Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
м!Хоук/Андерс, постгеймЧерез пять месяцев, две недели и шесть дней после бегства из Киркволла произошло то, чего Андерс в глубине души боялся с самого начала.
Хоук остановился, скинул с плеча дорожный мешок и решительно сказал: "С меня хватит".
Дальше, впрочем, начались неожиданности, потому что Гаррет доверительно добавил: "Ну прямо до смерти бегать надоело " и, всадив посох в землю, провозгласил:
– Здесь будет город заложен!
– Что? – изумлённо переспросил одержимый, но Хоук только повертел головой, осматриваясь, и вдруг передумал.
– Нет, не здесь, – сообщил он, выдрал посох и, подхватив мешок, двинулся к соседнему холму: – А вон там.
Недоумевающий Андерс последовал за ним; Гаррет снова огляделся, кивнул сам себе и с улыбкой обернулся к любовнику:
– Родной, займёшься обедом? А мне подумать надо.
Целителя опять начали охватывать недобрые предчувствия, но второй маг, покопавшись в их пожитках, лишь вытащил какую-то потрепанную книгу и вперил в неё взыскующий взор. Делать было нечего: Андерс нерешительно мазнул губами по виску рассеянно муркнувшего в ответ Хоука и пошёл собирать хворост для костра.
Недалеко от поваленной ели, с которой одержимый наломал веток на растопку, обнаружился кустик ароматного заячьего корня; Андерс, рефлекторно выдрав его из земли, с минуту смотрел на несчастное растение и только потом вспомнил, что его используют не только в лечебных целях, но и для придания пикантности мясным блюдам. Пришедшая в голову мысль показалась ему достойной внимания, и маг осмотрелся повнимательнее: им и впрямь не помешало бы хоть как-то разнообразить неизменную похлёбку из вяленого мяса.
Про оставленного без присмотра Гаррета Андерс, увлёкшийся сбором дикорастущих приправ, вспомнил лишь тогда, когда со стороны их "лагеря" раздался страшный грохот. Несколькими секундами спустя оттуда же послышался громкий натужный треск, и целитель, опомнившись, сорвался с места.
Хоук, само собой, был цел и невредим и взирал на устроенный им разгром с нескрываемым удовлетворением.
– И чем тебе помешали бедные деревья? – со вздохом поинтересовался Андерс, когда второй маг, воздев руки к небу, каким-то замысловатым заклинанием силовой школы расшвырял поваленные стволы к краям расчищенной площадки.
– Ну это же очевидно, любовь моя, – пробормотал себе под нос Гаррет. – Не волнуйся, у меня есть план.
Вообще-то само наличие у Хоука какого-то плана уже было достаточным поводом для беспокойства, но сорвавшееся с его губ легко и естественно обращение настолько Андерса обрадовало, что задуматься о последствиях он попросту не догадался. А потом ему и самому стало любопытно: Гаррет глянул на валявшийся неподалёку том, как будто проверяя что-то, и повел над землёй раскрытой ладонью, и из-под почвы медленно и неостановимо начали выползать камни...
Хоук увлечённо возился со своим странным заклятием до темноты, целитель едва сумел утащить его к костру и накормить всё-таки приготовленным обедом. Результатом его трудов стал возвышавшийся над землёй на полтора фута прямоугольный, удивительно ровный барьер из разновеликих валунов. Маг задумчиво потёр подборок, снова поднял руки – и камни начали трескаться и течь, плавясь от немыслимого жара.
– И всё-таки, что это? – обняв выдохшегося стихийщика со спины, полюбопытствовал одержимый.
– А ты ещё не догадался? – с неподдельным изумлением переспросил Хоук. Андерс отрицательно помотал головой, и он, ещё раз смерив оценивающим взглядом раскаленный докрасна и казавшийся теперь ещё более гладким камень, с лукавой усмешкой сообщил: – Значит, будет сюрприз!
Остыть к утру «сюрприз» не успел. Гаррета это, впрочем, нисколько не расстроило: он только зловредно захихикал в ответ на вопросительный взгляд любовника и направился к сваленным с другой стороны от каменной конструкции сосновым стволам.
А вот там что-то явно пошло не по плану. Андерс, оценив долговечность уже созданной конструкции, понял, что тут они застрянут надолго, и принялся обустраивать лагерь как следует, краем глаза наблюдая за увлечённо колдующим любовником. Чего тот хотел добиться, целитель так и не понял, но Хоук, превратив три павших дерева в мелкую щепу, раздражённо сплюнул и пожаловался:
– Что-то хреново магия служит человеку. Как видно, придётся по старинке, топором...
– У нас нет топора, любовь моя, – терпеливо напомнил Андерс. – Может, воспользуешься лезвием своего посоха?
Гаррет поглядел на него с таким возмущением, будто он предложил употребить вместо смазки едкое оружейное масло, и, подумав, постановил:
– В нескольких часах пути назад была деревня. И там есть кузнец. Пара топоров у него всяко найдется.
– Мне не надо, – торопливо открестился Андерс.
– Надо, – уверенно возразил второй маг. – А то начнешь, как всегда, совестью мучиться, я же тебя знаю...
– И как топор должен уберечь меня от мук совести? – скептически уточнил одержимый, но внятного ответа снова не получил.
К их возвращению каменная конструкция уже остыла. Андерс посидел на ней немного, наслаждаясь не до конца рассеявшимся слабым теплом и наблюдая за Хоуком, который скинул мантию и, оставшись в одной рубашке, подступил к оставшимся деревьям с топором.
Через пару часов активного махания тяжелым инструментом Гаррет взмок и от рубашки избавился тоже, и Андерс решил, что, чем бы ни оказалась в итоге его подозрительная затея, она ему уже нравится. Особенно то, как играли под блестевшей от пота кожей мускулы его нетипично крепкого для мага возлюбленного...
К вечеру у них в распоряжении было шесть ровных, очищенных от веток сосновых стволов, а целитель успел и впрямь измучиться совестью от осознания собственной бесполезности. Он и сделал-то за день всего ничего – сварил еды да по просьбе второго мага мха надрал в соседнем овраге и разложил его сушиться. По сравнению с трудом самого Хоука выглядела эта деятельность крайне жалко.
– Завтра я и тебя к делу приспособлю, – добродушно пригрозил распластавшийся медузкой возле костра Хоук и, подумав, самокритично добавил: – Я старый хлам. Нихрена ещё не сделал, а уже всё тело болит.
– Ну уж с этим я тебе помочь точно в силах, – с облегчением рассмеялся Андерс и, приложив засиявшие голубым светом ладони к груди второго мага, лукаво добавил: – Знаешь, я как раз сегодня выяснил, что меня дико заводит всякий старый хлам.
Наутро поясница ныла у него самого, но жалеть об этом одержимый и не думал. Сразу после завтрака Гаррет вручил ему топор и пять небольших деревянных чурок и, показав, как раскалывать их на небольшие тонкие дощечки, направился к дожидавшимся своей участи деревьям.
– А много их надо-то? – спохватившись, крикнул ему вслед Андерс; Гаррет, обернувшись, смерил возвышавшуюся у его ног горку досочек насмешливым взглядом и ехидно-ободряющим тоном уведомил:
– Дохуя. Работай, солнце моё.
А потом подхватил тяжеленное сосновое бревно на плечо – с такой небрежной легкостью, будто оно весило не больше боевого посоха, Андерс только ахнул в изумлении – и понес его к уже остывшему окончательно каменному барьеру.
Показавшаяся поначалу почти унизительно простой работа на деле оказалась невероятно тяжелой. Уже через час увесистый топор начал своевольничать и выворачиваться из уставших от непривычных движений рук, да к тому же Андерс несколько раз чуть не отрубил себе руку, засмотревшись на тягающего неподъемные стволы Гаррета. Ему и раньше нравилось наблюдать за ним в бою, когда на открытых – хвала странному покрою мантии Защитника – руках буграми вздувались исполосованные красными линиями татуировки бицепсы, но сейчас в этом завораживающем танце участвовало всё тело Хоука, и результат получался совершенно сногсшибательный.
Обтесывавший очередное бревно для своих загадочных целей Гаррет только охнул от неожиданности и засмеялся, через плечо глянув на урчавшего в предвкушении Андерса. Его смешок почти сразу превратился в стон, и восхитительная мускулистая спина, при одном только взгляде на которую у одержимого пересыхало во рту, развратно выгнулась навстречу движению его бедер...
– С какой стороны дверь-то делать будем? – полюбопытствовал Гаррет, когда два дерева спустя опять Андерс снова не выдержал, бросил изготовление загадочной "дранки" и, повалив его на уложенное поверх каменного бортика бревно, оседлал его бедра.
– Какую ещё дверь? – полуобморочно переспросил целитель, неохотно приподнялся, разъединяясь с любовником, и ласково погладил его по измазанному животу.
– Обычную, – невозмутимо отозвался Хоук. – Как рассвет смотреть предпочитаешь: в полной готовности к наступающему дню, или в кровати, в тепле и уюте?
– Какой ещё рассвет, мы же в глухом лесу, – пробормотал Андерс, а потом вдруг очнулся, окинул каменный прямоугольник с зародышами деревянных стен новым взглядом и потрясённо осведомился:
– Гаррет, ты что, дом задумал построить?!
– Почему только задумал? Я уже начал! – гордо отозвался тот. – Я знаю, как надо, не веришь, что ли?
– Но мы же не можем просто спрятаться здесь... – огорченно проговорил одержимый. Он, мгновенно влюбившись в существовавший пока только в его – и Гаррета – воображении дом, просторный, светлый, пахнущий сосновой смолой и лекарственными травами, чуть не расплакался от мысли, что этому не суждено осуществиться.
– Не волнуйся, счастье моё, – погладив его по щеке, мягко улыбнулся Хоук. – Я же говорил: у меня есть план. Вам со Справедливостью понравится.
Заметно притихший после взрыва дух отозвался волной интереса, и Андерс со вздохом кивнул:
– Тогда дверь к рассвету. А в кровати будем смотреть закат.
В день Хоук успевал уложить на место четыре-пять бревен. Успевал бы, наверно, и больше, но целителю попросту не хватало силы подолгу смотреть на маячившего у него перед глазами красивого, сильного мужчину – разгоряченного работой, с загорелой гладкой кожей в капельках пота и мелких ароматных стружках – и ничего при этом не делать. И всё-таки уже через полторы недели на рукотворной полянке выросли крепкие стены, и Гаррет, отыскав где-то рощицу более тонких сосенок, принялся сооружать крышу.
Вот тут-то и пригодилась нарубленная Андерсом дранка; казавшаяся невозможно большой груда разошлась во мгновение ока, и целитель, глянув на одетую только на треть крышу, снова взялся за топор. Тем временем Хоук, потерпев поражение в своей попытке напилить при помощи подручных инструментов досок, плюнул и каким-то хитроумным заклинанием раздробил оставшиеся сосновые стволы на крупные, с тарелку размером, чешуйки. А потом набрал со стен и окрестных деревьев смолы и, перемешав её с каким-то порошком из своих запасов, принялся заделывать треугольные дыры между бревенчатой стеной, собирая на импровизированный клей мозаику из обломков древесины.
– И в чём же заключался план? – поинтересовался наконец Андерс, прижавшись щекой к мускулистому плечу Гаррета и натянув повыше самолично сшитое одеяло. В доме, в точности как он и представлял, пахло сосновой хвоёй и лесными травами, а ещё той похлёбкой, которую он варил в сложенной из набранных возле ручья камней печи. В окно – Хоук после полусотни попыток таки сумел наплавить из речного песка кривоватых и мутных стёкол – падали лучи заходящего солнца, и целитель тонул в столь плохо ему знакомом ощущении абсолютного счастья. – Ты сказал, мы не будем прятаться…
– План очень прост, счастье моё, – дремотно проурчал Гаррет. – Ты уже показал всему Тедасу, как делать нельзя, а теперь будем показывать, как надо.
– Это как же? – недоуменно нахмурился Андерс и, приподнявшись на локте, заглянул в лицо явно собравшемуся опять уйти от ответа любовнику.
В дверь нерешительно постучали, и одержимый крупно вздрогнул и потянулся за посохом, стараясь удержать почуявшего угрозу их уютному гнёздышку Справедливость.
Хоук спокойно выбрался из-под одеяла, натянул штаны и, подойдя к двери, флегматично осведомился:
– Ну?
– Это… это тут убежище исцеления и спасения? – раздался дрожащий женский голос.
У Андерса отвисла челюсть. Гаррет же невозмутимо распахнул дверь и, жестом пригласив внутрь истощённую, промерзшую до костей – она и сейчас продолжала трястись как в ознобе – девушку.
– Солнышко, одевайся и иди сюда – по-моему, почтенной госпоже не помешает внимание целителя, – поглядев на всё ещё пребывавшего в ступоре возлюбленного, мягко проговорил маг. – А я пока еду согрею, что ли, она же наверняка с голоду умирает…
Девушку – магессу из восставшего Ансбургского круга, захваченную в плен и чудом сбежавшую – поселили во второй комнате построенного Хоуком дома. Три недели спустя на них набрёл ещё один маг, на сей раз то ли из Неварры, то ли из Антивы; через месяц их было уже пятеро, и экс-Защитник Киркволла, ныне единогласно избранный патриарх Города Магов, затеял новое строительство – большой общинный дом.
Андерс не одну неделю ломал себе голову над тем, как все они умудрились найти одинокий домик в глухом лесу, и только после пятикратно повторённого: «Ну, сон мне приснился» – вспомнил про спасённого однажды мальчишку-сомниари, уехавшего познавать позабытое искусство в Тевинтер. Как оказалось, Фейнриэль и впрямь выучился ходить по чужим снам и чуять, когда его зовут, и с готовностью согласился исполнить просьбу человека, которому успел задолжать не меньше двух жизней.
Через год в Городе Магов было уже двадцать домов – четыре больших общинных, где жили новоприбывшие и те, кому вполне хватало пусть небольшой, зато собственной комнатки, пятнадцать семейных, в шести из которых уже вопили младенцы, и их с Хоуком «Шишка» – прозвище, данное малолетним чародеем, которого привела спасавшая ребёнка от храмовников мать, приклеилось намертво.
– Ну вот, теперь до конца жизни будем показывать миру, как надо, – удовлетворённо проговорил Гаррет, обняв стоявшего на пороге их жилища Андерса. Перед ними кипела первая в истории андрастианского Тедаса Мажья Ярмарка, и что-то подсказывало целителю, что уже вечером Ринна-каменщица, мастер магии земли, притащит к ним сына мельника из соседней деревни и потребует отдать её замуж.
код
Хоук остановился, скинул с плеча дорожный мешок и решительно сказал: "С меня хватит".
Дальше, впрочем, начались неожиданности, потому что Гаррет доверительно добавил: "Ну прямо до смерти бегать надоело " и, всадив посох в землю, провозгласил:
– Здесь будет город заложен!
– Что? – изумлённо переспросил одержимый, но Хоук только повертел головой, осматриваясь, и вдруг передумал.
– Нет, не здесь, – сообщил он, выдрал посох и, подхватив мешок, двинулся к соседнему холму: – А вон там.
Недоумевающий Андерс последовал за ним; Гаррет снова огляделся, кивнул сам себе и с улыбкой обернулся к любовнику:
– Родной, займёшься обедом? А мне подумать надо.
Целителя опять начали охватывать недобрые предчувствия, но второй маг, покопавшись в их пожитках, лишь вытащил какую-то потрепанную книгу и вперил в неё взыскующий взор. Делать было нечего: Андерс нерешительно мазнул губами по виску рассеянно муркнувшего в ответ Хоука и пошёл собирать хворост для костра.
Недалеко от поваленной ели, с которой одержимый наломал веток на растопку, обнаружился кустик ароматного заячьего корня; Андерс, рефлекторно выдрав его из земли, с минуту смотрел на несчастное растение и только потом вспомнил, что его используют не только в лечебных целях, но и для придания пикантности мясным блюдам. Пришедшая в голову мысль показалась ему достойной внимания, и маг осмотрелся повнимательнее: им и впрямь не помешало бы хоть как-то разнообразить неизменную похлёбку из вяленого мяса.
Про оставленного без присмотра Гаррета Андерс, увлёкшийся сбором дикорастущих приправ, вспомнил лишь тогда, когда со стороны их "лагеря" раздался страшный грохот. Несколькими секундами спустя оттуда же послышался громкий натужный треск, и целитель, опомнившись, сорвался с места.
Хоук, само собой, был цел и невредим и взирал на устроенный им разгром с нескрываемым удовлетворением.
– И чем тебе помешали бедные деревья? – со вздохом поинтересовался Андерс, когда второй маг, воздев руки к небу, каким-то замысловатым заклинанием силовой школы расшвырял поваленные стволы к краям расчищенной площадки.
– Ну это же очевидно, любовь моя, – пробормотал себе под нос Гаррет. – Не волнуйся, у меня есть план.
Вообще-то само наличие у Хоука какого-то плана уже было достаточным поводом для беспокойства, но сорвавшееся с его губ легко и естественно обращение настолько Андерса обрадовало, что задуматься о последствиях он попросту не догадался. А потом ему и самому стало любопытно: Гаррет глянул на валявшийся неподалёку том, как будто проверяя что-то, и повел над землёй раскрытой ладонью, и из-под почвы медленно и неостановимо начали выползать камни...
Хоук увлечённо возился со своим странным заклятием до темноты, целитель едва сумел утащить его к костру и накормить всё-таки приготовленным обедом. Результатом его трудов стал возвышавшийся над землёй на полтора фута прямоугольный, удивительно ровный барьер из разновеликих валунов. Маг задумчиво потёр подборок, снова поднял руки – и камни начали трескаться и течь, плавясь от немыслимого жара.
– И всё-таки, что это? – обняв выдохшегося стихийщика со спины, полюбопытствовал одержимый.
– А ты ещё не догадался? – с неподдельным изумлением переспросил Хоук. Андерс отрицательно помотал головой, и он, ещё раз смерив оценивающим взглядом раскаленный докрасна и казавшийся теперь ещё более гладким камень, с лукавой усмешкой сообщил: – Значит, будет сюрприз!
Остыть к утру «сюрприз» не успел. Гаррета это, впрочем, нисколько не расстроило: он только зловредно захихикал в ответ на вопросительный взгляд любовника и направился к сваленным с другой стороны от каменной конструкции сосновым стволам.
А вот там что-то явно пошло не по плану. Андерс, оценив долговечность уже созданной конструкции, понял, что тут они застрянут надолго, и принялся обустраивать лагерь как следует, краем глаза наблюдая за увлечённо колдующим любовником. Чего тот хотел добиться, целитель так и не понял, но Хоук, превратив три павших дерева в мелкую щепу, раздражённо сплюнул и пожаловался:
– Что-то хреново магия служит человеку. Как видно, придётся по старинке, топором...
– У нас нет топора, любовь моя, – терпеливо напомнил Андерс. – Может, воспользуешься лезвием своего посоха?
Гаррет поглядел на него с таким возмущением, будто он предложил употребить вместо смазки едкое оружейное масло, и, подумав, постановил:
– В нескольких часах пути назад была деревня. И там есть кузнец. Пара топоров у него всяко найдется.
– Мне не надо, – торопливо открестился Андерс.
– Надо, – уверенно возразил второй маг. – А то начнешь, как всегда, совестью мучиться, я же тебя знаю...
– И как топор должен уберечь меня от мук совести? – скептически уточнил одержимый, но внятного ответа снова не получил.
К их возвращению каменная конструкция уже остыла. Андерс посидел на ней немного, наслаждаясь не до конца рассеявшимся слабым теплом и наблюдая за Хоуком, который скинул мантию и, оставшись в одной рубашке, подступил к оставшимся деревьям с топором.
Через пару часов активного махания тяжелым инструментом Гаррет взмок и от рубашки избавился тоже, и Андерс решил, что, чем бы ни оказалась в итоге его подозрительная затея, она ему уже нравится. Особенно то, как играли под блестевшей от пота кожей мускулы его нетипично крепкого для мага возлюбленного...
К вечеру у них в распоряжении было шесть ровных, очищенных от веток сосновых стволов, а целитель успел и впрямь измучиться совестью от осознания собственной бесполезности. Он и сделал-то за день всего ничего – сварил еды да по просьбе второго мага мха надрал в соседнем овраге и разложил его сушиться. По сравнению с трудом самого Хоука выглядела эта деятельность крайне жалко.
– Завтра я и тебя к делу приспособлю, – добродушно пригрозил распластавшийся медузкой возле костра Хоук и, подумав, самокритично добавил: – Я старый хлам. Нихрена ещё не сделал, а уже всё тело болит.
– Ну уж с этим я тебе помочь точно в силах, – с облегчением рассмеялся Андерс и, приложив засиявшие голубым светом ладони к груди второго мага, лукаво добавил: – Знаешь, я как раз сегодня выяснил, что меня дико заводит всякий старый хлам.
Наутро поясница ныла у него самого, но жалеть об этом одержимый и не думал. Сразу после завтрака Гаррет вручил ему топор и пять небольших деревянных чурок и, показав, как раскалывать их на небольшие тонкие дощечки, направился к дожидавшимся своей участи деревьям.
– А много их надо-то? – спохватившись, крикнул ему вслед Андерс; Гаррет, обернувшись, смерил возвышавшуюся у его ног горку досочек насмешливым взглядом и ехидно-ободряющим тоном уведомил:
– Дохуя. Работай, солнце моё.
А потом подхватил тяжеленное сосновое бревно на плечо – с такой небрежной легкостью, будто оно весило не больше боевого посоха, Андерс только ахнул в изумлении – и понес его к уже остывшему окончательно каменному барьеру.
Показавшаяся поначалу почти унизительно простой работа на деле оказалась невероятно тяжелой. Уже через час увесистый топор начал своевольничать и выворачиваться из уставших от непривычных движений рук, да к тому же Андерс несколько раз чуть не отрубил себе руку, засмотревшись на тягающего неподъемные стволы Гаррета. Ему и раньше нравилось наблюдать за ним в бою, когда на открытых – хвала странному покрою мантии Защитника – руках буграми вздувались исполосованные красными линиями татуировки бицепсы, но сейчас в этом завораживающем танце участвовало всё тело Хоука, и результат получался совершенно сногсшибательный.
Обтесывавший очередное бревно для своих загадочных целей Гаррет только охнул от неожиданности и засмеялся, через плечо глянув на урчавшего в предвкушении Андерса. Его смешок почти сразу превратился в стон, и восхитительная мускулистая спина, при одном только взгляде на которую у одержимого пересыхало во рту, развратно выгнулась навстречу движению его бедер...
– С какой стороны дверь-то делать будем? – полюбопытствовал Гаррет, когда два дерева спустя опять Андерс снова не выдержал, бросил изготовление загадочной "дранки" и, повалив его на уложенное поверх каменного бортика бревно, оседлал его бедра.
– Какую ещё дверь? – полуобморочно переспросил целитель, неохотно приподнялся, разъединяясь с любовником, и ласково погладил его по измазанному животу.
– Обычную, – невозмутимо отозвался Хоук. – Как рассвет смотреть предпочитаешь: в полной готовности к наступающему дню, или в кровати, в тепле и уюте?
– Какой ещё рассвет, мы же в глухом лесу, – пробормотал Андерс, а потом вдруг очнулся, окинул каменный прямоугольник с зародышами деревянных стен новым взглядом и потрясённо осведомился:
– Гаррет, ты что, дом задумал построить?!
– Почему только задумал? Я уже начал! – гордо отозвался тот. – Я знаю, как надо, не веришь, что ли?
– Но мы же не можем просто спрятаться здесь... – огорченно проговорил одержимый. Он, мгновенно влюбившись в существовавший пока только в его – и Гаррета – воображении дом, просторный, светлый, пахнущий сосновой смолой и лекарственными травами, чуть не расплакался от мысли, что этому не суждено осуществиться.
– Не волнуйся, счастье моё, – погладив его по щеке, мягко улыбнулся Хоук. – Я же говорил: у меня есть план. Вам со Справедливостью понравится.
Заметно притихший после взрыва дух отозвался волной интереса, и Андерс со вздохом кивнул:
– Тогда дверь к рассвету. А в кровати будем смотреть закат.
В день Хоук успевал уложить на место четыре-пять бревен. Успевал бы, наверно, и больше, но целителю попросту не хватало силы подолгу смотреть на маячившего у него перед глазами красивого, сильного мужчину – разгоряченного работой, с загорелой гладкой кожей в капельках пота и мелких ароматных стружках – и ничего при этом не делать. И всё-таки уже через полторы недели на рукотворной полянке выросли крепкие стены, и Гаррет, отыскав где-то рощицу более тонких сосенок, принялся сооружать крышу.
Вот тут-то и пригодилась нарубленная Андерсом дранка; казавшаяся невозможно большой груда разошлась во мгновение ока, и целитель, глянув на одетую только на треть крышу, снова взялся за топор. Тем временем Хоук, потерпев поражение в своей попытке напилить при помощи подручных инструментов досок, плюнул и каким-то хитроумным заклинанием раздробил оставшиеся сосновые стволы на крупные, с тарелку размером, чешуйки. А потом набрал со стен и окрестных деревьев смолы и, перемешав её с каким-то порошком из своих запасов, принялся заделывать треугольные дыры между бревенчатой стеной, собирая на импровизированный клей мозаику из обломков древесины.
– И в чём же заключался план? – поинтересовался наконец Андерс, прижавшись щекой к мускулистому плечу Гаррета и натянув повыше самолично сшитое одеяло. В доме, в точности как он и представлял, пахло сосновой хвоёй и лесными травами, а ещё той похлёбкой, которую он варил в сложенной из набранных возле ручья камней печи. В окно – Хоук после полусотни попыток таки сумел наплавить из речного песка кривоватых и мутных стёкол – падали лучи заходящего солнца, и целитель тонул в столь плохо ему знакомом ощущении абсолютного счастья. – Ты сказал, мы не будем прятаться…
– План очень прост, счастье моё, – дремотно проурчал Гаррет. – Ты уже показал всему Тедасу, как делать нельзя, а теперь будем показывать, как надо.
– Это как же? – недоуменно нахмурился Андерс и, приподнявшись на локте, заглянул в лицо явно собравшемуся опять уйти от ответа любовнику.
В дверь нерешительно постучали, и одержимый крупно вздрогнул и потянулся за посохом, стараясь удержать почуявшего угрозу их уютному гнёздышку Справедливость.
Хоук спокойно выбрался из-под одеяла, натянул штаны и, подойдя к двери, флегматично осведомился:
– Ну?
– Это… это тут убежище исцеления и спасения? – раздался дрожащий женский голос.
У Андерса отвисла челюсть. Гаррет же невозмутимо распахнул дверь и, жестом пригласив внутрь истощённую, промерзшую до костей – она и сейчас продолжала трястись как в ознобе – девушку.
– Солнышко, одевайся и иди сюда – по-моему, почтенной госпоже не помешает внимание целителя, – поглядев на всё ещё пребывавшего в ступоре возлюбленного, мягко проговорил маг. – А я пока еду согрею, что ли, она же наверняка с голоду умирает…
Девушку – магессу из восставшего Ансбургского круга, захваченную в плен и чудом сбежавшую – поселили во второй комнате построенного Хоуком дома. Три недели спустя на них набрёл ещё один маг, на сей раз то ли из Неварры, то ли из Антивы; через месяц их было уже пятеро, и экс-Защитник Киркволла, ныне единогласно избранный патриарх Города Магов, затеял новое строительство – большой общинный дом.
Андерс не одну неделю ломал себе голову над тем, как все они умудрились найти одинокий домик в глухом лесу, и только после пятикратно повторённого: «Ну, сон мне приснился» – вспомнил про спасённого однажды мальчишку-сомниари, уехавшего познавать позабытое искусство в Тевинтер. Как оказалось, Фейнриэль и впрямь выучился ходить по чужим снам и чуять, когда его зовут, и с готовностью согласился исполнить просьбу человека, которому успел задолжать не меньше двух жизней.
Через год в Городе Магов было уже двадцать домов – четыре больших общинных, где жили новоприбывшие и те, кому вполне хватало пусть небольшой, зато собственной комнатки, пятнадцать семейных, в шести из которых уже вопили младенцы, и их с Хоуком «Шишка» – прозвище, данное малолетним чародеем, которого привела спасавшая ребёнка от храмовников мать, приклеилось намертво.
– Ну вот, теперь до конца жизни будем показывать миру, как надо, – удовлетворённо проговорил Гаррет, обняв стоявшего на пороге их жилища Андерса. Перед ними кипела первая в истории андрастианского Тедаса Мажья Ярмарка, и что-то подсказывало целителю, что уже вечером Ринна-каменщица, мастер магии земли, притащит к ним сына мельника из соседней деревни и потребует отдать её замуж.
код
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, Dragon Age
-
-
27.05.2012 в 19:04-
-
27.05.2012 в 19:10У меня, правда, дела хуже - ни тебе приспособленного для тяжёлой работы Хоука, ни готового повосхищаться результатом Андерса... Сплошная пичаль.
-
-
27.05.2012 в 19:48-
-
27.05.2012 в 19:50-
-
27.05.2012 в 20:02(Утопия, хехе. То ли про них никто не прознал еще из Искателей или храмовников)
– Здесь будет город заложен! Прекрасно и патетично! Прямо Маяковский
-
-
27.05.2012 в 20:11-
-
27.05.2012 в 20:26-
-
27.05.2012 в 20:32-
-
29.05.2012 в 23:52-
-
30.05.2012 в 00:04Мы её в мозгах уже развиваем, гыыы
-
-
30.05.2012 в 00:08gerty_me, ^^
-
-
30.05.2012 в 00:09Мы её в мозгах уже развиваем, гыыы
Ага, здорово же. И революцию не забросить, и себя не обидеть. Можно надеяться, что развитие мысли выльется в ещё один фик?))
-
-
30.05.2012 в 00:14-
-
30.05.2012 в 00:29-
-
30.05.2012 в 09:29Вам спасибо за добрые слова)