Глава 6. АндерсАндерс
Натаниэль Хоу был идиотом.
Андерс страшно удивился, когда это понял: он-то думал, что Нэйт хоть и зануда, аристократ, в магии не разбирается и вообще шуток не понимает, но всё-таки держал его за вполне здравомыслящего человека. И тут – такое!
Целитель, конечно, немедленно поднял его на смех. Это ж надо было такое придумать – чтобы дух Тени в живое тело просился. Как демон какой-то. Справедливость, уж на что чурка бесчувственная, тоже обиделся. А лучник, зараза упрямая, ещё и объяснять принялся – мол, что не обманом в человека влезать надо, а по обоюдному желанию, с разрешения…
Звучало всё это, по правде сказать, на редкость похабно. Но Справедливость опять ничего не понял: умолк, задумался – наверно, стал размышлять о допустимости подобного варианта. Честность дух ценил очень высоко и принялся переосмыслять идею с учётом поправок.
Андерс только посмеялся и выбросил этот случай из головы. Он тогда как раз заметил в одном из коридоров Кэл Хирола очень необычные глубинные грибы, вот и заинтересовался. Всё равно ведь на свете таких дураков не бывает – чтоб по собственной воле своё тело какому-то духу отдавать.
Весь ужас ситуации целитель осознал лишь тогда, когда узнал, что Гаррет общался со Справедливостью.
И не просто разговаривал, как с другими рекрутами Ордена – теми же Натаниэлем и Сигрун, к примеру – которых он расспрашивал о том, что им нужно, какую броню, средства по уходу за оружием и прочую бытовую ерунду они предпочитают и как помочь им освоиться в крепости, а действительно беседовал. Долго, обо всём на свете, даже специально выкраивал для этого время: дел у господина младшего сенешаля меньше не становилось, так он ходил к духу по ночам вместо того, чтобы спать.
На самом деле вначале Андерс даже не испугался. Подумаешь, поговорили, Гаррет хоть и герой, но все же существо не совсем неразумное, обученный маг всё-таки. А потом целитель вспомнил, что Истязаний Хоук не проходил. И Бетани, кстати, тоже. У потомственных отступников вообще с этим плохо, условия жизни не те.
Андерс сбежал из лазарета, забрался в самую дальнюю, заросшую пылью по щиколотку комнату западного флигеля и сел думать. Его форменно трясло от страха, и это было совсем неправильно. Ну в самом деле, что такого?..
Дайлен вот целую башню одержимых вычистил, и ничего. А всего один, пусть и очень сильный, для него вообще не противник. Амелл умный, он колебаться не станет, потому что в одержимом уже не будет его любимого старшего брата, только уничтоживший его личность дух. Хотя одержимость духом наверняка должна отличаться от классической, может быть, физическая оболочка останется неизменной.
Андерс представил, что такое случится с Гарретом, и помрачнел ещё больше. Так было бы даже хуже – увидеть на знакомом лице вместо привычной геройской самоуверенности холодную убеждённость Справедливости, прочитать в заледеневших золотых глазах спокойное осуждение вместо теплой дружеской насмешки. И улыбаться как раньше Хоук уже не будет.
Потому что не будет самого Хоука.
Маг уныло вздохнул, подняв в воздух облачко пыли с подоконника. Сейчас он и сам вёл себя ничуть не лучше, давно ведь понял, что врать себе последнее дело. Всё равно что своими руками объявление написать: «Демоны, сюда! Тут вкусная еда с собственным разумом не в ладу». Гаррет ему нравился целиком, а не только задница.
– Тебя приручили, друг мой Андерс, – вслух сказал целитель и поморщился. В этом заброшенном углу человеческий голос звучал святотатственно, словно оскорбление памяти прошлых жильцов, и он замолчал. К тому же вывод был преждевременным. Приручили – это другое. Это когда в разлуке жизнь не в радость, а не просто обидно, что отдых в его лазарете – совсем без дела Хоук сидеть не умел, и Андерс, заметив очередные признаки переутомления, устраивал его куда-нибудь в угол с простой работой вроде сматывания прокипячённых бинтов или нарезки эльфийского корня – променяли на болтовню с запечатанным в неумолимо разлагавшемся трупе духом Тени.
Ладно, было очень обидно. А ещё было жалко Гаррета, который после всего этого выглядел совсем измученным и несчастным.
И истории он рассказывал интересные, хотя про то, как Карвер соблазнял королеву, наверняка наврал.
Андерс вздохнул снова, подумал ещё немножко и, окончательно убедившись в том, что менять нынешнего Хоука на одержимого ему совершенно не хочется, твёрдо решил что-нибудь сделать. И при этом по возможности не вмешивать Дайлена, потому что он, в конце концов, уже давно взрослый мужчина, и нечего каждый раз бегать к другу за помощью.
Начало оказалось неудачное. С тем, что от идеи вселиться в живое тело изрядно попахивает демонским душком, Справедливость согласился сразу, но потом Андерс ляпнул, что пусть тот экспериментирует на ком угодно, но его мага не трогает – и пошло-поехало. Таких нотаций ему даже Винн не закатывала: досталось и за «его мага», и за попытку решать за другого человека, и за тевинтерский государственный строй с абсолютно несправедливой системой рабовладения, и даже за мирно дремавшего в его сумке Сэра Ланцелапа. Уже через полчаса целитель понял, что разговаривать с духом бесполезно, и принялся придумывать другой план, изредка поддакивая в особо значимых местах его речи.
С Хоуком следовало вести себя осторожнее. Самообладание у отступника, конечно, было запредельное, но тем страшнее было думать о том, что случится, когда оно ему всё-таки изменит. К тому же такие здоровые сильные мужчины всегда очень нервно реагировали на попытки решать что бы то ни было за них, значит, про сорвавшуюся с языка фразу нужно было молчать как рыба.
И разумеется, как раз об этом Андерс в самый важный момент и забыл.
Нет, вначале он, конечно, пытался задавить Гаррета логикой. Поинтересовался тем, чем занимались они со Справедливостью, терпеливо выслушал какие-то совсем детские отговорки, напомнил ему об опасностях общения с жителями Тени. Вместо того, чтобы задуматься и сказать хотя бы что-то вроде «Спасибо, я приму это во внимание», Хоук вступился за треклятого духа, и Андерс неожиданно разозлился. Можно подумать, он за себя переживал и мозги всяким там героям просто ради развлечения на место вправить пытался!
Вот тут-то он и начал совершать ошибки.
Во-первых, выдал личную заинтересованность в результате беседы. Принцип был прост: если кто-то может сделать пакость, он её обязательно сделает, так что незачем демонстрировать свои слабые места. Всё, к чему ты неравнодушен, может стать мишенью. Единственным проверенным исключением из этого правила был Дайлен, что только подтверждало его истинность.
Во-вторых, полез на человека, явно превосходившего его по силе, как физической, так и магической, причём в невыгодных для него самого условиях. Конечно, Андерс мог оперировать потоками энергии на порядок более тонкими, но кого это, к демоновой матери, интересовало в случае прямого столкновения. И дверь кладовки он зря запер.
В-третьих, проболтался про разговор со Справедливостью. И про собственные формулировки. И более чем наглядно продемонстрировал, что сообщать об этом разгневанному Гаррету не собирался.
В-четвёртых…
Про «в-четвёртых» маг подумать не успел, потому что Хоук вдруг промурлыкал странным, совсем не злым тоном какую-то не очень понятную фразу, а потом надвинулся на него стремительно и плавно, как атакующий тигр, и, обхватив его лицо широкими шершавыми ладонями, поцеловал. Уверенно и настойчиво, лишая дыхания и способности мыслить, так жадно и ласково, как будто одного только существования Андерса было достаточно для того, чтобы отказаться от глупостей вроде объединения со Справедливостью во имя каких-то там высших целей.
Целитель чуть слышно вдохнул, сдаваясь разгоравшейся под сердцем страсти, и крепко обхватил жилистую гарретову шею. Кожа под его пальцами была тёплой и гладкой, запястья легонько щекотала борода отступника, которую тот уже недели две ленился сбрить, и ему почему-то вдруг стало хорошо и спокойно – как если бы всё было по-настоящему правильно. Он легонько сжал пальцы, притягивая Гаррета ещё ближе, и игриво прикусил кончик хозяйничавшего у него во рту языка. Хоук выпустил его скулы и принялся с довольным урчанием гладить по спине, и Андерс мгновенно разомлел от контраста между нежными прикосновениями и обжигающе жарким поцелуем.
И очень хорошо, что он вовремя догадался запереть дверь кладовки.
– Насчёт недосыпа ты прав, – зачем-то оторвавшись от его губ, вдруг проговорил Гаррет. Целитель, напрочь потерявший нить беседы, прогнул спину, подставляясь ласкавшим его поясницу рукам, и недоуменно глянул на него, но вместо того, чтобы вернуться к своему до крайности приятному занятию, отступник только тепло улыбнулся и заверил его: – Обещаю, вот прямо сейчас пойду и попробую с этим что-нибудь сделать.
Кажется, говорили они в том числе и про хоуково хроническое переутомление. Способность думать возвращалась к Андерсу медленно и неохотно, но выдать в ответ что-то более-менее уместное он всё-таки сумел:
– Иди. Учти, вечером проверю. И если соврёшь – страшно покараю.
Вот угрожать, даже в шутку, наверное, не стоило… Но Гаррет только покладисто промурлыкал что-то ему в шею и, мстительно пройдясь вдоль горла обжигавшими кожу, словно раскалённое клеймо, губами, вышел из кладовки.
Андерс, старательно убедив ноги в том, что они у него подгибаются – иначе он, трусики Андрасте ему на голову, попросту побежал бы следом – сполз по стене на пол и, обхватив колени руками, задумался о том, как же его угораздило так вляпаться.
Хотя на самом деле думать было не о чем. Что и сообщил ему заглянувший в лазарет за порцией бодрящего зелья Дайлен, устало хлопавший покрасневшими от напряжения глазами. Целитель отругал друга детства, который явно заигрался во всемогущего эрла, сунул ему в руки склянку снотворного вместо тоника и на всякий случай проводил до спальни. В некоторых ситуациях кузены вели себя удручающе похоже.
Все эти сложности он себе устроил сам, мысленно покаялся Андерс и решительно выдернул из ящичка с бальзамами спрятанную среди других склянку с ароматическим маслом. В задумчивости выковырял пробку, принюхался – всё-таки его Тайный Поклонник здорово угадал с запахом, а ещё очень удачно получилось, что несчастный иланг-иланг в заброшенной оранжерее нэйтовой сестрёнки умудрился выжить – и отставил флакон на столик.
Секс всегда здорово всё упрощал. Наверняка поможет и в этот раз, по крайней мере, эта дурацкая одержимость Хоуком – не мажья, упаси Создатель, а обычная безобидная, которой подвержены даже простые люди – должна пройти. Немножко потерпеть – и готово, можно потребовать своё и, удовлетворив любопытство, выкинуть это невыносимо привлекательное существо из головы.
Целитель старательно запер дверь, подмигнул заинтересованно шевелившему ушами Сэру Ланцелапу и принялся готовиться. Отвлекаться на всякие посторонние процедуры наверняка будет некогда, от поцелуев Гаррета он даже про основные меры предосторожности вроде замков на дверях забывал, так что нужно было озаботиться этим заранее.
Мышцы сфинктера, даже разогретые с массажным маслом, поддавались неохотно – слишком давно у него никого не было, во время последнего побега он только пару раз отвлёкся на то, чтобы очаровать пару деревенских девиц и покувыркаться с ними в кустах – и встревоженный котёнок настороженно взъерошил шерсть на загривке, услышав его болезненное шипение. Андерс стиснул зубы и упрямо продолжил: Хоук и впрямь отличался редкостной пропорциональностью сложения, и если вспомнить, что отступник был выше него самого дюйма на три и заметно шире в плечах… В общем, полагаться на способности отвыкшего от некоторых видов нагрузки организма было неблагоразумно.
Целитель помаялся с массажем с полчаса, передохнул немного и попробовал снова. Во второй раз пошло легче, глупое тело пообвыклось и даже начало реагировать на лезшие в голову мысли о Гаррете. Маг философски хмыкнул и, решив, что как-нибудь выдержит, принялся одеваться.
Любимую мантию было жалко. Есть ли у Хоука привычка срывать с любовников одежду, не считаясь с потерями, Андерс не знал, но рисковать не собирался. Если уж он решил быть предусмотрительным, нужно было быть таковым во всём. Тем более что купленные по настоянию Амелла рубашка с брюками смотрелись на нём очень даже неплохо, особенно когда он оставлял ворот расшнурованным.
– Пожелай мне удачи, Сэр Ланцелап, – вздохнув, попросил целитель. Котёнок, как будто поняв, ободряюще мурлыкнул и махнул растопыренной лапой, и маг, невольно улыбнувшись, отправился воплощать в жизнь предпоследний этап своего корявого плана по завоеванию хоуковой задницы.
Гаррет в кои-то веки спал. В кои-то веки – в собственной кровати.
Андерс постоял чуть-чуть у порога, любуясь: успевший куда-то деть свою дикорастущую бороду отступник спал на животе, из-под одеяла виднелись плечи и часть спины, и в струившемся из окна лунном свете и без того отчётливо выпиравшие мускулы прорисовывались ещё резче. Колыхавшиеся, словно вода в стакане, мысли при виде этого зрелища мигом успокоились и потекли в нужном направлении – он ведь всё-таки пришёл получать удовольствие, и совсем ни к чему было портить его предчувствием пары неприятных минут в конце.
Маг осторожно шагнул вперёд, но Хоук, по словам Дайлена, по чуткости сна чуть ли не превосходивший его любовника-Ворона, даже не шелохнулся. То ли действительно ему доверял – глупое предположение, право слово – то ли умаялся настолько, что его начали подводить взращенные полутора годами Мора рефлексы. Целитель сочувственно хмыкнул и, подавив желание лизнуть очаровательную впадинку под взбугрившейся дельтавидной мышцей, осторожно сдвинул одеяло и провёл кончиком пальца вдоль ступни Гаррета. Начинать ночь с попытки удушения – а на внезапное прикосновение боевой маг точно отреагировал бы, причём, скорее всего, весьма агрессивно – ему не хотелось, а так он получил бы самое большее пинок.
Обошлось. Хоук буркнул что-то сквозь сон и спрятал пятку под одеяло, и Андерс, тихо хихикнув, принялся за вторую. После этого отступник наконец проснулся и, вывернув шею, растерянно посмотрел на него.
– Ну я же обещал проверить, – пожал плечами целитель и невинно улыбнулся. Не удержавшись, ласково провёл ладонью вдоль мускулистой крепкой ноги и лукаво добавил: – Знаешь, застукать тебя в собственной постели действительно очень большая удача.
Гаррет усмехнулся, приподнялся на локте, и маг невольно поёжился под его взглядом. По коже как будто кипятком плеснули, губы вмиг пересохли и слабо заныли от нетерпения. Но не мог же он прямо так просто сдаться?
– Ты выспался или мне стоит ещё на какое-то время оставить вас с кроватью наедине? – коварно промурлыкал Андерс, поднявшись на ноги, как будто и впрямь собирался уйти по первому же требованию. Ага, как же… но Хоуку об этом знать не стоило.
Отступник с готовностью подыграл – его низкий, хрипловатый голос как будто скользил по коже, дразня и распаляя, и вообще узнать, что Гаррету нравилось его общество, оказалось ужасно приятно – и поднялся с кровати, и целитель разочарованно протянул:
– Ну что за манера – спать в одежде?
А он-то так надеялся вволю поглазеть на совсем голого Хоука… Жаль. Хорошо хоть не броня, тут ему и впрямь повезло.
Гаррет заурчал, словно большой довольный зверь, и потёрся лицом о его шею, пощекотав кожу жарким дыханием. Андерс тихо засмеялся и принялся стаскивать с него подштанники, дрожа от возбуждения: наконец-то можно было прикоснуться к нему по-настоящему, бесцеремонно облапить задницу, провести ладонями по пояснице и сильным бедрам… Вдоль открытого горла целителя прошёлся нахальный влажный язык, и с его губ вдруг сорвался беспомощный стон. Ухо коротко подразнили острые зубы, а потом Хоук развернул его голову к себе и поцеловал.
Всё в который раз пошло совсем не по плану, но Андерса это уже нисколько не волновало. Когда именно он лишился рубашки, он потом так и не сумел вспомнить, всё в голове смешалось: как горело плечо под лаской нетерпеливого гарретова рта, как он, бесстыдно постанывая, выгибал спину, подставляясь сильным, упоительно нежным рукам, и нетерпеливо тёрся о любовника всем телом, беспомощно цепляясь за крепкий загривок, как обжигал ухо сладкий гортанный шёпот, как не хватало дыхания и ныли от жёстких, безумно страстных поцелуев губы… Андерс глухо зарычал и, дёрнув Гаррета за волосы, поцеловал его сам, пытаясь хоть как-то сравнять счёт. Только нихрена не вышло – отступник вдруг поддался, позволил ему вести, и сжигавшее целителя невыносимое желание вспыхнуло ещё ярче, превращаясь в нечто почти жуткое. Маг снова стиснул пальцы на шее Хоука, притягивая его к себе, и обвил его бедро ногой, чуть не заскулив от острого наслаждения, которое пронзило тело от паха до затылка.
Намёка Гаррет как будто не заметил. Толкнул его на кровать, сдёрнул брюки и, вжав в матрас всем весом сильного, жаркого тела, снова принялся целовать: властно, горячо, доводя до исступления. Судорожно извивавшийся под ним Андерс ещё пытался отвечать: зализывал следы собственных пальцев на плечах, ласково царапал спину под лопатками, упиваясь рождавшейся под его руками сладкой дрожью, ерошил волосы, когда самозабвенно урчавший Хоук принимался тереться лицом о его грудь, время от времени прихватывая соски губами. Он уже охрип от стонов, а Гаррет и не думал останавливаться – дразнил языком шею, пупок, игриво покусывал грудь и полоски тонкой кожи там, где смыкались бедро и живот, потом по-хозяйски обласкал его губами…
– Давай уже, – бездыханно потребовал Андерс, отчаянно цепляясь за последние крохи рассудка. Пусть лучше сейчас, пока он ещё помнит, чего нужно ждать.
Короткий поцелуй обжёг губы, Хоук низко засмеялся и поцеловал его сам, глубоко и властно, и наконец-то коснулся пальцами входа. Так осторожно, как будто делал это впервые.
– Ну давай же… – поторопил его целитель, не сумев скрыть удивления. Он ведь всё уже сделал заранее, что там ещё… Гаррет заткнул его поцелуем, зарычал в рот, глубже втолкнув пальцы в его тело, и принялся растягивать его сам, не обратив ни малейшего внимания на растерянную ругань порядком испугавшегося собственной реакции Андерса.
Ему было хорошо. От почти мгновенно нашаривших нужное место жёстких умелых пальцев, от лёгкого жжения в тянущихся мышцах, которое почему-то отзывалось прямо в паху плавящим нервы жаром, от вдруг ставшего кристально ясным осознания того, что можно не выманивать наслаждение обманом, а получить в подарок…
Нельзя. Хватит уже. Андерс оттолкнул Хоука и перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку и непристойно оттопырив зад. Сейчас, как всегда, станет больно, и дурацкое наваждение рассеется.
– Немедленно! – почти в отчаянии рявкнул целитель, почувствовав на пояснице издевательски неторопливую ласку, и толкнулся бёдрами в широкие гарретовы ладони. Гаррет покладисто промурлыкал что-то, чего он не сумел разобрать, и, ещё раз заклеймив болезненно-чувствительную кожу поцелуем, всё-таки взял его.
Жгло почти нестерпимо, но пылавшее от возбуждения тело принимать это ощущение за долгожданную отрезвляющую боль отказывалось наотрез. Растерявшийся ещё сильнее Андерс задышал чаще, пытаясь притерпеться, пока Хоук не начал двигаться, и через несколько мгновений медленно утихавшее жжение даже начало казаться ему приятным. И только после этого Гаррет медленно, аккуратно повёл бедрами, и маг с удивлённым вздохом подался ему навстречу.
А потом удивляться попросту не осталось сил. От каждого движения Хоука его окатывало невыносимым жаром, вырывавшим из горла беспомощный стон, от хриплого, перемежавшегося горячечным ласковым шёпотом дыхания любовника кружилась голова, а глупое, но поразительно целеустремлённое тело само выгибалось, требуя всё нового и нового наслаждения. Андерс услышал чьё-то умоляющее «Ещё, сильнее!», через несколько одуряюще долгих мгновений узнал в низком, пронизанном безумием страсти голосе собственный, а затем Гаррет подчинился, и весь его мир сузился до мощного, неодолимого ритма, сотрясавшего его до основания. И исчез в раскалённой до белизны вспышке.
Андерс лежал, пытаясь отдышаться, и лениво размышлял о том, а что же это вообще такое было. Лежавшая у него на талии хоукова рука, тяжёлая и тёплая, ясности мысли отнюдь не способствовала, как и якобы незаметный взгляд из-под ресниц, от которого у него вдоль позвоночника стадами бегали крупные щекотные мурашки. А ещё страшно хотелось не ломать себе голову над метафизическими вопросами, а просто придвинуться поближе к нему и заснуть, пригревшись под боком.
Мечты, мечты. Ещё про «жить долго и счастливо» вспомни, наивное создание, обругал себя Андерс и, собравшись с духом, развернулся к Гаррету. Выбраться из чьей-нибудь постели иногда бывало куда сложнее, чем туда попасть, и что-то подсказывало магу, что здесь именно такой случай.
Оказалось, нет. Хоук даже не попытался его удержать – ну не считать же за попытку флегматичное «можешь остаться, если хочешь». Целитель, неосторожно посмотрев на боевого мага, который вальяжно растянулся на сбившихся простынях, чуть было не сказал, что хочет… хорошо хоть его собственные рефлексы его не подводили, подсознание ещё крепко помнило, что слишком долго оставаться рядом с кем-то нельзя. Чревато большими неприятностями.
Андерс торопливо выбрался за дверь и только тогда вспомнил, что в радиусе десяти миль от Башни Бдения нет ни одного храмовника. И немедленно почувствовал себя идиотом.
Дайлен, к его великому изумлению, действительно выпил вручённое ему снотворное и мирно спал, зарывшись по самую макушку в пышные эрловские одеяла. Маг нахмурился, подошёл к столику и, выдернув пробку из пустой склянки, старательно принюхался. Пахло слабо, валерьянка уже выдохлась и только чуть-чуть оттеняла более стойкий аромат кошачьей лапки, значит, с того момента прошло уже часов восемь… Короче, можно было будить.
Разбуженный Амелл первым делом поинтересовался, кто его обидел и кому оторвать голову; узнав, что никому, он пронзил Андерса укоризненным взглядом и попытался снова скрыться в своей одеяльной норе, но целитель успел перехватить его руку и просительно сжал пальцы. Дайлен обречённо вздохнул и изобразил на лице внимание и сочувствие.
Внимание и сочувствие постепенно сменялись недоумением и очень знакомым Андерсу выражением, означавшим, что он и правда идиот. Ему вдруг стало обидно, и он попытался объяснить младшему – Амелл был слишком умным, так что о странно сочетавшейся с этим свойством наивности маг вечно умудрялся забывать – товарищу, что к чему в этом мире смертных.
Вместо того, чтобы всё-таки ему посочувствовать, Дайлен смерил его точно таким же взглядом, как в тот раз, когда только-только привезённый в Круг Андерс сказал ему, что солнце – это плод Великого Пламенного Древа, который возит на небесной лодке огнеупорная дева в алых одеждах.
Но всё-таки после разговора с другом (и подверждения того, что он в который раз повёл себя как дурак) всё стало на свои места. По крайней мере, маг сумел почти без усилий признать, что, если бы у него ещё оставался выбор, он предпочёл бы остаться у Гаррета, а не слушать амелловы эротические воспоминания о его эльфе. Хоук, в конце концов, был молодым здоровым мужчиной, и можно было бы попробовать ещё раз развести его на секс… Но возвращаться после двухчасового отсутствия было уже как-то неловко, и вместо этого Андерс просто пообещал себе, что обязательно намекнёт тому на возможность повторить. Желательно поскорее, потому что Амелл верно сказал: если не уверен в результате, проведи ещё один эксперимент.
Придя к этому выводу, целитель забрался к другу под одеяло и с чистой совестью заснул, обхватив его поперёк живота.
Целоваться с Гарретом в открытую, посреди лазарета, оказалось приятно и очень странно. Руки отступника теперь вели себя куда смелее: хватать Андерса за задницу, к некоторому его разочарованию, Хоук всё равно не стал, но зато настойчиво гладил по спине и ласково мял поясницу, заставляя его жмуриться от удовольствия. Нервничавший по привычке – Дайлен ещё накануне однозначно определил её как «вредную» – целитель через пару минут всё-таки не выдержал, вывернулся из его объятий и, напомнив боевому магу, что спать всё-таки надо не раз в неделю, а гораздо чаще, вернулся к своим занятиям.
Устраивать разврат прямо на его рабочем месте Гаррет всё-таки не стал. Хотя если бы попытался – Андерс вряд ли нашёл бы в себе силы возражать. Но чувство долга у проводившего его жарким взглядом господина младшего сенешаля явно перевесило, и вместо того, чтобы переживать о том, как отнесётся Страж-Командор к резкому падению нравов во вверенном ему подразделении, маг с обречённым вздохом уселся варить зелья на продажу.
Начать он решил с простого, хотя и долгого в приготовлении зелья здоровья. Для боевых отрядов вроде их собственного оно было практически бесполезно – слишком слабо и медленно действовало – но крестьянам и торговцам особые изыски не требовались, да и цена играла немалую роль. В любом случае так они с Дайленом могли проверить, чего вообще стоила эта затея.
Андерс провозился с ним до самого вечера. Это с малыми дозами всё было просто – быстренько порубить эльфийский корень и веретёнку, проварить до мягкости корневища лапчатки и, бросив в процеженный отвар измельчённые растения, довести его до кипения, а потом томить на медленном огне два с половиной часа. Когда же речь зашла о большом котле… Полдня ушло на одну нарезку лекарственной зелени, а потом выяснилось, что для того, чтобы вскипятить полный котёл воды, нужно гораздо больше дров и гораздо больше времени.
Организовывать всё следовало совсем по-другому. Целитель, несколько часов просидевший над медленно нагревавшейся жидкостью, даже придумал как именно, но выбрасывать недоваренное зелье и переделывать его заново у него попросту рука не поднялась. Было жалко и потраченного времени, и трав, которые Гаррет доставал с таким трудом…
– Это у кого тут ещё недосып, – сочувственно хмыкнул Хоук прямо у него над ухом, и Андерс, подскочив, кинулся проверять зелье. Если выкипело – вот тогда точно придётся выбрасывать. Отвар, к его великому облегчению, тихонько булькал, даже и не думая переливаться через край, и он, успокоившись, повернулся к отступнику.
– А я тоже могу в казну деньги зарабатывать! – не удержавшись, поделился целитель. Гаррет улыбнулся и, обняв его за талию, притянул к себе, и Андерс удобно прислонился к его груди.
Вообще-то он рассчитывал на то, что Хоук, которому наверняка было совсем неинтересно слушать о том, что именно он делал, заткнёт его поцелуем. Однако боевой маг не только выслушал, но и предложил помочь, и хотя вреда от него наверняка было бы куда больше, чем пользы, Андерсу всё равно почему-то стало очень приятно. Но свой поцелуй, даже два, он всё-таки вытребовал и только после этого отправил Гаррета отсыпаться.
Маг проводил его взглядом и неохотно признал, что свой долг целителя в отношении одного конкретного обитателя Башни Бдения он выполнял на редкость халатно. Можно ведь было просто не доводить до такого, а то теперь ему недели две придётся проверять, достаточно ли Хоук спит – действительно спит, а не с ним – и потом продолжать следить за тем, чтобы тот не переутомлялся. А то он сам себя уважать перестанет, потому что у по-настоящему хорошего целителя пациентам никогда не становится настолько плохо, чтобы лежать в лазарете.
Последнюю склянку Андерс закупорил уже сильно после полуночи. Посмотрел на свой рабочий стол, на котором продремал последние часа три, и решил, что спать всё-таки нужно в кровати. Оставленный в комнате Сэр Ланцелап поприветствовал его укоризненным мяуканьем, а потом послушно слез с подушки и улёгся рядом с ней, освободив место своему хозяину.
Лежать было до странности неудобно. Маг недовольно поморщился и перевернулся на другой бок, но лучше не стало. Под головой что-то мешалось, он пару раз пихнул умявшуюся в плоский блинчик подушку кулаком и вдруг нащупал под ней какой-то твёрдый предмет.
– Мог бы и предупредить, – с упрёком сказал Андерс коту, вытащив из-под подушки браслет. Широкий, типично мужской сильверитовый браслет с девятью рунами. Он повертел амулет в руках, любуясь строгими элегантными линиями металла, обвивавшего невзрачные с виду камни со знаками, защёлкнул его на левой руке и невольно присвистнул: руны оказались активными, более того, они были связаны в единую сеть, работавшую независимо от его собственного уровня маны. Работа мастера.
– А ты ведь даже не выдашь мне моего замечательного Тайного Поклонника, – снова попытался воззвать к ланцелаповой совести целитель. Кот смерил его взглядом, гласившим: «Двуногое существо, либо корми, либо отстань», и положил голову на вытянутые лапы, а маг любовно провёл пальцем по охватывавшему его запястье сильвериту и мечтательно улыбнулся. Конечно, никакой артефакт не сделает из него воина, но всё-таки с таким подспорьем в бою ему будет гораздо спокойнее. Иногда даже половина секунды может оказаться жизненно важной, а у него будет запас не меньше чем в пять.
Страшно хотелось сбегать к Амеллу и похвастаться подарком, но Андерс решил сделать это утром. Чтобы полированный сильверит сверкал в солнечных лучах, и Дайлену сразу стало завидно.
Однако наутро от прежней искристой радости остались жалкие обрывки. Браслет был по-прежнему великолепен, Андерс, как и прошлой ночью, был влюблён в него по уши – но теперь он замечал не только это.
Мастерская работа резчика-чарователя. Чистейший, без обычных для сельских кузниц примесей металл, с тонкой проковкой и прочной веридиумной застёжкой. Руны, подобранные именно для участвующего в активных боях целителя. Более того, для целителя его уровня, а не просто выучившего пару лечебных заклинаний мага.
Это была очень дорогая вещь.
– Ты в курсе, сколько стоит во внешнем мире одна руна грандмастера? – хмуро поинтересовался Андерс, глядя на Дайлена. Тот, как будто и впрямь не понимая, в чём дело, безмятежно любовался браслетом и осторожно, кончиками пальцев ощупывал рунные камни, определяя уровень энергии. – Здесь их три. Плюс ещё шесть мастерских, которые стоят не намного меньше. Кроме того, сильверит и веридиум тоже удовольствие недешёвое, большинству людей с лихвой хватает обычной стали, а лириум можно достать только у контрабандистов и только за большие деньги. А ещё сама работа – да за такую схему интендант любого Круга с покупателя три шкуры сдерёт, а тот ещё и доволен будет. Дай, это у нас в круге рунные амулеты ценились не дороже кулька пряников, потому что кому они там нужны, а снаружи…
– Ты к чему ведёшь-то? – недоуменно переспросил Амелл, и целитель обречённо вздохнул:
– Радость моя, ну и кто из нас двоих третий год на законных основаниях шляется по внешнему миру? Нельзя же быть таким наивным. – Энтропийщик вопросительно приподнял бровь, и Андерс послушно разъяснил: – За такой браслет можно купить половину твоего эрлинга. Ну или треть, ты всё-таки здорово привёл его в порядок. И если мой Тайный Поклонник так легко разбрасывается подобными вещами, значит, он очень богат. – Дайлен вдруг сдавленно фыркнул, и маг настороженно сдвинул брови, но тот лишь покачал головой и жестом попросил его продолжать. – А это уже плохо.
– Почему это? – неподдельно удивился Командор.
– Потому что у богатых людей куда больше возможностей добиться желаемого, – мрачно проговорил целитель. – Пока что он – или она – предпочитал действовать по-хорошему, но если… если вдруг не сойдёмся во вкусах, тогда могут быть проблемы. Отдаваться какому-нибудь кривому горбатому чмырю за пусть даже двести тысяч раз полезную побрякушку я не намерен, значит…
– Единственная твоя проблема в том, что ты исходил из совершено неверных предпосылок, – перебил его Дайлен. – Амулет отличный, носи и радуйся, и нечего переживать.
– Ты что-то знаешь, – окинув его внимательным взглядом, уверенно сказал Андерс. – Дай, так нечестно!
– И несправедливо, – насмешливо поддакнул Амелл. – Утихни, солнце моё. Стоит твой браслет не больше, чем чистые рунные камни у чародейки, торгующей возле крыльца цитадели.
– А металл? – напомнил целитель.
– Рудные жилы возле Чёрных Холмов и в Кэл Хироле, – отмахнулся Командор. – Охранять их пока некому, бери – не хочу. Халява чистой воды, правда, в малых масштабах, потому что много на себе не утащишь.
– Бред, – убеждённо заявил маг. – Какой самоубийца попрётся в Кэл Хирол ради куска сильверитовой руды?
Дайлен пожал плечами и загадочно улыбнулся:
– Андерс, солнце, у тебя же есть мозги, я точно знаю. Я тебе, считай, прямым текстом всё сказал, подумай хоть чуть-чуть сам. И выкинь из своей безупречно стройной схемы деньги, они в ней почти не участвовали.
– Она же тогда развалится! – возмутился Андерс.
Привыкнуть к Гаррету оказалось удивительно просто. Вначале даже казалось, что почти ничего не изменилось – подумаешь, добавился к их обычному приветствию долгий ласковый поцелуй. Ерунда какая. Сущая мелочь. А так всё осталось по-прежнему: неизменная сдержанность Хоука, под которой только очень внимательный взгляд мог различить готовую вырваться на волю страсть; патрулирование Глубинных Троп, на которых вечно разводилась всякая пакость, причём в таких количествах, что боевой маг в отряде зачастую казался отнюдь не лишним; разговоры обо всём на свете, от свойств растений до повадок раздражённых высших драконов; многосмысленные, на первый взгляд совсем не смешные шутки отступника, истинное значение которых Андерс угадывал порой только после пары дней размышлений, после чего по полчаса доказывал обеспокоенным внезапными взрывами смеха служанкам, что с ним всё в порядке…
В общем, с Гарретом было интересно. И в постели тоже – он с готовностью подыгрывал любой фантазии мага, а иногда сам придумывал такое, что тот только диву давался. Мог быть восхитительно нежным, заставляя его млеть и таять, а мог сводить с ума страстным напором, и Андерс даже не мог понять, что очаровывало его сильнее: сопричастность с нечеловеческой силой любовника или железная воля, способная ради него удержать эту силу в узде. Иногда Хоук вообще мог быть послушным, словно котёнок, а порой у него, напротив, случалось настроение поупрямиться, и тогда он не успокаивался, пока не заставлял целителя охрипнуть от крика. Ошарашенный обилием впечатлений маг даже подзабыл, что так и не добрался до гарретовой задницы.
Вот только спать в его кровати у Андерса пока не получалось. Гаррет был удивительно похож на Дайлена, и наконец переставший отмахиваться от этой мысли маг быстро привык к тому, что в его постели можно не только целенаправленно трахаться, но и просто целоваться, болтать обо всякой ерунде, дурачиться и драться подушками. У высокой должности были свои преимущества – подушек у Хоука было целых две. Однако именно со сном никак не складывалось: Андерс однажды собрался с духом и решил остаться у него до утра, но даже несмотря на успокаивающий вес гарретовой руки у него на талии, заснуть ему так и не удалось. Малейший звук, движение, даже просто глубокий вздох засыпающего любовника – и его мгновенно выдергивало из только-только охватившей его дрёмы. Самоуговоры тоже не действовали: сознание мага отлично помнило, что храмовники ему больше не страшны, да и сопящий рядом Гаррет любому его обидчику оторвал бы всё, что отрывается, но привычка оказалась стойкой.
– А я тебя наконец вспомнил, – задумчиво проговорил Андерс, глядя на мерцавшие за окном звёзды. Его голова покоилась на плече Хоука, рука любовника обвивала его талию, и кончиками пальцев целитель рассеянно вырисовывал абстрактные узоры на тыльной стороне лежавшей у него на животе кисти. Мерное, постепенно замедлявшееся дыхание Гаррета на миг прервалось вопросительным мурлыканьем, и маг пояснил: – Ты ведь так и не дорассказал мне сказку про ежиных баб.
– Что? – ошарашенно выдохнул отступник.
– Это ведь ты был, – поколебавшись, проговорил Андерс. – Правда, ты немного по-другому выглядел, но это в Тени всегда так.
– Как такое возможно? – переспросил Гаррет. – Управлять снами могут только демоны.
– Ещё у долийцев какие-то сомниари были, но они давно вымерли, – поправил его маг. – А ты ко мне случайно попал, такое бывает. Дайлена однажды в сон какого-то тевинтерского магистра занесло, он потом недели две спать боялся… Я-то тебя за демона принял, потому что ты там на Дайлена был похож. То есть, не то чтобы похож… – Он повернулся так, чтобы смотреть Хоуку в лицо, и попытался объяснить: – Знаешь, как бывает: глядишь на человека и мучаешься, пытаясь вспомнить, где его видел. Вот я на тебя тогда смотрел, и ты мне казался чуть ли не точной его копией, а вот как пригляделся повнимательней – и ничего общего. Я и подумал, что просто демон слабенький попался, даже иллюзию толковую сотворить не может, а потом ты про ёжиков начал…
– Ну… извини, – смущённо хмыкнул отступник. – Я просто ничего лучше не придумал.
– Вообще-то я тебе спасибо хотел сказать, – потёрся щекой о его плечо Андерс. – Я ведь очень тебе обязан. Жизнью, наверное, или как минимум здравым рассудком… Я после того сна только тем и спасался, что сам себе сказки про ёжиков рассказывал, всё пытался догадаться, в чём же шутка была и почему сказка должна была быть неприличная. От меня даже демоны шарахаться начали. – Он невесело усмехнулся и добавил: – Ну а кто б не начал, если я при виде фиолетовых сисек первым делом спрашивал, чем же ежиные бабы на юге отличаются от нормальных… Даже к тому храмовнику, который меня выпустил, с этим вопросом полез, долго потом доказывал, что не одержимый. Хорошо хоть пацанёнок попался трепетный, он с перепугу меч выронил и удрал, а не попытался меня зарубить.
– Я очень этому рад, – нежно поцеловав его в нос, серьёзно сказал Хоук. Целитель неловко улыбнулся в ответ, пытаясь справиться с внезапно охватившим его незнакомым, томительно-приятным чувством, и шутливо потребовал:
– Хочу сказку про ёжиков! Рассказывай давай.