Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
Растут детки, мда.
Продолжение истории про мелких Хоука и Андерса. Нимношко гет, стеб, флаффоангст.
Короче, опять хуйня какая-то
Рискнуть?В один прекрасный день Андерс вдруг обнаружил, что ужасно волнуется, оказываясь рядом с девчонками. Почти как с Хоуком, но с Хоуком-то все было понятно: они ругались чуть не по пять раз на дню, любая фраза могла стать началом яростной ссоры, так что Андерс, едва его завидев, немедленно преисполнялся боевого азарта и тут же принимался выдумывать новые подколки, хотя бы просто про запас. А вот с девчонками он всегда ладил хорошо, и природа этого странного, совершенно неожиданного волнения оставалась для него неразрешимой загадкой.
Зато девчонки, кажется, прекрасно все понимали и к тому же безошибочно чуяли, что он был просто не в силах в чем-то им отказать – чем они и пользовались без зазрения совести. А у Андерса даже обидеться на них толком не получалось.
Вот и теперь он только обреченно вздохнул, осознав, что опять ввязался в какую-то сомнительную затею – на этот раз из-за Герды, которой приспичило поставить на место зазнайку Леору, на днях переехавшую в спальню старших учениц. По правде сказать, он не очень-то понял, чем именно обидела его лучшую подругу эта белобрысая эльфа, но заикнуться о том, что придуманное для неё наказание показалось ему слишком суровым, так и не рискнул. Ну а Финн, которому Герда сунула добытую Андерсом лапу пещерного паука, и подавно не осмелился сказать ни полсловечка против, даром что его самого при этом чуть не трясло от ужаса.
До комнаты, которую Леора делила с ещё тремя девушками, они добрались незамеченными: в коридоре возле спален старших учеников было на удивление пустынно, и даже дежуривший у малой учебной библиотеки храмовник куда-то отлучился. Впрочем, потом дело застопорилось, потому что Герда понятия не имела о том, какая из кроватей принадлежала её обидчице. Однако отказываться от своей мести она не собиралась и, свирепо сверкая глазами, принялась высматривать какие-то одной ей известные признаки. Финн, прижимавший к груди спрятанную под мантией паучью лапу, хвостиком таскался за ней и тяжело вздыхал, предчувствуя неминуемую взбучку, а неожиданно открывший в себе тактические таланты Андерс спрятался за косяком и осторожно выглядывал в коридор, следя, не приближается ли кто-нибудь.
Правда, ничего путного из этого все равно не вышло, потому что появившаяся из соседней спальни молодая магесса в наряде старшей ученицы заметила его чуть ли не раньше, чем он её. Андерс успел только махнуть друзьям рукой, предупреждая об опасности, и поспешно шагнул навстречу девушке, сияя своей самой лучшей улыбкой.
– И что ты тут забыл, мальчик? – чуть заметно сдвинув брови, строго осведомилась та. Пожалуй, она была всего на пару лет старше Андерса, но её мантия уже не висела на плечах мешком, как у Герды, а изящно обрисовывала расцветающее женственностью тело.
– Тебя, прекраснейшая! – не придумав ничего лучше, с придыханием объявил Андерс и, прижав руку к сердцу, торопливо продолжил: – Твой светлый образ похитил мой покой, и боль терзает мою душу, ибо неведомо мне твое восхитительное имя!
Девушка, явно не ожидавшая от него подобной чуши, растерянно заморгала и, вспыхнув ярким румянцем, смущенно хихикнула:
– Какой ты забавный. – Андерс вздохнул было с облегчением, но она вдруг лукаво улыбнулась и, глянув на него из-под ресниц, легонько толкнула его ладонью в грудь: – Имени я тебе не скажу, выясни сам, маленький кабальеро. Пусть это станет испытанием твоей любви. Но твоя отвага заслуживает награды, так что я покажу тебе кое-что поинтереснее!
– А может, не стоит? – запаниковав, пробормотал Андерс и украдкой оглянулся, ища пути к отступлению. Его товарищи все-таки успели куда-то спрятаться, но деваться им было некуда: застукавшая их ученица перекрыла единственный выход из комнаты, и проскользнуть мимо неё незамеченными было невозможно.
– Не робей, – покровительственно проговорила девушка, успевшая оттеснить его к дверям небольшой кладовки. – Я знаю, вам, мужчинам, трудно признавать свои чувства, но на самом деле в этом нет ничего страшного.
– Э-э-э… – глубокомысленно отозвался Андерс, продолжая медленно отступать назад. Ещё пара шагов – и его «даме» придется повернуться к двери спиной, и тогда Герда с Финном наконец смогут сбежать. А он, наверное, как-нибудь выкрутится – ну как всегда…
Его уже давно никто так много не трогал, разве что Хоук, когда им все-таки удавалось найти укромное местечко и довести очередную ссору до логического завершения, то есть драки. Андерс задушенно пискнул, когда его с силой прижали к неожиданно мягкой девичьей груди, и инстинктивно обхватил руками перетянутую узким форменным пояском талию. Ему вдруг стало невыносимо жарко, и страшно захотелось что-нибудь сделать, только никак не удавалось понять, что именно. А потом обнимавшая его девушка снова засмеялась и, наклонившись, прижалась губами к его губам.
Вообще-то Андерс с девчонками уже целовался. С Петрой, с Лараной и один раз даже с Гердой. Только это было совсем по-другому, не так мокро и слюняво, и никто из них не пытался зачем-то засунуть ему в рот свой язык. На самом деле они просто чмокали друг друга в губы украдкой и потом ужасно гордились своими совсем взрослыми прегрешениями – а теперь Андерс вдруг заподозрил, что до настоящих взрослых прегрешений им было как до Тевинтера пешком.
– Ух ты, – ошалело выдохнул он и растерянно уставился на девушку, которая игриво облизывала зарозовевшие губы. А ведь он так и не успел придумать, куда надо было девать собственный язык и что следовало делать, чтобы не так больно стукаться друг о друга зубами. Да и вообще не очень понял, зачем нужны все эти сложности… но при этом почему-то был твердо уверен, что они непременно для чего-нибудь нужны.
– Все, хватит с тебя на сегодня, – кокетливо улыбнулась магесса и, торопливо одернув мантию, подтолкнула его к двери. – К тому же тебе тут вообще нельзя находиться, это же женское крыло. Ты бы ещё к мэтрессе Инес в купальню забрался!
– Ага, – с готовностью согласился Андерс, совершенно не улавливая смысла её слов, и послушно направился к ведущей на нижние этажи лестнице.
В себя он пришел только тогда, когда чуть не врезался носом в стену, споткнувшись о подвернувшегося под ноги Пушистиуса. Вернее, Пушистиус сидел себе на середине комнаты и обойти его было раз плюнуть, но Андерс, слишком ошарашенный тем, что с ним творилось, несся по коридорам башни, не замечая ничего на свете, и наступил бедолаге на лапу. Или, может быть, на хвост.
– Одержимого увидел, что ли? – пренебрежительно поинтересовался кто-то, и Андерс, развернувшись на пятках, обнаружил всего в паре шагов от себя драившего пол Хоука. Раздраженно дергавший хвостом кот фыркнул на него в последний раз и снова завороженно уставился на тихо шаркавшую по влажным камням щетку.
– Лучше! – кое-как собравшись с мыслями, гордо отозвался Андерс. – Тут такое было!.. Ты даже представить не можешь, как…
Гаррет посмотрел на него, как на идиота, и Андерс осекся, заметив наконец торчавшего возле одной из колонн Каллена. Рекрут, явственно побледневший от небрежного хоукова «одержимый», судорожно цеплялся за рукоять своего учебного меча, и Андерс, сжалившись, пояснил:
– Да нет тут никаких одержимых, дурик. Наоборот, я такую замечательную штуку узнал! Только я тебе не расскажу, потому что ты зараза! – Он показал Хоуку язык и скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя неколебимость своего решения. А потом, спохватившись, с подозрением осведомился: – А чего это ты вдруг воспылал противоестественной страстью к чистоте?
– Это не страсть, это брак по договору, – хмуро буркнул Хоук и, плюхнув щетку в ведро с водой, опять принялся с усилием тереть каменные плиты. – Я наказан.
– Чего? – недоверчиво уставился на него Андерс. – Ты, хренов Мэтр Безупречность?
Гаррет злобно фыркнул, заставив Пушистиуса настороженно дернуть ушами, и неохотно пояснил:
– Я у чародея Торрина стол взорвал. Нечаянно.
– И всего-то? – поразился Андерс, в глубине души надеявшийся на что-нибудь по-настоящему интересное. Он, конечно, не собирался ничего Хоуку рассказывать… но ему нестерпимо хотелось похвастаться, так что можно было сменять рассказ о настоящем взрослом поцелуе на какую-нибудь стоящую историю. – Да у тебя ни одно заклятие с первого раза не получается, ну так ты ж не один такой. Они что, всех теперь в поломойки запишут?
– Вот в первый раз у меня сегодня вышло отлично, – тоскливо сказал Хоук, не поднимая взгляда от растекавшейся у него перед носом лужи. – А когда наставник попросил повторить…
– Случился БАБАХ! – весело продолжил за него Андерс. – Ладно, заканчивай уже тут и пошли, мы же собирались… – Он покосился на бдительно следившего за ними Каллена и прикусил язык. – Ну ты сам помнишь.
– Помню, – без особой радости согласился Гаррет и, выпрямившись, неловко повел занемевшими от неудобного положения плечами. – Только ты нынче какой-то нетипично тупой. Я же тебе сказал, что наказан. Так что сегодня будешь разбираться самостоятельно. Учебник в моем шкафчике возле купальни лежит.
– Чего? – недоуменно нахмурился Андерс. Про учебники он не думал даже – они с Хоуком собирались пойти кормить Водяниуса, только он про это чуть вообще не забыл со всеми этими приключениями.
– Учебник лежит в моем шкафчике возле купальни, – требовательно уставившись на него, с нажимом повторил Хоук. – А рядом мое яблоко со вчерашнего обеда и кусок бутеброда. Так вот, если ты их тронешь, я твои конспекты по лекарственным травам чародею Суини на растопку отдам, ясно?
– Ага, – растерянно согласился Андерс. Ничего ему было не ясно… разве что еду для Мэтра Водяниуса Хоук неизменно таскал в своей книжной сумке, причем ему ни разу не удалось понять, когда там была солонина или ещё какая-нибудь съедобная хрень, а когда в ней действительно болтались книги. Теперь намек казался ему настолько прозрачным, что он не смог сдержать ухмылки и пренебрежительно глянул на отлично все слышавшего Каллена, который, должно быть, и правда верил, что они договорились вместе позаниматься теорией исцеления. Ха, да как будто Хоука вообще можно подпускать к столь тонкой науке!
Внимательно наблюдавший за ним Гаррет чуть заметно кивнул, поддернул рукава мантии и, опять взявшись за щетку, совершенно перестал обращать на него внимание. Андерс недовольно нахмурился и собрался было ещё немножко поязвить, однако смиренно молчавший до этого Каллен вдруг решил, что должен блюсти какой-то порядок, и попытался прогнать его прочь. Возмутившись до глубины души, Андерс принялся доказывать мигом оробевшему рекруту, насколько тот ошибся, покусившись на его святое и неотъемлемое право находиться в любом общем помещении Круга, но вдруг поймал на себе насмешливый, почти разочарованный взгляд Хоука и, высокомерно фыркнув на прощание, отправился в мальчишескую спальню.
– Это все ужасно несправедливо, – часом спустя жаловался он Мэтру Водяниусу. Хоуков «учебник» и правда оказался запакованным в пергамент кольцом кровяной колбасы, так что озерный дракон готов был сочувственно побулькивать ему в ответ и, наевшись, даже позволил погладить себя между выпуклых глаз, буграми выступавших над лобной костью. – Хоук – скотина, но ему все с рук сходит. У него каждое новое заклятие если не получается, так непременно со взрывом. Меня за такой ущерб имуществу Круга уже давно в рабство Инес продали бы, а ему хоть бы хны! Полы на паре этажей вымоет – вот вам и все наказание. – Андерс вздохнул, задумчиво посмотрел на дракона и, на всякий случай понизив голос, признался: – Я иногда даже думал, что взрывы у него совсем не случайно выходят. Только это, конечно, ерунда. Чародей Торрин не дурак, да и остальные учителя тоже – если бы он нарочно такое устраивал, они бы давно его раскусили.– Он снова замолчал и после минутного колебания добавил: – Жалко, наверно. А то он прямо такой правильный, что даже тошно. И по два раза никогда не ошибается.
Мэтр Водяниус влажно фыркнул ему в ладони и, сунувшись носом в опустевшую сумку, принялся аккуратно её пожевывать – видимо, по дороге пергамент все-таки отслоился, и старая ткань пропиталась мясным запахом. Андерс охнул, представив, что ему за это устроит Хоук, и поспешно отобрал сумку у огорченно посвистывавшего дракона.
– Легко тебе говорить, – обиженно сказал он Водяниусу. – Это же не тебя Зараза занудит до смерти. Ладно бы ещё только мне доставалось, так он со всеми язвит так, что десятком слов отравиться можно. Ну, кроме храмовников – с этими-то он настолько почтителен, что блевать тянет. Зыркалки своими, правда, при этом щурит очень уж хитро, впору издевку заподозрить… только это ж Хоук. Он же прямой, как веник. – Дракон вопросительно курлыкнул, и Андерс небрежно отпихнул сунувшуюся прямо ему в лицо морду: – Все, еда закончилась, плыви обратно. Будешь в Каленхаде плавать, вынырни как-нибудь у пристани и укуси сэра Кевина за задницу. А то девчонки жалуются, что он за ними по утрам подглядывает, пока они одеваются.
Водяниус его указаниям не внял, даже вылез из воды и пошлепал следом, когда Андерс направился обратно в башню. Правда, почти сразу отстал: его широкие перепончатые лапы для хождения по земле были приспособлены плохо и быстро уставали. Дракон печально посвистел ему вслед, но Андерс уже знал, что поддаваться жалости не стоило, иначе тот так и ходил бы вокруг него кругами, вынюхивая по карманам отсутствующую еду.
Едва он выбрался из их с Хоуком потайного лаза, как на него налетел взъерошенный, как после драки, Финн. Парой минут спустя, впрочем, выяснилось, что Андерс рано забеспокоился: драки никакой не было, никто и не думал покушаться на его приятеля-тихоню, просто тот переволновался, удирая вслед за Гердой с этажа старших. А потом старательно мучился угрызениями совести за то, что они бросили друга в руках страшной взрослой женщины, которая наверняка не хотела ему ничего хорошего. И к тому же ему было ужасно интересно, как тот сумел выбраться.
– Просто я обаятельный! – гордо отозвался Андерс, которому совсем не хотелось признаваться, что «страшная взрослая женщина» сама его выгнала – может быть, даже потому, что он не умел целоваться как положено. Надо было, наверно, придумать что-то ещё, но Финна это объяснение вполне удовлетворило, а Хоуку он, пожалуй, все-таки расскажет правду, чтоб тот насмерть обзавидовался.
Вот только когда он наконец отыскал Гаррета, одолевавшие его кровожадные мысли вмиг разбежались, как не было.
Хоук сидел у себя на кровати, вертя в руках какую-то мелочь, и вид у него, несмотря на привычно-невозмутимую физиономию, был такой тоскливый, что у Андерса аж сердце от сочувствия заныло. Сидевший перед Гарретом Пушистиус, должно быть, тоже чуял, что дело неладно: смотрел на него внимательно, тревожно встопорщив уши, а потом и вовсе подошел, поставил передние лапы ему на колени и, плюхнув на них свою лобастую голову, вопросительно заглянул в глаза. И Андерсу очень не понравилось то, что Хоук только через полминуты потянулся почесать кота за ушами – как будто не сразу заметил.
– Это клеймо редклиффских конюшен, – тихо проговорил он, когда Андерс, поколебавшись, подошел к нему и молча уселся рядом. Пальцы Гаррета раз за разом оглаживали значок на крупе трехногой деревянной лошадки, как будто тот пытался то ли стереть его окончательно, то ли наоборот – намертво впечатать в память. – Там разводят самых быстрых скакунов – и самых выносливых. Видишь, бабки высокие, с длинным волосом – такой конь может бежать очень долго, а ещё у них почти не застужаются суставы. Ну, по крайней мере, тот конюх в трактире мне именно так и рассказывал.
– Здорово, – вполголоса согласился Андерс. – Это он тебе эту лошадку подарил?
– Нет, – по-прежнему не глядя на него, покачал головой Хоук. Андерс уже начал думать, что не дождется другого ответа, когда он все-таки заговорил снова: – Она принадлежала моему брату.
– Тому, который меня в два раза младше и во столько же изобретательней? – помедлив, осторожно уточнил Андерс. Внутри на мгновение вспыхнуло какое-то злое торжество – и у этой непробиваемой заразы есть слабое место! – и тут же исчезло без следа, сменившись острым желанием как-то помочь. Только он совсем не знал – как.
– Угу, – кивнул Гаррет. Андерс, так и не придумав ничего толкового, легонько пихнул его коленом, и он, ссутулившись, устало и почти безразлично добавил: – Мы с ним поссорились как раз. Страшно, до крика. До драки дело не дошло, он же знал, что ему меня все равно не одолеть, мелкий ещё, только ревел и твердил, как меня ненавидит. Да и я ему не уступал… вот, отобрал его любимую лошадку и сказал, что не отдам, пока он не попросит прощения, причем на коленях. Не попросил, конечно, он же упрямый, обозвал меня ещё двумя неприличными словами и удрал. А через пару часов я храмовникам попался…
– Когда его искал? – нерешительно поинтересовался Андерс. Он даже начал немножко злиться снова: с Гердой, вздумай она погрустить, было бы куда проще, её нужно было просто обнять и сказать, что все будет хорошо – а что делать с этой заразой, которая в любой момент снова может стать прежней языкастой сволочью?
– Нет, сам дурак потому что, – не в лад отозвался Хоук и, прекратив наконец вертеть лошадку в руках, аккуратно спрятал её за пазуху. – Вот и не осталось у меня ничего больше.
Андерс сочувственно вздохнул и, поломав голову с пару минут, неуверенно начал:
– Слушай, ну он же твой брат, так что наверняка не дурак. Он это просто со злости ляпнул и наверняка не станет тебя ненавидеть даже после того, как ему напоют, что магия – это проклятие…
– Но ведь маги и правда прокляты, – равнодушно заметил Хоук. Андерс, почему-то совершенно не ожидавший от него такой подлости, опешил на секунду – а затем вмиг разозлился так, что перед глазами от ярости черные точки замелькали.
Он потом и упомнить не мог, что именно орал в лицо этой бесхребетной двуличной скотине. Только про брата его, похоже, не заикался, инстинктивно понимая, что не стоило. И не потому даже, что Хоук за такое мог нос сломать, просто… нельзя было.
Очнулся он только тогда, когда успевший вернуть привычное самообладание Хоук вдруг рассмеялся, насмешливо и язвительно, как всегда. Андерс аж запнулся от изумления и продолжить уже не смог: сорванное горло перехватило судорогой, так что он даже вздохнуть сумел лишь через полминуты. А Хоук так и ухмылялся, будто андерсово бешенство его только забавляло.
– Маги и правда прокляты, – почти уткнувшись носом в его нос, чуть слышно проговорил поднявшийся на ноги Гаррет и, выдержав драматическую паузу, со смешком закончил: – неразумием окружающих. А ты-то что подумал, а?..
Андерс его, наверно, только чудом не убил.
А на следующее утро удрал к мэтрессе Винн сразу после рассвета, чтобы не столкнуться ненароком с этой тварью в человеческом обличье. Наставница, не на шутку изумившись его рвению, вдруг преисполнилась к нему какой-то странной нежности и вытащила из своего комода здоровенный, чуть не в полстола том с потемневшей от времени обложкой. Андерс, поддавшись минутной слабости, даже подумал, что лучше бы он ещё раз поругался с Заразой, чем чахнуть над этим чудовищем, но затем мэтресса открыла первую страницу – и он пропал.
Это было «Искусство творения зелий», и с первого же взгляда он понял, что вся изматывающая зубрежка, все бесконечные именования трав с перечислением их свойств наконец обрели смысл. А лучше всего было то, что этот трактат вовсе не был простым сборником рецептов. В нем были изложены общие принципы, и Андерс, быстро привыкший к немного неуклюжему переводу со старотевинтерского, сразу оценил открывавшиеся перед ним перспективы.
Мэтресса Винн, обрадованная тем, что его первоначальный восторг и не думал стихать, несколько потеряла бдительность и с готовностью выдавала ему все требовавшиеся для зелий ингредиенты, почти не спрашивая о том, для чего они ему нужны. Впрочем, даже когда ей все-таки случалось этим поинтересоваться, Андерс, почти не расстававшийся с «Искусством», мгновенно придумывал какой-нибудь вполне безобидный состав и снова получал желаемое.
Конечно, одно только понимание сути представавших перед ним процессов отнюдь не гарантировало успеха. Однажды у него даже чаша с недоваренным зельем взорвалась, совсем как у Хоука, только он сразу понял, в чем было дело, и больше эту ошибку не повторял. Куда больше времени он потратил на устранение других, куда менее очевидных.
Первый более-менее приличный вариант он тайком подлил в склянку с мылом для волос, которая принадлежала Ульдреду – и через пару дней выяснил, что слишком рано праздновал победу. Состав, который должен был придать молодому магу совершенно неповторимый облик, сделал это совсем не тем способом, который нужен был Андерсу. Неделю он прятался по углам от внезапно облысевшего, злого как демон гнева Ульдреда, который разыскивал виновника произошедших с ним метаморфоз, а потом снова засел в лаборатории, выискивая закравшуюся в его схемы ошибку.
Наловленные в подвалах башни мыши раз за разом облезали начисто, но в конце концов Андерс все-таки выяснил, в чем заключался его просчет. Очередная мышь не только сохранила шерстку, но и обрела тот самый изысканный вид, который он мечтал увидеть уже почти месяц.
И следующие полгода зараза Хоук ходил рыжим в черную полосочку.
Продолжение истории про мелких Хоука и Андерса. Нимношко гет, стеб, флаффоангст.
Короче, опять хуйня какая-то
Рискнуть?В один прекрасный день Андерс вдруг обнаружил, что ужасно волнуется, оказываясь рядом с девчонками. Почти как с Хоуком, но с Хоуком-то все было понятно: они ругались чуть не по пять раз на дню, любая фраза могла стать началом яростной ссоры, так что Андерс, едва его завидев, немедленно преисполнялся боевого азарта и тут же принимался выдумывать новые подколки, хотя бы просто про запас. А вот с девчонками он всегда ладил хорошо, и природа этого странного, совершенно неожиданного волнения оставалась для него неразрешимой загадкой.
Зато девчонки, кажется, прекрасно все понимали и к тому же безошибочно чуяли, что он был просто не в силах в чем-то им отказать – чем они и пользовались без зазрения совести. А у Андерса даже обидеться на них толком не получалось.
Вот и теперь он только обреченно вздохнул, осознав, что опять ввязался в какую-то сомнительную затею – на этот раз из-за Герды, которой приспичило поставить на место зазнайку Леору, на днях переехавшую в спальню старших учениц. По правде сказать, он не очень-то понял, чем именно обидела его лучшую подругу эта белобрысая эльфа, но заикнуться о том, что придуманное для неё наказание показалось ему слишком суровым, так и не рискнул. Ну а Финн, которому Герда сунула добытую Андерсом лапу пещерного паука, и подавно не осмелился сказать ни полсловечка против, даром что его самого при этом чуть не трясло от ужаса.
До комнаты, которую Леора делила с ещё тремя девушками, они добрались незамеченными: в коридоре возле спален старших учеников было на удивление пустынно, и даже дежуривший у малой учебной библиотеки храмовник куда-то отлучился. Впрочем, потом дело застопорилось, потому что Герда понятия не имела о том, какая из кроватей принадлежала её обидчице. Однако отказываться от своей мести она не собиралась и, свирепо сверкая глазами, принялась высматривать какие-то одной ей известные признаки. Финн, прижимавший к груди спрятанную под мантией паучью лапу, хвостиком таскался за ней и тяжело вздыхал, предчувствуя неминуемую взбучку, а неожиданно открывший в себе тактические таланты Андерс спрятался за косяком и осторожно выглядывал в коридор, следя, не приближается ли кто-нибудь.
Правда, ничего путного из этого все равно не вышло, потому что появившаяся из соседней спальни молодая магесса в наряде старшей ученицы заметила его чуть ли не раньше, чем он её. Андерс успел только махнуть друзьям рукой, предупреждая об опасности, и поспешно шагнул навстречу девушке, сияя своей самой лучшей улыбкой.
– И что ты тут забыл, мальчик? – чуть заметно сдвинув брови, строго осведомилась та. Пожалуй, она была всего на пару лет старше Андерса, но её мантия уже не висела на плечах мешком, как у Герды, а изящно обрисовывала расцветающее женственностью тело.
– Тебя, прекраснейшая! – не придумав ничего лучше, с придыханием объявил Андерс и, прижав руку к сердцу, торопливо продолжил: – Твой светлый образ похитил мой покой, и боль терзает мою душу, ибо неведомо мне твое восхитительное имя!
Девушка, явно не ожидавшая от него подобной чуши, растерянно заморгала и, вспыхнув ярким румянцем, смущенно хихикнула:
– Какой ты забавный. – Андерс вздохнул было с облегчением, но она вдруг лукаво улыбнулась и, глянув на него из-под ресниц, легонько толкнула его ладонью в грудь: – Имени я тебе не скажу, выясни сам, маленький кабальеро. Пусть это станет испытанием твоей любви. Но твоя отвага заслуживает награды, так что я покажу тебе кое-что поинтереснее!
– А может, не стоит? – запаниковав, пробормотал Андерс и украдкой оглянулся, ища пути к отступлению. Его товарищи все-таки успели куда-то спрятаться, но деваться им было некуда: застукавшая их ученица перекрыла единственный выход из комнаты, и проскользнуть мимо неё незамеченными было невозможно.
– Не робей, – покровительственно проговорила девушка, успевшая оттеснить его к дверям небольшой кладовки. – Я знаю, вам, мужчинам, трудно признавать свои чувства, но на самом деле в этом нет ничего страшного.
– Э-э-э… – глубокомысленно отозвался Андерс, продолжая медленно отступать назад. Ещё пара шагов – и его «даме» придется повернуться к двери спиной, и тогда Герда с Финном наконец смогут сбежать. А он, наверное, как-нибудь выкрутится – ну как всегда…
Его уже давно никто так много не трогал, разве что Хоук, когда им все-таки удавалось найти укромное местечко и довести очередную ссору до логического завершения, то есть драки. Андерс задушенно пискнул, когда его с силой прижали к неожиданно мягкой девичьей груди, и инстинктивно обхватил руками перетянутую узким форменным пояском талию. Ему вдруг стало невыносимо жарко, и страшно захотелось что-нибудь сделать, только никак не удавалось понять, что именно. А потом обнимавшая его девушка снова засмеялась и, наклонившись, прижалась губами к его губам.
Вообще-то Андерс с девчонками уже целовался. С Петрой, с Лараной и один раз даже с Гердой. Только это было совсем по-другому, не так мокро и слюняво, и никто из них не пытался зачем-то засунуть ему в рот свой язык. На самом деле они просто чмокали друг друга в губы украдкой и потом ужасно гордились своими совсем взрослыми прегрешениями – а теперь Андерс вдруг заподозрил, что до настоящих взрослых прегрешений им было как до Тевинтера пешком.
– Ух ты, – ошалело выдохнул он и растерянно уставился на девушку, которая игриво облизывала зарозовевшие губы. А ведь он так и не успел придумать, куда надо было девать собственный язык и что следовало делать, чтобы не так больно стукаться друг о друга зубами. Да и вообще не очень понял, зачем нужны все эти сложности… но при этом почему-то был твердо уверен, что они непременно для чего-нибудь нужны.
– Все, хватит с тебя на сегодня, – кокетливо улыбнулась магесса и, торопливо одернув мантию, подтолкнула его к двери. – К тому же тебе тут вообще нельзя находиться, это же женское крыло. Ты бы ещё к мэтрессе Инес в купальню забрался!
– Ага, – с готовностью согласился Андерс, совершенно не улавливая смысла её слов, и послушно направился к ведущей на нижние этажи лестнице.
В себя он пришел только тогда, когда чуть не врезался носом в стену, споткнувшись о подвернувшегося под ноги Пушистиуса. Вернее, Пушистиус сидел себе на середине комнаты и обойти его было раз плюнуть, но Андерс, слишком ошарашенный тем, что с ним творилось, несся по коридорам башни, не замечая ничего на свете, и наступил бедолаге на лапу. Или, может быть, на хвост.
– Одержимого увидел, что ли? – пренебрежительно поинтересовался кто-то, и Андерс, развернувшись на пятках, обнаружил всего в паре шагов от себя драившего пол Хоука. Раздраженно дергавший хвостом кот фыркнул на него в последний раз и снова завороженно уставился на тихо шаркавшую по влажным камням щетку.
– Лучше! – кое-как собравшись с мыслями, гордо отозвался Андерс. – Тут такое было!.. Ты даже представить не можешь, как…
Гаррет посмотрел на него, как на идиота, и Андерс осекся, заметив наконец торчавшего возле одной из колонн Каллена. Рекрут, явственно побледневший от небрежного хоукова «одержимый», судорожно цеплялся за рукоять своего учебного меча, и Андерс, сжалившись, пояснил:
– Да нет тут никаких одержимых, дурик. Наоборот, я такую замечательную штуку узнал! Только я тебе не расскажу, потому что ты зараза! – Он показал Хоуку язык и скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя неколебимость своего решения. А потом, спохватившись, с подозрением осведомился: – А чего это ты вдруг воспылал противоестественной страстью к чистоте?
– Это не страсть, это брак по договору, – хмуро буркнул Хоук и, плюхнув щетку в ведро с водой, опять принялся с усилием тереть каменные плиты. – Я наказан.
– Чего? – недоверчиво уставился на него Андерс. – Ты, хренов Мэтр Безупречность?
Гаррет злобно фыркнул, заставив Пушистиуса настороженно дернуть ушами, и неохотно пояснил:
– Я у чародея Торрина стол взорвал. Нечаянно.
– И всего-то? – поразился Андерс, в глубине души надеявшийся на что-нибудь по-настоящему интересное. Он, конечно, не собирался ничего Хоуку рассказывать… но ему нестерпимо хотелось похвастаться, так что можно было сменять рассказ о настоящем взрослом поцелуе на какую-нибудь стоящую историю. – Да у тебя ни одно заклятие с первого раза не получается, ну так ты ж не один такой. Они что, всех теперь в поломойки запишут?
– Вот в первый раз у меня сегодня вышло отлично, – тоскливо сказал Хоук, не поднимая взгляда от растекавшейся у него перед носом лужи. – А когда наставник попросил повторить…
– Случился БАБАХ! – весело продолжил за него Андерс. – Ладно, заканчивай уже тут и пошли, мы же собирались… – Он покосился на бдительно следившего за ними Каллена и прикусил язык. – Ну ты сам помнишь.
– Помню, – без особой радости согласился Гаррет и, выпрямившись, неловко повел занемевшими от неудобного положения плечами. – Только ты нынче какой-то нетипично тупой. Я же тебе сказал, что наказан. Так что сегодня будешь разбираться самостоятельно. Учебник в моем шкафчике возле купальни лежит.
– Чего? – недоуменно нахмурился Андерс. Про учебники он не думал даже – они с Хоуком собирались пойти кормить Водяниуса, только он про это чуть вообще не забыл со всеми этими приключениями.
– Учебник лежит в моем шкафчике возле купальни, – требовательно уставившись на него, с нажимом повторил Хоук. – А рядом мое яблоко со вчерашнего обеда и кусок бутеброда. Так вот, если ты их тронешь, я твои конспекты по лекарственным травам чародею Суини на растопку отдам, ясно?
– Ага, – растерянно согласился Андерс. Ничего ему было не ясно… разве что еду для Мэтра Водяниуса Хоук неизменно таскал в своей книжной сумке, причем ему ни разу не удалось понять, когда там была солонина или ещё какая-нибудь съедобная хрень, а когда в ней действительно болтались книги. Теперь намек казался ему настолько прозрачным, что он не смог сдержать ухмылки и пренебрежительно глянул на отлично все слышавшего Каллена, который, должно быть, и правда верил, что они договорились вместе позаниматься теорией исцеления. Ха, да как будто Хоука вообще можно подпускать к столь тонкой науке!
Внимательно наблюдавший за ним Гаррет чуть заметно кивнул, поддернул рукава мантии и, опять взявшись за щетку, совершенно перестал обращать на него внимание. Андерс недовольно нахмурился и собрался было ещё немножко поязвить, однако смиренно молчавший до этого Каллен вдруг решил, что должен блюсти какой-то порядок, и попытался прогнать его прочь. Возмутившись до глубины души, Андерс принялся доказывать мигом оробевшему рекруту, насколько тот ошибся, покусившись на его святое и неотъемлемое право находиться в любом общем помещении Круга, но вдруг поймал на себе насмешливый, почти разочарованный взгляд Хоука и, высокомерно фыркнув на прощание, отправился в мальчишескую спальню.
– Это все ужасно несправедливо, – часом спустя жаловался он Мэтру Водяниусу. Хоуков «учебник» и правда оказался запакованным в пергамент кольцом кровяной колбасы, так что озерный дракон готов был сочувственно побулькивать ему в ответ и, наевшись, даже позволил погладить себя между выпуклых глаз, буграми выступавших над лобной костью. – Хоук – скотина, но ему все с рук сходит. У него каждое новое заклятие если не получается, так непременно со взрывом. Меня за такой ущерб имуществу Круга уже давно в рабство Инес продали бы, а ему хоть бы хны! Полы на паре этажей вымоет – вот вам и все наказание. – Андерс вздохнул, задумчиво посмотрел на дракона и, на всякий случай понизив голос, признался: – Я иногда даже думал, что взрывы у него совсем не случайно выходят. Только это, конечно, ерунда. Чародей Торрин не дурак, да и остальные учителя тоже – если бы он нарочно такое устраивал, они бы давно его раскусили.– Он снова замолчал и после минутного колебания добавил: – Жалко, наверно. А то он прямо такой правильный, что даже тошно. И по два раза никогда не ошибается.
Мэтр Водяниус влажно фыркнул ему в ладони и, сунувшись носом в опустевшую сумку, принялся аккуратно её пожевывать – видимо, по дороге пергамент все-таки отслоился, и старая ткань пропиталась мясным запахом. Андерс охнул, представив, что ему за это устроит Хоук, и поспешно отобрал сумку у огорченно посвистывавшего дракона.
– Легко тебе говорить, – обиженно сказал он Водяниусу. – Это же не тебя Зараза занудит до смерти. Ладно бы ещё только мне доставалось, так он со всеми язвит так, что десятком слов отравиться можно. Ну, кроме храмовников – с этими-то он настолько почтителен, что блевать тянет. Зыркалки своими, правда, при этом щурит очень уж хитро, впору издевку заподозрить… только это ж Хоук. Он же прямой, как веник. – Дракон вопросительно курлыкнул, и Андерс небрежно отпихнул сунувшуюся прямо ему в лицо морду: – Все, еда закончилась, плыви обратно. Будешь в Каленхаде плавать, вынырни как-нибудь у пристани и укуси сэра Кевина за задницу. А то девчонки жалуются, что он за ними по утрам подглядывает, пока они одеваются.
Водяниус его указаниям не внял, даже вылез из воды и пошлепал следом, когда Андерс направился обратно в башню. Правда, почти сразу отстал: его широкие перепончатые лапы для хождения по земле были приспособлены плохо и быстро уставали. Дракон печально посвистел ему вслед, но Андерс уже знал, что поддаваться жалости не стоило, иначе тот так и ходил бы вокруг него кругами, вынюхивая по карманам отсутствующую еду.
Едва он выбрался из их с Хоуком потайного лаза, как на него налетел взъерошенный, как после драки, Финн. Парой минут спустя, впрочем, выяснилось, что Андерс рано забеспокоился: драки никакой не было, никто и не думал покушаться на его приятеля-тихоню, просто тот переволновался, удирая вслед за Гердой с этажа старших. А потом старательно мучился угрызениями совести за то, что они бросили друга в руках страшной взрослой женщины, которая наверняка не хотела ему ничего хорошего. И к тому же ему было ужасно интересно, как тот сумел выбраться.
– Просто я обаятельный! – гордо отозвался Андерс, которому совсем не хотелось признаваться, что «страшная взрослая женщина» сама его выгнала – может быть, даже потому, что он не умел целоваться как положено. Надо было, наверно, придумать что-то ещё, но Финна это объяснение вполне удовлетворило, а Хоуку он, пожалуй, все-таки расскажет правду, чтоб тот насмерть обзавидовался.
Вот только когда он наконец отыскал Гаррета, одолевавшие его кровожадные мысли вмиг разбежались, как не было.
Хоук сидел у себя на кровати, вертя в руках какую-то мелочь, и вид у него, несмотря на привычно-невозмутимую физиономию, был такой тоскливый, что у Андерса аж сердце от сочувствия заныло. Сидевший перед Гарретом Пушистиус, должно быть, тоже чуял, что дело неладно: смотрел на него внимательно, тревожно встопорщив уши, а потом и вовсе подошел, поставил передние лапы ему на колени и, плюхнув на них свою лобастую голову, вопросительно заглянул в глаза. И Андерсу очень не понравилось то, что Хоук только через полминуты потянулся почесать кота за ушами – как будто не сразу заметил.
– Это клеймо редклиффских конюшен, – тихо проговорил он, когда Андерс, поколебавшись, подошел к нему и молча уселся рядом. Пальцы Гаррета раз за разом оглаживали значок на крупе трехногой деревянной лошадки, как будто тот пытался то ли стереть его окончательно, то ли наоборот – намертво впечатать в память. – Там разводят самых быстрых скакунов – и самых выносливых. Видишь, бабки высокие, с длинным волосом – такой конь может бежать очень долго, а ещё у них почти не застужаются суставы. Ну, по крайней мере, тот конюх в трактире мне именно так и рассказывал.
– Здорово, – вполголоса согласился Андерс. – Это он тебе эту лошадку подарил?
– Нет, – по-прежнему не глядя на него, покачал головой Хоук. Андерс уже начал думать, что не дождется другого ответа, когда он все-таки заговорил снова: – Она принадлежала моему брату.
– Тому, который меня в два раза младше и во столько же изобретательней? – помедлив, осторожно уточнил Андерс. Внутри на мгновение вспыхнуло какое-то злое торжество – и у этой непробиваемой заразы есть слабое место! – и тут же исчезло без следа, сменившись острым желанием как-то помочь. Только он совсем не знал – как.
– Угу, – кивнул Гаррет. Андерс, так и не придумав ничего толкового, легонько пихнул его коленом, и он, ссутулившись, устало и почти безразлично добавил: – Мы с ним поссорились как раз. Страшно, до крика. До драки дело не дошло, он же знал, что ему меня все равно не одолеть, мелкий ещё, только ревел и твердил, как меня ненавидит. Да и я ему не уступал… вот, отобрал его любимую лошадку и сказал, что не отдам, пока он не попросит прощения, причем на коленях. Не попросил, конечно, он же упрямый, обозвал меня ещё двумя неприличными словами и удрал. А через пару часов я храмовникам попался…
– Когда его искал? – нерешительно поинтересовался Андерс. Он даже начал немножко злиться снова: с Гердой, вздумай она погрустить, было бы куда проще, её нужно было просто обнять и сказать, что все будет хорошо – а что делать с этой заразой, которая в любой момент снова может стать прежней языкастой сволочью?
– Нет, сам дурак потому что, – не в лад отозвался Хоук и, прекратив наконец вертеть лошадку в руках, аккуратно спрятал её за пазуху. – Вот и не осталось у меня ничего больше.
Андерс сочувственно вздохнул и, поломав голову с пару минут, неуверенно начал:
– Слушай, ну он же твой брат, так что наверняка не дурак. Он это просто со злости ляпнул и наверняка не станет тебя ненавидеть даже после того, как ему напоют, что магия – это проклятие…
– Но ведь маги и правда прокляты, – равнодушно заметил Хоук. Андерс, почему-то совершенно не ожидавший от него такой подлости, опешил на секунду – а затем вмиг разозлился так, что перед глазами от ярости черные точки замелькали.
Он потом и упомнить не мог, что именно орал в лицо этой бесхребетной двуличной скотине. Только про брата его, похоже, не заикался, инстинктивно понимая, что не стоило. И не потому даже, что Хоук за такое мог нос сломать, просто… нельзя было.
Очнулся он только тогда, когда успевший вернуть привычное самообладание Хоук вдруг рассмеялся, насмешливо и язвительно, как всегда. Андерс аж запнулся от изумления и продолжить уже не смог: сорванное горло перехватило судорогой, так что он даже вздохнуть сумел лишь через полминуты. А Хоук так и ухмылялся, будто андерсово бешенство его только забавляло.
– Маги и правда прокляты, – почти уткнувшись носом в его нос, чуть слышно проговорил поднявшийся на ноги Гаррет и, выдержав драматическую паузу, со смешком закончил: – неразумием окружающих. А ты-то что подумал, а?..
Андерс его, наверно, только чудом не убил.
А на следующее утро удрал к мэтрессе Винн сразу после рассвета, чтобы не столкнуться ненароком с этой тварью в человеческом обличье. Наставница, не на шутку изумившись его рвению, вдруг преисполнилась к нему какой-то странной нежности и вытащила из своего комода здоровенный, чуть не в полстола том с потемневшей от времени обложкой. Андерс, поддавшись минутной слабости, даже подумал, что лучше бы он ещё раз поругался с Заразой, чем чахнуть над этим чудовищем, но затем мэтресса открыла первую страницу – и он пропал.
Это было «Искусство творения зелий», и с первого же взгляда он понял, что вся изматывающая зубрежка, все бесконечные именования трав с перечислением их свойств наконец обрели смысл. А лучше всего было то, что этот трактат вовсе не был простым сборником рецептов. В нем были изложены общие принципы, и Андерс, быстро привыкший к немного неуклюжему переводу со старотевинтерского, сразу оценил открывавшиеся перед ним перспективы.
Мэтресса Винн, обрадованная тем, что его первоначальный восторг и не думал стихать, несколько потеряла бдительность и с готовностью выдавала ему все требовавшиеся для зелий ингредиенты, почти не спрашивая о том, для чего они ему нужны. Впрочем, даже когда ей все-таки случалось этим поинтересоваться, Андерс, почти не расстававшийся с «Искусством», мгновенно придумывал какой-нибудь вполне безобидный состав и снова получал желаемое.
Конечно, одно только понимание сути представавших перед ним процессов отнюдь не гарантировало успеха. Однажды у него даже чаша с недоваренным зельем взорвалась, совсем как у Хоука, только он сразу понял, в чем было дело, и больше эту ошибку не повторял. Куда больше времени он потратил на устранение других, куда менее очевидных.
Первый более-менее приличный вариант он тайком подлил в склянку с мылом для волос, которая принадлежала Ульдреду – и через пару дней выяснил, что слишком рано праздновал победу. Состав, который должен был придать молодому магу совершенно неповторимый облик, сделал это совсем не тем способом, который нужен был Андерсу. Неделю он прятался по углам от внезапно облысевшего, злого как демон гнева Ульдреда, который разыскивал виновника произошедших с ним метаморфоз, а потом снова засел в лаборатории, выискивая закравшуюся в его схемы ошибку.
Наловленные в подвалах башни мыши раз за разом облезали начисто, но в конце концов Андерс все-таки выяснил, в чем заключался его просчет. Очередная мышь не только сохранила шерстку, но и обрела тот самый изысканный вид, который он мечтал увидеть уже почти месяц.
И следующие полгода зараза Хоук ходил рыжим в черную полосочку.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Circle-AU, Dragon Age
-
-
14.09.2013 в 22:56И его стремление к учебе тоже умиляет. Пусть и в таком ключе. Рыжий в черную полосочку Хоук! Как пчела! Ни фига себе мелирование!
Полезно-полезно - вот как он стал таким прекрасным целителем!!
Кошик! Ня! Мяу! И пирожка Музе!
-
-
14.09.2013 в 23:18Ну, до прекрасного целителя ему ещё далеко... Но он в процессе!))
-
-
15.09.2013 в 09:42Файмор, полосочки))))
-
-
15.09.2013 в 11:00Легкий пре-слэш ♥♥♥
Какое светлое продолжение! Немного грусти, много смеха, чуть-чуть любви и озорства - идеально!
-
-
15.09.2013 в 12:23Муррьк))