Не в обзоры, пожалуйста
01-04.04.13В «Розе» стало заметно многолюдней, и добраться от барной стойки до находившейся, казалось бы, совсем недалеко лестницы, которая поднималась к расположенным на втором этаже комнатам девиц, оказалось до странности сложно. Андерс наставил себе десяток синяков об углы вдруг обретших крайне дурной нрав столов, обходить которые раньше не составляло труда, и чуть не сбил с ног пару сверкавших натужными, будто приклеенными улыбками девушек, которые сновали между этими самыми столами с подносами с вином. Даже более ловким обычно Хоукам не удалось избежать столкновений.
Кроме того, с увеличением общего количества посетителей стало намного больше тех, кто полагал, что в борделе дозволено все. Первый щипок за задницу Андерс едва ощутил, спасибо плотной мантии, и задерживаться, напрашиваясь на второй, не стал; следующий попросту проигнорировал, хотя и не без усилий – распустивший руки плешивый мужичок был потрезвее первого и ущипнул как следует, в расчете на пухленькие задочки трактирных служанок. Андерс скрипнул зубами и немного ускорил шаг, чтобы держаться поближе к Хоукам, перед которыми, кажется, даже расступались – и в следующего, мать его, «поклонника» влетел чуть ли не с разбегу.
– Здравствуй, цыпа, – проникновенно изрек возникший у него на пути волосатый тип, от которого знатно несло застарелым, не меньше чем трехдневным перегаром. Андерс, мысленно поморщившись, натянул на лицо вежливую умиротворяющую улыбку и принялся терпеливо объяснять, что он не «цыпа», попутно высматривая кого-нибудь из вышибал, обычно крутившихся неподалеку от больших компаний.
– Ну куда ты, цыпушка? – не дослушав, грустно и ласково вопросил волосатый и выразительно растопырил лапищи, загородив Андерсу путь. Одержимый вздохнул ещё раз, рассеянно согласился с всплывшей из глубин сознания мыслью о вреде алкоголя и уже собрался начать объяснения снова, когда воротник волосатого вдруг впился ему в шею не хуже «вороньей» гарроты. Тот захрипел, моментально окрасившись в удавленничий пурпур, а мгновением спустя его и вовсе мотнуло в сторону и с противным влажным хрустом – раздавленный хрящ, привычно отметил целитель, и без перелома лицевых костей черепа наверняка не обошлось – впечатало в покачнувшийся от силы удара стол.
Дар выпустил перекрученный воротник андерсова незадачливого ухажера и спокойным, резко контрастировавшим с искрой жестокого удовлетворения в его глазах, голосом проговорил:
– Пойдем.
Андерс рвано кивнул и покорно шагнул вслед за ним, едва дыша от желания, огненными когтями вцепившегося в его внутренности. Риан, двигавшийся с ленивой грацией раздраженного хищника, встал у его второго плеча, и не успевшие вмешаться вышибалы, встретившись с ним взглядом, сделали вид, что ничего не произошло. А вздумавшим возмущаться товарищам волосатого с лихвой хватило робкой улыбки Карвера, который, похоже, начинал задумываться о том, что хорошая драка, в принципе, вполне могла бы заменить слишком дорогой в этом заведении секс.
Диковинка Востока, несмотря на экзотическое имя, оказалась одной из самых дешевых шлюх: отведенная ей комнатка находилась в самом конце коридора, и это, если Андерсу не изменяла память, свидетельствовало о низком положении во внутренней иерархии «Розы». В общем-то, ничего удивительного в этом не было – вряд ли храмовникам-рекрутам, отнюдь не купавшимся в золоте, хватило бы денег на кого-то поприличнее. Из-под изукрашенной запутанными, уже слегка заросшими паутиной узорами двери тянуло каким-то «ривейнским» ароматом, тяжелым и пряным – такой легко скроет запах давно нестиранного белья и дурной болезни. Дар с Рианом переглянулись, не скрывая сомнений, но после секундного промедления кто-то из них все же толкнул дверь.
– Добро пожаловать в будуар Диковинки Востока! – Идунна, скучавшая на просторной кровати, поднялась им навстречу и, растянув губы в насквозь фальшивой улыбке, как будто невзначай выпятила грудь. Вопреки ожиданиям Андерса, предполагавшего увидеть старую потасканную проститутку, выглядела она вполне прилично – под чересчур броским макияжем скрывалось хоть и не отличавшееся особой красотой, но вполне симпатичное личико, да и обтянутая тесным светло-лиловым платьем фигура смотрелась весьма неплохо. И только запах все портил: от густой вони поддельных благовоний сразу стало трудно дышать и к горлу подкатила тошнота. Андерс, опрометчиво сделав слишком глубокий вдох, судорожно закашлялся и, пережидая мгновение внезапной дезориентации, машинально уцепился за плечо Дара, объяснявшего, по какому делу они пришли.
– Ах, разговоры – это так скучно, – едва дослушав, отмахнулась Идунна. Этот жест вышел у неё куда лучше, Андерс невольно проследил за изящным, будто очерк крыла бабочки, изгибом пальцев и сглотнул, заметив, как часто бьется под тонкой бледной кожей жилка на запястье. Должно быть, она тоже была из тех, кто любил свою работу – прозрачные серо-голубые глаза взблескивали из-под ресниц жарко и зовуще, так, что нельзя было не смотреть в ответ. И нельзя было не восхищаться – под невзрачным дешевеньким платьицем постепенно проступало нечто совсем иное, невыносимо притягательное и желанное…
От мысли о том, что творится что-то неладное, Андерс попросту отмахнулся: ничего нового, концепцию физического желания Справедливость никогда не понимал. А Идунна и впрямь была хороша, при взгляде на женственные изгибы её тела сердце у него начинало биться, как билось только в далекой юности, когда любое существо иного пола кажется прекраснейшим из чудес Вселенной. Только расположение этих изгибов казалось самую малость странным, как будто все должно было быть как-то по-другому.
Андерс невольно озадачился, скользя взглядом по очертаниям её фигуры. Кровь шумела в ушах, мешая разбирать слова, и он лишь отстраненно отметил, что ему больше нравится, когда Идунна разговаривает вторым своим голосом – низким и звучным, словно мужской, пусть даже в нем и чудилась какая-то натужная нотка. Этот голос не скользил по его коже, вздыбливая волоски, как первый, а проникал глубже, в самое нутро, и как будто гладил большой и тяжелой тигриной лапой прямо по сердцу, от которого расползалось по всему телу тягучее, словно раскаленная лава, обжигающее тепло.
Идунна улыбнулась ещё раз, проворковала что-то своим высоким голосом и снова мягко повела ладонью, как будто лаская невидимого зверя – и рефлекторно проследивший её движение Андерс наткнулся взглядом на знакомый нож, поблескивавший лезвием в полупальце от рианова горла.
Сердце, стучавшее в груди глухо и мощно, замерло в ужасе и секундой спустя заколотилось суматошно и неровно, как у удирающего от лисы зайца. Затуманенное липким, приторно-сладким мороком зрение вмиг стало до боли четким, и Андерс зарычал, наконец разглядев то, что происходило прямо у него перед глазами. На руке неподвижного, словно статуя, Риана от натуги вздулись жилы, его пальцы, когтями скрючившиеся на рукояти ножа, чуть заметно дрожали, заставляя блики на замершем на месте клинке мерцать и вспыхивать. Лицо Дара, окаменевшего в полушаге от брата точным его подобием, было искажено безудержной, нечеловеческой яростью, ещё более страшной от того, что из-под лезвия его собственного ножа уже текла тоненькая струйка крови.
– Ну что же ты? – укоризненно промурлыкала Идунна, не слишком довольная сопротивлением. – Режь, милый.
Андерс рванулся из невидимых пут так, что одного этого усилия, должно быть, хватило бы для того, чтобы лопнули мышцы; однако непокорное тело не сдвинулось ни на волос. Он не мог сделать ни шага, не мог поднять руку – даже на то, чтобы моргнуть, сил требовалось не меньше, чем на полдня работы в шахтерском забое. Взбешенный Справедливость бился в его разуме, разнося в клочья остатки связных мыслей, но и ему не удавалось вернуть контроль над строптивой смертной оболочкой.
– Тебе. Нас. Не. Одолеть, – с явным трудом выхрипел Риан. Его плечи напряглись ещё сильнее, костяшки пальцев побелели, а верхняя губа медленно, словно через силу поползла вверх, искривляя рот в зверином оскале. Клинок в его руке дрогнул отчетливей, чуть не вспоров проступившую под кожей вену – и вдруг рыбкой нырнул под ребра Идунне.
Андерс, за мгновение до того беспомощно-немой, закричал от полыхнувшей в животе боли и согнулся, едва заметив, что плечо кинувшегося вперед Дара выскользнуло из его запоздало сжавшихся пальцев. Секундой спустя боль ударила в горло – в этот раз тусклее и глуше, и уже через несколько мгновений она растаяла без следа. Как не было. Ноги у Андерса подогнулись, и он рухнул на колени, в последний момент ухватившись за спинку кровати и тем самым кое-как сохранив свой нос от близкого знакомства с вырезанным на ней деревянным оленем. Дыхание срывалось, как будто он и впрямь бился в оковах, как безумный, а перед глазами плясали усыпанные черными точками радужные пятна.
– Ты в порядке, солнце? – Теплая, чуть влажная ладонь пробралась между его щекой и гладким, приятно прохладным деревом и осторожно приподняла голову. Андерс, устало привалившийся к спинке, невольно улыбнулся, но затем собрался с силами и, усилием воли заставив себя выпрямиться, открыл глаза.
Дар, чуть побледневший и взъерошенный, смотрел на него заботливо и беспокойно, и на его лице не было ни следа той безумной ярости. Маячивший у него за плечом Риан, который успел когда-то заполучить россыпь мелких кровавых капель поперек носа, озабоченно хмурился, глядя на Андерса, и тот постарался улыбнуться поубедительней.
– Все хорошо, – понадеявшись, что его голос прозвучал достаточно уверенно, проговорил он. От даровой ладони тоже солоновато пахло кровью, и одержимый едва сдержал иррациональное желание вывернуться и как следует облизать осторожно поддерживавшие его голову пальцы. И куснуть напоследок – несильно, просто чтобы появился ещё один повод приласкать теплую, чуть шершавую кожу языком.
– Слабость скоро пройдет, – как будто предугадав его следующий вопрос, пообещал Риан. – Она ничего… такого не сделала, просто держала, так что вряд ли могла причинить какой-то существенный вред.
Дар на мгновение сдвинул брови – если бы это был кто-то другой, Андерс подумал бы, что он не согласен с озвученным выводом – и одержимый, встревожившись, уточнил:
– Ты уверен?
– В этом – да, – ответил вместо брата Дар и, пожав плечами, признался: – Тут другое странно. – Он помолчал и, решительно мотнув головой, договорил: – Не хочу врать, надо бы вначале проверить кое-что. Может, все как раз правильно, и просто мы с Рианом слишком нос задрали. – Откуда-то справа донеслось карверово согласное ворчание, и близнецы ехидно фыркнули.
– Действуйте, – кивнул Андерс и поднялся на ноги, стараясь не выглядеть при этом человеком, находящимся на грани обморока, а потом без излишней поспешности присел на край кровати. – Не стоит тратить время зря. Со мной все в порядке, сейчас немного соберусь с мыслями, и все-таки проверю насчет «существенного вреда». То, что у вас ничего не болит, ещё не значит, что вы действительно здоровы.
Близнецы на мгновение замешкались рядом с ним, как будто усомнившись в его заверениях, но затем кивнули и тоже поднялись на ноги. Варрик уже звенел отмычками возле стоявшего у дальней стены комода, задумчиво бормоча что-то себе под нос, и деловито вытряхивал на пол содержимое вскрытых ящиков. Ещё более хмурый, чем обычно, Карвер стоял возле двери с мечом наголо и с видом человека, оскорбленного в лучших чувствах, косился на видневшуюся из-за края кровати ногу Идунны.
Дар с Рианом, к немалому недоумению Андерса, не стали ни изучать варрикову добычу, ни простукивать стены в поисках вмурованных в них загадочных артефактов. Они даже к амулету, выпавшему из декольте покойной малефикарши, не проявили ни малейшего интереса. Дар только оттолкнул в сторону бледную, словно дохлая рыба, кисть Идунны и, присев на корточки возле медленно расползавшейся по ковру лужи крови, осторожно потянулся к её краю. Однако дотрагиваться до неё он все-таки не стал: его растопыренная ладонь остановилась в полупальце от едва заметно колыхнувшейся жидкости, и он замер, сосредоточенно глядя куда-то сквозь пол.
Андерс напряженно сглотнул. Это совсем не походило на то, как он представлял себе малефикарские ритуалы: ни воющих демонов, ни танцующих в воздухе лент крови, ни зловеще изогнутых клинков. Дар просто сидел, тихо и спокойно, как будто прислушиваясь к какому-то очень тихому звуку, а опустившийся на колени рядом с ним Риан и вовсе прикрыл глаза и о чем-то задумался. И все же Андерс чувствовал себя тягостно и неловко, словно ему довелось наблюдать что-то не вполне пристойное, причем не в лучшем смысле этого слова, а притихший было Справедливость снова начал нудеть о том, как отвратительна магия крови.
– Ой, какая неосторожная девочка, – осуждающе заметил Варрик, перебирая обнаруженные в очередном ящике листки. – Смотри, Блондинчик, и учись, как делать не надо.
Вздрогнув от неожиданности, Андерс отвлекся от наблюдения за близнецами и, поспешно поднявшись с кровати, подошел к гному. Его невыносимо тянуло обернуться, проверить, удержать, если потребуется, пусть даже на краю пропасти, и он мысленно отвесил себе пинка. Немного же стоило его доверие, если после первого же, ничем пока не подтвержденного подозрения он готов был от него отказаться…
– Это ты о чем? – озадаченно поглядев на протянутый Варриком листок с десятком совершенно бессмысленных строчек, переспросил Андерс. Он все-таки не удержался, покосился через плечо и тут же поспешно уставился на непонятное послание, давясь чувством вины и по-детски надеясь, что Дар с Рианом ничего не заметили. Или, может быть, сочли его взгляды проявлением обычного человеческого любопытства.
– Это я о том, как не надо шифровать секретные сведения, – вздохнув, растолковал гном. – Код примитивнейший до невозможности: в первой строчке смещение на одну руну, во второй – на две, ну и так далее. А между тем запись весьма интересная, такую бы под семью замками да десятью изощренными шифрами прятать… – Он засунул листок за пазуху и тяжело вздохнул: – В общем, разочаровала она меня. А ведь ещё магесса, от таких ждешь изысканной извращенности ума, вот как от этих.
Варрик развернулся и выжидательно посмотрел на старших Хоуков, и Андерс, поколебавшись, осмелился последовать его примеру. Никаких оргий с трупами и вообще ничего подозрительного возле тела Идунны, конечно же, не происходило, и он почувствовал себя ещё большим подонком. И ведь надо было напридумывать каких-то нелепых ужасов – ему ли не знать, что Дару с Рианом можно было бы доверить даже магию крови. Они, наверно, и её умудрились бы пристроить к какому-нибудь благому делу, высокомерно проигнорировав то, что это невозможно.
– Эта Хрень должна была хоть раз сработать против нас, – наконец отняв руку от уже начавшей густеть крови, задумчиво проговорил Дар и, со стоном выпрямившись, принялся растирать занемевшие колени. – Просто по теории вероятности.
Риан согласно кивнул и, тоже поднявшись на ноги, с полушутливой мольбой обратился к Варрику:
– О достославный гном, заклинаю, скажи мне, что ты обнаружил подробные указания, как добраться к главному логову её товарищей! Не могла же она полезть в это храмовничье кубло совсем без подстраховки.
– Смеяться будешь, – серьезно отозвался тот, – но именно об этом я тут Блондинчику и толкую. Насчет главного логова не скажу, но вот то, где находится убежище «госпожи наставницы Тароне», описано весьма точно. Может, хоть она нам наконец сообщит, куда тот пропавший парнишка задевался.
– Вы б лучше подумали, что вы мадам Люсине скажете, – буркнул Карвер. – А то пришли, полезли с вопросами, морду посетителю набили, да ещё и одну из её девок грохнули. Да она меня после этого ещё год даже за деньги не пустит!
Мадам, разумеется, не испытывала по поводу всего вышеназванного ровным счетом никакого восторга. Обошлось, впрочем, без открытой ссоры: Андерс, вмешавшись в середине немного неловкого объяснения, воспользовался удобной возможностью и донес до неё их со Справедливостью негодование по поводу применения магии крови, заставив мадам осознать, как же ей повезло. Если бы на двуличную «Диковинку» наткнулся кто-то из полноправных храмовников, проблем у «Цветущей Розы» и у мадам Люсины лично было бы намного больше.
– И все-таки, что же там такого странного произошло? – не выдержав, неуверенно поинтересовался Андерс через пару кварталов. От привычного строя их отряду пришлось отказаться: теперь впереди шел не Карвер, а поглядывавший в зашифрованную записку Варрик, ориентировавшийся в закоулках ночного города по одному ему ведомым приметам – однако близнецы по-прежнему держались рядом с целителем, прикрывая от возможной угрозы.
– Умение слушать кровь относится к малефикаруму примерно так же, как обычная ученическая медитация – ко всем остальным школам магии, – как будто невпопад отозвался Риан. Андерс вздрогнул и, закусив губу, настороженно посмотрел на него, и Хоук, на губах которого мелькнула понимающая, без тени обиды улыбка, заверил: – Никаких демонов, никаких сделок, и уж подавно – никакого контроля разума.
– Собственно говоря, научить этому можно даже того, кто не является магом, – пояснил Дар. – Только проку с этого никакого. Ну, не считая умения сосредотачиваться.
– Но зачем-то ведь это нужно, – почему-то сразу успокоившись, заметил Андерс. Справедливость все ещё подкидывал ему какие-то нелепые мысли: например, что он не должен так тревожиться о том, что могут подумать о нем другие смертные – но он уже привык не обращать на них внимания. Тем более что пристыженный собственной бесполезностью дух был не особенно настойчив.
– Для сосредоточения, более точного понимания скрытой в крови силы и для того, чтобы определить относительную силу противника, – деловито перечислил Дар и, пренебрежительно фыркнув, добавил: – Причем очень неточно: понять можно только то, кто сильнее – ты или он.
– А странность как раз и состоит в том, – задумчиво продолжил Риан, – что Идунна была очень слаба. Ей удалось бы самое большее заставить нас усомниться в принятом решении, да и то лишь в том случае, если бы мы чувствовали себя в безопасности и не ждали никакого подвоха. О том, чтобы заронить в чью-то голову новую мысль, ей и мечтать не стоило – а между тем ты сам видел, что произошло.
– Зато плотность той самой Хрени в её комнате была очень высока, – мрачно заключил Андерс. «Хрень», которую до этого он считал всего лишь занятным природным феноменом вроде радуги или мифического «полярного сияния», разом перестала ему нравиться. Вот только возможности немедленно устранить обнаруженную угрозу у него тоже не было…
– Не хмурься так, – усмехнувшись, сочувственно хлопнул его по плечу Дар. – Зато мы выяснили, что Хрень, чем бы она ни была, беспристрастна. А то наше с Рианом везение уже начинало казаться нам подозрительным.
– Скажи, если тебе отрежут голову, в этом ты тоже найдешь какой-нибудь повод обрадоваться? – обреченно поинтересовался Андерс. Близнецы пожали плечами и улыбнулись – совершенно одинаково, смущенно и чуточку лукаво, так, что вспыхнувшее было раздражение мгновенно угасло, сменившись каким-то незнакомым, тянуще-приятным чувством.
В конце концов Варрик завел их в катакомбы настолько глубокие, что из тоннелей пропали не только хартийцы и контрабандисты, но и пауки, а думавший, что успел неплохо изучить кирквольские подземелья, Андерс совершенно перестал понимать, где же они находились. Однако никому и в голову не приходило сомневаться в том, что они двигались в верном направлении: чем сильнее они углублялись в лабиринт заброшенных шахт, тем отчетливее чувствовалось истончение Завесы. Даже Варрик, по-гномски невосприимчивый к её влиянию, чувствовал себя несколько неуютно и стал вглядывался в колыхавшиеся в углах тени гораздо внимательней.
Первым признаком того, что они все-таки добрались до обитаемых мест, стали намалеванные на стенах фигуры. На первый взгляд они походили на статуи рабов, торчавшие в Казематах чуть не на каждом углу – те же полные глухого отчаяния позы, скрытые в ладонях лица – однако было в них что-то настолько странное и неестественное, что Андерсу становилось до крайности неуютно. Казалось, они смотрели на него сквозь пальцы – темными, слепыми провалами глазниц. Белая, совсем ещё свежая краска чуть не светилась в полумраке, и очередной скрюченный мучительной судорогой силуэт выплывал им навстречу, словно привидение.
– Почти дошли, – глухим шепотом предупредил Варрик, присел, обезвреживая скрипучую нажимную панель, и снова двинулся вперед – ещё медленней и осторожней.
Следовавший за ним Риан вдруг тихонько шикнул, повел ладонью, веля остальным держаться настороже, и погасил вившийся у него над головой светлячок. Андерс прикрыл глаза, приучая их к темноте, через полминуты медленно поднял веки – и почти сразу заметил слабое, едва различимое сияние, резко обрисовавшее поворот тоннеля с угловатыми очертаниями крепежных балок. Он поймал ладонь оказавшегося совсем рядом Дара, потянул к себе – тот, поняв, сам прижал пальцы к его губам, аккуратно и почти ласково – и беззвучно, четко обозначая слова, спросил:
– Что там?
Дар условно-секретными приемами Стражей пренебрег и попросту ткнулся губами прямо ему в ухо, не обратив внимания на то, как тряхануло Андерса от этого прикосновения:
– А хрен его знает. Прорыва Завесы пока нет, активной магии я тоже не чую. Посмотрим – узнаем.
Андерс успел почувствовать его улыбку, прежде чем он отстранился, и беззвучно вздохнул. От близости Тени у него на руках волоски вставали дыбом, и дарово «пока», при всей неопределенности заявления в целом, казалось издевательски точным. Да и пресловутой «активной магии» долго ждать не придется, в этом он был абсолютно уверен.
– Вот теперь – дошли, – ошалело проговорил Риан и, задрав голову, принялся разглядывать представшую перед ними колонну чистого белого света. Её мягкое сияние не резало глаз, не слепило, мешая видеть в темноте, однако различить хоть что-нибудь внутри неё тоже оказалось невозможно. Андерсу померещился было паривший в самом центре этого странного свечения силуэт человека в позе эмбриона, однако через несколько мгновений он уже не смог его разглядеть.
– Папа про такое не рассказывал, – обойдя вокруг колонны, заключил Дар. В просторном помещении не было ни души, однако ни близнецы, ни Варрик с Карвером не торопились расслабляться.
– Мои учителя тоже, – согласился Андерс, осторожно протянув руку к свечению. Вообще говоря, это было на редкость глупо и очень рискованно, и он сам неоднократно отчитывал за подобное старших Хоуков, однако под взглядами треклятых белесых силуэтов, таращившихся на него со стен, у него попросту не оставалось сил быть предусмотрительным и благоразумным. На ощупь колонна напоминала силовой щит, постепенно сгущавшийся от слабого давления до непроницаемой преграды – пальцы Андерса продвинулись на три с четвертью дюйма и остановились. – Впрочем, они вообще много чего не рассказывали… Но в тех «запрещенных» книгах, до которых мне удавалось добраться, тоже не было упоминаний о чем-либо подобном.
– А прочесть «Гранде Малефикарум» в оригинале ты, конечно же, побрезговал, – донесся сзади бархатисто-мягкий женский голос с едва намеченной вопросительной ноткой. Такой мог принадлежать наследной принцессе или утонченной аристократке с полусотней поколений благородных предков – но за спиной у Андерса обнаружилась каноничная безумная малефикарша с бледным до синюшности лицом, ржавого цвета волосами до плеч и нарисованными ярко-фиолетовой помадой губами. За ней толпилось с полдюжины Преданных Последователей, скрывавших свои лица в старомодных тевинтерских капюшонах.
– Долгой жизни и мудрости вам, монна, – вдруг склонились в изысканном поклоне близнецы. Андерс ошарашенно заморгал: он-то думал, что девицы подобного толка достойны цепной молнии или файербола, но никак не куртуазного приветствия – однако мгновением спустя он заметил, что отведенные назад и чуть в сторону посохи Хоуков замерли как раз в том положении, которое позволяло мгновенно нанести удар. – Нас привели сюда поиски юноши, именуемого Кераном. Ведомо ли вам что-либо о его участи?
– Ведомо, – на удивление мирно кивнула малефикарша. – Ему дарована высокая честь.
– Какая же, о почтенная? – настороженно уточнил Дар, почти заглушив тихое карверово: «Что-то мне эта честь уже не нравится».
– Ему предстоит послужить благому делу трижды: душа его отойдет Высочайшему, тело послужит временным домом одному из Братьев Порока, а участь его ещё на шаг приблизит заслуженное предводительницей нечестивых безумие, – спокойно объяснила женщина и, с почти материнской нежностью посмотрев на светящуюся колонну, с воодушевлением добавила: – И он не последний!
– А достоин ли Керан этой чести? – вкрадчиво осведомился Риан, медленно отведя свободную руку за спину. Неровное мерцание цепной молнии почти полностью растворилось в белом свечении магического конструкта, но Андерс все же смог различить проступивший в нем синеватый отблеск и поспешно перехватил посох, стараясь не привлекать внимания к своему жесту. Благоговейно таращившиеся на свою предводительницу безликие, кажется, и впрямь ничего не заметили, а вот Тароне недовольно покосилась на него и поджала губы.
– Он будет достоин! – с нажимом проговорила она. – Он вернется обратно обновленным и исполнит то, что должно быть исполнено!
– А может… – осторожно начал Дар, но малефикарша, державшаяся до этого с каким-то величавым спокойствием, вдруг оскалилась и истошно завизжала:
– Ты не получишь моей добычи!!!
– А вот теперь все пойдет как обычно, – философски констатировал Варрик и, разумеется, оказался прав.
05.04.13Завеса с тихим хлюпаньем лопнула после первого же заклятия. Из-под земли немедленно полезли почерневшие от старости костяки, которые, казалось, помнили ещё те времена, когда Андрасте была не более чем комочком плоти во чреве своей матери. Почувствовав, как ослабло нашедшее выход напряжение, Андерс вздохнул с облегчением, но через несколько мгновений снова ощутил знакомый мучительный трепет, приправленный тошнотворным запахом крови. Истошно верещавшая Тароне неожиданно умолкла и ухмыльнулась так, что ему, увидевшему её гримасу, стало по-настоящему страшно… вот только он ничего не успел сделать.
Вспышка цепной молнии резанула отвыкшие от яркого света глаза. Андерс вслепую ударил на грохот взорвавшегося рядом с малефикаршей файербола и с недостойным целителя удовлетворением отметил, как быстро угасло ощущение чужой непереносимой боли. Впереди-справа Карвер рявкнул: «Не лезь под руку!», там влажно хлюпнуло и опять полыхнуло болью; слева заковыристо матюгнулся Риан, и в вонь подтухшей крови снова вплелась нотка грозовой свежести; вслед за звонким, хищным щелчком Бьянки раздался пронзительный крик, почти сразу сменившийся тихим бульканьем…
Густой, плотный мрак, рассеять который смогло даже сияние огненной бури, с треском пожиравшей ожившие скелеты, вдруг распался на две части, прорезанный вспышкой алого света. Исполненный нечеловеческой муки вибрирующий вой ударил в уши, отозвавшись в позвоночнике болезненной дрожью, и Андерс глухо охнул, ощутив, как сомкнувшаяся было Завеса дрогнула снова, выплюнув в реальность полдюжины истекавших вонючей лавой демонов. Последний оставшийся в живых ученик Тароне, насаженный на неровно пульсировавший красный луч, торжествующе расхохотался и, выронив окровавленный кинжал, завыл снова – так, что даже Варрик, отпустив приклад повисшей на перевязи Бьянки, поспешно зажал уши.
– Убивать уже поздно, – с сожалением заметил Дар, когда малефикар умолк и, несколько раз содрогнувшись в подобии рвотных спазмов, лопнул, словно перезрелая ягода. Алое свечение сыто мигнуло, впитывая брызги крови, и медленно истаяло, затянув в себя не успевших добраться до живой добычи демонов.
– Да он и сам управился, – констатировал Риан, в голосе которого слышалась смешанная с подозрением растерянность, и, ударом посоха отшвырнув чудом уцелевший скелет, который упрямо полз к пытавшемуся проморгаться Андерсу, пренебрежительно бросил: – Развелось, блять, малефикаров.
– Ты ещё дилетантом его обзови, – вздохнул целитель, с силой растирая виски. У него перед глазами плясали цветные пятна, после вспышек боевых заклятий окружавшая их темнота казалась совершенно непроницаемой, а между ушей у него перекатывались отголоски предсмертного воя, раскалывая голову пульсирующей болью. Завеса, все ещё опасно тонкая, продолжала неровно колыхаться, искажая восприятие, и он не сразу заметил, что возвышавшаяся в центре комнаты светящаяся колонна исчезла.
– Парнишки, выходит, не было? – задумчиво проговорил Варрик, глядя на оставшийся на её месте идеально чистый круг.
– Ну как же не было? – вдруг протянул Карвер каким-то очень нехорошим тоном, глядя поверх дарова плеча в дальний угол. – Был. И есть.
Андерс обернулся, но смог разглядеть в клубившихся возле стен тенях лишь смутный, чуть более светлый, чем окружавший его мрак, силуэт, неприятно напомнивший ему нарисованные в тоннелях фигуры. Вот только он, в отличие от них, действительно шевельнулся, а потом жалобно попросил:
– Не трогайте меня? Пожалуйста?
Конец девятой главы.