Причуды судьбы (для Астальто)

[fayere]

Пейринг: м!Амелл/Натаниэль Хоу, хотя вообще-то оно даже не пейринг.
Рейтинг: PG-13 про запас, а я бы сказал, что ваще джен.
Джен, конспект непутевой жизни одного Хоу, преслэш.
Сакура, не пугайся, оно правда совсем-совсем-совсем ну ваще невинно

Дайлен Амелл казался совсем ребенком...

Дайлен Амелл, Герой Ферелдена, Страж-Командор и эрл Амарантайна, казался совсем ребенком. Хрупкая, ещё даже не юношеская, а подростковая фигурка, огроменные глаза в каемке темных, по-детски пушистых ресниц, застенчивая и очень добрая улыбка… Дитё дитём.
Натаниэль, уныло размышлявший о своей дальнейшей участи в темнице собственного родового замка, даже не сразу понял, за какой такой радостью в эти подземелья занесло странного парнишку в смешной долгополой куртке. Только удивился, заметив, как скучавший у решетки стражник, обменявшись с мальчишкой коротким взглядом, моментально встал и ушел куда-то.
– А ты кто? – присев на корточки возле двери камеры, с любопытством осведомился гость.
Натаниэль чуть не ляпнул по привычке «Рис Долгорукий», но вовремя вспомнил, что уже не в Вольной Марке и что здесь врать было попросту бесполезно – непременно нашелся бы кто-нибудь, кто ещё способен был узнать его лицо. Что уж теперь, попался так попался, не было смысла отягощать свое положение ложью.
– Натаниэль Хоу, – сухо отозвался он, и мальчишка, озадаченно сведя брови к переносице, закусил губу. Его взгляд лучнику не понравился: так смотрят крестьянские дети на притащенного из лесу ежика – вроде и себе оставить хочется, а вроде как и папа прав, заявляя, что ежику в доме не место.
Быть чьим-то ежиком Натаниэлю не хотелось.
И только оказавшись за воротами с собственной нетронутой котомкой за плечами, он сообразил, что задетая гордыня сыграла с ним злую шутку. Его, расспросив и убедившись в том, что возвращаться к первоначальному замыслу – убийству Стража-Командора – он не собирается, отпустили обратно («В лес,» – поддакнул зловредный внутренний голос), и лишь после этого изрядно ошарашенный таким странным делопроизводством лучник понял, что оказался в тупике.
Возвращаться в Марку было глупо и небезопасно – дезертиров там, как и всюду, не любили, а он, услышав о смерти отца, рванул домой, не спросившись у командира. Да и незачем: чужая страна, чужие люди, среди которых он, крепко обидевшись на судьбу, и не старался завести друзей. Здесь же, в Ферелдене, он теперь был и вовсе никем: сыном предателя, наследником пресекшегося рода, никому не нужным бродягой без цели и смысла в жизни…
Натаниэль глянул через плечо на дом своего детства, ставший оплотом Серых Стражей, и, помедлив, решительно развернулся обратно. Кое-какие «тайны Ордена» для наблюдательного человека тайнами вовсе не были, а пару дней назад он сам видел, как выносили из цитадели носилки с телом девушки-Серого Стража… сразу после этого их Посвящения.
Очень удобный, общественно полезный способ самоубийства.
Сравнить выражение лица увидевшего его Амелла Натаниэлю было не с чем: отпущенные на волю ежики, как правило, не возвращались.
А Посвящение он все-таки пережил.
К тому, что произошло дальше, Натаниэль, в общем-то, был почти готов. В конце концов, он с самого начала, с того момента, как его отдали в оруженосцы к банну Рэндольфу, знал, что однажды и подобное случится и с ним самим. У него тоже заведется какой-нибудь застенчивый, неуклюжий парнишка, которого нужно будет учить жизни и которому придется объяснять, как правильно хамить банну Кэллине и почему ни в коем случае нельзя хамить банну Эсмерель. Правда, он никогда не подумал бы, что этим парнишкой окажется Герой Ферелдена и вдобавок маг. Да к тому же его формальный командир.
Как выяснилось, Амелл не только казался, но и был мальчишкой. Дайлену было не больше семнадцати лет – он, то ли гордясь, то ли стесняясь, объяснял, что очень талантливый и потому прошел какие-то подозрительные Истязания раньше положенного. Натаниэль поначалу даже не верил – разве смог бы ребенок убить Архидемона?
Потом понял, что только ребенок, наверное, и смог. У зрелого воина, понимающего, чем рискует, уже знающего, что такое горечь поражения, боль и смерть, в самый важный момент непременно дрогнула бы рука… А Дайлену взрослые сказали, что нужно убить дракона – вот он и убил. Взрослым ведь виднее.
В общем, аналогия с оруженосцем оказалась как нельзя более точной. Командор, к великому облегчению Натаниэля, оказался мальчишкой умным и наблюдательным, вот только весь его предыдущий жизненный опыт никак не подготовил его не только к управлению эрлингом, но и даже к нормальному человеческому общению. Все-таки нормы поведения в Круге, где ни чародеям, ни храмовникам друг от друга не деться, довольно сильно отличались от того, что могли натворить люди, твердо знавшие, что можно сесть на первый же корабль – и обиженные горожане или правители их уже не достанут. Учить Амелла было одно удовольствие – запоминал он все мгновенно, быстро приспосабливался к изменению правил игры и порой даже предугадывал объяснения Натаниэля. У них даже получилось создать иллюзию того, что новый эрл и в самом деле правит.
А потом наступила весна, и Натаниэль с изумлением и почти ужасом выяснил, что Амелл, знающий три мертвых языка и несколько сотен заклинаний одной только энтропийной школы, не умеет ни ловить раков, ни искать землянику, ни шутки ради воровать платья у купающихся деревенских девчонок. Не то чтобы сам Натаниэль был большим экспертом в этих вопросах… но у него-то было хоть какое-то – короткое и не сказать чтобы очень уж счастливое, но все-таки – детство.
Снулых от холода раков они сварили прямо на берегу того омутка, в котором их выловили, обнаруженную в трех оврагах от Башни Бдения земляничную полянку прошерстили от и до, по-братски поделив четыре розовые ягоды и оставив остальное дозревать, а на девчонок только потаращились издалека – те, задрав юбки к коленям, ступили в воду и тут же с визгом выскочили обратно. Дайлен прихмурился было задумчиво, примеряясь, как бы своровать пару платьев прямо с крестьянок, но Натаниэль махнул рукой и сказал, что это совсем не так делается и нужно подождать тепла.
О том, что близких и любимых взрослых иногда спрашивают не только о том, куда и в какой форме послать очередного кляузничающего банна, Натаниэль как-то забыл. И даже не сразу нашелся с ответом, когда парой недель спустя Амелл, с торжествующим видом сунув ему в лицо самолично пойманного рака, без предупреждения поинтересовался:
– А ты научишь меня целоваться?