы переходить на те, что не требовали столь долгой подготовки.
Обещали ведь ему демона, а те, как известно, сволочи хитрые.
– На себя бы посмотрел, – обиженно огрызнулся Мыш, на лице у которого изобразилось откровенно мальчишечье смущение – словно его поймали на том, что он примерялся к чужому, не по росту и не по умениям ему, посоху. – Тоже мне, магистр тевинтерский нашелся.
Андерс, озадачившись, посмотрел на собственное одеяние – и с изумлением обнаружил, что оно действительно не имело ничего общего со скромными и тусклыми мантиями старших учеников. К тому же из своей он вырос ещё полгода назад, и она доходила ему самое большее до лодыжек – а теперь переливчатая, изумительно красивая темно-зеленая ткань, ничуть не похожая на колючее казенное сукно, спускалась почти до самой земли. Его талию перехватывал широкий кожаный пояс-корсет, который защищал внутренние органы немногим хуже легкого доспеха, а поверх него несколькими петлями лежали узкие ремни с сумками-карманами размером аккурат под стандартную походную склянку. Под горлом чувствовался вес боевой гривны, источавшей едва ощутимое тепло начаровки, клепаный воротник-стойка плотно охватывал шею, а на плечах топорщился чей-то мех – слишком мягкий и пушистый для овчины и слишком гладкий для волчьего. Широкие, на всю длину предплечья наручи были украшены звериными клыками, которые могли бы принадлежать какому-нибудь чудищу вроде берескарна, а у запястий по кромке бежала строчка зачарованных рун.
А ведь он и не думал даже, что картинки из старого тевинтерского легендариума так запали ему в душу.
– Извини, – смущенно проговорил Андерс, начиная понемногу понимать, как все это работало. Бедолага Мыш, похоже, аж измечтался весь, воображая себя старшим чародеем… вот и маялся теперь с физиономией не по возрасту и в ненастоящей мантии. Впору посочувствовать: от такого издевательства над своим заветным желанием и свихнуться недолго.
– Да ничего, – махнув рукой, уныло отозвался Мыш. Посопел молча, кусая губы, и все же решился: – Можно я с тобой пойду, а? У меня в одиночку тут нет шансов, я ж не просто так тут мышью бегаю… а они ещё и переполошились тут все из-за твоего появления, как пить дать обнаружат, ну и все. – Он вздохнул и ещё тише, словно разговаривал с самим собой, добавил: – А ты, может быть, ещё сумеешь найти выход.
Андерс невольно скривился. Мыша, конечно, было жалко, но что-то в его интонациях наводило Андерса на мысль об одном старом знакомом … который как-то раз решил избавить себя от лишних неприятностей, переложив свою вину на него. И хотя аргументировал он этот поступок вполне логично – Андерсу и вправду было наплевать: шалостью больше, шалостью меньше... – вспоминать о нем с тех пор было на редкость неприятно.
И все же оставить нуждающегося без помощи Андерс тоже не мог.
– Пошли, – с тяжелым вздохом проговорил он. Мыш уставился на него с такой благодарностью, что ему даже стало неловко, и он заметно резче, чем собирался, добавил: – Знаешь хоть, куда тут идти за моим демоном? Неохота здесь до следующего Мора шляться.
– Не знаю, – покачал головой Мыш и, снова превратившись в здоровенную крысищу, бочком подобрался к самому подолу андерсовой мантии. – Ну, не знаю точно, – потерев мордочку лапами, уточнил он. – Здесь… есть место, куда приходит демон, чтобы сразиться с учеником, но где именно ты его найдешь, никогда нельзя сказать заранее. Там по краю огненное кольцо, нигде больше в Тени ты не увидишь открытого огня.
– Занятно, – сухо прокомментировал Андерс и, задумчиво глянув на крыса, постановил: – Значит, пошли вперед. Может, чего полезного по дороге найдем. А ты давай рассказывай, что о здешних местах знаешь.
– Я мало что знаю, – смущенно признался Мыш. – Я… я когда понял, что не могу вернуться, очень испугался. И сильно-сильно захотел спрятаться. И потом тоже почти все время прятался, потому что демонов боюсь. Я и от своего-то… ну, убежал. – Заметив, что зверек без труда поспевал за ним, Андерс перестал сдерживать шаг, и постепенно однообразный пейзаж вдоль тропинки начал меняться. Развалины чуть отдалились, на окаймлявших дорогу холмах появились странные деревья, менявшие форму, как только он отводил взгляд. – Но тут есть и другие духи. Они расскажут тебе больше и, возможно, помогут. Если ты сможешь довериться всему, что видишь.
Последняя фраза прозвучала почти зловеще. Андерс с подозрением покосился на своего спутника, но тот как ни в чем не бывало скакал по рассохшейся почве рядом с ним и в этот момент был ужасно похож на самого обычного, пускай и раскормленного до невозможности, грызуна. Андерс покачал головой, потихоньку отстал на полшага и украдкой сложил в ладони руну паралича. Просто так, на всякий случай.
– Ой, где-то поблизости опасный дух! – вдруг пискнул тот, чуть не кубырнувшись через собственные лапы. В этот раз его голос действительно прозвучал так, словно мог бы принадлежать настоящей мыши, но затем он все же справился с испугом и уже совсем иначе, почти наставительно добавил: – Не приближайся к нему, если не готов сражаться!
– А если готов? – хмыкнул Андерс и принялся оглядываться, пытаясь высмотреть этого самого духа среди изменчивых, неясных силуэтов. Драться он, конечно же, ни с кем не собирался, просто его давно мучило любопытство: в своих снах он видел только демонов, те сами к нему лезли, а вот благие духи лишь изредка мелькали на самом краю зрения и даже не давали толком себя рассмотреть. К тому же раз ему предстояло стать духовным целителем, то начинать учиться обращению с духами Тени можно было уже сейчас.
Только с четвертой попытки Андерс сумел разглядеть над гребнем одного из дальних холмов неяркое, сдержанное сияние – и не на шутку удивился чуткости Мыша, который в испуге жался к его ногам и явственно дрожал. И вдобавок ещё пищал что-то, уговаривая его не связываться со всякими здешними сущностями. Однако будущий духовный целитель только отмахнулся и, запомнив направление, двинулся к цели.
Полупрозрачная фигура духа издалека казалась неясным, туманным сгустком свечения, и лишь когда Андерс приблизился к существу почти вплотную, его облик обрел хоть какую-то четкость. Увидев перед собой высокого, крепкого рыцаря со знакомой эмблемой на кирасе, Андерс замер на полушаге, но мгновением спустя заметил, что храмовничий пылающий меч, вытравленный на призрачном подобии металла, выглядел как-то непривычно, словно его срисовали гравюр двухсотлетней давности. Однако его исследовательский азарт все равно несколько угас и уже не заглушал голос здравого смысла, так что Андерс остановился на некотором расстоянии от не спешившего нападать духа и принялся внимательно его разглядывать.
Лицо духа тени полностью скрывало забрало глухого шлема, глазницы которого источали слепящий белый свет, а за спиной у него прямо в воздухе парила внушительная коллекция разнообразного оружия. Андерс видел мечи, палицы, боевые хлысты, после секундного замешательства опознал в каком-то кривом клинке старинный ривейнский крис, рядом с которым виднелась игла антиванской мизерикорды… Он высмотрел даже несколько посохов, один из которых был точной копией хоукова Гадючьего Клыка. Чуть в стороне стояла наковальня, окутанная колышущимися языками пламени, и Андерс тут же сообразил, что насчет примет места, где появлялся его демон, Мыш все-таки ошибся. Или, может, наврал.
– Ещё одного смертного бросили в огонь и оставили там гореть, – вдруг заявил дух звучным, гулким голосом, который пробирал до самых костей. – Ясно!
Андерс поморщился: он вовсе не собирался отрицать истину, но все же предпочел бы обойтись без напоминаний о своем незавидном положении. Сначала Мыш, теперь вот этот…
– Вы, маги, придумали странный способ испытывать новичков, – с осуждением изрек дух. – Вместо того, чтобы заставить их сражаться друг с другом, вы посылаете их, безоружных, в мир демонов.
– Не «их», а «нас», и не «вы», а «они», – поправил его Андерс, несколько уязвленный тем, что его причислили к числу ублюдков, устраивающих своим же собратьям подобные подставы. Разумеется, он тут же напомнил себе, что это было всего лишь недопонимание, нисколько не удивительное, ибо его собеседник не был даже человеком, однако вспыхнувшее от слов духа раздражение никак не желало утихать. – Я ещё не маг, и это меня послали сюда с голыми руками.
– Ты не первый, кого прислали на Истязание, – заметил дух так простодушно, что Андерс на миг заподозрил издевку. – И, думаю, не последний.
Что-то подсказывало ему, что думать духи вряд ли умели. А если и умели, то подразумевали под этим какой-то принципиально иной процесс. На миг охвативший Андерса восторг уже рассеялся без следа, не выдержав столкновения с одной простой и обидной истиной: духи Тени были, несомненно, явлением крайне интересным и даже полезным… но вовсе не тем волшебным чудом, о котором он, вопреки всему, до сих пор мечтал.
– Ты ещё здесь, а значит, битва с демоном тебе ещё предстоит, – продолжал тем временем дух. – Желаю тебе славной победы!
– Что, и все? – недоверчиво переспросил Андерс после нескольких минут выжидательного молчания. – Ты же благожелательный дух, разве нет? Поблагожелал бы… поактивнее как-нибудь, что ли.
– Я дух Доблести, – объявил тот. – Ты не первый смертный, который обратился ко мне за помощью, но я здесь не для того, чтобы помогать тебе. Моя цель – самосовершенствование и создание совершенного оружия для тех, кто ищет доблести.
– И все, – сам себе сказал Андерс, начиная понемногу понимать, что же это означало на самом деле – быть духовным целителем. И почему при виде очередной вспышки его энтузиазма на лице мэтрессы Винн изобразилось не торжество или удовлетворение, а скорее некая снисходительная жалость. Должно быть, ей просто смешно было выслушивать его бредовые предположения о своем славном будущем.
Что ж, он уже вырос и научился признавать свои ошибки. И начать можно было прямо сейчас:
– Послушай, но разве есть доблесть в том, чтобы отказать нуждающемуся в помощи? Мне очень пригодилась бы одна из тех штуковин, которые болтаются в воздухе за твоей спиной.
– Тебе и впрямь нужно мое оружие? – почти с удивлением переспросил Доблесть. – Я дам его тебе… если ты со мной сразишься. Я, дух Доблести, смогу оценить твои умения лучше, чем кто бы то ни было иной.
Андерс чуть было не согласился. Драки он никогда не боялся, чужого превосходства в силе – тоже, а в последние пару лет даже выучился оборачивать это самое превосходство в свою пользу. К тому же когда ещё ему выпал бы случай помериться силами с настоящим духом Тени… и все же несколько секунд спустя он отрицательно покачал головой. Сражаться пусть Хоук сражается, у него это отлично выходило; а он будет духовным целителем, и ему пора было осваивать иные, менее прямолинейные способы добиться желаемого.
– Похоже, ты не собираешься уступать моему демону право меня убить, – дерзко заявил он. – Я и не думал, что ваше племя так ревниво относится к своей добыче.
– Да как ты смеешь обвинять меня! – свирепо полыхнул прорезью шлема дух. Андерс отступил на шаг, однако тот, так и не двинувшись с места, тут же опустил вскинутую, словно для удара, руку. – Я – не демон, и предел моих мечтаний не душонка жалкого смертного! Я порождение доблести и чести! Я – воин!
– А я-то думал, что истинный воин не поднимет руку на безоружного! – ядовито парировал Андерс, с вызывающим видом скрестив руки на груди. Похоже, его первая попытка вести себя как положено уже провалилась с треском, так что теперь едва ли удастся избежать стычки… только он нисколько об этом не жалел.
А ведь предупреждал его Мыш.
– А ты наглый мальчишка! – гневно рыкнул Доблесть. Андерс дерзко ухмыльнулся, не отводя взгляда от пылавших «глаз» противника, и уже открыто зажег в ладони руну паралича. Дух зарычал вновь, но затем отвернулся в сторону, словно бы покоряясь его взору, и неохотно проговорил: – Но твоя воля сильна, в этом нет сомнений. Я доволен тобой, смертный. Ты доказал, что достаточно силен, чтобы сразиться с демоном.
Андерс только хмыкнул. Должно быть, Доблесть попросту не понял бы, если бы он вдруг сказал, что сразиться с демоном мог любой, даже последний слабак. А вот победить его… Подобные тонкости духу Тени явно были недоступны.
– Возьми свое оружие, – торжественно объявил тот и протянул ему длинный, суковатый посох, напоминавший оружие хасиндских шаманов. – Иди и делом докажи свою доблесть. Я уверен, победа будет за тобой.
– Спасибо на добром слове, – буркнул Андерс, взвешивая посох на ладони. В первый момент тот показался ему легким, как перышко – но затем словно вспомнил, каким должен был быть, и тут же оттянул ему руку совокупной тяжестью крепкого древка и металлической оковки. Тоже ненастоящий, как и мантия… в отличие от неё, он и не стоил того, чтобы ломать себе голову над тем, возможно ли вытащить из Тени то, что там получил.
Доблесть тем временем потерял остаток и без того невеликого интереса к собеседнику, и Андерс, порядку ради осмотрев со всех сторон и его, и коллекцию его воображаемого железа, спустился к Мышу, который так и не осмелился подняться на холм вместе с ним. Жаль было расставаться с собственными иллюзиями, но даже в Тени ему вряд ли удалось бы найти себе настоящего друга. Не с демонами же дружить, в самом деле: те, конечно, не станут так артачиться, но у них в этом деле свой интерес, изрядно ущемляющий интересы самого Андерса.
– Ты был великолепен! – восхищенно заявил Мыш, аж приподнявшись на задние лапки от восторга. – Я думал, он сейчас на тебя накинется, а ты там стоял, словно совершенно не боялся! Не боялся же, правда?
– Не боялся, – поразмыслив, с некоторым удивлением подтвердил Андерс. Испугаться он попросту забыл: слишком привык к тому, что бой был игрой или головоломной задачкой – вот только тут это могло сыграть с ним дурную шутку. Здесь у него не было под рукой ни зелья сохранения жизни, ни даже лириума, да и его противником будет не нечеловечески аккуратный и точный Хоук, готовый остановиться по первому же оклику наставника, а существа, которые действительно хотят его смерти.
– Я уверен, ты станешь великим магом! – провозгласил Мыш с такой гордостью, будто это была именно его заслуга. – Мне до тебя далеко. Я вообще ещё не видел никого, кто смог бы стоять перед своим первым духом так спокойно, как ты! Ты ведь действительно готов был вступить с ним в бой!
– Готов, и чего в этом такого поразительного? – с удивившим его самого раздражением огрызнулся Андерс. Отчего-то мышевы восторги совершенно его не радовали, словно была в них какая-то фальшь или даже издевка. Но даже если он был неправ, и Мыш все же был искренен в своем восхищении… Андерс, пожалуй, все равно предпочел бы всем его славословиям скупую одобрительную усмешку Хоука.
Окаймленная холмами тропинка вдруг начала петлять, словно упившаяся в хлам змея, и Андерс ускорил шаг, надеясь, что старавшемуся поспеть за ним Мышу все-таки придется заткнуться. Однообразные просторы Тени уже не вызывали у Андерса ни малейшего интереса, и он вновь вспомнил о том, что ему нужно было выбраться отсюда как можно скорее.
На перекресток за очередным поворотом дороги Андерс вылетел почти бегом – и лишь в последний момент успел извернуться так, чтобы не сбить с ног вышедшего с левой тропинки парня. Сам он при этом, правда, потерял равновесие и едва удержался на ногах, а потом вообще чуть не грохнулся наземь, услышав знакомый до боли голос:
– Что-то нынче в Тени до крайности многолюдно.
– Хоук?! – поспешно обернувшись, потрясенно воскликнул Андерс. Слух его не обманул: это действительно был Гаррет, и его губы едва заметно кривила та самая снисходительная, чуть ли не ласковая усмешка, на которую Андерс уже почти разучился злиться.
– Кого я вижу! – с откровенно наигранным ехидством протянул Хоук и, улыбнувшись чуть теплее, как будто между делом отметил: – А ты в этом наряде хорош необычайно. Не думал в следующий раз двинуть в сторону Империума?
– Спасибо на добром слове, – растерянно отозвался Андерс, от неожиданности забыв даже съязвить в ответ, и принялся в изумлении разглядывать подошедшего к нему товарища.
Как видно, не ему одному уже надоели вусмерть кинлохские форменные мантии. Однако фасоны, принятые в иных краях, тоже пришлись Гаррету не по вкусу: охваченный тоской по дальним странам Андерс в свое время перерыл всю географическую секцию, но не видел там ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего нынешний хоуков наряд.
По правде сказать, выглядел Гаррет совершеннейшим варваром: ни единого клочка ткани, сплошь кожа, металл и серый, вне всяких сомнений волчий, мех. Он походил скорее на воина, чем на мага, даже пряжка у него на поясе – массивная, с вытянутыми заостренными углами – при желании могла стать опасным оружием; и все же Андерс невесть откуда знал, что его доспех был именно одеянием чародея. Короткая кожаная куртка обтягивала его торс, как вторая кожа, её короткие рукава окаймляло металлическое кольчужное кружево, привлекая внимание к мускулистым рукам и развороту уже по-мужски широких плеч. Падавший на тяжелые, переплетенные клепаными ремнями сапоги взгляд словно сам по себе скользил выше, на узкие бедра и перехваченную широким поясом талию. Лежавший на плечах у Хоука волчий капюшон казался не украшением, не свидетельством богатства и власти, как меховые наплечники тевинтерской мантии, а трофеем, взятым с боя, законной добычей более опасного хищника.
Андерс завороженно таращился на него, чувствуя, как в животе заворочалось знакомое предвкушающее тепло: такой Гаррет, грациозный, не опутанный грубой тканью мешковатой мантии, казался куда более настоящим. Как будто Андерс наконец смог увидеть, что скрывалось за скучной маской все это время – и теперь ему нестерпимо хотелось подойти поближе, провести ладонью по груди Хоука, ощутить под гладко выделанной кожей жар крепкого, сильного тела… а потом за бедра притянуть его к себе и жадно впиться в губы, заявляя свое право на все это дикарское великолепие. Хотелось просто – его…
Поймавший его взгляд Хоук понимающе усмехнулся. Сам он смотрел на Андерса с ничуть не меньшим удовольствием, и от его взора, непривычно открытого и почти непристойного, Андерса попросту повело. Он напрочь забыл, о чем собирался спросить Гаррета всего полминуты назад – не о том ли, как он пролез туда, где Андерс должен был оказаться в гордом одиночестве? – и лишь торопливо облизнул пересохшие губы, пытаясь совладать со срывающимся дыханием. Мыш что-то пищал у него под ногами и, кажется, даже пытался прокусить подол его мантии, но Андерс, бессовестно любовавшийся статью своего старого недруга, его даже не замечал.
– Андерс, приятель, я тебя просто не узнаю, – насмешливо промурлыкал Хоук, знакомым кошачьим жестом склонив голову набок. А вот такую улыбку – вызывающую и в то же время щемяще нежную – Андерс увидел на его лице впервые и лишь растерянно моргнул, когда Гаррет шагнул к нему, чуть качнув бедрами, и кончиками пальцев очертил контур его собственных губ: – С каких это пор ты предпочитаешь просто таращиться, когда у тебя есть возможность заняться чем-нибудь поинтереснее?
TBC
Все те же, все там же; йуный Андерс, в этот раз практически без йуного Хоука.
Часть 1.В коридорах башни было как-то подозрительно пусто.
Конечно, так и должно было быть. Кинлох был Кругом спокойным и приличным, не то что вечно бурливший старкхэвенский, и по ночам в нем всегда было довольно тихо. Неугомонные юнцы вроде Андерса были явлением нечастым, а умные воспитанные маги после отбоя дисциплинированно разбредались по спальням и тихо читали свои книги, делая вид, что уже спят – а то и в самом деле спали.
И все равно Андерсу ужасно не нравилось то, что на всех четырех этажах между спальнями старших учеников и верхним залом башни не нашлось никого, кто высунул бы нос в коридор, чтобы полюбопытствовать: по какой такой надобности целая полудюжина храмовников в полном облачении поперлась куда-то глубокой ночью.
– Ну до утра подождать не могли, да? – не выдержав, сварливо осведомился он. Его вытащили из кровати едва ли через десять минут после того, как он наконец забрался под одеяло; только-только снятую мантию пришлось натягивать обратно уже в коридоре, прямо через голову, как неряхе какому-то; и Андерс, привыкший к тоскливой размеренности ученической жизни, совершенно не понимал причин подобной спешки. Куда вообще можно было торопиться – в Круге-то? – Эй, я же ничего не сделал!
И ведь не соврал даже, вот что было обидно. В последние пару месяцев он вообще вел себя до унылости прилично, побега пока не планировал и несправедливость существующего миропорядка доказывал старшим исключительно словесно, без применения средств более наглядных – и, в потенциале, травматичных. Его единственным по-настоящему серьезным прегрешением оставался Хоук, который сам же и заботился о сокрытии сего факта. Так что Андерс попросту растерялся, когда по пробуждении увидел над собой лицо рыцарь-капитана Ангуса, имевшего столь суровый вид, будто у него давеча любимую собачку прирезали при непосредственном его, Андерса, участии.
– Нет, ну мне все-таки хоть что-нибудь объяснят, или вам тут языки повыдергивали? – так и не дождавшись ответа, снова попытался Андерс. С каждой минутой ситуация нравилась ему все меньше и меньше: свои боевые навыки он не переоценивал и вполне отдавал себе отчет в том, что по его душу и двух-то рыцарей хватило бы с лихвой. Ну, может быть, трех – да и то просто для подстраховки, вдруг бы ему свезло первым ударом достаточно надежно обезвредить одного из них. Шестеро – это был уже перебор, причем настолько демонстративный, что Андерсу даже в голову не приходило, чем бы он мог заслужить подобное. Все его проделки вместе взятые, начиная с первого дня его пребывания в Кинлохе, на такую прогулочку не тянули.
– Эй, Каллен! – Вот локтем его пихать точно не надо было. Андерс прошипел себе под нос пару подслушанных у Ульдреда ругательств и, потерев онемевшую от столкновения с храмовничьей кирасой руку, повысил голос: – Ну не будь таким врединой, скажи, куда вы меня тащите. Если что, то карцер вообще-то совсем в другой стороне! Ну Каллен!
Юноша, совсем недавно посвященный в рыцарское достоинство, наконец дрогнул и даже открыл рот… однако один из старших храмовников бросил на него осуждающий взор, и Каллен, спохватившись, поджал губы и глянул на Андерса почти угрожающе.
– Ну вот, – несколько преувеличенно огорчился тот, и сам уже понимавший, что разыгрывать из себя невинно оскорбленного было бессмысленно. Впрочем, в его невинность, непричастность, раскаяние и тому подобное уже давным-давно не верили ни его наставники, ни надзиратели от церкви. – Никто меня не любит, никто не бережет, никого не волнует моя тонкая душевная организация… А вот с Хоуком ты таким молчаливым не был! – обиженно добавил он.
Изображавший непреклонность Каллен в мгновение ока побелел, словно снег, и уставился на него с таким неподдельным, всеобъемлющим ужасом, что Андерс даже опешил на миг. И тут же начал подозревать, что он чего-то не знал. Чего-то очень, очень интересного.
Он-то всего лишь вспомнил тот случай, когда застукал Гаррета с Калленом возле хранилища учебных артефактов. Хоук был, как обычно, сдержан и чуточку высокомерен, а вот Каллен, ничем не напоминавший того застенчивого рекрута, каким его считал весь Кинлох, явно пытался в чем-то убедить своего собеседника. И вид при этом имел такой жалобный, что только Заразе и хватило бы бессердечия ему отказать. Предмет обсуждения, к величайшему андерсову сожалению, так и остался для него тайной: говорил Каллен слишком тихо, а после того, как Хоук мельком глянул на проходившего в другом конце коридора Андерса и едва заметно кивнул ему вместо приветствия, и вовсе умолк.
А вот сам Каллен явно припомнил что-то намного более любопытное.
– Да ладно тебе, – помедлив с пару мгновений, снисходительно бросил Андерс. Неожиданно для себя самого он вдруг проникся к невесть отчего перетрухавшему храмовнику чем-то навроде сочувствия. Тот, небось, и так с Хоуком намучился, так что устраивать ему лишние неприятности Андерсу уже не хотелось. – Не переживай, сам не знаешь, что ли, что его крайне достойную любознательность даже Рыцарь-Командору не обуздать, так что вчерашнему рекруту и вовсе не было смысла сотрясать воздух…
Каллен растерянно заморгал, покосился а него, явно не веря в свою удачу – и вдруг расслабился так явственно, что Андерс лишь укрепился в своих подозрениях. И почему-то вспомнилось ему давешнее хоуково: «Каллен тоже не дал… пока». Впрочем, при всем своем авантюризме Андерс был все же недостаточно безумен для того, чтобы поднимать столь пикантные темы в присутствии полудюжины церковников.
Побороть проснувшееся любопытство все равно оказалось нелегко, но после недолгого размышления Андерс решил пока оставить Каллена в покое. Тот испуганно дергался от каждого его взгляда – хотя ничего такого Андерс, вообще-то, и не сказал – и явно не собирался отвечать на его вопросы. А остальные рыцари и подавно не горели желанием его просвещать, да и Андерс знал их не настолько близко, чтобы пытаться разговорить вот так, на ходу.
– У вас приказ, да? – обиженно осведомился он уже после того, как они пересекли этаж старших чародеев и свернули в коридор, ведущий к кабинету Рыцарь-Командора.
– Совершенно верно, – все-таки соизволил ответить сэр Ангус. Андерс, по правде сказать, обрадовался и такому отклику, но храмовник, не дав ему даже слова вставить, тут же добавил с откровенным раздражением: – И заткнись уже!
Андерс оскорбленно насупился и действительно сделал следующий десяток шагов молча. Он уже собрался опять напомнить конвоирам, что не натворил ничего такого, за что его стоило бы тащить к Грегору посреди ночи, но тут церковники свернули на широкую витую лестницу, которая поднималась вверх футах в пятнадцати от рыцарь-командорской двери. На андерсовой памяти лестницей ещё никто не пользовался; у её подножия располагался парадный храмовничий пост, и торчавший там рыцарь вечно его гонял, не давая ни подобраться к замысловато украшенной двери наверху, ни даже разглядеть её как следует.
Сейчас дежурного на месте не было. Узорчатые створки, почти не уступавшие толщиной могучим стенам твердыни Кинлох, были распахнуты, и за ними виднелось свечение магических огней.
– Андерс, я тебя очень прошу, хоть сейчас веди себя прилично! – поспешно проговорил Ирвинг, всего на долю секунды опередив открывшего рот ученика.
– Зачем? – помедлив, поинтересовался Андерс – спокойно и рассудительно, как и подобало воспитанному магу.
– Что «зачем»? – не понял Первый Чародей.
– Зачем мне вести себя прилично? – тем же тоном уточнил Андерс.
Лицо у Ирвинга, явно затруднявшегося с ответом на элементарный вопрос, сделалось такое, что Андерс, несмотря на мучившее его беспокойство, с трудом удержался от смеха. Пожалуй, он даже начал понимать, откуда у Хоука взялась эта бесившая его до зубовного скрежета манера: каким бы занудой Гаррет ни был, он все же не мог совершенно отказывать себе в мелких безобидных удовольствиях.
– Потому что я так велю. И Андрастианская церковь в моем лице, – мрачно сказал Рыцарь-Командор, стоявший почти в самом центре просторного круглого зала. – И вообще молчи и слушай.
– Так вы ж пока ничего толком не говорите, – начал было Андерс, но Грегор бросил на него такой взгляд, что он тут же прикусил язык. В течение нескольких секунд Рыцарь-Командор придирчиво разглядывал его, как будто ждал, не попытается ли он заговорить снова, но затем отвел глаза и махнул рукой, отдавая какой-то приказ стоявшим за спиной у Андерса рыцарям. Тот поспешно обернулся: Каллен и трое его товарищей помоложе успели выйти из зала, и остальные двое уже закрывали высокие крепкие двери.
Все это ужасно Андерсу не нравилось.
– Магия существует для того, чтобы служить человеку, а не править им, – снова заговорил Рыцарь-Командор тоном одновременно торжественным и скучающим, словно произносил эти слова бессчетное количество раз и они надоели ему хуже горькой редьки. Андерс закатил глаза, но рот открыть все равно не рискнул: Грегор продолжал сверлить его недобрым взглядом, словно только и ждал повода наконец снести ему голову. – Так сказала пророчица Андрасте, низвергнув империю Тевинтер, которой правили маги, приведшие мир на край гибели. Твоя магия – дар, но также и проклятие…
– Ну хоть наконец про «дар» вспомнили! – не удержавшись, всплеснул руками Андерс. Стоявший рядом с Рыцарь-Командором Ирвинг промолчал, но глянул на него с таким огорчением, что договаривал он уже вполголоса: – а то все только про «проклятие» слышишь.
– Проклятие, – с нажимом повторил Грегор, – ибо она притягивает к тебе демонов из царства снов, Тени, которые стремятся через тебя проникнуть в этот мир.
– Ну, про это я вам и сам рассказать могу, причем куда подробнее и толковее, – пробормотал себе под нос Андерс.
– Вот для чего нужны Истязания, – проговорил Первый Чародей, и Андерс, услышав самое страшное слово на обоих ученических этажах, вмиг забыл обо всех своих прежних тревогах. – Этот ритуал отправит тебя в Тень, и там ты, вооруженный лишь своей волей, встретишься лицом к лицу с демоном.
– А чего только сейчас-то? – недоуменно осведомился Андерс и, потрясенный пришедшей в голову мыслью, с подозрением уставился на старших: – Так вы меня нарочно валите, что ли?! Развели тут таинственность, разбудили ночью, лица у вас такие, будто прирезать за все хорошее собираетесь…
– Андерс, заткнись уже! – с потрясающим единодушием рявкнули Грегор с Ирвингом, и Андерс от неожиданности действительно заткнулся. Ненадолго.
– И все равно это как-то нелогично, – вполголоса пробормотал он, когда Рыцарь-Командор на мгновение отвел от него настороженный взор. – Раз все равно готовиться не дают, то почему не проводить его сразу по прибытии в Круг? Меньше бы мучиться пришлось, причем всем, а то корми нас тут, пои, свечи и чернила выдавай, а все равно половина от одной только мысли об Истязаниях в ступор впадает и соображает потом вчетверо хуже, вот как мелкий Гумберт…
Ирвинг вздохнул так тяжело, словно на плечах у него стояла вся твердыня Кинлох, и Грегор, кинув на него откровенно сочувственный взгляд, заговорил снова:
– Знай, ученик, что если ты потерпишь поражение, храмовники исполнят свой долг. Ты умрешь. – Андерс уже открыл рот, собираясь ляпнуть: «Ну я так и думал!», которое так и просилось ему на язык, но Рыцарь-Командор совсем не подобавшим его возрасту и статусу жестом показал ему кулак. – Лириум – сама сущность магии, а для тебя – ворота в Тень.
– Что? – совершенно обалдев, переспросил Андерс. – Вы тут охренели все, что ли? Может, я лучше тут просто так посплю, а? А то, знаете ли, побочные эффекты лириума… – Он осуждающе цокнул языком и принялся загибать пальцы: – Головокружение, тошнота, нарушения вестибулярного аппарата и терморегуляции, боли в мышцах, дисфункция кишечника и далее по списку ещё на пять страниц, могу на память зачитать…
– Пройти Истязания необходимо, дитя мое, – поспешно перебил его Ирвинг. – Каждый маг проходит испытание огнем. Если у нас получилось, получится и у тебя.
– Это вы меня так подбодрить пытаетесь, что ли? – подняв на него глаза, с сомнением осведомился Андерс. – Что-то хреново выходит, с вашим-то опытом должно было получше получаться…
– Будь начеку и помни: Тень – царство снов, – скрипнув зубами, вымученно-терпеливым тоном продолжил Первый Чародей. – Может, духи и правят им, но ты волен сам выбирать свои поступки.
– Да понял я, все прям как здесь, – пробурчал Андерс себе под нос и чуть громче добавил: – Ну и где тут этот ваш лириум?
– Будь внимателен, – посоветовал Ирвинг, коснувшись его плеча неожиданно искренним ободряющим жестом, но Грегор нахмурился ещё больше и, шагнув вперед, сурово напомнил:
– Ученик должен самостоятельно справиться с заданием, Первый Чародей. – Андерс невольно поежился под устремленным на него взглядом, но Рыцарь-Командор лишь кивнул, указывая глазами куда-то ему за спину: – Теперь ты готов.
Стоявшую в центре зала чашу Андерс поначалу даже не заметил: неодушевленная, она едва ли могла представлять для него угрозу, так что все его внимание досталось Грегору с Ирвингом – однако теперь в ней что-то светилось и исходило прозрачным, неприятного вида дымком. Светилось, пожалуй, даже слишком ярко, и Андерс невольно задумался о том, сколько же туда навалили лириума. Было ли это действительно необходимо для того, чтобы отправить в Тень и без того предрасположенного к этому мага, или же что-то зависело именно от количества… к примеру, число сбежавшихся встретить гостя демонов.
– Ты вправе выбирать, – приняв его промедление за признак страха, негромко заметил Рыцарь-Командор. – Некоторые ученики, боясь Истязаний, предпочитают стать Усмиренными.
– Ещё чего! – мигом опомнился Андерс, порядка ради оглянулся на двери, которые ему в любом случае не удалось бы в одиночку даже сдвинуть, и решительно направился к чаше.
Лириума в ней и впрямь было до краев: мелкая-мелкая пыль, которая вопреки всем законам природы не взвивалась в воздух от малейшего дуновения, а лишь колыхалась медленно и плавно, будто вода или самородный орихальк. Андерс осторожно провел над ней ладонью, но не почувствовал ни намека на тепло, и совершенно перестал понимать, откуда же взялся вившийся над чашей дымок. Для иллюзии или зрительного обмана он был слишком четким, а списать его на порожденные лириумными парами галлюцинации Андерс тоже не мог, он стоял слишком далеко, когда впервые заметил эти испарения.
За спиной у него что-то лязгнуло, и Андерс оглянулся: Первый Чародей с Рыцарь-Командором следили за ним внимательно, но спокойно, а вот стоявшие рядом с ними храмовники уже рассредоточились по залу и, приняв позы поустойчивей, проверяли, как выходят из ножен мечи. Как будто уже сейчас готовились к его поражению.
– Не дождетесь! – зловредно бросил Андерс и, с удовольствием дослушав заметавшееся под высоким потолком эхо, решительно сунул руку в лириумную пыль.
…Тень была похожа и не похожа на его сны одновременно. Те же размытые очертания, та же искаженная перспектива, та же застившая глаза прозелень, из-за которой ему всякий раз мерещилось, будто он угодил на дно застойного, зацветшего по летнему теплу водоема. Однако окружающее пространство здесь казалось пугающе бескрайним – и вместе с тем невыносимо, до отвращения ограниченным. И таких странных, похожих на гигантские весла или кухонные венчики деревьев Андерс в своих снах тоже никогда не видел.
Вдобавок Тень окутывала его ощущением полнейшей, абсолютной пустоты. Андерс привык чувствовать во сне присутствие чужих разумов поблизости, даже приноровился чуять бодрствующих, хоть это и удавалось ему с двух раз на третий. И раньше он полагал, что как раз за Завесой, там, где эти разумы будут гораздо ближе к нему, ощущение чужого присутствия должно будет стать ещё отчетливей и ярче. А тут… тут даже демонов не было – или же они ещё не почуяли мага, нагло вломившегося в их исконные владения.
– Я ведь уже говорил, что мне все это очень не нравится? – задумчиво спросил у лениво колыхавшегося пространства Андерс. Эхо его голоса стихло едва ли в шаге от него, словно сам воздух глушил посторонние звуки, и он невольно передернулся.
Оглядевшись снова, он удрученно покачал головой и двинулся вперед. Выбор у него, конечно, был – немногим лучше того, что предлагал ему Грегор, только что чуток понаглядней. За спиной у него осталась стена: неодолимая преграда, несмотря на свою мнимую призрачность. Справа земля – иссохшая, испещренная трещинами, словно в потрепанном Первым Мором Андерфелсе – круто спускалась в какой-то непроглядный мрак, лезть в который Андерсу не хотелось даже из любопытства. А слева невысокая каменная оградка, выглядевшая так, словно её безжалостно потрепало время, отделяла крохотный пятачок почти нормального пространства от бездонной пропасти. Впереди же извивалась вполне безопасная с виду тропинка, по обеим сторонам которой бугрились невысокие, разрисованные все теми же засушными трещинами холмы с руинами никогда не существовавших зданий на вершинах.
Эти развалины, кстати говоря, выглядели настолько завлекательно, что Андерс даже начал подозревать неладное. Было в них что-то одновременно узнаваемое и завораживающе непривычное, как в старых гравюрах с изображением ривейнских и антиванских городов. И все же Андерсу никак не удавалось понять, откуда ему знакомы были своеобразные изломы порталов и резкие, словно отточенные грани колонн, казавшиеся четкими даже в мареве Тени. Общие очертания чем-то напоминали ту часть Кинлоха, где сохранилась древняя, авварская ещё кладка, но стоило ему приглядеться – и он тут же понимал, что это сходство ему только померещилось.
Увидев под изгибом полуразрушенной стены полдюжины треснутых ваз с узором, напоминающим дорожки кошачьих следов, Андерс все-таки не выдержал и, взобравшись по склону холма, подошел к ним. Вышло странно: сквозь первые три его пальцы прошли, словно сквозь туман, даром что с виду они казались вполне материальными, четвертая от его касания мигнула и исчезла, а вот пятую он наконец смог как следует ощупать и даже залез в неё рукой. Внутри обнаружился какой-то мягкий теплый комок, на поверку оказавшийся небольшой светящейся сферой, мягкое сияние которой отозвалось в душе Андерса ощущением родства и покоя. Поразмыслив, он сунул её в кармашек на поясе мантии, а потом потянулся к шестой вазе. От неловкого толчка та укатилась вниз к тропинке – но как только Андерс моргнул, она вновь оказалась на прежнем месте.
Тень, что с неё возьмешь.
Андерс задумчиво хмыкнул, разглядывая капризную вазу, и поднялся на ноги – а мгновением спустя в плечо ему ударила прилетевшая сзади молния. По телу тут же разбежались мелкие колючие судороги, которые потрясли Андерса до глубины души. Он успел привыкнуть к тому, что во сне его тело казалось практически бесчувственным: не ныли синяки и сломанные кости, любой сильный удар скорее выглядел неприятно, чем действительно причинял боль, и – что огорчало его сильнее всего – даже удовольствие от секса было каким-то тусклым и невкусным. Но этот ожог болел по-настоящему, жгуче и остро, и замерший в изумлении Андерс едва успел увернуться от следующей молнии и вслепую отмахнулся первым пришедшим на ум заклятием.
Как ни странно, он все-таки попал: молниевый плевун обиженно затрещал и тут же нанес новый удар. Присмотревшись повнимательней, Андерс разглядел в тусклом мареве по другую сторону тропинки самого что ни на есть обыкновенного виспа и от души обиделся. Виспы ведь были тварюшками мирными и безобидными, разве что любопытными не в меру, и вреда от них было с гулькин нос − мало кому нравилось, когда перед носом без конца мельтешили какие-то светящиеся комки. Андерсу даже в голову не приходило, что это порождение Тени вообще может на кого-то напасть.
Виспу с лихвой хватило пары стрел духа, но Андерс все равно крепко пожалел об отсутствии посоха. Атакующих заклинаний прямого урона в его арсенале было раз-два и обчелся, а с Зовом Свободы в руках ему все же удавалось творить хотя бы простейшие стихийные заклинания. Конечно, ему нечего было и думать о том, чтобы сравняться с Хоуком, но порой дело могла решить даже слабенькая ледяная хватка. Да и вообще Андерс успел привыкнуть к весу боевого посоха настолько, что без него чувствовал себя как-то неуютно.
И все же после короткой стычки на душе у него стало легче. Раз здесь были виспы – пусть даже какие-то ненормальные – то это, выходит, все-таки была Тень, а не какой-то клочок невесть как отделённого от неё пространства, куда его загнали храмовники. И у него ещё был шанс найти себе демона, надрать ему зад и с триумфом вернуться обратно – к вящему разочарованию Рыцарь-Командора, который явно надеялся на его провал.
Ожог, правда, по-прежнему болел – уже не так сильно, как вначале, но шевелить рукой все равно было неудобно. И даже когда Андерс, стиснув зубы, заставлял себя пренебречь до обидного реальной болью, движение выходило скованным и неловким. Он сунул руки в карманы, размышляя, стоит ли тратить ману на исцеление или лучше поберечь её для предстоящего боя с демоном – и, наткнувшись на давешний светящийся комок, с удивлением ощутил, как по руке, от подушечек пальцев до раненого плеча, прошла знакомая теплая волна.
– Так вот зачем ты был нужен, – задумчиво прокомментировал он и тщательно ощупал то место, где только что находился ожог. От него не осталось ни следа, а вот из кармана полезный комок пропал: похоже, он был одноразовый, вроде походных флаконов с исцеляющими зельями.
Дурной висп, как оказалось, был не одинок, но при встрече со следующим Андерс уже вел себя осторожнее. Тратить собственную ману на исцеление ему не хотелось, она ещё понадобится ему в схватке с демоном, а светящиеся комки ему больше не попадались. Впрочем, особых проблем озлобившиеся мелкие тварюшки ему не доставляли, нужно было просто смотреть по сторонам и не подставляться под не очень-то точно нацеленные молнии. После того, что устраивал ему Хоук – плевое дело.
– Кого-то бросили волкам. – Услышав прямо у себя под ногами чей-то глуховатый голос, Андерс чуть не подскочил от неожиданности и, поспешно шарахнувшись в сторону, в растерянности уставился на то место, где только что стоял. Высматривая болтавшихся в воздухе виспов, он попросту забыл смотреть под ноги: в растрескавшейся почве Тени все равно не было ровным счетом ничего интересного, а проглядеть демона ему бы в любом случае не удалось. – Свеженького и, конечно, совсем не готового.
С ним заговорила крыса. Чуточку туманная, как и все вокруг, но это определенно была именно крыса. Конечно, Андерс знал, что в Тени возможно было и не такое, и все равно, не удержавшись, потер кулаками глаза. Исчезать крыса и не подумала, напротив, выразительно пошевелила усами и назидательно продолжила:
– Храмовники поступают плохо. И с тобой, и со мной. И со всеми.
С этим Андерс спорить не собирался, но все же подобное начало разговора изрядно его удивило. Приверженцем строгого этикета он никогда не был, скорее даже наоборот, и все же полагал, что при знакомстве следовало соблюсти какой-никакой ритуал: вначале назваться, как-то продемонстрировать дружелюбие – или, быть может, его отсутствие – и лишь затем переходить к социально-философским темам. Он даже на мгновение задумался о том, чтобы ответить на столь вопиющую бестактность чем-нибудь вроде «Да нет, они правы», но решил, что минутная забава не стоила столь наглой лжи.
– Ну да, как будто это такая новость, – после секундного промедления все-таки ответил он, с интересом рассматривая говорящую крысу. Выглядела она, вообще говоря, совсем как обычная, только щеки потолще и размером почти с кошку. Пушистиус, наверно, и с такой бы управился, а вот кому-нибудь из его более мелких приятелей пришлось бы туго.
– Вот-вот, – поддакнула крыса. – Погляди только на меня! Вот что может с тобой случиться.
– В крысу превращусь? – поразился Андерс. В детские сказочки он уже давным-давно не верил, но вдруг в Тени они могли оказаться чем-то большим?
Крыса трагически вздохнула.
– Всегда одно и то же. Но не вини себя, – великодушно добавила она. – Мне тоже довелось побывать на твоем месте.
Андерс поспешно зажмурился: ему в глаза ударил белый свет, неестественно яркий в тусклом мире Тени. А когда он проморгался, вместо крысы перед ним стоял светловолосый лохматый парень с каким-то больным взглядом. Выглядел он откровенно жалко, но прежде, чем Андерс сумел разобраться, в чем именно было дело, тот заговорил снова:
– Позволь мне поприветствовать тебя в Тени. – Его широкий жест, по всей видимости, должен был быть гостеприимным, однако вышло нечто странное, словно бы он, слишком привыкнув к крысиному телу, не успел так быстро приноровиться к человеческому. – Можешь называть меня… ну, Мышем.
– Какой же ты Мыш, когда ты натуральный крысь? – удивился Андерс. Он огляделся, проверяя, не подбирался ли к ним очередной агрессивный висп или, того хуже, обещанный ему демон, и дотошно уточнил: – Rattus vulgaris, причем прездоровенный.
Мыш насупился; откровенно детская гримаса отчего-то заставила его выглядеть втрое старше своего возраста. Однако затем на лице у него мелькнула неуверенность, он отвел взгляд и неловко, почти жалобно проговорил:
– Прошлое туманно. Тебя будят посреди ночи, тащат в комнату Истязаний, а потом… – Андерс насторожился, предчувствуя, что услышанное ему совершенно не понравится, и, к сожалению, угадал: – Храмовники убьют тебя, если ты будешь отсутствовать слишком долго. Они решат, что тебя победили. И, конечно, не захотят, чтобы кто-то вселился в твое тело. – Мыш снова задумался на секунду, как будто не был уверен в том, что собирался сказать, но затем все же закончил: – Думаю, именно это произошло со мной. У меня нет тела, в которое можно вернуться. А у тебя не так много времени до того, как с тобой сделают то же самое.
– Сколько? – прищурившись, деловито уточнил Андерс. Конечно, он всегда был человеком рисковым, но к своим годам все же наловчился различать просто риск и откровенное самоубийство. И ведь наверняка это не последнее его путешествие в Тень, недаром же мэтресса Винн сулилась выучить его на духовного целителя, когда он станет полноправным магом. Так что исследование нового мира можно было ненадолго отложить, тем более что ничего особо интересного Андерс тут все равно не обнаружил. Вот Мыша разве что…
– Не знаю, – виновато признался тот. – Тут время течет иначе, то быстрее, то медленнее. Да и откуда бы я узнал, сколько они там собрались тебя ждать?
– Ниоткуда, – с отвращением согласился Андерс, разглядывая своего собеседника. Тот вызывал у него какую-то иррациональную неприязнь, для которой Андерс никак не мог найти подходящей причины. Не считать же за таковую несуразно взрослое, некрасивое лицо или глуховатый, довольно противный голос. И вообще ему следовало бы быть благодарным за предостережение, вот только… – Ты, выходит, как раз старшим учеником был, тебя же во время Истязаний… ну, это случилось.
– Ну да, – торопливо закивал Мыш. – Именно так.
– А почему тогда мантия у тебя старшечародейская? – не сводя с него глаз, с почти злорадным торжеством выпалил Андерс. Он даже ледяную хватку тайком приготовил: без посоха она плелась вчетверо дольше привычного, но лучшего заклятия для первого удара он не знал. Вот потом пришлось бы переходить на те, что не требовали столь долгой подготовки.
Обещали ведь ему демона, а те, как известно, сволочи хитрые.
– На себя бы посмотрел, – обиженно огрызнулся Мыш, на лице у которого изобразилось откровенно мальчишечье смущение – словно его поймали на том, что он примерялся к чужому, не по росту и не по умениям ему, посоху. – Тоже мне, магистр тевинтерский нашелся.
Андерс, озадачившись, посмотрел на собственное одеяние – и с изумлением обнаружил, что оно действительно не имело ничего общего со скромными и тусклыми мантиями старших учеников. К тому же из своей он вырос ещё полгода назад, и она доходила ему самое большее до лодыжек – а теперь переливчатая, изумительно красивая темно-зеленая ткань, ничуть не похожая на колючее казенное сукно, спускалась почти до самой земли. Его талию перехватывал широкий кожаный пояс-корсет, который защищал внутренние органы немногим хуже легкого доспеха, а поверх него несколькими петлями лежали узкие ремни с сумками-карманами размером аккурат под стандартную походную склянку. Под горлом чувствовался вес боевой гривны, источавшей едва ощутимое тепло начаровки, клепаный воротник-стойка плотно охватывал шею, а на плечах топорщился чей-то мех – слишком мягкий и пушистый для овчины и слишком гладкий для волчьего. Широкие, на всю длину предплечья наручи были украшены звериными клыками, которые могли бы принадлежать какому-нибудь чудищу вроде берескарна, а у запястий по кромке бежала строчка зачарованных рун.
А ведь он и не думал даже, что картинки из старого тевинтерского легендариума так запали ему в душу.
– Извини, – смущенно проговорил Андерс, начиная понемногу понимать, как все это работало. Бедолага Мыш, похоже, аж измечтался весь, воображая себя старшим чародеем… вот и маялся теперь с физиономией не по возрасту и в ненастоящей мантии. Впору посочувствовать: от такого издевательства над своим заветным желанием и свихнуться недолго.
– Да ничего, – махнув рукой, уныло отозвался Мыш. Посопел молча, кусая губы, и все же решился: – Можно я с тобой пойду, а? У меня в одиночку тут нет шансов, я ж не просто так тут мышью бегаю… а они ещё и переполошились тут все из-за твоего появления, как пить дать обнаружат, ну и все. – Он вздохнул и ещё тише, словно разговаривал с самим собой, добавил: – А ты, может быть, ещё сумеешь найти выход.
Андерс невольно скривился. Мыша, конечно, было жалко, но что-то в его интонациях наводило Андерса на мысль об одном старом знакомом … который как-то раз решил избавить себя от лишних неприятностей, переложив свою вину на него. И хотя аргументировал он этот поступок вполне логично – Андерсу и вправду было наплевать: шалостью больше, шалостью меньше... – вспоминать о нем с тех пор было на редкость неприятно.
И все же оставить нуждающегося без помощи Андерс тоже не мог.
– Пошли, – с тяжелым вздохом проговорил он. Мыш уставился на него с такой благодарностью, что ему даже стало неловко, и он заметно резче, чем собирался, добавил: – Знаешь хоть, куда тут идти за моим демоном? Неохота здесь до следующего Мора шляться.
– Не знаю, – покачал головой Мыш и, снова превратившись в здоровенную крысищу, бочком подобрался к самому подолу андерсовой мантии. – Ну, не знаю точно, – потерев мордочку лапами, уточнил он. – Здесь… есть место, куда приходит демон, чтобы сразиться с учеником, но где именно ты его найдешь, никогда нельзя сказать заранее. Там по краю огненное кольцо, нигде больше в Тени ты не увидишь открытого огня.
– Занятно, – сухо прокомментировал Андерс и, задумчиво глянув на крыса, постановил: – Значит, пошли вперед. Может, чего полезного по дороге найдем. А ты давай рассказывай, что о здешних местах знаешь.
– Я мало что знаю, – смущенно признался Мыш. – Я… я когда понял, что не могу вернуться, очень испугался. И сильно-сильно захотел спрятаться. И потом тоже почти все время прятался, потому что демонов боюсь. Я и от своего-то… ну, убежал. – Заметив, что зверек без труда поспевал за ним, Андерс перестал сдерживать шаг, и постепенно однообразный пейзаж вдоль тропинки начал меняться. Развалины чуть отдалились, на окаймлявших дорогу холмах появились странные деревья, менявшие форму, как только он отводил взгляд. – Но тут есть и другие духи. Они расскажут тебе больше и, возможно, помогут. Если ты сможешь довериться всему, что видишь.
Последняя фраза прозвучала почти зловеще. Андерс с подозрением покосился на своего спутника, но тот как ни в чем не бывало скакал по рассохшейся почве рядом с ним и в этот момент был ужасно похож на самого обычного, пускай и раскормленного до невозможности, грызуна. Андерс покачал головой, потихоньку отстал на полшага и украдкой сложил в ладони руну паралича. Просто так, на всякий случай.
– Ой, где-то поблизости опасный дух! – вдруг пискнул тот, чуть не кубырнувшись через собственные лапы. В этот раз его голос действительно прозвучал так, словно мог бы принадлежать настоящей мыши, но затем он все же справился с испугом и уже совсем иначе, почти наставительно добавил: – Не приближайся к нему, если не готов сражаться!
– А если готов? – хмыкнул Андерс и принялся оглядываться, пытаясь высмотреть этого самого духа среди изменчивых, неясных силуэтов. Драться он, конечно же, ни с кем не собирался, просто его давно мучило любопытство: в своих снах он видел только демонов, те сами к нему лезли, а вот благие духи лишь изредка мелькали на самом краю зрения и даже не давали толком себя рассмотреть. К тому же раз ему предстояло стать духовным целителем, то начинать учиться обращению с духами Тени можно было уже сейчас.
Только с четвертой попытки Андерс сумел разглядеть над гребнем одного из дальних холмов неяркое, сдержанное сияние – и не на шутку удивился чуткости Мыша, который в испуге жался к его ногам и явственно дрожал. И вдобавок ещё пищал что-то, уговаривая его не связываться со всякими здешними сущностями. Однако будущий духовный целитель только отмахнулся и, запомнив направление, двинулся к цели.
Полупрозрачная фигура духа издалека казалась неясным, туманным сгустком свечения, и лишь когда Андерс приблизился к существу почти вплотную, его облик обрел хоть какую-то четкость. Увидев перед собой высокого, крепкого рыцаря со знакомой эмблемой на кирасе, Андерс замер на полушаге, но мгновением спустя заметил, что храмовничий пылающий меч, вытравленный на призрачном подобии металла, выглядел как-то непривычно, словно его срисовали гравюр двухсотлетней давности. Однако его исследовательский азарт все равно несколько угас и уже не заглушал голос здравого смысла, так что Андерс остановился на некотором расстоянии от не спешившего нападать духа и принялся внимательно его разглядывать.
Лицо духа тени полностью скрывало забрало глухого шлема, глазницы которого источали слепящий белый свет, а за спиной у него прямо в воздухе парила внушительная коллекция разнообразного оружия. Андерс видел мечи, палицы, боевые хлысты, после секундного замешательства опознал в каком-то кривом клинке старинный ривейнский крис, рядом с которым виднелась игла антиванской мизерикорды… Он высмотрел даже несколько посохов, один из которых был точной копией хоукова Гадючьего Клыка. Чуть в стороне стояла наковальня, окутанная колышущимися языками пламени, и Андерс тут же сообразил, что насчет примет места, где появлялся его демон, Мыш все-таки ошибся. Или, может, наврал.
– Ещё одного смертного бросили в огонь и оставили там гореть, – вдруг заявил дух звучным, гулким голосом, который пробирал до самых костей. – Ясно!
Андерс поморщился: он вовсе не собирался отрицать истину, но все же предпочел бы обойтись без напоминаний о своем незавидном положении. Сначала Мыш, теперь вот этот…
– Вы, маги, придумали странный способ испытывать новичков, – с осуждением изрек дух. – Вместо того, чтобы заставить их сражаться друг с другом, вы посылаете их, безоружных, в мир демонов.
– Не «их», а «нас», и не «вы», а «они», – поправил его Андерс, несколько уязвленный тем, что его причислили к числу ублюдков, устраивающих своим же собратьям подобные подставы. Разумеется, он тут же напомнил себе, что это было всего лишь недопонимание, нисколько не удивительное, ибо его собеседник не был даже человеком, однако вспыхнувшее от слов духа раздражение никак не желало утихать. – Я ещё не маг, и это меня послали сюда с голыми руками.
– Ты не первый, кого прислали на Истязание, – заметил дух так простодушно, что Андерс на миг заподозрил издевку. – И, думаю, не последний.
Что-то подсказывало ему, что думать духи вряд ли умели. А если и умели, то подразумевали под этим какой-то принципиально иной процесс. На миг охвативший Андерса восторг уже рассеялся без следа, не выдержав столкновения с одной простой и обидной истиной: духи Тени были, несомненно, явлением крайне интересным и даже полезным… но вовсе не тем волшебным чудом, о котором он, вопреки всему, до сих пор мечтал.
– Ты ещё здесь, а значит, битва с демоном тебе ещё предстоит, – продолжал тем временем дух. – Желаю тебе славной победы!
– Что, и все? – недоверчиво переспросил Андерс после нескольких минут выжидательного молчания. – Ты же благожелательный дух, разве нет? Поблагожелал бы… поактивнее как-нибудь, что ли.
– Я дух Доблести, – объявил тот. – Ты не первый смертный, который обратился ко мне за помощью, но я здесь не для того, чтобы помогать тебе. Моя цель – самосовершенствование и создание совершенного оружия для тех, кто ищет доблести.
– И все, – сам себе сказал Андерс, начиная понемногу понимать, что же это означало на самом деле – быть духовным целителем. И почему при виде очередной вспышки его энтузиазма на лице мэтрессы Винн изобразилось не торжество или удовлетворение, а скорее некая снисходительная жалость. Должно быть, ей просто смешно было выслушивать его бредовые предположения о своем славном будущем.
Что ж, он уже вырос и научился признавать свои ошибки. И начать можно было прямо сейчас:
– Послушай, но разве есть доблесть в том, чтобы отказать нуждающемуся в помощи? Мне очень пригодилась бы одна из тех штуковин, которые болтаются в воздухе за твоей спиной.
– Тебе и впрямь нужно мое оружие? – почти с удивлением переспросил Доблесть. – Я дам его тебе… если ты со мной сразишься. Я, дух Доблести, смогу оценить твои умения лучше, чем кто бы то ни было иной.
Андерс чуть было не согласился. Драки он никогда не боялся, чужого превосходства в силе – тоже, а в последние пару лет даже выучился оборачивать это самое превосходство в свою пользу. К тому же когда ещё ему выпал бы случай помериться силами с настоящим духом Тени… и все же несколько секунд спустя он отрицательно покачал головой. Сражаться пусть Хоук сражается, у него это отлично выходило; а он будет духовным целителем, и ему пора было осваивать иные, менее прямолинейные способы добиться желаемого.
– Похоже, ты не собираешься уступать моему демону право меня убить, – дерзко заявил он. – Я и не думал, что ваше племя так ревниво относится к своей добыче.
– Да как ты смеешь обвинять меня! – свирепо полыхнул прорезью шлема дух. Андерс отступил на шаг, однако тот, так и не двинувшись с места, тут же опустил вскинутую, словно для удара, руку. – Я – не демон, и предел моих мечтаний не душонка жалкого смертного! Я порождение доблести и чести! Я – воин!
– А я-то думал, что истинный воин не поднимет руку на безоружного! – ядовито парировал Андерс, с вызывающим видом скрестив руки на груди. Похоже, его первая попытка вести себя как положено уже провалилась с треском, так что теперь едва ли удастся избежать стычки… только он нисколько об этом не жалел.
А ведь предупреждал его Мыш.
– А ты наглый мальчишка! – гневно рыкнул Доблесть. Андерс дерзко ухмыльнулся, не отводя взгляда от пылавших «глаз» противника, и уже открыто зажег в ладони руну паралича. Дух зарычал вновь, но затем отвернулся в сторону, словно бы покоряясь его взору, и неохотно проговорил: – Но твоя воля сильна, в этом нет сомнений. Я доволен тобой, смертный. Ты доказал, что достаточно силен, чтобы сразиться с демоном.
Андерс только хмыкнул. Должно быть, Доблесть попросту не понял бы, если бы он вдруг сказал, что сразиться с демоном мог любой, даже последний слабак. А вот победить его… Подобные тонкости духу Тени явно были недоступны.
– Возьми свое оружие, – торжественно объявил тот и протянул ему длинный, суковатый посох, напоминавший оружие хасиндских шаманов. – Иди и делом докажи свою доблесть. Я уверен, победа будет за тобой.
– Спасибо на добром слове, – буркнул Андерс, взвешивая посох на ладони. В первый момент тот показался ему легким, как перышко – но затем словно вспомнил, каким должен был быть, и тут же оттянул ему руку совокупной тяжестью крепкого древка и металлической оковки. Тоже ненастоящий, как и мантия… в отличие от неё, он и не стоил того, чтобы ломать себе голову над тем, возможно ли вытащить из Тени то, что там получил.
Доблесть тем временем потерял остаток и без того невеликого интереса к собеседнику, и Андерс, порядку ради осмотрев со всех сторон и его, и коллекцию его воображаемого железа, спустился к Мышу, который так и не осмелился подняться на холм вместе с ним. Жаль было расставаться с собственными иллюзиями, но даже в Тени ему вряд ли удалось бы найти себе настоящего друга. Не с демонами же дружить, в самом деле: те, конечно, не станут так артачиться, но у них в этом деле свой интерес, изрядно ущемляющий интересы самого Андерса.
– Ты был великолепен! – восхищенно заявил Мыш, аж приподнявшись на задние лапки от восторга. – Я думал, он сейчас на тебя накинется, а ты там стоял, словно совершенно не боялся! Не боялся же, правда?
– Не боялся, – поразмыслив, с некоторым удивлением подтвердил Андерс. Испугаться он попросту забыл: слишком привык к тому, что бой был игрой или головоломной задачкой – вот только тут это могло сыграть с ним дурную шутку. Здесь у него не было под рукой ни зелья сохранения жизни, ни даже лириума, да и его противником будет не нечеловечески аккуратный и точный Хоук, готовый остановиться по первому же оклику наставника, а существа, которые действительно хотят его смерти.
– Я уверен, ты станешь великим магом! – провозгласил Мыш с такой гордостью, будто это была именно его заслуга. – Мне до тебя далеко. Я вообще ещё не видел никого, кто смог бы стоять перед своим первым духом так спокойно, как ты! Ты ведь действительно готов был вступить с ним в бой!
– Готов, и чего в этом такого поразительного? – с удивившим его самого раздражением огрызнулся Андерс. Отчего-то мышевы восторги совершенно его не радовали, словно была в них какая-то фальшь или даже издевка. Но даже если он был неправ, и Мыш все же был искренен в своем восхищении… Андерс, пожалуй, все равно предпочел бы всем его славословиям скупую одобрительную усмешку Хоука.
Окаймленная холмами тропинка вдруг начала петлять, словно упившаяся в хлам змея, и Андерс ускорил шаг, надеясь, что старавшемуся поспеть за ним Мышу все-таки придется заткнуться. Однообразные просторы Тени уже не вызывали у Андерса ни малейшего интереса, и он вновь вспомнил о том, что ему нужно было выбраться отсюда как можно скорее.
На перекресток за очередным поворотом дороги Андерс вылетел почти бегом – и лишь в последний момент успел извернуться так, чтобы не сбить с ног вышедшего с левой тропинки парня. Сам он при этом, правда, потерял равновесие и едва удержался на ногах, а потом вообще чуть не грохнулся наземь, услышав знакомый до боли голос:
– Что-то нынче в Тени до крайности многолюдно.
– Хоук?! – поспешно обернувшись, потрясенно воскликнул Андерс. Слух его не обманул: это действительно был Гаррет, и его губы едва заметно кривила та самая снисходительная, чуть ли не ласковая усмешка, на которую Андерс уже почти разучился злиться.
– Кого я вижу! – с откровенно наигранным ехидством протянул Хоук и, улыбнувшись чуть теплее, как будто между делом отметил: – А ты в этом наряде хорош необычайно. Не думал в следующий раз двинуть в сторону Империума?
– Спасибо на добром слове, – растерянно отозвался Андерс, от неожиданности забыв даже съязвить в ответ, и принялся в изумлении разглядывать подошедшего к нему товарища.
Как видно, не ему одному уже надоели вусмерть кинлохские форменные мантии. Однако фасоны, принятые в иных краях, тоже пришлись Гаррету не по вкусу: охваченный тоской по дальним странам Андерс в свое время перерыл всю географическую секцию, но не видел там ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего нынешний хоуков наряд.
По правде сказать, выглядел Гаррет совершеннейшим варваром: ни единого клочка ткани, сплошь кожа, металл и серый, вне всяких сомнений волчий, мех. Он походил скорее на воина, чем на мага, даже пряжка у него на поясе – массивная, с вытянутыми заостренными углами – при желании могла стать опасным оружием; и все же Андерс невесть откуда знал, что его доспех был именно одеянием чародея. Короткая кожаная куртка обтягивала его торс, как вторая кожа, её короткие рукава окаймляло металлическое кольчужное кружево, привлекая внимание к мускулистым рукам и развороту уже по-мужски широких плеч. Падавший на тяжелые, переплетенные клепаными ремнями сапоги взгляд словно сам по себе скользил выше, на узкие бедра и перехваченную широким поясом талию. Лежавший на плечах у Хоука волчий капюшон казался не украшением, не свидетельством богатства и власти, как меховые наплечники тевинтерской мантии, а трофеем, взятым с боя, законной добычей более опасного хищника.
Андерс завороженно таращился на него, чувствуя, как в животе заворочалось знакомое предвкушающее тепло: такой Гаррет, грациозный, не опутанный грубой тканью мешковатой мантии, казался куда более настоящим. Как будто Андерс наконец смог увидеть, что скрывалось за скучной маской все это время – и теперь ему нестерпимо хотелось подойти поближе, провести ладонью по груди Хоука, ощутить под гладко выделанной кожей жар крепкого, сильного тела… а потом за бедра притянуть его к себе и жадно впиться в губы, заявляя свое право на все это дикарское великолепие. Хотелось просто – его…
Поймавший его взгляд Хоук понимающе усмехнулся. Сам он смотрел на Андерса с ничуть не меньшим удовольствием, и от его взора, непривычно открытого и почти непристойного, Андерса попросту повело. Он напрочь забыл, о чем собирался спросить Гаррета всего полминуты назад – не о том ли, как он пролез туда, где Андерс должен был оказаться в гордом одиночестве? – и лишь торопливо облизнул пересохшие губы, пытаясь совладать со срывающимся дыханием. Мыш что-то пищал у него под ногами и, кажется, даже пытался прокусить подол его мантии, но Андерс, бессовестно любовавшийся статью своего старого недруга, его даже не замечал.
– Андерс, приятель, я тебя просто не узнаю, – насмешливо промурлыкал Хоук, знакомым кошачьим жестом склонив голову набок. А вот такую улыбку – вызывающую и в то же время щемяще нежную – Андерс увидел на его лице впервые и лишь растерянно моргнул, когда Гаррет шагнул к нему, чуть качнув бедрами, и кончиками пальцев очертил контур его собственных губ: – С каких это пор ты предпочитаешь просто таращиться, когда у тебя есть возможность заняться чем-нибудь поинтереснее?
TBC
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, Circle-AU, Dragon Age
-
-
30.05.2014 в 20:06мя-мя-мя-мя!!! Андерс на Истязаниях - бедный Грегор
-
-
30.05.2014 в 23:31Андерс после Истязаний - вот это воистину будет бедный Грегор!))
-
-
06.06.2014 в 00:57Как Андерс с Ирвингом и Грегором препирался! Песня просто!
-
-
06.06.2014 в 01:16Ну не мог же он оставить такую наглость, как лишение его законных огрызков сна, без ответа!)))