Логэйн, м!Амелл, дженНенавидеть Амелла было легко.
Он уничтожил всё, что Логэйн успел сделать, снова вывалял его в той грязи, которую тот с недостойной политика – да и просто здравомыслящего человека его возраста – наивностью надеялся скрыть, а потом ещё и доказал, что во всей той мерзости, которую, стиснув зубы и ежеминутно переламывая себя, творил самоназначенный регент, даже не было необходимости.
Он с небрежной унизительной легкостью, которая даже не вызывала у него самого удивления, сжал мягкую псиную лапу Ферелдена в железный кулак, ощетинившийся углами латной перчатки. Как будто попросту не могло быть иначе.
Он одной чуть смущённой улыбкой и несколькими фразами превратил готовый взорваться котел Собрания Земель в тихую, исполненную умиротворения заводь, после чего заставил обитавших в ней склочных лягушек квакать с логэйнова голоса, потому что он, видите ли, нихрена не понимал в военном деле.
Короче говоря, Амелл сделал всё то, что должен был сделать сам Логэйн, а потом ещё и извинился перед смещенным регентом за то, что был вынужден прилюдно обсуждать ошибки, допущенные им исключительно по причине недостатка информации.
Да, ненавидеть Дайлена Амелла было очень легко.
Ключевое слово – «было».
Логэйн и сам толком не заметил, как это произошло. Нет, уважать он Стража и прежде уважал, но одно дело – отдавать должное достойному противнику, и совсем другое – видеть, чего стоил мальчишке его успех. Замечать, почти против воли, как осыпалась маска могучего мудрого чародея с усталого, резко очерченного лица, которому следовало бы ещё сохранять полудетскую округлость, лишь слегка подпорченную намечающейся подростковой угловатостью. Как в небрежно-наглом, почти вопиюще противоречащем этикету жесте – да кто ж в присутствии королевы позволяет себе так опираться плечом о стену? – мелькало с трудом скрытое изнеможение. Как дрожали кончики тонких, по-паучьи хрупких пальцев, пока не смыкались на древке тяжелого боевого посоха. Как в одно мгновение обеспокоенную мальчишечью гримаску сменяла уверенная улыбка вождя и командира, когда к Амеллу подходил кто-то из его соратников или собравшихся в Редклиффе солдат.
Отделаться от нелепого, иррационального чувства стыда оказалось невозможно. Логэйн сдался через неделю, с привычной уже легкостью заключил сделку с собственной совестью. Его и без того издыхавшая в муках гордость трепыхнулась последний раз и затихла, и новопосвящённый Страж со спокойной душой принялся присматривать за своим новым командиром, слабо надеясь на то, что ему и впрямь хватит силы в случае нужды придержать это невыносимое создание. В конце концов, человеку, сумевшему вопреки всему объединить Ферелден, было как-то неприлично подыхать от банального переутомления, а Логэйн успел уже понять, как важна бывает в жизни хотя бы внешняя пристойность.
Осуществить было куда сложнее, чем задумать. Скрывать собственные слабости Амелл умел хорошо, и Мак-Тиру пришлось проявлять чудеса наблюдательности, чтобы научиться определять – когда за попытку сказать «Хватит, командир» на него глянут с неподдельной злостью и холодным непреклонным тоном отчеканят что-нибудь вроде вежливой вариации «Отъебитесь, сударь», а когда маг только сердито засопит и молча подчинится. Хвала Создателю, что мальчишке хотя бы хватало ума не переоценивать свои силы.
Логэйну было почти жаль, что он уже слишком стар для тех глупостей, которые склонны творить юнцы, жаждущие считать себя суровыми мужами. Амелл не был ему ни сыном, ни племянником, ни воспитанником, а тонкая ниточка одной на всех скверны, благодаря которой Стражи торжественно именовали друг друга братьями, была слишком эфемерной связью. И всё равно тот был его мальчишкой, и Мак-Тир украдкой радовался тому, что первоначальную неловкую церемонность их общения постепенно сменяет что-то… другое. Чуть больше похожее на зарождающуюся дружбу.
Оказалось, что Дайлен обожал всякую теплую пушистую живность и, наслушавшись воспитанного Эамоном Алистера, отчаянно стеснялся этой своей слабости. Узнавший об этом Логэйн, справившись с внезапным всплеском какого-то хищного торжества – он готов был поклясться, что о маленьком секрете Амелла не подозревал даже его любовник, тот пронырливый антиванский эльф, которого он сам когда-то послал убить мальчишку – насмешливо заметил, что попрекать Убийцу Архидемона симпатией к братьям нашим меньшим в любом случае никто не осмелится. А на следующее утро решил быть осторожнее в своих речах и поступках, потому что набранных по ближайшим дворам блохастых котов маг притащил именно к нему.
Мокрый насквозь Логэйн, отмывая шестую по счёту отчаянно сопротивляющуюся тварь, почему-то совсем не чувствовал себя униженным или оскорблённым. В обязанности полководца Ордена помывка котов не входила, а значит, короткий отрывистый приказ он мог и вовсе проигнорировать – но Амелл с ними один не справился бы, а просить он не умел.
Это Логэйн заметил уже давно. Чуть ли не в первый день в лагере тогда ещё просто Серого Стража – отряд мага боготворил и готов был по первому его слову сделать всё, что угодно, но Амелл никогда ни о чём их не просил. Он отдавал распоряжения по праву командира или предлагал услугу в обмен на равноценную любезность – и никак иначе. Как будто возможность получить что-то только потому, что это «что-то» было ему нужно, попросту не умещалась в умной голове чародея. В общем-то, подобная тактика в отношениях с ферелденскими баннами и эрлами вполне себя оправдывала.
Полугодом спустя Логэйн поймал себя на том, что страшно гордится глупой мелочью: Дайлен научился говорить ему о том, что было ему нужно, не пытаясь немедленно предложить что-то взамен. Хотя бы в половине случаев. А остальным по-прежнему доставались приказы или обмен услугами, и Мак-Тир, до глубины души поражаясь собственной реакции, эгоистично наслаждался ощущением того, что он особенный. Что ему упрямый своевольный параноидальный щенок доверяет чуть больше, чем прочим.
А в Башне Бдения Амелл наткнулся на старого приятеля, и сразу выяснилось, что всё он умел. И просить, и вести себя как нормальный мальчишка, на плечах у которого не лежал дохлой тушей весь Ферелден, и даже верить – беззаветно, не требуя по двести доказательств на каждое слово и не держа наготове кинжал на случай, если доказательства окажутся ненадёжны.
Только всё это предназначалось вовсе не сердитому скучному старику Логэйну Мак-Тиру.