Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
м!Хоук/АндерсПорой Андерс думал, что даже у такого безумного существа, как Гаррет Хоук, есть какая-то логика. Пускай и нестандартная.
Во всяком случае, ухаживал Хоук хоть и странно, но довольно последовательно: вскоре после того, как целитель благосклонно принял в дар его первое, самое безобидное сокровище, он приволок одержимому второе. А точнее, однажды ранним утром в его клинику ввалился помятый мужик в броне, отделанной красной кожей, сунул опешившему Андерсу пару увесистых котов с драными ушами и, сочувственно хлопнув его по плечу, молча вышел. Коты задумчиво обнюхали пальцы мага, а потом вывернулись из рук и отправились обживать его каморку. Минут через десять явился второй кошконосец, чуть потощее первого и более разговорчивый: перед уходом он честно сказал начавшим облизываться пациентам Андерса, что это кошки Краснокосого. Помявкивавшие от любопытства звери немедля потеряли всякую гастрономическую привлекательность, и целитель невольно хмыкнул.
Кровавые Клинки таскали ему хоуковых кошек весь день. Некоторые благодарили, вслух мечтая о том, что теперь можно будет ходить по штаб-квартире отряда не спотыкаясь, другие сочувствовали магу – к вечеру от товарищеских хлопков у него болели оба плеча. За полчаса до закрытия явился сам Хоук, волочивший огромную корзину: в ней обнаружились три кошкосемейства с котятами и кот-подросток, который усердно жевал упавший внутрь кончик хоуковой косы, и Андерс чуть не умер от умиления при виде этого зрелища.
Увы, в дальнейшем всё оказалось вовсе не так благополучно.
– Революция!
– Переворот!
– Нет, революция!
– А я тебе говорю, что переворот!
Нет, не было у Хоука логики.
О положении магов они спорили отнюдь не в первый раз. С тем, что нынешнее положение дел никуда не годится, они соглашались единодушно, но вот в методах… И ладно бы Гаррет доказывал своё мнение хоть сколько-нибудь аргументированно – но его доводы колебались между мальчишеским «я так хочу» и странным, жутковатым в своей окончательности «я так вижу», после которого Андерс по полдня пытался отделаться от нелепого чувства, что под забавной оболочкой великовозрастного ребёнка скрывается непостижимое языческое божество.
Целитель посмотрел на азартно размахивавшего руками и выбившимися из волос лентами Хоука и, почесав за ухом пригревшегося у него на коленях Командора Когтелапа, тихонько вздохнул. Зачем вообще логика существу, наделённому такой сверхъестественной, нечеловеческой наглостью и коварным обаянием абсолютного безумия?..
– Чем тебя не устраивает революция? – постаравшись взять себя в руки, снова попытался достучаться до гарретова разума одержимый. – Я ещё могу понять, что ты, человек действия, фыркаешь на мои манифесты, но чем тебе не угодила идея вдохновить на борьбу народные массы?
– Потому что народ ничего не может! – с убежденностью богоизбранного пророка изрёк Хоук, уселся перед ним и, вперив в него пронизывающий жутковатый взор, провозгласил: – Систему нужно менять сверху! Пробиться во власть, избавиться от конкурентов и спокойно сделать всё как нужно!
– И чем тогда мы будем отличаться от Тевинтера? – сдвинув брови, язвительно переспросил Андерс. – Люди просто решат, что маги опять рвутся к власти, и ещё сильнее поверят в истинность заявлений андрастианской церкви...
– Ну тебе что важнее, свобода магов или что люди скажут? – по-детски обиделся Хоук и, опять вскочив на ноги, принялся вышагивать из стороны в сторону, словно тоскующий в клетке хищник: – Я тебе точно говорю, нам нужно устроить переворот! Сместить Дюмара, избавиться от Мередит и подмять под себя Первого Чародея. Это, по крайней мере, осуществимый план действий, а ты мне назови хоть одну успешную революцию!
– Восстание Андрасте, – насмешливо выгнув бровь, предложил целитель. На сердце было тепло и ясно, и он, наверное, отдал бы всё на свете, чтобы всегда быть рядом с этим невозможным созданием… только у него ничего не было. Нечего было отдавать.
– Не считается. Это была не революция, а религиозная война, – умильно сморщив нос, отмахнулся Гаррет и, замерев на мгновение, вдруг засиял мальчишеской радостной улыбкой: – А ведь тоже вариант! Андрастианство изжило себя как концепция, пришла пора новой веры! – Он раскинул руки в стороны и крутанулся на пятках, выгнув спину, как будто собирался прыгать в море с большой высоты, и Андерсу вдруг стало страшно и муторно от предчувствия беды. – Стану святым, поведу наш собственный священный поход, и пусть нам только попробуют что-нибудь сказать! – Хоук весело рассмеялся и лукаво подмигнул целителю: – Ну чем я хуже Андрасте?
– Тем, что я не хочу становиться для тебя Мафератом! – не выдержав, рыкнул Андерс. И, ненавидя себя, как никогда прежде, с самоубийственной честностью добавил: – Но если будет нужно – стану.
Хоук замолчал. Посмотрел на него растерянно, словно не понимая – за что, и целитель отвел взгляд. Вот, наверно, и всё. Не будет больше ни смешных, нелепых попыток ухаживать, ни глупых комплиментов, ни долгих жарких споров, после которых он сам не знал, чего хочется больше – оторвать этому опасному, невыносимому безумцу голову или в восхищении пасть к его ногам...
– Ну раз так сильно не хочешь, не буду, – обняв его за шею, примирительно сказал Хоук, и Андерс понял, что в очередной раз недооценил невозможную логику этого создания. И что искушение сдаться, вжаться лицом в смуглую кожу в распахнутом вороте мантии и наконец попробовать на вкус синеватую тень под уголком его челюсти становится почти непреодолимым. – Не буду делать религиозную войну. Переворот, наверно, будет намного проще...
Хоук был совершенно несносен. Невыносимую непоследовательность его рассуждений Андерс не мог ни предугадать, ни воспринять с тем философским смирением, с которым принимал обрушивавшиеся на город затяжные ливни и прочие стихийные бедствия. Но бывало и хуже.
Бывали на свете безумцы, логику которых он мог предсказать.
Сэр Алрик погиб от руки Справедливости, но разъярившийся дух никак не мог успокоиться. Андерс безуспешно пытался сопротивляться, остановить занесённый на головой невинной напуганной девочки посох, но его взор немедленно заволокло темнотой.
Очнулся одержимый уже в руках Хоука. Влажные, зацелованные губы второго мага чуть заметно кривила обеспокоенная улыбка, его собственные ныли недвусмысленно и сладко, и Андерс ещё успел подумать о том, что только его сумасшедшему божеству хватило бы дурости полезть целоваться к Справедливости, а потом его настигло и раздавило осознание того, что он чуть было не совершил.
Бежать вслепую по запутанным сточным тоннелям оказалось дуростью ещё большей. Охватившая его паника несколько поутихла, но уже через несколько минут перешедший на шаг целитель снова услышал доносившийся из-за очередного поворота голос Гаррета.
– Не прячься, я знаю, что ты тут.
Андерс вздрогнул и, закусив губу, неохотно двинулся вперёд. И впрямь, к чему медлить, лучше оборвать всё сразу, прежде, чем он снова вспомнит, как тянет его к завораживающему безумию в глазах Хоука…
Который обращался не к нему.
Тоннель, по которому шёл одержимый, выходил всё в ту же пещеру со светло-зеленой из-за недостатка света травой, сейчас покрытой пятнами алой крови. Андерс в растерянности замер у выхода из своего лаза, глядя на профиль растерянной, всё ещё дрожавшей от страха Эллы.
– Ты здесь, – всё тем же неуловимо знакомым, без малейшей нотки сомнения голосом повторил Хоук. На его неестественно спокойном, абсолютно безмятежном лице не было ни намека обычное азартное веселье, и целителю вдруг вспомнилось ещё одно странное создание – желтоглазое и тоже питавшее слабость к алым лентам в волосах…
Разве что пряди дамы Флемет сияли снежной белизной, а косы Гаррета отливали полуночным мраком.
– Ты её не получишь, – с убеждённостью, назвать которую фанатичной Андерсу мешало лишь отсутствие в голосе Хоука свойственного истово верующим жара, проговорил Гаррет, не отрывая взгляда от лица зачарованно уставившейся на него юной магессы. Целитель закусил губу, недоумевая, к кому тот обращается, но в этот момент губы Эллы всё-таки разомкнулись:
– Я её уже получил, полузрячий! – Голос девочки, едва переступившей порог отрочества, вибрировал отзвуками тысячи голосов Тени, и Андерс задохнулся от изумления. Кинжал Хоука метнулся вперёд, но притаившийся в теле магессы – неужели всё-таки? – демон ускользнул от удара с невозможным для его породы проворством и кинулся к дальнему концу пещеры, в котором темнел ход в Клоаку.
Разрывной болт Бьянки оказался быстрее. Из растерзанного полудетского тельца попыталось восстать что-то омерзительно бесформенное, но второй болт оборвал попытку на середине.
– Выходит, Справедливость был прав? – растерявшись окончательно, пробормотал Андерс. Выходит, Элла и впрямь поддалась искушению – не то чтобы он совсем её не понимал, оказаться беспомощным в руках ненормального вроде Алрика – но ведь он, не подозревавший, что она уже одержима, всё равно не смог удержать своего духа…
– Наверное, заметил что-то, что не может заметить человек, – со странной для него рассудительностью заметил неожиданно оказавшийся рядом Гаррет, и целитель невольно усмехнулся. Исходя из этого предположения, можно решить, что Хоук и сам существо, далёкое от человеческой расы…
Длинные, перевитые алым вороные косы спускались по широкой груди с отчётливо проступавшим даже под плотной мантией рельефом мускулов, и Андерс вдруг подумал, что это ведь страшно несправедливо – что его первый поцелуй с Хоуком достался кому-то другому.
Второй он упускать не намерен.
Во всяком случае, ухаживал Хоук хоть и странно, но довольно последовательно: вскоре после того, как целитель благосклонно принял в дар его первое, самое безобидное сокровище, он приволок одержимому второе. А точнее, однажды ранним утром в его клинику ввалился помятый мужик в броне, отделанной красной кожей, сунул опешившему Андерсу пару увесистых котов с драными ушами и, сочувственно хлопнув его по плечу, молча вышел. Коты задумчиво обнюхали пальцы мага, а потом вывернулись из рук и отправились обживать его каморку. Минут через десять явился второй кошконосец, чуть потощее первого и более разговорчивый: перед уходом он честно сказал начавшим облизываться пациентам Андерса, что это кошки Краснокосого. Помявкивавшие от любопытства звери немедля потеряли всякую гастрономическую привлекательность, и целитель невольно хмыкнул.
Кровавые Клинки таскали ему хоуковых кошек весь день. Некоторые благодарили, вслух мечтая о том, что теперь можно будет ходить по штаб-квартире отряда не спотыкаясь, другие сочувствовали магу – к вечеру от товарищеских хлопков у него болели оба плеча. За полчаса до закрытия явился сам Хоук, волочивший огромную корзину: в ней обнаружились три кошкосемейства с котятами и кот-подросток, который усердно жевал упавший внутрь кончик хоуковой косы, и Андерс чуть не умер от умиления при виде этого зрелища.
Увы, в дальнейшем всё оказалось вовсе не так благополучно.
– Революция!
– Переворот!
– Нет, революция!
– А я тебе говорю, что переворот!
Нет, не было у Хоука логики.
О положении магов они спорили отнюдь не в первый раз. С тем, что нынешнее положение дел никуда не годится, они соглашались единодушно, но вот в методах… И ладно бы Гаррет доказывал своё мнение хоть сколько-нибудь аргументированно – но его доводы колебались между мальчишеским «я так хочу» и странным, жутковатым в своей окончательности «я так вижу», после которого Андерс по полдня пытался отделаться от нелепого чувства, что под забавной оболочкой великовозрастного ребёнка скрывается непостижимое языческое божество.
Целитель посмотрел на азартно размахивавшего руками и выбившимися из волос лентами Хоука и, почесав за ухом пригревшегося у него на коленях Командора Когтелапа, тихонько вздохнул. Зачем вообще логика существу, наделённому такой сверхъестественной, нечеловеческой наглостью и коварным обаянием абсолютного безумия?..
– Чем тебя не устраивает революция? – постаравшись взять себя в руки, снова попытался достучаться до гарретова разума одержимый. – Я ещё могу понять, что ты, человек действия, фыркаешь на мои манифесты, но чем тебе не угодила идея вдохновить на борьбу народные массы?
– Потому что народ ничего не может! – с убежденностью богоизбранного пророка изрёк Хоук, уселся перед ним и, вперив в него пронизывающий жутковатый взор, провозгласил: – Систему нужно менять сверху! Пробиться во власть, избавиться от конкурентов и спокойно сделать всё как нужно!
– И чем тогда мы будем отличаться от Тевинтера? – сдвинув брови, язвительно переспросил Андерс. – Люди просто решат, что маги опять рвутся к власти, и ещё сильнее поверят в истинность заявлений андрастианской церкви...
– Ну тебе что важнее, свобода магов или что люди скажут? – по-детски обиделся Хоук и, опять вскочив на ноги, принялся вышагивать из стороны в сторону, словно тоскующий в клетке хищник: – Я тебе точно говорю, нам нужно устроить переворот! Сместить Дюмара, избавиться от Мередит и подмять под себя Первого Чародея. Это, по крайней мере, осуществимый план действий, а ты мне назови хоть одну успешную революцию!
– Восстание Андрасте, – насмешливо выгнув бровь, предложил целитель. На сердце было тепло и ясно, и он, наверное, отдал бы всё на свете, чтобы всегда быть рядом с этим невозможным созданием… только у него ничего не было. Нечего было отдавать.
– Не считается. Это была не революция, а религиозная война, – умильно сморщив нос, отмахнулся Гаррет и, замерев на мгновение, вдруг засиял мальчишеской радостной улыбкой: – А ведь тоже вариант! Андрастианство изжило себя как концепция, пришла пора новой веры! – Он раскинул руки в стороны и крутанулся на пятках, выгнув спину, как будто собирался прыгать в море с большой высоты, и Андерсу вдруг стало страшно и муторно от предчувствия беды. – Стану святым, поведу наш собственный священный поход, и пусть нам только попробуют что-нибудь сказать! – Хоук весело рассмеялся и лукаво подмигнул целителю: – Ну чем я хуже Андрасте?
– Тем, что я не хочу становиться для тебя Мафератом! – не выдержав, рыкнул Андерс. И, ненавидя себя, как никогда прежде, с самоубийственной честностью добавил: – Но если будет нужно – стану.
Хоук замолчал. Посмотрел на него растерянно, словно не понимая – за что, и целитель отвел взгляд. Вот, наверно, и всё. Не будет больше ни смешных, нелепых попыток ухаживать, ни глупых комплиментов, ни долгих жарких споров, после которых он сам не знал, чего хочется больше – оторвать этому опасному, невыносимому безумцу голову или в восхищении пасть к его ногам...
– Ну раз так сильно не хочешь, не буду, – обняв его за шею, примирительно сказал Хоук, и Андерс понял, что в очередной раз недооценил невозможную логику этого создания. И что искушение сдаться, вжаться лицом в смуглую кожу в распахнутом вороте мантии и наконец попробовать на вкус синеватую тень под уголком его челюсти становится почти непреодолимым. – Не буду делать религиозную войну. Переворот, наверно, будет намного проще...
Хоук был совершенно несносен. Невыносимую непоследовательность его рассуждений Андерс не мог ни предугадать, ни воспринять с тем философским смирением, с которым принимал обрушивавшиеся на город затяжные ливни и прочие стихийные бедствия. Но бывало и хуже.
Бывали на свете безумцы, логику которых он мог предсказать.
Сэр Алрик погиб от руки Справедливости, но разъярившийся дух никак не мог успокоиться. Андерс безуспешно пытался сопротивляться, остановить занесённый на головой невинной напуганной девочки посох, но его взор немедленно заволокло темнотой.
Очнулся одержимый уже в руках Хоука. Влажные, зацелованные губы второго мага чуть заметно кривила обеспокоенная улыбка, его собственные ныли недвусмысленно и сладко, и Андерс ещё успел подумать о том, что только его сумасшедшему божеству хватило бы дурости полезть целоваться к Справедливости, а потом его настигло и раздавило осознание того, что он чуть было не совершил.
Бежать вслепую по запутанным сточным тоннелям оказалось дуростью ещё большей. Охватившая его паника несколько поутихла, но уже через несколько минут перешедший на шаг целитель снова услышал доносившийся из-за очередного поворота голос Гаррета.
– Не прячься, я знаю, что ты тут.
Андерс вздрогнул и, закусив губу, неохотно двинулся вперёд. И впрямь, к чему медлить, лучше оборвать всё сразу, прежде, чем он снова вспомнит, как тянет его к завораживающему безумию в глазах Хоука…
Который обращался не к нему.
Тоннель, по которому шёл одержимый, выходил всё в ту же пещеру со светло-зеленой из-за недостатка света травой, сейчас покрытой пятнами алой крови. Андерс в растерянности замер у выхода из своего лаза, глядя на профиль растерянной, всё ещё дрожавшей от страха Эллы.
– Ты здесь, – всё тем же неуловимо знакомым, без малейшей нотки сомнения голосом повторил Хоук. На его неестественно спокойном, абсолютно безмятежном лице не было ни намека обычное азартное веселье, и целителю вдруг вспомнилось ещё одно странное создание – желтоглазое и тоже питавшее слабость к алым лентам в волосах…
Разве что пряди дамы Флемет сияли снежной белизной, а косы Гаррета отливали полуночным мраком.
– Ты её не получишь, – с убеждённостью, назвать которую фанатичной Андерсу мешало лишь отсутствие в голосе Хоука свойственного истово верующим жара, проговорил Гаррет, не отрывая взгляда от лица зачарованно уставившейся на него юной магессы. Целитель закусил губу, недоумевая, к кому тот обращается, но в этот момент губы Эллы всё-таки разомкнулись:
– Я её уже получил, полузрячий! – Голос девочки, едва переступившей порог отрочества, вибрировал отзвуками тысячи голосов Тени, и Андерс задохнулся от изумления. Кинжал Хоука метнулся вперёд, но притаившийся в теле магессы – неужели всё-таки? – демон ускользнул от удара с невозможным для его породы проворством и кинулся к дальнему концу пещеры, в котором темнел ход в Клоаку.
Разрывной болт Бьянки оказался быстрее. Из растерзанного полудетского тельца попыталось восстать что-то омерзительно бесформенное, но второй болт оборвал попытку на середине.
– Выходит, Справедливость был прав? – растерявшись окончательно, пробормотал Андерс. Выходит, Элла и впрямь поддалась искушению – не то чтобы он совсем её не понимал, оказаться беспомощным в руках ненормального вроде Алрика – но ведь он, не подозревавший, что она уже одержима, всё равно не смог удержать своего духа…
– Наверное, заметил что-то, что не может заметить человек, – со странной для него рассудительностью заметил неожиданно оказавшийся рядом Гаррет, и целитель невольно усмехнулся. Исходя из этого предположения, можно решить, что Хоук и сам существо, далёкое от человеческой расы…
Длинные, перевитые алым вороные косы спускались по широкой груди с отчётливо проступавшим даже под плотной мантией рельефом мускулов, и Андерс вдруг подумал, что это ведь страшно несправедливо – что его первый поцелуй с Хоуком достался кому-то другому.
Второй он упускать не намерен.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, Dragon Age
-
-
24.06.2012 в 22:41сунул опешившему Андерсу пару увесистых котов с драными ушами и, сочувственно хлопнув его по плечу, молча вышел особенно умилило
-
-
24.06.2012 в 22:41-
-
24.06.2012 в 23:32-
-
24.06.2012 в 23:45