Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
Глава 4. Дайлен Амелл (окончание)По крайней мере, после эпизода с поцелуем Хоук перестал делать вид, что совсем на Андерса не смотрит. Он всё равно осторожничал, смотрел отстранённо-дружелюбным взглядом в духе «ты мне нравишься», а не жарким и требовательным «моё, никому не отдам!». Целитель всё равно каждый раз терялся, явно не понимая, почему это мужчина, в глазах которого он чувствовал обращённое на него желание, не делал ровным счётом ничего, чтобы затащить его в постель. Даже не полапал ни разу, только иногда деликатно приобнимал за плечо во время разговора или весело тыкался носом в висок, делясь каким-нибудь забавным секретом.
Амелл однажды даже не выдержал, отвёл его в уголок и разъяснил, что это называется уважением к его мнению. И если он так и будет каждый раз ощетиниваться, словно ждущий тапка Ланцелап, то нихрена у него с Гарретом не выйдет. Целитель, кажется, задумался, но какого-либо изменения ситуации Дайлен всё равно не заметил.
А в эрлинге тем временем творилась всякая хрень. И если мародёры, контрабандисты и простые бандиты были явлением в целом вполне естественным, то гарретов рассказ о неизвестном Страже-орлесианце, который сидел у него под носом не первый месяц и уже успел куда-то пропасть, Командора всерьёз встревожил. Не то чтобы логэйнова паранойя была настолько заразна, но ситуация всё-таки казалась ему подозрительной.
И как назло, у Дайлена не было возможности заняться этой проблемой немедленно. Треклятые банны продолжали проверять навязанного им эрла на прочность, и если бы он попытался отложить суд сюзерена хоть на час, его сочли бы слабаком.
Да плевать он хотел на то, что о нём думали эти великовозрастные шемлен. Но если они решат, что смогут остаться безнаказанными, то непременно наделают ему гадостей. И Амеллу даже представлять не хотелось, какими именно эти гадости окажутся.
Треклятого Кристофа он уже почти ненавидел. Другого времени тот выбрать не мог, что ли?
– Если орлесианец пропал несколько недель назад, – проговорил он, стараясь убедить не столько Гаррета, сколько самого себя, – то либо он уже давно мёртв, либо справился со своими трудностями сам и просто что-нибудь изучает. В любом случае нет нужды спешить. А вот заставлять баннов ждать не следует.
Хоук сочувственно улыбнулся и ободряюще хлопнул его по плечу, и Дайлен на несколько секунд отчаянно пожалел, что суд эрла считается занятием слишком важным для того, чтобы доверить его всего лишь младшему сенешалю. Если бы старший мог стоять рядом с ним, как когда-то в Совете Орзаммара и на Собрании Земель, ему было бы намного спокойнее.
Сенешаль Вэрел возвестил о появлении Командора тоном настолько торжественным, что Амелл невольно поморщился. Между собой маги в Круге общались запросто, даже почтительные «чародей» и «старший чародей» звучали скорее дружеской подначкой, а подобный пафос всегда означал присутствие храмовников или священниц – уж они-то цеплялись за формальности с остервенением бешеного мабари. Страж глубоко вздохнул и попытался отвлечься от не слишком-то приятных воспоминаний, а затем обвёл собравшихся изучающим взглядом.
Вопреки его ожиданиям, наблюдателей в зале оказалось немного. Вездесущая банн Эсмерель – что неудивительно, до Амарантайна недалеко, как же она могла упустить возможность понаблюдать за тем, как наглый маг опозорится – и сухощавый, казавшийся подслеповатым, если не совсем слепым, старичок в потёртом алом камзоле. Что-то подсказывало Дайлену, что как раз он в наблюдательности превзойдёт всех остальных баннов вместе взятых, так что расслабляться не стоило.
Первое дело казалось несложным. Амелл даже заподозрил, что это просто насмешка – неужели капитан Гаверел не мог сам разобраться со своими дезертирами? Разоружённая Данелла, которую он сам, к слову, ни разу в Башне Бдения не видел, переминалась с ноги на ногу и виновато хлюпала разбитым носом, начальник его гарнизона доблестно изображал из себя статую, а банн Эсмерель не особо старательно прятала ядовитую ухмылку за совершенно не подходившим к её броне веером. Маг ещё раз посмотрел на дезертиршу, та в ответ заморгала несчастными глазами разыгранной втёмную пешки, а у него за спиной тихонько откашлялся Вэрел.
– В военное время за дезертирство полагается немедленная казнь, – тихим шёпотом пояснил сенешаль, когда Командор чуть заметно повернул голову к нему. – В мирное время кара может быть смягчена по желанию эрла, однако оставлять подобный проступок без наказания было бы неблагоразумно. Я посоветовал бы вам заключить её в темницу на длительный срок…
– И там её кормить? – так же тихо возмутился Амелл. – Да у меня на своих-то зерна дай Создатель хватит… – Ответа Вэрела он дожидаться не стал и, развернувшись к настороженно замершей воительнице, постановил: – Будешь уволена из гарнизона. С позором. Тебе будет запрещено служить в страже и иных гарнизонах эрлинга Амарантайн. В наказание за дезертирство в течение следующего года один день в неделю ты обязана будешь участвовать в работах по восстановлению крепости и исполнять то, что поручит тебе мастер Главонак. Казённое оружие и броню сдашь кладовщику сразу после выхода из зала.
Данелла резко выдохнула и низко поклонилась, прижав связанные руки к груди. Заявлять, что ничего, кроме воинского ремесла, она не умеет и попросту умрёт с голоду, она всё-таки не стала, и Дайлен мысленно пообещал себе по возможности оказать ей какую-нибудь помощь. Дура она, конечно, но ведь Карвер однажды сделал то же самое и по той же причине.
Второй из представленных ему преступников как раз и покусился на его драгоценное зерно. Глаза внимательно наблюдавшей за ним банн Эсмерель расширились, как будто она ждала, что маг сейчас оторвёт несчастному Алеку голову, и не хотела пропустить ни единого мига этого зрелища.
Амелл с трудом сдержал желание показать ей язык и вместо того велел записать бедолагу крестьянина в солдаты. У него как раз освободилось одно место в пехоте.
Алек порывался чуть ли не расцеловать ему сапоги, и Дайлен даже смутился. Или у крестьян так было принято? Хотя вот дядя Малькольм последние лет двадцать тоже был крестьянином, но он ничего такого ни разу не делал.
Сенешаль Вэрел, обратив внимание на его замешательство, торопливо велел вывести чуть не плачущего от благодарности вора и огласил последнее дело.
На самом деле именно этого и следовало ожидать – что самую большую пакость приберегут напоследок. Решить за несколько минут, кому должна достаться земля, Амелл не сумел бы, даже если бы дело не отягчали всякие мерзкие мелочи. К примеру, следовало ли ему исполнять обещания, данные предыдущим эрлом, или можно было спокойно заявить, что тот был государственным преступником, и решить всё так, как считал нужным он сам?
Командор стиснул заложенные за спину руки в кулаки и ещё раз посмотрел на дожидавшихся его вердикта спорщиков. Леди Лиза Пактон поджала и без того тонкие губы и уже смотрела на него с праведным гневом безвинно обиженной, а сэр Деррен устало хмурился, как будто заранее готовясь принять поражение.
И как бы ни хотелось просто поступить вопреки их ожиданиям, этого Дайлен себе позволить не мог. Навязать баннам свою власть силой он не смог бы, для этого нужно гораздо больше солдат, чем было в его распоряжении, а чтобы добиться того же результата, заслужив их уважение, нельзя было вести себя как мальчишка.
– С чьими владениями граничит спорная земля? – стараясь, чтобы его голос звучал ровно и бесстрастно, как будто он всего лишь желал проверить своих подданных, уже зная ответ, осведомился Амелл. И, заметив недоумение в глазах обоих аристократов, снисходительно уточнил: – Перечислите, пожалуйста, всех. Вас я уже вижу, но не думаю, что у участка всего две границы.
– Кроме моих земель и земель сэра Деррена спорная территория граничит также с землями банна Руфуса и вашими, мой эрл, – неохотно проговорила леди Пактон, и маг сдержанно кивнул, благодаря её за ответ.
В зале повисла тягучая, напряжённая тишина, и Дайлен вопреки всякой логике ощутил какое-то умиротворение. Совсем как раньше, когда в любой момент могли напасть порождения тьмы или ещё кто-нибудь, а он мог угадать их приближение лишь в половине случаев… Его губы искривились в чуть заметной улыбке, и он, совладав с искушением растянуть молчание ещё на несколько минут, проговорил:
– Спорный участок будет отдан сэру Деррену. Леди Пактон, примите мои извинения. Вынужден вам сообщить, что обещания эрла Рендона Хоу, данные им по политическим мотивам, в данный момент не являются достаточным основанием для вынесения каких-либо решений.
– Суд окончен! – провозгласил сенешаль Вэрел. Амелл чуть нахмурился, гадая, не померещилось ли ему, что подобная торопливость была излишней, но банны и солдаты, отвесив ему короткие поклоны, уже начали расходиться.
Сенешаль, само собой, заверил своего молодого сюзерена, что никаких страшных ошибок тот не совершил и, в общем-то, принял вполне разумные решения, но Дайлен всё равно чувствовал себя немного неловко, как будто попытался указывать кому-нибудь из старших чародеев.
Хорошо хоть после суда Вэрел дал ему немного перевести дух. Конечно, не до конца разобранные документы всё равно действовали магу на нервы, но он повернулся к ним спиной и вместо этого принялся уже чуть ли не в сотый раз перечитывать письмо Зеврана, жадно ловя ноздрями всё ещё державшийся на бумаге дразнящий запах.
К вечеру Дайлена окончательно замучила совесть, так что вместо того, чтобы честно обнять свою подушку и предаться сладкому сну, он утащил в свою спальню книгу финансовых отчётов за последний год и возложил на подушку её. Разумеется, в глубине души маг надеялся, что у него появится повод засунуть эту жуть куда подальше и заняться чем-нибудь более приятным, но рассчитывать на подобную удачу не смел.
А зря – его удача нередко воплощалась в нечто носатое и непоседливое. Вот как в этот раз: едва Амелл перевалил за десяток страниц, как в прихожей послышался знакомый торопливый топот и Андерс пинком распахнул его дверь с радостным воплем:
– А у меня настоящий тайный поклонник завёлся!
– А бывают ненастоящие? – подняв голову от книги, недоуменно переспросил Дайлен и чуть не поперхнулся очередным вдохом. Потому что с плеч его любимого друга свисал огроменный вязаный плед, который, несмотря на старания целителя, мёл по полу углами, и выглядел тот в итоге весьма своеобразно. Как старухи-нищенки из эльфинажа, носившие вместо одежды украденные из разорённых во время осады имений шторы и скатерти.
Правда, плед выглядел гораздо достойнее. Особенно когда он сумел разглядеть мелькавшую в ниспадающих складках кошачью морду и изысканный узор из каких-то цветущих веток по краю.
– Бывают просто поклонники, – вздохнув, терпеливо объяснил Андерс, с готовностью развернув плед перед его глазами. Рассмотревший рисунок в деталях Амелл чуть не заржал, искренне восхитившись мастерством и чувством юмора рукодельницы, и постарался сосредоточиться на объяснениях приятеля: – Они если дарят подарки по секрету, то почти сразу прибегают поинтересоваться, понравилось или нет. Это тоже приятно, но не так интересно. А иногда довольно глупо выглядит, вот как я, когда таскал грегоровы розы Элине с кафедры магии духа… Короче, неважно. А тайный поклонник – это гораздо интереснее. Букетик помнишь? Он ведь тогда так и не явился. А тут тоже – прихожу, а там только плед, и ни записки, ни намёка…
Намёк лежал на коленях у целителя тремя шерстяными волнами, но Дайлен решил ему об этом не сообщать. И помогать в поисках незнакомца тоже отказался, мотивировав это тем, что самому Андерсу так станет неинтересно и половина удовольствия пропадёт. К его удивлению, с этим светловолосый маг сразу согласился и вместо того, чтобы настаивать на немедленных совместных розыскных мероприятиях, улёгся рядом с ним на кровать и, замурчав не хуже кота, принялся по очереди гладить улёгшегося на подушку Сэра Ланцелапа и свой подарок.
В следующие три дня Андерс перетряхнул всю Башню Бдения в поисках своего загадочного воздыхателя. Само собой, в поднесении подарков никто не признался, а единственный недоумок, которому хватило соображалки попробовать воспользоваться результатами чужого труда, врал настолько неумело, что вместо поцелуя получил от симпатичного мага ледяную хватку и потом два часа размораживал яйца на кухне.
А вот что Амелла действительно огорчило, так это то, что спросить Гаррета целитель так и не догадался.
Впрочем, долго переживать из-за этого у него не получилось: через несколько дней после возникновения пледа тётя Леандра с дядей Малькольмом всё-таки приехали в гости.
– Вот, это Андерс, – гордо проговорил Дайлен, затащив родственников в лазарет. Целитель поднял голову от своих котелков с настойками и с подозрением уставился на него, но Командор, даже не подумав смутиться, жизнерадостно продолжил: – Андерс, знакомься, это тётя Леандра и дядя Малькольм, родители Гаррета и Бетани. И ещё Карвера, но ты его не знаешь. Дядя, тётя, а это Андерс, он мой лучший друг всю жизнь. А ещё он целитель и вообще он хороший.
– Здравствуйте, – настороженно проговорил Андерс. Малькольм с улыбкой протянул ему руку, и светловолосый маг, тщательно вытершись висевшим рядом полотенцем, осторожно её пожал.
– Очень рада с тобой познакомиться, милый, – доброжелательно проговорила Леандра, обняв опешившего целителя и поцеловав его в щёку. – Дайлен много о тебе рассказывал, очень жаль, что ты не смог с ним выбраться в город. Нам не терпелось тебя увидеть.
– Что, правда? – недоверчиво переспросил Андерс, и Малькольм весело фыркнул:
– Чем больше семья, тем лучше. Ты, насколько я понял, Дайлену вроде названного брата, так что можешь тоже называть меня дядей.
– С-спасибо, – растерялся окончательно целитель и украдкой покосился на Амелла в поисках подсказки. Леандра явно это заметила и, аккуратно подхватив Андерса под локоть, дружелюбно поинтересовалась:
– У тебя тут ничего не выкипит, если я украду тебя ненадолго? – и, получив отрицательный ответ, махнула рукой мужу с племянником: – Идите, мальчики, идите. Вы там собирались ещё какие-то скучные городские дела обсуждать, а мы с этим очаровательным молодым человеком немножко поболтаем.
Целитель сглотнул и умоляюще уставился на друга, но Командор только ободряюще улыбнулся и, чмокнув тетушку в щеку, повёл дядю к капитану Гаверелу. Как оказалось, правильно сделал: уже через полчаса, выходя из казарм, он через окно заметил, как окончательно освоившийся Андерс, бурно жестикулируя, рассказывал что-то хихикающей Леандре, которая деликатно прикрывала рот ладошкой. Ещё через час зелёная мантия целителя и узорчатый подол тётушкиного платья мелькнули в противоположном конце крепости, а ещё через полтора Дайлен с Гарретом и Малькольмом, вернувшись в покои эрла, обнаружили обоих там.
– Действительно очень красивый плед, – одобрительно заметила сидевшая на краешке дайленовой кровати Леандра, почёсывая Сэру Ланцелапу ушки. Державший предмет обсуждения в руках Андерс просиял и улыбнулся так гордо, будто вязал его сам, а потом разочарованно поделился:
– Только никто не признаётся. А я хотя бы спасибо сказать хотел.
Глаза тётушки заискрились неожиданным весельем, и Дайлен, решив, что гнать их было бы глупо и попросту невежливо, повёл остальных мужчин в свой кабинет. Дверь он закрывать не стал, так что разговор Андерса с Леандрой слышал отлично.
– А угадать не получилось? – В голосе пожилой женщины звучало только дружелюбное любопытство, но Амелл немедленно уверился в том, что в её словах был какой-то подвох.
– А как? – почти обиженно переспросил целитель. Раздался скрип – он наверняка опять плюхнулся на кровать и как бы не с разбегу, и продолжил: – Ни тебе записки, ни подсказки…
– Ну давай попробуем догадаться вместе, милый, – предложила Леандра. Склонившийся над картой эрлинга Гаррет на мгновение оцепенел, но затем взял себя в руки и снова принялся высчитывать протяжённость потенциальных маршрутов контрабанды. – Раз нет записки или подсказки, может, она заключается в самом пледе?
– Я про такое думал, – горестно поделился светловолосый маг. – Но ведь про то, что я кошек люблю, вся крепость знает. Ну то есть приятно, конечно, что он или она запомнил, но это ничем не поможет…
– Во времена моей юности у нас в Киркволле была игра, – задумчиво проговорила тётушка. – Ну как сказать… игра в ухаживание. Все, конечно, знали, что браки будут заключаться родителями, но при прочих равных условиях отцы обычно соглашались с выбором дочерей. Собственно, правила заключались в том, чтобы угадать значение подарка и подарить в ответ свой, не менее замысловатый.
– А что там угадывать-то? – недоуменно переспросил Андерс.
– О, в том-то и был весь смысл игры! – звонко рассмеялась Леандра. – В первую очередь подарки делают для того, чтобы сделать приятное, но такую банальность мы тогда даже не принимали во внимание. Это же очевидно, так что никакого интереса не было. Помню, ухажёр моей заклятой приятельницы Дульси подарил ей горшочек с навозом – и та умудрилась расценить это как обещание подарить ей множество детей и плодородную землю для того, чтобы можно было их прокормить. Впрочем, обычно в подарки вкладывали значение более очевидное. К примеру, твой плед можно было бы истолковать как обещание одарить теплом и заботой. Как и любую другую тёплую вещь, вообще говоря.
Лицо у внимательно прислушивавшегося к речи матери Гаррета стало настолько бесстрастным, что даже Малькольм не сдержал смешка. Дайлен укоризненно посмотрел на дядю, и тот послушно кивнул, отведя взгляд от изо всех сил старавшегося себя не выдать сына.
– Здорово, – завистливо сказал Андерс и, помедлив, азартно поинтересовался: – А ещё что?
– Ещё… – Тётушка явно сделала вид, что задумалась, а затем с несколько неестественной неуверенностью продолжила: – Орнамент по краю не из тех, которые обычно используют мастерицы, значит, это должно быть что-то особенное.
– Это персики, – с готовностью пояснил целитель и уточнил: – Цветущие.
Дайлен мог в красках представить, какими глазами – просительными и до невозможности умильными – его лучший друг сейчас смотрит на Леандру, и с трудом сдерживал смех. Просто потому, что не хотелось обижать Гаррета – тот выглядел так, словно висел над пропастью, уцепившись за какой-нибудь жалкий кустик, и наблюдал за тем, как один за другим лопались удерживавшие его от падения корешки.
– Да, действительно, – согласилась Леандра и как ни в чём не бывало продолжила: – Ты ведь ещё и персики любишь, да? Ну я так и думала. Значит, это можно было бы расценить как признак того, что твой поклонник готов относиться к тебе со вниманием и угадывать твои желания. По крайней мере, пытаться. Тоже очень мило, по-моему.
– Ещё бы, – вздохнул Андерс. – Только по-моему, тётя Леандра, вы всё-таки передёргиваете.
– Ты ещё скажи, что вот этот рыжий котик в середине на тебя не похож, – фыркнула тётушка. Но потом всё-таки примирительно добавила: – Я и не говорю, что всё именно так и есть. Просто вспомнила молодость…
– А мне, значит, тогда надо искать желтоглазого брюнета? – хмыкнул целитель. – Или просто брюнета, если считать желтый цвет глаз исконно-кошачьим?
– Можешь и поискать, – усмехнулась Леандра. – Вдруг окажется, что ты просто не так спрашивал?
Андерс проворчал в ответ что-то неразборчивое, а потом спрыгнул с кровати и через несколько секунд заглянул в кабинет:
– Дай, во-первых, у тебя обалденная тётушка и я её люблю, а во-вторых, прекращай мучить родственников всякой заумью и пошли ужинать, Толстая Марта обещала сегодня пирогов с ревенём напечь.
Он скрылся за дверью снова, и замерший на мгновение Хоук резко выдохнул. Малькольм беззвучно фыркнул и сочувственно глянул на своего старшего, а затем заметил:
– Вообще-то рыженький прав, поесть не мешало бы. Мы с Леандрой только позавтракали перед выходом, а сейчас уже почти вечер. – Амелл кивнул и повёл свою семью к столовой, краем уха услышав, что дядя подошёл к Андерсу и деловито проговорил: – Дайлен тут как-то обмолвился, что ты себе новый посох хотел, как у него. Расскажи-ка, что именно тебе нужно – чары на усиление энтропии тебе, наверно, не очень пригодятся, а вот что вместо них лучше поставить?..
Командор переглянулся с несколько успокоившимся Гарретом и счастливо улыбнулся. Прав дядя Малькольм, большая семья – это замечательно.
Андерсу тоже понравилось. Дядя с тётей наутро отправились обратно в Амарантайн – Леандра, нежно улыбнувшись, по секрету сказала, что это для того, чтобы оставшаяся без родительского присмотра Бетани не пришибла ненароком своего милого поклонника, который провинился только тем, что осмелился иметь своё мнение насчёт своего покойного батюшки, предыдущего местного эрла – и целитель весь день бегал к Амеллу делиться своими восторгами по поводу наличия у него родственников и того, что эти родственники и его приняли тоже. Дайлен только понимающе улыбался, вспоминая, что чувствовал сам, когда Гаррет заявил, что отныне они считают его своим потерянным во младенчестве и чудом обретённым братом.
Действительно ведь чудо.
А вечером андерсов Тайный Поклонник снова дал о себе знать.
Запыхавшийся, сияющий целитель влетел в его кабинет с листком бумаги в одной руке и надкусанным персиком в другой и первые минуты полторы просто пытался отдышаться, пока Амелл раздумывал о том, какой бы вопрос задать первым. Как оказалось, размышления его были напрасны, потому что спросить он ничего не успел: его приятель с поразительной ловкостью выдернул его из-за стола и потащил куда-то вниз, бросив:
– Я тебе сейчас такое покажу!
И ведь действительно показал. Командор только присвистнул, оглядев высившиеся в одной из самых холодных кладовок ряды ящиков с персиками, а потом целитель сунул ему под нос бумажку, оказавшуюся небрежно нарисованной схемой коридоров с большим красным крестиком, и похвастался:
– А это всё мне. Тут всё-таки была записка, на первом ящике, только она опять без подписи. Просто «Приятного аппетита» и смешная котячья рожица. – Он подумал и пояснил: – Но тут мне одному много, они же портиться будут, я всё съесть не успею. Может, ты прикажи Толстой Марте, чтобы она варенья наварила или компотов? Чтобы зимой было вкусное. Но раз это всё-таки мой подарок, то у меня должно быть право в любой момент прийти и взять себе персик.
– Будет, – тайком вздохнув, пообещал Дайлен. На ящиках красовалось клеймо самого наглого амарантайнского контрабандиста, кое-где углы досок были заметно подпалены, и он невольно задался вопросом о том, как долго Андерсу удастся всего этого не замечать. И не стоит ли это исправить…
Через пару минут он оставил друга блаженствовать в компании его любимых персиков, напоследок напомнив, что он всё-таки целитель и сам должен знать, чем ему грозит переедание, и пошёл искать Хоука.
– Как бы тебе сказать, старший, – воздвигшись в дверях кабинета своего младшего сенешаля, задумчиво начал Амелл и, поразмыслив, сменил позу порицающего эрла на позу укоряющего брата. – Ты, может быть, догадываешься, что убивать людей просто для того, чтобы побаловать некое носатое создание, не очень хорошо?
– Я им честно предложил работать на нас, – невозмутимо отозвался Гаррет. – Чтобы за отсутствие неприятностей со стражей отстёгивали долю в прибыли и ящик персиков еженедельно. Но я пока себе должную репутацию не сделал, и они решили, что одинокого бойца завалят легко… Короче, я защищался, а дальше как обычно.
– А доложить констеблю и произвести захват? – обречённо уточнил Командор, уже поняв, что это его старшему и в голову не пришло. И точно: отступник только пожал плечами и невинно улыбнулся.
Конец четвёртой главы.
Амелл однажды даже не выдержал, отвёл его в уголок и разъяснил, что это называется уважением к его мнению. И если он так и будет каждый раз ощетиниваться, словно ждущий тапка Ланцелап, то нихрена у него с Гарретом не выйдет. Целитель, кажется, задумался, но какого-либо изменения ситуации Дайлен всё равно не заметил.
А в эрлинге тем временем творилась всякая хрень. И если мародёры, контрабандисты и простые бандиты были явлением в целом вполне естественным, то гарретов рассказ о неизвестном Страже-орлесианце, который сидел у него под носом не первый месяц и уже успел куда-то пропасть, Командора всерьёз встревожил. Не то чтобы логэйнова паранойя была настолько заразна, но ситуация всё-таки казалась ему подозрительной.
И как назло, у Дайлена не было возможности заняться этой проблемой немедленно. Треклятые банны продолжали проверять навязанного им эрла на прочность, и если бы он попытался отложить суд сюзерена хоть на час, его сочли бы слабаком.
Да плевать он хотел на то, что о нём думали эти великовозрастные шемлен. Но если они решат, что смогут остаться безнаказанными, то непременно наделают ему гадостей. И Амеллу даже представлять не хотелось, какими именно эти гадости окажутся.
Треклятого Кристофа он уже почти ненавидел. Другого времени тот выбрать не мог, что ли?
– Если орлесианец пропал несколько недель назад, – проговорил он, стараясь убедить не столько Гаррета, сколько самого себя, – то либо он уже давно мёртв, либо справился со своими трудностями сам и просто что-нибудь изучает. В любом случае нет нужды спешить. А вот заставлять баннов ждать не следует.
Хоук сочувственно улыбнулся и ободряюще хлопнул его по плечу, и Дайлен на несколько секунд отчаянно пожалел, что суд эрла считается занятием слишком важным для того, чтобы доверить его всего лишь младшему сенешалю. Если бы старший мог стоять рядом с ним, как когда-то в Совете Орзаммара и на Собрании Земель, ему было бы намного спокойнее.
Сенешаль Вэрел возвестил о появлении Командора тоном настолько торжественным, что Амелл невольно поморщился. Между собой маги в Круге общались запросто, даже почтительные «чародей» и «старший чародей» звучали скорее дружеской подначкой, а подобный пафос всегда означал присутствие храмовников или священниц – уж они-то цеплялись за формальности с остервенением бешеного мабари. Страж глубоко вздохнул и попытался отвлечься от не слишком-то приятных воспоминаний, а затем обвёл собравшихся изучающим взглядом.
Вопреки его ожиданиям, наблюдателей в зале оказалось немного. Вездесущая банн Эсмерель – что неудивительно, до Амарантайна недалеко, как же она могла упустить возможность понаблюдать за тем, как наглый маг опозорится – и сухощавый, казавшийся подслеповатым, если не совсем слепым, старичок в потёртом алом камзоле. Что-то подсказывало Дайлену, что как раз он в наблюдательности превзойдёт всех остальных баннов вместе взятых, так что расслабляться не стоило.
Первое дело казалось несложным. Амелл даже заподозрил, что это просто насмешка – неужели капитан Гаверел не мог сам разобраться со своими дезертирами? Разоружённая Данелла, которую он сам, к слову, ни разу в Башне Бдения не видел, переминалась с ноги на ногу и виновато хлюпала разбитым носом, начальник его гарнизона доблестно изображал из себя статую, а банн Эсмерель не особо старательно прятала ядовитую ухмылку за совершенно не подходившим к её броне веером. Маг ещё раз посмотрел на дезертиршу, та в ответ заморгала несчастными глазами разыгранной втёмную пешки, а у него за спиной тихонько откашлялся Вэрел.
– В военное время за дезертирство полагается немедленная казнь, – тихим шёпотом пояснил сенешаль, когда Командор чуть заметно повернул голову к нему. – В мирное время кара может быть смягчена по желанию эрла, однако оставлять подобный проступок без наказания было бы неблагоразумно. Я посоветовал бы вам заключить её в темницу на длительный срок…
– И там её кормить? – так же тихо возмутился Амелл. – Да у меня на своих-то зерна дай Создатель хватит… – Ответа Вэрела он дожидаться не стал и, развернувшись к настороженно замершей воительнице, постановил: – Будешь уволена из гарнизона. С позором. Тебе будет запрещено служить в страже и иных гарнизонах эрлинга Амарантайн. В наказание за дезертирство в течение следующего года один день в неделю ты обязана будешь участвовать в работах по восстановлению крепости и исполнять то, что поручит тебе мастер Главонак. Казённое оружие и броню сдашь кладовщику сразу после выхода из зала.
Данелла резко выдохнула и низко поклонилась, прижав связанные руки к груди. Заявлять, что ничего, кроме воинского ремесла, она не умеет и попросту умрёт с голоду, она всё-таки не стала, и Дайлен мысленно пообещал себе по возможности оказать ей какую-нибудь помощь. Дура она, конечно, но ведь Карвер однажды сделал то же самое и по той же причине.
Второй из представленных ему преступников как раз и покусился на его драгоценное зерно. Глаза внимательно наблюдавшей за ним банн Эсмерель расширились, как будто она ждала, что маг сейчас оторвёт несчастному Алеку голову, и не хотела пропустить ни единого мига этого зрелища.
Амелл с трудом сдержал желание показать ей язык и вместо того велел записать бедолагу крестьянина в солдаты. У него как раз освободилось одно место в пехоте.
Алек порывался чуть ли не расцеловать ему сапоги, и Дайлен даже смутился. Или у крестьян так было принято? Хотя вот дядя Малькольм последние лет двадцать тоже был крестьянином, но он ничего такого ни разу не делал.
Сенешаль Вэрел, обратив внимание на его замешательство, торопливо велел вывести чуть не плачущего от благодарности вора и огласил последнее дело.
На самом деле именно этого и следовало ожидать – что самую большую пакость приберегут напоследок. Решить за несколько минут, кому должна достаться земля, Амелл не сумел бы, даже если бы дело не отягчали всякие мерзкие мелочи. К примеру, следовало ли ему исполнять обещания, данные предыдущим эрлом, или можно было спокойно заявить, что тот был государственным преступником, и решить всё так, как считал нужным он сам?
Командор стиснул заложенные за спину руки в кулаки и ещё раз посмотрел на дожидавшихся его вердикта спорщиков. Леди Лиза Пактон поджала и без того тонкие губы и уже смотрела на него с праведным гневом безвинно обиженной, а сэр Деррен устало хмурился, как будто заранее готовясь принять поражение.
И как бы ни хотелось просто поступить вопреки их ожиданиям, этого Дайлен себе позволить не мог. Навязать баннам свою власть силой он не смог бы, для этого нужно гораздо больше солдат, чем было в его распоряжении, а чтобы добиться того же результата, заслужив их уважение, нельзя было вести себя как мальчишка.
– С чьими владениями граничит спорная земля? – стараясь, чтобы его голос звучал ровно и бесстрастно, как будто он всего лишь желал проверить своих подданных, уже зная ответ, осведомился Амелл. И, заметив недоумение в глазах обоих аристократов, снисходительно уточнил: – Перечислите, пожалуйста, всех. Вас я уже вижу, но не думаю, что у участка всего две границы.
– Кроме моих земель и земель сэра Деррена спорная территория граничит также с землями банна Руфуса и вашими, мой эрл, – неохотно проговорила леди Пактон, и маг сдержанно кивнул, благодаря её за ответ.
В зале повисла тягучая, напряжённая тишина, и Дайлен вопреки всякой логике ощутил какое-то умиротворение. Совсем как раньше, когда в любой момент могли напасть порождения тьмы или ещё кто-нибудь, а он мог угадать их приближение лишь в половине случаев… Его губы искривились в чуть заметной улыбке, и он, совладав с искушением растянуть молчание ещё на несколько минут, проговорил:
– Спорный участок будет отдан сэру Деррену. Леди Пактон, примите мои извинения. Вынужден вам сообщить, что обещания эрла Рендона Хоу, данные им по политическим мотивам, в данный момент не являются достаточным основанием для вынесения каких-либо решений.
– Суд окончен! – провозгласил сенешаль Вэрел. Амелл чуть нахмурился, гадая, не померещилось ли ему, что подобная торопливость была излишней, но банны и солдаты, отвесив ему короткие поклоны, уже начали расходиться.
Сенешаль, само собой, заверил своего молодого сюзерена, что никаких страшных ошибок тот не совершил и, в общем-то, принял вполне разумные решения, но Дайлен всё равно чувствовал себя немного неловко, как будто попытался указывать кому-нибудь из старших чародеев.
Хорошо хоть после суда Вэрел дал ему немного перевести дух. Конечно, не до конца разобранные документы всё равно действовали магу на нервы, но он повернулся к ним спиной и вместо этого принялся уже чуть ли не в сотый раз перечитывать письмо Зеврана, жадно ловя ноздрями всё ещё державшийся на бумаге дразнящий запах.
К вечеру Дайлена окончательно замучила совесть, так что вместо того, чтобы честно обнять свою подушку и предаться сладкому сну, он утащил в свою спальню книгу финансовых отчётов за последний год и возложил на подушку её. Разумеется, в глубине души маг надеялся, что у него появится повод засунуть эту жуть куда подальше и заняться чем-нибудь более приятным, но рассчитывать на подобную удачу не смел.
А зря – его удача нередко воплощалась в нечто носатое и непоседливое. Вот как в этот раз: едва Амелл перевалил за десяток страниц, как в прихожей послышался знакомый торопливый топот и Андерс пинком распахнул его дверь с радостным воплем:
– А у меня настоящий тайный поклонник завёлся!
– А бывают ненастоящие? – подняв голову от книги, недоуменно переспросил Дайлен и чуть не поперхнулся очередным вдохом. Потому что с плеч его любимого друга свисал огроменный вязаный плед, который, несмотря на старания целителя, мёл по полу углами, и выглядел тот в итоге весьма своеобразно. Как старухи-нищенки из эльфинажа, носившие вместо одежды украденные из разорённых во время осады имений шторы и скатерти.
Правда, плед выглядел гораздо достойнее. Особенно когда он сумел разглядеть мелькавшую в ниспадающих складках кошачью морду и изысканный узор из каких-то цветущих веток по краю.
– Бывают просто поклонники, – вздохнув, терпеливо объяснил Андерс, с готовностью развернув плед перед его глазами. Рассмотревший рисунок в деталях Амелл чуть не заржал, искренне восхитившись мастерством и чувством юмора рукодельницы, и постарался сосредоточиться на объяснениях приятеля: – Они если дарят подарки по секрету, то почти сразу прибегают поинтересоваться, понравилось или нет. Это тоже приятно, но не так интересно. А иногда довольно глупо выглядит, вот как я, когда таскал грегоровы розы Элине с кафедры магии духа… Короче, неважно. А тайный поклонник – это гораздо интереснее. Букетик помнишь? Он ведь тогда так и не явился. А тут тоже – прихожу, а там только плед, и ни записки, ни намёка…
Намёк лежал на коленях у целителя тремя шерстяными волнами, но Дайлен решил ему об этом не сообщать. И помогать в поисках незнакомца тоже отказался, мотивировав это тем, что самому Андерсу так станет неинтересно и половина удовольствия пропадёт. К его удивлению, с этим светловолосый маг сразу согласился и вместо того, чтобы настаивать на немедленных совместных розыскных мероприятиях, улёгся рядом с ним на кровать и, замурчав не хуже кота, принялся по очереди гладить улёгшегося на подушку Сэра Ланцелапа и свой подарок.
В следующие три дня Андерс перетряхнул всю Башню Бдения в поисках своего загадочного воздыхателя. Само собой, в поднесении подарков никто не признался, а единственный недоумок, которому хватило соображалки попробовать воспользоваться результатами чужого труда, врал настолько неумело, что вместо поцелуя получил от симпатичного мага ледяную хватку и потом два часа размораживал яйца на кухне.
А вот что Амелла действительно огорчило, так это то, что спросить Гаррета целитель так и не догадался.
Впрочем, долго переживать из-за этого у него не получилось: через несколько дней после возникновения пледа тётя Леандра с дядей Малькольмом всё-таки приехали в гости.
– Вот, это Андерс, – гордо проговорил Дайлен, затащив родственников в лазарет. Целитель поднял голову от своих котелков с настойками и с подозрением уставился на него, но Командор, даже не подумав смутиться, жизнерадостно продолжил: – Андерс, знакомься, это тётя Леандра и дядя Малькольм, родители Гаррета и Бетани. И ещё Карвера, но ты его не знаешь. Дядя, тётя, а это Андерс, он мой лучший друг всю жизнь. А ещё он целитель и вообще он хороший.
– Здравствуйте, – настороженно проговорил Андерс. Малькольм с улыбкой протянул ему руку, и светловолосый маг, тщательно вытершись висевшим рядом полотенцем, осторожно её пожал.
– Очень рада с тобой познакомиться, милый, – доброжелательно проговорила Леандра, обняв опешившего целителя и поцеловав его в щёку. – Дайлен много о тебе рассказывал, очень жаль, что ты не смог с ним выбраться в город. Нам не терпелось тебя увидеть.
– Что, правда? – недоверчиво переспросил Андерс, и Малькольм весело фыркнул:
– Чем больше семья, тем лучше. Ты, насколько я понял, Дайлену вроде названного брата, так что можешь тоже называть меня дядей.
– С-спасибо, – растерялся окончательно целитель и украдкой покосился на Амелла в поисках подсказки. Леандра явно это заметила и, аккуратно подхватив Андерса под локоть, дружелюбно поинтересовалась:
– У тебя тут ничего не выкипит, если я украду тебя ненадолго? – и, получив отрицательный ответ, махнула рукой мужу с племянником: – Идите, мальчики, идите. Вы там собирались ещё какие-то скучные городские дела обсуждать, а мы с этим очаровательным молодым человеком немножко поболтаем.
Целитель сглотнул и умоляюще уставился на друга, но Командор только ободряюще улыбнулся и, чмокнув тетушку в щеку, повёл дядю к капитану Гаверелу. Как оказалось, правильно сделал: уже через полчаса, выходя из казарм, он через окно заметил, как окончательно освоившийся Андерс, бурно жестикулируя, рассказывал что-то хихикающей Леандре, которая деликатно прикрывала рот ладошкой. Ещё через час зелёная мантия целителя и узорчатый подол тётушкиного платья мелькнули в противоположном конце крепости, а ещё через полтора Дайлен с Гарретом и Малькольмом, вернувшись в покои эрла, обнаружили обоих там.
– Действительно очень красивый плед, – одобрительно заметила сидевшая на краешке дайленовой кровати Леандра, почёсывая Сэру Ланцелапу ушки. Державший предмет обсуждения в руках Андерс просиял и улыбнулся так гордо, будто вязал его сам, а потом разочарованно поделился:
– Только никто не признаётся. А я хотя бы спасибо сказать хотел.
Глаза тётушки заискрились неожиданным весельем, и Дайлен, решив, что гнать их было бы глупо и попросту невежливо, повёл остальных мужчин в свой кабинет. Дверь он закрывать не стал, так что разговор Андерса с Леандрой слышал отлично.
– А угадать не получилось? – В голосе пожилой женщины звучало только дружелюбное любопытство, но Амелл немедленно уверился в том, что в её словах был какой-то подвох.
– А как? – почти обиженно переспросил целитель. Раздался скрип – он наверняка опять плюхнулся на кровать и как бы не с разбегу, и продолжил: – Ни тебе записки, ни подсказки…
– Ну давай попробуем догадаться вместе, милый, – предложила Леандра. Склонившийся над картой эрлинга Гаррет на мгновение оцепенел, но затем взял себя в руки и снова принялся высчитывать протяжённость потенциальных маршрутов контрабанды. – Раз нет записки или подсказки, может, она заключается в самом пледе?
– Я про такое думал, – горестно поделился светловолосый маг. – Но ведь про то, что я кошек люблю, вся крепость знает. Ну то есть приятно, конечно, что он или она запомнил, но это ничем не поможет…
– Во времена моей юности у нас в Киркволле была игра, – задумчиво проговорила тётушка. – Ну как сказать… игра в ухаживание. Все, конечно, знали, что браки будут заключаться родителями, но при прочих равных условиях отцы обычно соглашались с выбором дочерей. Собственно, правила заключались в том, чтобы угадать значение подарка и подарить в ответ свой, не менее замысловатый.
– А что там угадывать-то? – недоуменно переспросил Андерс.
– О, в том-то и был весь смысл игры! – звонко рассмеялась Леандра. – В первую очередь подарки делают для того, чтобы сделать приятное, но такую банальность мы тогда даже не принимали во внимание. Это же очевидно, так что никакого интереса не было. Помню, ухажёр моей заклятой приятельницы Дульси подарил ей горшочек с навозом – и та умудрилась расценить это как обещание подарить ей множество детей и плодородную землю для того, чтобы можно было их прокормить. Впрочем, обычно в подарки вкладывали значение более очевидное. К примеру, твой плед можно было бы истолковать как обещание одарить теплом и заботой. Как и любую другую тёплую вещь, вообще говоря.
Лицо у внимательно прислушивавшегося к речи матери Гаррета стало настолько бесстрастным, что даже Малькольм не сдержал смешка. Дайлен укоризненно посмотрел на дядю, и тот послушно кивнул, отведя взгляд от изо всех сил старавшегося себя не выдать сына.
– Здорово, – завистливо сказал Андерс и, помедлив, азартно поинтересовался: – А ещё что?
– Ещё… – Тётушка явно сделала вид, что задумалась, а затем с несколько неестественной неуверенностью продолжила: – Орнамент по краю не из тех, которые обычно используют мастерицы, значит, это должно быть что-то особенное.
– Это персики, – с готовностью пояснил целитель и уточнил: – Цветущие.
Дайлен мог в красках представить, какими глазами – просительными и до невозможности умильными – его лучший друг сейчас смотрит на Леандру, и с трудом сдерживал смех. Просто потому, что не хотелось обижать Гаррета – тот выглядел так, словно висел над пропастью, уцепившись за какой-нибудь жалкий кустик, и наблюдал за тем, как один за другим лопались удерживавшие его от падения корешки.
– Да, действительно, – согласилась Леандра и как ни в чём не бывало продолжила: – Ты ведь ещё и персики любишь, да? Ну я так и думала. Значит, это можно было бы расценить как признак того, что твой поклонник готов относиться к тебе со вниманием и угадывать твои желания. По крайней мере, пытаться. Тоже очень мило, по-моему.
– Ещё бы, – вздохнул Андерс. – Только по-моему, тётя Леандра, вы всё-таки передёргиваете.
– Ты ещё скажи, что вот этот рыжий котик в середине на тебя не похож, – фыркнула тётушка. Но потом всё-таки примирительно добавила: – Я и не говорю, что всё именно так и есть. Просто вспомнила молодость…
– А мне, значит, тогда надо искать желтоглазого брюнета? – хмыкнул целитель. – Или просто брюнета, если считать желтый цвет глаз исконно-кошачьим?
– Можешь и поискать, – усмехнулась Леандра. – Вдруг окажется, что ты просто не так спрашивал?
Андерс проворчал в ответ что-то неразборчивое, а потом спрыгнул с кровати и через несколько секунд заглянул в кабинет:
– Дай, во-первых, у тебя обалденная тётушка и я её люблю, а во-вторых, прекращай мучить родственников всякой заумью и пошли ужинать, Толстая Марта обещала сегодня пирогов с ревенём напечь.
Он скрылся за дверью снова, и замерший на мгновение Хоук резко выдохнул. Малькольм беззвучно фыркнул и сочувственно глянул на своего старшего, а затем заметил:
– Вообще-то рыженький прав, поесть не мешало бы. Мы с Леандрой только позавтракали перед выходом, а сейчас уже почти вечер. – Амелл кивнул и повёл свою семью к столовой, краем уха услышав, что дядя подошёл к Андерсу и деловито проговорил: – Дайлен тут как-то обмолвился, что ты себе новый посох хотел, как у него. Расскажи-ка, что именно тебе нужно – чары на усиление энтропии тебе, наверно, не очень пригодятся, а вот что вместо них лучше поставить?..
Командор переглянулся с несколько успокоившимся Гарретом и счастливо улыбнулся. Прав дядя Малькольм, большая семья – это замечательно.
Андерсу тоже понравилось. Дядя с тётей наутро отправились обратно в Амарантайн – Леандра, нежно улыбнувшись, по секрету сказала, что это для того, чтобы оставшаяся без родительского присмотра Бетани не пришибла ненароком своего милого поклонника, который провинился только тем, что осмелился иметь своё мнение насчёт своего покойного батюшки, предыдущего местного эрла – и целитель весь день бегал к Амеллу делиться своими восторгами по поводу наличия у него родственников и того, что эти родственники и его приняли тоже. Дайлен только понимающе улыбался, вспоминая, что чувствовал сам, когда Гаррет заявил, что отныне они считают его своим потерянным во младенчестве и чудом обретённым братом.
Действительно ведь чудо.
А вечером андерсов Тайный Поклонник снова дал о себе знать.
Запыхавшийся, сияющий целитель влетел в его кабинет с листком бумаги в одной руке и надкусанным персиком в другой и первые минуты полторы просто пытался отдышаться, пока Амелл раздумывал о том, какой бы вопрос задать первым. Как оказалось, размышления его были напрасны, потому что спросить он ничего не успел: его приятель с поразительной ловкостью выдернул его из-за стола и потащил куда-то вниз, бросив:
– Я тебе сейчас такое покажу!
И ведь действительно показал. Командор только присвистнул, оглядев высившиеся в одной из самых холодных кладовок ряды ящиков с персиками, а потом целитель сунул ему под нос бумажку, оказавшуюся небрежно нарисованной схемой коридоров с большим красным крестиком, и похвастался:
– А это всё мне. Тут всё-таки была записка, на первом ящике, только она опять без подписи. Просто «Приятного аппетита» и смешная котячья рожица. – Он подумал и пояснил: – Но тут мне одному много, они же портиться будут, я всё съесть не успею. Может, ты прикажи Толстой Марте, чтобы она варенья наварила или компотов? Чтобы зимой было вкусное. Но раз это всё-таки мой подарок, то у меня должно быть право в любой момент прийти и взять себе персик.
– Будет, – тайком вздохнув, пообещал Дайлен. На ящиках красовалось клеймо самого наглого амарантайнского контрабандиста, кое-где углы досок были заметно подпалены, и он невольно задался вопросом о том, как долго Андерсу удастся всего этого не замечать. И не стоит ли это исправить…
Через пару минут он оставил друга блаженствовать в компании его любимых персиков, напоследок напомнив, что он всё-таки целитель и сам должен знать, чем ему грозит переедание, и пошёл искать Хоука.
– Как бы тебе сказать, старший, – воздвигшись в дверях кабинета своего младшего сенешаля, задумчиво начал Амелл и, поразмыслив, сменил позу порицающего эрла на позу укоряющего брата. – Ты, может быть, догадываешься, что убивать людей просто для того, чтобы побаловать некое носатое создание, не очень хорошо?
– Я им честно предложил работать на нас, – невозмутимо отозвался Гаррет. – Чтобы за отсутствие неприятностей со стражей отстёгивали долю в прибыли и ящик персиков еженедельно. Но я пока себе должную репутацию не сделал, и они решили, что одинокого бойца завалят легко… Короче, я защищался, а дальше как обычно.
– А доложить констеблю и произвести захват? – обречённо уточнил Командор, уже поняв, что это его старшему и в голову не пришло. И точно: отступник только пожал плечами и невинно улыбнулся.
Конец четвёртой главы.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Кошки Башни Бдения, Dragon Age
-
-
17.07.2012 в 15:39Ми-ми-ми) Хороший, сильный, мудрый. Молодец Дайлен.)
-
-
17.07.2012 в 15:44-
-
17.07.2012 в 20:34-
-
17.07.2012 в 21:03-
-
17.07.2012 в 22:43Леандра, Леандра! Скорей бы! Обожаю эту тетку!
-
-
17.07.2012 в 22:46-
-
17.07.2012 в 22:57-
-
17.07.2012 в 23:00-
-
17.07.2012 в 23:04-
-
17.07.2012 в 23:10-
-
17.07.2012 в 23:29Боже, Гаррет волнуется!
"– Можешь и поискать, – усмехнулась Леандра. – Вдруг окажется, что ты просто не так спрашивал?"
Ах, Леандра, ну уже почти без намеков. А Андерс всё не догадывается
-
-
17.07.2012 в 23:33Андерс в некоторых отношениях существо невинное, куда ему до госпожи Хоук, урождённой Амелл. Он-то думал, что если бы это был Гаррет, Леандра бы ему прямо начала вещать в духе "А смотри, какой у меня хороший мальчик!"
-
-
17.07.2012 в 23:43-
-
17.07.2012 в 23:48-
-
18.07.2012 в 00:11-
-
18.07.2012 в 00:15Представила себе Андерса, заплывшего и покрытого сыпью, И Гаррета, который все равно его обожает и тискает, несмотря ни на что
"и, поразмыслив, сменил позу порицающего эрла на позу укоряющего брата."
Амелл все прекраснее и прекраснее
-
-
18.07.2012 в 00:26gerty_me, Да, Гаррет его всё равно будет любить)))
-
-
18.07.2012 в 00:38-
-
18.07.2012 в 00:52