В ночи был мне сюрприз: разбегавшийся к ночи Дань впервые на моей памяти понесся лазать по занавескам. Ну, может, не впервые, ещё в матронином доме я кого-то из своих младших котов с тюля снимал, но уже плохо помню, которого. Взрослым он такой фигни у меня никогда не делал - а тут вот вдруг.
Лежу так, смотрю на эту каноническую прямо картину: висящая под потолком мохнатая попа, которая только по завершению дела обнаружила, что карниз вообще-то просто узкая металлическая палка и на нее особо не залезть - и грустно думаю, что вообще-то я эти занавески не для того шил.
Впрочем, закогтить их ещё на той квартире успели в нескольких местах, так что несколько зацепок погоды не сделают. Мохнатую попу снял, отругал - на меня смотрели с искренним недоумением - лег спать обратно.

Наблюдаю за комчатиком, мыслю о том, нахуя я вообще там ещё есть, если свой развесистый бред все равно обсуждаю с совершенно другим человеком в совершенно другом месте. Поражаюсь тому, как один человек на ровном месте может устроить срач, застенки инквизиции и филиал галереи современного "искусства". Огорчительно, что никто не пытается все это пресечь или хотя бы отослать основных участников процесса в отдельный срачечатик, потому что при любой попытке узнать, не обсуждали ли за время моего ночного сна что-нибудь по теме собственно ФБ, приходится попутно обжираться всем вот этим. Проматываю, люто проматываю, но краем глаза все равно да увидишь и ходишь потом плюешься.

То, что к тридцати с лишним годам я так и не нарастил навыка говорить так, чтобы быть услышанным, огорчает тоже. Как и опять свалившаяся в мою жизнь ситуация, с которой я прожил в матронином доме двадцать восемь лет и спасибо, мне по уши хватило. Что опять-таки наводит на мысль о том, что коли уж я не могу - да и не имею права, строго говоря - менять этих людей, то, по крайней мере, сейчас я могу убрать из своего личного пространства эту ситуацию.
Пойду, что ли, снесу чатик.