Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
Глава 6. Дайлен АмеллДайлен Амелл
Гаррет сдаваться не умел, и это, наверное, было единственным, что утешало Дайлена по дороге в Башню Бдения.
То есть, на самом деле всё было далеко не так плохо. Чёрные Болота были очищены от поселившегося там существа, теневые порталы разрушились, и нормальная структура реальности начала постепенно восстанавливаться. Нужно будет через некоторое время заглянуть в эти места снова и проверить, что именно изменится – тогда можно будет примерно оценить срок, который потребуется для того, чтобы эти места снова стали пригодны для жилья. Возможно, с произошедшего можно будет даже поиметь какую-то пользу: когда вода уйдёт, образовавшийся за время существования болот ил останется, и земля возле погибшей деревни будет намного более плодородной, чем на остальной территории эрлинга…
И с его кузеном всё будет в порядке, он не отступит, возьмёт свои новые способности под контроль и станет бойцом ещё более грозным, чем прежде. Он уже начал: колыхавшиеся вокруг него, словно круги на воде, слои Тени постепенно утихали, и теперь Дайлен замечал их колебания лишь тогда, когда присматривался специально. Правда, у него всё равно мороз шёл по коже каждый раз, когда он смотрел на своего старшего.
Или на запертого в теле треклятого орлесианца духа.
– Не нужно пока так сильно стараться, Справедливость, – со вздохом проговорил Командор. – Начни с малого: чуть-чуть, совсем немного приподними уголки губ, тогда твоя улыбка будет иметь необходимый эффект, то есть, выражать испытываемое тобой удовольствие или симпатию к определённому смертному. Постепенно ты научишься соразмерять усилие.
Дух дёргано кивнул и последовал его совету; Натаниэль, содрогавшийся при виде искажавшей мёртвое лицо жуткой гримасы, которая должна была изображать улыбку, вперил в Амелла многозначительный взгляд. Маг предпочёл его проигнорировать – тащить в свой дом создание Тени ему и самому не очень-то хотелось, но оставлять его без присмотра было бы безрассудством куда большим. Тем более что при правильном обращении Справедливость и впрямь мог стать весьма достойным союзником.
Кроме того, сам Дайлен тоже изрядно пополнил свои знания о структуре мира, что, разумеется, было безусловно положительным моментом.
В общем, итоговые результаты были более чем удовлетворительны, и всё это портило лишь одно соображение: выжили они только чудом. Чудо тоже можно было разложить на составляющие – целительский талант Андерса, нечеловеческую силу Хоука, умеющего сражаться одновременно мечом и магией, удачно подвернувшегося духа, выступившего на их стороне, его собственную способность мгновенно делать выводы из полученной информации – но главным было вовсе не это.
На чудеса можно было надеяться, но нельзя было рассчитывать, и Амелл никак не мог перестать думать о том, что несмотря на полтора года Мора и пять месяцев жесткого церебрального секса с Логэйном, он всё равно оставался очень хреновым командиром. Потому что маг неизменно нарушал первое правило хорошего полководца, которое Мак-Тир вколачивал ему в голову, не заботясь о средствах: у него не оставалось резервов. А ещё он видел сотни моментов, когда всё могло пойти совершенно не так – но замечал их лишь после того, как всё заканчивалось.
Это Гаррет мог позволить себе считать, что сражаться на пределе сил в порядке вещей, а у Дайлена такой роскоши не было. Он не должен был отправляться в очевидную западню, не будучи неколебимо уверен в том, что его отряд выберется из неё в полном составе, должен был взять с собой Сигрун и Огрена, должен был умерять ярость рвущегося в бой кузена, который, к тому же, откровенно красовался перед восторженно таращившимся на него Андерсом… Он не имел права ставить достижение цели выше той цены, которую нужно было за это заплатить.
– Дай, заткнись, – негромко, но твёрдо проговорил нагнавший его целитель.
– Я молчу! – вздрогнув, возмутился Амелл. Продолжавший корчить рожи – человеческая мимика завораживала его невероятно – Справедливость открыл было рот, намереваясь влезть в разговор и осадить «недопустимо легкомысленного мага», но Командор жестом велел ему не вмешиваться.
– Формально – да, – спокойно согласился Андерс. – Но у тебя всё на лице написано, я-то вижу. Всё с твоим кузеном будет в порядке, не дёргайся.
– Я знаю, – поморщился Дайлен. – Не в этом дело…
– Ты не виноват, – не дослушав, перебил его блондин. – Во-первых, ни один план никогда не срабатывает так, как должен был; во-вторых, ты не мог предусмотреть того, о чём не имел ни крохи информации. Ты ведь не знал, как именно боевые маги взаимодействуют с Тенью? Вот и всё. Ты же не нарочно рисковал. У тебя НЕ БЫЛО способа предотвратить случившееся, так что хватит воображать себя Древним Богом. Хотя нет, ты не мелочишься, ты воображаешь себя Создателем, это он у нас всемогущий и всеведущий… Хватит. В следующий раз всё учтёшь.
– Ты мастерски умеешь утешать, – язвительно пробормотал Амелл.
– Это моя работа, счастье моё! – лучезарно улыбнулся Андерс и, дружески похлопав его по плечу, снова вперил обеспокоенный взгляд в Хоука, который, сосредоточенно хмурясь, с отсутствующим видом шел в нескольких шагах позади них. Энтропийщик проследил за его взглядом: колыхание слоёв реальности вокруг фигуры его старшего почти утихло, и только очень внимательный маг теперь мог бы заметить, что тот всё ещё большей частью пребывает не здесь. Целитель чуть слышно вздохнул и, опять посмотрев на друга детства, совсем несвойственным ему серьёзным тоном сказал: – Правда хватит, Дай. Анализ ситуации постфактум должен иметь свои границы, иначе ты станешь как те древние трясущиеся дедки, которые вечно нудят о том, что раньше и маги были сильнее, и храмовники строже, и подземелья подземелистей – пока всё не испортил какой-нибудь глупый юнец.
Дайлен невольно фыркнул и, послушно кивнув, ускорил шаг. На горизонте уже показался тёмный силуэт Башни Бдения, а ему дико хотелось наконец оказаться в своёй удобной, тёплой и, самое главное, сухой кровати.
Андерс был прав. Изводить себя размышлениями о том, что он должен был сделать иначе, не было никакого смысла. После того, как Амелл поймал себя на том, что в четвёртый раз мысленно перечисляет совершённые ошибки, не изменив в этом печальном списке ни единого слова – точно не было.
Зато он мог и должен был попытаться предотвратить хотя бы часть своих будущих ошибок. К примеру, не оставлять без присмотра только начинавшего осваиваться в материальном мире духа, который в первые же полчаса продемонстрировал типичные для его породы недостатки, в числе которых была неколебимая бескомпромиссность, абсолютное отсутствие чувства юмора и неимоверное, совершенно невообразимое занудство.
– Я хотел побеседовать с тобой о Кристофе, – ровным тоном проговорил Дайлен, усевшись за свой рабочий стол. Внимательно наблюдавший за его действиями Справедливость медленно и аккуратно повторил его действия, а затем, недоуменно моргнув, откинулся на спинку собственного кресла. Судя по озадаченной гримасе, мелькнувшей на его лице – которое хоть и принадлежало мёртвому телу, но всё же было гораздо выразительней его облика в Тени – смысла подобной смены позы он так и не понял, и Амелл терпеливо объяснил:
– Живые тела смертных тратят энергию. Когда её запас значительно уменьшается, живые тела ощущают утомление и стремятся принять положение, в котором она расходуется медленнее: например, сесть или лучше лечь. Однако лежание считается достаточно личным делом и поэтому в присутствии незнакомцев практикуется только в особо тяжёлых обстоятельствах.
– Но это тело не испытывает утомления, – заметил дух. – Значит, мне необязательно поступать подобным образом?
– Когда ты один или в присутствии тех, кто хорошо тебя знает – необязательно, – согласился маг. – Но у нас есть множество обычаев, которые связаны с этой особенностью, поэтому пока ты не выяснишь подробности, я рекомендую тебе следовать примеру своего собеседника. Стоять, если он стоит, и садиться, если он сидит.
– А если собеседник будет лежать, мне следует лечь рядом? – продолжил Справедливость, и Амелл невольно содрогнулся, представив эту картину:
– Нет, если тебя об этом не попросят. – По идее, следовало предусмотреть и вероятность того, что в его крепости найдётся какая-нибудь странная личность, которой захочется полежать рядом с разлагающимся трупом, но его главный генератор безумных идей с духом уже благополучно разругался, а Гаррет всё-таки был для такого недостаточно сумасшедшим. Маг поколебался и, решив не полагаться на судьбу, добавил: – Если попросят, уточни, правильно ли ты понял. А также то, зачем это нужно.
– Хорошо, – послушно отозвался Справедливость. Помолчал и без выражения добавил: – Мир смертных очень… интересен. Я начинаю думать, что случившееся со мной не было трагедией. Сложись всё иначе, я продолжал бы прозябать в невежестве и бездействии. Скажи, Страж-Командор, то, о чём упоминал Страж Андерс, отношение к магам – это и впрямь так?
– Если ты собрался сказать мне, что существующая система несправедлива, то мне нечего будет тебе возразить, – уже начиная чувствовать раздражение из-за того, что никак не удавалось перейти к настоящему делу, холодно проговорил Амелл. – Я стараюсь изменить ситуацию, но делать это требуется в соответствии с принципами и законами мира смертных, о которых ты, смею напомнить, пока не имеешь никакого понятия. Поэтому я попрошу тебя не предпринимать ничего без моего ведома. В свою очередь, обещаю, что выслушаю любую твою идею и в том случае, если она будет соответствать необходимым критериям, включу её в свои планы по искоренению несправедливости.
– Благодарю, – несколько растерянно сказал дух. – Я рад, что встретил такого понимающего смертного. Скажи, что ты хотел узнать о Кристофе? Я не уверен, что воспринимаю его память как должно, но я постараюсь ответить…
– Когда именно он приехал в Ферелден? И зачем? – мгновенно собрался Командор. – Не торопись, получить точный ответ важнее, чем сберечь какое-то количество времени.
Справедливость надолго замолчал. Дайлен ожидал паузы в несколько секунд, но его собеседник и впрямь задумался минут на десять. Он уже начал нетерпеливо ёрзать, когда дух наконец разомкнул губы:
– Кристоф прибыл в Ферелден незадолго до начала Мора. В его памяти упомянут отрезок – «четыре месяца», но я не знаю, сколько это, и само это воспоминание смутно. – Амелл в изумлении разинул рот, но почти сразу взял себя в руки и принялся слушать дальше. – Я… не вполне понимаю, с какой целью. Что означает слово «некомпетентен»? Оно связано с должностью ферелденского Стража-Командора, но вместе с тем рядом с ним присутствует другое имя – Дункан… Тебя зовут иначе.
– Дункан – предыдущий Страж-Командор, – быстро пояснил маг. – Он погиб в самом начале Мора. Продолжай, пожалуйста.
– Кристоф должен был собрать доказательства того, что Дункан… не соответствует, – сосредоточенно проговорил Справедливость. Его взгляд был как будто обращён внутрь, словно он читал располагавшуюся на задней стенке его черепа книгу. – Что Вейсхаупт, Первый Страж – должны отозвать его и поставить на его место надёжного человека. Орлесианца. Объявить, что Стражи вне политики и настоять на том, чтобы его приняли… – Дух моргнул и растерянно переспросил: – Разве это важно – где родился человек, если он доблестно исполняет свой долг?
– Для некоторых людей – очень важно, – хмуро проговорил Амелл. – Но Мор закончился уже больше полугода назад, а Дункан погиб ещё раньше. Зачем Кристоф приехал в Амарантайн?
Справедливость открыл рот, но ответа маг так и не дождался. Странная гримаса, появившаяся на лице мёртвого Стража, должно быть, означала смущение, потому что через пару минут дух виновато проговорил:
– Я не знаю, Командор. Эта часть памяти… как будто обращена в пепел. Я не вижу ничего, как будто Кристофа уже не существовало. Но это не так, я могу вспомнить, что он делал после прибытия, начертить карты. Но цели его приезда не вижу Ничего не разобрать, только… Почему он взял с собой жену?
– Что? – опешил Дайлен.
– Её зовут Ора, – озадаченно продолжил Справедливость. – Я… есть более давние воспоминания. Кристоф любил её. Это благородное, достойное чувство. Она отвечала ему тем же, он считал, что она прекрасна…
– У Стражей редко бывают семьи, – задумчиво заметил Амелл.
– Она страдает в разлуке, как страдал он, – твёрдо проговорил дух. – Командор, прошу, помоги мне разыскать её. Ей должно узнать об участи её мужа и оплакать его, как подобает. Возможно, её скорбь по Кристофу умерит то, что его убийцы будут отмщены.
Маг ядовито хмыкнул. Безутешной вдове вряд ли захотелось бы увидеть расхаживающее при свете дня подгнившее тело её мужа, но сообщать об этом Справедливости было бы не только нетактично, но и бесполезно. Над тем, чтобы донести до своего нового рекрута понятие уважения к чужому мнению, ему придётся изрядно потрудиться.
– Мы обязательно найдём монну Ору, – вежливо соврал он. – А пока давай займёмся тем, что важно не только для одной женщины, но и для всех жителей эрлинга, которым угрожают порождения тьмы. Ты упомянул о картах?..
Поставленная Дайленом задача на деле оказалась куда сложнее, чем он предполагал. И только полбеды заключалось в том, что память мёртвого тела была повреждена то ли самим фактом смерти и прошедшим с момента оной временем, то ли насильственным вселением духа Тени, то ли каким-то магическим воздействием. Основная загвоздка была в том, что он попросту не знал, о чём следовало спрашивать. Справедливость, которого он наспех выучил держать в руках перо, обещал записать все воспоминания Кристофа, касавшиеся порождений тьмы, но делу это вряд ли помогло бы. Амелл сумел понять лишь то, что о существовании говорящих порождений тьмы в Вейсхаупте подозревали давно, чуть ли не со времён освобождения Ферелдена, но делиться этим с юнцом, добывшим свою должность в бою со всего лишь большой осквернённой ящерицей, сочли неразумным.
Через несколько дней Командор начал сознавать, что принцип «Серые Стражи вне политики» вполне целесообразен и имеет довольно банальное объяснение. Соблюдение принципа «Бдительность в мире» во времена Мора казалось занятием необременительным и чуть ли не постыдным, наравне с бездельем, но в жизни Стражей, как оказалось, бывают проблемы и помимо Архидемонов. Скверна и порождения тьмы никуда не девались, в конце концов, и вдобавок имели свойство отнимать значительное количество времени.
Повседневные дела эрлинга пришлось отложить в сторону, а точнее, опять переложить их на плечи скорбно вздыхавшего, но продолжавшего прилежно волочить на себе изрядную часть работы Вэрела. В первый вечер Дайлен ещё помучился совестью, пытаясь понять, что важнее – обеспечить людям пропитание или сберечь их от порождений, но потом решил, что живые себе еду как-нибудь и сами найдут, а вот мёртвым она попросту не понадобится, и сосредоточился на задачах Ордена.
Кроме того, нужно было в кои-то веки повести себя как взрослый мужчина и принять на себя ответственность за последствия своих поступков. Это ведь он потащил Гаррета в Чёрные Болота, из-за него дали сбой безупречно работавшие до этого момента способности боевого мага – и именно он должен был помочь кузену вернуть всё на свои места. Тем более что в механизмах функционирования Тени и её связях с реальностью Амелл разбирался лучше всех остальных обитателей Башни Бдения.
Однако и здесь приходилось утешать себя мыслью о том, что он хотя бы пытался. Забытое искусство арлатанских эльфов было куда сложнее, чем он мог себе вообразить, и то, что Хоук проделывал с небрежной легкостью атакующего добычу тигра, Дайлен даже осознать толком не мог. Только смутно чуял, где именно выпадали из его поля зрения невозможно тонкие, переплетавшиеся в сложные сети потоки энергии – но сами эти узоры, а вместе с ними и их функции, оставались для него тайной за семью печатями. Он даже знал, с чем это сравнить: ходить человек умел всегда, но механизм работы ног, а точнее, всего тела при ходьбе был выяснен магами-целителями сравнительно недавно.
От того, что Гаррет не винил его в неудаче, становилось только хуже.
Дайлен как раз пытался донести до Справедливости мысль о том, что не стоит принимать каждое слово Огрена, плясавшего на плацу со своей секирой, всерьёз, когда за спиной у него деликатно кашлянули.
– Мне несколько неловко обращаться к вам с подобной просьбой, Командор… – напряжённо расправив плечи, проговорил Натаниэль и, сделав короткую паузу, снова открыл рот, но Амелл его опередил:
– Я уже говорил Бетани, что ты хороший, и она даже верит, просто из вредности тебе не говорит. Продолжай таскать ей ромашки, и однажды она всё-таки с этим смирится.
– Рад слышать, – хмыкнул лучник. Глаза у него мигом потеплели, и он уже менее скованно продолжил: – Но я имел в виду другое, хотя моя просьба тоже имеет некоторое отношение к семейным делам. Видите ли, до меня донёсся слух, что моя сестра Делайла по-прежнему живёт в Амарантайне. Её насильно выдали замуж вскоре после того, как отец… Рендон Хоу уехал в Денерим, а после… всего произошедшего она уже не могла вернуться в дом своего детства.
– Я тебе нужен просто для моральной поддержки или ты ожидаешь, что возникнут какие-то сложности? – деловито поинтересовался Командор.
– Всё возможно, – неопределённо покачал головой Хоу. – Я надеюсь, что обойдётся без эксцессов, но всё-таки я ношу имя своего отца и даже несмотря на статус Серого Стража не могу рассчитывать на любезную встречу. Но выгнать вон Стража-Командора и эрла этот лавочник точно не посмеет. Однако если это…
– Я просто хотел знать, к чему мне готовиться, – мягко перебил его Амелл. – Конечно, я тебе помогу, Нэйт. Мы ведь, смею надеяться, друзья.
– Это неблагоразумно с точки зрения поддержания дисциплины, – суровым тоном уведомил его аристократ, но его глаза при этом искрились весельем. Дайлен фыркнул и страшным шёпотом поделился:
– У меня есть коварный план. Вот женю тебя на малявке Бет, и совершу ужасное!
– Если после этого монна Бетани будет счастлива, я на всё согласен, – абсолютно серьёзно отозвался Натаниэль.
С походами к чужим сёстрам Амеллу определённо не везло. Одной только Голданны для вычисления статистики было ещё недостаточно, но то, что с Делайлой вышло почти так же неловко, уже наводило на размышления.
В этот раз, впрочем, история закончилась куда благополучней. Леди Хоу, как выяснилось, замуж вышла по любви и, кроме того, была безумно счастлива, что ей удалось сбежать из отчего дома. При виде брата она чуть не упала в обморок, но спустя полминуты уже висела у него на шее и требовала, чтобы он непременно приходил навещать своего племянника, когда тот родится, а потом научил его стрелять из лука и вообще всему, что полагается знать наследнику рода Хоу. Стоявший за плечом лучника Дайлен скромно молчал и вообще старался не привлекать к себе внимания, но эта тактика всё равно не сработала: Делайла его заметила, узнала и, как приличная воспитанная леди, немедленно устроила небольшой светский приём силами одного Серого Стража и одного вовремя вернувшегося домой мужа, который был сразу отправлен на рынок за подобающим угощением. В глазах женщины сверкал очень хорошо знакомый Амелле огонёк, так что сопротивляться он даже не пытался, только выдал положенный набор фраз о том, что недостоин подобного внимания, и сразу утих.
Он-то выбрался из этой переделки без потерь, поскольку приёмы, срабатывавшие с тётушкой Леандрой, на которую периодически нападало желание вспомнить о том, что она благородная дама, оказались достаточно эффективны и в этом случае, а вот Натаниэлю пришлось куда хуже. Скрывать от брата горькую правду об отце Делайла и не подумала, и из её дома лучник вышел весьма подавленным.
– Похоже, мне следует поблагодарить вас за то, что вы избавили мой род от ещё большего позора, – уже на полпути к Башне Бдения вдруг сказал Хоу. – Мой отец… я помнил его совсем другим. Суровым, жёстким, но справедливым. Даже в те дни, когда я роптал на судьбу и стенал о том, что моё изгнание было несоразмерной карой за мою ошибку, я продолжал верить в то, что он попросту увидел в том проступке больше, чем я, и именно поэтому счёл необходимым проявить подобную строгость. Сейчас… я уже не так в этом уверен.
Дайлен, так и не придумав, что на это ответить, сдержанно кивнул, и Натаниэль, несколько приободрившись, добавил:
– Я прошу вас простить мне мою предвзятость. Тогда, в темнице, и в начале моей службы… Командор, клянусь, я больше никогда не стану подвергать сомнению ваши приказы.
– Ну и зря, – в свою очередь помрачнев, буркнул Амелл. – Я тебе что, Создатель, что ли? Если ты увидишь, что я собираюсь совершить ошибку – скажи об этом. Может, прав окажешься именно ты.
После прогулки в город браться за старые, чуть не рассыпавшиеся в руках карты и записи давно померших Стражей хотелось ещё меньше. Только выхода не было: Натаниэль уехал из родных краёв слишком давно и уже не помнил ничего интересного, за исключением разве что того, что в детстве им строго запрещали лазать в авварский склеп в полулиге от Башни Бдения; Дайлен тщательно обследовал древнее захоронение, но ничего интересного там не нашёл. На Тайных Ужасов он уже успел насмотреться вдоволь и ничего интересного в них не видел, а каких-нибудь стоящих сокровищ в пыльных саркофагах не обнаружилось.
Почувствовав приближение неумолимо подкрадывавшегося к нему безумия, Амелл всё-таки позволил себе маленькую слабость и стал сам водить половину отрядов, патрулировавших Глубинные Тропы возле Кэл Хирола. Заодно они с Натаниэлем составляли карты тейга, отмечая на них обрушенные тоннели и места, где эти завалы казались ненадёжными. Перед Вэрелом было немножко стыдно, потому что на самом деле эти походы были не более чем развлечением, способом отвлечься от не дававшихся ему тайн.
Говорящие порождения тьмы им больше не встречались, как и те странные насекомообразные твари. Однако обычные гарлоки и генлоки лезли изо всех щелей в таких количествах, что Дайлену даже думать было страшно о том, что бы он делал в этих норах без Гаррета. Приходилось нелегко даже Хоуку: он не раз заявлял, что предпочёл бы парочку качественных огров вместо бесконечных потоков этих слабосильных тараканов.
Справедливость постепенно осваивался в Ордене, и уже через пару недель Командор начал замечать, что из его кузена и восстановившего рефлексы мертвого тела духа получилась отличная боевая пара. При упоминании об этом вечно ругавшийся с жителем Тени Андерс почему-то принялся бурно возмущаться, а потом как-то затравленно умолк. Дайлен с полчаса поломал себе голову над его странностями, но затем на них навалилась стая порождений тьмы во главе с гарлоком-вожаком, и ему стало не до того.
Но за развлечения приходилось расплачиваться. Просыпаться после рейдов было неимоверно тяжело, уставшее тело так и норовило снова принять горизонтальное положение и отключиться снова, но Амелл всё-таки заставлял себя вылезти из чересчур удобной кровати и перебраться за стол, потому что потерянное время требовалось наверстать. Денеримский архив Стражей был довольно обширен, да и Справедливость сумел выудить из памяти Кристофа немало сведений, но отыскать среди всего этого изобилия ответы на возникавшие у него вопросы магу никак не удавалось.
Когда он проснулся на своём рабочем столе, Дайлен понял, что пора с этим что-то делать. Работать само треклятое смертное тело уже не собиралось, но пустить всё на самотёк Командор не имел права.
– Нет, – твёрдо сказал Андерс, выслушав его просьбу. Не привыкший получать от него отказ Амелл, совершенно растерявшись, посмотрел на друга детства и терпеливо повторил:
– Мне нужно какое-нибудь бодрящее зелье. Вроде той чёрной ривейнской бурды, которая на запах в десять раз лучше, чем на вкус, но поэффективнее. Бурда уже не действует и вообще закончилась.
– Спать тебе нужно, Дай, – упрямо сжал губы целитель и для пущей выразительности скрестил руки на груди. – Ясно тебе? Спать. Что вы с кузеном как маленькие, в самом деле!
– Солнце моё, я как раз не маленький, – устало сказал Командор. – У меня дохуя дел, которые никто за меня не сделает, потому что у вас с Гарретом и Нэйтом своей работы дохрена, а остальные просто не справятся.
– Да, а ещё ты всемогущий Древний Бог, – язвительно отрезал светловолосый маг, – и если будешь продолжать в том же духе, кончишь как последний из них, как его, Уртемиэль. Кто-нибудь тебя прибьёт из жалости.
– Мне его не жалко было, эта сучья ящерица мне полтора года на нервы действовала, – возразил Амелл, но Андерс и не подумал смягчиться:
– Давай объясню как ты любишь, по-занудному. Если давать мозгам как следует отдыхать, то в остальное время они будут работать намного эффективнее, так что ты будешь успевать гораздо больше за меньшее время. И в итоге получится, что ты сделаешь такой же объём работы, а может, и больше. Так что никаких тебе бодрящих зелий, и я всем горничным скажу, чтобы больше кофе тебе не носили, а то с таких лошадиных доз у тебя интоксикация начнётся. – Он показал уже открывшему рот Дайлену кулак и, порывшись в своих запасах, сунул ему небольшую склянку с полупрозрачной коричневой жидкостью: – Выпьешь и в кровать. Как же меня так угораздило в вас вляпаться?..
– Я тут один, – на всякий случай напомнил ему Амелл, но Андерс только отмахнулся:
– Да я про твоего Гаррета… Ну вот за что мне это?
– В возмещение за прежние страдания? – предположил энтропийщик. – Гаррет хороший, нам с ним повезло. Вот, даже Сэр Ланцелап со мной согласен. Правда, кыс?
– Мняу, – с достоинством согласился Сэр Ланцелап и ловко прихлопнул лапой бившуюся в оконное стекло муху. Старательно обнюхав истерично жужжавшее насекомое, котёнок сноровисто перехватил его зубами и принялся аппетитно чавкать, похрустывая слюдяными крылышками.
– Безупречная логика, – пробормотал себе под нос Андерс и тут же возмущённо повысил голос: – Амелл, прекрати! Живо забрал склянку и топай к себе! – Дайлен невинно похлопал глазами, и целитель, глухо зарычав, подхватил украдкой поставленное на подоконник снотворное и крепко взял его под локоть: – Что мне теперь, под конвоем тебя водить, что ли?
К счастью, вливать в него своё зелье силой Андерс всё-таки не стал. Амелл посидел на краю кровати, подумал и, виновато глянув на громоздившиеся в кабинете свитки и фолианты, залпом осушил склянку. Вкус у снадобья оказался премерзостный, хуже чем у огреновой Драконьей Мочи, но действовало оно безупречно: уже через пару минут настырные мысли, безостановочно крутившиеся в голове и не дававшие ему уснуть, начали тускнеть и меркнуть, а затем сон накрыл его тяжёлым мягким покрывалом.
Что-то настойчиво дёргало его за плечо. Всё ещё одурманенный снотворным Командор с полминуты поудивлялся тому, что его чувство опасности молчит как мёртвое, а потом всё-таки догадался открыть глаза и увидел растрёпанного, беспокойно хмурившего брови Андерса.
– Тебя кто-то обидел? – встрепенувшись, торопливо поинтересовался Амелл. – Кто? Кому голову отрывать? Или ещё что-нибудь оторвать тоже? Ты только скажи!
– Да не надо никому ничего отрывать, никто меня не обидел, – передёрнув плечами, огрызнулся целитель. – Сам кого хочешь обижу.
– Тогда зачем будил? – огорчился Дайлен. Ему ведь что-то хорошее снилось, надо попробовать поймать сон за хвост, вдруг там Зев… Он укоризненно глянул на друга детства и, снова плюхнувшись на подушку, буркнул: – Сам же в кровать запихивал чуть не силой, а теперь…
Маг уже собирался накрыться одеялом, когда его руку перехватили и сжали осторожно и просительно, а потом Андерс умоляюще добавил:
– Дай, у меня когнитивный диссонанс.
– Опа, – мигом проснувшись, удивился Дайлен. – А вот это уже серьёзно. Ты сказал целых два умных слова вместо чего-нибудь вроде «у меня голова с жопой перепутались». Выкладывай.
– Я с Гарретом переспал, – трагически объявил целитель.
– Ну поздравляю, – пожал плечами энтропийщик. – А что случилось-то?
– Дай! – оскорблённо воскликнул Андерс и глянул на него так, будто подозревал издёвку.
– Не понравилось, что ли? – опешил Амелл. Подобная вероятность ему в голову умещалась с трудом. Хоук вообще был существом добросовестным и к удовольствию своих любовников относился ответственно, а уж для Андерса, в которого он был влюблён по уши, и подавно расстарался бы…
– Понравилось, – скорбно признался его лучший друг, и Дайлен окончательно перестал что-либо понимать.
– Ну и в чём тогда дело? – недоуменно осведомился он.
– Амелл, хватит изображать из себя тупицу! – раздражённо зашипел Андерс. – Объясняю для девственников: я ему дал и мне понравилось! Противоречия не замечаешь?
– Нет, – честно сказал Амелл. Потёр переносицу, пытаясь собраться с мыслями, и, поразившись сверкнувшему в мозгу осознанию, не успел прикусить язык: – А нахрена ты вообще к нему пошёл, если думал, что не понравится?
– Слушай, у тебя точно любовник был или ты всё наврал про своего эльфа? – одарив его странным взглядом, с подозрением осведомился целитель. – Ты же простейших правил не понимаешь!
– Каких ещё правил? – настороженно переспросил Дайлен. Чего-то он действительно не понимал, какие, нахрен, правила – это же Андерс. Он такое, кажется, из принципа игнорировал. Но вначале надо было немножко успокоить друга, а то у него, видимо, и впрямь что-то было неладно. Амелл внимательно его осмотрел, не заметил ничего кроме полудюжины аккуратных засосов на шее и видневшихся в распахнутом вороте ключицах и, решительно притянув его к себе, принялся ласково гладить по голове. Светловолосый маг сердито посопел с полминуты, а потом почти ровным тоном принялся объяснять:
– Всё должно быть честно. Поэтому если хочешь кого-то трахнуть, надо ещё дать трахнуть себя, потому что каждый имеет право получить удовольствие. Если заранее подготовиться, то процесс вполне терпимый, а если сильно повезёт, то партнёр ещё и по нервному узлу на передней стенке прямой кишки попадёт, тогда будет даже немножко приятно. Но везёт редко. – Амелл от такого абсурдного заявления напрочь лишился дара речи, и Андерс без помех продолжил: – А ещё мудрый рассудительный мужчина должен понимать, что гордость – штука глупая и бессмысленная, поэтому гораздо полезнее уступить первым, чтобы потом без помех получить своё. Это мне ещё Карл объяснил, он вначале сам мне дал, а уже потом я ему… А я уже как раз взрослый и мудрый, поэтому решил не ругаться с твоим Гарретом, а сделать всё как следует.
– Бля, – помолчав, сказал Дайлен. На что-то более содержательное его уже не хватило, и он только повторил: – Бля. Это что, у всех так?
– Ну а ты чего хотел? – возмутился целитель. – Если без правил – то это к девчонкам. Там вариант взаимодействия всего один, зато хрен поймёшь, как добиться. Они ж женщины. Очень странные создания. А с мужчинами всё справедливо, по обмену. – Он фыркнул и сердито добавил: – И только твой Гаррет какой-то совершенно неправильный, я теперь вообще не знаю, что мне делать.
– Бля, – нервно хихикнул Амелл. – Как хорошо, что я в Круге девственником был! Зевран помер бы со смеху, если б такое в нашу первую ночь услышал. – Он подумал и честно признался: – Хотя он и так чуть не помер, но по другому поводу.
– Это не секс, это хрень какая-то, – как будто не услышав, продолжил Андерс. – Я думал, вообще свихнусь, он меня ласкал вчетверо дольше, чем необходимо, и зачем? Вполне можно было без всего этого обойтись, трахнул бы и все дела, я для того и пришёл. Зато можно было бы потом сказать ему, чтобы исполнял свою часть договора, ведь всё это затем и устраивается. – Он вдруг притих, уткнулся носом в грудь Дайлену и чуть слышно, почти жалобно прошептал: – Дай, я опять к нему хочу. И можно даже снова так, а не как надо…
– Ну и чего ты тогда здесь сидишь и ноешь? – отвлекшись от попыток осмыслить какие-то извращённо логичные «правила секса», удивился энтропийщик. – Наусложнял тут. Тебе с ним хорошо было? – Целитель уверенно кивнул, и Амелл твёрдо закончил: – Ну так и включил бы мозг, я точно знаю, что он у тебя есть. Какая нахрен разница, кто кого трахает, если обоим приятно? Неужели так сложно было самому до такой простой вещи додуматься, разбудил ещё посреди ночи…
Андерс помолчал с полминуты, а потом вполголоса переспросил:
– Я и в самом деле такой дурак?
– Ага, – даже не подумав как-то смягчить горькую правду, отозвался Дайлен. И, поморщившись, резко добавил: – Поубивать бы тех, кто тебе всей этой хренью голову забил, извращенцы гребаные. И ты ещё меня занудой обзывал! – Он помотал головой, как будто пытаясь вытряхнуть эту абсурдную схему из головы, и решил: – Когда Зевран вернётся, попрошу его десяток Воронов в Круг отправить, пусть они их научат по-человечески трахаться. А то прямо как-то за коллег стыдно.
– А чего он смеялся-то тогда? – поудобнее устроившись у него под боком, отсутствующим тоном переспросил Андерс. Амелл натянул одеяло на босые ноги усиленно осмыслявшего крушение прежней системы отсчёта друга и смущённо пояснил:
– А я ему взялся «Сплетение естества» в самый интересный момент цитировать. Ещё и жаловался, что он меня поцелуями отвлекает и я от этого забываю инструкцию. – Целитель сдавленно фыркнул, и Дайлен кивнул: – Вот и ему смешно было. Правда, потом мы эту «инструкцию» тоже выполнили, в другой раз уже… Оказалось и в самом деле интересно, я пытался вспомнить, что там ещё было написано, но не очень получилось, я же очень давно это сочинение читал.
К Гаррету Андерс возвращаться всё-таки не стал. Заявил, что как хороший мальчик сказал ему «спасибо» и что спать Хоуку тоже надо и лучше он в другой раз зайдёт. Амелл пожал плечами и не стал настаивать, его и самого снова затягивало в Тень – прерванный сон требовал своё. Он ещё раз строго напомнил другу, что обращаться с его кузеном надо по-доброму, ласково и бережно, и с чистой совестью уснул.
Взрослые же люди, как-нибудь сами разберутся.
Наверное.
На следующее утро Дайлен перехватил у самых ворот собравшегося отправиться в Амарантайн по делам Гаррета и, обнаружив, что вид у кузена всё ещё измотанный, но довольный и умиротворённый, успокоился окончательно. Андерс, похоже, всё-таки принял во внимание его советы, а значит, необходимости вмешиваться в эту до смешного запутанную эпопею напрямую не было.
Нужно было только напомнить старшему, что храмовничьи трупы – это очень хреновый подарок, а также о том, что то, что простительно коту, уважаемому боевому магу совершать не подобает.
К вечеру Командор успел о своём намерении забыть. Справедливость принёс ему ещё одну порцию мемуаров Кристофа, сенешаль Вэрел потребовал, чтобы он срочно занялся теми судебными делами, решать которые вправе только сам эрл, и уже через несколько часов Дайлен почти перестал осознавать действительность: весь мир сузился до ровных, выцветших от времени строчек старинных законов, которые до сих пор не были отменены, и более ярких и кривых рукописей современных юридических актов, на фоне которых неловкие, корявые фразы ещё не очень ладившего с изящной словесностью духа казались идеальным образцом внятности изложения.
Кажется, про храмовников он Гаррету всё-таки когда-то сказал. То ли днём, то ли утром – после полудюжины судебных исков Дайлен напрочь потерял способность ориентироваться во времени. Вполне могло оказаться, что разговор с кузеном ему и вовсе примерещился, но проверять это магу было как-то неловко.
Заснул Амелл опять на столе, и потом у него жутко ломило шею. За окном было ещё темно, значит, бежать жаловаться Андерсу было нельзя, потому что тот в это время либо спал, либо… налаживал отношения с Хоуком. Минут пять Командор старательно жалел себя, но лучше не стало: шея болела по-прежнему. Лежавшие на столе документы молили о внимании, и он, тяжело вздохнув, снова взялся за дела.
Через пару часов Дайлену снова пришлось от души удивиться тому, какой чушью забита умная голова его лучшего друга. Гарретову руку в рунном браслете он узнал сразу – в конце концов, во время Мора у него весь отряд с подобными амулетами ходил, правда, те были значительно проще – и с трудом сдерживал усмешку, пока убеждал Андерса в том, что ему совершенно не о чем волноваться.
– Вот что делает с людьми недостаток информации, – насмешливо хмыкнул Амелл, проводив успокоившегося целителя взглядом. – А всего-то надо было знать, что дядя Малькольм обучил старшего сына всему, что умел сам, в том числе и искусству сотворения зачарованных предметов…
По правде говоря, он Андерсу попросту завидовал. Его любимый – пусть и пока непризнанный – был рядом с ним; мучившие его тайны были безобидны и трогательно-романтичны, и от них не несло тошнотно-металлическим ароматом скверны; а ещё ему наверняка не снился пронзающий его суровым взором Логэйн, готовый часами распространяться о том, как он ошибся, решив, что может доверить свою страну сумевшему всего лишь убить одну большую ящерицу мальчишке.
Командор скорбно посмотрел на только-только подбиравшееся к зениту солнце и опять уткнулся в документы.
Через неделю подобного времяпрепровождения он уже готов был взвыть, но как назло, никакого достойного повода отвлечься у него не появлялось. Патрули в Кэл Хироле прилежно составляли карты тоннелей и закрывали норы, через которые в тейг пробирались порождения тьмы; Андерс котлами варил зелья на продажу и, судя по отчётам Вэрела, уже начал приносить казне какой-то доход; Гаррет, совершенно запугав своих контрабандистов, взялся за поиски упрямой храмовницы и вдовы Кристофа и периодически приносил из Амарантайна кульки со свежайшими пряниками… Пряники Дайлену приходилось есть, не отрываясь от работы, что изрядно портило удовольствие.
Раздавшийся в коридоре шум на достойный повод нисколько не походил. Ничего угрожающего в нём не было, воплей боли или ужаса за ним тоже не последовало – но Амелл всё равно поспешно выскочил из-за стола и, бесшумно подойдя к двери, осторожно высунулся наружу. Источника странных звуков видно не было, да и сами звуки уже стихли, но ощущение того, что что-то всё-таки происходит, стало только отчётливей. Командор на всякий случай зажёг в ладони зародыш усыпляющего заклятия и медленно выглянул из-за угла.
Зажимавший себе рот ладонью Андерс, встретившись с укоризненным дайленовым взглядом, только моргнул и крепче сжал пальцы второй руки, вцепившейся в растрёпанную шевелюру коленопреклонённого мужчины, чью широкую спину Амелл узнал бы даже во сне – именно за ней он прятался пол-Мора. Вид у целителя был взъерошенный и опасливо-счастливый, совсем как в тот раз, когда они с ним впервые успешно сперли у Ирвинга пару персиков, и Дайлен, завистливо вздохнув, одними губами сказал:
– На неделю сладкого лишу, хулиганы малолетние.
Дикие, потемневшие почти до черноты глаза Андерса смешливо сощурились, и он с демонстративной аккуратностью одёрнул задранную до талии мантию, уронив складки ткани на плечи жадно выглаживавшему его бедра Хоуку. Амелл вздохнул снова и вернулся в кабинет. Никакого уважения к начальству, впрочем, ждать от его носатого солнышка чего-то другого было бы попросту глупо.
– Что? – возмутился Андерс, услышав его распоряжение. – Это что, месть? Ну, за то, что в коридоре…
– Нет, – спокойно сказал Дайлен. Подумал и уточнил: – Только отчасти. А вообще мне просто надоело, что вы со Справедливостью устраиваете безобразные свары всякий раз, как окажетесь в одном помещении. Ладно он, он ещё нихрена не понимает в мире смертных, но ты же умный человек, мог бы снисходительней относиться к его невежеству! Что вы вообще не поделили-то?..
Целитель насупился как мальчишка и всем своим видом изобразил, что отвечать не станет. При этом он так выразительно зыркнул на поправлявшего ремни перевязи Гаррета, что ответ Амеллу уже и не потребовался. Маг устало вздохнул и напомнил:
– Возьми с собой хорошее успокоительное зелье, солнце моё. Бедной вдове наверняка понадобится.
Как выяснилось, успокоительное скорее могло понадобиться ему самому. Ора восприняла весть о гибели мужа стоически – всего лишь бросила Справедливости пару оскорбительных фраз и, расплакавшись, снова развернулась к алтарю, после чего добиваться её внимания снова было уже как-то неловко – зато стоило его отряду переступить порог церкви, как Андерс опять сцепился с духом, вздумавшим выступить по поводу существования религии. Дайлен был поражён неожиданным талантом своего друга, который, нисколько не покривив душой, умудрился оспорить даже те тезисы, с которыми в общих чертах был согласен.
Разнимать их, само собой, пришлось именно ему. Когда Амелл добился хотя бы того, что надменно задравший нос Андерс принялся демонстративно игнорировать Справедливость, стало чуть легче. После этого за дело взялся Гаррет, и через некоторое время увлекшийся флиртом целитель и правда забыл про своего идеологического противника. А вот духа Тени сбить с мысли было далеко не так просто, и оставшемуся фактически наедине с ним Командору пришлось всю дорогу до Башни Бдения объяснять ему, почему Ора не обрадовалась, выяснив участь своего супруга, и почему не стоит ещё раз ходить к ней извиняться.
Короче говоря, дайленова попытка помирить своих Стражей окончилась полным провалом.
– Ты мне за всё это крупно задолжало, – мрачно сообщил Амелл мирозданию, когда ему наконец удалось развести Андерса со Справедливостью по разным углам крепости. Точнее, духу он попросту приказал взять в библиотеке пару книг и ознакомиться с историей возникновения андрастианской церкви – так, для общего образования – а друга детства нагло вручил Хоуку и велел им обоим до завтра не показываться ему на глаза. Судя по усмешке Гаррета, тот его намёк понял прекрасно.
Мироздание как будто прониклось осознанием учинённой по отношению к нему несправедливости и принялось немедленно возмещать ущерб. Всего через несколько минут после идиотского, по правде сказать, заявления его нагнала разносившая письма девушка-пехотинец и, небрежно сунув в руки плотный конверт цвета топлёного молока, помчалась дальше.
«Мой дорогой Страж,
Я бы описал тебе в подробностях, насколько по тебе скучаю, но не смею соревноваться с воображением образованного мага. Уверен, ты придумаешь подробности куда более увлекательные. Не забудь записать, я с удовольствием почитаю и осуществлю.
У меня есть основания полагать, что тебе не придётся ждать этого слишком долго. Спросил бы, что привезти тебе из Антивы, но вряд ли сумею получить ответ, так что тебе придётся положиться на мой вкус. Клянусь, я не заставлю тебя есть живых осьминогов, обойдусь копчёными. И не кривись, они куда вкуснее той бурды, которой вас пичкали в Круге.
Надеюсь также, что ты оставишь парочку своих врагов в живых – стыдно признаваться, но я успел пристраститься к убийствам во имя любви, не лишай меня этого удовольствия.
Твой я»
– Мироздание, мы в расчёте, – возведя глаза к небу, со счастливой улыбкой заявил Амелл.
Гаррет сдаваться не умел, и это, наверное, было единственным, что утешало Дайлена по дороге в Башню Бдения.
То есть, на самом деле всё было далеко не так плохо. Чёрные Болота были очищены от поселившегося там существа, теневые порталы разрушились, и нормальная структура реальности начала постепенно восстанавливаться. Нужно будет через некоторое время заглянуть в эти места снова и проверить, что именно изменится – тогда можно будет примерно оценить срок, который потребуется для того, чтобы эти места снова стали пригодны для жилья. Возможно, с произошедшего можно будет даже поиметь какую-то пользу: когда вода уйдёт, образовавшийся за время существования болот ил останется, и земля возле погибшей деревни будет намного более плодородной, чем на остальной территории эрлинга…
И с его кузеном всё будет в порядке, он не отступит, возьмёт свои новые способности под контроль и станет бойцом ещё более грозным, чем прежде. Он уже начал: колыхавшиеся вокруг него, словно круги на воде, слои Тени постепенно утихали, и теперь Дайлен замечал их колебания лишь тогда, когда присматривался специально. Правда, у него всё равно мороз шёл по коже каждый раз, когда он смотрел на своего старшего.
Или на запертого в теле треклятого орлесианца духа.
– Не нужно пока так сильно стараться, Справедливость, – со вздохом проговорил Командор. – Начни с малого: чуть-чуть, совсем немного приподними уголки губ, тогда твоя улыбка будет иметь необходимый эффект, то есть, выражать испытываемое тобой удовольствие или симпатию к определённому смертному. Постепенно ты научишься соразмерять усилие.
Дух дёргано кивнул и последовал его совету; Натаниэль, содрогавшийся при виде искажавшей мёртвое лицо жуткой гримасы, которая должна была изображать улыбку, вперил в Амелла многозначительный взгляд. Маг предпочёл его проигнорировать – тащить в свой дом создание Тени ему и самому не очень-то хотелось, но оставлять его без присмотра было бы безрассудством куда большим. Тем более что при правильном обращении Справедливость и впрямь мог стать весьма достойным союзником.
Кроме того, сам Дайлен тоже изрядно пополнил свои знания о структуре мира, что, разумеется, было безусловно положительным моментом.
В общем, итоговые результаты были более чем удовлетворительны, и всё это портило лишь одно соображение: выжили они только чудом. Чудо тоже можно было разложить на составляющие – целительский талант Андерса, нечеловеческую силу Хоука, умеющего сражаться одновременно мечом и магией, удачно подвернувшегося духа, выступившего на их стороне, его собственную способность мгновенно делать выводы из полученной информации – но главным было вовсе не это.
На чудеса можно было надеяться, но нельзя было рассчитывать, и Амелл никак не мог перестать думать о том, что несмотря на полтора года Мора и пять месяцев жесткого церебрального секса с Логэйном, он всё равно оставался очень хреновым командиром. Потому что маг неизменно нарушал первое правило хорошего полководца, которое Мак-Тир вколачивал ему в голову, не заботясь о средствах: у него не оставалось резервов. А ещё он видел сотни моментов, когда всё могло пойти совершенно не так – но замечал их лишь после того, как всё заканчивалось.
Это Гаррет мог позволить себе считать, что сражаться на пределе сил в порядке вещей, а у Дайлена такой роскоши не было. Он не должен был отправляться в очевидную западню, не будучи неколебимо уверен в том, что его отряд выберется из неё в полном составе, должен был взять с собой Сигрун и Огрена, должен был умерять ярость рвущегося в бой кузена, который, к тому же, откровенно красовался перед восторженно таращившимся на него Андерсом… Он не имел права ставить достижение цели выше той цены, которую нужно было за это заплатить.
– Дай, заткнись, – негромко, но твёрдо проговорил нагнавший его целитель.
– Я молчу! – вздрогнув, возмутился Амелл. Продолжавший корчить рожи – человеческая мимика завораживала его невероятно – Справедливость открыл было рот, намереваясь влезть в разговор и осадить «недопустимо легкомысленного мага», но Командор жестом велел ему не вмешиваться.
– Формально – да, – спокойно согласился Андерс. – Но у тебя всё на лице написано, я-то вижу. Всё с твоим кузеном будет в порядке, не дёргайся.
– Я знаю, – поморщился Дайлен. – Не в этом дело…
– Ты не виноват, – не дослушав, перебил его блондин. – Во-первых, ни один план никогда не срабатывает так, как должен был; во-вторых, ты не мог предусмотреть того, о чём не имел ни крохи информации. Ты ведь не знал, как именно боевые маги взаимодействуют с Тенью? Вот и всё. Ты же не нарочно рисковал. У тебя НЕ БЫЛО способа предотвратить случившееся, так что хватит воображать себя Древним Богом. Хотя нет, ты не мелочишься, ты воображаешь себя Создателем, это он у нас всемогущий и всеведущий… Хватит. В следующий раз всё учтёшь.
– Ты мастерски умеешь утешать, – язвительно пробормотал Амелл.
– Это моя работа, счастье моё! – лучезарно улыбнулся Андерс и, дружески похлопав его по плечу, снова вперил обеспокоенный взгляд в Хоука, который, сосредоточенно хмурясь, с отсутствующим видом шел в нескольких шагах позади них. Энтропийщик проследил за его взглядом: колыхание слоёв реальности вокруг фигуры его старшего почти утихло, и только очень внимательный маг теперь мог бы заметить, что тот всё ещё большей частью пребывает не здесь. Целитель чуть слышно вздохнул и, опять посмотрев на друга детства, совсем несвойственным ему серьёзным тоном сказал: – Правда хватит, Дай. Анализ ситуации постфактум должен иметь свои границы, иначе ты станешь как те древние трясущиеся дедки, которые вечно нудят о том, что раньше и маги были сильнее, и храмовники строже, и подземелья подземелистей – пока всё не испортил какой-нибудь глупый юнец.
Дайлен невольно фыркнул и, послушно кивнув, ускорил шаг. На горизонте уже показался тёмный силуэт Башни Бдения, а ему дико хотелось наконец оказаться в своёй удобной, тёплой и, самое главное, сухой кровати.
Андерс был прав. Изводить себя размышлениями о том, что он должен был сделать иначе, не было никакого смысла. После того, как Амелл поймал себя на том, что в четвёртый раз мысленно перечисляет совершённые ошибки, не изменив в этом печальном списке ни единого слова – точно не было.
Зато он мог и должен был попытаться предотвратить хотя бы часть своих будущих ошибок. К примеру, не оставлять без присмотра только начинавшего осваиваться в материальном мире духа, который в первые же полчаса продемонстрировал типичные для его породы недостатки, в числе которых была неколебимая бескомпромиссность, абсолютное отсутствие чувства юмора и неимоверное, совершенно невообразимое занудство.
– Я хотел побеседовать с тобой о Кристофе, – ровным тоном проговорил Дайлен, усевшись за свой рабочий стол. Внимательно наблюдавший за его действиями Справедливость медленно и аккуратно повторил его действия, а затем, недоуменно моргнув, откинулся на спинку собственного кресла. Судя по озадаченной гримасе, мелькнувшей на его лице – которое хоть и принадлежало мёртвому телу, но всё же было гораздо выразительней его облика в Тени – смысла подобной смены позы он так и не понял, и Амелл терпеливо объяснил:
– Живые тела смертных тратят энергию. Когда её запас значительно уменьшается, живые тела ощущают утомление и стремятся принять положение, в котором она расходуется медленнее: например, сесть или лучше лечь. Однако лежание считается достаточно личным делом и поэтому в присутствии незнакомцев практикуется только в особо тяжёлых обстоятельствах.
– Но это тело не испытывает утомления, – заметил дух. – Значит, мне необязательно поступать подобным образом?
– Когда ты один или в присутствии тех, кто хорошо тебя знает – необязательно, – согласился маг. – Но у нас есть множество обычаев, которые связаны с этой особенностью, поэтому пока ты не выяснишь подробности, я рекомендую тебе следовать примеру своего собеседника. Стоять, если он стоит, и садиться, если он сидит.
– А если собеседник будет лежать, мне следует лечь рядом? – продолжил Справедливость, и Амелл невольно содрогнулся, представив эту картину:
– Нет, если тебя об этом не попросят. – По идее, следовало предусмотреть и вероятность того, что в его крепости найдётся какая-нибудь странная личность, которой захочется полежать рядом с разлагающимся трупом, но его главный генератор безумных идей с духом уже благополучно разругался, а Гаррет всё-таки был для такого недостаточно сумасшедшим. Маг поколебался и, решив не полагаться на судьбу, добавил: – Если попросят, уточни, правильно ли ты понял. А также то, зачем это нужно.
– Хорошо, – послушно отозвался Справедливость. Помолчал и без выражения добавил: – Мир смертных очень… интересен. Я начинаю думать, что случившееся со мной не было трагедией. Сложись всё иначе, я продолжал бы прозябать в невежестве и бездействии. Скажи, Страж-Командор, то, о чём упоминал Страж Андерс, отношение к магам – это и впрямь так?
– Если ты собрался сказать мне, что существующая система несправедлива, то мне нечего будет тебе возразить, – уже начиная чувствовать раздражение из-за того, что никак не удавалось перейти к настоящему делу, холодно проговорил Амелл. – Я стараюсь изменить ситуацию, но делать это требуется в соответствии с принципами и законами мира смертных, о которых ты, смею напомнить, пока не имеешь никакого понятия. Поэтому я попрошу тебя не предпринимать ничего без моего ведома. В свою очередь, обещаю, что выслушаю любую твою идею и в том случае, если она будет соответствать необходимым критериям, включу её в свои планы по искоренению несправедливости.
– Благодарю, – несколько растерянно сказал дух. – Я рад, что встретил такого понимающего смертного. Скажи, что ты хотел узнать о Кристофе? Я не уверен, что воспринимаю его память как должно, но я постараюсь ответить…
– Когда именно он приехал в Ферелден? И зачем? – мгновенно собрался Командор. – Не торопись, получить точный ответ важнее, чем сберечь какое-то количество времени.
Справедливость надолго замолчал. Дайлен ожидал паузы в несколько секунд, но его собеседник и впрямь задумался минут на десять. Он уже начал нетерпеливо ёрзать, когда дух наконец разомкнул губы:
– Кристоф прибыл в Ферелден незадолго до начала Мора. В его памяти упомянут отрезок – «четыре месяца», но я не знаю, сколько это, и само это воспоминание смутно. – Амелл в изумлении разинул рот, но почти сразу взял себя в руки и принялся слушать дальше. – Я… не вполне понимаю, с какой целью. Что означает слово «некомпетентен»? Оно связано с должностью ферелденского Стража-Командора, но вместе с тем рядом с ним присутствует другое имя – Дункан… Тебя зовут иначе.
– Дункан – предыдущий Страж-Командор, – быстро пояснил маг. – Он погиб в самом начале Мора. Продолжай, пожалуйста.
– Кристоф должен был собрать доказательства того, что Дункан… не соответствует, – сосредоточенно проговорил Справедливость. Его взгляд был как будто обращён внутрь, словно он читал располагавшуюся на задней стенке его черепа книгу. – Что Вейсхаупт, Первый Страж – должны отозвать его и поставить на его место надёжного человека. Орлесианца. Объявить, что Стражи вне политики и настоять на том, чтобы его приняли… – Дух моргнул и растерянно переспросил: – Разве это важно – где родился человек, если он доблестно исполняет свой долг?
– Для некоторых людей – очень важно, – хмуро проговорил Амелл. – Но Мор закончился уже больше полугода назад, а Дункан погиб ещё раньше. Зачем Кристоф приехал в Амарантайн?
Справедливость открыл рот, но ответа маг так и не дождался. Странная гримаса, появившаяся на лице мёртвого Стража, должно быть, означала смущение, потому что через пару минут дух виновато проговорил:
– Я не знаю, Командор. Эта часть памяти… как будто обращена в пепел. Я не вижу ничего, как будто Кристофа уже не существовало. Но это не так, я могу вспомнить, что он делал после прибытия, начертить карты. Но цели его приезда не вижу Ничего не разобрать, только… Почему он взял с собой жену?
– Что? – опешил Дайлен.
– Её зовут Ора, – озадаченно продолжил Справедливость. – Я… есть более давние воспоминания. Кристоф любил её. Это благородное, достойное чувство. Она отвечала ему тем же, он считал, что она прекрасна…
– У Стражей редко бывают семьи, – задумчиво заметил Амелл.
– Она страдает в разлуке, как страдал он, – твёрдо проговорил дух. – Командор, прошу, помоги мне разыскать её. Ей должно узнать об участи её мужа и оплакать его, как подобает. Возможно, её скорбь по Кристофу умерит то, что его убийцы будут отмщены.
Маг ядовито хмыкнул. Безутешной вдове вряд ли захотелось бы увидеть расхаживающее при свете дня подгнившее тело её мужа, но сообщать об этом Справедливости было бы не только нетактично, но и бесполезно. Над тем, чтобы донести до своего нового рекрута понятие уважения к чужому мнению, ему придётся изрядно потрудиться.
– Мы обязательно найдём монну Ору, – вежливо соврал он. – А пока давай займёмся тем, что важно не только для одной женщины, но и для всех жителей эрлинга, которым угрожают порождения тьмы. Ты упомянул о картах?..
Поставленная Дайленом задача на деле оказалась куда сложнее, чем он предполагал. И только полбеды заключалось в том, что память мёртвого тела была повреждена то ли самим фактом смерти и прошедшим с момента оной временем, то ли насильственным вселением духа Тени, то ли каким-то магическим воздействием. Основная загвоздка была в том, что он попросту не знал, о чём следовало спрашивать. Справедливость, которого он наспех выучил держать в руках перо, обещал записать все воспоминания Кристофа, касавшиеся порождений тьмы, но делу это вряд ли помогло бы. Амелл сумел понять лишь то, что о существовании говорящих порождений тьмы в Вейсхаупте подозревали давно, чуть ли не со времён освобождения Ферелдена, но делиться этим с юнцом, добывшим свою должность в бою со всего лишь большой осквернённой ящерицей, сочли неразумным.
Через несколько дней Командор начал сознавать, что принцип «Серые Стражи вне политики» вполне целесообразен и имеет довольно банальное объяснение. Соблюдение принципа «Бдительность в мире» во времена Мора казалось занятием необременительным и чуть ли не постыдным, наравне с бездельем, но в жизни Стражей, как оказалось, бывают проблемы и помимо Архидемонов. Скверна и порождения тьмы никуда не девались, в конце концов, и вдобавок имели свойство отнимать значительное количество времени.
Повседневные дела эрлинга пришлось отложить в сторону, а точнее, опять переложить их на плечи скорбно вздыхавшего, но продолжавшего прилежно волочить на себе изрядную часть работы Вэрела. В первый вечер Дайлен ещё помучился совестью, пытаясь понять, что важнее – обеспечить людям пропитание или сберечь их от порождений, но потом решил, что живые себе еду как-нибудь и сами найдут, а вот мёртвым она попросту не понадобится, и сосредоточился на задачах Ордена.
Кроме того, нужно было в кои-то веки повести себя как взрослый мужчина и принять на себя ответственность за последствия своих поступков. Это ведь он потащил Гаррета в Чёрные Болота, из-за него дали сбой безупречно работавшие до этого момента способности боевого мага – и именно он должен был помочь кузену вернуть всё на свои места. Тем более что в механизмах функционирования Тени и её связях с реальностью Амелл разбирался лучше всех остальных обитателей Башни Бдения.
Однако и здесь приходилось утешать себя мыслью о том, что он хотя бы пытался. Забытое искусство арлатанских эльфов было куда сложнее, чем он мог себе вообразить, и то, что Хоук проделывал с небрежной легкостью атакующего добычу тигра, Дайлен даже осознать толком не мог. Только смутно чуял, где именно выпадали из его поля зрения невозможно тонкие, переплетавшиеся в сложные сети потоки энергии – но сами эти узоры, а вместе с ними и их функции, оставались для него тайной за семью печатями. Он даже знал, с чем это сравнить: ходить человек умел всегда, но механизм работы ног, а точнее, всего тела при ходьбе был выяснен магами-целителями сравнительно недавно.
От того, что Гаррет не винил его в неудаче, становилось только хуже.
Дайлен как раз пытался донести до Справедливости мысль о том, что не стоит принимать каждое слово Огрена, плясавшего на плацу со своей секирой, всерьёз, когда за спиной у него деликатно кашлянули.
– Мне несколько неловко обращаться к вам с подобной просьбой, Командор… – напряжённо расправив плечи, проговорил Натаниэль и, сделав короткую паузу, снова открыл рот, но Амелл его опередил:
– Я уже говорил Бетани, что ты хороший, и она даже верит, просто из вредности тебе не говорит. Продолжай таскать ей ромашки, и однажды она всё-таки с этим смирится.
– Рад слышать, – хмыкнул лучник. Глаза у него мигом потеплели, и он уже менее скованно продолжил: – Но я имел в виду другое, хотя моя просьба тоже имеет некоторое отношение к семейным делам. Видите ли, до меня донёсся слух, что моя сестра Делайла по-прежнему живёт в Амарантайне. Её насильно выдали замуж вскоре после того, как отец… Рендон Хоу уехал в Денерим, а после… всего произошедшего она уже не могла вернуться в дом своего детства.
– Я тебе нужен просто для моральной поддержки или ты ожидаешь, что возникнут какие-то сложности? – деловито поинтересовался Командор.
– Всё возможно, – неопределённо покачал головой Хоу. – Я надеюсь, что обойдётся без эксцессов, но всё-таки я ношу имя своего отца и даже несмотря на статус Серого Стража не могу рассчитывать на любезную встречу. Но выгнать вон Стража-Командора и эрла этот лавочник точно не посмеет. Однако если это…
– Я просто хотел знать, к чему мне готовиться, – мягко перебил его Амелл. – Конечно, я тебе помогу, Нэйт. Мы ведь, смею надеяться, друзья.
– Это неблагоразумно с точки зрения поддержания дисциплины, – суровым тоном уведомил его аристократ, но его глаза при этом искрились весельем. Дайлен фыркнул и страшным шёпотом поделился:
– У меня есть коварный план. Вот женю тебя на малявке Бет, и совершу ужасное!
– Если после этого монна Бетани будет счастлива, я на всё согласен, – абсолютно серьёзно отозвался Натаниэль.
С походами к чужим сёстрам Амеллу определённо не везло. Одной только Голданны для вычисления статистики было ещё недостаточно, но то, что с Делайлой вышло почти так же неловко, уже наводило на размышления.
В этот раз, впрочем, история закончилась куда благополучней. Леди Хоу, как выяснилось, замуж вышла по любви и, кроме того, была безумно счастлива, что ей удалось сбежать из отчего дома. При виде брата она чуть не упала в обморок, но спустя полминуты уже висела у него на шее и требовала, чтобы он непременно приходил навещать своего племянника, когда тот родится, а потом научил его стрелять из лука и вообще всему, что полагается знать наследнику рода Хоу. Стоявший за плечом лучника Дайлен скромно молчал и вообще старался не привлекать к себе внимания, но эта тактика всё равно не сработала: Делайла его заметила, узнала и, как приличная воспитанная леди, немедленно устроила небольшой светский приём силами одного Серого Стража и одного вовремя вернувшегося домой мужа, который был сразу отправлен на рынок за подобающим угощением. В глазах женщины сверкал очень хорошо знакомый Амелле огонёк, так что сопротивляться он даже не пытался, только выдал положенный набор фраз о том, что недостоин подобного внимания, и сразу утих.
Он-то выбрался из этой переделки без потерь, поскольку приёмы, срабатывавшие с тётушкой Леандрой, на которую периодически нападало желание вспомнить о том, что она благородная дама, оказались достаточно эффективны и в этом случае, а вот Натаниэлю пришлось куда хуже. Скрывать от брата горькую правду об отце Делайла и не подумала, и из её дома лучник вышел весьма подавленным.
– Похоже, мне следует поблагодарить вас за то, что вы избавили мой род от ещё большего позора, – уже на полпути к Башне Бдения вдруг сказал Хоу. – Мой отец… я помнил его совсем другим. Суровым, жёстким, но справедливым. Даже в те дни, когда я роптал на судьбу и стенал о том, что моё изгнание было несоразмерной карой за мою ошибку, я продолжал верить в то, что он попросту увидел в том проступке больше, чем я, и именно поэтому счёл необходимым проявить подобную строгость. Сейчас… я уже не так в этом уверен.
Дайлен, так и не придумав, что на это ответить, сдержанно кивнул, и Натаниэль, несколько приободрившись, добавил:
– Я прошу вас простить мне мою предвзятость. Тогда, в темнице, и в начале моей службы… Командор, клянусь, я больше никогда не стану подвергать сомнению ваши приказы.
– Ну и зря, – в свою очередь помрачнев, буркнул Амелл. – Я тебе что, Создатель, что ли? Если ты увидишь, что я собираюсь совершить ошибку – скажи об этом. Может, прав окажешься именно ты.
После прогулки в город браться за старые, чуть не рассыпавшиеся в руках карты и записи давно померших Стражей хотелось ещё меньше. Только выхода не было: Натаниэль уехал из родных краёв слишком давно и уже не помнил ничего интересного, за исключением разве что того, что в детстве им строго запрещали лазать в авварский склеп в полулиге от Башни Бдения; Дайлен тщательно обследовал древнее захоронение, но ничего интересного там не нашёл. На Тайных Ужасов он уже успел насмотреться вдоволь и ничего интересного в них не видел, а каких-нибудь стоящих сокровищ в пыльных саркофагах не обнаружилось.
Почувствовав приближение неумолимо подкрадывавшегося к нему безумия, Амелл всё-таки позволил себе маленькую слабость и стал сам водить половину отрядов, патрулировавших Глубинные Тропы возле Кэл Хирола. Заодно они с Натаниэлем составляли карты тейга, отмечая на них обрушенные тоннели и места, где эти завалы казались ненадёжными. Перед Вэрелом было немножко стыдно, потому что на самом деле эти походы были не более чем развлечением, способом отвлечься от не дававшихся ему тайн.
Говорящие порождения тьмы им больше не встречались, как и те странные насекомообразные твари. Однако обычные гарлоки и генлоки лезли изо всех щелей в таких количествах, что Дайлену даже думать было страшно о том, что бы он делал в этих норах без Гаррета. Приходилось нелегко даже Хоуку: он не раз заявлял, что предпочёл бы парочку качественных огров вместо бесконечных потоков этих слабосильных тараканов.
Справедливость постепенно осваивался в Ордене, и уже через пару недель Командор начал замечать, что из его кузена и восстановившего рефлексы мертвого тела духа получилась отличная боевая пара. При упоминании об этом вечно ругавшийся с жителем Тени Андерс почему-то принялся бурно возмущаться, а потом как-то затравленно умолк. Дайлен с полчаса поломал себе голову над его странностями, но затем на них навалилась стая порождений тьмы во главе с гарлоком-вожаком, и ему стало не до того.
Но за развлечения приходилось расплачиваться. Просыпаться после рейдов было неимоверно тяжело, уставшее тело так и норовило снова принять горизонтальное положение и отключиться снова, но Амелл всё-таки заставлял себя вылезти из чересчур удобной кровати и перебраться за стол, потому что потерянное время требовалось наверстать. Денеримский архив Стражей был довольно обширен, да и Справедливость сумел выудить из памяти Кристофа немало сведений, но отыскать среди всего этого изобилия ответы на возникавшие у него вопросы магу никак не удавалось.
Когда он проснулся на своём рабочем столе, Дайлен понял, что пора с этим что-то делать. Работать само треклятое смертное тело уже не собиралось, но пустить всё на самотёк Командор не имел права.
– Нет, – твёрдо сказал Андерс, выслушав его просьбу. Не привыкший получать от него отказ Амелл, совершенно растерявшись, посмотрел на друга детства и терпеливо повторил:
– Мне нужно какое-нибудь бодрящее зелье. Вроде той чёрной ривейнской бурды, которая на запах в десять раз лучше, чем на вкус, но поэффективнее. Бурда уже не действует и вообще закончилась.
– Спать тебе нужно, Дай, – упрямо сжал губы целитель и для пущей выразительности скрестил руки на груди. – Ясно тебе? Спать. Что вы с кузеном как маленькие, в самом деле!
– Солнце моё, я как раз не маленький, – устало сказал Командор. – У меня дохуя дел, которые никто за меня не сделает, потому что у вас с Гарретом и Нэйтом своей работы дохрена, а остальные просто не справятся.
– Да, а ещё ты всемогущий Древний Бог, – язвительно отрезал светловолосый маг, – и если будешь продолжать в том же духе, кончишь как последний из них, как его, Уртемиэль. Кто-нибудь тебя прибьёт из жалости.
– Мне его не жалко было, эта сучья ящерица мне полтора года на нервы действовала, – возразил Амелл, но Андерс и не подумал смягчиться:
– Давай объясню как ты любишь, по-занудному. Если давать мозгам как следует отдыхать, то в остальное время они будут работать намного эффективнее, так что ты будешь успевать гораздо больше за меньшее время. И в итоге получится, что ты сделаешь такой же объём работы, а может, и больше. Так что никаких тебе бодрящих зелий, и я всем горничным скажу, чтобы больше кофе тебе не носили, а то с таких лошадиных доз у тебя интоксикация начнётся. – Он показал уже открывшему рот Дайлену кулак и, порывшись в своих запасах, сунул ему небольшую склянку с полупрозрачной коричневой жидкостью: – Выпьешь и в кровать. Как же меня так угораздило в вас вляпаться?..
– Я тут один, – на всякий случай напомнил ему Амелл, но Андерс только отмахнулся:
– Да я про твоего Гаррета… Ну вот за что мне это?
– В возмещение за прежние страдания? – предположил энтропийщик. – Гаррет хороший, нам с ним повезло. Вот, даже Сэр Ланцелап со мной согласен. Правда, кыс?
– Мняу, – с достоинством согласился Сэр Ланцелап и ловко прихлопнул лапой бившуюся в оконное стекло муху. Старательно обнюхав истерично жужжавшее насекомое, котёнок сноровисто перехватил его зубами и принялся аппетитно чавкать, похрустывая слюдяными крылышками.
– Безупречная логика, – пробормотал себе под нос Андерс и тут же возмущённо повысил голос: – Амелл, прекрати! Живо забрал склянку и топай к себе! – Дайлен невинно похлопал глазами, и целитель, глухо зарычав, подхватил украдкой поставленное на подоконник снотворное и крепко взял его под локоть: – Что мне теперь, под конвоем тебя водить, что ли?
К счастью, вливать в него своё зелье силой Андерс всё-таки не стал. Амелл посидел на краю кровати, подумал и, виновато глянув на громоздившиеся в кабинете свитки и фолианты, залпом осушил склянку. Вкус у снадобья оказался премерзостный, хуже чем у огреновой Драконьей Мочи, но действовало оно безупречно: уже через пару минут настырные мысли, безостановочно крутившиеся в голове и не дававшие ему уснуть, начали тускнеть и меркнуть, а затем сон накрыл его тяжёлым мягким покрывалом.
Что-то настойчиво дёргало его за плечо. Всё ещё одурманенный снотворным Командор с полминуты поудивлялся тому, что его чувство опасности молчит как мёртвое, а потом всё-таки догадался открыть глаза и увидел растрёпанного, беспокойно хмурившего брови Андерса.
– Тебя кто-то обидел? – встрепенувшись, торопливо поинтересовался Амелл. – Кто? Кому голову отрывать? Или ещё что-нибудь оторвать тоже? Ты только скажи!
– Да не надо никому ничего отрывать, никто меня не обидел, – передёрнув плечами, огрызнулся целитель. – Сам кого хочешь обижу.
– Тогда зачем будил? – огорчился Дайлен. Ему ведь что-то хорошее снилось, надо попробовать поймать сон за хвост, вдруг там Зев… Он укоризненно глянул на друга детства и, снова плюхнувшись на подушку, буркнул: – Сам же в кровать запихивал чуть не силой, а теперь…
Маг уже собирался накрыться одеялом, когда его руку перехватили и сжали осторожно и просительно, а потом Андерс умоляюще добавил:
– Дай, у меня когнитивный диссонанс.
– Опа, – мигом проснувшись, удивился Дайлен. – А вот это уже серьёзно. Ты сказал целых два умных слова вместо чего-нибудь вроде «у меня голова с жопой перепутались». Выкладывай.
– Я с Гарретом переспал, – трагически объявил целитель.
– Ну поздравляю, – пожал плечами энтропийщик. – А что случилось-то?
– Дай! – оскорблённо воскликнул Андерс и глянул на него так, будто подозревал издёвку.
– Не понравилось, что ли? – опешил Амелл. Подобная вероятность ему в голову умещалась с трудом. Хоук вообще был существом добросовестным и к удовольствию своих любовников относился ответственно, а уж для Андерса, в которого он был влюблён по уши, и подавно расстарался бы…
– Понравилось, – скорбно признался его лучший друг, и Дайлен окончательно перестал что-либо понимать.
– Ну и в чём тогда дело? – недоуменно осведомился он.
– Амелл, хватит изображать из себя тупицу! – раздражённо зашипел Андерс. – Объясняю для девственников: я ему дал и мне понравилось! Противоречия не замечаешь?
– Нет, – честно сказал Амелл. Потёр переносицу, пытаясь собраться с мыслями, и, поразившись сверкнувшему в мозгу осознанию, не успел прикусить язык: – А нахрена ты вообще к нему пошёл, если думал, что не понравится?
– Слушай, у тебя точно любовник был или ты всё наврал про своего эльфа? – одарив его странным взглядом, с подозрением осведомился целитель. – Ты же простейших правил не понимаешь!
– Каких ещё правил? – настороженно переспросил Дайлен. Чего-то он действительно не понимал, какие, нахрен, правила – это же Андерс. Он такое, кажется, из принципа игнорировал. Но вначале надо было немножко успокоить друга, а то у него, видимо, и впрямь что-то было неладно. Амелл внимательно его осмотрел, не заметил ничего кроме полудюжины аккуратных засосов на шее и видневшихся в распахнутом вороте ключицах и, решительно притянув его к себе, принялся ласково гладить по голове. Светловолосый маг сердито посопел с полминуты, а потом почти ровным тоном принялся объяснять:
– Всё должно быть честно. Поэтому если хочешь кого-то трахнуть, надо ещё дать трахнуть себя, потому что каждый имеет право получить удовольствие. Если заранее подготовиться, то процесс вполне терпимый, а если сильно повезёт, то партнёр ещё и по нервному узлу на передней стенке прямой кишки попадёт, тогда будет даже немножко приятно. Но везёт редко. – Амелл от такого абсурдного заявления напрочь лишился дара речи, и Андерс без помех продолжил: – А ещё мудрый рассудительный мужчина должен понимать, что гордость – штука глупая и бессмысленная, поэтому гораздо полезнее уступить первым, чтобы потом без помех получить своё. Это мне ещё Карл объяснил, он вначале сам мне дал, а уже потом я ему… А я уже как раз взрослый и мудрый, поэтому решил не ругаться с твоим Гарретом, а сделать всё как следует.
– Бля, – помолчав, сказал Дайлен. На что-то более содержательное его уже не хватило, и он только повторил: – Бля. Это что, у всех так?
– Ну а ты чего хотел? – возмутился целитель. – Если без правил – то это к девчонкам. Там вариант взаимодействия всего один, зато хрен поймёшь, как добиться. Они ж женщины. Очень странные создания. А с мужчинами всё справедливо, по обмену. – Он фыркнул и сердито добавил: – И только твой Гаррет какой-то совершенно неправильный, я теперь вообще не знаю, что мне делать.
– Бля, – нервно хихикнул Амелл. – Как хорошо, что я в Круге девственником был! Зевран помер бы со смеху, если б такое в нашу первую ночь услышал. – Он подумал и честно признался: – Хотя он и так чуть не помер, но по другому поводу.
– Это не секс, это хрень какая-то, – как будто не услышав, продолжил Андерс. – Я думал, вообще свихнусь, он меня ласкал вчетверо дольше, чем необходимо, и зачем? Вполне можно было без всего этого обойтись, трахнул бы и все дела, я для того и пришёл. Зато можно было бы потом сказать ему, чтобы исполнял свою часть договора, ведь всё это затем и устраивается. – Он вдруг притих, уткнулся носом в грудь Дайлену и чуть слышно, почти жалобно прошептал: – Дай, я опять к нему хочу. И можно даже снова так, а не как надо…
– Ну и чего ты тогда здесь сидишь и ноешь? – отвлекшись от попыток осмыслить какие-то извращённо логичные «правила секса», удивился энтропийщик. – Наусложнял тут. Тебе с ним хорошо было? – Целитель уверенно кивнул, и Амелл твёрдо закончил: – Ну так и включил бы мозг, я точно знаю, что он у тебя есть. Какая нахрен разница, кто кого трахает, если обоим приятно? Неужели так сложно было самому до такой простой вещи додуматься, разбудил ещё посреди ночи…
Андерс помолчал с полминуты, а потом вполголоса переспросил:
– Я и в самом деле такой дурак?
– Ага, – даже не подумав как-то смягчить горькую правду, отозвался Дайлен. И, поморщившись, резко добавил: – Поубивать бы тех, кто тебе всей этой хренью голову забил, извращенцы гребаные. И ты ещё меня занудой обзывал! – Он помотал головой, как будто пытаясь вытряхнуть эту абсурдную схему из головы, и решил: – Когда Зевран вернётся, попрошу его десяток Воронов в Круг отправить, пусть они их научат по-человечески трахаться. А то прямо как-то за коллег стыдно.
– А чего он смеялся-то тогда? – поудобнее устроившись у него под боком, отсутствующим тоном переспросил Андерс. Амелл натянул одеяло на босые ноги усиленно осмыслявшего крушение прежней системы отсчёта друга и смущённо пояснил:
– А я ему взялся «Сплетение естества» в самый интересный момент цитировать. Ещё и жаловался, что он меня поцелуями отвлекает и я от этого забываю инструкцию. – Целитель сдавленно фыркнул, и Дайлен кивнул: – Вот и ему смешно было. Правда, потом мы эту «инструкцию» тоже выполнили, в другой раз уже… Оказалось и в самом деле интересно, я пытался вспомнить, что там ещё было написано, но не очень получилось, я же очень давно это сочинение читал.
К Гаррету Андерс возвращаться всё-таки не стал. Заявил, что как хороший мальчик сказал ему «спасибо» и что спать Хоуку тоже надо и лучше он в другой раз зайдёт. Амелл пожал плечами и не стал настаивать, его и самого снова затягивало в Тень – прерванный сон требовал своё. Он ещё раз строго напомнил другу, что обращаться с его кузеном надо по-доброму, ласково и бережно, и с чистой совестью уснул.
Взрослые же люди, как-нибудь сами разберутся.
Наверное.
На следующее утро Дайлен перехватил у самых ворот собравшегося отправиться в Амарантайн по делам Гаррета и, обнаружив, что вид у кузена всё ещё измотанный, но довольный и умиротворённый, успокоился окончательно. Андерс, похоже, всё-таки принял во внимание его советы, а значит, необходимости вмешиваться в эту до смешного запутанную эпопею напрямую не было.
Нужно было только напомнить старшему, что храмовничьи трупы – это очень хреновый подарок, а также о том, что то, что простительно коту, уважаемому боевому магу совершать не подобает.
К вечеру Командор успел о своём намерении забыть. Справедливость принёс ему ещё одну порцию мемуаров Кристофа, сенешаль Вэрел потребовал, чтобы он срочно занялся теми судебными делами, решать которые вправе только сам эрл, и уже через несколько часов Дайлен почти перестал осознавать действительность: весь мир сузился до ровных, выцветших от времени строчек старинных законов, которые до сих пор не были отменены, и более ярких и кривых рукописей современных юридических актов, на фоне которых неловкие, корявые фразы ещё не очень ладившего с изящной словесностью духа казались идеальным образцом внятности изложения.
Кажется, про храмовников он Гаррету всё-таки когда-то сказал. То ли днём, то ли утром – после полудюжины судебных исков Дайлен напрочь потерял способность ориентироваться во времени. Вполне могло оказаться, что разговор с кузеном ему и вовсе примерещился, но проверять это магу было как-то неловко.
Заснул Амелл опять на столе, и потом у него жутко ломило шею. За окном было ещё темно, значит, бежать жаловаться Андерсу было нельзя, потому что тот в это время либо спал, либо… налаживал отношения с Хоуком. Минут пять Командор старательно жалел себя, но лучше не стало: шея болела по-прежнему. Лежавшие на столе документы молили о внимании, и он, тяжело вздохнув, снова взялся за дела.
Через пару часов Дайлену снова пришлось от души удивиться тому, какой чушью забита умная голова его лучшего друга. Гарретову руку в рунном браслете он узнал сразу – в конце концов, во время Мора у него весь отряд с подобными амулетами ходил, правда, те были значительно проще – и с трудом сдерживал усмешку, пока убеждал Андерса в том, что ему совершенно не о чем волноваться.
– Вот что делает с людьми недостаток информации, – насмешливо хмыкнул Амелл, проводив успокоившегося целителя взглядом. – А всего-то надо было знать, что дядя Малькольм обучил старшего сына всему, что умел сам, в том числе и искусству сотворения зачарованных предметов…
По правде говоря, он Андерсу попросту завидовал. Его любимый – пусть и пока непризнанный – был рядом с ним; мучившие его тайны были безобидны и трогательно-романтичны, и от них не несло тошнотно-металлическим ароматом скверны; а ещё ему наверняка не снился пронзающий его суровым взором Логэйн, готовый часами распространяться о том, как он ошибся, решив, что может доверить свою страну сумевшему всего лишь убить одну большую ящерицу мальчишке.
Командор скорбно посмотрел на только-только подбиравшееся к зениту солнце и опять уткнулся в документы.
Через неделю подобного времяпрепровождения он уже готов был взвыть, но как назло, никакого достойного повода отвлечься у него не появлялось. Патрули в Кэл Хироле прилежно составляли карты тоннелей и закрывали норы, через которые в тейг пробирались порождения тьмы; Андерс котлами варил зелья на продажу и, судя по отчётам Вэрела, уже начал приносить казне какой-то доход; Гаррет, совершенно запугав своих контрабандистов, взялся за поиски упрямой храмовницы и вдовы Кристофа и периодически приносил из Амарантайна кульки со свежайшими пряниками… Пряники Дайлену приходилось есть, не отрываясь от работы, что изрядно портило удовольствие.
Раздавшийся в коридоре шум на достойный повод нисколько не походил. Ничего угрожающего в нём не было, воплей боли или ужаса за ним тоже не последовало – но Амелл всё равно поспешно выскочил из-за стола и, бесшумно подойдя к двери, осторожно высунулся наружу. Источника странных звуков видно не было, да и сами звуки уже стихли, но ощущение того, что что-то всё-таки происходит, стало только отчётливей. Командор на всякий случай зажёг в ладони зародыш усыпляющего заклятия и медленно выглянул из-за угла.
Зажимавший себе рот ладонью Андерс, встретившись с укоризненным дайленовым взглядом, только моргнул и крепче сжал пальцы второй руки, вцепившейся в растрёпанную шевелюру коленопреклонённого мужчины, чью широкую спину Амелл узнал бы даже во сне – именно за ней он прятался пол-Мора. Вид у целителя был взъерошенный и опасливо-счастливый, совсем как в тот раз, когда они с ним впервые успешно сперли у Ирвинга пару персиков, и Дайлен, завистливо вздохнув, одними губами сказал:
– На неделю сладкого лишу, хулиганы малолетние.
Дикие, потемневшие почти до черноты глаза Андерса смешливо сощурились, и он с демонстративной аккуратностью одёрнул задранную до талии мантию, уронив складки ткани на плечи жадно выглаживавшему его бедра Хоуку. Амелл вздохнул снова и вернулся в кабинет. Никакого уважения к начальству, впрочем, ждать от его носатого солнышка чего-то другого было бы попросту глупо.
– Что? – возмутился Андерс, услышав его распоряжение. – Это что, месть? Ну, за то, что в коридоре…
– Нет, – спокойно сказал Дайлен. Подумал и уточнил: – Только отчасти. А вообще мне просто надоело, что вы со Справедливостью устраиваете безобразные свары всякий раз, как окажетесь в одном помещении. Ладно он, он ещё нихрена не понимает в мире смертных, но ты же умный человек, мог бы снисходительней относиться к его невежеству! Что вы вообще не поделили-то?..
Целитель насупился как мальчишка и всем своим видом изобразил, что отвечать не станет. При этом он так выразительно зыркнул на поправлявшего ремни перевязи Гаррета, что ответ Амеллу уже и не потребовался. Маг устало вздохнул и напомнил:
– Возьми с собой хорошее успокоительное зелье, солнце моё. Бедной вдове наверняка понадобится.
Как выяснилось, успокоительное скорее могло понадобиться ему самому. Ора восприняла весть о гибели мужа стоически – всего лишь бросила Справедливости пару оскорбительных фраз и, расплакавшись, снова развернулась к алтарю, после чего добиваться её внимания снова было уже как-то неловко – зато стоило его отряду переступить порог церкви, как Андерс опять сцепился с духом, вздумавшим выступить по поводу существования религии. Дайлен был поражён неожиданным талантом своего друга, который, нисколько не покривив душой, умудрился оспорить даже те тезисы, с которыми в общих чертах был согласен.
Разнимать их, само собой, пришлось именно ему. Когда Амелл добился хотя бы того, что надменно задравший нос Андерс принялся демонстративно игнорировать Справедливость, стало чуть легче. После этого за дело взялся Гаррет, и через некоторое время увлекшийся флиртом целитель и правда забыл про своего идеологического противника. А вот духа Тени сбить с мысли было далеко не так просто, и оставшемуся фактически наедине с ним Командору пришлось всю дорогу до Башни Бдения объяснять ему, почему Ора не обрадовалась, выяснив участь своего супруга, и почему не стоит ещё раз ходить к ней извиняться.
Короче говоря, дайленова попытка помирить своих Стражей окончилась полным провалом.
– Ты мне за всё это крупно задолжало, – мрачно сообщил Амелл мирозданию, когда ему наконец удалось развести Андерса со Справедливостью по разным углам крепости. Точнее, духу он попросту приказал взять в библиотеке пару книг и ознакомиться с историей возникновения андрастианской церкви – так, для общего образования – а друга детства нагло вручил Хоуку и велел им обоим до завтра не показываться ему на глаза. Судя по усмешке Гаррета, тот его намёк понял прекрасно.
Мироздание как будто прониклось осознанием учинённой по отношению к нему несправедливости и принялось немедленно возмещать ущерб. Всего через несколько минут после идиотского, по правде сказать, заявления его нагнала разносившая письма девушка-пехотинец и, небрежно сунув в руки плотный конверт цвета топлёного молока, помчалась дальше.
«Мой дорогой Страж,
Я бы описал тебе в подробностях, насколько по тебе скучаю, но не смею соревноваться с воображением образованного мага. Уверен, ты придумаешь подробности куда более увлекательные. Не забудь записать, я с удовольствием почитаю и осуществлю.
У меня есть основания полагать, что тебе не придётся ждать этого слишком долго. Спросил бы, что привезти тебе из Антивы, но вряд ли сумею получить ответ, так что тебе придётся положиться на мой вкус. Клянусь, я не заставлю тебя есть живых осьминогов, обойдусь копчёными. И не кривись, они куда вкуснее той бурды, которой вас пичкали в Круге.
Надеюсь также, что ты оставишь парочку своих врагов в живых – стыдно признаваться, но я успел пристраститься к убийствам во имя любви, не лишай меня этого удовольствия.
Твой я»
– Мироздание, мы в расчёте, – возведя глаза к небу, со счастливой улыбкой заявил Амелл.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Кошки Башни Бдения, Dragon Age
-
-
10.08.2012 в 22:55И любить Коша! Как хороши страдания Дайлена! То есть, мне его безумно жалко и хочется отряд помощников чтобы был) верных и с мозгами... увы, увы, только мечтать) Но может, хоть Зев приедет) очень тепло от его письма, правда.
Хулиганская сцена хороша)))
И вообще очень-очень нравится кусочек) Чудесно!
-
-
10.08.2012 в 23:05Отряд есть! Но его мало((
Мррр)
-
-
11.08.2012 в 16:29-
-
11.08.2012 в 19:48