НЕ В ОБЗОРЫ, пожалуйста.
7-14.02.13К разговору «по понятиям» Хранительница Маретари оказалась явно не готова. Андерс почти обрадовался, увидев наконец в её глазах хоть какое-то искреннее чувство: на Фейнриэля, вздумавшего размахивать перед ней какими-то подсмотренными у взрослых бандитов распальцовками, долийка взирала с неподдельным изумлением и даже – вот уж чего Андерс никак не ожидал – бросила на стоявших чуть поодаль Хоуков короткий умоляющий взгляд. Близнецы, однако, смотрели на отстаивавшего свои права Фейнриэля с симпатией куда большей, чем прежде, и прийти ей на помощь и не подумали.
К тому же полуэльф, отнюдь не собиравшийся полагаться на одно только традиционное уличное хамство, прекрасно понимал цену редкостям – будь то уникальный самоцвет, старинный клинок давно почившего мастера или редкий магический дар. Его заявлениям о том, что «мне-то похуй, так и так в жопе» изрядно недоставало взрослой сознательности, однако решимости в них было хоть отбавляй. Маретари тоже поверила, что, вздумай она отказать скромно стоявшей рядом Лив в приюте, малолетний сомниари действительно плюнет на порог её аравеля и гордо уйдет в туманную даль.
Об эльфийских сновидцах Андерс слышал первый раз в жизни и последствия неправильного обучения оных представлял плохо. Однако откровенная тревога Хранительницы говорила сама за себя: от задиристого, не умевшего толком контролировать себя и свой дар мальчишки проблем было бы куда больше, чем от любого другого мага-недоучки, и сталкиваться с оными пожилой долийке совсем не хотелось. Настолько, что после пары часов взаимного шантажа она все же сдалась и, получив от Оливии заверения в том, что та будет следовать обычаям своего нового дома, передала обоих молодых магов на попечение светловолосой эльфийки средних лет.
– Эх, пустая трата таланта, – вздохнул вслед уходившему Фейнриэлю Варрик, пряча в карман крепкий блокнот, с которым разлучался даже реже, чем с Бьянкой. – Какой купец мог бы выйти, даром что сын ушастой!
– По-моему, нам надо вежливо попрощаться и убираться отсюда поскорее, – покосившись на утомленно трепетавшую ушами Маретари, заметил Дар.
– Пока нас не пришли благодарить за пополнение в клане, – кивнул Риан.
– Вы к ним несправедливы, – порядка ради возразил Андерс. – Фейнриэль с Оливией чудесные ребята, умные и добрые… – Оба Хоука воззрились на него с неприкрытым скептицизмом, и он, замявшись, неохотно добавил: – И то, что я совершенно не умею обращаться с обычными детьми, вовсе не их вина.
Однако задерживаться в лагере они действительно не стали: солнце уже подбиралось к зениту, и Андерсу совсем не хотелось провести ещё одну ночь в дороге. Он – и не он один, похоже – предпочел бы потерпеть немного и, добравшись до города, спокойно отдохнуть в своей постели. Может быть, Справедливость, довольный тем, что они оказали помощь нуждающемуся, даже дал бы ему нормально поспать.
Фейнриэль, уже переодетый во что-то долийское, тускло-зеленое и изрядно потрепанное, но зато с настоящим магическим посохом, напоминавшим посох самой Маретари, нагнал их за пределами лагеря, у первого поворота тропы. Андерс чуть не лишился глаза, когда ещё не привыкший учитывать наличие за спиной длинной суковатой палки подросток кинулся ему на шею и торопливо, по-мальчишески стыдясь своей «слабости», пробормотал на ухо что-то вроде «ну это… спасибо. За все». Однако с Хоуками он фамильярничать не решился: близнецам достался только низкий, немного неуклюжий поклон и столь же неловкая благодарственная речь, в которой перемешались витиеватые, явно выученные за несколько минут до того эльфийские обороты и жаргонные словечки киркволльских уличных мальчишек. Дар с Рианом, кажется, не ожидали и этого, и, заметно смягчившись, даже подарили ему пару ножей «на обзаведение». Андерс подумал, что обзаводиться хозяйством обычно начинают с подушек или сковородок, но промолчал, не желая неловким словом разрушить вспыхнувшую в глазах подростка радость.
Чуть запоздавшая Лив на ходу поправляла непривычного покроя одеяние, пытаясь поддернуть короткую, едва ли до середины бедра тунику так, чтобы та закрывала хотя бы колени. Посох у неё остался собственный, грубая штампованная работа Усмиренных Круга, но зато привычный, подобранный по руке и по дару. Вот она смущаться чрезмерно не стала и, крепко обняв всех своих спасителей по очереди, аккуратно чмокнула каждого в щеку. А Карверу достался ещё и мимолетный поцелуй в губы, который, признаться, едва ли заслуживал этого гордого имени, но все равно заставил Фейнриэля недовольно нахмуриться.
– А можно я ещё кое о чем попрошу? – вдруг застеснявшись по-настоящему, спросила Лив и тут же торопливо добавила: – Это совсем несложно будет… Ну, наверное. – Андерс успокаивающе улыбнулся ей, и она, вытащив из-за пазухи листок бумаги, сложенный аккуратным маленьким прямоугольником, протянула его Дару: – Можно вы письмо передадите? Не обязательно прямо чтобы в руки, в городе же есть всякие, мальчишки там или бедняки, которые передачей сообщений зарабатывают. Или господин Варрик наверняка знает, как все устроить, чтобы без риска…
Гном выпятил грудь и, самодовольно ухмыльнувшись, подмигнул разом приободрившейся девушке, а вот Дар, глянув на написанное на самодельном конвертике имя, недоверчиво приподнял бровь:
– Сэр Траск?
– Он хороший, – поспешила уверить его Лив и, трепыхнув ресницами, с беспомощной улыбкой посмотрела на Андерса: – Честное слово. Он никогда никого не обижал, и вообще не такой, как некоторые другие, он за нас волнуется… А ты, – она вдруг резко развернулась и, ткнув пальцем в насупившегося Фейнриэля, безо всякой логики заявила: – вообще молчи! Хорошие храмовники бывают, и мой… сэр Траск один из них!
– Это он тебя вывел? – не придумав другого объяснения, поинтересовался Андерс. «Никого не обижал» в местных Казематах само по себе было едва ли не героизмом, но одним лишь этим вряд ли можно было заслужить столь пылкую признательность.
– Ну… да, – помявшись, неохотно призналась девушка. – Только вы никому не говорите, пожалуйста, а то у него неприятности будут.
Со стороны лагеря послышался резкий окрик: та самая немолодая эльфийка, которой поручили новичков, стояла рядом с караульными и с крайне суровым видом похлопывала ладонью по бедру. Лив подскочила и, едва дождавшись обещания передать письмо адресату, ещё раз торопливо перецеловала всех в щеки (Варрику, кажется, досталось в бровь, но он возражать не стал), а потом, помахав им на прощание, убежала обратно к своей опекунше. Фейнриэль последовал за ней почти столь же поспешно, хотя при этом изо всех сил пытался сделать вид, что он, мужчина, по первому же бабскому слову бежать не станет. Получалось у него плоховато.
– Не переживай, они себя в обиду не дадут, – хмыкнул Андерс, проследив обеспокоенный взгляд Дара, устремленный на детей. – Уж поверь мне.
В опустевшей клинике было тихо и как-то стыло. Попрощавшись с близнецами, Андерс запер дверь и прошелся вдоль коек, собирая одеяла: Карвер и Фейнриэль просто бросили свои, даже не подумав прибраться, а вот Лив успела застелить постель и уложить старую потрепанную подушку красивым треугольничком, при этом не заставив их ждать ни одной лишней минуты. Скучать по всему этому безумию было глупо, но Андерс немедленно пожалел о том, что не уговорил Дара с Рианом остаться хотя бы на чашку чая. Может, тогда он успел бы немного привыкнуть к тому, что его жилище вновь принадлежит ему одному, да и обсудить забытый эльфийский талант, вдруг воскресший в мальчишке-полукровке, было бы не лишним.
Усталость – не привычная физическая, а какая-то глубинная, нутряная – размывала недавние воспоминания, оставляя лишь ощущение странной долгожданной правильности. Наверное, нужно было поговорить по пути – но тогда Андерсу было вполне достаточно того, что Дар с Рианом снова шли с ним рядом, едва не касаясь его плеч своими, и уютное, мирное молчание казалось ничуть не менее ценным, чем ещё одна интересная беседа. И даже Справедливость отчего-то не теребил и не подгонял, словно и ему нравилось просто наблюдать за тем, как прибрежный ветер ерошил отросшие волосы близнецов.
Однако у Андерса было ещё одно дело, которое следовало закончить как можно скорее. Ещё никогда не бывавшие в употреблении условные знаки ложились на бумагу неровным, похожим на детские каракули узором, и только в самом конце, под преувеличенно нелепой фигуркой мертвого человечка, Андерс наконец написал имя: «Самсон». И через несколько мгновений, справившись с внезапным всплеском гнева, добавил обнаруженное Хоуками: «бывший храмовник».
Справедливость считал, что они должны были позаботиться о предателе сами, но Андерс привычно задавил настырное желание отправиться на поиски немедленно и, затолкав сложенный листок в расплющенную ударом меча фляжку, свисавшую с кровли лавки жестянщика, отправился обратно в клинику. Искать Самсона в одиночку было бессмысленно, Киркволл был слишком велик – даже его коренные жители не знали всех нор и укрытий, что уж говорить о чужеземце, нечасто показывавшемся за пределами Клоаки. Пусть этим займутся подданные Маракала или болтливые подружки Арейн, они справятся лучше.
На душе у целителя было муторно. Он был уверен, что сделал все правильно: это не должно было стать просто убийством, это будет казнь, справедливое возмездие тех, чье дело предал и извратил ублюдок, потерявший всякое понятие о милосердии и человечности. Однако мысль о том, что он только что подписал смертный приговор живому существу, все равно вызывала нестерпимое отвращение.
Похоже, не у него одного: разгневанная Лирен ворвалась в клинику ещё до рассвета и, не сказав ни единого слова, потащила его в заброшенную штольню возле поднимавшегося прямо к Верхнему Городу подъемника. Привычные предосторожности, пока скорее ритуальные, чем действительно необходимые, были забыты, на подступах к импровизированному залу собраний не было даже обычной пары караульных.
– Что все это значит, Андерс? – свирепо осведомилась Арейн, едва был задвинут хлипкий щит, служивший здесь дверью. – По какому праву ты потребовал смерти одному из нас? Более того, тому, кто старался искупить прежние ошибки своим служением!
– По праву очевидца! – рыкнул Андерс. Он предполагал, что ему придется доказывать остальным необходимость решительных мер, но никак не ожидал оказаться на этом суде обвиняемым. – Самсон использовал нас – всех нас – чтобы заработать на дозу лириума, и только! Кто из вас получал вести от тех, кого он «выводил» из города? Хоть один? – Под его взглядом люди медленно качали головами, и обращенные на него гнев и подозрение в их взглядах сменялось задумчивостью.
– Ты уверен? – несколько понизив голос, переспросила Арейн. – Не стоит бросаться подобными обвинениями без причины.
– Некто Данзик крутился здесь неподалеку, – ровно проговорил Андерс. Злость, на мгновение вскипевшая в крови, утихла, словно нескольких резких фраз оказалось достаточно для того, чтобы вычерпать её без остатка. Осталось только обреченная, усталая обида, от которой с языка чуть не срывалось до нелепости искреннее «Смертные такие странные». – В трех лестницах отсюда, вниз и направо. Может быть, кто-то из вас даже слышал, как господин магистр Данзик, представитель торгового дома Авентус, поставляющего рабов даже членам Сената, переговаривался со своей охраной по-тевинтерски. Или со своими… поставщиками, одним из которых был капитан Рейнер, прикормивший Самсона. То ли деньгами, то ли тевинтерским чистым лириумом.
– Ты уверен? – уже совсем другим тоном, мрачным и суровым, проговорил незнакомый Андерсу мужчина. Высокий, широкоплечий, с густой окладистой бородой, испещренной мелкими подпалинами, он походил на медведя. Хотя на самом деле, наверное, был кузнецом – тыльные стороны лопатообразных кистей покрывала густая россыпь мелких ожогов, а лицо было красным, как будто он и сейчас смотрел в пышущий жаром горн.
– Данзик был педантичным человеком, – отозвался одержимый, тщательно подбирая слова. Столь явно выраженное сомнение казалось Справедливости оскорбительным, и на то, чтобы справиться с его негодованием, уходило немало сил. – И требовал, чтобы его поставщики предоставляли ему детальные отчеты обо всех расходах. Имя Самсона упоминается в них не один раз.
Вот и пригодились выторгованные у Варрика трофейные документы. Короткий смущенный взгляд, брошенный на них кузнецом, заставил Андерса заподозрить, что тот попросту не умел читать, однако Арейн, внимательно изучив бумаги, помрачнела и наконец сухо кивнула. Андерс едва сдержал вздох облегчения: по крайней мере, Самсон больше не сможет использовать их сообщество для собственного обогащения.
Несмотря на это, казнь все ещё казалась многим из присутствовавших решением чересчур жестким и не по-хорошему напоминавшим методы Рыцаря-Командора Станнард. Однако Андерсу даже не понадобилось вмешиваться в новый спор: то, что слишком много знавший Самсон представлял угрозу для всех, замешанных в это дело, понимал не он один, а слово той же мистресс Селби было куда весомей его собственного.
К тому же особого значения это не имело: даже если собрание решит оставить Самсону жизнь, рано или поздно его найдут братья Хоуки. И встречи с ними бывший храмовник точно не переживет.
В тот раз договориться так и не удалось. Зато Андерс наконец-то понял, не только разумом, но и сердцем, о чем именно говорил ему Дар, когда впервые предложил помощь в клинике: после нескольких часов бесплодных споров ему отчаянно, до озверения захотелось осмысленного действия. Вымыть койки и стол, чтобы избавиться хотя бы от части микробов; заново перемотать старику Анле все его компрессы и увидеть, как хмурая гримаса, вечно кривившая его лицо, сменяется почти умиротворенной улыбкой; срастить семилетнему попрошайке из Порта сломанную руку и сунуть ему пряник, который Фейнриэль заначил под подушкой и забыл забрать…
Вот только вожделенной деятельной безмятежности у Андерса так и не вышло. Народу в клинике было немного, и ему не приходилось сбиваться с ног, чтобы помочь всем, однако привычное удовлетворение от хорошо сделанной работы все равно было отравлено едва ощутимой глухой тревогой, причину которой он никак не мог определить. Глупое беспокойство, не имевшее ни повода, ни подтверждения, не отступало даже тогда, когда все его мысли до единой были сосредоточены на сотворении исцеляющих заклинаний.
Дар с Рианом явились только под вечер, и лишь тогда Андерса наконец отпустило сжимавшее его сердце напряжение. Он чуть не рассмеялся, осознав, что именно терзало его весь день: сущая глупость, всего лишь нарушение привычного порядка – то, что, вернувшись в клинику в отнюдь не ранний час, он не обнаружил под дверью ни дожидавшихся его близнецов, ни кого-нибудь из варриковых мальчишек-посыльных с сообщением. Как будто единственной возможной причиной подобного была случившаяся с кем-то из братьев беда.
– У вас все в порядке? – спросил Андерс, когда Хоуки наконец пробрались сквозь лабиринт коек, которые в течение дня приходилось время от времени передвигать. В голосе, почти против его воли, мелькнуло беспокойство, и близнецы улыбнулись смущенно и почти виновато.
– В полном, – кивнул тот, на носу у которого сегодня красовалась длинная неровная царапина, и коснулся его руки коротким успокаивающим жестом. – Просто мы решили, что письмо Оливии надо передать поскорее, но соваться в Казематы поодиночке не хотелось.
– А мысль вообще не лезть в эту душегубку самим вам в голову не приходила? – кое-как уняв пустившееся вскачь сердце, без особой надежды уточнил одержимый. От одной мысли о том, что братьев могли схватить, его бросало в дрожь, но убедить их в недопустимости подобного риска ему все ещё не удавалось. – Или хотя бы прихватить с собой меня для поддержки.
– Это же опасно, – терпеливо напомнил второй Хоук и, ласково сжав его плечо, кончиками пальцев пригладил растрепавшиеся перья андерсовой накидки. – Ты ведь отступник, вдобавок одержимый духом, а там десятки храмовников уже у причала.
– Так я об этом и говорю, – бросив на них укоризненный взгляд, вздохнул Андерс.
Последние пациенты вскоре разошлись, он погасил лампу у двери и, задвинув засов, вернулся к товарищам. Близнецы успели расчистить стол и выложить на него хлеб с сыром и полдюжины сморщенных краснобоких яблочек, на жаровне тихо ворчал закипающий чайник, и Андерс вдруг подумал, что ничем всего этого не заслужил.
– А сэр Траск, кстати, отец Оливии, – вдруг заметил Хоук с царапиной, и он чуть не споткнулся на ровном месте. – Так что у нас теперь есть целый один страшно нам благодарный храмовник. Он наверняка тебе как-нибудь пригодится.
– Так, а вот теперь давай поподробнее, – усевшись за стол, попросил Андерс. Рука сама собой потянулась к яблоку, но он только покатал подвявший плод в ладонях и поднес к лицу мигом пропитавшиеся яблочным ароматом пальцы. Не хватало ещё поперхнуться – а ведь повод наверняка найдется.
– Да что тут поподробнее? – непонимающе пожал плечами Хоук, нарезая хлеб огромными неровными кусками. Андерс иногда думал, что свои хлебно-сырные чудовища братья делают именно такими просто из вредности, наперекор Леандре, бутерброды которой всегда были небольшими и аккуратными, словно на каком-нибудь банкете в Верхнем Городе. Если, конечно, на банкетах вообще подают бутерброды. – Приплыли в Казематы, отыскали Траска – он, кстати, болтался прямо во дворе, как будто думал дочку с причала высмотреть – письмо ему отдали… Вроде мужик и правда хороший, вначале чуть не набил нам морды за свою девочку, но вовремя сообразил вначале письмо прочитать.
– Он потом его нам показал, – не отрывая взгляда от начинавшего тихонько шипеть чайника, добавил второй близнец. – Лив умница, сообразила, что некоторых вещей папе знать не надо. Ему тоже не пришлось по душе заявление вроде «я в безопасности, но не скажу где», а пассаж насчет «у меня теперь есть собственный парень и склянка противозачаточного» понравился ему ещё меньше, но расспрашивать нас он все-таки не стал.
– А мы бы и не сказали, – зачем-то разложив ломти хлеба ровными рядами, заключил первый и, стряхнув крошки в ладонь, взялся за сыр. – Папы папами, а чем меньше храмовник знает о магессе-отступнице, тем лучше.
– Похоже, вам все равно нашлось о чем поговорить. – Решив, что никаких шокирующих откровений уже не будет, Андерс наконец взялся за яблоко и, проглотив первый, самый сладкий кусок, заметил – безо всякой ревности, конечно же: – И беседа изрядно затянулась.
– Нашлось, но не с ним, – поправил его Хоук без царапины. – Мы только после Казематов сообразили, что Арианни тоже надо успокоить, ну и отправились к ней. Заодно попытались расспросить насчет того, что говорила Маретари – про сновидцев и прочее. – Андерс, заинтересовавшись, вопросительно приподнял бровь, но его собеседник разочарованно поморщился и покачал головой: – Без толку. Хранитель её клана был созданием ещё более загадочным, даром что мужчина, да у неё и не было повода рядом с ним крутиться – дара-то нет.
– Ещё зашли к Мерриль, так, на всякий случай, – хмыкнул другой. Процесс сотворения бутербродов подходил к концу; Андерс догрыз яблоко и потянулся к тому, который лежал к нему ближе всего. – Проверить, не завела ли она себе Праздность заместо кошки и не посадила ли Гнев охранять свою конурку. Она оказалась куда разговорчивей, только проку с этого все равно было мало.
– Понятно только то, что искусство сомниари очень древнее, – продолжил первый. Чайник наконец закипел, он стянул рукав мантии пониже и, подхватив горячую медную ручку, перетащил его на стол. Андерс поднялся было, собираясь сходить за кружками, но он отмахнулся и полез за ними сам. Из недр кособокого шкафчика его голос звучал глуше и тише, но разобрать слова все равно можно было без труда: – Обо всем остальном даже у элвенан остались по большей части лишь легенды. О том, что сомниари могли менять саму материю Тени, и через неё – реальный мир, ну и тому подобное.
Размеренное повествование, которую Андерсу очень хотелось обозвать лекцией, прервалось. Из шкафчика послышалось шуршание, и Хоук наконец выбрался обратно с кружками в руках и болтавшимся в зубах мешочком чая. Дверцу шкафа он аккуратно ткнул носком сапога, убедился, что она захлопнулась, и, снова повернувшись к остальным, что-то невнятно пробурчал.
– А ты что-нибудь знаешь? – перевел второй близнец. – Ты же всю дорогу клял каких-то долиек. Может, кто-нибудь из них упоминал о таком?
– Веланна? Да она скорее язык бы себе откусила, чем стала делиться тайнами своего народа с шемами, – хмыкнув, проговорил Андерс и сразу сбился, потому что поставивший кружки на стол Риан плюхнулся на табуретку рядом с ним, нахально притиснувшись к его бедру своим, и как ни в чем не бывало потянулся за яблоком. Андерс торопливо впился зубами в свой бутерброд, надеясь скрыть заминку, и попытался незаметно отстраниться. Кожу нестерпимо жгло жаром чужого тела, как будто и не было жалкой преграды из пары слоев ткани, и с каждым мгновением становилось все труднее помнить о том, что Риан всего лишь старался устроиться поустойчивей, чтобы не сверзиться ненароком с шаткого сиденья.
Да и не хотелось – помнить, одергивать себя снова и снова, отводить взгляд; хотелось придвинуться самому, опустить ладонь под стол и нагло, с нажимом прогладить рианово бедро, так, чтобы под рукой вздрогнули напрягшиеся от возбуждения мышцы и озябшие пальцы согрело живым теплом. Чтобы глаза, сиявшие полированным золотом в свете масляной лампы, вспыхнули то ли вызовом, то ли приглашением, а краешек узких губ опять приподнялся в той самой улыбке, которую каждый раз хотелось стереть поцелуем.
Риан мельком покосился на него, и Андерс, заметив тень настороженности в его взгляде, тут же бросил попытки как-то вывернуться. Уж лучше он будет остаток вечера мучиться сжигающим тело желанием, чем даст Хоуку повод думать, что его прикосновения ему неприятны. Во-первых, это была неправда, а во-вторых, мало ли до чего тот додумался бы. Как бы умен он ни был, сделать правильные выводы из неверных предпосылок ему все же было не под силу.
– С Сураной она ещё вела себя относительно прилично, – продолжил Андерс, после второго бутерброда более-менее уверившись в том, что голос его не подведет. – Командор хоть и был «плоскоухим», но обещание вернуть ей сестру, видимо, отчасти искупало этот недостаток. Впрочем, насколько я понял, Веланна и с ним не сильно откровенничала. А он – с остальными.
– Но вы ведь были друзьями? – недоуменно сдвинул брови Дар и, взболтав чаинки в банке с заваркой, наполнил его кружку.
– Как сказать, – хмыкнул Андерс. Голодный Риан, потянувшись за бутербродами, придвинулся ещё ближе, и от его запаха – свежий пот, соль, налипшая на подол мантии пыль и предгрозовая свежесть – по коже забегали мурашки и сразу стало тяжелее дышать. – Честно говоря, в Круге мы с Сураной не очень ладили. И старались держаться друг от друга подальше. Он считал меня дураком и выпендрежником и, пожалуй, даже был прав; я думал, что он зануда, ябеда и вообще существо опасное, как фэйри из неваррских сказок.
– Для бедолаги Архидемона он таким и оказался, насколько я знаю, – фыркнул Дар и, протянув ещё одну кружку брату, сделал глоток прямо из заварочной банки. – Как же вы потом-то умудрились подружиться?
– Да как-то само случилось, – подумав, неопределенно пожал плечами Андерс. Он и сам был поражен до глубины души, когда внезапно осознал, что даже для зазнайки, заучки и вредины Алима те, кто рос с ним в Кинлохе, были куда важнее и дороже любых чужаков – пусть даже эти чужаки даровали ему целый эрлинг и вообще который месяц осыпали его всяческими милостями. Сурана даже не стал припоминать ему дохлых мышей, которых он подбросил в кровать одному тощему маленькому эльфу на вторую ночь его пребывания в Круге. – Я был обязан ему самое меньшее жизнью, а он оказался достаточно умен, чтобы об этом забыть. И о многом другом тоже. – Мыши, вообще говоря, были далеко не единственной его дурацкой шуткой. Добиться от молчаливо лупавшего глазами эльфа хоть какой-то реакции однажды стало для него делом чести, хорошо хоть Дайлен вовремя сказал ему, что он повел себя как идиот. – Найти общий язык с умным человеком – ну или эльфом – не так уж трудно, на самом-то деле. Просто нужно было хоть ненадолго перестать видеть в нем ту мелкую и злобную ушастую тень из дальнего угла библиотеки.
Близнецы ухмыльнулись, должно быть, представив эпическую битву «ушастой тени из библиотеки» с оскверненным Древним Богом. Андерс покачал головой и все-таки улыбнулся тоже: видеть Архидемона ему не доводилось, чему он был искренне рад, но тех двух драконов в логове Архитектора ему вполне хватило для того, чтобы получить кое-какое представление о процессе. Сурана и впрямь был смешон – невысокая, по-эльфийски сухощавая фигурка с посохом, который казался тяжелее него самого и действительно раз за разом заставлял его терять равновесие. Вот только это нисколько не мешало Командору действовать с воистину убийственной эффективностью, а потом озирать усыпанное трупами поле боя с невинной улыбкой создания не от мира сего.
– К тому же у самой Веланны способности были совсем иными, – покрутив в руках опустевшую, но ещё теплую кружку, задумчиво добавил Андерс. – Растения слушались её, как родную мамочку, и защищали так же рьяно. Если у неё случалось добродушное настроение, она позволяла своим зеленым питомцам защитить кого-нибудь ещё. Правда, такое бывало редко.
Риан немедленно налил ему чая из невесть когда наполненной заново банки и, поколебавшись, уточнил:
– А в остальном она не разбиралась совсем?
– Откуда мне знать? – пожал плечами Андерс. Дар смотрел на него таким взглядом, что сразу становилось ясно, чей он сын, и одержимый, отмахнувшись от смутного неодобрения Справедливости, взял последний бутерброд. – Про свои штучки с корнями и ветками она хоть что-то говорила, и то лишь потому, что остальным следовало понимать, с чем им придется иметь дело. А вот другое… Да выпытать у неё имена их богов и то было задачей непосильной, даром что никакого особого секрета в этом нет.
– Жалко, – почесав нос, вздохнул Дар. Тонкая полоска засохшей крови отслоилась от кожи, и он, раздраженно поморщившись, оторвал её совсем. На его переносице тут же заблестели крохотные алые капельки. – Наверно, они многое забыли за прошедшие века, иначе я вообще не понимаю, как Арлатан мог воевать с Тевинтером… ну, не то чтобы на равных, но достаточно эффективно, чтобы это называли именно войной.
– Неужели ты не слушал Мерриль, друг мой? – усмехнувшись, мягко поддразнил его Андерс. – Достаточно поговорить с ней три минуты, и станет кристально ясно, сколько арлатанско-долийской мудрости пропало без следа, оставив лишь кровоточащие раны в сердцах и душах элвенан…
Близнецы посмотрели на него с укором и почти настоящей обидой, и Андерс, примирительно улыбнувшись, медленно провел пальцем поперек дарова носа, стирая длинную, некрасивую царапину. Это, вообще говоря, было вовсе не обязательно, он просто не мог пренебречь поводом ещё раз к нему прикоснуться. Хотя бы так. И то, что каждый раз после подобного под взглядами Хоуков он чувствовал себя воплощенным чудом, казалось сущей мелочью по сравнению с ласковым теплом под подушечками пальцев.
Ну а на следующий день все вернулось на круги своя. Вот только Андерс на редкость четко осознал, что умение рассчитывать риск у близнецов отсутствовало напрочь, и никак не мог прекратить за них беспокоиться. И нельзя сказать, что его опасения были напрасны: каждый раз, когда он, истерзавшись неотступной ядовитой тревогой, вновь отправлялся вместе с ними за приключениями, они вляпывались в такую историю, что даже Сурана, доведись ему об этом услышать, умер бы от зависти.
Чего стоила одна только Костяная Яма! В шахте, до той поры славившейся разве что обветшавшим до предела крепежом и, как следствие, частыми обвалами, Дар с Рианом умудрились отыскать дракона. Половозрелую, отъевшуюся самку, которая, однако, была не прочь закусить заявившимися в её логово двуногими. Двуногие, разумеется, возражали; чешуйчатая сволочь часа два гоняла их по небольшой, обрывавшейся в пропасть площадке, разъяренно шипя и отмахиваясь от файерболов обманчиво тонкими кожистыми крыльями, но в конце концов все-таки сдохла. Андерс, которого уже мутило от лириума и бодрящего зелья, наконец улучил минутку, чтобы залечить себе обожженный бок и трещину в бедренной кости, а затем, убедившись, что Хоуки и Варрик не получили существенных повреждений взамен исцеленных ещё во время боя, отправился потрошить треклятую тварь.
Однако закончиться на драконе и извлеченных из него алхимических ингредиентах эта авантюра, разумеется, не могла. На обратном пути они чуть не попали под очередной обвал, в сожженном шахтерском лагере на них напали пришедшие на запах дыма мародеры, а потом пришлось убеждать владельца шахты, Хьюберта, что на постоянном ремонте разваливающегося снаряжения и связанных с ним простоях он потеряет больше, чем на закупке нового оборудования и надежного крепежа. Смуглый жеманный орлеец ломался, как девственница, затащенная на сеновал обманом, и платить не желал даже за то, что его любимую убыточную шахту очистили от дракона и расплодившихся в тоннелях драконлингов. Терпение у Хоуков в конце концов закончилось, и в тот же миг выяснилось, что единственным аргументом, который Хьюберт способен был понять с первого раза, был приставленный к горлу нож.
Дальнейшее можно было назвать лишь одним словом: вымогательство. Андерс, вопреки собственным ожиданиям, не испытал ни малейшего желания пристыдить близнецов, а после осторожной попытки покопаться в себе только уверился в правильности произошедшего окончательно. Все-таки Справедливость тоже был очень странным духом.
– Вы опять во что-то вляпались, – без тени сомнения сказал Андерс, мельком глянув на ввалившихся в клинику Хоуков. Кажется, про свое дурацкое беспокойство он им все-таки не проболтался, но после того визита в Казематы они неизменно являлись к его порогу вскоре после рассвета, опаздывая не больше чем на четверть часа. Даже тогда, когда собирались упросить его отправиться с ними на какое-нибудь дело, намеченное на полдень или на ещё более поздний час. Вот и сейчас солнце только-только начало подниматься над горизонтом, а у него на пороге уже маячили две до боли знакомые фигуры.
– Мы не нарочно! – посмотрев на него предельно честными глазами, заявил Дар. Оба Хоука выглядели так, словно прошедшей ночью вообще не сомкнули глаз, Риан душераздирающе зевнул, едва не вывихнув тихо щелкнувшую челюсть, и подтвердил: – Нас подставили.
– Брехня, – отмахнулся Андерс, обхватив его голову ладонями, и чуть заметно нахмурился: ничего кроме неизменных ушибов и растянутых мышц диагностическое заклятие не обнаружило, но исцеляющим зельем от обоих братьев несло хуже, чем рыбой от портовых нищих. – Никому из местных не хватило бы дури пытаться вас подставить.
– Вот не-местному и хватило, – покаянно вздохнул Дар, в свою очередь подставившись его рукам. Одно из ребер у него срослось неровно; Андерс такой ошибки не допустил бы, значит, сломали его как раз нынешней ночью, и лечить пришлось подручными средствами. Целитель задумчиво сдвинул брови: проще всего было бы сломать его снова, а затем зафиксировать как положено и воспользоваться стандартным заклятием. Только ему совсем не хотелось причинять Хоуку лишнюю боль, сколь бы незначительной и мимолетной она ни была.
– Рассказывайте, – велел Андерс, уложив Дара на койку и прижав к его груди руку, окутанную сиянием исцеляющей магии. Выправить уже затвердевшую в новом положении кость было куда сложнее, да и сил на это требовалось намного больше, но зато процесс был практически безболезненным.
– Идем мы, значит, ночью по рынку, никого не трогаем, – напевно начал Риан, явно передразнивая рассказывающего свою очередную байку Варрика, – и видим гнома. Обычного такого, бородатого.
– С большими круглыми глазами, – привычно продолжил вслед за ним Дар, но целитель шикнул на него и сильнее надавил ладонью на его грудную клетку, заставляя сохранять неподвижность.
– У гномов не бывает больших круглых глаз, – заметил Андерс. – Только у гномок, да и то не у всех. Только у самых красивых.
– У этого были, – возразил Риан, усевшись рядом с братом. – Он так напуган был, что глаза чуть из черепа не выскакивали. А когда мы к нему подошли, у него вообще такой вид стал, будто его вот-вот удар хватит. – Он на мгновение замолк, как будто ожидая, что Дар подхватит рассказ, но затем спохватился и заговорил вновь: – Он не из местных был, иначе не торчал бы на рынке Нижнего Города, а скандалил бы со своими в Торговой Гильдии.
Андерс промычал что-то поощрительное и провел ладонью ниже, проверяя, не пропустил ли чего-нибудь ещё. Судя по ребрам, вряд ли там обошлось без ушиба внутренних органов, а последствия оного могли оказаться очень и очень неприятными даже после применения качественного зелья.
– У него, само собой, были неприятности, – хмыкнув, продолжил Риан. – Признаться, дело уже тогда попахивало дурно, но вид у бедолаги был такой несчастный, что нам стало попросту жалко. Да и долго ли ввалиться в эльфинажную халупу, помахать посохом перед тамошними обитателями и отобрать у них краденый гномский сундучок?
– Обитатели, похоже, оказались суровей, чем вы рассчитывали, – вздохнул Андерс. Жители эльфинажа и впрямь не представляли для Хоуков никакой угрозы, тем более когда они были вдвоем, но половиной неприметных лачуг вокруг венадаля владели крупные банды, которым нужно было удобное место для хранения товара и заключения сделок. Городская стража в эльфинаж заглядывала куда реже, чем следовало, так что то же Общество, Кровавые Клинки и дюжина менее влиятельных «сообществ» чувствовали себя там весьма вольготно. Исключением, пожалуй, была только Хартия, предпочитавшая подвалы здания Торговой Гильдии.
– Да нет, в лачуге все прошло как по маслу, – поморщился получивший разрешение двигаться Дар. – Сидел там десяток каких-то оборванцев при заточках – ну ладно, с кинжалами и мечами, но все равно не самые серьезные люди. И по-киркволльски нервные: накинулись, не дав и слова сказать. А сундучок все равно оказался пуст…
– А потом? – предчувствуя недоброе, прервал затянувшуюся паузу Андерс.
– Потом все тоже было замечательно! – заулыбался Риан. – Правда, нас чуть не убили. Но зато оказалось, что Мерриль – она на шум выскочила – научилась не попадать по своим, а ещё мы насобирали новых книг.
– Правда, не очень много, – огорченно добавил Дар. – Совсем невежественные люди эти тевинтерцы, не знают, что надо с собой в дорогу брать. Нахуя нам их сухие пайки в промасленном пергаменте с печатью Торгового ведомства Минратоуса? Да и железо у них… не то чтобы совсем хреновое, но у любого из тех, кто уже понял, что к чему в этом городе, снаряжение лучше.
Андерс с сомнением посмотрел на близнецов, но они, кажется, говорили искренне. Хартия, Общество и Сеть начинали срать гранитом от одной только мысли о том, что в Киркволл может заявиться какая-нибудь банда из Империи, а Хоуков, похоже, по-настоящему огорчал тот факт, что им попался всего лишь ловчий отряд, а не какой-нибудь магистр со своей походной библиотекой.
– И откуда там взялись тевинтерцы? – беспомощно покачав головой, уточнил он.
– А это ещё одна замечательнейшая история! – ухмыльнулся Дар и, потянув Андерса за рукав, заставил сесть на койку между братьями. Риан тут же придвинулся с другой стороны и, дружески пихнув его плечом, протянул ему какой-то помятый рыжий мячик со странно знакомым запахом.
В мячике Андерс после некоторого колебания опознал апельсин: точно так же пахла самая большая драгоценность Командора Сураны, единственное письмо от его антиванского любовника. Правда, что с этим апельсином делать, одержимому все равно было непонятно – в Кинлохе такой роскоши не водилось, а во время побегов и после, у Стражей, и подавно было не до того. Смутно помнившиеся картинки из ботанических справочников тоже ничем не помогли. Андерс осторожно прикусил бугристую кожицу там, где она была помягче, и поморщился от заполнившей рот ароматной горечи.
– Кожуру не едят, – без тени насмешки в голосе объяснил Риан и, забрав апельсин обратно, двумя широкими движениями содрал с него рыжую с белой подложкой шкурку, а потом сунул пропахшие фруктовой свежестью пальцы Андерсу под нос: – Мама говорила, её только для запаха используют. В шкафы с бельем кладут, например.
– Нет у меня шкафов, – хмыкнул одержимый, подавив мимолетное желание обхватить подставленные пальцы губами, и опустил взгляд на возвращенный ему апельсин. Дальнейшее оказалось интуитивно понятным: лишившийся кожуры плод без труда разделился на аккуратные дольки, каждая из которых как раз помещалась в рот. – Так что там с историей?
– О, там такое! – театрально закатил глаза Дар. – Дрррама! Эпика и трагедия! В общем, все как любит Варрик.
– Короче говоря, тевинтерцы хотели совсем не нас, – продолжил Риан, с умилением наблюдая за степенно поедавшим подарок Андерсом. – Нужен был им какой-то эльф, но нас они решили убрать тоже. Так, чтобы не протрепались, или просто от обиды… Но не вышло. Одну книжку мы в процессе пожгли, – на лице его отразилась соответствующая моменту скорбь.
Андерс вздохнул опять. За коротким «не вышло» чуялся бой, запах пламени, грозы и льющейся под корни венадаля крови, крики умирающих и задорные вопли разошедшихся близнецов. Но нечаянно подпорченная книга, само собой, была намного важнее.
– И где «дрррама»? – поинтересовался он. – Пока что описанное вами вполне укладывается в термин «отсутствие договора о выдаче преступных элементов».
– Терпение, друг мой! – наставительно покачал пальцем Дар. – Сейчас как раз будет драма. В общем, собрали мы добычу поценнее, доспехи и трупы решили оставить эльфинажкам – много за это железо не выручишь, но им пригодится – и уже пошли домой, как вдруг на лестницу выворачивает ещё один имперец и начинает нести какую-то пургу. Ну как они обычно: про то, что мы это зря, что нехрен было переть против величия Тевинтера и что нас непременно настигнет кара. А потом позвал подручных.
– Мы вначале обрадовались, – продолжил Риан. Андерс уже додумал: «…что сейчас будут ещё книжки!», но он закончил иначе: – но тут его лейтенант вывалился из-за угла немножко мертвый, а потом явился тот самый эльф.
– Пижон, – с отчетливой неприязнью присовокупил Дар.
– Убить своего врага – это одно, дело житейское и в некотором смысле даже уважаемое, – пояснил Риан. – Но этот тип так откровенно красовался, выдергивая сердце бедолаги капитана, который, вообще говоря, не провинился ничем, кроме того самого «отсутствия договора»… Выдергивал, кстати, голой рукой – его латные перчатки сами по себе могли бы разве что глубокие царапины оставить, так что там определенно что-то странное. Ещё у него в кожу вживлено не меньше пары фунтов лириума, а дерется он двуручником, который даже длиннее карверова, но выглядит при этом не бойцом, а ривейнской танцовщицей. Длинный, тощий, доспех с перышками и прорезями в самых интересных местах – я про руки, там разок полоснешь, и через пару минут у тебя в ногах трупик с критической кровопотерей. Волосы то ли седые, то ли выбеленные, и это при черных-то бровях, и глаза, как у побитого щенка, только по-эльфячьи зеленые.
– Ужас что такое, – насмешливо фыркнул Андерс, но близнецы, не заметив сарказма, абсолютно серьезно кивнули:
– Именно. Как оказалось, он-то нас и подставил. И бедолагу Ансо, это тот гном, именно после разговоров с ним так трусило.
– Вот как, – без выражения проговорил одержимый. Сочувствие к эльфу, которого преследовали вряд ли желавшие ему добра тевинтерцы, растаяло без следа, а вместо него вновь накатил дурной зябкий страх. Абсолютно бесполезный: Хоуки уже были рядом с ним, живые, здоровые и ехидно-веселые, но от мысли о том, что все могло закончиться совсем иначе, становилось муторно.
– Ага, – подтвердил Дар. Наклонился, чуть не улегшись Андерсу на колени, покопался в брошенной возле койки сумке и вытащил высокую темную бутылку со следами пыли на стекле. – Вино, – пояснил он. – Тевинтерское, старое. Хорошее, судя по всему. «Агреджио Павалли», или как-то так. Ушастый сам сказал – все, что найдете в особняке, ваше. Ну мы и нашли.
– А если по порядку? – жестом остановив уже собравшегося откупорить бутылку Хоука, попросил Андерс. – А то я уже начинаю путаться.
– Собственно говоря, основная драма там, возле лестницы-то и началась, – послушно отозвался Риан. – Эльф такую историю рассказал, что хоть в театр продавай. Варрик-то точно оценит. Жил-был на свете злобный тевинтерский магистр, и однажды подумал он: а чего б мне не разрисовать лириумом какого-нибудь раба? Ну и разрисовал. Раб от этого потерял память, поседел и вообще страшно измучился, зато стал непобедимым бойцом и научился вырывать внутренние органы голыми руками. А потом решил, что хозяина он ненавидит, в рабстве ему не нравится, и сбежал. Магистр, понятное дело, обозлился, кому это понравится, когда любимый светящийся в темноте телохранитель девается невесть куда, и послал за ним охотников.
– Эльф, однако, беглецом оказался талантливым и добрался аж до Вольной Марки, но как раз в Киркволле его все-таки догнали, – ехидно хмыкнул Дар. – Посмотрел он на посланный за ним отряд и понял, что один с ними не управится. Пришел к бедолаге Ансо и велел ему найти ему пару-тройку качественных наемников, а для того, чтобы проверить качество, устроил ту подставу с сундучком «контрабанды». И сел где-то там рядом наблюдать. Ну а тут мы, все из себя такие красивые, почти всех его супостатов положили, один только магистр-хозяин и остался.
– И его тоже следовало прикончить, чтобы не послал новых охотников за ушастой эльфьей головой, – проговорил Риан. Помолчал, вздохнул и, глядя прямо перед собой, серьезным, уже без всякого шутовства тоном добавил: – Знаешь, в какой-то момент нам показалось, что все по-настоящему. Что этот седой бедолага действительно в отчаянии, растерян, как ребенок, и выделывается просто для того, чтобы это скрыть. Что он и правда умеет только двуручником своим махать, а как о помощи попросить по-человечески – это ему уже непонятно.
– И вы отправились ему помогать, – заключил Андерс. Он искренне восхищался добротой и великодушием близнецов, но иногда ему до смерти хотелось вколотить в их лохматые головы хоть немного благоразумия.
– Ну да, – виновато сказал Дар. – Но мы по дороге Карвера прихватили. Мама даже успела этому Фенрису пирожок с потрошками всучить, он страшно удивился.
– Вы хотя бы попытались с этим магистром договориться? – без особой надежды на положительный ответ поинтересовался Андерс. – Тевинтерцы хоть и снобы, но с магами обычно готовы разговаривать культурно. Вдруг эти самые маги окажутся сильнее.
– А «мерзкого Данариуса» не было дома, – пожал плечами Риан. – Правда, демонья он в свой особняк понагнал прилично, едва отмахались. Фенрис этот ещё все время вперед рвался, как дите малое, ему пару раз чуть шею со спины не перегрызли.
– Эльф был огорчен, – добавил Дар. – Не целостью шеи, само собой, а тем, что до хозяина не добрался. Тех денег, которые он нам пообещал, у него, как оказалось, не было, так он просто заявил, что все, что мы захотим забрать из особняка, наше.
– Библиотеку разграбили задолго до нас, – пожаловался Риан. – Так, десяток книг остался – из такого, стоящего. Магических предметов мы вообще ни одного не нашли, даже простого золота там негусто было. Вина вот прихватили полдюжины, и все. Тоже мне, логово могучего магистра…
– Ну, десяток стоящих книг – это уже неплохой улов, верно? – невольно улыбнулся Андерс. У Риана был такой по-детски расстроенный вид, что он не удержался и, обняв его за плечи, ласково потрепал его по волосам. – И благодарность живого существа – это тоже замечательно.
– С благодарностью вышло не очень, – задумчиво проговорил Дар. – Стоило нам выйти на улицу, как «живое существо» накинулось уже на нас. Правда, только словесно. Видите ли, он только в особняке заметил, что мы тоже «мерзкие маги», коих он ненавидит. Всех подряд. Мы же маги, а значит, ничем не лучше того, который лишил его памяти, свободы и собственной воли.
Риан вдруг засмеялся и, через несколько мгновений заметив озадаченный взгляд Андерса, с трудом выдавил:
– Карвер нас защищать взялся! Фенрис там своими руками когтистыми размахивать стал, так Мелкий двуручник поудобнее перехватил и этак плечиком нас прикрыл, да ещё и буркнул что-то насчет того, что маги бывают разные! Мы чуть не померли на месте от умиления.
– Эльф даже слегка устыдился. Кажется, – добавил Дар. – Во всяком случае, вытащил из кармана горсть мелкого серебра и сунул нам. А потом ещё и заявил что-то вроде: «Если вам будут нужны мои услуги, найдете меня здесь» – и убрел в освобожденное поместье.
– И чем все закончилось? – встревоженно нахмурился Андерс. То, что какой-то фанатичный магоненавистник знает Хоуков в лицо, ему совсем не нравилось. Никогда не знаешь, что в конечном итоге окажется сильнее – благодарность или застарелая ненависть. И от того, что в этот раз он уже не мог ничего сделать, было только хуже.
– Да ничем, – пожал плечами Риан. – Мы ему сказали, что услуги нам не понадобятся, и что нам всем лучше забыть о произошедшем. Вроде он намек понял.
– Не лучше ли было бы держать его под присмотром? – осторожно предложил Андерс, но близнецы сразу покачали головами:
– Он готов ненавидеть нас за одно лишь то, что мы родились такими как есть. На него нельзя было бы положиться – ни в походе, ни тем более в бою.
15.02.13 Совсем чуть-чуть(Андерс, помедлив, кивнул. Дар улыбнулся и игривым кошачьим жестом боднул его лбом в плечо, так явно стараясь развеселить, что он тоже не удержался от улыбки и ласково потрепал его по волосам. Тот с шутливым мурчанием пихнулся макушкой ему в ладонь и, не удержавшись, широко зевнул. Успевший уже задремать Риан уронил голову на плечо Андерсу и, тут же проснувшись, пробормотал извинения.
– Нет, никаких зелий! – Андерс каким-то чудом успел выхватить у Дара из рук склянку бодрящей настойки и решительно спрятал её за пазуху. Хоук проводил флакон грустным взглядом и укоризненно посмотрел на него, и целитель твердо проговорил: – Только естественный здоровый сон. Или мне рассказать тебе пару страшных сказок о том, к чему приводит злоупотребление подобными снадобьями?
– Не надо, а то здорового сна точно не получится, – продолжая позевывать, фыркнул Риан. – Действительно же страшно.
– Ну да, измазанные кровью и полупереваренной пищей кишочки, вспоротые чьим-нибудь мечом, это обыденно и почти мило, а перерождение ткани печени – это уже ужас и кошмар, – иронично проговорил Андерс и, обреченно покачав головой, повелительно указал братьям на лаз в свою каморку: – Все, спать. Если мне потребуется помощь, я вас разбужу.
В тот момент ему казалось, что это хорошая идея. Койки, стоявшие в основном помещении клиники, вскоре понадобились бы ему самому, да и выспаться в заполненном людьми помещении было бы невозможно. Всю тяжесть своей ошибки он осознал только тогда, когда, спохватившись, понес Хоукам хранившиеся в ларе под столом одеяла и обнаружил, что они успели каким-то невероятным образом упихаться на его узкую кровать и заснуть. На его появление близнецы, обычно спавшие по-звериному чутко, отреагировали с опозданием, да и тогда лишь слегка приоткрыли глаза и улыбнулись так, что у Андерса перехватило дыхание. А немедленно кинуться к ним помешало лишь то, что места между Даром и Рианом не хватило бы даже лезвию ножа.
– Тут по утрам дует, не простудитесь, – сглотнув, проговорил он и, поспешно накинув на сонно жмурившихся братьев оба одеяла, заботливо подоткнул края. Легче не стало, напротив: все внутри вопило, что это хоть и тесное, но уютное логово принадлежит ему – как и всё, что в нем находится. – Хороших снов.
Андерс развернулся и выскочил из своей каморки, стараясь выкинуть из головы мысль о том, что не могло быть ничего лучше и правильней лежавших в его постели Хоуков.
16.02.13Постепенно ему все же удалось сосредоточиться. Боль пришедших к нему за исцелением и поддержкой людей была гораздо важнее его собственных эгоистичных желаний. Однако справиться со всем в одиночку оказалось неожиданно трудно, и Андерс впервые начал осознать, насколько он привык к помощи Дара и Риана – к тому, что не приходится тратить время на мелочи вроде перевязок, что уже через секунду после требовательного оклика рядом возникает рука со свежим бинтом, склянкой нужного зелья или флаконом лириума. Однако сегодня они тоже были его пациентами, так что когда ему в спину в очередной раз впивался внимательный взгляд, Андерс только повелительно указывал Хоуку, вздумавшему проверять, все ли у него в порядке, на видневшийся сквозь дыру в стене край кровати. Хоук – Андерс не приглядывался, который из них, но полагал, что они, как обычно, бдят по очереди – примирительно улыбался и вновь исчезал за потрепанной шторкой, исполнявшей роль двери. А через час или два все повторялось заново.
– Помнишь, ты рассказывал нам про кошмары ушастого мелкого? – Андерс обернулся. Дело шло к вечеру, и в клинике наступило затишье. Последнюю пациентку, девочку с запущенным бронхитом, он отпустил уже полчаса назад и сразу же взялся за уборку. Растрепанный со сна Хоук зевнул и, потянувшись ещё раз, принялся выбирать из корзины грязные бинты, а потом все же пояснил: – Про то, что его прямо трясло от мысли о том, что он якобы залез на чужую территорию.
– Мне казалось, что это бессмыслица, – кивнув, ответил Андерс. Второй близнец, тоже не удосужившийся надеть мантию, откинул шторку в сторону и, оглядевшись, сразу направился к швабре.
– Может быть, да, а может, и нет, – развернувшись к остальным со шваброй наперевес, глубокомысленно изрек он. – Очень занятную штуку мы обнаружили в одной из наших новых книг. Хотя, возможно, мы просто выдумываем, слишком уж хочется найти хоть какое-то объяснение.
– И что за штука? – поинтересовался Андерс, после недолгого сопротивления все-таки отдав первому из близнецов тазик с приготовленный для стирки бинтов мыльной водой. Хоук – наверное, Дар, хотя одержимый ещё сомневался – плюхнул в него собранный комок ткани и, устроившись поудобнее, отозвался:
– В трактате об истории андрастианской церкви, в главе о начальном периоде оной, нам попалась очень любопытная фраза: «Первый собор на территории Империума был возведен в Минратоусе, ибо владение Думата должно было первым склониться пред сиянием Андрасте».
– И что в ней любопытного? – в недоумении переспросил Андерс, перебирая оставшиеся после дневной работы склянки. Укрепляющих зелий у него почти не осталось, да и настойку от кашля следовало сварить новую. – По-моему, это не более чем метафора – главный храм Первого из Древних находился в столице, так что Думат должен был считаться покровителем города. И, учитывая то, что в те времена – как и сейчас, впрочем – жрецы имели немало власти, Минратоус в каком-то смысле и впрямь ему принадлежал.
– Любопытно то, что в оригинале употреблено совсем не то слово, которым обозначается владение территориальное, – пояснил Риан и, набрав в ведро воды, принялся оттирать грязные следы в дальнем углу. – И не то, которым называют божественное покровительство. – Он пожал плечами и честно признался: – Хотя, по правде сказать, мы арканумом владеем плохо, так что ты, скорее всего, прав.
– Мы на аркануме только ругаемся хорошо, – вполголоса пробормотал Дар и, заметив изумленный взгляд Андерса, смущенно добавил: – Ну, когда папа говорит что-то красивое и непонятное, а в ответ на просьбу перевести краснеет, опасливо косится на маму и напрочь отказывается обсуждать сказанное – значит, это было ругательство. А дети же все-все запоминают…
– А на то, чтобы систематически заниматься тем, в чем обычно не возникало необходимости, попросту не хватало времени, – продолжил Риан и, покончив с самой замызганной частью пола, перебрался поближе к остальным. – То посевная, то жатва, то опять надо переезжать, к тому же в первую очередь следовало научиться не поджигать мебель со злости. И защищать себя и семью – всеми доступными способами.
– Так что аркануму и прочим наречиям – которые, впрочем, отец и сам знал на уровне «как выяснить, где там купить жратвы» – доставались жалкие огрызки времени, когда тренироваться в практической магии было нельзя, а дела бытовые были уже сделаны, – закончил Дар. Вода в тазике с бинтами уже приобрела зловещий красно-бурый цвет и заметно помутнела, он вытащил ставшую несколько чище ткань и, привычно выплеснув грязную воду в окно, наполнил тазик заново.
– Как же вы тогда читаете… все то, что добыли у работорговцев? – не на шутку удивился Андерс, припомнив в общей сложности десятка три томов, присвоенных Хоуками за время их знакомства. В обращенных на книги взглядах братьев пылала жажда познания, а не слепая любовь коллекционера, в этом он был уверен.
– Медленно и печально, – мрачно сказал Риан, старательно следя за мотавшейся вслед за рукоятью швабры тряпкой. – Сейчас, впрочем, стало чуть полегче, мы же у того типа из пещер «Приключения Черного Лиса» забрали, так что наш словарный запас заметно пополнился.
– К тому же многие магические термины давно стали универсальными, – уточнил Дар, сверливший постепенно светлевшие бинты взглядом не менее пристальным. – Но это все равно трудно. – Он прикусил губу, но затем все-таки поднял голову, и Андерс с изумлением осознал, что Хоуки отчаянно стыдились своего невежества. – Мы думали разобраться со всем этим сами, но… Ты, должно быть, знаешь арканум лучше.
– Жаль тебя разочаровывать, – криво усмехнулся одержимый, – но лекции по аркануму я прогуливал при любом удобном случае. Такой шанс появлялся куда реже, чем мне того хотелось, но обязательный минимум я сдал, наверное, только потому, что зачет в тот раз принимал Карл.
– Это как? – искренне поразились близнецы. Андерс смерил их саркастичным взглядом, и Риан тут же уточнил: – Мы не про Карла, а про прогулы.
То, что кто-то мог по собственной воле отказаться от возможности узнать что-то новое, явно казалось братьям полным абсурдом, и Андерс, смутившись, отвел глаза.
– Да просто дурак был, – вздохнул он. Это было действительно глупо, но тогда он был всего лишь юнцом, не нашедшим другого способа выразить протест. Который, впрочем, все равно заметил только старший чародей Аркат, преподававший столь ненавидимый им предмет.
– У меня в детстве был друг, – почти пятнадцать минут спустя все-таки продолжил Андерс. Уже заканчивавшие уборку Хоуки только мельком глянули на него, но он был уверен, что они внимательно его слушают. – С самого начала, с того дня, как я попал в Кинлох. Сам не понимаю, как мы умудрились подружиться – у меня всегда было шило в заднице, а Дайлен уже в десять лет был сдержанным и рассудительным, как взрослый. Полные противоположности, в общем. И все равно никого ближе него у меня тогда не было. – Он запнулся. Вспоминать по-прежнему было больно, хотя с тех пор прошло много лет. Он никогда об этом не рассказывал, пытался сделать вид, что ему все равно, и почти сумел обмануть даже себя… Но молчать и дальше было ему уже не под силу. – Я, наверное, только благодаря ему не сошел с ума в первый же год в Круге. А потом его забрали.
Риан сел рядом и осторожно положил ладонь ему на плечо, и Андерс заставил себя улыбнуться. Дар неслышно подошел с другой стороны и, накрыв руку целителя своей, ласково сжал пальцы.
– Круги ведут обмен специалистами, – прикрыв глаза, ровным тоном объяснил Андерс. – К примеру, если в Кинлохе не хватает силовиков, Первый Чародей Ферелденского Круга имеет право затребовать их из других Кругов. Но взамен он обязан будет отослать кого-то из своих – либо тех, кого потребует другая сторона, либо тех, кого просто не жалко. Некоторые избавляются таким образом от смутьянов, хотя это палка о двух концах… – Горло вдруг перехватило, совсем как тогда, когда он впервые услышал о принятом решении, но он только тряхнул головой и, с усилием сглотнув, продолжил: – В общем, неважно. Тевинтерский Круг Магов тоже считается частью этой системы, несмотря на… весьма существенные различия во внутреннем уставе. Дайлена отослали в Минратоус за полгода до того, как он должен был пройти Истязания.
– И его вот так отдали? – пораженно проговорил Дар. – Я думал, храмовники скорее удавятся, чем позволят «жутким тевинтерским малефикарам» отобрать у них свою добычу.
– Политика, – криво усмехнулся Андерс. Старый гнев, некогда выцветший до тусклого отчаяния, запылал новым жаром, сплетаясь с яростью Справедливости. – Как раз в Тевинтер обычно отправляли тех, кого не жалко. Самых слабых чародеев, от которых не было пользы, или тех, кто мутил воду, но при этом не был достаточно умен для того, чтобы чего-то этим добиться… Только Первый Чародей минратоусского Круга вовсе не был идиотом и, заметив эту не вполне справедливую тенденцию, надавил на остальных. Ирвинг просто не сумел отвертеться – вот ему и пришлось вместо обычного мусора посылать на обмен своего лучшего энтропийщика.
– И что случилось дальше? – тихо спросил Риан, бережно поглаживая его по плечу. – С тобой и с Дайленом.
– Я почти год срывался на крик, едва услышав слово «Тевинтер», – пожал плечами Андерс. Он так и не понял, как же получилось так, что он так и не стал Усмиренным. Проблем Рыцарю-Командору он доставлял предостаточно. – А Дайлен… С тех пор я его не видел и мне о нем ничего не известно. Писем от него я не получал – то ли пропадали по дороге, то ли он не хотел их писать. Или просто писать было уже некому… Кто, в самом деле, знает, что делают тевинтерцы с новичками из иноземцев. – Он помолчал, чувствуя, как от осторожной дружеской ласки постепенно слабеет желание забиться в истерике или устроить в храмовничьей казарме кровавую баню, и добавил вполголоса: – Простите, что опять вывалил на вас… все это.
– Не извиняйся, – так же негромко отозвался Дар, прижавшись лбом к его виску. Риан легонько потерся носом об андерсово ухо и замер, щекотнув челкой его второй висок. – Мы всегда тебя выслушаем, что бы ты ни захотел нам рассказать. Помнишь?
– Помню, – выдохнул Андерс и только через полминуты понял, что улыбается.
Конец седьмой главы.