История первая. Испорченный триумф

[fayere]

Вступление от автора.
Это АУ про Круг Магов. По большей части будет джен. Романс планируется, но странный. По крайней мере, не такой, как у меня обычно.
Кроме того, я действительно ничерта не помню, как же чувствует, думает и видит мир подросток.
Главный персонаж, конечно же, Андерс. Потом будут и многие другие...
...если я таки буду продолжать это писать.

Рискнуть?

История первая. Испорченный триумф.
Лягушка у него из-за пазухи все-таки выпала.
Андерс ужасно расстроился: лягушка была особенная, совсем не такая, как на Каленхаде. Не серенькая с коричневыми крапушками, а переливчато-бежевая, и на лапках у неё были темные, почти черные кляксы. А ещё она была пребольшущая, не лягушка, а целая лягуха. Ни у кого в Кинлохе такой не было.
– Не трепыхайся, – устало буркнул сэр Геллерт и, перехватив его за ворот, как следует тряхнул. – Добегался уже, хватит с тебя.
– У меня же лягуха упала! – опешив на миг от такого бессердечия, возмутился Андерс. – Пусти, я её подберу! Ускачет же!
Ошалевшая от долгого сидения в душном тесном пространстве лягушка медленно, натужно моргала и куда-то ускакивать, кажется, не собиралась, но он уже слишком хорошо знал, что эта леность обманчива. Промедлишь лишнюю секунду – и лови её потом по всему Ферелдену. Вон, она уже лапами подергивать начала.
– Ну пусти! – жалобно заныл он, тщетно дернув сэра Геллерта за наруч. Только ногти ободрал. – Ну жалко тебе… вам, что ли! Сэр. Это же просто лягушка! Она безобидная, честно-честно!
– Умолкни, маг! – рявкнул топавший сзади рекрут и, выдернув из изгороди длинную хворостину, вытянул его по голым ногам. Андерс ойкнул и, отскочив в сторону, попытался спрятаться за сэра Геллерта.
– Прекратите, Джонас, – неодобрительно бросил тот и, чуть не споткнувшись о подставленную андерсову ногу, подтолкнул его обратно. Андерс поморщился, потер тут же налившийся багровым синяк и решил запомнить на будущее, что ставить подножки всяким бронированным дылдам не стоит. По крайней мере, пока не нацепишь на себя такие же железяки. – Не нужно следовать примеру некоторых не в меру суровых братьев. Воспитывать этого юношу – не наше с вами дело, этим займутся его наставники.
– Займутся они, как же, – тихо, чтобы не услышал старший, пробурчал Джонас. – Опять же удерет, проклятый!
– А тебе, юноша, – назидательно добавил сэр Геллерт, обратив взгляд на Андерса, – следует сейчас не о твари господней, которую ты пленил, печалиться, а о собственном неразумии и иных недостатках!
– Это что ли каяться? – изумился Андерс. – Так я ж ничего не сделал! Это вот этот, – он ткнул пальцем в хмурого Джонаса, – меня розгами без разрешения пороть начал!
На его вопли начали оборачиваться: жители небольшой, всего в полтора десятка домиков, деревушки возле пристани к виду храмовников и даже магов привыкли, но на мага Андерс сейчас походил мало. Мантию он порвал ещё в первый день – и за это ему тоже ой как достанется – и вдобавок заляпал её до полной неузнаваемости, а чародейских побрякушек у него и до побега не было. Не заслужил ещё, обещали первое колечко после экзамена по духовной магии выдать, но он не дотерпел.
– Наш это, – обреченно сказал сэр Геллерт, когда какая-то крепкая молодуха преградила ему дорогу, явно собираясь вступиться за мальчика. – Сбежал, вот, обратно возвращаем.
– Вымыли б вы его, что ли, – смущенно посоветовала она и, поколебавшись, сунула Андерсу вынутый из кармана передника мятый пряник. – Хоть и маг, а все негоже пацана в грязи держать.
– Вот в озере и вымоем, – брякнул Джонас. – Как раз дойдем скоро.
– Там же холодно! – завопил Андерс. – И ты у меня лягуху отобрал, гад!
– Да не трогал я твою лягуху! – рявкнул Джонас, покраснев от злости. – И не видел даже.
– Да ты на неё чуть не наступил! На тварь господню, – громко наябедничал Андерс, заметив в собравшейся толпе рясу старой сестры Джиллианы. Тварей сестра любила, он ещё в первый побег приметил у неё на дворе с полдюжины разновсяких кормушек.
– Молчать! – не выдержав, гаркнул сэр Геллерт, Андерс аж присел. Храмовник обвел суровым взглядом собравшихся вокруг них селян и отчеканил: – Расходитесь, добрые люди. Представление закончено.
– Да я ещё и не начинал, – оскорбленно пробормотал Андерс и принялся торопливо жевать пряник, пока не отобрали. Очень уж нехорошо на него Джонас поглядывал, с завистью.
Терпение у сэра Геллерта действительно закончилось: за следующую попытку заговорить Андерс получил увесистый храмовничий подзатыльник и обиженно умолк. И молчал аж до самой пристани, изобретая, как бы отомстить Джонасу за хворостину – ссадину от неё жгло ужасно, и вообще она была совсем не похожа на героическое ранение. Не то что разбитые коленки или синяк на боку, который он заработал в настоящей деревенской драке стенка на стенку. Синяком-то хоть хвастаться не стыдно будет.
– А я тебе теперь не расскажу, как мы лягуху ловили! – придумав наконец достойное возмездие, торжественно объявил Андерс и, показав Джонасу язык, спрыгнул в лодку. Старик-перевозчик ехидно захехекал и легонько подтолкнул его веслом, и Андерс, перебравшись на нос, уселся на самый бортик. И расправил плечи – гордо-гордо, как король Каленхад перед баннами Собрания Земель. Сэр Геллерт глянул на него с осуждением, но нудеть про смирение и прочие унылые добродетели все-таки не стал.
На кинлохском причале их, оказывается, никто не ждал, и Андерс страшно расстроился. Как теперь хвалиться своей стойкостью, если его, такого мужественного и упорного, никто не видел? А Финн вообще обещал его встречать, на случай, если у него все-таки получится достать ту самую розовую улитку, которую они в книжке про животный мир северного Ферелдена высмотрели.
Улитки у Андерса, правда, не было, но Финн-то об этом узнать не мог. И все равно не пришел, друг ещё называется.
– Даже не думай, – предостерегающе проговорил сэр Геллерт, заметив его взгляд, устремленный на удаляющуюся лодку. Андерс, пожалуй, ещё мог бы как-то исхитриться и перемахнуть все расширявшуюся полосу воды, а вот храмовнику в тяжелом доспехе и пытаться не стоило. Да и Джонас, которому пока и кольчуга была едва-едва по силам, тоже не допрыгнул бы. – Пошли уже, что тут на ветру торчать.
– Не пойду, – спохватившись, заупрямился Андерс. Ну не мог же он просто так сдаться, пристань было преотлично видно из окон ученических спален – и наверняка не один из его приятелей сейчас торчал там, забросив все дела, и наблюдал за ними. – Круг – это тюрьма и орудие угнетения, но вам меня не сломить! Я буду…
– Дурак, – вздохнул сэр Геллерт, оборвав его замечательную вступительную речь подзатыльником, и, подхватив его под мышку, понес в башню. Андерс принялся болтать ногами и извиваться, но вырваться, чтобы вернуться в темницу с достоинством, на своих двоих, никак не получалось. Храмовник только раздраженно прикрикнул на него и, покрепче притиснув к бронированному боку, ускорил шаг.
Замалчивать подобный беспредел Андерс, конечно же, не собирался. Шаг у сэра Геллерта был ужасно тряский, но через пару минут он все-таки приноровился к лязганию собственных зубов – и припомнил своим конвоирам все, от упущенной по их вине лягухи до своей героической отсидки в болоте, из которого Джонас достал его только на второй день после того, как нашел. И то, что на болоте было холодно, мокро и пиявки, припомнил тоже.
Только его красноречие, кажется, пропало втуне. Андерс все вертел головой, пытаясь высмотреть в проплывавших мимо дверях ученических спален любопытные мордочки мелких и собственных ровесников со следами отчаянно скрываемой зависти на лицах, но так никого и не увидел. Как будто вымерли все. Джонас тоже удивился, он ведь готовился разгонять сбежавшихся на андерсовы вопли зевак. Наверно, даже успел себя укротителем злокозненных магов вообразить.
На втором этаже тоже было подозрительно тихо, Андерс проорал пару фраз, которые подсмотрел в дневнике у только-только прошедшего Истязания Ульдреда, но добился только того, что его опустили на пол и отвесили пару крепких шлепков по заднице. В библиотеке все-таки были слышны голоса, кажется, там даже кто-то ссорился – но грех любопытства сэру Геллерту был неведом, и он сразу потащил Андерса дальше, к лестнице, которая вела к комнатам старших магов.
– Нашли наконец, – с явным облегчением сказал Ирвинг, безошибочно узнав в оборванном, грязном мальчишке одного из своих самых талантливых подопечных. Андерс приосанился: в этот раз он продержался почти четыре дня. За каждый день получится не меньше чем по полчаса нравоучений, потом можно будет ещё немножко преувеличить… Мало кто удостаивался аж трехчасовой головомойки от самого Первого Чародея, остальных обычно отчитывали младшие наставники, а то и вовсе – приписанная к Кругу преподобная мать. А потом наверняка придется ещё и Терпеть Лишения, так что надо будет немножко помолиться за ту деревенскую женщину, потому что сладостей ему теперь месяца два не видать. Только если удастся сменять на байки про свои приключения.
Но это все потом, а сейчас полагалось раскаиваться и обещать, что он больше не будет. Ирвинг, конечно, не поверит, так что будет даже не стыдно убегать снова.
– Благодарю, сэр Геллерт, вы свободны, – бесстрастно проговорил Первый Чародей. – Тут я и сам управлюсь, а вот в библиотеке ваша помощь может оказаться не лишней.
– А что это там в библиотеке такое? – уязвленно осведомился Андерс. Это он же тут самый главный беглый маг, что вообще может быть важнее его наставления на путь истинный? И храмовнику никак нельзя выпускать его из виду, а то вдруг…
Что могло случиться «вдруг», Андерс придумать так и не сумел. Причинять вред Ирвингу он совсем хотел, да и не по силам ему это, а за какую-нибудь глупую выходку вроде вспыхнувших на столе бумаг тот его безо всяких храмовников выпорет. Впрочем, опускаться до подобной ерунды Андерс тоже не собирался, он ведь уже практически взрослый.
А вот сэра Геллерта все это, похоже, совсем не интересовало, он просто лязгнул шлемом, обозначая почтительный кивок, и вышел за дверь. Джонас замешкался на пороге, но затем бегом кинулся вслед за наставником, напоследок бросив на Андерса Суровый Храмовничий Взгляд. Андерс показал ему язык и снова повернулся к Ирвингу, постаравшись изобразить на лице почтение.
– Ну сколько можно, молодой человек? – устало осведомился тот. – Не надоело тебе ещё? – Андерс, забыв о том, что собирался немножко побыть послушным, замотал головой, и Первый Чародей обреченно вздохнул: – Ничего другого я и не ожидал. Приведи себя в порядок, и немедленно отправляйся к чародейке Инес, поступаешь в её распоряжение. На месяц. И не спорь! – жестко закончил он, заметив, что Андерс открыл рот. – Свободен.
– Какое свободен, если я за ворота башни ступить не могу?! – растерявшись, по инерции возмутился тот и, не выдержав, ляпнул: – А головомойка?
В Кинлохе определенно творилось что-то неладное, потому что головомойки ему так и не досталось. Хотя он, можно сказать, о ней прямо попросил. Как дурак какой, в самом деле. Однако Ирвинг, попросту от него отмахнувшись, выпроводил его из кабинета и, заперев дверь, отправился вниз. Наверное, тоже в библиотеку.
Андерс подумал и решил, что он оскорблен. Он же сбежал. Правила нарушил, много. Особенно самое главное, которое про то, что маги должны жить в Кругах и вообще прокляты, и что им радоваться нельзя. И ловить лягух с деревенскими, наверно, нельзя тоже. И ещё он наговорил много всяких слов храмовникам – а его за все это даже не отчитали как следует! За сворованную за месяц до того банку варенья ему и то больше досталось.
Это было даже как-то несправедливо.
Шум в библиотеке стал ещё громче, Андерс ещё за два поворота различил в нем пронзительный голос старого чародея Дерана, которое изредка прерывалось чьим-то неразборчивым басовитым гудением. Двери, вопреки привычному, оказались распахнуты настежь, а внутри собралось чуть ли не все население Кинлоха. И что хуже всего – появление Андерса они вообще едва заметили, как будто это не он завалился в обитель вековой мудрости уляпанным деревенской грязищей по уши.
– Нечаянно? – строго вопрошал у кого-то Ирвинг, невидимый за спинами чародеев и старших учеников. Андерс нахмурился, почуяв неладное, и принялся продираться сквозь толпу, бесцеремонно расталкивая остальных локтями. Это что же, выходит, кто-то сумел его переплюнуть? Его, малолетнее проклятие всего Кинлоха?
– Да, мэтр, – смиренно ответили там, в центре людского круга, и Андерс озадачился ещё больше, потому что голос показался ему незнакомым. Хотя у Ниалла он как раз ломаться начинал, но Ниалл был занудой и трусом. И если это он натворил что-то такое, по сравнению с чем даже андерсов побег показался Первому Чародею ерундой, то Андерсу можно сразу идти топиться, ибо подобного позора он не переживет.
– И ты действительно не знаешь, как это убрать? – продолжал допрос Ирвинг. Андерс заработал локтями ещё активнее: раз уже дошло до уборки, то все уже заканчивается, а другой возможности узнать, кто именно украл его триумф, ему могло и не представиться.
– Не знаю, но… у меня есть некоторые предположения, мэтр, – с откровенным сомнением проговорил провинившийся, и Андерс мигом проникся к нему ещё большей неприязнью. Это ж надо так занудно оправдываться! – Только я не уверен, что получится.
– «Не уверен» – это значит, что вместо этого твоего… объекта мы можем получить дыру в потолке? – безрадостно пошутил стоявший рядом с Ирвингом чародей Суини, и Андерс поморщился, опять услышав подхалимское «Да, мэтр».
Стоявшего перед Первым Чародеем мальчишку в новенькой, ещё даже не обмявшейся толком мантии он видел впервые. Тот был, кажется, не старше него самого, и вид у него был такой показушно-виноватый, что Андерс ещё крепче уверился, будто дело неладно. А уж когда он случайно встретился с новеньким глазами, то у него последние сомнения пропали: не было там никакого «нечаянно». И смирения тоже не было.
И ещё Андерс понял, что будет ненавидеть этого гада всю свою жизнь.