Глава 8. Дайлен АмеллДайлен Амелл
Страж-Командор Ферелдена, эрл Амарантайна Дайлен Амелл как раз размышлял о том, кому бы продать душу за порядок в эрлинге, когда в его кабинет с сияющей улыбкой влетел Андерс. Энтропийщик устало потер лицо ладонью, пытаясь избавиться от который день одолевавшей его сонливости – а вот нечего засиживаться до ночи с документами, но кто ж виноват, что Амарантайн достался ему в таком удручающем состоянии? – и выжидательно посмотрел на друга детства, надеясь, что ему сейчас сообщат какую-нибудь хорошую новость и тогда он тоже хоть немного порадуется.
– Нет, Дай, ну ты представляешь!.. – начал было Андерс. Амелл вопросительно улыбнулся, уже готовясь представлять, но целитель, и так с явным трудом сдерживавший смех, от души расхохотался и только махнул рукой, как будто пытаясь объяснить всё без слов.
Может, не будь Командор настолько вымотан, он и сумел бы что-нибудь понять, но сейчас он мог только в недоумении таращиться на бурно жестикулировавшего мага и ждать, пока тот наконец сможет выговорить хоть что-то членораздельное.
– Солнце мое, а давай всё-таки словами? – вздохнув, наконец попросил Дайлен. – Ты прости, я сегодня тупой на редкость, у меня мозги всей этой бухгалтерией пожеваны до неупотребимости…
Андерс сочувственно поглядел на него, фыркнул снова и всё-таки выдавил сквозь рвавшийся из груди смех, вытащив из-за пазухи какой-то небольшой предмет и сунув его в руки Амеллу:
– Вот!
Командор оцепенел. Эта склянка – из закалённого «свинцового» стекла, в оплетке из проплавленного с лириумом золота – ему уже в кошмарах мерещилась, наравне с ордами порождений тьмы. Алое содержимое чуть заметно мерцало, реагируя на близость своего источника, и пальцы энтропийщика слабо, зябко пульсировали от окутавшей их гнилостной ауры.
– Охренеть! – выдохнул он, и Андерс, плюхнувшись в стоявшее напротив кресло, с готовностью подтвердил:
– Ага! – Он сложил ладони на коленях, как примерный ученик, словно надеясь, будто попытка изобразить хорошего мальчика как-то поможет ему взять себя в руки, и с воодушевлением продолжил: – Мой Тайный Поклонник сам себя переплюнул. И ещё в корзиночку с цветами её положил, как будто самого факта было мало.
А, ну да. И как он сразу не догадался. Дайлен вздохнул, сам не понимая – с завистью или с осуждением, и слегка нахмурился: вряд ли Гаррет мог снисходительно отнестись к тем, кто намеревался причинить вред его возлюбленному – каковым намерением, строго говоря, и являлся амулет крови – а значит…
Ему до боли отчетливо представилось то, как его бедовый кузен прямо у порога церкви испепеляет отряд храмовников во главе с сэром Райлок, а затем, подняв андерсову филактерию, гордо уходит в закат; а по другую сторону Морозных Гор, за Долами, в гребаном зажравшемся Орлее по их душу начинают собирать Священный Поход. Магу стало несколько дурно.
– Что-то не так? – мгновенно насторожившись, поинтересовался Андерс, и Дайлен, подняв взгляд, тепло улыбнулся:
– Я очень за тебя рад, солнце моё. – Тот немедленно рассиялся снова, и амеллова улыбка разом перестала быть натужной. Он ведь именно этого и хотел: чтобы Церковь больше не могла угрожать его самому лучшему другу. А то, что сделано это было совсем не по правилам… С этим он как-нибудь разберётся.
Заморочить Андерсу голову, пусть и кружившуюся от нежданного счастья, было далеко не так просто, и Амелл, поколебавшись, все-таки сказал, что просто собирался добиться того же результата немного другим способом. По правде сказать, представлявшаяся ему чудесная картина в пересказе выглядела довольно бредово и малоосуществимо, поскольку вообразить сэра Райлок приносящей извинения ему вдруг стало затруднительно, но целитель его понял. Мечтательно улыбнулся, крепко сжимая филактерию, а затем мотнул головой и заявил, что и так сойдет и вообще результат важнее.
Вообще говоря, он был прав, но оставить гарретову выходку без последствий Командор все-таки не мог. Нужно было хотя бы выяснить, чего ему ждать – подозрительных взглядов преподобной матери из амарантайнской церкви, обвинений в некометентности или же в ереси и посягательстве на власть Белой Жрицы. Дайлен ещё раз мысленно проклял всех этих дурных баб от последней послушницы до Андрасте лично и, проводив до ближайшего поворота решившего поделиться радостью с кем-нибудь ещё Андерса, направился к кабинету Хоука.
Гаррет, как ни в чем не бывало, возился с рунными камнями, и Амелл мельком подумал, что надо бы спросить ещё и о том, когда же тот собирается во всем признаться любовнику.
– Ты здесь, – своим самым зловещим тоном изрек Командор и на всякий случай задвинул засов на двери. Ему вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь вломился в комнату в самый интересный момент и услышал то, что для чужих ушей предназначено не было. Признание в убийстве полудюжины храмовников, например.
Кузен смотрел на него с таким невинным изумлением, что Дайлен чуть было не поверил, что тот и впрямь ни при чём. Только вот он пока ещё очень отчетливо помнил, как безупречно гладкая поверхность оплетавших стеклянный флакон филактерии золотых лент, зачарованных на полную невосприимчивость к физическим и энергетическим воздействиям, под его пальцем прервалась легкой рябью оплавленного и застывшего снова металла. Даже веками проверенные заклятия оказались бессильны перед чудовищной мощью огненной магии Хоука.
Амелл глубоко вздохнул, пытаясь взять под контроль полыхнувшую внутри злость, и язвительно поинтересовался:
– Брат мой, помнишь ли ты о том, что я просил тебя не трогать некую храмовницу и её прихвостней? И, кажется, даже объяснил, почему.
О чем забыл он сам – так это о том, что сэру Райлок вполне хватило бы дурости действительно дать Гаррету повод. И пускай тактика превентивного удара в мирное время не особенно одобрялась, продолжать упрекать своего старшего у него просто язык не повернулся – тем более что тот, похоже, не потерял головы и сделал всё, чтобы на гибели храмовницы эта история и завершилась. Дайлен вздохнул снова и, усевшись напротив Хоука, потребовал:
– Рассказывай.
Ситуация и впрямь сложилась неприглядная. Сэр Райлок хоть и соблюдала строгую секретность, но явно действовала с попустительства амарантайнской преподобной матери. К тому же не скрывавшая недовольства священница определённо не собиралась останавливаться на достигнутом, и зарвавшаяся храмовница была лишь незначительным элементом в её планах. Возможность крестьянского бунта нравилась Командору ничуть не больше мысли о Священном Походе.
– А я-то так надеялся спихнуть всё это на госпожу Анору, которой пришлось бы в переписке с Белой Жрицей доказывать той, что я вполне достоин доверия, – пробормотал себе под нос Амелл. Гаррет невесело хмыкнул и пожал плечами:
– Возможно, госпоже Аноре тоже придётся потрудиться. Не думаю, что преподобная мать могла упустить из виду столь очевидный способ.
Дайлен молча кивнул. В висках уже начинало ныть от напряженных попыток просчитать все возможные выходы из той паутины, в которой он умудрился завязнуть. Явиться к преподобной с угрозами, пускай и предельно вежливыми – может статься, это лишь ускорит развязку. Промолчать и затаиться – та сочтет, что он слаб, и примется за свое с удвоенным пылом. Аппелировать к Аноре – но королева почти не имеет влияния на внутренние дела Церкви и тем более неспособна одернуть конкретную служительницу Андрасте, пока та не преступит законы Ферелдена.
Не устраивать же вторую за год гражданскую войну, в самом деле.
– Нам следует нанести визит в церковь, – в конце концов проговорил он. Хоук вопросительно приподнял бровь, и Амелл уточнил: – Просто поговорить. Попробуем намекнуть преподобной матери, что так себя вести нехорошо. Тогда в дальнейшем можно будет говорить, что мы пытались решить дело миром. Возможно, нам даже будут верить.
Гаррет задумчиво промолчал, и Дайлен, поморщившись, сменил тему:
– Ты бессовестно разбалуешь Андерса, братик.
Ничего у него, разумеется, не вышло. При одном только упоминании их носатого солнышка рассудительный, сдержанный мужчина мигом превратился во влюбленного мальчишку, в принципе неспособного прислушаться к голосу разума. Амелла раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, он был безумно счастлив, что у его друга детства появился ещё один человек, готовый любить его вопреки всему и принимать целиком, вместе со всеми недостатками; а с другой – его не на шутку злило то, что Гаррет даже не задумывался последствиях, к которым могли привести эти самые недостатки. При всей своей любви к Андерсу Дайлен вовсе не собирался закрывать глаза на то, что тот отнюдь не идеален.
Часом спустя он почти сумел смириться с тем, что переубедить упершегося старшего ему не под силу. Тот скорее уничтожит весь мир, защищая любимого, чем признает его несовершенство – и заставить его изменить мнение не смог бы, наверное, даже сам Создатель.
Значит, воспитывать Андерса в случае нужды по-прежнему придётся именно Амеллу.
Финальный скорбный взгляд наткнулся на почти виноватую физиономию Хоука, и Дайлен махнул рукой на явно не имевшую никакого смысла затею. По правде сказать, он в свое время вел себя ничуть не лучше, за исключением разве что того, что в нужный момент все-таки поступил достаточно разумно.
Смотреть на учетные книги после всего этого было ещё противней. Страшно хотелось сбежать к Андерсу, вытащить его из лазарета и устроить маленькое уютное празднество по поводу обретения его филактерии. Хоть на один вечер выкинуть из головы все проблемы и просто порадоваться вместе с другом тому, что тот наконец избавился от нависшей над его головой угрозы.
Амелл представил убийственный взор, которым пронзил бы его Логэйн, доведись бывшему регенту увидеть, как он отлынивает от жизненно важных для вверенной ему земли дел, и с обреченным вздохом подтащил очередной здоровенный фолиант поближе.
Однако долго мучиться магу не пришлось. Знал бы он, что сегодня у него будет день визитов – наверно, и вовсе не брался бы за бухгалтерию. Только-только все эти приходы-расходы, кредиты, дебеты и ящики брюквы начинали обретать хоть какой-то смысл, как его прерывали, и потом приходилось делать все заново.
– Простите, что помешал, Страж-Командор, – окинув понимающе-тоскливым взглядом разложенные перед ним книги, вежливо проговорил Натаниэль. – Вероятно, мне следует зайти позже.
– Стой! – торопливо окликнул уже развернувшегося к двери лучника Амелл. Тот вопросительно глянул на него, и маг ткнул на стоявшее с другой стороны кресла: – Все равно уже пришёл и отвлек, так что выкладывай.
– Это… личное дело, – поколебавшись, сообщил Хоу. Последовавшая за этим заявлением пауза оказалась настолько долгой, что Дайлен уже собрался поторопить собеседника, но тот все же продолжил сам: – Я намерен посвататься к монне Бетани Хоук и хотел бы, чтобы вы были моим Голосом.
– Что? – в недоумении переспросил Командор.
– Обычно эта задача ложится на плечи старших родственников, – смущенно пояснил Натаниэль. – Но по обычаю, если таковых не имеется, я вправе попросить кого-либо из уважаемых мною людей исполнить дело моего отца.
– Нэйт, пожалуйста, уточни – что это за «дело» и причем тут Бетани? – Амеллу, конечно, льстило, что он все-таки сумел добиться уважения человека, который некогда ненавидел его за убийство этого самого отца, но все эти недоговорки изрядно его настораживали.
– Попросить у сударя Хоука – старшего, я имею в виду – руку его дочери, – одарив его взглядом, который обычно достается людям, неспособным понять очевидное, отозвался Хоу.
– А ты сам не можешь? – удивился Дайлен. Впрочем, сейчас ему наверняка скажут, что…
– Это не по обычаю, – укоризненно проговорил Натаниэль.
Ну точно.
– Тогда тебе придётся подробно объяснить мне, как это – «по обычаю», – расплывшись в хищной ухмылке, постановил Амелл. Женить своего Стража – тоже очень важное дело, и наверняка намного более интересное, чем эта гребаная бухгалтерия.
Лучник под его взглядом дрогнул, но ему, похоже, и впрямь сильно хотелось жениться на Бетани, потому что он только сглотнул и принялся рассказывать о принятых во внешнем мире повседневных ритуалах. Почти сразу выяснилось, что пресловутый Голос имел право на отряд моральной поддержки, и Дайлен, на полуслове прервав объяснения Натаниэля, отправился за Гарретом. Кто ещё сумеет прикрыть его от возможного, хоть и маловероятного, гнева дяди Малькольма?
Из-за двери хоукова кабинета доносились прерывистые, предельно недвусмысленные стоны. Амелл только хмыкнул: мог бы и раньше догадаться, к кому первым делом помчится охваченный радостью Андерс. Все равно стало завидно и немного грустно: обещавший явиться в самом скором времени Зевран то ли ошибся в расчетах, то ли вляпался в новые неприятности, и согревала дайленову постель только старая чугунная грелка, в которую он каждый вечер засыпал горячие угли.
Командор вздохнул и двинулся обратно. Придется обходиться своими силами.
Подготовка к сватовству оказалась делом сложным и долгим.
Во-первых, нужно было выглядеть «прилично». Дайленову боевую мантию Натаниэль забраковал, заявив, что они не красть невесту собираются, а идут просить её руки, как приличные люди. Парадный камзол эрла ему тоже чем-то не угодил – кажется, излишней парадностью, хотя маг его претензий толком и не понял. При виде его будничной одежды будущий жених издал какой-то неопределимый звук, в котором, тем не менее, явственно звучало страдание, и закрыл лицо руками. Амелл, прежде полагавший, что сдержанному Хоу подобная экспрессивность попросту недоступна, только ошалело хлопал глазами.
К следующему утру подобающий наряд они все-таки подобрали. Натаниэль всё равно морщился и смотрел на Командора с неудовольствием, но молчал, явно понимая, что ничего лучшего у них уже не получится. Дайлен на всякий случай тоже молчал, размышляя о том, какие же во внешнем мире странные брачные ритуалы.
Явившийся к полудню Гаррет, кстати, заявил, что без него выдавать сестричку замуж не положено, и Хоу покорно кивнул. От участия в непосредственно сватовстве отступник, однако, отказался, но зато позвал с собой Андерса, который при виде уткнувшегося в записи о предстоящем событии Амелла в «приличном наряде» и не подумал сдерживать смех.
Во-вторых, сам ритуал оказался довольно запутанным. Натаниэль, правда, размахивал руками и требовал ни в коем случае не называть сие действо ритуалом, но именно этот термин казался Дайлену наиболее подходящим. Выучить порядок реплик и действий за один вечер ему так и не удалось, и даже на пути в Амарантайн он то и дело совался в свои записи, пытаясь выстроить в голове хотя бы примерный сюжет мероприятия.
Шагавшие в арьергарде Гаррет с Андерсом всю дорогу подшучивали над стоически молчавшим Хоу. Командор поглядывал на не отличавшегося долготерпением лучника с изумлением, и тот в конце концов скорбно пояснил:
– Вот как раз это вполне по обычаю.
Дядю Малькольма явившаяся в его дом компания тоже изрядно повеселила. Нервничавший Натаниэль с поразительным проворством спрятался за спину Командору, который, сосредоточенно хмурясь, наизусть зачитывал первые реплики, однако после его указующего жеста Андерс с Гарретом, не сговариваясь, подхватили будущего жениха под руки и поставили его прямо перед отцом невесты. Откуда-то из соседней комнаты раздалось зловредное хихиканье Бетани, а затем строгое шиканье её матери, и в дверях появилась Леандра. Её одобрительная улыбка, кажется, несколько успокоила чуть не трясшегося лучника, и положенные ему по обычаю несколько фраз он произнес достаточно ровным голосом.
– Жениться, значит, хочешь? – выслушав весь этот замысловатый бред, степенно осведомился Малькольм. Натаниэль сглотнул и резко кивнул, а Дайлен на всякий случай добавил вслух:
– Хочет. – Он поразмыслил с полвдоха и пояснил: – Обещал заботиться, кормить, согревать, ну и вообще. И пусть Бет лучше сейчас соглашается, а то потом детей труднее завести будет. – Ему под ребра вонзился чей-то острый локоть, маг машинально отмахнулся, и Хоук-старший, смешливо прищурясь, строго напомнил ему:
– Не порти жениха. Насчет детей – это, я так понимаю, очередная тайна Ордена.
– Ну да, – смутившись, сказал Дайлен. Наверное, родичам Стражей и так полагалось значть чуть больше, чем всем остальным, но вот насколько? Ему очень хотелось сказать обеспокоенно сдвинувшей брови тетушке Леандре что-нибудь ободряющее, но вот были ли у него основания обнадеживать женщину…
– Да не переживайте, если что, с детьми я помогу, – безмятежно заявил Андерс и, поежившись под разом обратившимися на него взглядами, торопливо добавил: – Да зельями, я имею в виду! Такими, для повышения фертильности… Они сложные, но я умею!
Судя по взгляду Натаниэля, тот решил, что на этом его сватовство и закончится. Причем отнюдь не с тем результатом, к которому он стремился. Правда, секундой спустя тоска на лице лучника сменилась какой-то зловещей задумчивостью, и Дайлен мысленно фыркнул, заметив, как тот торопливо зыркнул на окна и ведущую к черному ходу дверь, как будто примериваясь. Ещё через мгновение на его плечо тяжело опустилась гарретова рука, и воровской энтузиазм аристократа несколько угас.
– Без посоха крошка Бет не дастся, а с посохом её через окно красть неудобно будет, – тихо пояснил Хоук-младший. – Так что ты вначале получше подумай.
– Полагаю, мы всё же обойдемся без подобных экстремальных мер, – заметил его отец. – Сударь Хоу, мы с Леандрой вас благословляем, так что идите договаривайтесь с невестой. Если дочка согласится, тогда и станем про свадьбу разговаривать.
Натаниэль сдержанно кивнул и на негнущихся ногах направился к той комнате, в которую засадили рвавшуюся комментировать старинный ритуал сватовства Бетани. Дайлен напряг слух, но различить что-то кроме невнятного шушуканья не сумел.
– Девочка, может, его ещё помурыжит немного, но согласится, – заметив его взгляд, пожал плечами Малькольм. – Так что пойдемте выпьем за семейное счастье малышки Бетани.
Для полноценного, по всем правилам «семейного счастья» необходим был ещё один компонент. Церковный обряд. Амелл представил, как перекосит преподобную мать, когда она услышит просьбу обвенчать магессу и Серого Стража – которым вроде как вообще запрещалось обзаводиться подобными связями – и умоляюще уставился на Гаррета. Тот невесело усмехнулся и, кивнув, погрузился в размышления.
Побеседовать со священницей им следовало в любом случае. Даже если маленькая кузина уговорит вздумавшего строго следовать правилам жениха обойтись без официальной церемонии, избежать общения с главой местной Церкви Командору все равно не удастся. Недооценивать власть, которой обладала совершенно лишняя в государстве структура, Дайлен вовсе не собирался, и меньше всего ему было нужно, чтобы эта власть обратилась против него.
В церковь они с Гарретом отправились вдвоем. Андерс при виде возвышавшихся над городом шпилей передернулся и, помявшись, сказал, что лучше подождет их в трактире, и Амелл молча кивнул. Особой надежды на то, что к двум магам священница отнесется с большей снисходительностью, чем к трем, у него не было, но зная отношение друга к андрастианству и его неспособность удержать язык за зубами, он предпочел оставить его в несколько более спокойном месте. В Амарантайне светловолосого Стража-мага уже хорошо знали и любили – в помощи он никому не отказывал, денег за неё не драл, с равной радостью принимая и пару серебрушек, и корзинку пирогов, и простое «спасибо».
Преподобная мать, как и предполагал Дайлен, их визиту вовсе не обрадовалась. В простой условно-парадной мантии маячивший за его спиной Хоук производил несколько менее угрожающее впечатление, чем в драконьем доспехе, но мирную делегацию их парочка, похоже, все равно напоминала мало.
Попытки вежливо убедить священницу в том, что их ссора только навредит эрлингу, ни к чему не привели. Женщина была твердо уверена, что эрл-маг принесет амарантайнской земле гораздо больше бед, но поминала при этом почему-то не готовность баннов и крестьян повиноваться чародею и даже не политические отношения с соседями, а волю Создателя. Каковая отнюдь не являлась убедительным аргументом для самого Амелла.
Двухчасовой диспут высосал из него все силы. И что куда хуже – сдерживать свой гнев с каждой минутой было все труднее, но срываться на и без того настроенной против него преподобной матери Командор не имел права. Дайлен глубоко вздохнул, пытаясь снова взять себя в руки, и переглянулся с дисциплинированно молчавшим до этого момента Гарретом. Боевой маг кивнул и, вежливо и недобро улыбнувшись, выступил вперёд.
– Ну что? – услышав знакомые шаги, поинтересовался сидевший на ступенях церкви Амелл.
– Договорились, – опустившись рядом с ним, отозвался Хоук. Помолчал с пару секунд и негромко продолжил: – По-хорошему госпожа не понимает. Впрямую я ей не угрожал, просто постарался объяснить понаглядней, что городской или крестьянский бунт ни к чему не приведет – разве что к тому, что королева, возмущенная её вмешательством в дела государства, потребует, чтобы Владычица Церкви Ферелдена призвала свою служительницу к порядку. Но до церковного наказания она не доживет, потому что в случае беспорядков я приду за ней гораздо раньше…
– Это называется «не угрожал впрямую»? – хмыкнул Дайлен, покосившись на сохранявшего идеально невозмутимое выражение лица Гаррета.
– Это я тебе кратко пересказываю, – уточнил тот. – Конечно, сформулировал я это совсем иначе. Но главное она поняла: удерживать меня по праву эрла ты не станешь и, если что, сделаешь вид, что совсем ни при чем; а всяческие моральные соображения меня и подавно не остановят.
– Я не стану делать вид, что ни при чем, – поправил его Командор. – И не надо мне про долг эрла, я сам знаю. Но ты мой брат, это гораздо важнее. – Он помедлил и, усмехнувшись, добавил: – К тому же меня за такое Андерс порвет. Морально. И потом до смерти на меня обидится.
Как раз в это мгновение из-за поворота ведшей к церкви лестницы появился воинственно размахивавший посохом целитель. Увидев сидевших на пороге братьев он замер и, сплюнув, раздраженно осведомился:
– А чего это вы тут торчите? Я там уже три кружки пива выпить успел и извелся весь, думал, куда вы запропали. А вы тут расселись, как ни в чем не бывало!
– Солнышко, война с Церковью у нас по плану в следующем сезоне, – с мягкой насмешкой проговорил Гаррет. – А пока беспокоиться совсем незачем.
Андерс обреченно покачал головой, но больше возмущаться не стал. Сел между ними, пихнув Хоука локтем, чтобы тот подвинулся, и, помолчав с пару минут, сказал:
– Вот же собаки на сене, а? Такое местечко себе отхватили, здесь на солнышке греться – одно удовольствие. Но церковницы не пользуются, а остальным неловко. Прямо жаль упускаемых возможностей.
Опасность скорого бунта под предводительством преподобной матери Амарантайна была устранена, однако Амелл вскоре пришел к выводу, что это оказалось бы наименьшей из свалившихся на его голову проблем проблем. По крайней мере то, как справиться с восстанием, он представлял достаточно четко: выбить руководителей, обезглавив толпу и заодно показав, что не являешься легкой добычей, посулить кары виновным и прощение непричастным, а также какое-нибудь вознаграждение тем, кто проявит здравомыслие первым, затем убедить ошарашенных и потерявших ориентиры людей в том, что все произошедшее – чья-то ошибка и их попросту ввели в заблуждение...
С хозяйством Башни Бдения было куда сложнее. Состояние эрлинга было настолько удручающим, что даже опытные, работавшие в полном согласии люди, не тратившие время на пустые препирательства и выяснение, кто в доме главный, не сумели привести его в порядок до зимы. Когда выяснилось, что запасов зерна – того, что было собрано на фермах и личной земле эрла, и того, что отобрал у скончавшихся в процессе отбора контрабандистов Гаррет – все-таки хватит на зиму и весенний сев, Дайлен едва совладал с искушением на радостях нажраться вусмерть.Он до последнего думал, что хлеба в закромах окажется недостаточно, и ему придется срочно разыскивать недобитых контрабандистов – уже для того, чтобы упросить их привезти ещё продовольствия. Заставлять своих людей голодать он в любом случае не собирался.
В некоторых местах, по отчетам Вэрела, урожай был уничтожен полностью. Госпожа Вулси заверила Командора, что предусмотрела наличие определённого количества зерна именно для подобных случаев, и он распорядился разослать сообщения об этом владельцам пострадавших ферм. После чего впал в уныние вновь, поскольку наличие запасов хлеба было едва ли не единственным светлым пятном в крайне мрачной картине.
Казна была не то чтобы пуста: отдельному человеку хранившаяся в ней сумма могла бы показаться довольно значительной, однако в масштабах всего эрлинга она выглядела весьма невзрачно. На закупку зерна в случае ещё одного неурожая её не хватило бы точно, а уж после того, как Командор окончательно расплатится с гномами за ремонт Башни Бдения, можно будет смело считать себя бедняком.
Скота и птицы после Мора в окрестностях Амарантайна почти не осталось. Приплода тоже было мало, и цены на мясо мигом взлетели до небес. С овощами и фруктами тоже было небогато – яблоки, правда, уродились на славу, но одними яблоками сыт не будешь, к тому же половина плодов из-за сырости осыпалась раньше срока или сгнила прямо на ветвях. О том, чтобы заложить бочки со знаменитым амарантайнским сидром, и речи не шло – не хватило бы ни сырья, ни рабочих рук.
Экономить приходилось даже дрова. На найм дровосеков банально не хватало денег – здоровых мужчин на его земле осталось ничтожно мало, и они, прекрасно это сознавая, просили за свою работу чуть не вдесятеро больше, чем обычно. Это, в общем-то, было вполне справедливо – им всем нужно было в первую очередь позаботиться о своих семьях, и работать на кого-то ещё они соглашались лишь тогда, когда им предлагали достойную цену. Патрулировавшие окрестности Башни Бдения стражники к концу своего дежурства попросту вызвали смех: помимо собственного оружия, каждый из них тащил ешё и изрядную охапку хвороста, а кое-кто даже стволы сломанных ветром или упавших от старости деревьев. Это почти не помогало, и крепость, в которой почти перестали топить, промерзала насквозь. Главная повариха находилась на грани умопомешательства, потому что в кухне вечно толпился всякий посторонний люд, со звериным упорством рвавшийся в самое теплое помещение.
Дайлен, проигнорировав верноподданнические порывы госпожи Вулси, велел выдавать топливо в равных долях. На то, чтобы протопить просторные покои эрла, его трех поленьев явно не хватило бы, но в его положении все-таки были свои преимущества. К примеру, большое трехслойное шерстяное покрывало, под которым он, должно быть, и так не замерз бы даже самой холодной ночью – правда, влезать в выстывшую за день постель было на редкость неприятно. Так что Амелл пережигал свою долю дров на небольшой жаровенке и, засыпав угли в свою верную грелку, на полчаса совал её под одеяло, а потом спешно выскакивал из своей утепленной куртки и нырял в теплую нору.
Пожалуй, оно и к лучшему, что Зевран ещё не приехал – мучить теплолюбивого, непривычного к подобному климату возлюбленного Дайлену совсем не хотелось.
У Ордена Серых Стражей дела тоже обстояли отнюдь не блестяще. Активность порождений тьмы в Кэл Хироле несколько утихла – должно быть, коллективное сознание наконец уяснило, что в некогда заброшенном тейге теперь водится злобный боевой маг, и сочло необходимым увести свои частицы со ставшей опасной территории. Но его несчастных шести Стражей не хватало даже на то, чтобы охватить достаточно плотной сетью патрулей ближайшие окрестности Башни Бдения, а откуда брать новых рекрутов, Амелл и представить не мог. Добровольцы отчего-то не валились на него толпами, а пользоваться Правом Призыва и хватать первых попавшихся крепких крестьян было попросту бессмысленно – отлежатся и тут же сбегут обратно, спасать семьи от голода. Орлейский Страж-Командор предлагал свою помощь, но что-то подсказывало магу, что в этом случае лекарство окажется хуже самой болезни.
В раздавшемся во дворе Башни Бдения шуме слышалось что-то тревожное. Занимавшийся торговыми договорами Дайлен удивленно хмыкнул и, отодвинув бумаги в сторону, подошел к окну. Однако перед его глазами предстали лишь катапультные башни и крыши хозяйственных строений, а внутренний двор закрывала от его взора крыша кузницы. Шум стихать и не думал, и маг отправился выяснять, в чем дело.
Гневные крики он услышал задолго до того, как подошел к выходу из цитадели. Разобрать слова ему пока не удавалось, но о том, что ничего хорошего его не ждет, он уже догадался. Возле дверей уже собрался небольшой отряд: недоумевающий Справедливость, озабоченно хмурившийся Натаниэль и Хоук, который с явным трудом сдерживал жажду крови. Дайлен смерил кузена озадаченным взглядом, но затем осторожно выснулся за дверь и сразу все понял: возле лестницы бушевала толпа разъяренных крестьян, а лазарет находился на другом краю двора. Андерс с озадаченным видом свешивался из окна, но потрясавшие вилами мужчины его, кажется, пока не замечали.
– Требуем эрла! Пусть к нам выйдет эрл! – наконец разобрал Амелл. Сенешалю Вэрелу никак не удавалось угомонить не в меру агрессивную делегацию, и маг счел, что первое, пока ещё находившееся в рамках законности требование народа все же следует удовлетворить.
– Гаррет, жди моей команды и не высовывайся, – вперив в старшего строгий взор, твердо проговорил Дайлен. – Я вначале попробую уладить дело миром, а если они увидят твою зверскую рожу, то до самых тупых мигом дойдет, что живыми им не уйти. И после этого договариваться будет уже бесполезно.
Хоук мрачно кивнул, и Командор, собравшись с духом, решительно распахнул двери крепости.
При его появлении шум пошел на убыль, и через несколько мгновений вопить и размахивать своим импровизированным оружием продолжали лишь те, кто находился дальше всего от лестницы.
– Я слушаю вас, уважаемые, – с вежливой, умеренно теплой улыбкой спокойно сказал Дайлен. – Разъясните, пожалуйста, что именно вызвало ваше недовольство, и мы посмотрим, что с этим можно сделать.
– Открой кладовые крепости, эрл! – растолкав оробевших предводителей и пробившись вперед, потребовал высокий массивный мужчина. – Люди с голоду мрут, неча зерно себе зажиливать!
Толпа поддержала его нестройным гулом, и маг озадаченно нахмурился.
– Боюсь, в этом случае ты будешь сильно разочарован, почтенный, – почувствовав, что пауза затягивается, как можно более ровным тоном проговорил Командор. – Мои кладовые по большей части пусты, и мне хотелось бы узнать, кто убедил тебя в обратном.
– Так все ж говорят, – возмутился здоровяк. – И преподобная мать ни слова против не говорит, а она трепачей не уважает. Раз не одергивает, значит, правду говорят!
Из-за его спины раздалось разъяренное шипение, и Дайлен, не оборачиваясь, тайком показал брату кулак. Шипение немедленно стихло, но взамен изнутри повеяло привычным напряжением готовой к бою магии, и Амелл торопливо шагнул вперед. Нужно было закончить все до того, как Хоук решит, что угроза его сокровищу и его младшему родичу слишком велика и должна быть устранена немедленно.
– Болтуны ввели вас в заблуждение, уважаемые, – чуть заметно повысив голос, так, чтобы его слышали даже в последних рядах, объявил Командор. – Я не собираюсь морить своих подданных голодом. Запасы провианта в Башне Бдения не столь значительны, как мне того хотелось бы, но я готов оказать помощь всем, кто в ней нуждается. Жителям тех ферм, на которых, как мне известно, полностью погиб урожай, уже разосланы предложения явиться к крепость за продовольствием.
Толпа зароптала снова – уже не столько гневно, сколько озадаченно – и Амелл, торопясь закрепить успех, закончил:
– Я не требую, чтобы вы верили мне на слово. Выберите тех, кому доверяете, и я открою перед ними кладовые, чтобы вы могли убедиться в том, что я ничего от вас не скрываю. – Крестьяне посовещались ещё немного, и вперед вытолкнули пятерых мужчин: трех крепких, походивших на бирюков с дальних ферм, земледельцев, седого худощавого старика с ехидным снисходительным взглядом и розовощекого парнишку с лицом деревенского дурачка. Дайлен сдержанно кивнул и, чуть повернувшись к двери, негромко окликнул:
– Гаррет, проводи почтенных к кладовым и покажи им все, что они пожелают.
Под свирепым взглядом боевого мага выборные заметно прижухлись, и только «дурачок» потянулся к нему со свойственной безумцам и блаженным уверенностью в том, что ему не причинят вреда. Хоук настороженно покосился на юнца, но не отреагировал и без лишнего промедления повел их в подвалы.
Крестьяне, собравшиеся у подножия лестницы, продолжали негромко переговариваться, но до Амелла доносился лишь приглушенный ропот. Сам он тоже молчал, хотя на него уже начинали коситься: то ли пользовались возможностью потаращиться на живого мага, то ли ждали каких-то витиеватых речей, призванных задурить головы тем, кто явился требовать справедливости. И ведь почти наверняка, стоит ему заговорить, как гнев толпы вспыхнет снова, и на сей раз удержать его будет уже невозможно.
Дайлен уже начал беспокоиться о том, правильно ли его старший истолковал приказ и не стоило ли отправить с делегатами Натаниэля – тот, по крайней мере, не склонен был впадать в бешенство из-за угроз близким – когда за его спиной вновь послышались шаги. Пятеро выборных как-то даже виновато просочились мимо него, и седой старик объявил:
– Верно мальчик сказал, он тут и сам не зажирается. На посев хватит, на зиму люду крепостному хватит, а вот сверх того запасу маловато будет. Ковась, подтверди.
– Агась, – вынув засунутый в нос палец, степенно кивнул «дурачок». – Как есть зерна мало. Кладовые большие, просторные, а зерна в них мало.
Толпа обеспокоенно зашевелилась, а старик, словно невзначай перехвативший бразды правления, развернулся к Амеллу и с чуть преувеличенной неуклюжестью отвесил церемонный поклон:
– Звиняй за навет, малы… эрл. Провинились мы перед тобой, что противу воли Создателя с владыки нашего ответ требовать вздумали. Со всем почтением тебя молим: пришлем мы к тебе тех, кому совсем уж с голоду помирать впору, так ты им помоги, чем сумеешь. Живые ж люди, не твари безмысленные.
– Так я ж и так собирался, – озадаченно нахмурившись, проговорил Дайлен. Старик смерил его странным взглядом, но затем поклонился ещё раз и, покряхтывая, спустился к остальным.
Недоверчиво переговаривавшиеся крестьяне, тем не менее, тоже вразнобой поклонились эрлу и, смущенно опустив вилы и косы, потянулись к воротам.
– Самый быстротечный крестьянский бунт на моей памяти, – встав за плечом Командора, заметил Натаниэль. С другой стороны по лестнице бегом слетел Хоук, немедленно кинувшись к двери лазарета. По-прежнему торчавший в окне Андерс только закатил глаза, ухмыльнулся и скрылся внутри, явно отправившись успокаивать встревоженного любовника.
Однако на этом проблемы не закончились. Пропавшие из Кэл Хирола порождения тьмы начали появляться в совершенно иных местах: возле леса Вендинг и Черных Болот, у начала Пути Паломника, даже неподалеку от Амарантайна. К городу они, однако, не приближались, и скептики даже заявляли, что гарлоки возле порта кому-то не иначе как по пьяни привиделись. Командор, однако, был настроен не так оптимистично: обнаруженные им следы принадлежали отнюдь не алкогольной галлюцинации.
Нагнать хоть одну из сновавших по эрлингу стай тоже не удавалось. Стражей было слишком мало, и каждый раз выходило так, что на зов о помощи они являлись с большим опозданием. Жертв и разрушений было на удивление мало, как будто твари не приходили за добычей, а просто стращали и без того озабоченных и напуганных недавним Мором крестьян.
Вдобавок слухи о большом количестве порождений тьмы – и как бы не о новой Орде – распространялись со скоростью лесного пожара. Ни одна совершенно бездоказательная байка так быстро разлететься по Амарантайну не могла, и именно это Дайлена и тревожило. Его патрулей твари как будто избегали, и он все чаще вспоминал об Архитекторе и сохранившей разум даже после заражения скверной Серанни.
В лесу Вендинг он, разумеется, побывал снова – на сей раз вместе со всеми своими Стражами и отрядом солдат из гарнизона Башни Бдения. Однако ни Веланны, ни разрушенного долийского лагеря они так и не обнаружили, а вход в сильверитовую шахту оказался перекрыт обвалом. Сигрун и Огрен, с полчаса чуть ли не обнюхивавшие непрочно державшиеся друг на друге камни, в конце концов синхронно пожали плечами и смущенно сказали, что не могут определить – был ли завал естественным, или его причиной стали чьи-то действия. Магии в обломках скальной породы не было, да и Завеса рядом с этим местом была на редкость спокойна, но это ещё ничего не значило. После гарретова взрывного файербола магических следов как таковых тоже не оставалось.
Та нора, через которую они тогда выбрались на поверность, понятное дело, тоже была обрушена.
Оставить все как есть Командор не мог. Разбирать завалы в сильверитовой шахте было слишком трудоемко – мастер Волдрик, и без того замучивший своих провожатых ворчанием, при виде преграды присвистнул и сказал, что его ребята с этим быстрее чем за две недели, а может, и за месяц не управятся, даже если бросят достройку стен – и Дайлен, оставив возле бывших лазов по паре быстроногих парней, надежно укрытых в специально обустроенных наблюдательных «норах», вернулся с отрядом в Башню Бдения.
– Те, кто мог счесть подобную просьбу за признак слабости, были убиты во время того нападения, – выслушав его вопрос, задумчиво проговорил сенешаль Вэрел. – Прочие… в большинстве своем достаточно разумны и понимают, что их долг в первую очередь забота о подданных, а не преумножение богатства и влияния рода. А на сей раз угроза достаточно существенна.
– К тому же они, думаю, предпочтут поделиться своими войсками добровольно, а не ждать, когда Страж-Командор придет за их солдатами с Правом Призыва, – добавил Гаррет. – Полагаю, этот аргумент пригодится на случай, если кто-то из них вздумает заявить, что это дело исключительно Ордена.
– Короче, вы оба за, – потерев переносицу, заключил Дайлен. – Ладно. Донесите до сведения моих благородных подданных, что я созываю их для совета по поводу засилья порождений тьмы на моих землях.
– Это не слишком удачная формулировка… – начал было Вэрел, но Амелл, и без того раздосадованный долгой чередой неудач, только зло огрызнулся:
– Ну так сформулируйте как надо! Но чтобы самое позднее через три дня в тронном зале присутствовали готовые к конструктивному диалогу банны Амарантайна.
Конец восьмой главы.