Однострочники ДА

[Файмор]

В предыдущий пост уже не влезают...
Здесь можно хвалить коша, а также заказывать ещё однострочники. Возможность открыта примерно на неделю или меньше, а потом кошЪ опять засядет за большой фанфег, который будет съедать ему весь мосх.

Хоук, Андерс и ревность
– Он на тебя смотрит, – раздражённо проговорил Хоук. Ещё с полминуты посверлил взглядом аристократа, явно начинавшего испытывать острое желание сбежать, и заключил: – Мне не нравится, что он на тебя смотрит.
– Разумеется, он на меня смотрит, – закатил глаза Андерс. – Я же стою рядом с тобой.
– И что? – резче, чем собирался, переспросил Гаррет, похрустывая костяшками. Объект его гнева давно затерялся в толпе, но вместо него появилось несколько новых. И все они таращились на его драгоценного мага.
– Они мне завидуют, – терпеливо объяснил целитель, сдерживая усмешку. Защитник Киркволла, взрослый, рассудительный мужчина, временами начинал вести себя как мальчишка, и это казалось ему до невозможности милым. Ну, когда не приводило к тому, что ему приходилось тратить несколько часов на штопку хоуковых ран, как с тем драконом.
– Что? – Хоук не на шутку изумился и, наконец прекратив пронзать взором очередного неудачливого бедолагу, обернулся к нему. Андерс всё-таки усмехнулся и, поправив съехавший манжет – будь он проклят, если ещё раз позволит монне Леандре нацепить на себя эти аристократские тряпки! – придвинулся к нему поближе. И наплевать, что сейчас он даст местным кумушкам пищу для сплетен на полгода вперёд.
– Ты красивый, – понизив голос, промурлыкал он и, чуть наклонив голову набок, позволил привычно подавшемуся навстречу Гаррету уткнуться носом чуть пониже уха. И сам положил руку ему на талию, с удовольствием ощутив крепость мышц под тонким камзолом вместо всегдашней зачарованной брони. – Ты самый красивый мужчина в этом зале. Защитник Киркволла, сильный, влиятельный и богатый. И в их давно ссохшихся мозгах никак не может уместиться то, что ты выбрал для себя не одну из их пустоголовых, зато смазливых и подобающе воспитанных дочек, а потасканного целителя из ферелденских беженцев.
– Но это же не значит, что им можно на тебя таращиться! – резонно возразил Хоук. – Может, мне всё-таки выдергать гляделки тому, который глазел на твою задницу?
– Не надо, – на всякий случай крепче сжав пальцы на запястье любовника, торопливо сказал Андерс. – Они просто пытаются понять, что ты во мне нашёл. Это вполне естественное желание, любовь моя. Хотя отрицать то, что их предрассудки глупы и предосудительны, я не собираюсь.
– Ну я же не могу это так оставить, – заметно заколебавшись, проворчал Гаррет. Целитель тихонько вздохнул и, залпом осушив бокал слабенького кисловатого вина, потянул его за колонну:
– Отрывать никого ничему не надо. Но раз уж тебя так изводит жажда действия… Пошли шокируем местную прислугу непристойным поведением. Я имею в виду, потрахаемся в какой-нибудь кладовке. А то мне, знаешь ли, тоже тяжело смотреть на такого красивого тебя и ничего не делать…

Про то, как Андерс клинику завёл
«Это непродуктивно».
- Не учи меня делать мою работу, - огрызнулся Андерс. Замершая под его руками женщина, пять минут назад твёрдо намеревавшаяся выкашлять собственные лёгкие, посмотрела на него с удивлением, и целитель успокаивающе улыбнулся.
«Это непродуктивно, - упрямо повторил Справедливость. – Ты путаешься в собственных склянках, и эта смертная сидит так, что ты тратишь на осмотр втрое больше сил».
- Ну извини, деваться некуда, - пробормотал себе под нос целитель, когда недоверчиво трогавшая переставшую болеть грудь пациентка завернула за угол, и принялся собирать с земли выложенные из сумки зелья. Отыскать в простом полотняном мешке то, что ему требовалось, и впрямь было непросто – склянки путались, перемещались и даже иногда разбивались, хотя вообще-то стеклодув Башни Бдения производил очень качественный продукт. – Не могу же я оставить их без помощи.
«Да, - согласился дух. – Но ты всё неправильно делаешь».
- Ну вот опять! – закатил глаза Андерс. Кажется, его маленький фокус со светящимися руками не привлёк внимания, но творить такое на улице в городе, полном храмовников, и впрямь было редкостной дуростью. Просто он каждый раз не выдерживал – при виде больных, отчаявшихся получить хоть какую-то помощь людей у него внутри что-то ломалось, и он, даже не успев толком подумать, опять обнаруживал себя на коленях возле очередного изумлённого до глубины души пациента.
«Это нерационально, - продолжал нудеть Справедливость. – Ты слишком долго ходишь по улицам и ничего не делаешь. Только смотришь на здоровых».
- Ну знаешь, у меня тут не клиника, чтоб смотреть только на больных, - буркнул одержимый и вдруг замер на месте. – Клиника…

Андерс, Ален и методы профилактики изнасилований
- И что тогда? – В глазах Алена тоска и какая-то почти фанатичная надежда, и Андерсу становится неуютно.
- Есть варианты, - стараясь сдержать снова взъярившегося Справедливость, небрежно пожимает плечами одержимый. Оглядывается; стоянка разделена на две отчётливые половины, возле одного костра Варрик деловито строчит в своём журнале, Фенрис флегматично проводит точильным камнем по лезвию своего меча, длинными, протяжными движениями, от которых под кожей отчётливо проступают мускулы, а Хоук просто смотрит в огонь, не обращая внимания на то, как выделывается перед ним треклятый эльф. Возле второго молча ссутулились старкхэвенские маги, и какое бы отвращение к идее Кругов ни испытывал целитель, теперь, чуть поостыв, он готов признать правоту друга: законченных малефикаров и впрямь лучше держать под присмотром.
- Есть варианты, - повторяет Андерс и старательно понижает голос, чтобы не дай Андрасте, Хоук не услышал: с него станется преисполниться возмущения и, забыв про всякое благоразумие, кинуться исправлять несправедливость в одиночку. – Простые и противные: нассать на руки, когда задерут робу, или опорожнить кишечник, если получится… Правда, смотреть надо, с кем – бывают такие, которые взбесятся и изобьют. Тут уж сам решай, что дороже – целые кости или целая задница…
- А если кто-нибудь… ну, нормальный, но просто не нравится? – помявшись, спрашивает Ален.
- А нормальный тебе и так проблем создавать не будет, - со вздохом произносит целитель. – У нас такой один был, я ему нравился. А он мне нет, я его вообще боялся – ему как-то в лицо файербол попал, даже Винн ничего сделать не смогла. Ну он походил вокруг, убедился, что ничего не выйдет, и отстал потихоньку. Тут уж главное не поощрять.
- Так хрен поймёшь же, что они за поощрение сочтут… - ёжится юный маг. На них косятся с обеих половин лагеря, и если Варрик просто любопытствует, когда же их целитель наговорится с собратом по дару и можно будет снова развести его на истории о Стражах, то Грейс с подопечными зыркают на отщепенца Алена с откровенной злобой.
- Глаз не поднимай, не дерзи, голой кожей не отсвечивай, - всё так же негромко инструктирует Андерс. – Так, по крайней мере, не сочтут, что сам предлагаешься. Хотя стопроцентной гарантии никто не даст… Можешь поискать себе покровителя. Среди старых храмовников, из тех, которым самим уже ни хрена не надо, а симпатичного молоденького мага жалко. Котёночьи глазки, хлопанье ресничками и всё такое прочее… - Он помолчал и решительно закончил: - А вообще – при первом же удобном случае надо просто рвать оттуда когти.

Андерс, Амелл, живность
- Дайлен, поди сюда. – Амелл поднял голову от книги, опасливо покосился на маячившего за дверью храмовника и посмотрел на высовывавшегося из-за книжных полок Андерса.
- Ну чего? – подойдя к приятелю, шёпотом осведомился он.
- Смотри, кто у меня есть! – радостно поделился блондин и, протянув руку, разжал кулак. На ладони будущего целителя сидел крупный паучок, лениво шевеливший двумя передними лапами.
- Удивил, тоже мне, - пренебрежительно фыркнул Дайлен. – Да таких у нас по всем шкафам сотни.
- Не таких, - мигом надулся Андерс. – Я его на складе поймал. Там, где у старших чародеев всякие штуки лежат. А ещё там много паутины, настоящей, большой. Там в ящике гнездо было, и они только-только вылупились, и я хочу посмотреть, что из него вырастет.
- Ну вырастет большой паук, - пожал плечами Амелл. – Подумаешь. Чем ты его кормить-то будешь? Мух в Башне мало, ловить замаешься даже с магией, тем более что применять её направо-налево всё равно не дадут.
- Ну ты умный, посоветуй, - обиделся блондин и, отвернувшись, принялся гладить паучка кончиком пальца, нежно воркуя: - Какой ты у меня глазастый, какой мохнатый, а какие у нас длинные членистые лапки…
- Пушистиус его сожрёт. Он же шевелится, значит, добыча, - закатив глаза, напомнил Дайлен. – Посади его в банку и завяжи тряпочкой. Тогда и он не убежит, и коту будет труднее добраться. Иди, займись этим, а я пока про его еду посмотрю… Нафига он тебе вообще сдался?
- Я хочу питомца! – мигом сменив гнев на милость, заулыбался Андерс. – Настоящего, собственного, а не общего, как Пушистиус. Мы его выдрессируем, и он будет нас слушаться.
- Ну-ну, - скептически сказал Амелл. Вздохнул и великодушно добавил: - Попробуем.
Обнадёженный блондин тут же умчался разыскивать банку, а Дайлен окинул библиотеку взглядом и направился к полкам с книгами по естествознанию. Энтропия подождёт, этот несчастный массовый паралич он и безо всяких учебников сделает, у него интуиция…
Маленький паучок банку одобрил, натасканные с кухни кусочки сырого мяса и вынутые из мышеловок мыши тоже пришлись ему по вкусу, и Андерс принялся обожать умного Амелла ещё активнее. Чаще всего обожание выражалось в том, что глухой ночью он забирался под амеллово одеяло и, запалив магический светлячок, с гордым видом совал в лицо разбуженному приятелю банку с пауком. И по полчаса рассказывал о том, как его любимец вырос.
Банка в конце концов стала подросшему Хищнолапу тесна и её сменила хитроумная шлейка из тонких полосок старательно зачарованной кожи; прятать его теперь приходилось по шкафам и кладовкам, и однажды бедного паука пришлось под истошные вопли срочно спасать из девчачьей спальни, после чего Андерс навсегда зарёкся делиться мечтами с девчонками. И питомцами тем более.
Дрессироваться Хищнолап, правда, отказывался наотрез. И кусал всех подряд – Андерса, Амелла, неудачно сунувшего руку в шкаф сэра Каллена, прибежавшего по тревоге Грегора и даже вызванного Рыцарем-Командором Ирвинга.
Андерс до глубины души оскорбился тем, что у него не только отобрали доросшего до размеров некрупной собаки питомца, но и на целый месяц лишили его законного права на десерт, и в знак протеста сбежал в четвёртый раз.

Амелл, Андерс, большая и чистая любовь
- И чего ты всё время читаешь? – философски вопросил Андерс, перегнувшись через плечо Дайлена. К шестнадцати годам блондин уже вымахал почти вровень с рослыми ферелденскими храмовниками – правда, напоминал он при этом всё равно не взрослого мужчину, а растянутого на дыбе тощего кота. В общем, перегнувшись через спинку отнюдь не низкого дайленова стула, он больше всего походил на согнутую пополам кочергу.
- А ты не читаешь вообще, - равнодушно огрызнулся Амелл, захлопнув книгу и показав приятелю обложку.
- «Цветение страсти»? – прочитав заголовок, изумился Андерс. – Ну ты извращенец. Ладно бы ещё тот нудный трактат по энтропии, это я бы ещё понял, но орлейский любовный роман… Ты же не девчонка!
- Да фиг с ней с любовью, - отмахнулся Дайлен. Почесал нос и объяснил: - Это отличное упражнение для ума. Пытаюсь понять, кого же на самом деле любит монна Эмерина, если замужем она за одним, спит с другим, в детстве вздыхала по третьему, а от взгляда четвёртого её в дрожь бросает и трусики мокнут. К тому же, она, видимо, серьёзно больна, в её возрасте недержание – это очень нехороший признак…
Андерс заржал.
- Нечего было на лекциях Винн читать под партой учебники по боевой магии, - отсмеявшись, с трудом выдавил из себя будущий целитель. – Это не недержание, это у женщин так… э-э-э… страсть проявляется. Я тебе потом подробно расскажу.
- Мнда? – с сомнением переспросил Амелл. Помедлил и пожал плечами: – Ну ладно. Тогда задачка немного упрощается, хотя её здоровье к вопросу в общем-то, отношения не имело…
- Ты орлейские любовные романы за этим читаешь? – недоверчиво уточнил Андерс. Покачал головой и припечатал: - Ну ты правда извращенец! С девчонками хоть понятно – они про большую и чистую любовь думают, а ты…
- А что про неё думать, мы в Круге, - бесстрастно возразил Дайлен. – Нам тут позволена только большая и чистая любовь к науке. Ну ещё можно к Создателю, но он совсем не в моём вкусе.
- Ну-у-у, даже в Круге можно исхитриться… - мечтательно прищурился блондин. – Вот есть тут один хороший парень…
- Карл-то? – хмыкнул Амелл. – Мой тебе совет, солнце моё, не таращись на него такими глазами, а то храмовники всё-таки не слепые. А что положено за нарушение правил раздела пять-один, сам знаешь.
- Ну вот вечно ты всё удовольствие портишь, - обиделся Андерс. – Я, может, готов погибнуть, но не жить без любви…
- Ну и дурак, - заключил Дайлен. – От такой любви никакого удовольствия же. Сидишь с кем-нибудь в кладовке и только и делаешь, что прислушиваешься, не идёт ли кто. Ни времени, ни концентрации не хватит даже на пол-абзаца из тех же орлейских романов – при том, что там любовные сцены каждая страниц на десять. Не говоря уже о том, чтобы поэкспериментировать и толком выяснить что-то про симпатичного тебе человека.
- Ты что, успел кого-то в кладовку затащить? – неподдельно изумился Андерс. – Ну ты даёшь! А как же энтропия?
- А что энтропия? – переспросил Амелл. – Усыпил храмовников на посту возле склада, и затащил. И не смотри так, не скажу кого.
- Я понял, - трагически провозгласил Андерс. – Ты идеалист. Ты хочешь чтоб сразу как тут, влюбиться и на всю жизнь. – Блондин почесал нос и спросил: - А чего ты тогда ни разу не сбегал? Там, во внешнем мире, они так умеют. Не все, правда. Но там хоть научиться можно.
- А это мысль, - задумчиво согласился Дайлен.

Андерс, Хоук, Фенрис и неурочные визиты
– Ну кого ещё там принесло? – страдальчески простонал Хоук и спрятал голову под подушку. Стук повторился: стучали, по всей видимости, во входную дверь, но слышно было даже на втором этаже в гарретовой спальне, и вряд ли подушка могла сильно помочь. Андерс хмыкнул, выждал полминуты, слабо надеясь, что явившийся в неурочный час проситель – ну а кто ещё мог ломиться к Гаррету посреди ночи? – передумает или решит, что никого нет дома, но потом похлопал снова зашевелившегося брюнета по пояснице и сочувственно проговорил:
– Лежи уже, я сам их пошлю. Тебе ещё с утра перед Браном отчитываться.
Хоук проворчал что-то нецензурное про киркволльского сенешаля, но послушно улёгся обратно, а целитель выбрался из-под одеяла и, поёжившись, нашарил на стуле какую-то тряпку. Тряпка оказалась вчерашней рубашкой Гаррета и висела на нём мешком, и вдобавок то и дело сползала с плеча, но, к счастью, прикрывала всё, что должно быть прикрыто. Андерс задумчиво покосился на зеркало и, подумав, решил, что послать потерявших всякое понятие о своевременности наглецов можно и так. Авось до них дойдёт быстрее.
Надежда на то, что пока он спускается по лестнице, с неприкрытым эгоистичным удовольствием шаркая босыми ногами по густому ворсу дорогого ковра, посетитель всё-таки решит удалиться, тоже не оправдалась. Андерс на всякий случай взял стоявший в углу прихожей посох и открыл дверь.
– Э, – глубокомысленно сказал Фенрис, опустив взгляд на голые колени одержимого.
– О, шлюхин румянец, – радостно сказал Андерс и, забрав у эльфа букет, пообещал: – Утром заготовлю, а послезавтра уже сможешь забрать готовое зелье. Только потом склянки мне вернёшь, ладно? – Он отставил посох и, почесав челюсть, добавил: – Слушай, в следующий раз ты лучше в другое время приходи, а то Хоуку всё-таки спать иногда тоже надо. И если снова возьмёшься травы собирать, то лучше не таскай их так, а заворачивай в бумагу или ткань, что ли…
– Какого хрена ты в его рубашке? – несчастным тоном осведомился несколько оправившийся от изумления эльф.
– Потому что куда он мою закинул, я не помню, а открывать дверь совсем голым – это всё-таки неприлично, – душераздирающе зевнув, с готовностью объяснил одержимый и только потом спохватился: – А ты-то чего ночью явился? Не для того же, чтобы попросить меня сварить тебе этот веник как надо…
– Я вообще-то к Хоуку, – помрачнев ещё сильнее, буркнул Фенрис. – Хотел извиниться за то, что сбежал… тогда. И вообще…
– Так, – разом проснувшись, сказал Андерс. – Ругаться я с тобой сейчас не буду, хотя и хочется. Но с извинениями ты явно опоздал. И с «вообще» – тоже. И будить моего Хоука ради того, чтобы ты мог устроить ему девчачью истерику, я тоже не позволю.
– Блин, как же вы меня достали, – буркнул незаметно подкравшийся к ним Гаррет и, перекинув целителя через плечо, мягко сказал: – Спать пошли, любовь моя. Не только мне тут отдых нужен. Пока, Фенрис.
Закрывшаяся прямо перед носом эльфа дверь хлопнула куда громче, чем ожидал Андерс, и целитель, поёрзав под придерживавшей его за задницу ладонью, виновато пробормотал:
– Ругаться будешь?
– За что? – неподдельно изумился Хоук и, скинув его с плеча, аккуратно подхватил на руки.
– Ну, за «моего Хоука»…
– На правду не ругаются, – улыбнулся Гаррет и чмокнул его в нос.

Амелл, Морриган и логэйновы советы
– И много ль времени ты мыслил провести, любуясь на врата моих покоев? – скептически осведомилась Морриган, распахнув дверь. Амелл, с отсутствующим видом шевеливший губами, проговаривая про себя полученные инструкции, вздрогнул и поднял взгляд на ведьму.
– Привет, Морри, – слабо улыбнулся он и торопливо засунул листочек с указаниями в карман.
– Каков ответ твой, Страж? – нисколько не смягчившись, вопросила девушка.
– Ну… э-э-э… я согласен! – глубоко вздохнув, решительно произнёс маг и шагнул в комнату. – Только… ты уверена, что всё будет именно так? Не хотелось бы вынуждать тебя рожать ещё одного Архидемона, у них же чешуя шершавая и это будет травматично…
Ведьма закатила глаза и, резким жестом указав ему на постель, подтвердила:
– В словах моих лукавства нет, так будет.
– Ну ладно, – успокоившись, улыбнулся Амелл и принялся одной рукой расстёгивать мантию, а второй извлёк из кармана всё тот же листок и, неловко развернув его, перечитал первые строчки: – Вначале обнять, потом поцеловать как обычно, потом погладить, вначале по спине…
– Это что? – неподдельно изумилась успевшая раздеться до пояса Морриган. Маг машинально поднял взгляд, собираясь ответить на вопрос, смутился и пробормотал:
– Инструкция.
– Известно мне лишь, как ритуал вести, – оскорбленно сообщила ведьма, и Амелл успокаивающе помахал рукой:
– Я помню. Но ты же сказала, что для ритуала я должен тебя… ну… это… оплодотворить. Вот я и попросил рассказать подробно, что и куда, а то даже мне понятно, что если я тебя… так же, как Зеврана, то никакого оплодотворения не выйдет. Потому что желудочно-кишечный тракт…
– Умолкни, маг, – процедила Морриган, явно начав испытывать некоторые сомнения в результативности намеченного ритуала. Амелл послушно умолк и снова уткнулся носом в свои заметки. Ведьма тяжело вздохнула и, скинув остатки одежды, помогла ему выбраться из сапог.
– Ну ладно, кажется, запомнил, – объявил маг и, отложив листки в сторону, потянулся к Морриган. Та пробормотала что-то себе под нос и, смиренно вытерпев неловкие объятия, опрокинула его на спину.
– Я всё совсем неправильно сделал, – расстроенно сказал Амелл, когда всё закончилось. Ведьма хмыкнула и, лениво потянувшись, закинула ногу ему на бедро. Маг рассеянно похлопал её по колену – жестом, до боли напоминавшим то, как он ласкал своего пса – и грустно объяснил: – Совсем не по инструкции.
– И кто ж сии советы мудрые тебе давал? – насмешливо осведомилась Морриган, игриво царапнув часто вздымавшуюся грудь любовника.
– Логэйн, – со вздохом признался Амелл. Ведьма поперхнулась и гневно воззрилась на него, и маг обиженно насупился: – Ну не у Огрена же мне было спрашивать!

Фейнриэль, м!Хоук/Андерс и трудности сомниари
В воскресенье Фейнриэль понял, что наконец-то управился с первым томом «Искусства сомниари», и решил, что пора переходить от теории к практике. Например, поискать конкретный сон и хотя бы поблагодарить сударя Хоука за оба спасения и идею учиться в Тевинтере. Его ментор идею одобрил тоже, и полуэльф решил не откладывать дело в долгий ящик.
В ночь с воскресенья на понедельник Фейнриэль отправился на поиски снов своего спасителя. Нашёл, причём довольно быстро… однако на этом его удача закончилась.
Потому что во сне Хоука хозяин этого самого сна увлечённо любил Андерса на том самом месте, где когда-то спасал полуэльфа от демонов, причём вместо кровати у них был рабочий стол Рыцаря-Командора, а труп самой Мередит философски гнил неподалёку, возле ступеней, по которым можно было подняться в коридор, ведущий к её кабинету.
- Из-звините, - зажмурившись, пробормотал Фейнриэль. – Я в другой раз зайду.
Кажется, его даже не услышали.
В ночь с понедельника на вторник сомниари решил попробовать ещё раз. Дожидаться появления нужного сна пришлось долго – видимо, мессир Хоук опять кого-то спасал и задержался. Фейнриэль подумал, что надо попросить его быть немножко поосторожнее, а то он расстроится, и шагнул в сон.
Во сне Андерс увлечённо любил Хоука на алтаре Митал на Расколотой Горе. Сама Митал незримо витала рядом, улыбаясь, как добрая бабушка.
Фейнриэль покраснел до ушей и торопливо выскочил.
В ночь со вторника на среду почти отчаявшийся полуэльф снова отыскал хоуков сон.
Кто кого любил на этот раз, было не очень понятно, потому что такую позу сомниари не смог бы придумать даже в бреду, но то, что хозяин сна, всецело занятый своим рыжеволосым соратником, опять не расположен к разговорам, было более чем очевидно.
Фейнриэль плюнул и пошёл искать сон Андерса – тот в своё время показался ему человеком рассудительным и серьёзным…
… во сне Андерса шла революция. Революция шла быстро – пока ошарашенный видом поразительно подробно воссозданного сражения полуэльф растерянно хлопал глазами, битва завершилось, и Андерс, оттащив заляпанного кровью Хоука от торопливо сдававшихся врагов, принялся выражать ему свою благодарность. Всё тем же способом, который Фейнриэль наблюдал уже третью ночь.
Сомниари зажмурился и перебрался в чей-то тихий сон.
Сон, судя по всему, принадлежал какой-то долийке, и Фейнриэль, разогнав шебуршавшихся вокруг демонов, наконец смог спокойно подумать. И, вспомнив, что во второй раз с Хоуком был какой-то беловолосый эльф, решил поискать его. И уже его попросить передать спасителю подобающую благодарность.
… во сне Фенриса пока никто никого не любил, но дело явно шло именно к этому, потому что Андерс, одетый в любимую мантию магистра Данариуса, распахнутую до самого паха, сладко жмурился и постанывал, пока полуголый Хоук в широком ошейнике вдумчиво выцеловывал стоявшую на его ладони узкую ступню одержимого. Хмылился он при этом так, что сразу становилось понятно: из него получился бы очень и очень хреновый раб. Фенрис, по уши упакованный в сильверитовые цепи толщиной с его запястье, сидел в углу и чуть не плакал от злости.
Фейнриэль взвыл в отчаянии и выскочил в первый попавшийся сон, в котором обнаружилась какая-то трясущаяся со страху девчонка, оказавшаяся жертвой похищения. На возникшего прямо перед ней сомниари она смотрела, как на героя, и тот решил для разнообразия сам кого-нибудь спасти. Ему за это даже поцелуй пообещали, вот.

А ещё чего-нить закажите, а? Попозитивней, желательно.

запись создана: 18.03.2012 в 20:40

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, просьбы, Dragon Age

Comments

[Файмор]

gerty_me, Ну, может, и не раб, но запакован крепко)

[gerty_me]

Файмор, эти два чудовища и Фенриса в дело пустят? Вообще-то можно (задумчиво и мечтательно)

[Файмор]

gerty_me, Нет, это же его сон. Поэтому он будет честно и искренне ненавидеть магистроАндерса, захапавшего себе Хоука целиком)

[gerty_me]

Файмор, ну уж в моем сне они с ним сделают что-нибудь этакое.

[Файмор]

gerty_me, Ну, ваш сон - ваше дело

[gerty_me]

нет, ну вы посмотрите на него. Почему на "вы" то? ООО, ущла на кладбище копать могилку

[Файмор]

gerty_me, Привычко! Не надо на кладбище, там скучно, там меня нет)

[gerty_me]

Файмор, аргумент

[Файмор]

gerty_me, Мурррр))

[Der Kanzler]

Ммммм...Справедливость ревнует?

[Файмор]

Дочь Хаос, Ок, подумаем)

[Der Kanzler]

О! Можно апгрейд! Справедливость ревнует ( в ком он там живет, в Андресе?) Андреса к Хоуку, Хоук же ревнует Андреса к Справедливости. Бедный Андрес)))

[Файмор]

Дочь Хаос, Ок))