Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
Глава 20. Дайлен АмеллДайлен Амелл
Кажется, при виде его коллекции шемлен, в которой относительно нормальным казался разве что занимавший совершенно особое положение Гаррет – пока тот не начал приставать к Морриган с просьбами отпраздновать победу на Собрании скачками на пауках и предлагать себя в качестве наездника – Логэйн проникся к нему неподдельным уважением. Дайлен удовлетворённо хмыкнул, а потом попытался оценить свой отряд с точки зрения стороннего наблюдателя и вдруг очень зауважал себя сам. В конце концов, даже склочная ведьма, явно намеревавшаяся оторвать его кузену что-нибудь жизненно важное, под его укоризненным взглядом лишь сплюнула и, обогатив лексикон соратников ещё парой хасиндских фраз, гордо удалилась к своей палатке.
А ещё со своим новым собратом по скверне маг снова вспомнил, что такое конструктивный спор. Спорить с Хоуком надобности как-то не возникало, его порой почти пугала лёгкость, с которой они понимали друг друга; обсуждая план дальнейших действий, они с Мак-Тиром часа два от души орали друг на друга над картой современного Ферелдена, выуженной из тайной заначки чародея, после чего Амелл подарил карту воину, и они разошлись, полностью удовлетворённые тем, как провели время.
Правда, потом Винн закатила ему внушительную лекцию про почтение к старшим вообще и Герою Дейна в частности, но от мучительной смерти от скуки его спас Гаррет, который, жестом просигналив «я прикрою», отвлек целительницу вопросами о том, достаточно ли зелий подготовлено для грядущей битвы и не требуются ли ей какие-либо редкие ингридиенты. Дайлен запомнил, что нужно как-то отучить старшего от привычки закрывать его собственным телом – в прямом и переносном смыслах этого выражения – и отправился разыскивать Зеврана.
– Хочешь ответа, мой Страж? – хмыкнув, осведомился Ворон, когда Амелл уселся рядом с ним на бревно, служившее тому скамейкой, и молча прижался плечом к его плечу.
– А он у тебя есть? – подумав, поинтересовался маг. На осторожный жест антиванец не откликнулся, и ему разом стало тоскливо и как-то мутно.
– Нет, увы, – обхватив колени, покачал головой Арранай. – Я был бы счастлив сказать, что сердце моё принадлежит тебе, вот только до сих пор не уверен, есть ли у меня сердце. Антиванскому Ворону не положено, видишь ли.
– Магу Круга, в общем-то, тоже, – пожал плечами Дайлен. Глупая надежда опять затрепыхалась у него в животе, наматывая кишки на острые радужные крылышки, и он сглотнул, пытаясь умерить неожиданно подступившую к горлу тошноту. – Но… ты стал мне чем-то большим, чем друг.
– Я боюсь, – вдруг проговорил Зевран, по-прежнему не глядя на него. – Пока я не встретил тебя, всё было просто. Был один… выбивающийся из общего сюжета случай, но даже он ничего не изменил. Всё было как всегда, хуже лично для меня, но так же ясно и понятно, как и прежде. – Антиванец помолчал и через силу признался: – Я в самом деле хотел, чтобы ты меня убил. Вернее, тогда я не знал, что это ты. И на самом деле думал, что у меня хорошие амулеты, как же я изумился, когда ты назвал их барахлом – с такой искренней детской обидой в голосе, будто я явился убивать тебя с ивовым прутиком вместо кинжала. В Антиве Стражей уважают, мастер Рикардо пошёл против правил, взяв заказ тейрна Логэйна, и я ожидал увидеть… великого бойца в сияющем доспехе или могучего чародея – такого, с седой бородой и десятком демонов на сворке…
Амелл невольно насупился, и Ворон, покосившись на него из-под ресниц, примирительно улыбнулся:
– Я уже понял, что величие мага определяется скорее отсутствием демонов. – Он снова отвёл глаза и уставился в землю с таким отчаянием, будто надеялся высмотреть под ней коридоры и залы Глубинных Троп. – Ты меня меняешь, Дайлен. С каждым вздохом, с каждым взглядом… с каждым мгновением, которое я провожу рядом с тобой. И это меня пугает до усрачки. Мне так страшно только в Тени было, да и то там было проще, там был ты и надо было убить того демона – знакомое, привычное занятие…
Страж, поколебавшись, протянул руку и нерешительно погладил эльфа по волосам – осторожно, едва ощутимо, как в самом начале, задолго до игривых усмешек, поцелуев и рискованных, на грани допустимого, шуток. Убийца стиснул кулаки и, рефлекторно подавшись навстречу его прикосновению, твёрдо проговорил:
– Я не знал, что такое дружба, но, кажется, всё-таки сумел с этим разобраться. Я до сих пор не знаю, что именно чувствую к тебе – я с радостью попытался бы угадать, что ты хочешь услышать, чтобы избавить тебя от бремени неопределённости, но не хочу унижать… подгонкой под желаемое.
Зевран резко выдохнул, словно короткая речь выпила из него все силы, и чуть слышно добавил:
– Вначале мне нужно найти в себе того, кого ты счёл достойным называться твоим другом… и чем-то большим. Прости, мой Страж.
Дайлен обнял ссутулившегося эльфа со спины, прижался щекой к плечу, горячему и твёрдому под тонким полотном рубашки. Совсем не верилось, что с той ночи на корабле Изабеллы прошло немногим больше недели, казалось, его уже целую вечность грызла невероятная, нелепая тоска по живому теплу уютно свернувшегося рядом гибкого тела… по тихому смеху, щекотавшему его ладонь, по тому, как насмешничавший Ворон перевирал сложные магические термины, как, соскучившись, принимался кусать его за ухо в середине лекций о строении Завесы или структуре Тени…
– Не надо просить прощения, – наконец проговорил он. – Ты прав. Сказанное из страха не ценнее дорожной пыли. Что бы ты ни решил, я по-прежнему буду уважать тебя и дорожить твоей симпатией.
Напряжённо замерший в его руках Зевран аккуратно высвободился и, погладив его по скуле, сожалением повторил:
– Прости, Дайлен. Я… я постараюсь.
Теоретически, этот разговор должен был Амелла приободрить. Позволить ему понять, что нужно просто набраться терпения и немного подождать. Мешала вечная мажья привычка укладывать все события в единую схему, и схема-то выходила весьма безрадостная.
Попросить прощения за Изабеллу с Гарретом Дайлен не сумел: Ворон фыркнул, заверил, что вовсе на него не в обиде и вообще это была его собственная идея – но улыбался он при этом так запредельно искренне, что всё в разуме мага вопило: лжёт. Обижен, задет… и простит на самом деле ещё очень нескоро. Если это вообще когда-нибудь случится.
Извиниться за серёжку вообще не получилось, Арранай с небрежной легкостью ускользнул от разговора, и Страж снова остался наедине с угрызениями совести. И прилипчивым, всплывавшим в самые неподходящие моменты воспоминанием о том, как ляпнул, принимая клятву: «любовью за верность»…
Всё как договаривались.
Впрочем, на качественные, продолжительные мучения – как в романах – ему просто не хватало времени. Двигаться приходилось быстро, почти без привалов – войска уже собрались у замка Редклифф и ждали только Стражей; а по вечерам они с Логэйном до хрипоты спорили над картами, доказывая друг другу, что нечего считать порождений тьмы обычной армией и что, чем бы они ни были, а возле Редклиффа заслон поставить негде – даже зверь безмысленный догадается обойти. Хоук, чей разум не был отягощён излишними познаниями в военном деле и фортификации, обычно сидел рядом, с интересом слушал, явно запоминая особо заковыристые выражения полководца, и время от времени предлагал какую-нибудь глупость. В девяти случаях из десяти Мак-Тир, прекратив нервно ржать над мыслью, что вот эти два юнца собрались самолично останавливать Мор, в полминуты расправлялся с идеей отступника, убедительно доказывая, что ни к чему, кроме лишних жертв, она не приведёт – но на десятый раз полководец вдруг задумался, с полчаса бормотал что-то себе под нос, сверля карту взглядом, и наконец неохотно сказал: «Может и сработать. Если достанешь мне баллисту и две телеги зажигательных снарядов». Гаррет только деловито кивнул.
К вечеру третьего дня они добрались до озера Каленхад, и Дайлен немедленно преисполнился дурных предчувствий. До замка эрла Эамона оставалось ещё несколько часов пути, а он уже слышал – с трудом, как будто улавливая краем уха невнятное эхо – глухой шёпот общего сознания Орды.
Хоук, уже одетый в свой костяной доспех, с Ткачом и кинжалом за поясом, положил руку ему на плечо, и Страж невольно заподозрил, что умение ощущать присутствие тварей может каким-то образом передаваться близким родственникам. Мгновением спустя полностью готовый к бою Зевран встал рядом с ним и острожно разгладил пальцем складку между его бровей, и маг сообразил, что разгадка гораздо проще.
– Ой, тейрн Логэйн, а в кабаке рассказывали, что вас казнили, – простодушно выпалил парнишка, пытавшийся спрятаться в кустах возле ведущего к деревне Редклифф моста, когда его вытащили из ненадёжного укрытия, и лишь после этого сообщил, что порождения тьмы неожиданно появились возле замка день назад, разорили саму деревню и заперли войска эрла Эамона в крепости.
В глазах Мак-Тира отчётливо читалось всё, что он думал об Эамоне как о стратеге и тактике, но воин всё-таки промолчал. А вот Гаррет сдерживаться не стал и, не стесняясь в выражениях, дал эрлу исчерпывающую характеристику, после чего деловито осведомился:
– Деревню жечь или будем аккуратно?
– Аккуратно, – к немалому разочарованию уже предвкушавшего хорошую драку кузена решил Дайлен. – Их там немного, зато среди них как минимум три огра, так что не расстраивайся.
Очистить деревню и впрямь оказалось несложно: двух рогатых тварей Хоук уничтожил самолично, и с лица кинувшегося было ему на помощь Логэйна до конца битвы не сходило выражение тщательно скрываемого потрясения; парочку вынырнувших словно из-под земли эмиссаров Дайлен проклял так качественно, что каждому хватило всего одного тычка зевранова кинжала, а оставшийся огр вообще умер сам, почему-то застряв посреди поставленной для кучки генлоков огненной бури, переплетённой с энтропическим облаком.
А вот возле замка дело застопорилось: основные силы тварей скопились возле ворот, и пара огров, окружённых стаями гарлоков, упорно пыталась выломать перекрывавшую проход решётку. Столпившиеся на стене рыцари Эамона неубедительно делали вид, что отстреливаются, и Амелл только уныло вздохнул.
– Опять всё самим делать придётся, – печально поделился он и, дождавшись, когда Хоук преодолеет половину отделявшего их от противника расстояния, накрыл площадку перед воротами облаком смерти.
– Почему-то мне начинает казаться, что вы с братом и без армии справились бы, – хмыкнул Логэйн. На остановившегося поодаль мага немедленно обратили внимание вертевшиеся возле моста гарлоки-вожаки, и воин предпочёл остаться рядом с ним.
– Вряд ли, – покачал головой Дайлен, парализовав подкравшуюся ко второму Стражу с тыла тварь, и снова сосредоточился на крутившейся возле стен замка стае. – Гаррет может в одиночку убить огра, но сотня – или, скорее, две – генлоков его попросту затопчет. А мне и вовсе лучше стоять за чьей-нибудь широкой спиной и тихонько колдовать оттуда…
После того, как Хоук превратил одного огра в воющую от боли головешку, топчущую своих же, и, ранив второго, оставив его Зеврану, а Логэйн с Амеллом выбили практически всех гарлоков-эмиссаров, солдаты Редклиффа несколько приободрились и, совершив короткую вылазку, даже отбросили порождений тьмы от ворот. От мельницы подошла оставшаяся часть дайленова отряда, и оказавшихся в ловушке тварей перебили практически мгновенно.
Правда, превратившаяся в паучиху Морриган напугала защитников замка едва ли не сильнее, чем сутки долбившиеся в их ворота порождения тьмы, и Дайлену пришлось почти два часа убеждать упершихся намертво рыцарей в том, что вот эта жуткая прелестная девушка не станет подкрадываться к ним глухой ночью и откусывать головы. Лукавый прищур и раздававшееся время от времени зловещее хихиканье ведьмы нисколько не облегчали ему задачу, но в конце концов его отряд впустили внутрь в полном составе.
Пока он маялся с решившими проявить бдительность караульными, Гаррет успел нацепить на Логэйна невесть где добытую котту с грифоном Стражей, и при взгляде на него у нарядившегося в дорогой, без единой царапины доспех Эамона начинал подёргиваться левый глаз. Сам Мак-Тир при этом имел вид суровый и равнодушный, но Амелл готов был душой поклясться, что подобная реакция изрядно его забавляла. И что именно этого Хоук, невзлюбивший редклиффского эрла с первого взгляда, и добивался.
Орда в некоторой степени облегчила Стражам задачу. К жутко неудобному с точки зрения обороны Редклиффу направилась лишь малая часть вражеских сил, а основная армия во главе с Архидемоном двинулась прямиком к Денериму. Услышавший об этом Логэйн поморщился и в ответ на вопросительный взгляд Дайлена только покачал головой: оставшаяся в столице королевская стража город не удержит, значит, отбивать город придётся уставшим после долгого пешего перехода войскам.
Выступление назначили на следующее утро, и Амелл вдруг обнаружил, что остался без дела.
Эрлы и банны, командовавшие отрядами в составе королевской армии, и предводители сил союзников занялись подготовкой к грядущему походу, Логэйн вместе с несколькими боевыми командирами разрабатывал тактику предстоящего боя, Гаррет и Винн отправились проверять запасы снадобий в лазарете, Зевран с Лелианой и вовсе пропали в неизвестном направлении… Самого мага то звали выпить узнававшие его солдаты, то гнали прочь, только из вежливости не озвучивая мелькавшее во взглядах «не путайся под ногами, мальчик», и он в конце концов попросту забрался на подоконник в отведённой ему комнате и уставился на блестевшее под лучами заходящего солнца озеро, рассеянно поглаживая положившего морду ему на бедро Ирвинга.
Странно, раньше ему и в голову не приходило усомниться в том, что встреча с Архидемоном окончится его победой. Дракон. Большой осквернённый дракон, ограниченно разумный, судя по данным из денеримского архива. Всего лишь. Нет, сил одного только Гаррета – или даже их обоих – наверняка не хватило бы, но ведь будут и другие маги: опытный Ирвинг, изобретательная Карнима, заведующая кафедрой стихийщиков, зануда Реввик, способный найти слабое место в любой, самой сложной системе… не говоря уже об обычных воинах и боевых машинах.
В головоломке явно не хватало элементов.
Первый Мор продлился больше века. Это было ещё объяснимо – неизвестная угроза, поиски решения в перерывах между тяжелейшими боями… Но Второй Мор терзал Тедас девяносто лет, Третий и Четвёртый – около пятнадцати лет каждый.
Армию, как выяснилось, можно собрать за год. Найти Архидемона, пробиться через его охрануи уничтожить… Пусть даже легенды о героях древности склонны изрядно преувеличивать возможности этих самых героев, однако Дайлену по-прежнему не удавалось понять, что же в этом такого запредельно сложного. То, что не удастся одному бойцу или магу, без труда сделают десяток или сотня, так почему же?..
Амелл никак не мог отделаться от мысли, что разгадка, какой бы она ни была, придёт именно по его душу.
К вечеру замок поутих, большая часть солдат улеглась отсыпаться перед завтрашним походом, и только командиры бродили по коридорам, улаживая последние проблемы. Отряд Стража тоже собрался в отведённых им гостевых покоях: Дайлен заглянул к ним, смиренно выслушал пылкую речь Лелианы и наставления Винн, сдержанно кивнул Стэну, отобрал у Огрена початую флягу Драконьей Мочи, по крепости не уступавшей чистейшему алхимическому спирту, обменялся с Зевраном парой неловких улыбок… Гаррет отыскал его сам, взъерошил волосы, стараясь подбодрить, а затем, посерьезнев, спросил о причинах его тревоги.
Дать определённый ответ маг не сумел, попытался было отмахнуться и заявить, что просто нервничает перед боем, но Хоук всё равно прихватил из своей комнаты Ткача и уселся на пороге его жилища, словно вознамерился всю ночь охранять его от неизвестной угрозы. Это, наверное, было просто смешно, но смеяться совсем не тянуло, и Дайлен, чувствуя острую благодарность, с облегчением уткнулся лбом в плечо старшего.
Постепенно начало отпускать. Разум всё ещё цеплялся за лишённую ответа тайну, но Амелл по крайней мере сумел уверить себя, что нужно решать проблемы по очереди: добраться до Денерима, отыскать Архидемона, пробиться к нему через порождений тьмы…
Составление плана прервал стук в дверь, маг неохотно поднялся и, не ожидая никакого подвоха, взялся за ручку.
– Прошу прощения, командир, но мне нужно тебе кое-что сообщить, – проговорил странно хмурый Риордан. Стоявший у него за спиной Логэйн в ответ на вопросительный взгляд чародея только пожал плечами и глазами указал на старшего Стража. – Это тайна Ордена, так что ваше присутствие, сударь Хоук, нежелательно.
Гаррет нахмурился и уже шагнул вперёд, явно собираясь объяснить мужчине, где он видел все эти тайны и куда их готов засунуть, когда дело касается его младшего, но Дайлен жестом остановил его и с укором посмотрел в глаза. Отступник, неохотно сдавшись, качнул головой и отступил, и Риордан повел их в ближайшую гостиную.
Амеллу казалось, что с каждым словом старшего Стража в измучившей его головоломке со щелчками встают на место последние кусочки. Со щелчками, так напоминающими лязг смыкающейся вокруг ловушки, которая неумолимо отсекала его от окружающего мира. Он уже едва различал в металлическом грохоте слова: «бессмертен», «скверна», «душа»…
– Значит, Серый Страж, который убьёт Архидемона, умрёт? – скептически переспросил Логэйн, и Дайлен невольно дёрнул уголками губ в пародии на усмешку, предчувствуя ответ.
Единственный способ.
Всё сходится.
Перед глазами, как наяву, чёрным зеркалом плескалась скверна в Чаше Посвящения. Тогда, в Остагаре, считавший ритуал всего лишь очередными Истязаниями Амелл ещё удивился, что в блескучей жидкости не видно его отражения. Успел даже, подчинившись извечному мажескому любопытству, качнуть сосуд, поймав краем жидкой темноты грустную физиономию Алистера, удивился снова…
Впору поверить в судьбу.
– Если ты потерпишь неудачу, Риордан, я нанесу последний удар, – едва сознавая, что говорит, произнёс Дайлен.
– Не говори глупостей, – с неожиданной резкостью проговорил Мак-Тир, и маг, удивлённо моргнув, повернулся к нему. – Ты ещё мальчишка, у тебя вся жизнь впереди. По крайней мере положенные Стражу лет тридцать. А мне по-любому уже всего ничего осталось, так что это сделаю я.
– У вас будет эта возможность, если я тоже погибну прежде, чем успею совершить необходимое, – равнодушно пожал плечами Амелл, не понимая, почему вообще возникли какие-то возражения. – Вы нужнее Ферелдену живым.
– Это у вас семейное, – убеждённо сказал Логэйн. – Я вообще удивляюсь, как киркволльские Амеллы с таким подходом не вымерли в первые же поколения. Выпороть бы тебя, так не поможет же.
– На границе ещё стоят четыре легиона шевалье, – напомнил Дайлен. Удар ниже пояса, верно, но тратить время на споры с упрямым полководцем не хотелось. Пустое занятие. – Кто их, по-вашему, гонять будет, я, что ли? Или Гаррет? Он, конечно, половину положит, а потом на нас Священный Поход поведут, скажут, совсем маги распоясались. Оно вам надо?
– Кладку Архидемона на крыше форта Драккон мне ещё меньше надо, – отрезал Мак-Тир, но маг поймал его взгляд и спокойно, твёрдо повторил:
– Это сделаю я. Ваша задача – уничтожить Орду. Порождения тьмы лишатся направляющего их разума, но они всё ещё будут опасны. Если вам так угодно – это приказ, Серый Страж Логэйн.
Противоречить ему снова воин не решился. Нахмурился ещё сильнее, покачал головой, словно усилием воли напоминая себе, что приказы не обсуждают, а исполняют, и после того, как Амелл обменялся с Риорданом ещё парой негромких фраз, вышел вместе со старшим Стражем.
Наверно, так и чувствуют себя Усмирённые, отстранённо подумал Дайлен, опустившись в стоявшее у камина кресло. Ни страха, ни тревоги. Всё вокруг пустое и гулкое, словно опрокинутая чаша, и между тобой и пропастью чего-то худшего, чем безумие – только тоненькая ниточка дела, которое должно быть сделано.
Он-то думал, что внешний мир – сложная, запутанная система, в которой даже ему удастся найти себе место. Свою семью, свою любовь… Ошибся. Система не терпела чужого вмешательства и отторгала его с решимостью твёрдо намеренного избавиться от заразы организма.
От безнадежности и стойкого ощущения правильности происходящего снова начало подташнивать.
– Хватит дурить, Дайлен. – Маг даже не вздрогнул, когда плясавшее перед глазами пламя заслонила высокая фигура Хоука. Подслушивал, само собой. – Логэйн прав, пусть он попытается первым. Если у него не выйдет – тогда уже пойдёшь ты. Или, может, Риордан избавит от проблем вас обоих.
– Риордан стар и слаб, – откинув голову на спинку, чтобы смотреть брату в глаза, спокойно проговорил Амелл. – Кроме того, его силы подкошены пыткой и длительным заключением в темнице эрла Хоу. Он идёт не за победой, а за достойной смертью и отлично понимает это сам.
Стоявший против света Гаррет казался всего лишь непроглядно-чёрным силуэтом, но маг, даже не видя его лица, знал, что старший тоже нахмурился, точно так же, как и тогда, когда ему, не приспособленному для ближнего боя энтропийщику, вдруг приходило в голову сунуться в самую гущу очередной схватки.
– Значит, пусть идёт Логэйн, – упрямо повторил Хоук. – Пожалей старика, вся страна – за исключением тебя, меня и, может, ещё пары человек – считает его чудовищем, забыв о том, что именно ради неё он себя этим чудовищем сделал. Ему лучше так, чем остаток жизни старательно не замечать, как плюют в спину.
– Он ещё нужен Ферелдену, – терпеливо напомнил Дайлен. – Орлейцы до сих пор не перешли границу только из-за дурной славы Героя Дейна. Знают, что он тут же вышвырнет их обратно. Если они услышат, что он погиб, тут же набросятся на ослабленную Мором страну, и остановить их будет некому. Берёшься подслушивать – подслушивай как следует, я всё это уже говорил. – Он помолчал и тихо добавил: – Извини, братик. Ты так старался меня уберечь… Жалко, что так вышло.
Гаррет раздражённо зашипел, и Дайлен отвёл взгляд. От острого сострадания закололо сердце – меньше всего он пожелал бы брату такого: знать, что даже выложившись до предела, выжав всю свою кровь до последней капли, ничего не сможешь сделать. Потому что поздно, потому что иначе нельзя…
– Я под страхом смерти запретил Риордану проводить для тебя Посвящение, – проговорил Страж в спину уже шагнувшему к двери Хоуку. Тот замер, стремительно обернулся к нему, сверкнув обнажёнными в оскале отчаяния зубами. – Хватит, Гаррет, достаточно. Тётя Леандра просила обо мне позаботиться, а не умирать вместо меня.
Охватившее его спасительное бесчувствие оказалось предательски непрочным. Вслед за сочувствием к брату внутрь проковырялась жалость к себе, охватила цепкими коготками лёгкие, мешая дышать; рядом колючими комками устроились страх, дура-надежда и обида. И как назло, все медитации на контроль эмоций начинались с указания: «Сделайте глубокий вдох…». Легко сказать, у Дайлена и обычный-то едва-едва получался.
– А как же Зевран? – почти с раздражением осведомился уже минут пять метавшийся из стороны в сторону Хоук. Камин почти догорел, и отступник, без доспеха двигавшийся почти бесшумно, казался ожившей тенью. – На себя наплевать, так о нём подумай!
– Ему без меня будет лучше, – грустно поделился Амелл. Ещё одна порция воздуха всё-таки проскользнула в грудь – и захолодила внутренности едким ядом. – Он замечательный, зачем ему какой-то ферелденский маг? Он и сам это уже понял, просто меня расстраивать не хочет.
Гаррет молчал так долго, что Дайлен даже начал беспокоиться. Приподнялся в кресле – тело подчинилось неожиданно легко, он-то думал, придётся пересиливать себя ради каждого движения – и посмотрел в темноту, выискивая брата взглядом…
– Я даже не знаю, чего мне больше хочется, – наконец проговорил тот, – побиться головой о стену самому или отвесить подзатыльник тебе. Хороший такой увесистый подзатыльник боевого мага. Пойди поговори с ним хотя бы, он имеет право знать, что ты тут задумал.
– Не стоит. – Амелл резко поднялся на ноги, подошёл к Хоуку и положил руку ему на плечо. – Я же всё равно умру, пусть он лучше думает, что… ну, что мне не повезло в бою. Как это обычно бывает. Он всё равно огорчится, конечно, но такое случается, я же не неуязвимый. Погорюет и перестанет, жизнь-то не закончится.
Гаррет глубоко, через силу вздохнул, словно вспомнив про те самые медитации, сжал касавшуюся его плеча кисть.
– Дайлен, ты же умный парень, – устало проговорил он. – Так почему же сейчас ты ведёшь себя как последний идиот?
Страж качнул головой, отмахиваясь от вопроса, расправил плечи. Это в маленькой тёмной комнате наедине с братом можно было сворачиваться в клубочек, думая о том, как же всё-таки хочется жить – вопреки всему, вопреки Церкви, судьбе и вороху собственных неисправимых ошибок – хочется трёхсоткакого-то второго шанса, хотя ему, магу, и первого-то не полагалось…
А все остальные должны были видеть несгибаемого, уверенного в их будущей победе командира.
Гаррет всю дорогу до его комнаты пытался его переубедить. Все одиннадцать с половиной шагов, и Дайлену – чего, в общем-то, и следовало ожидать – так и не удалось уверить брата, что всё правильно. Что и правда нужно пожертвовать одним магом – таким же как остальные, ничем особенно не выделяющимся – ради того, чтобы остановить этот треклятый Мор. Ради того, чтобы он мог отыскать семью, Зевран – уехать в свою Антиву и навести там порядок, Винн – вернуться к оставленным ученикам, Лелиана – сложить свою самую лучшую песню…
– А вот и ты, мой Страж, – не оборачиваясь, лениво протянула смотревшая в огонь Морриган. Амелл невольно насторожился, гадая, что могло понадобиться ведьме, и услышал тихий шорох ткани – за его спиной Хоук машинально потянулся к мечу.
– Тебе что-то нужно? – тряхнув головой, чтобы избавиться от привязавшихся мыслей, осведомился маг. Не самый удачный момент, но у женщин особые понятия о своевременности.
– Не мне, – усмехнулась хасиндка. – Известно мне, как Архидемон умирает. Что бой последний – не на мечах, но в теле Стража происходит, и победителей в нём нет. Я выход предложить хочу тебе из тупика, в который судьба тебя загнала.
– Что? – неподдельно изумился Дайлен. На несколько долгих мгновений перед охватившим его изумлением померкло всё остальное – и тревога, и сожаление, и тоска – и он мог только ошарашенно хлопать глазами, глядя на загадочно улыбавшуюся девушку.
– В той книге, что из дома матери моей принёс ты, – покосившись на Гаррета, продолжила Морриган, – описан ритуал, что жизнь тебе спасёт, коль согласишься. Зачать дитя с тобой нам следует, в него, ещё лишённого души, запятнанного скверной до рожденья, войдёт дух Бога Древнего – и ты в живых останешься.
– Дух Архидемона, ты хочешь сказать, – уточнил Амелл, и ведьма, поморщившись, торопливо заговорила снова.
Выход оказывался ничем не лучше тупика. Морриган, конечно, пыталась уверить его, что ритуал безопасен, что рождённое ею дитя не окажется чудовищем в человеческом теле, что единственной её целью было спасти его от неминуемой гибели… Что выпустить в мир Древнего Бога, подвергшегося воздействию скверны как минимум дважды – самая естественная вещь на свете.
– Подумать, верно, хочешь ты, – снисходительно глянув на него, великодушно добавила ведьма. – Пускай. Когда решенье примешь, приди ко мне, я твой ответ приму.
– Соглашайся, – потребовал Гаррет, как только Морриган сделала шаг за порог. – У тебя появился шанс! Эта ебаная ящерица, конечно, всё равно может тебя хвостом пришибить, но это по крайней мере не приговор!
– Нет, – покачал головой Дайлен. – Ты невнимательно слушал? Всё на свете имеет свою цену. Она предложила мне стать отцом какой-то неизвестной твари и дать слово, что не буду её разыскивать. И знаешь, мне почему-то совсем не верится, что она всё это делает для такого хорошего славного меня. – В голосе против воли прорвался сарказм. А ведь и правда уже почти поверил, что у него появится возможность выжить… вернуть семью, убедить Зеврана в том, что достоин его любви, построить ту самую жизнь, мечты о которой скрывал даже от самого себя. Теперь было втройне обидней сознавать, что спасение оказалось обманкой… скорее всего. – Итого мы имеем: ведьму с неизвестными намерениями; могущественное существо с опять-таки неизвестными способностями и желаниями; и затребованное с меня обязательство не вмешиваться. Ты готов ради моей жизни подставить под удар не только Ферелден, но и весь Тедас?
– Да, – рыкнул Хоук. – Если хочешь моего совета – соглашайся. Всех бед не предотвратишь, но если будешь жив – сможешь разобраться с результатами. Я помогу.
Амелл нервно засмеялся. Брат, верно, бросил бы вызов даже Древнему Богу в полном сиянии его могущества, но он-то не мог так легко закрыть глаза на возможные последствия. Как бы ни хотелось. Впрочем, это не имело значения – упрямства у них было поровну, и решение он уже принял…
– Если тебе мало моего мнения, спроси Зеврана. – Дайлена словно ударили под дых. Он неверяще поднял глаза на Гаррета, даже не надеясь на жестокую насмешку – голос отступника был предельно серьёзен, и таким же оказался взгляд. – Если ты его любишь – предполагается, что его желания имеют для тебя какое-то значение. И принимать решения, затрагивающие вас обоих, в одиночку по меньшей мере нечестно. – Маг открыл было рот, но старший жестко закончил: – И не пытайся мне сказать, что это его не касается. Ему же, в случае чего, на твоей могилке плакать.
Отрицать правдивость его слов Амелл не мог. И всё-таки… чудилось в предложении что-то неправильное. Слишком похожее на шантаж.
– Ладно, – наконец решился он. Хоук с облегчением выдохнул, но Страж твёрдо продолжил: – Но разговаривать я с ним стану один. Должен же я хоть что-то сделать самостоятельно. Ты не станешь вмешиваться: это и правда касается нас обоих, но пока что – только нас. Договорились?
– Договорились, – неохотно кивнул Гаррет.
До комнаты Ворона отступник его всё-таки проводил. Как будто опасался в глубине души, что Дайлен неожиданно струсит и куда-нибудь сбежит по дороге. Маг только мысленно посмеялся – подобный вариант, по правде говоря, был не так уж невероятен. Но выбора у него вновь не оказалось: Хоук замер на пороге общей гостиной, в которую выходили двери комнат Зеврана, Стэна и Огрена, и не сводил с него глаз, пока Страж не поднял руку и не постучал костяшками пальцев по косяку.
– Входите, – несколько настороженно отозвался Арранай, и Амелл, глубоко вздохнув, толкнул дверь.
– Я… хотел поговорить, – нерешительно начал он, не отрывая взгляда от заметно напрягшегося при его появлении эльфа. Думал подойти, обнять, коснуться волос хотя бы, но не решился. Даже слепец не ошибся бы: тот сейчас не хотел его прикосновений. Даже отступил на шаг.
– Сейчас, мой Страж? – в демонстративном изумлении приподнял бровь тот. – Я думал, ты уже отправился отдыхать. Нам ведь предстоит тяжёлый путь… а потом героические деяния без перерыва на сон и обед.
– Просто хотел узнать кое-что, – пожал плечами маг. – Ты… действительно так сильно на меня обиделся?
– Я на тебя не обижался, – пренебрежительно махнул рукой антиванец. Отточенным до театральности жестом, о которых совершенно забывал, когда они оставались наедине. По крайней мере, так было неделю назад. – Ты же не моя собственность и вправе действовать как пожелаешь. – Зевран беззаботно улыбнулся и заверил его: – Тебе не стоит опасаться моих упрёков, мой Страж. Ты ещё что-то хотел?
«Хотел», чуть было не сказал Амелл. Хотел, чтобы ты показал мне Антиву. Чтобы можно было каждое утро начинать со сравнительного анализа оттенков твоих волос и падающих в окно лучей солнца. Чтобы ты, смеясь, учил детей Гаррета или Карвера владеть кинжалом и называл их племяшками. Хотел выжить и увидеть, как ты ворчишь на затянувшую пряди седину, и искренне верить, что ты ничуть не изменился за прошедшие годы. Хотел, чтобы ты ревновал и, не сомневаясь в своём праве, грозился поубивать всех, кому я хоть раз улыбнулся.
Много чего хотел, в общем. Какая теперь разница.
– Просто… ты меня запомни, ладно? – не удержавшись, попросил Дайлен. Арранай чуть заметно нахмурился, и маг обругал себя за неосторожность. Так и проговориться недолго, а многого ли стоит признание в любви, дарованное осуждённому? Что бы ни заявлял Ворон, милосердие вовсе не было ему чуждо.
– Брось, друг мой, что за упаднические настроения? – вряд ли обманувшись его старательно бодрой улыбкой, с мягким укором посмотрел на него ассасин. – Архидемон, конечно, здоровая сильная тварюка, но и мы не слабаки, верно? Все будет хорошо, честное слово.
– Конечно, будет, – подтвердил Амелл. Звенящее напряжение, отзывавшееся в пальцах судорожной дрожью, вдруг его покинуло, и следующая улыбка получилась почти искренней. – Можно ещё одну просьбу? – Зевран кивнул, и Страж, сглотнув поселившуюся в горле гулкую пустоту, проговорил: – Поцелуй меня? Пожалуйста?
Взгляд Ворона дёрнулся куда-то в сторону, словно пытаясь сбежать от его собственного, и Дайлен даже не удивился, услышав произнесённое осторожно и мягко, словно из боязни потревожить злого зверя:
– Не стоит, мой Страж. – Арранай неловко улыбнулся и примирительно добавил: – Мы… обсудим всё это после битвы, хорошо? Прямо и откровенно, как положено…
– Поговорим после битвы, – покладисто согласился Амелл и аккуратно закрыл за собой дверь, меланхолично размышляя о том, почему ему не больно.
Полагалось бы выть от тоски или бороться с желанием умереть немедленно просто ради избавления от внезапной пытки, или, может, в отчаянии взывать к Создателю… а он всего лишь как никогда отчётливо ощущал, что всё правильно. Всё, от начала и до конца.
Любовью за верность.
Об ответной любви не договаривались.
– Моё решение не изменилось, – спокойно сообщил он Гаррету, повернув к комнате Морриган. – Возможные последствия перевешивают все выгоды её предложения.
Дайлен думал, что старший будет донимать его уговорами всю дорогу до жилища ведьмы, все полчаса – из-за устроенного перед воротами представления и последовавших за ними недобрых шуточек поселили её чуть не в самом дальнем углу замка, в покоях, когда-то предназначавшихся так и не возникшей в реальности невесте банна Тегана – и мысленно приготовился снова доказывать ему свою правоту. Но Хоук исчез куда-то уже на третьем шаге, и Страж вскоре поймал себя на том, что плетётся по опустевшим к ночи коридорам с неспешностью умирающей улитки.
Умирать не хотелось.
А в обратном действии смысла не было.
Амелл вздрогнул, осознав, что почти минуту стоял возле окна, бессмысленно таращась на казавшееся кроваво-красным в свете заходящего солнца озеро Каленхад, и решительно двинулся дальше. Впрочем, уже через пару минут чеканный ритм шагов снова сбился – привычки размышлять на ходу у него не было, а отделаться от лезущих в голову мыслей не удавалось.
Морриган была кем угодно, но только не фанатичкой. Не требовалось быть гением, чтобы это понять – и за полтора года совместных странствий он не заметил ни единой детали, противоречившей его выводам. У ведьмы не было ни принципов, ни убеждений, и при всей пакостности своего характера намеренно делать что-либо, способное привести к уничтожению мира, она не стала бы. Иначе где ей тогда охотиться? И на кого?
Дайлен остановился на мгновение, вжался лбом в холодный камень. А то он до этого не понимал, что перестраховывается, что вероятность глобальной катастрофы – не больше десятой доли процента. Что Морриган, скорее всего, просто решила взять на вооружение методы матери и добыть себе тело помощнее. К чему довольствоваться силой человека, когда можно наложить лапу на могущество Древнего Бога?
Древнего Бога, собратьев которого Серые Стражи убивали уже четырежды. А большего она не добьется. Ловушка демона, в которую он попал в Кинлохе, сослужила магу дурную службу: в принципах существования Тени он теперь разбирался куда лучше многих и с редкостной ясностью сознавал – Морриган получит лишь то, что осталось от силы Уртемиэля после долгих веков заточения, полутора лет контакта с разъедающей его сущность скверной и сложного многоступенчатого переноса. Жалкие крохи, от силы втрое превышающие силу обычного мага. И никакой ритуал, никакой демон или дух не смогут этого изменить – порождения Тени, они подчинялись тем же законам.
Умирать было необязательно. Но нужно.
Амелл криво ухмыльнулся, скорчил рожу какому-то давным давно почившему Геррину, взиравшему на него с потускневшего портрета, и заставил себя ускорить шаг. Медлить не стоило, чем дольше он тянул со своим приговором, тем сильнее становилось искушение поддаться. Согласиться, переспать с желтоглазой хасиндкой, переложить свои проблемы – от необходимости разбираться с её ребёнком до обид Ворона, который наверняка не стерпит такой подлости – на плечи всегда готового помочь Гаррета… Рискнуть – не существованием мира, конечно, но вероятностью возникновения бедствия, сравнимого с очередным Мором. Ничего необратимого.
За исключением разве что тех, кто погибнет, пока они будут искать способ справиться с новой напастью.
– Лицемер, – честно сказал Дайлен своему мелькнувшему в оконном стекле отражению. Отражение, бледное, выбритое до синевы – под взглядом Логэйна почему-то становилось стыдно за «элегантную одичалость», как это называла Лелиана – ехидно сощурилось, словно кивнуло одними ресницами, на мгновение сменилось вопросительной фиолетовой мордочкой с рогами и снова вперило в него равнодушный, сосредоточенный взгляд прирождённого энтропийщика…
На вероятных жертв ему было почти наплевать. Ещё во времена счастливой детской невинности эпическое «И пали тысячи и тысячи…» не производило на него ни малейшего впечатления – цифры были всего лишь цифрами, словами на бумаге, преувеличением барда, не имевшим никакого отношения к реальным людям; с тех пор он успел привыкнуть к плещущей прямо в лицо крови, которая отнюдь не всегда была чернильно-чёрной, и вполне мог представить те самые тысячи – огромной грудой обгорелого, изодранного мяса, в которой не различишь лиц. А если и сумеешь разобрать черты – всё равно не сможешь представить их живыми.
Гаррет был прав – и как же ошибся сам Дайлен, поверив в провозглашённое кузеном неумение понимать людей. Его старший всего лишь предпочитал не разбрасываться: тех, кто был для него важен, он знал едва ли не лучше, чем они сами – и не стеснялся этим знанием воспользоваться.
И всё равно просчитался.
Если бы Зевран… Впрочем, к чему сожалеть о несбывшемся. Впору скорее смеяться: дурацкая, как в орлейских романах, причина, присоединясь к ещё десятку таких же – вполне опровержимых по отдельности – неумолимо завершалась чётким «Дайлен Амелл», вырезанным на блестевшем под солнцем горного Андерфелса чёрном камне.
Помнится, в Тени, в фальшивом Вейсхаупте, он успел краем глаза заметить четыре обелиска, возвышавшиеся на находившемся чуть в отдалении плато.
Если всё сложится удачно, вскоре к ним присоединится пятый.
Перед комнатой Морриган Страж снова остановился, сделал глубокий вдох – теряя всё, нужно было попробовать сохранить хотя бы достоинство – и уверенно постучал.
– Не скоро я ждала тебя, – усмехнулась ведьма. – Кто в Круге был воспитан, склонны в раздумья погружаться. Войди и сообщи своё решенье.
Разговаривать через порог – тем более о вещах столь существенных – и впрямь было как-то неправильно, и Дайлен шагнул внутрь и машинально принялся оглядываться. Похоже, в его согласии Морриган не сомневалась: расстеленные на широкой кровати шкуры были откинуты в сторону, в камине пылал огонь, намекая на то, что нет нужды в скрывавших тела одеждах…
Сдержать язвительный смешок магу всё-таки удалось.
– Я благодарен тебе за предложение, Морриган, – фальшиво-спокойным голосом начал он, – но…
– Он согласен!!! – От раздавшегося со стороны двери вопля Дайлен чуть не подпрыгнул и, развернувшись, увидел нечто совершенно невообразимое: Антиванского Ворона с напрочь сорванным дыханием. Зевран, бледный как привидение, с расширенными в ужасе глазами, вцепился в дверной косяк, словно боясь не устоять на ногах, и, с явным усилием втянув воздух в грудь, продолжил: – Почтенная госпожа, нижайше молю вас о дозволении переговорить со Стражем и заверяю, что не отниму у вас много времени.
Амелл почувствовал, как у него отвисает челюсть. «Почтенная госпожа»?.. И это вместо обычного ехидного «прекрасная Морриган» или «зловещая Морриган»? Да что тут вообще происходит?
Ведьма ядовито усмехнулась.
– Что ж, говори, – зловеще протянула она. – Быть может, и меня из комнаты моей попросишь удалиться, чтоб не смущать тебя мне взором неуместным?
– Не смею проявить подобной неучтивости, почтенная госпожа, – всё тем же странным, без малейшего намёка на насмешку или снисходительность тоном отозвался антиванец. Девушка чуть заметно кивнула, и он, стремительно сорвавшись с места, всем телом влетел в растерянно моргавшего Дайлена. Вжался, оплел руками талию, вцепился так, словно мага собрались закапывать уже сейчас, и эльф готов был скорее умереть, чем допустить подобное…
– Соглашайся, мой Страж. – Амелл едва расслышал заглушённый воротом его собственной мантии шёпот, Зевран сглотнул и поднял голову, ловя его взгляд: – Пожалуйста, соглашайся, прости, что посмел говорить за тебя, я так боялся опоздать, пожалуйста, Дайлен, я всё для тебя сделаю, только живи! – Маг открыл было рот, но Ворон уже заговорил снова, срываясь и захлёбываясь словами: – Всё что угодно, мой Страж, я умру за тебя, я стану беречь твою женщину и твоего ребёнка, не жалея себя, я уйду, если захочешь, и никогда не покажусь тебе на глаза, только, пожалуйста, позволь мне знать, что где-то в этом гребаном мире есть ты… – Страж осторожно обнял его за плечи, облизнул пересохшие губы, готовясь очередной раз повторить всё те же доводы, которые он приводил Гаррету и Логэйну – и которые перед бездонным отчаянием в глазах Зеврана казались до смешного неубедительными… Эльф под его руками вздрогнул, словно пытаясь сдержать рыдания, вжался в него ещё крепче и с непреклонно, с пугающей решимостью, как будто боясь собственных слов, закончил: – Пожалуйста, Дайлен, я люблю тебя! Пожалуйста, соглашайся…
Амелл беспомощно вздохнул и притянул Арраная ближе, устроив подбородок у него на макушке и вперив невидящий взгляд в затянувший дверной проём. Вот, значит, какова цена его с таким трудом собранной решимости – один горестный взгляд, и вся она лежит под ногами бессмысленными осколками. Один горестный взгляд бесконечно любимого существа.
– Клятвопреступник, – сдавшись, беззлобно сказал маг и принялся бережно поглаживать судорожно вздрагивавшего антиванца по спине. – Трепло.
В темноте за дверью глухо шурхнуло: безмолвно замерший за косяком Гаррет пожал плечами. Наверняка с тем самым независимо-упрямым выражением на лице – Дайлен и рад был бы обвинить Героя Дейна в том, что кузен научился у него плохому, но с этой гримасой Амелл познакомился задолго до того, как Хоук впервые встретился с Логэйном.
– Манипулятор хренов, – подумав, добавил Страж.
За дверью послышался звук движения, отступник сдвинулся так, что падавший из комнаты свет очертил его силуэт, и, снова пожав плечами, небрежно опустил скрещенные на груди руки. На одно короткое мгновение – долю мгновения, если б Дайлен не следит так внимательно, не заметил бы – правая кисть его старшего сложилась трёхпалой когтистой лапой, боевым знаком «я прикрою», а затем продолжила свой путь вниз расслабленно, словно падающий лист. Демонстративно развернувшаяся к плясавшему в камине пламени Морриган ничего не заметила.
Амелл вздохнул снова, потёрся щекой о шёлковые волосы эльфа, прикрыв глаза от удовольствия. Отмахнуться уже не получилось бы: Гаррет не хуже него понимал, что именно обещает.
Отыскать твёрдо намеренную сбежать ведьму и убить его ребёнка – своего племянника – в случае, если тот будет представлять угрозу для Тедаса.
– Морриган, сколько времени тебе нужно для подготовки ритуала? – будничным тоном осведомился Дайлен. – Приступай.
– Нисколько, – с деланным равнодушием бросила ведьма, разворачиваясь к ним. – Когда расцепишься с любовником своим – тогда приступим.
Недоверчиво замерший в руках мага Зевран вздрогнул и с облегчением засмеялся, прижимаясь лицом к его груди, и Амелл, наклонившись к его уху, тихо сказал:
– Я тоже тебя люблю.
– Я знаю, – не поднимая головы, с ясно слышавшейся в голосе улыбкой отозвался Ворон. – Ты говорил.
– Я думал, ты спишь! – возмутился Страж, и Арранай виновато глянул на него из-под ресниц:
– Я притворялся. Испугался и сделал вид, что не слышал… Прости?..
– Только чтоб больше никаких «уйти и никогда не видеть», – строго проговорил Дайлен, и антиванец торопливо закивал, сжимая пальцы у него на пояснице.
Под насмешливо-суровым взглядом Морриган Ворон всё-таки заставил себя отцепиться от него и, ещё раз с отчаянной надеждой глянув через плечо, вышел из комнаты. Гаррет одобрительно хлопнул его по плечу и ушёл прочь, явно посчитав, что на данный момент от него больше ничто не зависит.
Провожавший эльфа взглядом Амелл, обернувшись, обнаружил, что Морриган успела скинуть свои и без того скудные и мало что прикрывавшие одежды, и смотрит на него характерным взглядом мэтрессы Винн, опять не получившей давным давно обещанное домашнее задание. Ведьма коротким властным жестом указала на кровать, и маг, избавившись от собственной мантии, улёгся на предложенное место.
А потом долго гадал, что же это всё-таки было, потому что назвать произошедшее сексом у него язык не поворачивался. Обнажённая Морриган двинулась на него с грацией и соблазнительностью голодного паука, завидевшего жертву, и Дайлен торопливо уставился на её грудь, опасаясь того, что невольно напрягшееся не для любви, а для боя тело не выдаст ожидаемой реакции. Грудь у ведьмы, впрочем, тоже оказалась не слишком вдохновляющая, маг невольно сравнил с аналогичным органом встреченной в Денериме пиратки… и даже охнуть не успел, как добравшаяся до кровати Морриган с деловитостью деревенского ремесленника насадилась на его среагировавшую на воспоминание об Изабелле плоть. Амелл, растерянно моргнув, поднял руки и попытался хотя бы для порядка приласкать ведьму, со скучающим видом ерзавшую на нём, но та лишь пренебрежительно отмахнулась. Страж сдался и, закрыв глаза, попытался представить что-нибудь поэротичнее.
Конечный результат оказался немногим лучше, чем обычный итог его юношеской возни с собственной рукой. Морриган, впрочем, удовлетворённо кивнула и, убедившись, что ни капли драгоценной семенной жидкости не пропало напрасно, принялась одеваться. Дайлен, в недоумении следивший за её передвижениями, выслушал небрежное: «Теперь мы квиты, Страж. Увидимся мы в битве, жилище это больше мне не нужно» – и с разочарованным стоном откинулся на подушки. Процесс спасения собственной жизни произвёл на него на редкость удручающее впечатление.
– Получилось, Дайлен? – раздался рядом напряжённый голос, и Амелл, приоткрыв один глаз, уставился на встревоженную физиономию Зеврана и кивнул. Ворон обессиленно уронил голову ему на плечо и глубоко вздохнул, а потом скользнул рукой вокруг талии и притиснулся всем телом к боку.
– Я все равно могу помереть в бою, – посчитал нужным напомнить маг. – Архидемон, в конце концов, это большая, очень сильная ящерица. Помнишь, как мы того дракона возле Перчатки били? А этот ещё больше будет.
– Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. – В голосе антиванца послышались металлические нотки, но секундой спустя он поднял взгляд на Стража и лукаво улыбнулся: – А теперь я намерен стереть из твоей памяти все воспоминания обо всяких там посторонних женщинах. Думаю, метод «клин клином» вполне подойдёт.
– Согласен, – усмехнулся в ответ Дайлен. Провел кончиками пальцев по виску тихо мурлыкнувшего эльфа и, не удержавшись, поинтересовался: – А почему ты не захотел меня поцеловать… тогда? Когда я к тебе пришёл?
– Побоялся, что не сумею с собой совладать, – чуть смущённо хмыкнул Арранай. – Накинусь и изнасилую. Прямо там. Я так по тебе соскучился, мой Страж… – Томное урчание Ворона отозвалось глубоко в теле мага жаркой вспышкой вожделения, и он впился в коснувшиеся его собственных губы любовника с дикой звериной жадностью. Зевран застонал ему в рот и ответил на поцелуй с ничуть не меньшим пылом, но потом всё же приподнялся на локте и ласково прижал палец к губам возмущённо нахмурившегося Амелла.
– Погоди, любовь моя. – После секундного колебания эльф коротко и нежно поцеловал его прямо поверх собственного пальца, а потом порылся в кармане штанов и, застенчиво опустив ресницы, протянул ему сложенную лодочкой ладонь: – Можно я вначале кое-что тебе подарю?
Дайлен недоуменно глянул на лежавшую в ней золотую сережку – ту самую, возможно? – и Зевран поторопился объяснить:
– Это… Она принадлежала одному моему другу… Её звали Ринна. Мы работали вместе, я полагался на неё, как на себя… доверял даже, наверное. Собирались однажды сбежать от Воронов и податься куда-нибудь в мирные земли. А потом Ринна меня подставила. По крайней мере, мне так сказал Тальесин, мы с ним вместе её выследили, я сам перерезал ей горло… Только через пару лет начал догадываться, что подставили-то её, а я повёлся, как идиот… Ох, сиськи Создателя, что я несу! – Ворон закусил губу, отвёл взгляд и через несколько секунд решительно проговорил: – В общем, эта серёжка очень много для меня значит. И… мне хотелось бы, чтобы она была у тебя.
– Предложение руки и сердца, вроде как? – улыбнувшись, мягко поддразнил его Амелл, и эльф усмехнулся в ответ:
– Какое предложение? И то, и другое уже принадлежит тебе.
– Ухо проколоть есть чем? – деловито осведомился маг, и Арранай тут же соскочил с кровати, бросив: «Сейчас найду».
Дайлен ещё успел проклясть себя за недальновидность – делание в себе дырок могло бы подождать и до утра, а вот на то, чтобы как следует приласкать своё сокровище, времени перед походом точно не хватит – но уже через полминуты Ворон вернулся обратно с небольшой коробочкой, ворча что-то про чересчур умных магов, и с торжествующим видом извлёк из неё жутковатого вида иглу.
Амелл зажмурился и постарался не вскрикнуть, когда в его предварительно поцелованную мочку вонзилось это орудие пытки. Впрочем, укол острой боли почти сразу сменился тягучей ноющей пульсацией, а когда Зевран осторожно вставил в дырочку серьгу, утихла и она. Осталось только слабое жжение и непривычное ощущение посторонней тяжести в ухе.
– Я дужку зельем смазал, – почему-то шёпотом объяснил эльф, глядя на него широко раскрытыми, лихорадочно блестящими глазами, и наклонился к его шее, принявшись нежно и настойчиво выцеловывать линию челюсти. – Знаешь, с ней у тебя стал такой лихой, почти разбойничий вид… Мне нравится.
– Хватит болтать, счастье моё, – фыркнул Дайлен и, ласкающе потянув за скользившие в пальцах светлые волосы, заткнул ему рот поцелуем.
Кажется, при виде его коллекции шемлен, в которой относительно нормальным казался разве что занимавший совершенно особое положение Гаррет – пока тот не начал приставать к Морриган с просьбами отпраздновать победу на Собрании скачками на пауках и предлагать себя в качестве наездника – Логэйн проникся к нему неподдельным уважением. Дайлен удовлетворённо хмыкнул, а потом попытался оценить свой отряд с точки зрения стороннего наблюдателя и вдруг очень зауважал себя сам. В конце концов, даже склочная ведьма, явно намеревавшаяся оторвать его кузену что-нибудь жизненно важное, под его укоризненным взглядом лишь сплюнула и, обогатив лексикон соратников ещё парой хасиндских фраз, гордо удалилась к своей палатке.
А ещё со своим новым собратом по скверне маг снова вспомнил, что такое конструктивный спор. Спорить с Хоуком надобности как-то не возникало, его порой почти пугала лёгкость, с которой они понимали друг друга; обсуждая план дальнейших действий, они с Мак-Тиром часа два от души орали друг на друга над картой современного Ферелдена, выуженной из тайной заначки чародея, после чего Амелл подарил карту воину, и они разошлись, полностью удовлетворённые тем, как провели время.
Правда, потом Винн закатила ему внушительную лекцию про почтение к старшим вообще и Герою Дейна в частности, но от мучительной смерти от скуки его спас Гаррет, который, жестом просигналив «я прикрою», отвлек целительницу вопросами о том, достаточно ли зелий подготовлено для грядущей битвы и не требуются ли ей какие-либо редкие ингридиенты. Дайлен запомнил, что нужно как-то отучить старшего от привычки закрывать его собственным телом – в прямом и переносном смыслах этого выражения – и отправился разыскивать Зеврана.
– Хочешь ответа, мой Страж? – хмыкнув, осведомился Ворон, когда Амелл уселся рядом с ним на бревно, служившее тому скамейкой, и молча прижался плечом к его плечу.
– А он у тебя есть? – подумав, поинтересовался маг. На осторожный жест антиванец не откликнулся, и ему разом стало тоскливо и как-то мутно.
– Нет, увы, – обхватив колени, покачал головой Арранай. – Я был бы счастлив сказать, что сердце моё принадлежит тебе, вот только до сих пор не уверен, есть ли у меня сердце. Антиванскому Ворону не положено, видишь ли.
– Магу Круга, в общем-то, тоже, – пожал плечами Дайлен. Глупая надежда опять затрепыхалась у него в животе, наматывая кишки на острые радужные крылышки, и он сглотнул, пытаясь умерить неожиданно подступившую к горлу тошноту. – Но… ты стал мне чем-то большим, чем друг.
– Я боюсь, – вдруг проговорил Зевран, по-прежнему не глядя на него. – Пока я не встретил тебя, всё было просто. Был один… выбивающийся из общего сюжета случай, но даже он ничего не изменил. Всё было как всегда, хуже лично для меня, но так же ясно и понятно, как и прежде. – Антиванец помолчал и через силу признался: – Я в самом деле хотел, чтобы ты меня убил. Вернее, тогда я не знал, что это ты. И на самом деле думал, что у меня хорошие амулеты, как же я изумился, когда ты назвал их барахлом – с такой искренней детской обидой в голосе, будто я явился убивать тебя с ивовым прутиком вместо кинжала. В Антиве Стражей уважают, мастер Рикардо пошёл против правил, взяв заказ тейрна Логэйна, и я ожидал увидеть… великого бойца в сияющем доспехе или могучего чародея – такого, с седой бородой и десятком демонов на сворке…
Амелл невольно насупился, и Ворон, покосившись на него из-под ресниц, примирительно улыбнулся:
– Я уже понял, что величие мага определяется скорее отсутствием демонов. – Он снова отвёл глаза и уставился в землю с таким отчаянием, будто надеялся высмотреть под ней коридоры и залы Глубинных Троп. – Ты меня меняешь, Дайлен. С каждым вздохом, с каждым взглядом… с каждым мгновением, которое я провожу рядом с тобой. И это меня пугает до усрачки. Мне так страшно только в Тени было, да и то там было проще, там был ты и надо было убить того демона – знакомое, привычное занятие…
Страж, поколебавшись, протянул руку и нерешительно погладил эльфа по волосам – осторожно, едва ощутимо, как в самом начале, задолго до игривых усмешек, поцелуев и рискованных, на грани допустимого, шуток. Убийца стиснул кулаки и, рефлекторно подавшись навстречу его прикосновению, твёрдо проговорил:
– Я не знал, что такое дружба, но, кажется, всё-таки сумел с этим разобраться. Я до сих пор не знаю, что именно чувствую к тебе – я с радостью попытался бы угадать, что ты хочешь услышать, чтобы избавить тебя от бремени неопределённости, но не хочу унижать… подгонкой под желаемое.
Зевран резко выдохнул, словно короткая речь выпила из него все силы, и чуть слышно добавил:
– Вначале мне нужно найти в себе того, кого ты счёл достойным называться твоим другом… и чем-то большим. Прости, мой Страж.
Дайлен обнял ссутулившегося эльфа со спины, прижался щекой к плечу, горячему и твёрдому под тонким полотном рубашки. Совсем не верилось, что с той ночи на корабле Изабеллы прошло немногим больше недели, казалось, его уже целую вечность грызла невероятная, нелепая тоска по живому теплу уютно свернувшегося рядом гибкого тела… по тихому смеху, щекотавшему его ладонь, по тому, как насмешничавший Ворон перевирал сложные магические термины, как, соскучившись, принимался кусать его за ухо в середине лекций о строении Завесы или структуре Тени…
– Не надо просить прощения, – наконец проговорил он. – Ты прав. Сказанное из страха не ценнее дорожной пыли. Что бы ты ни решил, я по-прежнему буду уважать тебя и дорожить твоей симпатией.
Напряжённо замерший в его руках Зевран аккуратно высвободился и, погладив его по скуле, сожалением повторил:
– Прости, Дайлен. Я… я постараюсь.
Теоретически, этот разговор должен был Амелла приободрить. Позволить ему понять, что нужно просто набраться терпения и немного подождать. Мешала вечная мажья привычка укладывать все события в единую схему, и схема-то выходила весьма безрадостная.
Попросить прощения за Изабеллу с Гарретом Дайлен не сумел: Ворон фыркнул, заверил, что вовсе на него не в обиде и вообще это была его собственная идея – но улыбался он при этом так запредельно искренне, что всё в разуме мага вопило: лжёт. Обижен, задет… и простит на самом деле ещё очень нескоро. Если это вообще когда-нибудь случится.
Извиниться за серёжку вообще не получилось, Арранай с небрежной легкостью ускользнул от разговора, и Страж снова остался наедине с угрызениями совести. И прилипчивым, всплывавшим в самые неподходящие моменты воспоминанием о том, как ляпнул, принимая клятву: «любовью за верность»…
Всё как договаривались.
Впрочем, на качественные, продолжительные мучения – как в романах – ему просто не хватало времени. Двигаться приходилось быстро, почти без привалов – войска уже собрались у замка Редклифф и ждали только Стражей; а по вечерам они с Логэйном до хрипоты спорили над картами, доказывая друг другу, что нечего считать порождений тьмы обычной армией и что, чем бы они ни были, а возле Редклиффа заслон поставить негде – даже зверь безмысленный догадается обойти. Хоук, чей разум не был отягощён излишними познаниями в военном деле и фортификации, обычно сидел рядом, с интересом слушал, явно запоминая особо заковыристые выражения полководца, и время от времени предлагал какую-нибудь глупость. В девяти случаях из десяти Мак-Тир, прекратив нервно ржать над мыслью, что вот эти два юнца собрались самолично останавливать Мор, в полминуты расправлялся с идеей отступника, убедительно доказывая, что ни к чему, кроме лишних жертв, она не приведёт – но на десятый раз полководец вдруг задумался, с полчаса бормотал что-то себе под нос, сверля карту взглядом, и наконец неохотно сказал: «Может и сработать. Если достанешь мне баллисту и две телеги зажигательных снарядов». Гаррет только деловито кивнул.
К вечеру третьего дня они добрались до озера Каленхад, и Дайлен немедленно преисполнился дурных предчувствий. До замка эрла Эамона оставалось ещё несколько часов пути, а он уже слышал – с трудом, как будто улавливая краем уха невнятное эхо – глухой шёпот общего сознания Орды.
Хоук, уже одетый в свой костяной доспех, с Ткачом и кинжалом за поясом, положил руку ему на плечо, и Страж невольно заподозрил, что умение ощущать присутствие тварей может каким-то образом передаваться близким родственникам. Мгновением спустя полностью готовый к бою Зевран встал рядом с ним и острожно разгладил пальцем складку между его бровей, и маг сообразил, что разгадка гораздо проще.
– Ой, тейрн Логэйн, а в кабаке рассказывали, что вас казнили, – простодушно выпалил парнишка, пытавшийся спрятаться в кустах возле ведущего к деревне Редклифф моста, когда его вытащили из ненадёжного укрытия, и лишь после этого сообщил, что порождения тьмы неожиданно появились возле замка день назад, разорили саму деревню и заперли войска эрла Эамона в крепости.
В глазах Мак-Тира отчётливо читалось всё, что он думал об Эамоне как о стратеге и тактике, но воин всё-таки промолчал. А вот Гаррет сдерживаться не стал и, не стесняясь в выражениях, дал эрлу исчерпывающую характеристику, после чего деловито осведомился:
– Деревню жечь или будем аккуратно?
– Аккуратно, – к немалому разочарованию уже предвкушавшего хорошую драку кузена решил Дайлен. – Их там немного, зато среди них как минимум три огра, так что не расстраивайся.
Очистить деревню и впрямь оказалось несложно: двух рогатых тварей Хоук уничтожил самолично, и с лица кинувшегося было ему на помощь Логэйна до конца битвы не сходило выражение тщательно скрываемого потрясения; парочку вынырнувших словно из-под земли эмиссаров Дайлен проклял так качественно, что каждому хватило всего одного тычка зевранова кинжала, а оставшийся огр вообще умер сам, почему-то застряв посреди поставленной для кучки генлоков огненной бури, переплетённой с энтропическим облаком.
А вот возле замка дело застопорилось: основные силы тварей скопились возле ворот, и пара огров, окружённых стаями гарлоков, упорно пыталась выломать перекрывавшую проход решётку. Столпившиеся на стене рыцари Эамона неубедительно делали вид, что отстреливаются, и Амелл только уныло вздохнул.
– Опять всё самим делать придётся, – печально поделился он и, дождавшись, когда Хоук преодолеет половину отделявшего их от противника расстояния, накрыл площадку перед воротами облаком смерти.
– Почему-то мне начинает казаться, что вы с братом и без армии справились бы, – хмыкнул Логэйн. На остановившегося поодаль мага немедленно обратили внимание вертевшиеся возле моста гарлоки-вожаки, и воин предпочёл остаться рядом с ним.
– Вряд ли, – покачал головой Дайлен, парализовав подкравшуюся ко второму Стражу с тыла тварь, и снова сосредоточился на крутившейся возле стен замка стае. – Гаррет может в одиночку убить огра, но сотня – или, скорее, две – генлоков его попросту затопчет. А мне и вовсе лучше стоять за чьей-нибудь широкой спиной и тихонько колдовать оттуда…
После того, как Хоук превратил одного огра в воющую от боли головешку, топчущую своих же, и, ранив второго, оставив его Зеврану, а Логэйн с Амеллом выбили практически всех гарлоков-эмиссаров, солдаты Редклиффа несколько приободрились и, совершив короткую вылазку, даже отбросили порождений тьмы от ворот. От мельницы подошла оставшаяся часть дайленова отряда, и оказавшихся в ловушке тварей перебили практически мгновенно.
Правда, превратившаяся в паучиху Морриган напугала защитников замка едва ли не сильнее, чем сутки долбившиеся в их ворота порождения тьмы, и Дайлену пришлось почти два часа убеждать упершихся намертво рыцарей в том, что вот эта жуткая прелестная девушка не станет подкрадываться к ним глухой ночью и откусывать головы. Лукавый прищур и раздававшееся время от времени зловещее хихиканье ведьмы нисколько не облегчали ему задачу, но в конце концов его отряд впустили внутрь в полном составе.
Пока он маялся с решившими проявить бдительность караульными, Гаррет успел нацепить на Логэйна невесть где добытую котту с грифоном Стражей, и при взгляде на него у нарядившегося в дорогой, без единой царапины доспех Эамона начинал подёргиваться левый глаз. Сам Мак-Тир при этом имел вид суровый и равнодушный, но Амелл готов был душой поклясться, что подобная реакция изрядно его забавляла. И что именно этого Хоук, невзлюбивший редклиффского эрла с первого взгляда, и добивался.
Орда в некоторой степени облегчила Стражам задачу. К жутко неудобному с точки зрения обороны Редклиффу направилась лишь малая часть вражеских сил, а основная армия во главе с Архидемоном двинулась прямиком к Денериму. Услышавший об этом Логэйн поморщился и в ответ на вопросительный взгляд Дайлена только покачал головой: оставшаяся в столице королевская стража город не удержит, значит, отбивать город придётся уставшим после долгого пешего перехода войскам.
Выступление назначили на следующее утро, и Амелл вдруг обнаружил, что остался без дела.
Эрлы и банны, командовавшие отрядами в составе королевской армии, и предводители сил союзников занялись подготовкой к грядущему походу, Логэйн вместе с несколькими боевыми командирами разрабатывал тактику предстоящего боя, Гаррет и Винн отправились проверять запасы снадобий в лазарете, Зевран с Лелианой и вовсе пропали в неизвестном направлении… Самого мага то звали выпить узнававшие его солдаты, то гнали прочь, только из вежливости не озвучивая мелькавшее во взглядах «не путайся под ногами, мальчик», и он в конце концов попросту забрался на подоконник в отведённой ему комнате и уставился на блестевшее под лучами заходящего солнца озеро, рассеянно поглаживая положившего морду ему на бедро Ирвинга.
Странно, раньше ему и в голову не приходило усомниться в том, что встреча с Архидемоном окончится его победой. Дракон. Большой осквернённый дракон, ограниченно разумный, судя по данным из денеримского архива. Всего лишь. Нет, сил одного только Гаррета – или даже их обоих – наверняка не хватило бы, но ведь будут и другие маги: опытный Ирвинг, изобретательная Карнима, заведующая кафедрой стихийщиков, зануда Реввик, способный найти слабое место в любой, самой сложной системе… не говоря уже об обычных воинах и боевых машинах.
В головоломке явно не хватало элементов.
Первый Мор продлился больше века. Это было ещё объяснимо – неизвестная угроза, поиски решения в перерывах между тяжелейшими боями… Но Второй Мор терзал Тедас девяносто лет, Третий и Четвёртый – около пятнадцати лет каждый.
Армию, как выяснилось, можно собрать за год. Найти Архидемона, пробиться через его охрануи уничтожить… Пусть даже легенды о героях древности склонны изрядно преувеличивать возможности этих самых героев, однако Дайлену по-прежнему не удавалось понять, что же в этом такого запредельно сложного. То, что не удастся одному бойцу или магу, без труда сделают десяток или сотня, так почему же?..
Амелл никак не мог отделаться от мысли, что разгадка, какой бы она ни была, придёт именно по его душу.
К вечеру замок поутих, большая часть солдат улеглась отсыпаться перед завтрашним походом, и только командиры бродили по коридорам, улаживая последние проблемы. Отряд Стража тоже собрался в отведённых им гостевых покоях: Дайлен заглянул к ним, смиренно выслушал пылкую речь Лелианы и наставления Винн, сдержанно кивнул Стэну, отобрал у Огрена початую флягу Драконьей Мочи, по крепости не уступавшей чистейшему алхимическому спирту, обменялся с Зевраном парой неловких улыбок… Гаррет отыскал его сам, взъерошил волосы, стараясь подбодрить, а затем, посерьезнев, спросил о причинах его тревоги.
Дать определённый ответ маг не сумел, попытался было отмахнуться и заявить, что просто нервничает перед боем, но Хоук всё равно прихватил из своей комнаты Ткача и уселся на пороге его жилища, словно вознамерился всю ночь охранять его от неизвестной угрозы. Это, наверное, было просто смешно, но смеяться совсем не тянуло, и Дайлен, чувствуя острую благодарность, с облегчением уткнулся лбом в плечо старшего.
Постепенно начало отпускать. Разум всё ещё цеплялся за лишённую ответа тайну, но Амелл по крайней мере сумел уверить себя, что нужно решать проблемы по очереди: добраться до Денерима, отыскать Архидемона, пробиться к нему через порождений тьмы…
Составление плана прервал стук в дверь, маг неохотно поднялся и, не ожидая никакого подвоха, взялся за ручку.
– Прошу прощения, командир, но мне нужно тебе кое-что сообщить, – проговорил странно хмурый Риордан. Стоявший у него за спиной Логэйн в ответ на вопросительный взгляд чародея только пожал плечами и глазами указал на старшего Стража. – Это тайна Ордена, так что ваше присутствие, сударь Хоук, нежелательно.
Гаррет нахмурился и уже шагнул вперёд, явно собираясь объяснить мужчине, где он видел все эти тайны и куда их готов засунуть, когда дело касается его младшего, но Дайлен жестом остановил его и с укором посмотрел в глаза. Отступник, неохотно сдавшись, качнул головой и отступил, и Риордан повел их в ближайшую гостиную.
Амеллу казалось, что с каждым словом старшего Стража в измучившей его головоломке со щелчками встают на место последние кусочки. Со щелчками, так напоминающими лязг смыкающейся вокруг ловушки, которая неумолимо отсекала его от окружающего мира. Он уже едва различал в металлическом грохоте слова: «бессмертен», «скверна», «душа»…
– Значит, Серый Страж, который убьёт Архидемона, умрёт? – скептически переспросил Логэйн, и Дайлен невольно дёрнул уголками губ в пародии на усмешку, предчувствуя ответ.
Единственный способ.
Всё сходится.
Перед глазами, как наяву, чёрным зеркалом плескалась скверна в Чаше Посвящения. Тогда, в Остагаре, считавший ритуал всего лишь очередными Истязаниями Амелл ещё удивился, что в блескучей жидкости не видно его отражения. Успел даже, подчинившись извечному мажескому любопытству, качнуть сосуд, поймав краем жидкой темноты грустную физиономию Алистера, удивился снова…
Впору поверить в судьбу.
– Если ты потерпишь неудачу, Риордан, я нанесу последний удар, – едва сознавая, что говорит, произнёс Дайлен.
– Не говори глупостей, – с неожиданной резкостью проговорил Мак-Тир, и маг, удивлённо моргнув, повернулся к нему. – Ты ещё мальчишка, у тебя вся жизнь впереди. По крайней мере положенные Стражу лет тридцать. А мне по-любому уже всего ничего осталось, так что это сделаю я.
– У вас будет эта возможность, если я тоже погибну прежде, чем успею совершить необходимое, – равнодушно пожал плечами Амелл, не понимая, почему вообще возникли какие-то возражения. – Вы нужнее Ферелдену живым.
– Это у вас семейное, – убеждённо сказал Логэйн. – Я вообще удивляюсь, как киркволльские Амеллы с таким подходом не вымерли в первые же поколения. Выпороть бы тебя, так не поможет же.
– На границе ещё стоят четыре легиона шевалье, – напомнил Дайлен. Удар ниже пояса, верно, но тратить время на споры с упрямым полководцем не хотелось. Пустое занятие. – Кто их, по-вашему, гонять будет, я, что ли? Или Гаррет? Он, конечно, половину положит, а потом на нас Священный Поход поведут, скажут, совсем маги распоясались. Оно вам надо?
– Кладку Архидемона на крыше форта Драккон мне ещё меньше надо, – отрезал Мак-Тир, но маг поймал его взгляд и спокойно, твёрдо повторил:
– Это сделаю я. Ваша задача – уничтожить Орду. Порождения тьмы лишатся направляющего их разума, но они всё ещё будут опасны. Если вам так угодно – это приказ, Серый Страж Логэйн.
Противоречить ему снова воин не решился. Нахмурился ещё сильнее, покачал головой, словно усилием воли напоминая себе, что приказы не обсуждают, а исполняют, и после того, как Амелл обменялся с Риорданом ещё парой негромких фраз, вышел вместе со старшим Стражем.
Наверно, так и чувствуют себя Усмирённые, отстранённо подумал Дайлен, опустившись в стоявшее у камина кресло. Ни страха, ни тревоги. Всё вокруг пустое и гулкое, словно опрокинутая чаша, и между тобой и пропастью чего-то худшего, чем безумие – только тоненькая ниточка дела, которое должно быть сделано.
Он-то думал, что внешний мир – сложная, запутанная система, в которой даже ему удастся найти себе место. Свою семью, свою любовь… Ошибся. Система не терпела чужого вмешательства и отторгала его с решимостью твёрдо намеренного избавиться от заразы организма.
От безнадежности и стойкого ощущения правильности происходящего снова начало подташнивать.
– Хватит дурить, Дайлен. – Маг даже не вздрогнул, когда плясавшее перед глазами пламя заслонила высокая фигура Хоука. Подслушивал, само собой. – Логэйн прав, пусть он попытается первым. Если у него не выйдет – тогда уже пойдёшь ты. Или, может, Риордан избавит от проблем вас обоих.
– Риордан стар и слаб, – откинув голову на спинку, чтобы смотреть брату в глаза, спокойно проговорил Амелл. – Кроме того, его силы подкошены пыткой и длительным заключением в темнице эрла Хоу. Он идёт не за победой, а за достойной смертью и отлично понимает это сам.
Стоявший против света Гаррет казался всего лишь непроглядно-чёрным силуэтом, но маг, даже не видя его лица, знал, что старший тоже нахмурился, точно так же, как и тогда, когда ему, не приспособленному для ближнего боя энтропийщику, вдруг приходило в голову сунуться в самую гущу очередной схватки.
– Значит, пусть идёт Логэйн, – упрямо повторил Хоук. – Пожалей старика, вся страна – за исключением тебя, меня и, может, ещё пары человек – считает его чудовищем, забыв о том, что именно ради неё он себя этим чудовищем сделал. Ему лучше так, чем остаток жизни старательно не замечать, как плюют в спину.
– Он ещё нужен Ферелдену, – терпеливо напомнил Дайлен. – Орлейцы до сих пор не перешли границу только из-за дурной славы Героя Дейна. Знают, что он тут же вышвырнет их обратно. Если они услышат, что он погиб, тут же набросятся на ослабленную Мором страну, и остановить их будет некому. Берёшься подслушивать – подслушивай как следует, я всё это уже говорил. – Он помолчал и тихо добавил: – Извини, братик. Ты так старался меня уберечь… Жалко, что так вышло.
Гаррет раздражённо зашипел, и Дайлен отвёл взгляд. От острого сострадания закололо сердце – меньше всего он пожелал бы брату такого: знать, что даже выложившись до предела, выжав всю свою кровь до последней капли, ничего не сможешь сделать. Потому что поздно, потому что иначе нельзя…
– Я под страхом смерти запретил Риордану проводить для тебя Посвящение, – проговорил Страж в спину уже шагнувшему к двери Хоуку. Тот замер, стремительно обернулся к нему, сверкнув обнажёнными в оскале отчаяния зубами. – Хватит, Гаррет, достаточно. Тётя Леандра просила обо мне позаботиться, а не умирать вместо меня.
Охватившее его спасительное бесчувствие оказалось предательски непрочным. Вслед за сочувствием к брату внутрь проковырялась жалость к себе, охватила цепкими коготками лёгкие, мешая дышать; рядом колючими комками устроились страх, дура-надежда и обида. И как назло, все медитации на контроль эмоций начинались с указания: «Сделайте глубокий вдох…». Легко сказать, у Дайлена и обычный-то едва-едва получался.
– А как же Зевран? – почти с раздражением осведомился уже минут пять метавшийся из стороны в сторону Хоук. Камин почти догорел, и отступник, без доспеха двигавшийся почти бесшумно, казался ожившей тенью. – На себя наплевать, так о нём подумай!
– Ему без меня будет лучше, – грустно поделился Амелл. Ещё одна порция воздуха всё-таки проскользнула в грудь – и захолодила внутренности едким ядом. – Он замечательный, зачем ему какой-то ферелденский маг? Он и сам это уже понял, просто меня расстраивать не хочет.
Гаррет молчал так долго, что Дайлен даже начал беспокоиться. Приподнялся в кресле – тело подчинилось неожиданно легко, он-то думал, придётся пересиливать себя ради каждого движения – и посмотрел в темноту, выискивая брата взглядом…
– Я даже не знаю, чего мне больше хочется, – наконец проговорил тот, – побиться головой о стену самому или отвесить подзатыльник тебе. Хороший такой увесистый подзатыльник боевого мага. Пойди поговори с ним хотя бы, он имеет право знать, что ты тут задумал.
– Не стоит. – Амелл резко поднялся на ноги, подошёл к Хоуку и положил руку ему на плечо. – Я же всё равно умру, пусть он лучше думает, что… ну, что мне не повезло в бою. Как это обычно бывает. Он всё равно огорчится, конечно, но такое случается, я же не неуязвимый. Погорюет и перестанет, жизнь-то не закончится.
Гаррет глубоко, через силу вздохнул, словно вспомнив про те самые медитации, сжал касавшуюся его плеча кисть.
– Дайлен, ты же умный парень, – устало проговорил он. – Так почему же сейчас ты ведёшь себя как последний идиот?
Страж качнул головой, отмахиваясь от вопроса, расправил плечи. Это в маленькой тёмной комнате наедине с братом можно было сворачиваться в клубочек, думая о том, как же всё-таки хочется жить – вопреки всему, вопреки Церкви, судьбе и вороху собственных неисправимых ошибок – хочется трёхсоткакого-то второго шанса, хотя ему, магу, и первого-то не полагалось…
А все остальные должны были видеть несгибаемого, уверенного в их будущей победе командира.
Гаррет всю дорогу до его комнаты пытался его переубедить. Все одиннадцать с половиной шагов, и Дайлену – чего, в общем-то, и следовало ожидать – так и не удалось уверить брата, что всё правильно. Что и правда нужно пожертвовать одним магом – таким же как остальные, ничем особенно не выделяющимся – ради того, чтобы остановить этот треклятый Мор. Ради того, чтобы он мог отыскать семью, Зевран – уехать в свою Антиву и навести там порядок, Винн – вернуться к оставленным ученикам, Лелиана – сложить свою самую лучшую песню…
– А вот и ты, мой Страж, – не оборачиваясь, лениво протянула смотревшая в огонь Морриган. Амелл невольно насторожился, гадая, что могло понадобиться ведьме, и услышал тихий шорох ткани – за его спиной Хоук машинально потянулся к мечу.
– Тебе что-то нужно? – тряхнув головой, чтобы избавиться от привязавшихся мыслей, осведомился маг. Не самый удачный момент, но у женщин особые понятия о своевременности.
– Не мне, – усмехнулась хасиндка. – Известно мне, как Архидемон умирает. Что бой последний – не на мечах, но в теле Стража происходит, и победителей в нём нет. Я выход предложить хочу тебе из тупика, в который судьба тебя загнала.
– Что? – неподдельно изумился Дайлен. На несколько долгих мгновений перед охватившим его изумлением померкло всё остальное – и тревога, и сожаление, и тоска – и он мог только ошарашенно хлопать глазами, глядя на загадочно улыбавшуюся девушку.
– В той книге, что из дома матери моей принёс ты, – покосившись на Гаррета, продолжила Морриган, – описан ритуал, что жизнь тебе спасёт, коль согласишься. Зачать дитя с тобой нам следует, в него, ещё лишённого души, запятнанного скверной до рожденья, войдёт дух Бога Древнего – и ты в живых останешься.
– Дух Архидемона, ты хочешь сказать, – уточнил Амелл, и ведьма, поморщившись, торопливо заговорила снова.
Выход оказывался ничем не лучше тупика. Морриган, конечно, пыталась уверить его, что ритуал безопасен, что рождённое ею дитя не окажется чудовищем в человеческом теле, что единственной её целью было спасти его от неминуемой гибели… Что выпустить в мир Древнего Бога, подвергшегося воздействию скверны как минимум дважды – самая естественная вещь на свете.
– Подумать, верно, хочешь ты, – снисходительно глянув на него, великодушно добавила ведьма. – Пускай. Когда решенье примешь, приди ко мне, я твой ответ приму.
– Соглашайся, – потребовал Гаррет, как только Морриган сделала шаг за порог. – У тебя появился шанс! Эта ебаная ящерица, конечно, всё равно может тебя хвостом пришибить, но это по крайней мере не приговор!
– Нет, – покачал головой Дайлен. – Ты невнимательно слушал? Всё на свете имеет свою цену. Она предложила мне стать отцом какой-то неизвестной твари и дать слово, что не буду её разыскивать. И знаешь, мне почему-то совсем не верится, что она всё это делает для такого хорошего славного меня. – В голосе против воли прорвался сарказм. А ведь и правда уже почти поверил, что у него появится возможность выжить… вернуть семью, убедить Зеврана в том, что достоин его любви, построить ту самую жизнь, мечты о которой скрывал даже от самого себя. Теперь было втройне обидней сознавать, что спасение оказалось обманкой… скорее всего. – Итого мы имеем: ведьму с неизвестными намерениями; могущественное существо с опять-таки неизвестными способностями и желаниями; и затребованное с меня обязательство не вмешиваться. Ты готов ради моей жизни подставить под удар не только Ферелден, но и весь Тедас?
– Да, – рыкнул Хоук. – Если хочешь моего совета – соглашайся. Всех бед не предотвратишь, но если будешь жив – сможешь разобраться с результатами. Я помогу.
Амелл нервно засмеялся. Брат, верно, бросил бы вызов даже Древнему Богу в полном сиянии его могущества, но он-то не мог так легко закрыть глаза на возможные последствия. Как бы ни хотелось. Впрочем, это не имело значения – упрямства у них было поровну, и решение он уже принял…
– Если тебе мало моего мнения, спроси Зеврана. – Дайлена словно ударили под дых. Он неверяще поднял глаза на Гаррета, даже не надеясь на жестокую насмешку – голос отступника был предельно серьёзен, и таким же оказался взгляд. – Если ты его любишь – предполагается, что его желания имеют для тебя какое-то значение. И принимать решения, затрагивающие вас обоих, в одиночку по меньшей мере нечестно. – Маг открыл было рот, но старший жестко закончил: – И не пытайся мне сказать, что это его не касается. Ему же, в случае чего, на твоей могилке плакать.
Отрицать правдивость его слов Амелл не мог. И всё-таки… чудилось в предложении что-то неправильное. Слишком похожее на шантаж.
– Ладно, – наконец решился он. Хоук с облегчением выдохнул, но Страж твёрдо продолжил: – Но разговаривать я с ним стану один. Должен же я хоть что-то сделать самостоятельно. Ты не станешь вмешиваться: это и правда касается нас обоих, но пока что – только нас. Договорились?
– Договорились, – неохотно кивнул Гаррет.
До комнаты Ворона отступник его всё-таки проводил. Как будто опасался в глубине души, что Дайлен неожиданно струсит и куда-нибудь сбежит по дороге. Маг только мысленно посмеялся – подобный вариант, по правде говоря, был не так уж невероятен. Но выбора у него вновь не оказалось: Хоук замер на пороге общей гостиной, в которую выходили двери комнат Зеврана, Стэна и Огрена, и не сводил с него глаз, пока Страж не поднял руку и не постучал костяшками пальцев по косяку.
– Входите, – несколько настороженно отозвался Арранай, и Амелл, глубоко вздохнув, толкнул дверь.
– Я… хотел поговорить, – нерешительно начал он, не отрывая взгляда от заметно напрягшегося при его появлении эльфа. Думал подойти, обнять, коснуться волос хотя бы, но не решился. Даже слепец не ошибся бы: тот сейчас не хотел его прикосновений. Даже отступил на шаг.
– Сейчас, мой Страж? – в демонстративном изумлении приподнял бровь тот. – Я думал, ты уже отправился отдыхать. Нам ведь предстоит тяжёлый путь… а потом героические деяния без перерыва на сон и обед.
– Просто хотел узнать кое-что, – пожал плечами маг. – Ты… действительно так сильно на меня обиделся?
– Я на тебя не обижался, – пренебрежительно махнул рукой антиванец. Отточенным до театральности жестом, о которых совершенно забывал, когда они оставались наедине. По крайней мере, так было неделю назад. – Ты же не моя собственность и вправе действовать как пожелаешь. – Зевран беззаботно улыбнулся и заверил его: – Тебе не стоит опасаться моих упрёков, мой Страж. Ты ещё что-то хотел?
«Хотел», чуть было не сказал Амелл. Хотел, чтобы ты показал мне Антиву. Чтобы можно было каждое утро начинать со сравнительного анализа оттенков твоих волос и падающих в окно лучей солнца. Чтобы ты, смеясь, учил детей Гаррета или Карвера владеть кинжалом и называл их племяшками. Хотел выжить и увидеть, как ты ворчишь на затянувшую пряди седину, и искренне верить, что ты ничуть не изменился за прошедшие годы. Хотел, чтобы ты ревновал и, не сомневаясь в своём праве, грозился поубивать всех, кому я хоть раз улыбнулся.
Много чего хотел, в общем. Какая теперь разница.
– Просто… ты меня запомни, ладно? – не удержавшись, попросил Дайлен. Арранай чуть заметно нахмурился, и маг обругал себя за неосторожность. Так и проговориться недолго, а многого ли стоит признание в любви, дарованное осуждённому? Что бы ни заявлял Ворон, милосердие вовсе не было ему чуждо.
– Брось, друг мой, что за упаднические настроения? – вряд ли обманувшись его старательно бодрой улыбкой, с мягким укором посмотрел на него ассасин. – Архидемон, конечно, здоровая сильная тварюка, но и мы не слабаки, верно? Все будет хорошо, честное слово.
– Конечно, будет, – подтвердил Амелл. Звенящее напряжение, отзывавшееся в пальцах судорожной дрожью, вдруг его покинуло, и следующая улыбка получилась почти искренней. – Можно ещё одну просьбу? – Зевран кивнул, и Страж, сглотнув поселившуюся в горле гулкую пустоту, проговорил: – Поцелуй меня? Пожалуйста?
Взгляд Ворона дёрнулся куда-то в сторону, словно пытаясь сбежать от его собственного, и Дайлен даже не удивился, услышав произнесённое осторожно и мягко, словно из боязни потревожить злого зверя:
– Не стоит, мой Страж. – Арранай неловко улыбнулся и примирительно добавил: – Мы… обсудим всё это после битвы, хорошо? Прямо и откровенно, как положено…
– Поговорим после битвы, – покладисто согласился Амелл и аккуратно закрыл за собой дверь, меланхолично размышляя о том, почему ему не больно.
Полагалось бы выть от тоски или бороться с желанием умереть немедленно просто ради избавления от внезапной пытки, или, может, в отчаянии взывать к Создателю… а он всего лишь как никогда отчётливо ощущал, что всё правильно. Всё, от начала и до конца.
Любовью за верность.
Об ответной любви не договаривались.
– Моё решение не изменилось, – спокойно сообщил он Гаррету, повернув к комнате Морриган. – Возможные последствия перевешивают все выгоды её предложения.
Дайлен думал, что старший будет донимать его уговорами всю дорогу до жилища ведьмы, все полчаса – из-за устроенного перед воротами представления и последовавших за ними недобрых шуточек поселили её чуть не в самом дальнем углу замка, в покоях, когда-то предназначавшихся так и не возникшей в реальности невесте банна Тегана – и мысленно приготовился снова доказывать ему свою правоту. Но Хоук исчез куда-то уже на третьем шаге, и Страж вскоре поймал себя на том, что плетётся по опустевшим к ночи коридорам с неспешностью умирающей улитки.
Умирать не хотелось.
А в обратном действии смысла не было.
Амелл вздрогнул, осознав, что почти минуту стоял возле окна, бессмысленно таращась на казавшееся кроваво-красным в свете заходящего солнца озеро Каленхад, и решительно двинулся дальше. Впрочем, уже через пару минут чеканный ритм шагов снова сбился – привычки размышлять на ходу у него не было, а отделаться от лезущих в голову мыслей не удавалось.
Морриган была кем угодно, но только не фанатичкой. Не требовалось быть гением, чтобы это понять – и за полтора года совместных странствий он не заметил ни единой детали, противоречившей его выводам. У ведьмы не было ни принципов, ни убеждений, и при всей пакостности своего характера намеренно делать что-либо, способное привести к уничтожению мира, она не стала бы. Иначе где ей тогда охотиться? И на кого?
Дайлен остановился на мгновение, вжался лбом в холодный камень. А то он до этого не понимал, что перестраховывается, что вероятность глобальной катастрофы – не больше десятой доли процента. Что Морриган, скорее всего, просто решила взять на вооружение методы матери и добыть себе тело помощнее. К чему довольствоваться силой человека, когда можно наложить лапу на могущество Древнего Бога?
Древнего Бога, собратьев которого Серые Стражи убивали уже четырежды. А большего она не добьется. Ловушка демона, в которую он попал в Кинлохе, сослужила магу дурную службу: в принципах существования Тени он теперь разбирался куда лучше многих и с редкостной ясностью сознавал – Морриган получит лишь то, что осталось от силы Уртемиэля после долгих веков заточения, полутора лет контакта с разъедающей его сущность скверной и сложного многоступенчатого переноса. Жалкие крохи, от силы втрое превышающие силу обычного мага. И никакой ритуал, никакой демон или дух не смогут этого изменить – порождения Тени, они подчинялись тем же законам.
Умирать было необязательно. Но нужно.
Амелл криво ухмыльнулся, скорчил рожу какому-то давным давно почившему Геррину, взиравшему на него с потускневшего портрета, и заставил себя ускорить шаг. Медлить не стоило, чем дольше он тянул со своим приговором, тем сильнее становилось искушение поддаться. Согласиться, переспать с желтоглазой хасиндкой, переложить свои проблемы – от необходимости разбираться с её ребёнком до обид Ворона, который наверняка не стерпит такой подлости – на плечи всегда готового помочь Гаррета… Рискнуть – не существованием мира, конечно, но вероятностью возникновения бедствия, сравнимого с очередным Мором. Ничего необратимого.
За исключением разве что тех, кто погибнет, пока они будут искать способ справиться с новой напастью.
– Лицемер, – честно сказал Дайлен своему мелькнувшему в оконном стекле отражению. Отражение, бледное, выбритое до синевы – под взглядом Логэйна почему-то становилось стыдно за «элегантную одичалость», как это называла Лелиана – ехидно сощурилось, словно кивнуло одними ресницами, на мгновение сменилось вопросительной фиолетовой мордочкой с рогами и снова вперило в него равнодушный, сосредоточенный взгляд прирождённого энтропийщика…
На вероятных жертв ему было почти наплевать. Ещё во времена счастливой детской невинности эпическое «И пали тысячи и тысячи…» не производило на него ни малейшего впечатления – цифры были всего лишь цифрами, словами на бумаге, преувеличением барда, не имевшим никакого отношения к реальным людям; с тех пор он успел привыкнуть к плещущей прямо в лицо крови, которая отнюдь не всегда была чернильно-чёрной, и вполне мог представить те самые тысячи – огромной грудой обгорелого, изодранного мяса, в которой не различишь лиц. А если и сумеешь разобрать черты – всё равно не сможешь представить их живыми.
Гаррет был прав – и как же ошибся сам Дайлен, поверив в провозглашённое кузеном неумение понимать людей. Его старший всего лишь предпочитал не разбрасываться: тех, кто был для него важен, он знал едва ли не лучше, чем они сами – и не стеснялся этим знанием воспользоваться.
И всё равно просчитался.
Если бы Зевран… Впрочем, к чему сожалеть о несбывшемся. Впору скорее смеяться: дурацкая, как в орлейских романах, причина, присоединясь к ещё десятку таких же – вполне опровержимых по отдельности – неумолимо завершалась чётким «Дайлен Амелл», вырезанным на блестевшем под солнцем горного Андерфелса чёрном камне.
Помнится, в Тени, в фальшивом Вейсхаупте, он успел краем глаза заметить четыре обелиска, возвышавшиеся на находившемся чуть в отдалении плато.
Если всё сложится удачно, вскоре к ним присоединится пятый.
Перед комнатой Морриган Страж снова остановился, сделал глубокий вдох – теряя всё, нужно было попробовать сохранить хотя бы достоинство – и уверенно постучал.
– Не скоро я ждала тебя, – усмехнулась ведьма. – Кто в Круге был воспитан, склонны в раздумья погружаться. Войди и сообщи своё решенье.
Разговаривать через порог – тем более о вещах столь существенных – и впрямь было как-то неправильно, и Дайлен шагнул внутрь и машинально принялся оглядываться. Похоже, в его согласии Морриган не сомневалась: расстеленные на широкой кровати шкуры были откинуты в сторону, в камине пылал огонь, намекая на то, что нет нужды в скрывавших тела одеждах…
Сдержать язвительный смешок магу всё-таки удалось.
– Я благодарен тебе за предложение, Морриган, – фальшиво-спокойным голосом начал он, – но…
– Он согласен!!! – От раздавшегося со стороны двери вопля Дайлен чуть не подпрыгнул и, развернувшись, увидел нечто совершенно невообразимое: Антиванского Ворона с напрочь сорванным дыханием. Зевран, бледный как привидение, с расширенными в ужасе глазами, вцепился в дверной косяк, словно боясь не устоять на ногах, и, с явным усилием втянув воздух в грудь, продолжил: – Почтенная госпожа, нижайше молю вас о дозволении переговорить со Стражем и заверяю, что не отниму у вас много времени.
Амелл почувствовал, как у него отвисает челюсть. «Почтенная госпожа»?.. И это вместо обычного ехидного «прекрасная Морриган» или «зловещая Морриган»? Да что тут вообще происходит?
Ведьма ядовито усмехнулась.
– Что ж, говори, – зловеще протянула она. – Быть может, и меня из комнаты моей попросишь удалиться, чтоб не смущать тебя мне взором неуместным?
– Не смею проявить подобной неучтивости, почтенная госпожа, – всё тем же странным, без малейшего намёка на насмешку или снисходительность тоном отозвался антиванец. Девушка чуть заметно кивнула, и он, стремительно сорвавшись с места, всем телом влетел в растерянно моргавшего Дайлена. Вжался, оплел руками талию, вцепился так, словно мага собрались закапывать уже сейчас, и эльф готов был скорее умереть, чем допустить подобное…
– Соглашайся, мой Страж. – Амелл едва расслышал заглушённый воротом его собственной мантии шёпот, Зевран сглотнул и поднял голову, ловя его взгляд: – Пожалуйста, соглашайся, прости, что посмел говорить за тебя, я так боялся опоздать, пожалуйста, Дайлен, я всё для тебя сделаю, только живи! – Маг открыл было рот, но Ворон уже заговорил снова, срываясь и захлёбываясь словами: – Всё что угодно, мой Страж, я умру за тебя, я стану беречь твою женщину и твоего ребёнка, не жалея себя, я уйду, если захочешь, и никогда не покажусь тебе на глаза, только, пожалуйста, позволь мне знать, что где-то в этом гребаном мире есть ты… – Страж осторожно обнял его за плечи, облизнул пересохшие губы, готовясь очередной раз повторить всё те же доводы, которые он приводил Гаррету и Логэйну – и которые перед бездонным отчаянием в глазах Зеврана казались до смешного неубедительными… Эльф под его руками вздрогнул, словно пытаясь сдержать рыдания, вжался в него ещё крепче и с непреклонно, с пугающей решимостью, как будто боясь собственных слов, закончил: – Пожалуйста, Дайлен, я люблю тебя! Пожалуйста, соглашайся…
Амелл беспомощно вздохнул и притянул Арраная ближе, устроив подбородок у него на макушке и вперив невидящий взгляд в затянувший дверной проём. Вот, значит, какова цена его с таким трудом собранной решимости – один горестный взгляд, и вся она лежит под ногами бессмысленными осколками. Один горестный взгляд бесконечно любимого существа.
– Клятвопреступник, – сдавшись, беззлобно сказал маг и принялся бережно поглаживать судорожно вздрагивавшего антиванца по спине. – Трепло.
В темноте за дверью глухо шурхнуло: безмолвно замерший за косяком Гаррет пожал плечами. Наверняка с тем самым независимо-упрямым выражением на лице – Дайлен и рад был бы обвинить Героя Дейна в том, что кузен научился у него плохому, но с этой гримасой Амелл познакомился задолго до того, как Хоук впервые встретился с Логэйном.
– Манипулятор хренов, – подумав, добавил Страж.
За дверью послышался звук движения, отступник сдвинулся так, что падавший из комнаты свет очертил его силуэт, и, снова пожав плечами, небрежно опустил скрещенные на груди руки. На одно короткое мгновение – долю мгновения, если б Дайлен не следит так внимательно, не заметил бы – правая кисть его старшего сложилась трёхпалой когтистой лапой, боевым знаком «я прикрою», а затем продолжила свой путь вниз расслабленно, словно падающий лист. Демонстративно развернувшаяся к плясавшему в камине пламени Морриган ничего не заметила.
Амелл вздохнул снова, потёрся щекой о шёлковые волосы эльфа, прикрыв глаза от удовольствия. Отмахнуться уже не получилось бы: Гаррет не хуже него понимал, что именно обещает.
Отыскать твёрдо намеренную сбежать ведьму и убить его ребёнка – своего племянника – в случае, если тот будет представлять угрозу для Тедаса.
– Морриган, сколько времени тебе нужно для подготовки ритуала? – будничным тоном осведомился Дайлен. – Приступай.
– Нисколько, – с деланным равнодушием бросила ведьма, разворачиваясь к ним. – Когда расцепишься с любовником своим – тогда приступим.
Недоверчиво замерший в руках мага Зевран вздрогнул и с облегчением засмеялся, прижимаясь лицом к его груди, и Амелл, наклонившись к его уху, тихо сказал:
– Я тоже тебя люблю.
– Я знаю, – не поднимая головы, с ясно слышавшейся в голосе улыбкой отозвался Ворон. – Ты говорил.
– Я думал, ты спишь! – возмутился Страж, и Арранай виновато глянул на него из-под ресниц:
– Я притворялся. Испугался и сделал вид, что не слышал… Прости?..
– Только чтоб больше никаких «уйти и никогда не видеть», – строго проговорил Дайлен, и антиванец торопливо закивал, сжимая пальцы у него на пояснице.
Под насмешливо-суровым взглядом Морриган Ворон всё-таки заставил себя отцепиться от него и, ещё раз с отчаянной надеждой глянув через плечо, вышел из комнаты. Гаррет одобрительно хлопнул его по плечу и ушёл прочь, явно посчитав, что на данный момент от него больше ничто не зависит.
Провожавший эльфа взглядом Амелл, обернувшись, обнаружил, что Морриган успела скинуть свои и без того скудные и мало что прикрывавшие одежды, и смотрит на него характерным взглядом мэтрессы Винн, опять не получившей давным давно обещанное домашнее задание. Ведьма коротким властным жестом указала на кровать, и маг, избавившись от собственной мантии, улёгся на предложенное место.
А потом долго гадал, что же это всё-таки было, потому что назвать произошедшее сексом у него язык не поворачивался. Обнажённая Морриган двинулась на него с грацией и соблазнительностью голодного паука, завидевшего жертву, и Дайлен торопливо уставился на её грудь, опасаясь того, что невольно напрягшееся не для любви, а для боя тело не выдаст ожидаемой реакции. Грудь у ведьмы, впрочем, тоже оказалась не слишком вдохновляющая, маг невольно сравнил с аналогичным органом встреченной в Денериме пиратки… и даже охнуть не успел, как добравшаяся до кровати Морриган с деловитостью деревенского ремесленника насадилась на его среагировавшую на воспоминание об Изабелле плоть. Амелл, растерянно моргнув, поднял руки и попытался хотя бы для порядка приласкать ведьму, со скучающим видом ерзавшую на нём, но та лишь пренебрежительно отмахнулась. Страж сдался и, закрыв глаза, попытался представить что-нибудь поэротичнее.
Конечный результат оказался немногим лучше, чем обычный итог его юношеской возни с собственной рукой. Морриган, впрочем, удовлетворённо кивнула и, убедившись, что ни капли драгоценной семенной жидкости не пропало напрасно, принялась одеваться. Дайлен, в недоумении следивший за её передвижениями, выслушал небрежное: «Теперь мы квиты, Страж. Увидимся мы в битве, жилище это больше мне не нужно» – и с разочарованным стоном откинулся на подушки. Процесс спасения собственной жизни произвёл на него на редкость удручающее впечатление.
– Получилось, Дайлен? – раздался рядом напряжённый голос, и Амелл, приоткрыв один глаз, уставился на встревоженную физиономию Зеврана и кивнул. Ворон обессиленно уронил голову ему на плечо и глубоко вздохнул, а потом скользнул рукой вокруг талии и притиснулся всем телом к боку.
– Я все равно могу помереть в бою, – посчитал нужным напомнить маг. – Архидемон, в конце концов, это большая, очень сильная ящерица. Помнишь, как мы того дракона возле Перчатки били? А этот ещё больше будет.
– Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. – В голосе антиванца послышались металлические нотки, но секундой спустя он поднял взгляд на Стража и лукаво улыбнулся: – А теперь я намерен стереть из твоей памяти все воспоминания обо всяких там посторонних женщинах. Думаю, метод «клин клином» вполне подойдёт.
– Согласен, – усмехнулся в ответ Дайлен. Провел кончиками пальцев по виску тихо мурлыкнувшего эльфа и, не удержавшись, поинтересовался: – А почему ты не захотел меня поцеловать… тогда? Когда я к тебе пришёл?
– Побоялся, что не сумею с собой совладать, – чуть смущённо хмыкнул Арранай. – Накинусь и изнасилую. Прямо там. Я так по тебе соскучился, мой Страж… – Томное урчание Ворона отозвалось глубоко в теле мага жаркой вспышкой вожделения, и он впился в коснувшиеся его собственных губы любовника с дикой звериной жадностью. Зевран застонал ему в рот и ответил на поцелуй с ничуть не меньшим пылом, но потом всё же приподнялся на локте и ласково прижал палец к губам возмущённо нахмурившегося Амелла.
– Погоди, любовь моя. – После секундного колебания эльф коротко и нежно поцеловал его прямо поверх собственного пальца, а потом порылся в кармане штанов и, застенчиво опустив ресницы, протянул ему сложенную лодочкой ладонь: – Можно я вначале кое-что тебе подарю?
Дайлен недоуменно глянул на лежавшую в ней золотую сережку – ту самую, возможно? – и Зевран поторопился объяснить:
– Это… Она принадлежала одному моему другу… Её звали Ринна. Мы работали вместе, я полагался на неё, как на себя… доверял даже, наверное. Собирались однажды сбежать от Воронов и податься куда-нибудь в мирные земли. А потом Ринна меня подставила. По крайней мере, мне так сказал Тальесин, мы с ним вместе её выследили, я сам перерезал ей горло… Только через пару лет начал догадываться, что подставили-то её, а я повёлся, как идиот… Ох, сиськи Создателя, что я несу! – Ворон закусил губу, отвёл взгляд и через несколько секунд решительно проговорил: – В общем, эта серёжка очень много для меня значит. И… мне хотелось бы, чтобы она была у тебя.
– Предложение руки и сердца, вроде как? – улыбнувшись, мягко поддразнил его Амелл, и эльф усмехнулся в ответ:
– Какое предложение? И то, и другое уже принадлежит тебе.
– Ухо проколоть есть чем? – деловито осведомился маг, и Арранай тут же соскочил с кровати, бросив: «Сейчас найду».
Дайлен ещё успел проклясть себя за недальновидность – делание в себе дырок могло бы подождать и до утра, а вот на то, чтобы как следует приласкать своё сокровище, времени перед походом точно не хватит – но уже через полминуты Ворон вернулся обратно с небольшой коробочкой, ворча что-то про чересчур умных магов, и с торжествующим видом извлёк из неё жутковатого вида иглу.
Амелл зажмурился и постарался не вскрикнуть, когда в его предварительно поцелованную мочку вонзилось это орудие пытки. Впрочем, укол острой боли почти сразу сменился тягучей ноющей пульсацией, а когда Зевран осторожно вставил в дырочку серьгу, утихла и она. Осталось только слабое жжение и непривычное ощущение посторонней тяжести в ухе.
– Я дужку зельем смазал, – почему-то шёпотом объяснил эльф, глядя на него широко раскрытыми, лихорадочно блестящими глазами, и наклонился к его шее, принявшись нежно и настойчиво выцеловывать линию челюсти. – Знаешь, с ней у тебя стал такой лихой, почти разбойничий вид… Мне нравится.
– Хватит болтать, счастье моё, – фыркнул Дайлен и, ласкающе потянув за скользившие в пальцах светлые волосы, заткнул ему рот поцелуем.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, В Тени и наяву, Dragon Age
-
-
01.06.2012 в 22:18-
-
01.06.2012 в 22:22-
-
01.06.2012 в 22:31Ладно, про пытки - это интересная мысль. Может, осужденные и правы, конечно... не пробовал на себе.
А что касается Дайлена... я понимаю его в нежелании взваливать свою ношу на чужие плечи. Он просто слишком... слишком вжился в роль Стража, чтобы вспомнить, что он еще и человек. И я понимаю, почему он отказал Морриган.
В общем да, до слез. Спасибо, КошЪ.
-
-
01.06.2012 в 22:51Блин, чего-то меня понесло на мрачные темы. Надо закругляться.
-
-
01.06.2012 в 23:00-
-
02.06.2012 в 00:08Мне переживается, как бы Логейнушке не пришлось убиваться об Архидемона, ну и Амелла жалко. Выбор он по-взрослому делает, конечно, всерьез, чо.
И Анору жалко. Аноре нужен хороший спутник жизни.
-
-
02.06.2012 в 11:13Расслабьтесь, товарищи, я же обещал хэппи-энд. Хэппи-энд будет. В духе мексиканского сериала, ггы)
-
-
04.06.2012 в 14:40Про обелиски - круто.
(((
-
-
04.06.2012 в 14:46-
-
04.06.2012 в 18:14-
-
04.06.2012 в 18:20-
-
04.06.2012 в 19:53"Когда расцепишься с любовником своим – тогда приступим. " Морри умничка! Обожаю её язвительность.
"смотрит на него характерным взглядом мэтрессы Винн, опять не получившей давным давно обещанное домашнее задание." Восхищена силой воли Дайлена. Чтоб под таким взглядом , да встало! Вот она, сила Серых Стражей!
Сережечка! Любовь! Создатель, наконец-то! Я уже вся испереживалась!
-
-
04.06.2012 в 19:56-
-
04.06.2012 в 20:02-
-
04.06.2012 в 20:05читать дальше
-
-
04.06.2012 в 20:06-
-
04.06.2012 в 20:07-
-
04.06.2012 в 20:10-
-
04.06.2012 в 20:12-
-
04.06.2012 в 21:41-
-
04.06.2012 в 22:01