Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
Глава 6. Гаррет ХоукГаррет Хоук
С Тенью ему определённо не везло.
Гаррет глубоко вздохнул и снова попытался подвести итоги. Весь дайленов отряд выбрался из этой переделки живым – это, несомненно, был положительный момент. Он узнал кое-что о своих новых способностях, что, разумеется, тоже было очень неплохо.
Вот бы ему ещё понять хоть что-то из того, что он узнал.
Треклятый материальный мир теперь казался немногим прочнее Тени. Завеса, обычно ощущавшаяся магами как нечто прочное и неизменное, словно земля под ногами, и оттого не вызвавшая никаких эмоций, перестала быть надежной точкой отсчёта, и Хоук попросту растерялся. Бывали моменты, когда он даже не осознавал, где именно находится, и понимал, что опять выскользнул из реальности, лишь когда переводил взгляд на спутников и вместо объёмных плотных фигур видел только выцветшие неяркие силуэты. Для того, чтобы вернуться обратно, требовались значительные усилия – что-то в глубине его заёмной памяти успокаивало, заверяло, что так и должно быть в подобном случае, но Гаррет всё равно нервничал. И то, что Андерс косился на него с плохо скрытым беспокойством, отнюдь не умеряло его тревоги.
Хоук, конечно, пытался утешать себя тем, что его любимое носатое солнышко за него всё-таки волновалось, но сволочной рассудок неизменно напоминал, что носатое солнышко – прирождённый целитель, и потому волнуется за всех вверенных его попечению потенциальных пациентов.
Чем дальше они уходили от Чёрных Болот, тем легче ему становилось. И тем лучше он понимал, что всерьёз влип с этим своим брессилианским наследием.
На самом деле, всё это было даже логично, и ему следовало радоваться хотя бы тому, что недостатки приобретённых им безусловно полезных умений обнаружились лишь после окончания Мора. Идеальных систем не бывает, у каждой есть свои преимущества и свои слабые места – преимуществами он попользовался вдоволь, теперь придётся иметь дело с недостатками. Жалкие обрывки полученных от давно покойного эльфийского мага знаний вдруг царапнули сознание, возражая против подобной формулировки, но Гаррет остался при своём мнении. Пусть даже способность уходить в Тень была каким-то особым способом непреодолимой защиты, но пока он не научится ею управлять, она останется именно недостатком.
Как же он завидовал Дайлену. Того в своё время тоже изрядно потрепало, когда он выбирался из ловушки демона Праздности, но в итоге его младший получил дар куда более ценный – знание. И уже из знания выращивал возможность и действие, в конечном счёте получая именно тот результат, который был ему нужен. Способ обойти защиту Баронессы, разрушить теневые порталы, привести в норму мир, в одном отдельно взятом болоте перевернувшийся с ног на голову…
У самого Гаррета были сила и умение – и ничего больше. Он не понимал ни того, откуда эта сила бралась, ни того, как она работала – требовался ли ей какой-то период восстановления, как его телу, или она была неизменной, как сама Тень, и уж тем более он даже представить себе не мог, как именно он делал то, что получалось у него как будто само собой.
Нет, будь у него выбор – он предпочёл бы понимание. Как было с огнём – вначале отец долго рассказывал ему о том, как горит свеча, как ветер раздувает пламя пожара, как высокая труба с парой изогнутых колен помогает матери разжигать плиту; и только после этого Хоук, уже сознавая, что делает, взялся управлять огнём при помощи собственной магической силы.
Поступать наоборот было как-то неправильно. Всё равно что бросить мальчишку на середину реки и сказать «Плыви!» – вот только искусство обращения с Тенью было куда сложнее умения удерживать тело на поверхности воды. Да и не научишься ничему толковому таким способом, только основам, минимально необходимому…
– Ты уже полчаса непрозрачный, – негромко заметил Дайлен, подойдя к задумавшемуся кузену. – По-моему, это прогресс.
– По-моему, я уморю тебя вопросами, пытаясь разобраться, как же эта хрень на самом деле работает, – невесело усмехнулся Хоук и, поймав обращённый на него взгляд Андерса, гордо расправил плечи. Целитель, не скрываясь, скептически хмыкнул и устало покачал головой, но поводов для немедленного вмешательства, похоже, не увидел.
К тому моменту, когда несколько увеличившийся отряд Командора добрался до Башни Бдения, отступник наловчился усилием воли создавать для непосвящённых иллюзию того, что с ним всё в порядке. Остальные маги всё равно видели, что он присуствовал одновременно в ближних слоях Тени и – малой частью – в реальности, но выглядел он всё-таки как все нормальные люди, а не как затерявшийся в мире снов призрак.
Поначалу показавшаяся удивительно удачной мысль ни к чему толковому так и не привела. Амелл, конечно, понимал структуру и механизмы функционирования Тени куда лучше, чем большинство магов, однако и у его знаний имелись границы. Гаррет, как выяснилось, оперировал потоками настолько тонкими, что его кузену попросту не удавалось их разглядеть. Дайлен честно попытался объяснить ему хотя бы базовые принципы, но оба они отлично сознавали, что разница между основами и тем, что он делал – как между сложением-умножением и расчётом рунных схем, учитывающих влияние десятков факторов. Первое не могло никак ему помочь, а во втором энтропийщик и сам разбирался, как наг в ананасах.
Впрочем, впадать в уныние Хоук вовсе не собирался. Как удерживаться в реальном мире, он уже понял, хоть это и требовало от него нешуточных усилий, а значит, и остальные трудности были вполне преодолимы.
– Главное, чтобы не утащило в Тень и не растворило там к демоновой бабушке, – пробормотал он себе под нос, шагая к выходу из цитадели. Нужно было заглянуть в лазарет к Андерсу, поинтересоваться, не нужно ли ему что, может, поговорить немного, если целитель будет в настроении…
– У Искажённых нет бабушки, – скрипуче поправил его Справедливость, свободное от патрулей время предпочитавший проводить в библиотеке, которая располагалась в открытых галереях тронного зала. – Кроме того, твои страхи необоснованны, маг.
– Вот как? – Заинтересовавшись, Гаррет остановился и развернулся к духу. – К какой именно части моего предположения относился твой комментарий?
Разговоры со Справедливостью требовали определённого навыка. Многих попросту нервировал вид полуразложившегося тела – собственно, потому-то новый дайленов рекрут и предпочитал проводить время в тронном зале, куда большинство обитателей крепости заходили ненадолго и только по делу – а большую часть остальных отпугивало то, что чуть не каждую минуту приходилось отвлекаться от основной беседы для того, чтобы объяснить обитателю Тени какую-нибудь особенность материального мира.
– Ты не сможешь раствориться в Тени, – объяснил Справедливость. – Так не происходит. Ты не часть её, а самостоятельное создание… хотя я и не могу понять, как это получается.
– Но ты ведь тоже самостоятелен, – прислонившись к книжной полке напротив собеседника, уточнил Хоук.
– Я родственная ей сущность, – размеренно проговорил дух и, подумав, пожал плечами: мимика и способы выражения мысли при помощи тел ещё оставались для него белым пятном на карте, но он очень старался восполнить этот пробел в своих знаниях. – Я не продолжение её, воплощающее одну идею, но первое дитя Создателя. Я… не знаю правильных слов, чтобы это объяснить.
– Поищем их вместе, – утешил его отступник. – Кстати, а что же происходит с умершими? Или когда они лишаются связи с телом, они всё-таки способны раствориться?
– Я… не знаю точно. – Справедливость как будто был смущён своей неосведомлённостью. – Когда я пребывал в Тени, мне было неведомо любопытство. Я не искал людей, чтобы спрашивать. Там, где я был, умершие бывали редко. Они не задерживаются надолго, уходят глубже, туда, куда даже первым детям Создателя, которых вы зовёте духами, нет хода.
– И что происходит с ними после этого, тебе неизвестно, – задумчиво заключил Гаррет. Дух неловко кивнул. – Я очень благодарен тебе за сведения. Дайлен уже объяснял тебе, что такое время? Сейчас мне требуется уйти, но если ты не возражаешь, потом я приду и мы снова побеседуем о Тени.
– А ты расскажешь мне об этом мире, – проговорил Справедливость. – Это будет честно.
– Именно так, – улыбнулся Хоук. Может, ему всё-таки удастся разобраться с той хренью, которая с ним творилась. В конце концов, кого же спрашивать о том, как управляться с Тенью, как не её бывшего жителя?
Правда, первую неделю они со Справедливостью вообще друг друга не понимали. Гаррету приходилось объяснять чуть не каждое своё слово, дух тоже пытался, но с воображением у него было туговато. Он только растерянно хлопал вялыми веками, по нескольку раз повторяя одну и ту же фразу, в которой переставлял местами пару слов. Но потом разница терминологий несколько сгладилась, и работа постепенно сдвинулась с места – во многом благодаря Дайлену, который иногда присоединялся к их беседам и служил кем-то вроде переводчика.
Времени толком ни на что не хватало. Хоук уже даже забыл, когда ему в последний раз удалось толком выспаться – дела эрлинга не стали бы дожидаться, пока он совладает с непрошенным «даром», казне требовались деньги, Андерсу – припасы и сырьё для их с Дайленом новой затеи, простым людям – порядок на улицах… Духу сон был не нужен, и о магии они разговаривали по ночам, почти до самого утра. В зеркало он теперь старался не смотреть, самому страшно становилось – видок был не намного лучше, чем у Справедливости. Под глазами синяки в пол-лица, борода вторую неделю небрита, скулы заострились. Жуть ходячая, а не боевой маг.
Андерс поначалу смеялся, заявлял, что всю жизнь западал на суровых бородатых мужиков и многообещающе усмехался. Правда, в ту единственную ночь, когда его, кажется, прямым текстом пригласили остаться на отгороженной койке в лазарете, Гаррет заснул, едва коснувшись головой подушки, и проспал восемнадцать часов подряд. Больше целитель его не звал.
Надо было извиниться, только вымотавшийся отступник никак не мог сообразить, как следовало извиняться за то, что просто делаешь свою работу.
Впрочем, судя по тому, что принесённые им пряники в конечном счёте всё-таки оказывались в желудке Андерса, а не в мусорном ведре, злился тот на него не очень сильно. Неудивительно – злиться всерьёз на создание столь жалкое мог только до крайности жестокосердный человек, каковым целитель вовсе не являлся. Этот вывод Гаррета не очень-то обрадовал: любимого надо было поражать добротой, заботой, на худой конец красотой или силой, если ничего другого не досталось, а не давить на жалость, словно неудачнику какому-то.
Утешало Хоука только то, что это было не напрасно. Ну точнее, не совсем напрасно – от полноценного представления о том, как работали способности боевого мага, он был всё так же далёк, зато кое-что другое вдруг обрело полную ясность. Ему даже стало стыдно, что он не сообразил этого раньше – потом пришлось долго объяснять Справедливости, что означает человеческий жест, когда лицо закрывают ладонями, и что именно привело его в такое отчаяние. Дух, кажется, не очень понял, но из вежливости (про вежливость Дайлен ему объяснил как следует) промолчал.
Рунных камней у Гаррета оставалось в обрез, а свободных денег не было вовсе, но его это уже не беспокоило. После того, как он оставил в треклятой схеме только три грандмастерские руны, а остальные шесть просчитал на уровень ниже, всё сложилось идеально. Результат должен был быть не хуже запланированного: излишки энергии центральных рун по впаянным в сильверит лириумным каналам будут стекать к второстепенным, усиливая их действие и выводя на более высокий уровень. Да и порядок следования рун тоже не заставлял его мучиться трудностями выбора. Грандмастерскую руну целителя после полутора сотен попыток он всё же освоил – можно было, на самом деле, ограничиться мастерской, но дарить Андерсу что-то несовершенное было бы попросту неуважением – а в остальном схема не допускала разночтений: оставшиеся две должны были обеспечить его любимому общую защиту на физическом и энергетическом уровне.
С самими рунами Гаррет после этого управился быстро. Руну физической защиты любого уровня он ещё год назад мог вырезать чуть не с закрытыми глазами; с руной устойчивости к магии пришлось повозиться чуть дольше, но в итоге каркас высших рун был готов уже через сутки. Младшие, к его удивлению, потребовали вдвое больше времени, хотя и высосали из него немного меньше энергии. К финальному этапу отступник приступал с некоторым душевным трепетом: столь сложных конструктов ему раньше создавать не приходилось, и он по двести раз проверял надёжные, словно небо над головой, расчёты.
Заниматься магией в каком-то лесочке, чуть ли не у всех на глазах – ладно, вообще говоря, никому эта рощица не была нужна, там не росла даже неприхотливая клюква – было донельзя странно. Но выбора у Хоука не было: в кабинет в любой момент мог явиться Вэрел или ещё кто-нибудь, обязательно по очень важному и сложному делу, а позволить себе потерять концентрацию даже на мгновение он не мог. Вот и пришлось искать укромное местечко подальше от крепости, молясь о том, чтобы продолжавшие придумывать пакости Андерсу храмовники случайно не наткнулись на него.
Создатель, к счастью, на этот раз решил не проявлять своё своеобразное чувство юмора, и отступнику никто не помешал. Он даже восхитился результатом, на пробу примерив получившийся браслет: защитные ауры рун немедленно окружили тело почти физически ощутимым коконом, а знак целителя лёг на тыльную сторону запястья пятнышком слабого ласкового тепла. Воспользоваться всеми его возможностями Хоук всё равно не сумел бы, но то, что руна работала, было очевидно.
Гаррет, самодовольно ухмыльнувшись, спрятал амулет за пазуху и, насвистывая, двинулся к крепости. Нужно было ещё придумать, как поэффектнее вручить его Андерсу.
Вот на одной лишь гордости он до Башни Бдения и дошёл, потому что как только немного схлынуло ликование, тут же выяснилось, что на замыкание системы он потратил куда больше сил, чем рассчитывал. Перед глазами начало двоиться, вдобавок его слегка шатало, и он даже не сразу сообразил, который из трёх Андерсов, воздвигшихся перед ним с самым решительным выражением на лице, заявил:
– Гаррет Хоук, мне надо с тобой очень серьёзно поговорить!
Отступник крепко зажмурился, поморгал и, усилием воли сведя количество своих любимых и очень сердитых магов к двум, уточнил:
– О чём?
– И он меня ещё спрашивает! – картинно всплеснул руками целитель и, толкнув его в ближайшую дверь – это оказалась какая-то кладовка, и на брюнета тут же упала пыльная швабра – обвиняюще провозгласил: – О твоих отношениях со Справедливостью!
– Каких ещё отношениях? – неподдельно изумился Гаррет. Запасы маны и жизненных сил постепенно восстанавливались, зрение приходило в норму – теперь вместо двух Андерсов он видел одного, очертания которого дрожали и расплывались, словно в Тени. Боевой маг насторожился, но после короткой проверки выяснил, что он всё ещё находится в реальности, а значит, хотя бы процесс перемещения в слоях мироздания по-прежнему находился под контролем. – Я просто помогаю ему освоиться в материальном мире.
– А, теперь это так называется… – скрестив руки на груди, ехидно протянул Андерс. – Друзей забросил, с Сэром Ланцелапом поиграть больше не приходишь… – Он глубоко вздохнул и уже совсем другим, очень серьёзным тоном сказал: – Пойми, Гаррет, Справедливость – не просто ещё один дайленов рекрут. Он дух Тени, и то, что ты сейчас делаешь, очень опасно. Истязаний ты не проходил… Ты ведь рискуешь не только собой, но и всем населением Башни Бдения – если что-то случится, то справиться с магом твоего уровня будет очень сложно.
– Ты сам сказал, он дух, а не демон, – парировал Хоук. Отряхнулся от насыпавшейся на мантию пыли и пожал плечами: – Я вообще не понимаю, что тебя беспокоит. В моё тело он пока не просился, так что появления в крепости одержимого можешь не опасаться.
– Спасибо, утешил, – съязвил светловолосый маг. – Особенно меня успокаивает слово «пока». И вообще, какого хрена ты его защищаешь?
– А что мне, перестать разговаривать с собственным соратником по первому твоему требованию? – вспылил Гаррет. Истязаний он не проходил, наличия собственных мозгов, видимо, не предполагается. Не человек, а дворкинова бомба ходячая. А он-то тут разогнался – уважение и любовь своего солнышка заслужить…
– Именно так! – рявкнул в ответ Андерс. – На себя посмотри, у тебя хронический недосып которую неделю! Почему-то ради того, чтобы со мной пообщаться, ты о сне и отдыхе не забывал!
Хоук растерянно моргнул. Так это что, сцена ревности?..
– Поэтому ты решил на меня наорать, – задумчиво рыкнул он. – Очень эффективно, я прямо весь под впечатлением.
– А что мне было делать, набрасываться на Справедливость с заявлениями в духе «Отстань от него, это мой маг»? – возмутился целитель. – Я попытался, огрёб за это трёхчасовую лекцию о том, что рабство – это плохо, да ещё и за Сэра Ланцелапа снова досталось! Ой… – Спохватившись, он торопливо зажал рот ладонью и бросил на отступника испуганный взгляд.
– Справедливость ещё очень многого не понимает в мире смертных, – стараясь скрыть ликование – преждевременное, наверняка преждевременное! – прежним сердитым тоном проговорил Гаррет, шагнув к Андерсу. – Например, того, что в определении «мой» нет, в общем-то, ничего плохого… – Он выдержал долгую красноречивую паузу, с удовольствием отметив, что сбившееся на секунду дыхание его любимого стало частым и поверхностным, и гортанно промурлыкал: – Если оно взаимно.
Целитель сглотнул и поднял голову, пытаясь поймать его взгляд, и Хоук, усмехнувшись, взял его лицо в ладони и поцеловал. Сдерживаться не было ни сил, ни желания, и когда тёплые сухие губы приоткрылись под его языком, Гаррет в полной мере воспользовался предоставленной ему возможностью. Прикусил, облизнул, снова подразнил зубами, жадно обласкал всё, до чего мог дотянуться…
Андерс мягко вздохнул и подался ближе, обняв его шею ладонями. Хоук мысленно улыбнулся и притянул его к себе, осторожно и бережно, словно наперекор горячности поцелуя, поглаживая крепкую жилистую спину. Маг пытался сдерживаться, глотал на полузвуке едва родившийся стон, но тело его выдавало – чуть заметно прогибалось под ладонями, подставляясь под ласку, и сладко подрагивало, когда Гаррет, совершенно опьяневший от желания, настойчиво и аккуратно проминал кончиками пальцев напряжённые мышцы. Безумно хотелось большего – прижать к себе, подхватить под ягодицы, так, чтобы длинные сильные ноги словно сами собой легли ему на талию, наконец сделать его своим, целиком, без остатка, и прочитать подтверждение в лихорадочно блестящих, затуманенных ответной страстью глазах.
– Насчёт недосыпа ты прав, – хрипло проговорил Хоук, неимоверным усилием воли заставив себя оторваться от любимого. Глаза у Андерса были точно такие, как он представлял – тёмные омуты с узкой янтарно-золотой каймой, жаркие и зовущие. – Обещаю, вот прямо сейчас пойду и попробую с этим что-нибудь сделать.
– Иди, – бездыханно согласился целитель. – Учти, вечером проверю. И если соврёшь – страшно покараю.
– Договорились. – Гаррет всё-таки не удержался, провёл губами вдоль подставленного ему горла, и только после этого сумел действительно выпустить Андерса из рук.
Впрочем, валиться в постель, как только её увидел, Хоук всё-таки не стал. Вначале припрятал как следует браслет, сдал испачкавшуюся в дороге мантию пробегавшей мимо горничной, не на шутку разочаровав девицу полным отсутствием реакции на кокетливое трепыхание ресниц, ополоснулся в найденном возле подоконника ведре и сбрил зверски чесавшуюся бороду, о чём немедленно пожалел: в отсутствие отвлекающего фактора ещё сильнее выделялись обведённые тёмными кругами глаза и запавшие щёки. Однако сокрушаться было уже поздно, и Гаррет, выплеснув перемешанную с тёмными волосками мыльную пену в окно, всё-таки улёгся спать. Если он вдруг кому-нибудь потребуется, найдут.
Когда отступник снова открыл глаза, за окном вовсю сияла луна, а кто-то не в меру нахальный щекотал кончиком пальца его извлечённую из-под одеяла пятку.
– Ну я же обещал проверить, – независимо пожал плечами Андерс и улыбнулся, осторожно скользнув ладонью вдоль его лодыжки к колену. – Знаешь, застукать тебя в собственной постели действительно очень большая удача.
– Ты везучий, уверен, тебе это удастся не один раз, – хриплым со сна голосом отозвался Гаррет, приподнявшись на локте и жадно оглаживая взглядом фигуру целителя. Тот сменил свою любимую мантию на узкие лёгкие брюки и рубашку, ворот которой даже не потрудился затянуть, и в этом непривычном наряде казался опасным, словно тугой эльфийский лук, и невыносимо притягательным.
– Посмотрим, – промурлыкал маг и, поднявшись на ноги, насмешливо уточнил: – Ты выспался или мне стоит ещё на какое-то время оставить вас с кроватью наедине?
– Ещё чего, – возмутился Хоук. – При всей своей симпатии к этому безусловно достойному предмету мебели, твоё общество я нахожу более приятным.
– Я польщён, – фыркнул Андерс. Отступник встал и, подойдя к нему, обхватил талию ладонями, и тот разочарованно сморщил нос: – Ну что за манера – спать в одежде?
– Подштанники – это не одежда, – с довольным урчанием потёршись носом о теплую, вкусно пахшую здоровым крепким телом и предвкушением шею, поправил его Гаррет. – И не жалуйся, уверяю тебя, снимать их намного, намного проще, чем мою броню.
– Гаррет Хоук, я до смерти благодарен тебе за то, что ты не спишь в доспехе! – расхохотался целитель, откинув голову назад. Отступник воспользовался возможностью и, ласково прикусив тонкую кожу под челюстью, провёл языком вдоль горла, и смех Андерса оборвался сдавленным стоном. А мгновением спустя под пояс подштанников пробрались ловкие длинные пальцы и потянули его вниз, медленно сдвигая прочь тонкую ткань.
– Солнышко… – блаженно проурчал Хоук. Под настойчиво ласкавшими его спину и поясницу ладонями слабая дрожь зарождающегося желания превращалась в знакомый безудержный жар, и он, бережно куснув попавшуюся под губы мочку уха, наконец поцеловал своего любимого. Хоть на одну ночь – но своего.
Оказывается, когда сбывается мечта – это очень страшно. Страшно подвести, не оправдать хрупкого, только-только рождающегося доверия, не заметить собственного неловкого, неуместного жеста, который, словно спустивший лавину камешек, способен испортить всё…
Гаррет, зубами стянув с плеча Андерса ворот рубашки, увлечённо выцеловывал тёплую гладкую кожу, иногда легонько прикусывая вздрагивавшие под его лаской мускулы, и урчал, когда пальцы целителя ласково сжимали его загривок. Его собственные ладони даже сквозь ткань обжигало жаром любимого, безумно желанного тела, а от каждого поцелуя внутри всё перекручивало нестерпимым вожделением.
– Какой ты красивый, – едва соображая, что он несёт, шептал Хоук на ухо сладко постанывавшему Андерсу, целовал губы, шею, острые ключицы, запускал руки под рубашку, шалея от ощущения кожи под пальцами. Целитель требовательно потянул его за волосы и сам впился в рот, глубоко проникая языком, закинул ногу на бедро, вжавшись в него всем телом, и Гаррета окончательно покинул разум.
Это было какое-то нестерпимое, бесконечное блаженство: ласкать охотно подставлявшегося его рукам любимого, тереться лицом о плечи и крепкую грудь, поросшую золотистым пушком, впитывая родной, будоражащий кровь запах, целовать его – целиком, от дрожавших век до темневшей на поджаром животе впадинки пупка и узкой, восхитительно чуткой полоски кожи за мошонкой – дразнить собственным дыханием, упиваясь прерывистыми хриплыми стонами и сбивчивыми мольбами. На плечах наверняка останутся следы от пальцев Андерса – он цеплялся за них с такой силой, что Гаррет чуть не охал от боли, а потом почти сразу спохватывался и молча извинялся, нежно вылизывая ноющие от его хватки мышцы и ещё больше сводя любовника с ума.
– Давай уже, – хрипло выдохнул его маг, требовательно потянув его за волосы, впился в губы коротким, почти свирепым поцелуем и нетерпеливо толкнулся бедрами навстречу. Гаррет гортанно засмеялся, поцеловал его сам – глубоко и долго, выпивая дыхание вместе со стоном – и осторожно, исследуя, погладил кончиками пальцев между ягодиц. Разгорячённое, раздразненное его ласками тело сладко вздрогнуло, отзываясь, пальцы скользнули по чему-то маслянистому и с обманчивой лёгкостью скользнули в колечко заранее подготовленных мышц.
– Ну давай же… – протяжно простонал ему на ухо Андерс, как будто сам себе удивляясь, и крупно вздрогнул, когда Гаррет аккуратно согнул пальцы, нежно поглаживая его внутри. Хоук, не выдержав, жёстко впился в его губы, второй рукой с силой притиснул к себе, рыча от наслаждения, но всё-таки сумел сохранить ничтожную кроху самообладания. Достаточную, чтобы пропустить мимо ушей почти жалобную ругань любимого и как следует растянуть наспех размятые мускулы, чуть не свихнувшись от восхитительных, гортанных звуков, которыми тот отзывался на каждое прикосновение. Андерс сорвался первым: оттолкнул его, извернулся в руках, уперся коленями в постель и, уткнувшись лицом в подушку, призывно повёл вскинутыми бедрами.
– Немедленно! – сдавленно прорычал он, когда Гаррет, дрожа в предвкушении, нарочито неспешно огладил подставленную ему крепкую задницу.
– Как пожелаешь, счастье моё, – хрипло мурлыкнул он и, нежно поцеловав очаровательные ямочки на пояснице любимого, одним плавным, осторожным движением вошёл в его тело.
Андерс напрягся и задышал часто и неглубоко; оглушённый внезапным тугим жаром Хоук замер на несколько мгновений, давая ему привыкнуть, и, дождавшись, когда подрагивавшие под его ладонями мускулы расслабятся, медленно повел бедрами. Его маг тихо вздохнул, пошевелился, шире раздвинув колени, и блаженно улыбнулся, и Гаррет с беспомощным стоном вжался лбом между его лопаток. Поначалу у него ещё получалось брать любимого неторопливо и нежно, оберегая чуткое отзывчивое тело от собственной силы; но Андерс откликался на каждое движение тягучим сладким стоном, подавался навстречу, насаживаясь на него резче и глубже, и когда он хрипло потребовал: «Ещё!», самообладанию Хоука пришёл конец.
Он ещё сознавал – смутно, слабо – что его любимый стонал взахлёб, выгибаясь под ним в сладкой судороге, что сам он суматошно выцеловывал напряжённые плечи, шалея от солоноватого тепла на языке, и продолжал торопливо гладить его бок, что жадное «Ещё, сильнее!» смолкло лишь тогда, когда он окончательно сдался наслаждению, утонув в безумном ритме собственных движений, эхом отзывавшихся в другом, невыразимо желанном теле… А потом мир рассыпался осколками и погрёб его под собой.
Андерс лежал рядом, уткнувшись носом в его подушку, и медленно восстанавливал дыхание. Рука Хоука лежала на его талии, и Гаррет старался не двигаться, как будто стоило ему шевельнуться – и владевшее им тягучее блаженство немедленно рассеялось бы без следа. Целитель глубоко вздохнул и, как будто собравшись с духом, повернул голову к нему.
– Это что, я тебя так? – немедленно ужаснулся он, заметив успевшие потемнеть следы на плечах отступника, которые отчётливо виднелись в лунном свете.
– Пускай на память останутся, – перехватив его руку, немедленно засверкавшую зародышем исцеляющего заклятия, лениво проговорил Хоук. Вот и всё, кончилось чудо. Удерживать Андерса было бы нечестно и, по большому счёту, бесполезно, а сам он не останется, и ежу ясно.
– Не дури, – оборвал его маг, вывернулся и всё-таки провёл пальцами по плечу, стирая синяки. – Я тебе новых наставлю. На память, тоже мне. – Он глубоко вздохнул и неохотно спустил ноги с кровати: – Спасибо, Гаррет. Пойду я, пожалуй…
– Можешь остаться до утра, если хочешь, – ровным тоном сказал отступник, стараясь утихомирить вдруг заколотившееся где-то в горле сердце, окрылённое шальной надеждой. Это ведь просто второпях брошенная фраза, а вовсе не обещание. – Кровать большая, не передерёмся.
Андерс как будто заколебался, но через несколько мгновений тряхнул головой и почти виновато проговорил:
– Не привык я как-то. Я лучше у себя посплю.
Дожидаться ответа маг не стал. Торопливо нашарил на полу свою рубашку и брюки и, быстро одевшись, выскользнул за дверь. Гаррет рвано вздохнул и, зарывшись лицом в пахшую Андерсом подушку, прикрыл глаза.
Наутро стало ещё тоскливей. Сладко ноющее от усталости тело помнило тепло другого, родного и желанного, и крепко обижалось на своего хозяина за то, что этого тепла его лишили; ноздри щекотал не запах даже, а призрак запаха любимого, задержавшийся на льняном полотне; но никого, кроме самого Хоука, в его кровати не было. Боевой маг грустно хмыкнул, облачился в неприметную потрёпанную мантию и, взяв себя в руки, отправился заниматься делами.
Доблесть его немедленно оказалась вознаграждена: для порядка заглянув в лазарет с обычным вопросом насчёт припасов, он получил не только список необходимого, но и долгий ласковый поцелуй, чуть смущённую улыбку и настоятельный совет не забывать об отдыхе. После этого Андерс всё-таки выскользнул из легших ему на талию рук, ещё раз лукаво улыбнулся и, одарив его нарочито строгим взглядом, вернулся к своим склянкам.
Приободрившийся Гаррет долетел до Амарантайна, как на крыльях, но визит в лазарет, похоже, вычерпал запасы его везения до самого донышка. Поиски Ржавого Волка зашли в тупик: бандит был отнюдь не дураком и соревноваться в боевой мощи с орденом Серых Стражей или отдельно взятым младшим сенешалем Башни Бдения не торопился. Парочку не проявивших должной осторожности шпионов Хоука недавно выловили из-под пирсов, ещё трое заявили, что выходят из игры, и сломались только после того, как он пообещал выплачивать за сведения вчетверо больше, а ещё один и вовсе пропал без вести. Трактирщик, в испуге выпучив глаза, шёпотом сообщил, что это непременно происки тевинтерского магистра, которого видели в складах у порта, но Гаррет в эти бредни не поверил. Тевинтерцы были людьми на редкость прагматичными, а от его слухача проку никакого не было, ни от живого, ни от мёртвого.
Про другое – то, которое отступник даже в мыслях опасался называть конкретными словами, чтобы не сглазить – и говорить смысла не имело. В церкви его встретили неприветливо, там ещё помнили всё то, что Дайлен наговорил преподобной матери. С храмовниками Гаррет всё-таки сумел поговорить под предлогом обсуждения поимки приехавших в Амарантайн малефикаров, но рыцари тоже не горели желанием общаться с обнаглевшим не в меру отступником и отделывались от него скупыми фразами вроде «И без вас, гадов, справимся». После полудюжины безуспешных попыток Хоуку удалось очаровать молоденькую послушницу, ещё падкую на покаянные речи в духе сестры Лелианы, но и эта победа вскоре обернулась поражением, потому что ничего полезного девушка всё равно не знала. К тому же их застукала преподобная мать, и бедной послушнице достался выговор и изрядная доля дополнительной работы.
Из церкви после этого пришлось убраться: дежуривший возле алтарной храмовник начал бросать на него подозрительные взгляды, да и готовившаяся к службе священница явно намеревалась при первом же удобном случае – который не постеснялась бы организовать сама – устроить ему знатную проповедь о греховности магии и ничтожности магов. Выслушивать этот бред у Гаррета никакой охоты не было, и он предпринял спешное отступление.
И, едва выйдя за ворота церкви, наткнулся на придирчиво рассматривавшую статую Андрасте Винн.
– Рада видеть, что вы ещё живы, молодой человек, – мельком глянув на него, вместо приветствия проговорила пожилая чародейка. – У меня будет для вас поручение. Мне нужно торопиться на Собрание Магов в Камберленд, а вы тут всё равно без толку болтаетесь… – Опешивший Хоук уже открыл рот, намереваясь оспорить это утверждение, но целительница пронзила его строгим взглядом и продолжила: – Моя подруга Инес болтается где-то в этих краях, собирает свою звездчатку или как там это мифическое растение называется. Передайте ей приглашение на Собрание – чем больше магов из нашего Круга будет присутствовать, тем лучше. Нельзя же всё время игнорировать общественную жизнь. А ещё передайте Дайлену, чтобы вёл себя прилично, а то в последние пару лет у него изрядно испортился характер. Преподобная мать рассказала мне о его визите сюда – это просто уму непостижимо, как можно было так разговаривать с уважаемой дамой! – Винн осуждающе покачала головой и вздохнула: – Всё, можете идти. Время не ждёт.
Гаррет поторопился воспользоваться предоставленным ему шансом. За те несколько месяцев, что они не виделись, Винн, кажется, стала ещё нетерпимей, и дальнейшее общение могло привести разве что к шумной и – абсолютно неприличной ссоре. Ему почему-то показалось, что демонстрировать подобное церковникам не стоило.
Зато к вечеру Хоук сумел найти ту эльфийку, которая принесла Андерсу известие о том, что сэр Райлок всё ещё висела у него на хвосте. Невия, отлично помнившая, что видела его в компании целителя, поначалу встретила его неприветливо, но отступнику всё-таки удалось убедить её в том, что два деловых человека всегда смогут договориться. Зарабатывавшая продажей зелени, плетёных корзин и собственных наблюдений девушка при виде кошелька с серебром заметно смягчилась и с готовностью сообщила ему всё, что было ей известно. Сведений оказалось не так уж много – меньше, чем Гаррет ожидал получить за такие деньги, по правде говоря – но теперь он хотя бы знал, с чего начинать.
Когда Хоук вернулся в Башню Бдения, свет в окнах лазарета ещё горел. Недоумевая, он осторожно заглянул в дверь, и задремавший за столом Андерс, подскочив от неожиданности, тут же бросился проверять здоровенный котёл, томившийся на медленном огне. И только потом целитель обернулся к двери и, узнав гостя, с облегчением выдохнул.
– А я тоже могу в казну деньги зарабатывать! – не выдержав, похвастался он. Гаррет подошёл к нему и бережно обнял за талию, и Андерс, с кошачьей непринуждённостью привалившись к его груди, принялся объяснять: – Это простенькое зелье здоровья. В крестьянском хозяйстве всегда пригодиться может, от него почти любые болезни и травмы проходят вчетверо быстрее. Я уже мальчишек подговорил слух разнести, чтобы покупатели поскорее пришли. К полуночи доварю, потом надо будет сразу в склянки разливать.
– Помочь? – потёршись носом о его висок, поинтересовался Хоук, но светловолосый маг замотал головой:
– Иди спи, герой-добытчик. И никакой болтовни со Справедливостью, а то я сам ему пойду объяснять, как работает смертное тело. И так объясню, что он сам тебя посылать будет – ты ведь уже понял, какой он зануда…
– Я не просто так с ним болтаю, – поморщившись, пояснил отступник. – Пытаюсь понять, что за хрень со мной в Чёрных Болотах случилась и как мне теперь собственным даром управлять.
– Ничего, это не срочно, – убеждённо сказал Андерс. – В Тень ты больше не проваливаешься, а если будешь от недосыпа с ног валиться, много ли проку будет с твоего понимания? Поцелуй меня и двигай спать. – Гаррет, усмехнувшись, с удовольствием выполнил его требование, и довольно заурчавший маг, подумав, добавил: – Нет, ещё раз поцелуй, а потом иди. Я тут надолго застрял, так что сегодня тебе недосып устраивать не буду.
– А жаль… – легонько прихватив его зубами за ухо, насмешливо протянул Хоук и, получив несильный тычок под рёбра, сдался: – Уже ухожу, солнышко.
Упускать удачный момент не стоило, и Гаррет, бегом добежав до своей комнаты, вытащил из тайника браслет и тихонько прокрался во флигель Стражей. Ему повезло: гномы всё ещё не вернулись из очередного патруля, Натаниэль, кажется, остался в Амарантайне, в который уже раз пытаясь добиться благосклонности его маленькой сестрички, а Справедливость в тронном зале читал очередной том антологии старотевинтерских поэтов. Дремавший на андерсовой постели Сэр Ланцелап дружелюбно мурлыкнул и, получив свой поцелуй в носик, уснул снова. Хоук аккуратно положил поблескивавший полированным металлом браслет под подушку и поправил покрывало, а потом тихо вышел из комнаты.
Утром его разбудил Мышка, который торжественно провозгласил, что его желает видеть эрл Амелл, и тут же удрал. Гаррет хмыкнул и, торопливо ополоснув лицо, отправился к кузену, гадая, отчего такая патетика.
Объяснение оказалось простым и вполне предсказуемым: глаза у погребённого в кипах документов Дайлена были красными, как у кролика, и в них мелькало то же затравленное выражение, которое Хоук нередко видел в зеркале после пары часов наедине с заданиями Вэрела. Кроме того, поначалу его младший изъяснялся ломаными формулировками государственных указов, и отпускать его начало только через полчаса.
– У меня к тебе просьба будет, Гаррет, – закончив жаловаться на жизнь – по правде сказать, при исполнении на языке староферелденской юриспруденции звучало это на редкость забавно – хмуро проговорил Дайлен. – Мне Андерс сказал, что та храмовница, которая его поймала, так и не отступилась.
– Я знаю, – кивнул Хоук. – Я с тобой тоже хотел об этом поговорить. Я её…
– И пальцем не тронешь, – не дал ему договорить Амелл. – Братик, я тебя очень прошу – держи себя в руках, хорошо? У меня есть план. Андерса я ей обидеть не дам, будь уверен, так что не суетись и не пори горячку.
– Ещё филактерия, – нахмурившись, напомнил ему Гаррет. – По слухам, часть филактерий, в том числе и его, перевезли в Амарантайн.
– И что теперь, вламываться в хранилище и искать единственную среди сотен? – грустно хмыкнул Командор. – Я их переиграю, старший, на коленях приползут и с извинениями ему вручат. Просто… это не так быстро, как хотелось бы. Я тебя правда очень прошу: не надо дарить Андерсу храмовничьих голов, ладно? Он, конечно, порадуется, но от этого потом столько геморроя будет... И тебе в том числе.
– Я изо всех сил буду стараться вести себя прилично, – поморщившись, пообещал отступник. – Но если они замахнутся на папу, Бет, Андерса или тебя…
– Вот если замахнутся – тогда и будешь убивать, – жестко проговорил Дайлен. Хоук неохотно согласился, и его кузен, мигом повеселев, лукаво поинтересовался: – Кстати, ты всё ещё планируешь отрывать яйца Натаниэлю? Понимаешь, я в каком-то медицинском трактате читал, что этот орган жизненно важен для того, чтобы у меня могли появиться племяшки… А я хочу себе племяшек!
– У тебя один уже скоро появится, аж королевской крови, – невольно усмехнулся Гаррет. – А Нэйт пусть женится вначале, тогда его яйца будут уже вне моей юрисдикции. Бет сама кому хочешь что угодно оторвёт.
С Тенью ему определённо не везло.
Гаррет глубоко вздохнул и снова попытался подвести итоги. Весь дайленов отряд выбрался из этой переделки живым – это, несомненно, был положительный момент. Он узнал кое-что о своих новых способностях, что, разумеется, тоже было очень неплохо.
Вот бы ему ещё понять хоть что-то из того, что он узнал.
Треклятый материальный мир теперь казался немногим прочнее Тени. Завеса, обычно ощущавшаяся магами как нечто прочное и неизменное, словно земля под ногами, и оттого не вызвавшая никаких эмоций, перестала быть надежной точкой отсчёта, и Хоук попросту растерялся. Бывали моменты, когда он даже не осознавал, где именно находится, и понимал, что опять выскользнул из реальности, лишь когда переводил взгляд на спутников и вместо объёмных плотных фигур видел только выцветшие неяркие силуэты. Для того, чтобы вернуться обратно, требовались значительные усилия – что-то в глубине его заёмной памяти успокаивало, заверяло, что так и должно быть в подобном случае, но Гаррет всё равно нервничал. И то, что Андерс косился на него с плохо скрытым беспокойством, отнюдь не умеряло его тревоги.
Хоук, конечно, пытался утешать себя тем, что его любимое носатое солнышко за него всё-таки волновалось, но сволочной рассудок неизменно напоминал, что носатое солнышко – прирождённый целитель, и потому волнуется за всех вверенных его попечению потенциальных пациентов.
Чем дальше они уходили от Чёрных Болот, тем легче ему становилось. И тем лучше он понимал, что всерьёз влип с этим своим брессилианским наследием.
На самом деле, всё это было даже логично, и ему следовало радоваться хотя бы тому, что недостатки приобретённых им безусловно полезных умений обнаружились лишь после окончания Мора. Идеальных систем не бывает, у каждой есть свои преимущества и свои слабые места – преимуществами он попользовался вдоволь, теперь придётся иметь дело с недостатками. Жалкие обрывки полученных от давно покойного эльфийского мага знаний вдруг царапнули сознание, возражая против подобной формулировки, но Гаррет остался при своём мнении. Пусть даже способность уходить в Тень была каким-то особым способом непреодолимой защиты, но пока он не научится ею управлять, она останется именно недостатком.
Как же он завидовал Дайлену. Того в своё время тоже изрядно потрепало, когда он выбирался из ловушки демона Праздности, но в итоге его младший получил дар куда более ценный – знание. И уже из знания выращивал возможность и действие, в конечном счёте получая именно тот результат, который был ему нужен. Способ обойти защиту Баронессы, разрушить теневые порталы, привести в норму мир, в одном отдельно взятом болоте перевернувшийся с ног на голову…
У самого Гаррета были сила и умение – и ничего больше. Он не понимал ни того, откуда эта сила бралась, ни того, как она работала – требовался ли ей какой-то период восстановления, как его телу, или она была неизменной, как сама Тень, и уж тем более он даже представить себе не мог, как именно он делал то, что получалось у него как будто само собой.
Нет, будь у него выбор – он предпочёл бы понимание. Как было с огнём – вначале отец долго рассказывал ему о том, как горит свеча, как ветер раздувает пламя пожара, как высокая труба с парой изогнутых колен помогает матери разжигать плиту; и только после этого Хоук, уже сознавая, что делает, взялся управлять огнём при помощи собственной магической силы.
Поступать наоборот было как-то неправильно. Всё равно что бросить мальчишку на середину реки и сказать «Плыви!» – вот только искусство обращения с Тенью было куда сложнее умения удерживать тело на поверхности воды. Да и не научишься ничему толковому таким способом, только основам, минимально необходимому…
– Ты уже полчаса непрозрачный, – негромко заметил Дайлен, подойдя к задумавшемуся кузену. – По-моему, это прогресс.
– По-моему, я уморю тебя вопросами, пытаясь разобраться, как же эта хрень на самом деле работает, – невесело усмехнулся Хоук и, поймав обращённый на него взгляд Андерса, гордо расправил плечи. Целитель, не скрываясь, скептически хмыкнул и устало покачал головой, но поводов для немедленного вмешательства, похоже, не увидел.
К тому моменту, когда несколько увеличившийся отряд Командора добрался до Башни Бдения, отступник наловчился усилием воли создавать для непосвящённых иллюзию того, что с ним всё в порядке. Остальные маги всё равно видели, что он присуствовал одновременно в ближних слоях Тени и – малой частью – в реальности, но выглядел он всё-таки как все нормальные люди, а не как затерявшийся в мире снов призрак.
Поначалу показавшаяся удивительно удачной мысль ни к чему толковому так и не привела. Амелл, конечно, понимал структуру и механизмы функционирования Тени куда лучше, чем большинство магов, однако и у его знаний имелись границы. Гаррет, как выяснилось, оперировал потоками настолько тонкими, что его кузену попросту не удавалось их разглядеть. Дайлен честно попытался объяснить ему хотя бы базовые принципы, но оба они отлично сознавали, что разница между основами и тем, что он делал – как между сложением-умножением и расчётом рунных схем, учитывающих влияние десятков факторов. Первое не могло никак ему помочь, а во втором энтропийщик и сам разбирался, как наг в ананасах.
Впрочем, впадать в уныние Хоук вовсе не собирался. Как удерживаться в реальном мире, он уже понял, хоть это и требовало от него нешуточных усилий, а значит, и остальные трудности были вполне преодолимы.
– Главное, чтобы не утащило в Тень и не растворило там к демоновой бабушке, – пробормотал он себе под нос, шагая к выходу из цитадели. Нужно было заглянуть в лазарет к Андерсу, поинтересоваться, не нужно ли ему что, может, поговорить немного, если целитель будет в настроении…
– У Искажённых нет бабушки, – скрипуче поправил его Справедливость, свободное от патрулей время предпочитавший проводить в библиотеке, которая располагалась в открытых галереях тронного зала. – Кроме того, твои страхи необоснованны, маг.
– Вот как? – Заинтересовавшись, Гаррет остановился и развернулся к духу. – К какой именно части моего предположения относился твой комментарий?
Разговоры со Справедливостью требовали определённого навыка. Многих попросту нервировал вид полуразложившегося тела – собственно, потому-то новый дайленов рекрут и предпочитал проводить время в тронном зале, куда большинство обитателей крепости заходили ненадолго и только по делу – а большую часть остальных отпугивало то, что чуть не каждую минуту приходилось отвлекаться от основной беседы для того, чтобы объяснить обитателю Тени какую-нибудь особенность материального мира.
– Ты не сможешь раствориться в Тени, – объяснил Справедливость. – Так не происходит. Ты не часть её, а самостоятельное создание… хотя я и не могу понять, как это получается.
– Но ты ведь тоже самостоятелен, – прислонившись к книжной полке напротив собеседника, уточнил Хоук.
– Я родственная ей сущность, – размеренно проговорил дух и, подумав, пожал плечами: мимика и способы выражения мысли при помощи тел ещё оставались для него белым пятном на карте, но он очень старался восполнить этот пробел в своих знаниях. – Я не продолжение её, воплощающее одну идею, но первое дитя Создателя. Я… не знаю правильных слов, чтобы это объяснить.
– Поищем их вместе, – утешил его отступник. – Кстати, а что же происходит с умершими? Или когда они лишаются связи с телом, они всё-таки способны раствориться?
– Я… не знаю точно. – Справедливость как будто был смущён своей неосведомлённостью. – Когда я пребывал в Тени, мне было неведомо любопытство. Я не искал людей, чтобы спрашивать. Там, где я был, умершие бывали редко. Они не задерживаются надолго, уходят глубже, туда, куда даже первым детям Создателя, которых вы зовёте духами, нет хода.
– И что происходит с ними после этого, тебе неизвестно, – задумчиво заключил Гаррет. Дух неловко кивнул. – Я очень благодарен тебе за сведения. Дайлен уже объяснял тебе, что такое время? Сейчас мне требуется уйти, но если ты не возражаешь, потом я приду и мы снова побеседуем о Тени.
– А ты расскажешь мне об этом мире, – проговорил Справедливость. – Это будет честно.
– Именно так, – улыбнулся Хоук. Может, ему всё-таки удастся разобраться с той хренью, которая с ним творилась. В конце концов, кого же спрашивать о том, как управляться с Тенью, как не её бывшего жителя?
Правда, первую неделю они со Справедливостью вообще друг друга не понимали. Гаррету приходилось объяснять чуть не каждое своё слово, дух тоже пытался, но с воображением у него было туговато. Он только растерянно хлопал вялыми веками, по нескольку раз повторяя одну и ту же фразу, в которой переставлял местами пару слов. Но потом разница терминологий несколько сгладилась, и работа постепенно сдвинулась с места – во многом благодаря Дайлену, который иногда присоединялся к их беседам и служил кем-то вроде переводчика.
Времени толком ни на что не хватало. Хоук уже даже забыл, когда ему в последний раз удалось толком выспаться – дела эрлинга не стали бы дожидаться, пока он совладает с непрошенным «даром», казне требовались деньги, Андерсу – припасы и сырьё для их с Дайленом новой затеи, простым людям – порядок на улицах… Духу сон был не нужен, и о магии они разговаривали по ночам, почти до самого утра. В зеркало он теперь старался не смотреть, самому страшно становилось – видок был не намного лучше, чем у Справедливости. Под глазами синяки в пол-лица, борода вторую неделю небрита, скулы заострились. Жуть ходячая, а не боевой маг.
Андерс поначалу смеялся, заявлял, что всю жизнь западал на суровых бородатых мужиков и многообещающе усмехался. Правда, в ту единственную ночь, когда его, кажется, прямым текстом пригласили остаться на отгороженной койке в лазарете, Гаррет заснул, едва коснувшись головой подушки, и проспал восемнадцать часов подряд. Больше целитель его не звал.
Надо было извиниться, только вымотавшийся отступник никак не мог сообразить, как следовало извиняться за то, что просто делаешь свою работу.
Впрочем, судя по тому, что принесённые им пряники в конечном счёте всё-таки оказывались в желудке Андерса, а не в мусорном ведре, злился тот на него не очень сильно. Неудивительно – злиться всерьёз на создание столь жалкое мог только до крайности жестокосердный человек, каковым целитель вовсе не являлся. Этот вывод Гаррета не очень-то обрадовал: любимого надо было поражать добротой, заботой, на худой конец красотой или силой, если ничего другого не досталось, а не давить на жалость, словно неудачнику какому-то.
Утешало Хоука только то, что это было не напрасно. Ну точнее, не совсем напрасно – от полноценного представления о том, как работали способности боевого мага, он был всё так же далёк, зато кое-что другое вдруг обрело полную ясность. Ему даже стало стыдно, что он не сообразил этого раньше – потом пришлось долго объяснять Справедливости, что означает человеческий жест, когда лицо закрывают ладонями, и что именно привело его в такое отчаяние. Дух, кажется, не очень понял, но из вежливости (про вежливость Дайлен ему объяснил как следует) промолчал.
Рунных камней у Гаррета оставалось в обрез, а свободных денег не было вовсе, но его это уже не беспокоило. После того, как он оставил в треклятой схеме только три грандмастерские руны, а остальные шесть просчитал на уровень ниже, всё сложилось идеально. Результат должен был быть не хуже запланированного: излишки энергии центральных рун по впаянным в сильверит лириумным каналам будут стекать к второстепенным, усиливая их действие и выводя на более высокий уровень. Да и порядок следования рун тоже не заставлял его мучиться трудностями выбора. Грандмастерскую руну целителя после полутора сотен попыток он всё же освоил – можно было, на самом деле, ограничиться мастерской, но дарить Андерсу что-то несовершенное было бы попросту неуважением – а в остальном схема не допускала разночтений: оставшиеся две должны были обеспечить его любимому общую защиту на физическом и энергетическом уровне.
С самими рунами Гаррет после этого управился быстро. Руну физической защиты любого уровня он ещё год назад мог вырезать чуть не с закрытыми глазами; с руной устойчивости к магии пришлось повозиться чуть дольше, но в итоге каркас высших рун был готов уже через сутки. Младшие, к его удивлению, потребовали вдвое больше времени, хотя и высосали из него немного меньше энергии. К финальному этапу отступник приступал с некоторым душевным трепетом: столь сложных конструктов ему раньше создавать не приходилось, и он по двести раз проверял надёжные, словно небо над головой, расчёты.
Заниматься магией в каком-то лесочке, чуть ли не у всех на глазах – ладно, вообще говоря, никому эта рощица не была нужна, там не росла даже неприхотливая клюква – было донельзя странно. Но выбора у Хоука не было: в кабинет в любой момент мог явиться Вэрел или ещё кто-нибудь, обязательно по очень важному и сложному делу, а позволить себе потерять концентрацию даже на мгновение он не мог. Вот и пришлось искать укромное местечко подальше от крепости, молясь о том, чтобы продолжавшие придумывать пакости Андерсу храмовники случайно не наткнулись на него.
Создатель, к счастью, на этот раз решил не проявлять своё своеобразное чувство юмора, и отступнику никто не помешал. Он даже восхитился результатом, на пробу примерив получившийся браслет: защитные ауры рун немедленно окружили тело почти физически ощутимым коконом, а знак целителя лёг на тыльную сторону запястья пятнышком слабого ласкового тепла. Воспользоваться всеми его возможностями Хоук всё равно не сумел бы, но то, что руна работала, было очевидно.
Гаррет, самодовольно ухмыльнувшись, спрятал амулет за пазуху и, насвистывая, двинулся к крепости. Нужно было ещё придумать, как поэффектнее вручить его Андерсу.
Вот на одной лишь гордости он до Башни Бдения и дошёл, потому что как только немного схлынуло ликование, тут же выяснилось, что на замыкание системы он потратил куда больше сил, чем рассчитывал. Перед глазами начало двоиться, вдобавок его слегка шатало, и он даже не сразу сообразил, который из трёх Андерсов, воздвигшихся перед ним с самым решительным выражением на лице, заявил:
– Гаррет Хоук, мне надо с тобой очень серьёзно поговорить!
Отступник крепко зажмурился, поморгал и, усилием воли сведя количество своих любимых и очень сердитых магов к двум, уточнил:
– О чём?
– И он меня ещё спрашивает! – картинно всплеснул руками целитель и, толкнув его в ближайшую дверь – это оказалась какая-то кладовка, и на брюнета тут же упала пыльная швабра – обвиняюще провозгласил: – О твоих отношениях со Справедливостью!
– Каких ещё отношениях? – неподдельно изумился Гаррет. Запасы маны и жизненных сил постепенно восстанавливались, зрение приходило в норму – теперь вместо двух Андерсов он видел одного, очертания которого дрожали и расплывались, словно в Тени. Боевой маг насторожился, но после короткой проверки выяснил, что он всё ещё находится в реальности, а значит, хотя бы процесс перемещения в слоях мироздания по-прежнему находился под контролем. – Я просто помогаю ему освоиться в материальном мире.
– А, теперь это так называется… – скрестив руки на груди, ехидно протянул Андерс. – Друзей забросил, с Сэром Ланцелапом поиграть больше не приходишь… – Он глубоко вздохнул и уже совсем другим, очень серьёзным тоном сказал: – Пойми, Гаррет, Справедливость – не просто ещё один дайленов рекрут. Он дух Тени, и то, что ты сейчас делаешь, очень опасно. Истязаний ты не проходил… Ты ведь рискуешь не только собой, но и всем населением Башни Бдения – если что-то случится, то справиться с магом твоего уровня будет очень сложно.
– Ты сам сказал, он дух, а не демон, – парировал Хоук. Отряхнулся от насыпавшейся на мантию пыли и пожал плечами: – Я вообще не понимаю, что тебя беспокоит. В моё тело он пока не просился, так что появления в крепости одержимого можешь не опасаться.
– Спасибо, утешил, – съязвил светловолосый маг. – Особенно меня успокаивает слово «пока». И вообще, какого хрена ты его защищаешь?
– А что мне, перестать разговаривать с собственным соратником по первому твоему требованию? – вспылил Гаррет. Истязаний он не проходил, наличия собственных мозгов, видимо, не предполагается. Не человек, а дворкинова бомба ходячая. А он-то тут разогнался – уважение и любовь своего солнышка заслужить…
– Именно так! – рявкнул в ответ Андерс. – На себя посмотри, у тебя хронический недосып которую неделю! Почему-то ради того, чтобы со мной пообщаться, ты о сне и отдыхе не забывал!
Хоук растерянно моргнул. Так это что, сцена ревности?..
– Поэтому ты решил на меня наорать, – задумчиво рыкнул он. – Очень эффективно, я прямо весь под впечатлением.
– А что мне было делать, набрасываться на Справедливость с заявлениями в духе «Отстань от него, это мой маг»? – возмутился целитель. – Я попытался, огрёб за это трёхчасовую лекцию о том, что рабство – это плохо, да ещё и за Сэра Ланцелапа снова досталось! Ой… – Спохватившись, он торопливо зажал рот ладонью и бросил на отступника испуганный взгляд.
– Справедливость ещё очень многого не понимает в мире смертных, – стараясь скрыть ликование – преждевременное, наверняка преждевременное! – прежним сердитым тоном проговорил Гаррет, шагнув к Андерсу. – Например, того, что в определении «мой» нет, в общем-то, ничего плохого… – Он выдержал долгую красноречивую паузу, с удовольствием отметив, что сбившееся на секунду дыхание его любимого стало частым и поверхностным, и гортанно промурлыкал: – Если оно взаимно.
Целитель сглотнул и поднял голову, пытаясь поймать его взгляд, и Хоук, усмехнувшись, взял его лицо в ладони и поцеловал. Сдерживаться не было ни сил, ни желания, и когда тёплые сухие губы приоткрылись под его языком, Гаррет в полной мере воспользовался предоставленной ему возможностью. Прикусил, облизнул, снова подразнил зубами, жадно обласкал всё, до чего мог дотянуться…
Андерс мягко вздохнул и подался ближе, обняв его шею ладонями. Хоук мысленно улыбнулся и притянул его к себе, осторожно и бережно, словно наперекор горячности поцелуя, поглаживая крепкую жилистую спину. Маг пытался сдерживаться, глотал на полузвуке едва родившийся стон, но тело его выдавало – чуть заметно прогибалось под ладонями, подставляясь под ласку, и сладко подрагивало, когда Гаррет, совершенно опьяневший от желания, настойчиво и аккуратно проминал кончиками пальцев напряжённые мышцы. Безумно хотелось большего – прижать к себе, подхватить под ягодицы, так, чтобы длинные сильные ноги словно сами собой легли ему на талию, наконец сделать его своим, целиком, без остатка, и прочитать подтверждение в лихорадочно блестящих, затуманенных ответной страстью глазах.
– Насчёт недосыпа ты прав, – хрипло проговорил Хоук, неимоверным усилием воли заставив себя оторваться от любимого. Глаза у Андерса были точно такие, как он представлял – тёмные омуты с узкой янтарно-золотой каймой, жаркие и зовущие. – Обещаю, вот прямо сейчас пойду и попробую с этим что-нибудь сделать.
– Иди, – бездыханно согласился целитель. – Учти, вечером проверю. И если соврёшь – страшно покараю.
– Договорились. – Гаррет всё-таки не удержался, провёл губами вдоль подставленного ему горла, и только после этого сумел действительно выпустить Андерса из рук.
Впрочем, валиться в постель, как только её увидел, Хоук всё-таки не стал. Вначале припрятал как следует браслет, сдал испачкавшуюся в дороге мантию пробегавшей мимо горничной, не на шутку разочаровав девицу полным отсутствием реакции на кокетливое трепыхание ресниц, ополоснулся в найденном возле подоконника ведре и сбрил зверски чесавшуюся бороду, о чём немедленно пожалел: в отсутствие отвлекающего фактора ещё сильнее выделялись обведённые тёмными кругами глаза и запавшие щёки. Однако сокрушаться было уже поздно, и Гаррет, выплеснув перемешанную с тёмными волосками мыльную пену в окно, всё-таки улёгся спать. Если он вдруг кому-нибудь потребуется, найдут.
Когда отступник снова открыл глаза, за окном вовсю сияла луна, а кто-то не в меру нахальный щекотал кончиком пальца его извлечённую из-под одеяла пятку.
– Ну я же обещал проверить, – независимо пожал плечами Андерс и улыбнулся, осторожно скользнув ладонью вдоль его лодыжки к колену. – Знаешь, застукать тебя в собственной постели действительно очень большая удача.
– Ты везучий, уверен, тебе это удастся не один раз, – хриплым со сна голосом отозвался Гаррет, приподнявшись на локте и жадно оглаживая взглядом фигуру целителя. Тот сменил свою любимую мантию на узкие лёгкие брюки и рубашку, ворот которой даже не потрудился затянуть, и в этом непривычном наряде казался опасным, словно тугой эльфийский лук, и невыносимо притягательным.
– Посмотрим, – промурлыкал маг и, поднявшись на ноги, насмешливо уточнил: – Ты выспался или мне стоит ещё на какое-то время оставить вас с кроватью наедине?
– Ещё чего, – возмутился Хоук. – При всей своей симпатии к этому безусловно достойному предмету мебели, твоё общество я нахожу более приятным.
– Я польщён, – фыркнул Андерс. Отступник встал и, подойдя к нему, обхватил талию ладонями, и тот разочарованно сморщил нос: – Ну что за манера – спать в одежде?
– Подштанники – это не одежда, – с довольным урчанием потёршись носом о теплую, вкусно пахшую здоровым крепким телом и предвкушением шею, поправил его Гаррет. – И не жалуйся, уверяю тебя, снимать их намного, намного проще, чем мою броню.
– Гаррет Хоук, я до смерти благодарен тебе за то, что ты не спишь в доспехе! – расхохотался целитель, откинув голову назад. Отступник воспользовался возможностью и, ласково прикусив тонкую кожу под челюстью, провёл языком вдоль горла, и смех Андерса оборвался сдавленным стоном. А мгновением спустя под пояс подштанников пробрались ловкие длинные пальцы и потянули его вниз, медленно сдвигая прочь тонкую ткань.
– Солнышко… – блаженно проурчал Хоук. Под настойчиво ласкавшими его спину и поясницу ладонями слабая дрожь зарождающегося желания превращалась в знакомый безудержный жар, и он, бережно куснув попавшуюся под губы мочку уха, наконец поцеловал своего любимого. Хоть на одну ночь – но своего.
Оказывается, когда сбывается мечта – это очень страшно. Страшно подвести, не оправдать хрупкого, только-только рождающегося доверия, не заметить собственного неловкого, неуместного жеста, который, словно спустивший лавину камешек, способен испортить всё…
Гаррет, зубами стянув с плеча Андерса ворот рубашки, увлечённо выцеловывал тёплую гладкую кожу, иногда легонько прикусывая вздрагивавшие под его лаской мускулы, и урчал, когда пальцы целителя ласково сжимали его загривок. Его собственные ладони даже сквозь ткань обжигало жаром любимого, безумно желанного тела, а от каждого поцелуя внутри всё перекручивало нестерпимым вожделением.
– Какой ты красивый, – едва соображая, что он несёт, шептал Хоук на ухо сладко постанывавшему Андерсу, целовал губы, шею, острые ключицы, запускал руки под рубашку, шалея от ощущения кожи под пальцами. Целитель требовательно потянул его за волосы и сам впился в рот, глубоко проникая языком, закинул ногу на бедро, вжавшись в него всем телом, и Гаррета окончательно покинул разум.
Это было какое-то нестерпимое, бесконечное блаженство: ласкать охотно подставлявшегося его рукам любимого, тереться лицом о плечи и крепкую грудь, поросшую золотистым пушком, впитывая родной, будоражащий кровь запах, целовать его – целиком, от дрожавших век до темневшей на поджаром животе впадинки пупка и узкой, восхитительно чуткой полоски кожи за мошонкой – дразнить собственным дыханием, упиваясь прерывистыми хриплыми стонами и сбивчивыми мольбами. На плечах наверняка останутся следы от пальцев Андерса – он цеплялся за них с такой силой, что Гаррет чуть не охал от боли, а потом почти сразу спохватывался и молча извинялся, нежно вылизывая ноющие от его хватки мышцы и ещё больше сводя любовника с ума.
– Давай уже, – хрипло выдохнул его маг, требовательно потянув его за волосы, впился в губы коротким, почти свирепым поцелуем и нетерпеливо толкнулся бедрами навстречу. Гаррет гортанно засмеялся, поцеловал его сам – глубоко и долго, выпивая дыхание вместе со стоном – и осторожно, исследуя, погладил кончиками пальцев между ягодиц. Разгорячённое, раздразненное его ласками тело сладко вздрогнуло, отзываясь, пальцы скользнули по чему-то маслянистому и с обманчивой лёгкостью скользнули в колечко заранее подготовленных мышц.
– Ну давай же… – протяжно простонал ему на ухо Андерс, как будто сам себе удивляясь, и крупно вздрогнул, когда Гаррет аккуратно согнул пальцы, нежно поглаживая его внутри. Хоук, не выдержав, жёстко впился в его губы, второй рукой с силой притиснул к себе, рыча от наслаждения, но всё-таки сумел сохранить ничтожную кроху самообладания. Достаточную, чтобы пропустить мимо ушей почти жалобную ругань любимого и как следует растянуть наспех размятые мускулы, чуть не свихнувшись от восхитительных, гортанных звуков, которыми тот отзывался на каждое прикосновение. Андерс сорвался первым: оттолкнул его, извернулся в руках, уперся коленями в постель и, уткнувшись лицом в подушку, призывно повёл вскинутыми бедрами.
– Немедленно! – сдавленно прорычал он, когда Гаррет, дрожа в предвкушении, нарочито неспешно огладил подставленную ему крепкую задницу.
– Как пожелаешь, счастье моё, – хрипло мурлыкнул он и, нежно поцеловав очаровательные ямочки на пояснице любимого, одним плавным, осторожным движением вошёл в его тело.
Андерс напрягся и задышал часто и неглубоко; оглушённый внезапным тугим жаром Хоук замер на несколько мгновений, давая ему привыкнуть, и, дождавшись, когда подрагивавшие под его ладонями мускулы расслабятся, медленно повел бедрами. Его маг тихо вздохнул, пошевелился, шире раздвинув колени, и блаженно улыбнулся, и Гаррет с беспомощным стоном вжался лбом между его лопаток. Поначалу у него ещё получалось брать любимого неторопливо и нежно, оберегая чуткое отзывчивое тело от собственной силы; но Андерс откликался на каждое движение тягучим сладким стоном, подавался навстречу, насаживаясь на него резче и глубже, и когда он хрипло потребовал: «Ещё!», самообладанию Хоука пришёл конец.
Он ещё сознавал – смутно, слабо – что его любимый стонал взахлёб, выгибаясь под ним в сладкой судороге, что сам он суматошно выцеловывал напряжённые плечи, шалея от солоноватого тепла на языке, и продолжал торопливо гладить его бок, что жадное «Ещё, сильнее!» смолкло лишь тогда, когда он окончательно сдался наслаждению, утонув в безумном ритме собственных движений, эхом отзывавшихся в другом, невыразимо желанном теле… А потом мир рассыпался осколками и погрёб его под собой.
Андерс лежал рядом, уткнувшись носом в его подушку, и медленно восстанавливал дыхание. Рука Хоука лежала на его талии, и Гаррет старался не двигаться, как будто стоило ему шевельнуться – и владевшее им тягучее блаженство немедленно рассеялось бы без следа. Целитель глубоко вздохнул и, как будто собравшись с духом, повернул голову к нему.
– Это что, я тебя так? – немедленно ужаснулся он, заметив успевшие потемнеть следы на плечах отступника, которые отчётливо виднелись в лунном свете.
– Пускай на память останутся, – перехватив его руку, немедленно засверкавшую зародышем исцеляющего заклятия, лениво проговорил Хоук. Вот и всё, кончилось чудо. Удерживать Андерса было бы нечестно и, по большому счёту, бесполезно, а сам он не останется, и ежу ясно.
– Не дури, – оборвал его маг, вывернулся и всё-таки провёл пальцами по плечу, стирая синяки. – Я тебе новых наставлю. На память, тоже мне. – Он глубоко вздохнул и неохотно спустил ноги с кровати: – Спасибо, Гаррет. Пойду я, пожалуй…
– Можешь остаться до утра, если хочешь, – ровным тоном сказал отступник, стараясь утихомирить вдруг заколотившееся где-то в горле сердце, окрылённое шальной надеждой. Это ведь просто второпях брошенная фраза, а вовсе не обещание. – Кровать большая, не передерёмся.
Андерс как будто заколебался, но через несколько мгновений тряхнул головой и почти виновато проговорил:
– Не привык я как-то. Я лучше у себя посплю.
Дожидаться ответа маг не стал. Торопливо нашарил на полу свою рубашку и брюки и, быстро одевшись, выскользнул за дверь. Гаррет рвано вздохнул и, зарывшись лицом в пахшую Андерсом подушку, прикрыл глаза.
Наутро стало ещё тоскливей. Сладко ноющее от усталости тело помнило тепло другого, родного и желанного, и крепко обижалось на своего хозяина за то, что этого тепла его лишили; ноздри щекотал не запах даже, а призрак запаха любимого, задержавшийся на льняном полотне; но никого, кроме самого Хоука, в его кровати не было. Боевой маг грустно хмыкнул, облачился в неприметную потрёпанную мантию и, взяв себя в руки, отправился заниматься делами.
Доблесть его немедленно оказалась вознаграждена: для порядка заглянув в лазарет с обычным вопросом насчёт припасов, он получил не только список необходимого, но и долгий ласковый поцелуй, чуть смущённую улыбку и настоятельный совет не забывать об отдыхе. После этого Андерс всё-таки выскользнул из легших ему на талию рук, ещё раз лукаво улыбнулся и, одарив его нарочито строгим взглядом, вернулся к своим склянкам.
Приободрившийся Гаррет долетел до Амарантайна, как на крыльях, но визит в лазарет, похоже, вычерпал запасы его везения до самого донышка. Поиски Ржавого Волка зашли в тупик: бандит был отнюдь не дураком и соревноваться в боевой мощи с орденом Серых Стражей или отдельно взятым младшим сенешалем Башни Бдения не торопился. Парочку не проявивших должной осторожности шпионов Хоука недавно выловили из-под пирсов, ещё трое заявили, что выходят из игры, и сломались только после того, как он пообещал выплачивать за сведения вчетверо больше, а ещё один и вовсе пропал без вести. Трактирщик, в испуге выпучив глаза, шёпотом сообщил, что это непременно происки тевинтерского магистра, которого видели в складах у порта, но Гаррет в эти бредни не поверил. Тевинтерцы были людьми на редкость прагматичными, а от его слухача проку никакого не было, ни от живого, ни от мёртвого.
Про другое – то, которое отступник даже в мыслях опасался называть конкретными словами, чтобы не сглазить – и говорить смысла не имело. В церкви его встретили неприветливо, там ещё помнили всё то, что Дайлен наговорил преподобной матери. С храмовниками Гаррет всё-таки сумел поговорить под предлогом обсуждения поимки приехавших в Амарантайн малефикаров, но рыцари тоже не горели желанием общаться с обнаглевшим не в меру отступником и отделывались от него скупыми фразами вроде «И без вас, гадов, справимся». После полудюжины безуспешных попыток Хоуку удалось очаровать молоденькую послушницу, ещё падкую на покаянные речи в духе сестры Лелианы, но и эта победа вскоре обернулась поражением, потому что ничего полезного девушка всё равно не знала. К тому же их застукала преподобная мать, и бедной послушнице достался выговор и изрядная доля дополнительной работы.
Из церкви после этого пришлось убраться: дежуривший возле алтарной храмовник начал бросать на него подозрительные взгляды, да и готовившаяся к службе священница явно намеревалась при первом же удобном случае – который не постеснялась бы организовать сама – устроить ему знатную проповедь о греховности магии и ничтожности магов. Выслушивать этот бред у Гаррета никакой охоты не было, и он предпринял спешное отступление.
И, едва выйдя за ворота церкви, наткнулся на придирчиво рассматривавшую статую Андрасте Винн.
– Рада видеть, что вы ещё живы, молодой человек, – мельком глянув на него, вместо приветствия проговорила пожилая чародейка. – У меня будет для вас поручение. Мне нужно торопиться на Собрание Магов в Камберленд, а вы тут всё равно без толку болтаетесь… – Опешивший Хоук уже открыл рот, намереваясь оспорить это утверждение, но целительница пронзила его строгим взглядом и продолжила: – Моя подруга Инес болтается где-то в этих краях, собирает свою звездчатку или как там это мифическое растение называется. Передайте ей приглашение на Собрание – чем больше магов из нашего Круга будет присутствовать, тем лучше. Нельзя же всё время игнорировать общественную жизнь. А ещё передайте Дайлену, чтобы вёл себя прилично, а то в последние пару лет у него изрядно испортился характер. Преподобная мать рассказала мне о его визите сюда – это просто уму непостижимо, как можно было так разговаривать с уважаемой дамой! – Винн осуждающе покачала головой и вздохнула: – Всё, можете идти. Время не ждёт.
Гаррет поторопился воспользоваться предоставленным ему шансом. За те несколько месяцев, что они не виделись, Винн, кажется, стала ещё нетерпимей, и дальнейшее общение могло привести разве что к шумной и – абсолютно неприличной ссоре. Ему почему-то показалось, что демонстрировать подобное церковникам не стоило.
Зато к вечеру Хоук сумел найти ту эльфийку, которая принесла Андерсу известие о том, что сэр Райлок всё ещё висела у него на хвосте. Невия, отлично помнившая, что видела его в компании целителя, поначалу встретила его неприветливо, но отступнику всё-таки удалось убедить её в том, что два деловых человека всегда смогут договориться. Зарабатывавшая продажей зелени, плетёных корзин и собственных наблюдений девушка при виде кошелька с серебром заметно смягчилась и с готовностью сообщила ему всё, что было ей известно. Сведений оказалось не так уж много – меньше, чем Гаррет ожидал получить за такие деньги, по правде говоря – но теперь он хотя бы знал, с чего начинать.
Когда Хоук вернулся в Башню Бдения, свет в окнах лазарета ещё горел. Недоумевая, он осторожно заглянул в дверь, и задремавший за столом Андерс, подскочив от неожиданности, тут же бросился проверять здоровенный котёл, томившийся на медленном огне. И только потом целитель обернулся к двери и, узнав гостя, с облегчением выдохнул.
– А я тоже могу в казну деньги зарабатывать! – не выдержав, похвастался он. Гаррет подошёл к нему и бережно обнял за талию, и Андерс, с кошачьей непринуждённостью привалившись к его груди, принялся объяснять: – Это простенькое зелье здоровья. В крестьянском хозяйстве всегда пригодиться может, от него почти любые болезни и травмы проходят вчетверо быстрее. Я уже мальчишек подговорил слух разнести, чтобы покупатели поскорее пришли. К полуночи доварю, потом надо будет сразу в склянки разливать.
– Помочь? – потёршись носом о его висок, поинтересовался Хоук, но светловолосый маг замотал головой:
– Иди спи, герой-добытчик. И никакой болтовни со Справедливостью, а то я сам ему пойду объяснять, как работает смертное тело. И так объясню, что он сам тебя посылать будет – ты ведь уже понял, какой он зануда…
– Я не просто так с ним болтаю, – поморщившись, пояснил отступник. – Пытаюсь понять, что за хрень со мной в Чёрных Болотах случилась и как мне теперь собственным даром управлять.
– Ничего, это не срочно, – убеждённо сказал Андерс. – В Тень ты больше не проваливаешься, а если будешь от недосыпа с ног валиться, много ли проку будет с твоего понимания? Поцелуй меня и двигай спать. – Гаррет, усмехнувшись, с удовольствием выполнил его требование, и довольно заурчавший маг, подумав, добавил: – Нет, ещё раз поцелуй, а потом иди. Я тут надолго застрял, так что сегодня тебе недосып устраивать не буду.
– А жаль… – легонько прихватив его зубами за ухо, насмешливо протянул Хоук и, получив несильный тычок под рёбра, сдался: – Уже ухожу, солнышко.
Упускать удачный момент не стоило, и Гаррет, бегом добежав до своей комнаты, вытащил из тайника браслет и тихонько прокрался во флигель Стражей. Ему повезло: гномы всё ещё не вернулись из очередного патруля, Натаниэль, кажется, остался в Амарантайне, в который уже раз пытаясь добиться благосклонности его маленькой сестрички, а Справедливость в тронном зале читал очередной том антологии старотевинтерских поэтов. Дремавший на андерсовой постели Сэр Ланцелап дружелюбно мурлыкнул и, получив свой поцелуй в носик, уснул снова. Хоук аккуратно положил поблескивавший полированным металлом браслет под подушку и поправил покрывало, а потом тихо вышел из комнаты.
Утром его разбудил Мышка, который торжественно провозгласил, что его желает видеть эрл Амелл, и тут же удрал. Гаррет хмыкнул и, торопливо ополоснув лицо, отправился к кузену, гадая, отчего такая патетика.
Объяснение оказалось простым и вполне предсказуемым: глаза у погребённого в кипах документов Дайлена были красными, как у кролика, и в них мелькало то же затравленное выражение, которое Хоук нередко видел в зеркале после пары часов наедине с заданиями Вэрела. Кроме того, поначалу его младший изъяснялся ломаными формулировками государственных указов, и отпускать его начало только через полчаса.
– У меня к тебе просьба будет, Гаррет, – закончив жаловаться на жизнь – по правде сказать, при исполнении на языке староферелденской юриспруденции звучало это на редкость забавно – хмуро проговорил Дайлен. – Мне Андерс сказал, что та храмовница, которая его поймала, так и не отступилась.
– Я знаю, – кивнул Хоук. – Я с тобой тоже хотел об этом поговорить. Я её…
– И пальцем не тронешь, – не дал ему договорить Амелл. – Братик, я тебя очень прошу – держи себя в руках, хорошо? У меня есть план. Андерса я ей обидеть не дам, будь уверен, так что не суетись и не пори горячку.
– Ещё филактерия, – нахмурившись, напомнил ему Гаррет. – По слухам, часть филактерий, в том числе и его, перевезли в Амарантайн.
– И что теперь, вламываться в хранилище и искать единственную среди сотен? – грустно хмыкнул Командор. – Я их переиграю, старший, на коленях приползут и с извинениями ему вручат. Просто… это не так быстро, как хотелось бы. Я тебя правда очень прошу: не надо дарить Андерсу храмовничьих голов, ладно? Он, конечно, порадуется, но от этого потом столько геморроя будет... И тебе в том числе.
– Я изо всех сил буду стараться вести себя прилично, – поморщившись, пообещал отступник. – Но если они замахнутся на папу, Бет, Андерса или тебя…
– Вот если замахнутся – тогда и будешь убивать, – жестко проговорил Дайлен. Хоук неохотно согласился, и его кузен, мигом повеселев, лукаво поинтересовался: – Кстати, ты всё ещё планируешь отрывать яйца Натаниэлю? Понимаешь, я в каком-то медицинском трактате читал, что этот орган жизненно важен для того, чтобы у меня могли появиться племяшки… А я хочу себе племяшек!
– У тебя один уже скоро появится, аж королевской крови, – невольно усмехнулся Гаррет. – А Нэйт пусть женится вначале, тогда его яйца будут уже вне моей юрисдикции. Бет сама кому хочешь что угодно оторвёт.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Кошки Башни Бдения, Dragon Age
-
-
10.08.2012 в 21:59Такой Гаррет, весь в проблемах, но не отступающий ни на миг. И браслет. И замечательный секс, а-ня-ня))
И Справедливость хороший) мне нравится, как они общаются.
И племяшки, племяшки!!!! Иииии! *прыгает в восторге и чешет КошА*)
-
-
10.08.2012 в 22:15Справедливость славный, в общем-то))
-
-
10.08.2012 в 22:37Сцена любви восхитительна просто (НЦой даже язык не поворачивается назвать)
Такие они, такие ...
-
-
10.08.2012 в 22:48Там дальше ещё одна есть! В следующей части, в смысле))