Глава 3. Дайлен Амелл. Гаррет Хоук (начало).Дайлен Амелл
Прощаний Логэйн явно не любил.
Его бы воля – наверно, вообще уехал бы ночью, никому не сказав, чтобы избежать непременного хлопанья по плечам, сбивчивого обмена воспоминаниями в духе «А помните, как вы Архидемону в хвост баллистное копьё вогнали?» и попыток сунуть в зубы горлышко бутылки с полынным спиртом, который Андерс уже начал втихаря гнать в кладовке за лазаретом. Дайлен едва сумел выпросить себе одну, целитель шипел и заявлял, что это на продажу, потому что разбойников его неблагоразумный кузен скоро всех повыведет, и где им тогда деньги брать?
К счастью, уехать, не доложив своему непосредственному начальству, Мак-Тиру не позволяло слишком глубоко въевшееся почтение к субординации, так что спирт вместе с инструкцией Амелл ему всё-таки всучил. Отравить им, конечно, никого не отравишь, но если действовать с умом, то в Монсиммаре его первый собственный Страж сможет неплохо поразвлечься.
Никаких церемоний на такой случай предусмотрено не было, так что Командор просто протараторил что-то про бдительность в мире, уважение к начальству и надирание задниц гребаным орлесианцам, несколько расстроившись, когда Логэйн упустил возможность ехидно пройтись насчёт конкретного способа осуществления последнего. Воин, выслушав его, сухо кивнул и уже развернулся к воротам, когда Дайлен возмущённо окликнул его:
– А как же заключительная прощальная гадость?
– Простите? – обернувшись, озадаченно переспросил Мак-Тир, и Амелл с готовностью пояснил:
– Ну вы что, прямо так и уедете? А как же сказать мне какую-нибудь пакость, чтобы я потом целый год вспоминал вас с ностальгией?
– Почему гадость-то? – чуть слышно вздохнув – маг угадал движение только по тому, как на мгновение сместились солнечные зайчики на доспехе воина – уточнил Логэйн.
– Потому что есть на свете такие люди, – принялся просвещать его Командор, – которые так боятся собственных привязанностей, что изо всех сил их скрывают. Так что ваши гадости можно смело засчитывать за комплименты. – На лице бывшего регента появилось то самое Выражение, и Амелл смущённо поинтересовался: – Что, мне опять надо было промолчать?
– Насколько же с Анорой было легче… – тоскливо пробормотал Мак-Тир вместо ответа, и Дайлен, гордо улыбнувшись, жизнерадостно заверил его:
– Ничего, вы мне тоже изрядно нервы попортили. И не забудьте про орлесианские задницы!
– Я добьюсь того, чтобы вам прислали десяток, сами и будете драть, – устало пообещал воин и, на прощание одарив его скупой улыбкой, зашагал по дороге к Амарантайну. Амелл хмыкнул и, мысленно хихикая, махал рукой ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
Гаррет, наверное, расстроится, но с этим придётся смириться. Прощания ещё и с его замечательным кузеном Логэйн мог и не выдержать.
Вот то, что в Монсиммар воина вытребовали как раз в тот самый момент, когда они наконец собрались по-настоящему взяться за заброшенные дела эрлинга – это было уже намного хуже. Капитан Гаверел докладывал о том, что возле Чёрной Лощины, или как его там, то ущелье, стали пропадать люди, и надо было собрать отряд и проверить, но как его собрать, когда половина солдат хромает по крепости по уши в бинтах, а другая половина изо всех сил храбрится и изображает из себя героев, зато Андерс в одном обращённом на них взгляде усматривает покушение на своих пациентов и набрасывается на него с такой яростью, что ему становится по-настоящему страшно…
Когда в отбрасываемой амбаром тени что-то шевельнулось, слишком глубоко задумавшийся Дайлен подскочил, машинально уходя с траектории вероятного выстрела, и наугад швырнул заклинание паралича.
– Натаниэль? – удивлённо переспросил он, подойдя к замершему в тисках его заклятия аристократу. – То есть, простите, сударь Хоу? А что вы тут, извините, забыли?
Тот, разумеется, не ответил, и маг, спохватившись, снял паралич. Его неудачливый гость рвано вздохнул, как будто и впрямь успел испугаться того, что задохнётся, и спокойным твёрдым голосом проговорил:
– Командор, я хотел поговорить с вами.
Амелл невольно поморщился. То, что сын и вроде как наследник предыдущего владельца эрлинга может при желании устроить ему немало проблем с законом, не все из которых сможет решить банальное «такова воля королевы», было предельно ясно. Тратить время на пустую болтовню не хотелось, но он решил не перегибать палку и, сухо кивнув Натаниэлю, зашагал к цитадели.
– Я… был поражён вашим решением, – двигаясь бок о бок с ним, несколько неуверенно начал Хоу. Но первоначальное замешательство быстро прошло, и в его голосе вскоре зазвучала отрепетированная уверенность потомственного аристократа: – Вы даровали мне свободу, просто отпустили – невзирая на то, что я собирался совершить и что ещё мог сделать… Я ожидал казни или позора, но вы дали мне возможность сохранить доброе имя. Я хотел узнать – почему?
– Да я вообще добрый, – буркнул Дайлен. Гаррет сильно переоценивал его умение разбираться в людях: он никак не мог понять, что понадобилось от него незваному гостю. – Слушай, я не хочу с тобой сражаться…
Натаниэль коротко рассмеялся:
– Да сражения-то, похоже, и не вышло бы, даже будь у меня такое желание. Но я пришёл не за этим. Возьмите меня с собой, Командор. Позвольте мне стать Серым Стражем.
Амелл чуть не споткнулся. Остановился, развернулся к собеседнику, и опасливо, как будто обращаясь к сумасшедшему, переспросил:
– Что?
– Да я сам не верю, что прошу об этом, – безрадостно улыбнулся Хоу. – Но я серьёзен. – Он на мгновение отвёл взгляд, а потом снова уставился на Командора, как будто считал, что чем настойчивей он будет сверлить его глазами, тем больше его шансы на успех: – Мне некуда идти. Я думал, что погибну здесь… и, должно быть, отчасти желал именно этого. Но ты меня пощадил. Позволь мне стать Серым Стражем. Разреши мне попытаться. Пожалуйста.
Дайлен глубоко вздохнул.
– И почему мне кажется, что всё это я уже где-то слышал? – подняв глаза к небу, философски осведомился он и отмахнулся, когда Натаниэль, озадаченно сдвинув брови, открыл рот, чтобы ответить. – И причёски у вас одинаковые… Хочешь обелить имя отца?
– Н-не знаю, – запнувшись, отозвался аристократ. – Не знаю даже, важно ли это. Может, единственное, что на самом деле важно – внести свой вклад в борьбу с порождениями тьмы. Может, именно это и следовало сделать моему отцу, вместо того, чтобы… А, неважно. – Он махнул рукой и устало ссутулился, как будто не знал, что ещё сказать.
Амелл покачал головой. Ну вот делать им всем нечего. Огрена ещё понять можно, он, наверное, мозги ещё до свадьбы с Бранкой пропил, но этот-то вроде производил впечатление здравомыслящего человека…
– То, что можно ещё жениться и завести кучу детишек, тебе в голову не приходило? – так, для порядка осведомился он. – Не отвечай, сам вижу, что не приходило. Чтоб ты знал, одними порождениями тьмы мир не ограничивается.
Хоу упрямо нахмурился, и маг мрачно хмыкнул. Можно было бы ещё поиграть в благородство, ещё раз попытаться причинить добро и нанести справедливость сыну своего старого врага… но необходимость возрождать Орден, на данный момент состоявший из двух магов и одного коротконого пьяницы, от этого никуда не исчезла бы.
– Кое-что о том, что значит быть Серым Стражем, узнаёшь только после Посвящения, – поколебавшись, всё же попытался предупредить его Дайлен. – И поверь мне, это кое-что тебе не понравится.
Если бы Натаниэль задрал нос и заявил что-нибудь вроде «трудности меня не пугают», Амелл в ту же минуту послал его прочь. Возможно, даже матом. Но аристократ только криво усмехнулся и молча пожал плечами.
– Знаешь, где кабинет сенешаля Вэрела? – снова вздохнув, поинтересовался Командор. – Отправляйся к нему, скажи, чтобы готовил Посвящение. Я подойду чуть позже.
Хоук с Андерсом, оказывается, ещё не вернулись, и в лазарете было тихо и почти пусто, только в углу маялся старичок-кладовщик, страшно стеснявшийся своего хронического артрита и потому бегавший к целителю «по секрету». Поставленные охранять лаз в подземелье солдаты старательно бдили и при появлении своего эрла немедленно принялись отчитываться; Дайлен великодушно изобразил на лице одобрение и, прикинув время, решил, что беспокоиться ещё рано. В конце концов, Гаррет умный мужчина и не стал бы растягивать простой разведывательный рейд сверх необходимого… если его, конечно, не накрыло.
Амелл обернулся, с сомнением посмотрел на темневший за линией факелов лаз и усилием воли заставил себя двинуться к выходу. Много он там в одиночку сделал бы, а тащить на Глубинные Тропы солдат, видевших порождений тьмы один раз в жизни, просто бессмысленно. Да и вообще…
В конце концов, он и затеял-то это ради того, чтобы его друзья подружились. А если они там умудрились всё-таки разругаться, то должны будут разобраться сами, не рассчитывая на то, что Командор вмешается и разведёт их по углам, как маленьких.
Не то чтобы эти доводы сильно его успокоили.
Бросивший дежурившей у лестницы девушке-сержанту ритуальное, не подразумевавшее ответа «Для меня есть письма?» Дайлен чуть не споткнулся, вместо привычного чуть виноватого «Нет, Командор» услышав «Есть, милорд». Воительница застенчиво улыбнулась в ответ на его ошарашенный взгляд и протянула ему пару конвертов.
Наверное, надо было вернуться в кабинет, сесть в удобное, неприлично мягкое эрловское кресло и распечатать письма чинно и с достоинством. Амелл, впрочем, не утерпел, на ходу, не останавливаясь, выдернул из-за голенища засапожный нож, мельком удивившись внезапному потрясению в глазах проходившего мимо караульного, и тут же принялся вскрывать конверты, стараясь не повредить содержимого.
Первое было от Карвера. Начиналось оно словами: «Да как ты смеешь сомневаться в чести своей королевы?!», но уже в конце абзаца Дайлен, нисколько не удивившись, увидел фразу «А это точно будет маг?». Остальная часть письма состояла из гвардейских баек, крайне нелестного мнения господина начальника личной охраны Её Величества о некоторых из присутствовавших в столице аристократов, а также краткого отчёта об общем состоянии дел в Ферелдене. Выходило, что рассчитывать на помощь двора можно не рассчитывать. Его эрлингу придётся выкручиваться самостоятельно.
Не то чтобы Командор ожидал чего-то другого.
Второе оказалось скорее запиской, чем настоящим письмом, и Дайлен, прочитав её, едва сдержал порыв тут же бегом броситься в Амарантайн. Перебравшиеся в город Хоуки, конечно, будут рады ему в любое время, но вваливаться в дом на ночь глядя, без гостинцев и Гаррета, которого дядя Малькольм настоятельно рекомендовал время от времени отвлекать от отрывания чьих-нибудь голов, было даже как-то неприлично. Нужно было по крайней мере отыскать в заброшенной сокровищнице Башни Бдения какую-нибудь старинную хреновинку для кузины Бетани.
Не успел он толком насладиться мыслью о том, что теперь практически вся его семья – за исключением удачно устроившегося в Денериме Карвера – находится у него под крылышком, и им больше не угрожает ни Мор, ни чрезмерно ретивые храмовники, как до него донеслись звуки скандала. Остановившись, маг прислушался и через несколько мгновений с изумлением узнал голос сенешаля Вэрела, вещавшего о чём-то со знакомыми интонациями Первого Чародея, отчитывавшего Андерса за очередную выходку.
Что-то подсказывало Дайлену, что вваливаться в тронный зал, словно хозяину, не стоит. Даже несмотря на то, что формально он именно хозяином и являлся. Амелл осторожно подкрался к дверям и приложил ухо к щели.
Как оказалось, сенешаль пытался убедить Натаниэля отказаться от намерения стать Стражем. Сокрушался о загубленной молодой жизни, взывал к его благоразумию и вообще всячески старался уверить младшего Хоу в том, что его репутация пока ничем не запятнана, так что вовсе незачем связываться с шайкой преступников и сумасшедших, какое бы благородное дело они ни делали. Командор хотел было обидеться, а потом решил, что Вэрел, в конце концов, прав. Они с Андерсом, согласно законам церкви, были именно что закоренелыми злодеями, а вечно пьяный Огрен вполне мог сойти за сумасшедшего.
Натаниэль, само собой, упёрся намертво, и хотя разобрать его негромких слов Дайлен не мог, но интонации были вполне красноречивы. Маг решил, что его новый рекрут ему уже нравится, и, собравшись с духом, вошёл в тронный зал.
Младший Хоу, к счастью, выжил. Истративший весь пыл на него Вэрел при виде виновато улыбавшегося Амелла только махнул рукой и отправился раздавать распоряжения. Через пару минут нового Стража уволокли отлёживаться в предоставленную ему комнату, а Командор вдруг обнаружил, что уже вечер.
А завтра ему предстоит принимать присягу амарантайнских баннов, причём он до сих пор не в курсе, кто из них кто, у кого сколько земли, солдат и денег. И всё равно ему не удастся на этом сосредоточиться, потому что…
С Гарретом он столкнулся у самых дверей тронного зала. Мельком осмотрев кузена, следов драки Дайлен не обнаружил и, так и не придумав, как следует сформулировать вопрос, только приподнял бровь; впрочем, Хоук как всегда его отлично понял, развернул его в прежнем направлении и по дороге к личным покоям эрла коротко ввел его в курс дела, выразив осторожную надежду на то, что теперь Андерс станет относиться к нему с несколько большей симпатией. Сам боевой маг при этом явно думал уже о чём-то другом, и Амелл успокоился окончательно. Если бы на Глубинных Тропах случилось что-то действительно достойное упоминания, Гаррет вел бы себя совсем иначе.
Вытаскивать Андерса из лазарета ради того, чтобы перекинуться с ним парой фраз, было бы попросту небезопасно, так что Дайлен завалился в кровать с кипой разнокалиберных листков и попытался сосредоточиться на деле. Немедленно всё перепутал, пытаясь одновременно удержать в руках официальные бумаги с вассальными договорами и листочки с заметками сенешаля и, возможно, предыдущего эрла, и тут же кинулся собирать разлетевшиеся по всей комнате бумажки.
Под кроватью оказалось пыльно и темно, зато там Амелл обнаружил ещё какое-то загадочное послание; при ближайшем рассмотрении оно оказалось списком собранных в позапрошлом сезоне фруктов, и Командор, недовольно фыркнув, снова зарылся в документы.
– Ты был прав, – первым делом заявил Андерс, свалившись рядом с ним на кровать. Дайлен, безуспешно ломавший голову над тем, кем же приходятся друг другу банн Эсмерель и банн Рианна, и кому из них отойдёт земля, если их дальний родственник банн Руфус так и умрёт бездетным, рассеянно угукнул и поднял голову только тогда, когда целитель торжественно признал: – Твой кузен вовсе не зануда. Только ему я об этом не скажу!
– Значит, я скажу, – невозмутимо изрёк Дайлен, за что немедленно получил по голове подушкой. – Андерс, хватит!
– Занудой становишься ты, – уловив в его голосе предупреждение, проворчал светловолосый маг и, обняв эту самую подушку, улёгся на другом краю кровати. Молчал он, впрочем, не дольше пяти минут, а потом принялся рассказывать про поход по Глубинным Тропам. Можно было решить, что весь рейд был одним сплошным развлечением, но Дайлена это не обманывало уже после второго андерсова побега.
– Неужели совсем нестрашно было? – отложив бумаги в сторону – всё равно перед глазами уже всё расплывалось, а родственные связи баннов казались невыносимо сложными – как будто невзначай поинтересовался Амелл.
– Когда нас попытались съесть – было, – легко признал Андерс. Смешливо сморщил нос, фыркнул и с невольным уважением в голосе добавил: – Но не съели.
– Я понял, ты в восторге, – насмешливо проговорил Дайлен и снова получил подушкой.
– А ты не того разве добивался, о повелитель всея эрлинга? – хмыкнул целитель и, снова откинувшись назад, пожал плечами: – Я же не замкнутых пространств боюсь, и даже не темноты. Неуютно временами бывало, но ничего смертельного. Ничего такого, что я не смог бы выдержать. По крайней мере, пока мне не отрезают доступ к магии и рядом есть ещё кто-нибудь живой. – Уголки его губ снова приподнялись в намёке на восхищённую улыбку, и он задумчиво добавил: – А Гаррет – он даже очень живой…
Амелл с облегчением вздохнул и, улегшись поперёк кровати, положил голову на живот приятелю.
– Это хорошо, – наконец сказал он. – У меня тут ещё один Страж появился, утром познакомитесь, но всё равно нас до ужаса мало. Значит, на Глубинные Тропы придётся ходить и тебе.
Однако пока большую часть времени отнимали дела эрлинга. Явившиеся в Башню Бдения с утра пораньше банны смотрели на Командора так, словно прикидывали, откуда начинать его есть, и Дайлен, неосмотрительно заглянувший в тронный зал через щель в дверях, едва заставил себя войти внутрь. Если бы не стоявший у него за спиной Гаррет, в ответ на его панический взгляд повернувший руку ладонью вверх и зажегший в ней крохотный огонёк, он, наверное, так и не решился бы это сделать. Амелл, разумеется, сознавал, что уничтожать разом всю правящую верхушку подотчётного ему владения как минимум невежливо, но то, что у него была такая возможность, всё равно прекрасно успокаивало.
На стоявшего рядом с остальными Стражами Натаниэля Хоу банны глядели, как на восставшего из мёртвых. Сам аристократ, оказавшийся, к слову, отличным лучником, почти невежливо скалился в ответ и сжимал ремень висевшего за спиной колчана побелевшими от напряжения пальцами, но заговаривать с гостями без приказа своего нового командира явно не собирался. Вынужденный торчать на одном месте Андерс скучал, тоскливо косил глазами на двери тронного зала и видневшуюся в окне крышу лазарета и напропалую флиртовал с девушками, которые, узнавая в его одеянии мантию мага, разом теряли игривое настроение и удалялись прочь. Растерянность и обида на лице целителя постепенно сменялись праведным гневом, и Дайлен тихонько вздохнул. Смиряться с чужими глупыми предрассудками его друг никогда не умел, а того, что одним только усилием его воли эти предубеждения не уничтожить, кажется, не понимал из принципа.
Церемония принятия присяги, к немалому удивлению нового эрла Амарантайна, прошла как по маслу. Амелл невольно напрягся, ожидая какого-нибудь подвоха, и оказался прав. Банны немедленно насели на него с требованиями: дать солдат для защиты города, обеспечить безопасность торговых путей, разрешить – прямо здесь и сейчас, конечно же! – вековой давности земельные споры… Не меньше часа Командор пытался достучаться до наверняка имевшегося хоть у кого-то из них здравого смысла, но в итоге всё равно потерпел неудачу. Хорошо хоть от вопроса о спорном участке пустоши удалось отделаться, а вот доказать, что войска нужнее для защиты фермерских земель, тогда как Амарантайну пока придётся обходиться крепостной стеной и собственным гарнизоном, ему так и не удалось.
В конце концов Дайлен попросту потерял терпение и, издевательски-вежливо велев галдящим аристократам умолкнуть, спокойным, не допускавшим возражений тоном изложил своё решение. Войска эрла будут направлены на защиту деревень и ферм; для разрешения имущественных споров обе стороны конфликта будут вызваны в Башню Бдения позже; банн Эсмерель, владеющая городом Амарантайн, обязана будет предоставить ему отчёт о состоянии крепостных стен и действиях, предпринятых для борьбы с контрабандой.
Во взгляде внимательно наблюдавшего за ним Натаниэля читалось какое-то язвительное восхищение, будто прежде тот и представить не мог, что можно одним махом испортить отношения со всеми баннами эрлинга. Впрочем, оспаривать волю Командора не стали ни он, ни сенешаль Вэрел: старик только повздыхал о том, что всё это можно было сказать намного дипломатичнее.
Андерс сразу после окончания приёма опять удрал в свой лазарет, задержавшись всего на несколько минут, чтобы удостовериться, что его друг в порядке и не намерен наносить кому бы то ни было требующие вмешательства целителя увечья. Дайлен, невольно рассмеявшись в ответ на предложение тихонечко кого-нибудь отравить, отпустил его и развернулся к остальным.
Открывшийся в подвале ход на Глубинные Тропы по-прежнему требовал внимания, и Командор, поразмыслив, отправил туда Натаниэля с Огреном. Гном должен был осмотреть завал и стены тоннелей, а лучнику стоило освоиться с ощущением скверны в крови.
Дайлен вернулся в свой кабинет, посмотрел на скопившиеся на нём кипы бумаг и, поколебавшись с минуту, решил, что один раз в месяц может позволить себе маленькое проявление трусости. Например, закрыть дверь снова и, прихватив Гаррета с Андерсом, отправиться в гости к дяде с тетей и малышке Бет. А чтобы совесть поменьше мучила, по дороге можно осмотреть укрепления Амарантайна и поговорить с констеблем Айданом, о котором рассказывал кузен.
В город Амелл в итоге отправился в компании одного Хоука, потому что стоило ему сунуть нос в лазарет, как Андерс рявкнул:
– Раньше следующего Мора не беспокоить! – и тут же снова принялся хлопотать вокруг жалобно стонущей девушки с огромным животом. Командора вначале толкнула какая-то пышная матрона с распухшим от слёз лицом, потом здоровый бородатый мужик, пытавшийся то ли удрать подальше от этого столпотворения, то ли наоборот, подобраться поближе и предложить помощь, и Дайлен благоразумно отступил.
Сам Амарантайн произвел на него впечатление весьма удручающее. Выглядел город, конечно, поприличнее, чем Денерим после финального сражения… но не более того. Амелл чуть было не пожалел о своём отказе дать банну Эсмерель войска, но потом решил, что всё было правильно. Какие-никакие стены у Амарантайна всё-таки были, да и снаряжение у местного гарнизона выглядело достаточно внушительно. Вот бы ещё солдат было побольше…
Констебль Айдан оказался человеком разумным и дружелюбным, и они с Хоуком, судя по всему, уже успели свести довольно близкое знакомство. Во всяком случае, всего через полчаса после встречи Дайлен обнаружил себя в «Короне и Льве» с кружкой пива, которой констебль угостил его из уважения к начальству и в благодарность за множество преступных рабочих рук, притащенных в местную тюрьму его кузеном. Гаррет, разумеется, только пожимал плечами и скромно улыбался, а мерцавшие в его глазах сытые огоньки наводили Стража на мысль, что ещё больше преступных рук – а также туловищ – оставалось лежать на месте их с Хоуком встречи.
Констебль, само собой, не упустил возможности попросить своего эрла о помощи; Дайлен спросил было, почему же он не обратился за подкреплением к банну Эсмерель, но Айдан скривился так выразительно, что уточнять магу уже не потребовалось. Нынешняя хозяйка порта Амарантайн куда больше беспокоилась о собственной безопасности, чем о благе вверенного ей города.
Весть о прибытии нового эрла разнеслась мгновенно, и перед тем, как идти в гости к своей семье, Амеллу пришлось нанести визиты главе торговой гильдии, начальнику порта и местной преподобной матери. Священница его назначение явно не одобряла: стоило ему переступить порог церкви, как она принялась цитировать как раз те пассажи из Песни Света, в которых утверждалось, что единственное подобающее магам дело – служение нормальным людям.
Дайлен посопел, ядовито хмыкнул, вспомнив дожидавшиеся его внимания документы, и вежливо сообщил преподобной матери, что именно служением он и занимается. А если она не верит, пусть посмотрит, какие у него круги под глазами – от круглосуточных кровавых ритуалов такого не бывает.
Церковница, само собой, рассвирепела ещё больше, и Амелл, торопливо распрощавшись с ней, из вредности спер валявшийся за алтарём вязаный шарфик. На удивление терпеливо выслушавший сентенции преподобной матери Хоук насмешливо приподнял бровь, и Страж независимо пояснил:
– Андерсу подарю. Он всякую вязаную ерунду любит, она ему о семье напоминает. Ну, о том, что бывает всё-таки такая штука как семья. А ещё он уже меня замучил жалобами на то, что по ночам мерзнет, потому что дров мало выдают.
– Дров в крепости вообще мало, – виновато сообщил Гаррет. И, расчётливо улыбнувшись какой-то мысли, отсутствующим тоном пояснил: – Слуги хворост из лесу понемногу таскают, но отрывать их от работы ради планомерной заготовки нельзя, а покупать пока не на что. Я над этим работаю.
– Да не торопись, он всё равно половину времени у меня ночует… – отмахнулся Амелл. – Мы привыкли, в Круге тоже так было: то холодно, то страшно, то просто не хочется одному быть. Тут у меня хоть кровать большая, так что я об его локти и коленки не очень часто стукаюсь. – Маг подумал и добавил: – Но дрова всё равно нужны, зима же скоро…
Хоук кивнул и проводил семенившего вдоль стены торговца каким-то странным, опасным взглядом, но Дайлен дёрнул его за руку и, сверившись с присланной дядей Малькольмом схемой, повёл в узкий лаз между теснившимися возле порта лачугами.
Новый дом семьи Хоук Дайлен даже разглядеть не успел: его заметила Бетани, вышедшая из дверей с парой вёдер – вёдра немедленно полетели на землю, а его маленькая кузина (на самом деле уступавшая ему не больше четырёх дюймов в росте и не больше полутора лет в возрасте) с восторженным визгом повисла у него на шее. На шум выглянул дядя Малькольм, а через несколько секунд и тётя Леандра, и их с Гарретом тут же затащили внутрь. Бетани, игриво пихнув старшего брата в закрытое доспехом плечо, и пригрозила подкараулить его тогда, когда он наконец снимет эту ужасную жёсткую штуку, и удушить в объятиях.
От предложения переехать в Башню Бдения старший Хоук после некоторого размышления всё же отказался. Тетя Леандра уже успела превратить небольшой домик в уютное семейное гнёздышко, а Бетани завела себе пару подруг и наверняка принялась бы каждый день бегать из крепости в город, пренебрегая возможной опасностью. Да и великовозрастным «мальчикам» в лице Дайлена с Гарретом явно нужно было обустраивать свою жизнь самим, не надеясь на то, что под боком всегда будет мудрый старый папа со своими советами. Раньше у них вроде бы неплохо получалось, верно?
Дайлен вдруг понял, что абсолютно счастлив. Что именно этого ему и не хватало: простого, отскобленного до чистой древесной желтизны стола, чашки горячего травяного отвара в ладонях, разговоров с дядей Малькольмом и загадочных девичьих вопросов Бетани, наверное, искренне полагавшей, что он способен предоставить ей подробный отчёт о количестве симпатичных парней в гарнизоне Башни Бдения, ленивых попыток угадать, о чём шепчется с матерью отозвавший её в угол Гаррет и предвкушения того, как он вернётся в место, которое когда-нибудь, не лукавя, сумеет назвать домом, и друг детства, запрыгнув на кровать рядом с ним, станет рассказывать ему о том, что произошло с ним за день… А потом приедет его пропахший солнцем и морем эльф, и всё станет совсем хорошо.
Возвращаться в Башню Бдения Амеллу пришлось одному. Возле самых ворот Амарантайна Гаррета отозвал в сторонку какой-то подозрительный оборванец, боевой маг задумчиво сдвинул брови, сообщил, что вернётся примерно к полуночи, и, велев не беспокоиться напрасно, исчез в переплетении узких улочек. Дайлен насмешливо пожалел очередную преступную банду, имевшую дурость попасться его озаботившемуся добычей средств для казны кузену, и решительно зашагал к крепости.
В кои-то веки Командору удалось спокойно посидеть с документами. Закончилось это, впрочем, лишь тем, что он пришёл в отчаяние и окончательно уверился в собственной непригодности как правителя. Нет, кое в чём Амелл всё-таки сумел разобраться, но по сравнению с высившейся на краю стола стопкой его четыре листка выглядели до крайности жалко.
Андерса, который имел обыкновение вваливаться в его спальню в самые неподходящие моменты и, казалось, самим своим присутствием разгонял мрачные мысли, всё не было и не было, и затосковавший в одиночестве Дайлен в конце концов всё-таки заснул. Снились ему, что было совсем не удивительно, кошмары, так что когда незадолго до рассвета на него свалилось знакомое угловатое тело, он даже обрадовался.
– Дайлен, у меня есть к тебе вопрос, – протяжно промурлыкал Андерс, сверкая кошачьей игривой улыбкой, и Страж тоскливо вздохнул, уже предчувствуя, о чём пойдёт речь. Его любимый друг нашёл себе очередное увлечение, а ему потом придётся вытирать покинутому увлечению слёзы и сопли и убеждать его, что злиться на легкомысленного целителя так же бесполезно, как ненавидеть заходящее каждый вечер солнце. – Можно я твоего кузена трахну?
…Нет, соплей и слёз не будет. А вот что будет вместо них, Дайлену проверять совсем не хотелось.
– Он взрослый человек и способен сам за себя ответить, – стараясь, чтобы голос звучал ровно, проговорил Амелл. Поразмыслил с минуту и, как всегда не придумав, как донести до Андерса мысль о том, что о людях нужно думать не только тогда, когда они являются его пациентами или близкими друзьями, сдержанно осведомился: – С чего вдруг такой пыл? Вроде он тебе не очень-то нравился. Не напомнишь, кто ещё совсем недавно называл его «занудой» и «одоспешенным чурбаном»?
– Ну ты бы ещё Четвёртый Мор вспомнил, – пренебрежительно сморщил нос целитель. Но весёлый азарт с его лица пропал, и он, забравшись к Дайлену под бок, заглянул ему в лицо и обеспокоенно уточнил: – Ты против? Думаешь, это опасно?
– Опасно? – неподдельно изумился Амелл. – Что за бред, он тебя никогда не обидит.
Он потёр слипающиеся глаза и, подсунув под спину пару подушек, строго глянул на болтавшего ногами приятеля.
– Ну тогда в чём проблема? – недоуменно переспросил тот. – Я-то ему ничего не сделаю, даже если вдруг захочу. Ты бы его видел… – Светловолосый маг мечтательно прижмурился и, облизнувшись, обрисовал в воздухе что-то наподобие платяного шкафа.
– Да видел я его, – буркнул Дайлен, отведя глаза. Глубоко вздохнул и, дождавшись, пока чуть утихнет внезапное тянущее чувство в груди, снова посмотрел на Андерса: – Солнце моё, он тебе зачем нужен – просто потрахаться?
– Ну да, – растерянно моргнул целитель. – Зачем ещё-то?
– Тогда ладно. – Амелл снова помолчал и, собравшись с силами, твёрдо продолжил: – Только у меня будет к тебе просьба. И не одна, наверное.
Как, оказывается, было хорошо, когда обязанность воспитывать это чудесное и временами совершенно невыносимое создание лежала на плечах Ирвинга… Утешать приятеля после очередного выговора было куда проще, чем это.
– Я буду делиться, если захочешь, – с готовностью пообещал Андерс и немедленно осекся под гневным взглядом друга.
– Во-первых, я очень попрошу тебя вести себя честно. – Дайлен с трудом проигнорировал немедленно нарисовавшуюся на лице целителя обиду, острой болью отозвавшуюся в его собственной душе, и пояснил: – Пожалуйста, не надо уверять Гаррета в своей внезапной любви или ещё чем-нибудь подобном. Во-вторых, постарайся его не обижать. Он мне дорог ничуть не меньше, чем ты, да и вообще он просто хороший парень.
– Ты меня каким-то чудовищем считаешь, да? – с горечью поинтересовался Андерс и принялся сползать с кровати. – Не трону я твоего драгоценного Гаррета, не волнуйся.
Амелл перехватил его в последний момент и, дёрнув на себя, крепко прижал к груди. Целитель попытался вырваться, и Командор мельком удивился тому, как легко оказалось его удержать. Полтора года непрерывных боевых действий всё-таки не прошли для него даром.
– Глупый, – беспомощно и ласково сказал он, прижавшись щекой к макушке друга. – Ты чудо. Моё самое любимое чудо на свете. Только глупый. – Он помолчал немного и спросил: – Помнишь Миру из силовиков?
Андерс, уткнувшись носом ему в шею, молча поморщился, и Дайлен снова вздохнул:
– А я вот помню. Как ты за ней бегал полтора месяца, клялся в вечной любви и воровал цветы с клумбы Рыцаря-Командора, а ещё каждый вечер рассказывал мне, как замечательно целоваться с ней в кладовке за комнатами старших чародеев. А потом тебе просто надоело.
– Ну и что? – мрачно переспросил целитель. – Это же Круг, кто там мог всё это всерьёз принять?
– Мира принимала, – напомнил Амелл. – Потом рыдала неделями, ты сам расстроился до слёз, когда об этом узнал, и ещё месяц меня уверял, что ты нечаянно и совсем не хотел ничего такого. – Он провел ладонью по волосам немного расслабившегося у него в руках друга и добавил: – Гаррет ведь не в Круге вырос, ты помнишь? Если ты его начнёшь убеждать, что вдруг влюбился – он же поверит.
– Ну не буду, – послушно сказал Андерс. Поерзал, устраиваясь поудобнее, и честно предупредил: – Дай, я на тебя не обижаюсь до смерти только потому, что ты и правда охренительно умный. И поэтому я на всякий случай заранее сочту, что ты прав, а я, как всегда, идиот.
– Правда не обижаешься? – неверяще переспросил Дайлен, едва дыша от захлестнувшего его облегчения, и бережно поцеловал приятеля в нос. – Прости, солнце моё. Но ты же знаешь…
– Ага, я целитель, я всё знаю, только у меня для таких целей всё-таки обезболивающие зелья есть. Ну или на худой конец полено поувесистей, – отмахнулся светловолосый маг, а потом, вдруг успокоившись, сказал: – А ведь действительно. Это же внешний мир, тут другие правила. И вообще, я обаятельный, что я, не сумею кого-то на просто потрахаться уговорить? Не бывает такого.
Амелл фыркнул и снова погладил его по голове. Переделывать Андерса было совершенно бесполезно, убеждать успевшего крепко влюбиться Гаррета, что с его другом у него ничего не выйдет, было ещё глупее… К тому же Дайлен в глубине души всё-таки надеялся, что в этом окажется неправ.
Впрочем, торопиться с уговорами Андерс явно не стал. Напротив, на Хоука он теперь поглядывал даже с какой-то опаской, как на непредсказуемого зверя, и Амелл даже начал побаиваться, что всё испортил. И Гаррет его тогда никогда не простит.
Правда, долго беспокоиться у него не вышло, потому что на третий день после присяги баннов во дворе разразился жуткий скандал, отголоски которого Командор слышал даже в своём кабинете, а через несколько минут после того, как шум стих, в его кабинет влетела разъярённая Бетани и с порога выпалила:
– Ты представляешь, магоненавистники вконец охренели! Этот носатый мало того что с порога меня клеить принялся, так ещё и на вас с Гарретом клеветать стал, а сам ублюдочный сын, и Гаррет ему сказал, что яйца оторвёт, если он меня обидит, а я сама ему что захочешь оторву, если он мне вообще на глаза попадётся!
– Пойдём, я тебя со своим другом Андерсом познакомлю, – так и не поняв, в чём суть дела, примирительно сказал Дайлен. – У него настоечек успокоительных целый набор...
– Да не надо, – выдохнув, отмахнулась девушка. – Я уже всё. Даже искать этого… чтоб его… не пойду. Надо было ему посохом двинуть, не сообразила вовремя.
– Слушай, если тебя тут кто обидел, то я приму меры, – нахмурившись, поднялся Командор. – Я же и за моральным обликом своих подданных следить обязан… вроде бы…
Бетани уселась на край его стола и помотала головой.
– Не обидел. – Она с интересом оглядела обстановку и пояснила: – Ну, заявил, что, мол, прекрасная леди, что привело вас в эту обитель злокозненных магов… Спасти хотел, наверно. Но вёл себя вообще-то прилично, даже поделикатней, чем некоторые на том балу в твою честь. Поначалу смешно было, героем себя пытался выставить… или правда беспокоился, чтобы приглянувшуюся девицу злокозненные маги не сожрали раньше времени. А я как сообразила, что это он про вас с братиком, да ещё и убийство своего отца на вас вешает, разозлилась сильно.
– Так мы его отца и правда убили, – наконец сообразив, о ком она говорит, признался Дайлен.
– И правильно сделали, – убеждённо сказала Бетани. – А то в Денериме на улицу выйти страшно было. А этот… Хоу, – имя она выплюнула, как ругательство, – ещё и приличного человека из себя строить стал! Ромашку какую-то сорвал, со всей галантностью мне сунул. Ну я ему и рассказала. А потом Гаррет пришёл, я ему даже показать не успела, что такое настоящий злой маг.
– Бет, если вы мне новобранца до сердечного приступа довели, я на вас обижусь, – душевно проговорил Дайлен. – У меня их и так по пальцам одной руки пересчитать можно, их беречь надо. И Натаниэль не в папу пошёл, у него мама была хорошая. Я даже думал, что его мама его не от Рендона рожала, но Логэйн с Нэйтом эту гипотезу сильно не одобрили. Хотя они похожи.
– Да? – с сомнением переспросила девушка и, приняв протянутую ей руку, соскочила со стола. – Если от Логэйна, тогда можно. Но за «злокозненных магов» я ему правильно сказала. Вы с Гарретом чудесные, ещё не хватало, чтобы всякие ухажёры при мне моих братьев хаяли.
– Пошли с Андерсом знакомиться, – вздохнул Амелл. – Только ты учти, что он солнышко, но легкомысленный.
– Ну и славно, будет у меня хоть один братик, чтобы ерундой маяться, – пожала плечиками Бетани. – А то вы с Гарретом после Мора такие серьёзные оба, прямо ни на какое хулиганство вас не подбить.
Правда, в этом смысле Андерс свою новообретённую «сестрёнку» разочаровал. В лазарете у него толпились пациенты, и только-только пришедший из очередного учебного рейда по Глубинным Тропам Страж при мысли о «хулиганстве» никакого воодушевления не испытывал. Нисколько не расстроившаяся Бетани уселась в уголке и, взявшись сматывать отстиранные и высохшие бинты в аккуратные трубочки, принялась болтать обо всём подряд, вполне удовлетворившись короткими ответными репликами целителя.
А ещё через пару дней Андерс явился к Дайлену и, покружив по комнате, заговорщицки сообщил:
– А у меня поклонник завёлся. Представляешь, разогнал пациентов, вышел дух перевести, заглянул к себе – а у меня там букет стоит. Хороший такой, с намёком. В общем, ты не обижайся, но я сейчас побегу обратно, поклонника ждать, мне же интересно. Вдруг он – а может, даже она – симпатичный?
Гаррет Хоук
– Ты лжёшь.
Хоук хмыкнул и скрестил руки на груди.
– Может, ты ещё и сообщишь, на кой демон это могло мне понадобиться? – насмешливо осведомился он. Лгать новому дайленову подопечному он и впрямь не собирался, просто… несколько смягчил рассказ о том, что видел в поместье денеримского эрла. Ни к чему лишний раз пинать человека по больному.
– Чтобы… успокоить свою совесть… – уже куда менее уверенно проговорил Натаниэль, и Гаррет укоризненно вздохнул.
– Давай рассуждать логично, приятель, – приобняв дернувшегося от его прикосновения аристократа за плечо, дружелюбно начал он. – Если исходить из высказанного тобой в самом начале нашей беседы предположения о том, что у магов совести нет, то зачем мне успокаивать нечто, у меня отсутствующее? – Младший Хоу не ответил, и отступник продолжил: – Основанные на изначально неверном базисе рассуждения выглядят довольно невзрачно, не находишь? Допустим, совесть у меня всё-таки есть. Допустим, она даже чем-то потревожена…
– Хватит, – резко проговорил лучник, стряхнув его руку с плеча. – Не держи меня за необразованного крестьянина, начала риторики и логики я знаю не хуже тебя. К чему ты ведёшь?
– Вообще говоря, я тут и есть необразованный крестьянин, – зловредно ухмыльнулся Хоук. – Я ведь на ферме вырос, знаешь? Никаких личных учителей, не считая папы, и всё такое прочее. – Натаниэль скрипнул зубами, и боевой маг смилостивился: – Веду я к тому, почтенный Серый Страж: можешь сколько угодно меня ненавидеть за убийство отца, ты в своём праве. Я его действительно убил и не намерен в этом раскаиваться – в конце концов, я защищал свою жизнь и жизнь своего брата.
– Здесь должно следовать некое «но», – хмуро продолжил Хоу. – Итак?
– Да никаких «но», – пожал плечами Гаррет. – Убивать Командора ты, должно быть, и впрямь не собираешься, да и сам отлично понимаешь, что тебе будет за попытку. Что такое дисциплина и долг, тоже знаешь, так что приказы будешь исполнять исправно и старательно. Дайлену, конечно, не понравится, что ты нас с ним считаешь чудовищами и правопреемниками тевинтерских магистров, но пока ты не вредишь Ордену и эрлингу – ну понимаешь, слухи там всякие, сплетни, паника в народе – ты вправе думать всё, что пожелаешь. Хочешь считать меня лжецом, а Рендона Хоу святым – дело твоё. Кто его знает, может, он и впрямь был отличным отцом, – Нет, судя по тому, как дернулись, кривясь в безрадостной усмешке, губы Натаниэля, не был. – и прекрасным человеком, но с тем, чтобы это выяснить, у меня как-то не сложилось. Вот обязанности эрла Денерима мы с ним явно понимали очень по-разному…
– Заткнись, – без выражения сказал лучник, и отступник, снова пожав плечами, умолк. В конце концов, не его это работа – воспитывать взрослого Стража.
– Можешь счесть это высокомерием и наследием Тевинтера, – через пару минут задумчиво сказал он, не глядя на собеседника, – но одно маги действительно знают гораздо лучше других людей: не всё из того, во что ты готов поверить, является истиной.
– Господин младший сенешаль, господин Страж! – заверещал вывернувший из-за угла мальчишка-посыльный. – Господин эрл требует вашего присутствия на церемонии принятия присяги!
– Лучше без меня, – буркнул Натаниэль и, развернувшись к гонцу спиной, хмуро уставился на темневший на горизонте лес Вендинг.
– Кажется, вопрос об исполнении приказов мы уже обсудили? – приподняв бровь, насмешливо уточнил Хоук, и лучник, скривившись, двинулся к тронному залу.
Дайлен, уже ждавший их возле дверей, при звуке шагов чуть не подскочил и, торопливо выпрямившись, попытался сделать вид, что это не он только что стоял, влипнув лицом в узкую щель между створками. Выражение лица у молодого эрла было уже вполне подобающее, равнодушно-высокомерное, но глаза с расширенными в испуге зрачками выдавали его с головой. Гаррет сочувственно усмехнулся и, приподняв ладонь, как будто невзначай запалил в ней крохотную искору – зародыш огненной бури, способной за несколько минут превратить всё, находящееся в тронном зале в пепел. Амелл глубоко вздохнул, чуть приподнял уголки губ в намёке на благодарную улыбку и решительно шагнул внутрь.
Андерс с Огреном, как выяснилось, были уже внутри. Командор неспешно оглядел склонившихся при его появлении баннов и демонстративно небрежным, точным, как в бою, жестом послал замешкавшегося у его левого плеча Натаниэля к остальным. Увидеть младшего Хоу живым, невредимым и на свободе амарантайнские аристократы явно не предполагали, и на несколько долгих секунд все взгляды оказались прикованы к лучнику.
Сенешаль Вэрел откашлялся и звучно провозгласил:
– Приветствуйте Дайлена Амелла, Командора Серых Стражей и эрла Амарантайна, вашего повелителя и сюзерена!
Толпа отозвалась нестройным гулом, который при желании и впрямь можно было счесть приветствием, и Командор заговорил.
Торжественную речь младшего Гаррет, рассматривавший своих будущих подопечных, почти целиком пропустил мимо ушей. Вэрел грозился уже через полгода передать обязанность разбирать споры баннов ему, и к этому следовало подготовиться получше. Например, уточнить, в самом ли деле эта женщина с обернутой вокруг головы косой и змеиными глазами – та самая банн Эсмерель, при одном только упоминании которой его пожилой наставник кривился так, будто ему поднесли кусок тухлого мяса.
Остальные были не лучше. Тощая женщина с лошадиным лицом, в глазах которой мелькал нехороший фанатичный огонёк; солидный мужчина с аккуратно постриженной бородой, в движениях которого было что-то неприятное, ящеричье; круглолицый суетливый толстяк, на которого остальные косились с характерным презрением потомственных аристократов к облагородившимся торгашам…
Когда Амелл представил его как свою правую руку и преемника сенешаля Вэрела, Хоук выступил вперёд и, вежливо улыбнувшись, обвел баннов Амарантайна своим самым лучшим безумным взглядом. Тем самым, который заставлял передёргиваться даже ко всему привычного Зеврана.
Сработало и здесь, банн Эсмерель отшатнулась и на несколько мгновений почти перестала напоминать змею, и Гаррет, удовлетворившись эффектом, церемонно поклонился и отошёл к стоявшим возле левой стены Стражам.
– Эй, ты не знаешь, тут надолго всё это? – громким шёпотом поинтересовался Андерс. – А то у меня там в лазарете дел полно, и вообще тут скучно. Я же не жестянка храмовничья, чтобы часами в одной позе стоять.
– Хе, дел у тебя, – рыгнув, пренебрежительно бросил Огрен. – Видал я твои дела, лазарет пустой, ты лежишь, как кошак какой драный, на подоконнике и в хрень какую-то таращишься.
– Это не хрень! – в голос возмутился целитель, улыбнулся обернувшимся на его возглас людям и чуть тише продолжил: – Это медицинский трактат по родовспоможению! У меня тут, оказывается, ещё одна беременная есть, и там точно осложнения будут. Я вообще удивляюсь, как она залететь умудрилась, в тридцать восемь лет-то. А тут мне всё равно делать нечего, и лучше бы я делом заня… – Он прервался на середине слова и, хищно ухмыльнувшись, проговорил: – Нет, беру свои слова обратно. Здесь очень даже есть что делать…
Хоук проследил за его взглядом и невольно поморщился. В середине зала, в кольце отцов и старших братьев, стояла стайка шушукавшихся девушек, которые время от времени заинтересованно косились на Стражей – и на него самого, за компанию. Наконец юные леди пришли к какому-то решению и, деликатно оттеснив своих мужчин поближе к говорившему с кем-то из предводителей местной аристократии Командору, двинулись к мужчинам.
Андерс мгновенно обаял большую часть девушек, и Хоук торопливо отвёл взгляд, старательно уставившись на висевший на противоположной стене герб и всем своим видом стараясь изобразить нежелание общаться. Предельно искреннее – общаться и впрямь не хотелось, зато отчаянно хотелось зарычать и, расшвыряв соперниц, уволочь своё чудо в потайное место… Сосредоточившись на борьбе с не подобающими разумному существу желаниями, он отделывался от вопросов короткими, на грани грубости фразами и даже не заметил того, как основная часть девичьей стайки переместилась к нему.
– Гаррет, так же нечестно! – немедленно возмутился Андерс. – Ну вот зачем ты увёл моих девушек?
Хоук растерянно моргнул и с недоумением уставился на него.
– Они сами ушли, – поправил целителя Натаниэль.
– Почему это? – изумлённо переспросил тот. – Мы же так замечательно общались! Я им понравился, уж в этом-то я ошибиться не мог.
Лучник пожал плечами и спокойно, как будто это само собой разумелось, пояснил:
– Ты же маг.
– Бред, – отмахнулся Андерс. – Я же всё равно умный, обаятельный и вообще весьма интересный мужчина, какая разница, маг я или нет?
Натаниэль промолчал, и на лице целителя немедленно нарисовалась обида:
– Может, ты ещё скажешь, что маг не имеет права на внимание симпатичных девушек? – Молчание Андерс явно воспринял как вызов и с ещё большим пылом насел на него: – Я что, и тебе тоже не нравлюсь? Потому что маг?
– Не нравишься, – наконец ответил Хоу. – Ты трепло и эгоист.
– Хватит, – негромко, но внушительно сказал Гаррет. – Вам бок о бок в бой идти, а вы тут ругаться вздумали.
– Я с ним не ругаюсь, – огрызнулся Андерс. – Я просто хочу кое-что выяснить. Ты мне так и не сказал, Хоу: я тебе не нравлюсь, потому что маг?
– Нет, – сухо отозвался Натаниэль. – С какой радости ты вообще должен мне нравиться? Ты же мужчина.
– Ну и что? – изумился целитель.
Хоук шикнул на него, и светловолосый Страж послушно понизил голос:
– Может, ты ещё и думаешь, что все эти бабы в церкви верно говорят? Что маги прокляты Создателем и их нужно держать в клетке, чтобы, упаси Андрасте, нормальные люди с ними не сталкивались? И всех этих девиц дрессировали так же, поэтому они, как куры слепые, не видят за моей мантией меня самого?
Гаррет поймал взгляд кузена и, шагнув вперёд, положил руку Андерсу на плечо:
– Погоди, солнце, сейчас не время выяснять столь глобальные вопросы. Дайлен уже заканчивает приём и, возможно, сейчас будет кого-нибудь убивать.
– Вот когда убьёт – тогда и притащите труп ко мне в лазарет, – вывернувшись, отрезал целитель, но тем не менее повернулся к стоявшему на возвышении Амеллу и окинул его встревоженным взглядом. – И не называй меня «солнцем».
Хоук послушно кивнул, с трудом сдержав порыв погладить сердито сверкавшего глазами мага по волосам. Не уследил за языком – сам и виноват, когда ещё теперь ему позволят снова назвать своё сокровище иначе чем по имени…
А если быть совсем точным – ни разу не «своё».
Но это он обязательно исправит, подумал боевой маг, провожая взглядом скрывшуюся за поворотом коридора меховую накидку.
Вскоре после полудня в кабинет к Гаррету влетел Дайлен и, бросив ему на стол какую-то бумажку, заявил, что они вместе с Андерсом идут в город. Бумажка при ближайшем рассмотрении оказалась письмом от отца – тот сообщал, что путешествие прошло благополучно, что в Амарантайне им удалось за вполне приличную цену купить небольшой домик и мама уже совершенно измучила его, требуя помочь подобрать занавески в тон скатерти, доставшейся от прежних хозяев, и что они с нетерпением ждут их в гости. Амелл сразу умчался в лазарет – уговаривать приятеля не дуться из-за каких-то глупых баннов – а Хоук, спрятав особо ценные документы в потайной ящичек стола, заглянул к сенешалю Вэрелу.
У старика явно были на него какие-то другие планы – например, довести его до сумасшествия парой абзацев из тех страшных томов, которые теснились на полках за его креслом – но спорить с волей Командора он не решился и только сухо кивнул в ответ на гарретову просьбу освободить его до вечера. Хоук ухмыльнулся и пошёл приводить себя в порядок – показываться перед Андерсом растрёпанным и с чернильными пятнами на пальцах и, кажется, даже на носу совсем не хотелось.
Однако его старания оказались напрасны – Дайлен вернулся один, с чуточку безумными глазами и сказал, что у Андерса рожают и можно не ждать, это надолго. Гаррет сглотнул горько-кислое разочарование и попытался сосредоточиться на хорошем – например, что не придётся с порога объяснять не в меру проницательной матери, почему это он так смотрит на лучшего друга своего кузена. Она ведь ещё и помочь решит, чего доброго…
Уже продуманную до последнего жеста дорожную беседу всё равно было жалко. К тому же неизвестно, когда ещё выпадет случай показать целителю присмотренную по дороге в Амарантайн лощинку, заросшую эльфийским корнем и ещё каким-то растением, подозрительно похожим на одну из картинок в Большом Травнике Тедаса.
Хоук тряхнул головой и заставил себя сосредоточиться на деле. Лощинка никуда не денется, а Дайлена нужно было познакомить хотя бы с констеблем и показать ему ключевые здания города – казармы стражи, ратушу, церковь, трактир… И при этом успеть домой до того, как Бет съест все мамины пряники.
Интересно, а любит ли пряники Андерс?
Дайленовы понятия о справедливом возмездии иногда не на шутку Гаррета удивляли. Нет, он вовсе не ожидал того, что его кузен оставит оскорбительные речи преподобной матери, даже не потрудившейся поприветствовать его должным образом, без ответа, но – красть её шарфик?
– Андерсу подарю, – с самым независимым видом пояснил Амелл. – Он такое любит.
Хоук невольно фыркнул. Попытки младшего быть практичным порой выглядели до умильности нелепо, но спорить с тем, что Андерса нужно радовать, он вовсе не собирался.
Тем более что краденый шарфик и дайленовы объяснения навели его на очень интересную мысль…
По дороге к порту Гаррет краем глаза заметил одного из своих информаторов – паренёк, вечно болтавшийся на улицах и известный всему городу как записной бездельник, только обрадовался возможности делать всё то же самое и при этом получать за это поначалу небольшую, но регулярную плату, и теперь украдкой подавал ему знаки. Хоук подумал было о том, чтобы уделить ему пару минут, но дело могло затянуться… а он всё-таки слишком соскучился по семье. И ещё нужно было обсудить кое-что с мамой, случайная идея оказалась цепкой, как голодный котёнок, и никак не хотела уходить из головы.
Вредина Бетани чуть не задушила Дайлена, но обнять его самого отказалась; не то чтобы Гаррет её совсем не понимал, броня из драконьей кости к подобным проявлениям внимания располагала мало, но всё равно было жалко. Папа смотрел на них с кузеном с насмешливой гордостью, как будто продолжая в глубине души удивляться тому, как вырос его маленький мальчик, а мама, не задумавшись ни на секунду, обвинила главную повариху Башни Бдения в том, что та совсем их не кормит, и принялась выставлять на стол угощение.
Это было настолько похоже на их вечера в Лотеринге – разве что Дайлен вел себя гораздо приличнее Карвера и говорил по большей части не о соседских девчонках, а о том, как побыстрее и поэффективнее разобраться с проблемами эрлинга – и вскоре Гаррет почти забыл о собственной, пока казавшейся практически неразрешимой задаче. Только когда отец с Дайленом принялись вычерчивать на подвернувшемся под руку листке бумаги какую-то замысловатую схему, в которой смешались банн Эсмерель, Вэрел и ещё десяток мелькавших пока только в документах имён, Хоук рискнул отозвать маму в сторонку.
– Плед? – удивлённо уточнила Леандра и одарила его странным, опасным взглядом. – Родной, зачем тебе вязаный плед? Здесь не так уж холодно по ночам, а ты к тому же огненный маг, я думала, ты вообще никогда не мерзнешь. – Она охнула и обеспокоенно сдвинула брови: – Гаррет, ты не заболел?
– Мам, это не мне! – пока она не переполошила остальных, торопливо прошептал отступник. – Это… это в подарок! Ты только никому не говори.
– О, – понимающе проговорила женщина и, подхватив его под локоть, отвела в кухню. – Милый, я рада, что ты наконец встретил кого-то, кого счёл достойным ухаживаний более трудоёмких, чем пара наглых улыбочек, но не кажется ли тебе, что логичнее было бы делать подарки своими руками? Полумеры всегда производят менее яркое впечатление, так что предпочтительнее поражать свою избранницу либо дорогими дарами, подразумевающими богатство, которое ты готов предоставить в её распоряжение – либо собственным умением. Ты ведь когда-то делал прекрасные руны и наверняка ещё не успел потерять навык. А основу браслета или кулона можно заказать у кузнеца или ювелира…
Гаррет смущённо хмыкнул. Про это он как-то забыл, в последние полгода было не до того – всё время нужно было куда-то бежать, куда-то торопить, не было ни минуты покоя – что уж говорить о необходимых для сотворения хотя бы простенькой руны часах.
– Мам, это замечательная мысль, – благодарно чмокнув её в щёку, честно сказал он. – Но мне нужен именно плед. С кошками. У тебя ведь бывают свободные вечера, правда? Пряжу я достану.
– С кошками? – выгнула бровь Леандра. – Будет тебе плед с кошками, затейник. И пряжу не надо, ты всё равно в ней не разбираешься, я сама выберу. Разве что… – Она принялась в задумчивости постукивать кончиками пальцев по губам, а потом вперила в него строгий взгляд: – Какого цвета волосы у твоей избранницы? И глаза.
– Мама! – возмутился Гаррет. – Ну зачем тебе это? Может, у меня ещё ничего не получится… – При мысли о подобном он невольно дёрнул уголком губ и постарался отбросить нерадостную мысль.
– Всё у тебя получится, мой хороший, – улыбнувшись, погладила его по щеке Леандра. – Обязательно. Но ты всё-таки ответь на вопрос. – Она подмигнула сыну и добавила: – У меня есть ещё одна хорошая идея.
Хоука начали одолевать недобрые предчувствия, но спорить с матерью он никогда не умел. Она выпытала у него и цвет волос, и цвет глаз Андерса, и его любимый цвет, и его любимый фрукт, о котором в своё время проболтался Дайлен… К концу короткого, казалось бы, разговора, Гаррет вымотался, как в тяжелейшем бою, и почти с облегчением вернулся к отцу, который немедленно принялся расспрашивать его о том, как он собирается избавлять город от расплодившихся в последнее время контрабандистов.