Для gerty_me, про Плюха. Герти, помоги придумать название!)
м!Хоук/АндерсФенрис, само собой, пришёл в ярость.
Предсказать это не составляло никакого труда, и Андерс, собираясь на еженедельную игру в карты у Варрика, даже подумывал о том, чтобы оставить Плюха в клинике; однако дракончик посмотрел ему вслед с такой смиренной грустью, на какую не хватило бы даже выразительности кошачьей морды, да и оставлять в неохраняемом помещении с одной только видимостью замка полфунта лириума, пускай и в комплекте с острыми зубками и встроенным огнемётом…
Ладно, ему просто не хотелось надолго выпускать из виду подарок Хоука.
Плюх был абсолютно счастлив. Ящерок устроился на плече целителя, тёплым цепким хвостиком обхватив его за шею, и тихонько посвистывал, восторженно вертя узкой клиновидной головой. Андерс невольно усмехнулся и привычным жестом почесал зверьку горло, никак не ожидая того, что тот вдруг замрёт и низко, почти неслышно завибрирует, вытянув мордочку вперёд и экстатически прикрыв глаза.
«Висельник» понравился дракончику куда меньше залитых вечерним солнцем киркволльских улиц. Плюх, негромко зашипев, плотно прижал к телу крылья и, вывернув шею, заглянул в глаза мага с откровенным вопросом.
– Это не крысы, малыш, – вполголоса объяснил Андерс. – И они для тебя в любом случае крупноваты.
Ящерок высокомерно фыркнул, но всё-таки опустился обратно на его плечо и плотно вжался в перья накидки, словно пытаясь спрятаться. Целитель ободряюще почесал ему носик и двинулся к ведущей на второй этаж лестнице.
При виде зрелища столь живописного, как одетый в ветхую мантию маг в компании живой драгоценности, Варрик присвистнул и невольно потянулся за пером и чернильницей, а Мерриль ахнула и восторженно захлопала в ладоши. Пожиравший взглядом спорившего о чём-то с Изабеллой Хоука Фенрис, заинтересовавшись, повернул голову…
Всё-таки скорость у него была совершенно невозможная. Андерс ещё только осознавал тот факт, что предполагаемого раунда словесных оскорблений с непременным «ах ты мерзкий маг, не лучше Данариуса» всё-таки не будет, а сиявший яростным голубым светом воин уже перескакивал через стол, до предела красноречивым жестом вытянув руку по направлению к его грудной клетке.
Возмущённый Плюх тут же вскочил и принял агрессивную позу, неслабо съездив одержимому по голове крылом, но Хоук оказался быстрее.
– Оппа, а и правда неприятно, – задумчиво проговорил он, и оцепеневший от ужаса целитель вышел из ступора и торопливо подхватил его за плечи. Испугавшийся не меньше него Фенрис предельно аккуратно вытащил кулак из тела их бедового предводителя, и Гаррет, поморщившись, с силой потёр грудь. – Больше так не делай, хорошо?
– Хорошо, – дрожащим голосом отозвался разом растерявший всю свою ярость эльф, и, подумав, возмущённо вопросил: – А какого демона он… он повторяет опыты Данариуса? Скоро и до людей дойдёт, и я тебе давно говорил…
– Вообще-то это я, – безмятежно изрёк Хоук, и Андерс не без злорадства увидел на лице успевшего изрядно допечь его своей узколобостью воина выражение, свидетельствовавшее о крушении основ мироздания.
– З-зачем? – сглотнув, несчастным голосом переспросил Фенрис, и Гаррет, утащив целителя к столу и усадив рядом с собой, независимо сообщил:
– Подарок хотел сделать. Ладно, давайте в Алмазный Ромб играть, что ли.
Впрочем, поначалу игра не заладилась: Мерриль чуть не лезла Андерсу на голову, стремясь поближе познакомиться с восхитительным питомцем целителя, Изабелла вслух рассуждала о том, сколько отвалили бы за подобный аксессуар аристократы из Верхнего города, а Варрик пытался вызнать у Хоука, как ему вообще подобная мысль в голову пришла. Фенрис же упрямо продолжал считать Плюха личным оскорблением и взирал на целителя так, будто тот ни с того ни с сего пнул его по яйцам.
Андерс, честно говоря, даже готов был признать, что его поведение было несколько неделикатным. Воин им уже все уши прожужжал о том, каким несчастьем считал свои отметины, и тыкать ему под нос его… в некотором роде четырёхлапую копию было почти жестоко.
Хотя сожалеть о содеянном одержимый и не думал. Умиротворённый обществом лириумной ящерки Справедливость, встрепенувшись, разразился возмущённой речью о том, что они не обязаны скрывать принятые ими знаки внимания, как будто это что-то постыдное, и Андерс в кои-то веки был полностью согласен со своим соседом по разуму.
Хорошо, он просто ревновал Хоука к этому остроухому подростку с двуручником. Хотя оснований у него не было – сиявшие преданностью и верой зеленущие глаза, кажется, не производили на увлечённого собственными идеями мага ни малейшего впечатления.
Но к полуночи посиделки всё-таки вошли в привычную колею. Изабелла, выхлестав больше виски, чем все остальные, вместе взятые, развеселилась и принялась приставать ко всем окружающим, исключая Мерриль – долийка попросту не понимала солёных шуточек пиратки и вместо того, чтобы смущаться, принималась дотошно выяснять их смысл. Фенрис, уяснив, что нанести Андерсу равноценное оскорбление пока не в состоянии, утих и принялся демонстративно его игнорировать, и Хоук, несколько успокоившись, придвинулся к целителю ещё ближе – якобы из желания проверить, как себя чувствует устроившийся на его плече Плюх и не случился ли у дракончика стресс от внезапной смены обстановки. При этом под столом он беззастенчиво прижимался бедром к бедру Андерса, и одержимый, с попустительства Справедливости выпивший аж три кружки пива и изрядно опьяневший с отвычки, едва сдерживал счастливый смех.
– …А я всегда говорила, что шрамы украшают мужчину! – размахивая кружкой, разглагольствовала Изабелла и, устремив расфокусированный взгляд на целителя, ткнула в его сторону: – Вот ты, Искорка! Помню, тогда в Денериме, у тебя на груди такой дивный шрамик был – я аж изумилась, ты ж маг-целитель, вы девочки трепетные – ни следа на своих тельцах не оставляете! Типа, признак мастерства. А у тебя был! Вот, покажи!
– Не покажу, – расслабленно возразил Андерс и, воспользовавшись тем, что Плюх вдруг захотел навестить плечо прежнего владельца и принялся цеплять передней лапой мантию Гаррета, так и не отцепив хвост от шеи одержимого, нахально привалился к боку Хоука. – Нету шрама. Я его убрал, правда, не целиком, а потом мы туда татуировку сделали. После штурма Башни Бдения все себе грифонов накололи, даже Командор. Он, правда, выпендрился, я тебе не расскажу как, а то он узнает и меня убьёт. А остальные обычных сделали, как на гербе – Нат на лопатке, Сигрун на бицепсе, Огрен не помню где… А я на груди, поверх шрама…
– А покажи грифона, – умоляюще заморгав, попросила Мерриль, и разомлевший от тепла хоукова тела целитель начал расстегивать накидку, почему-то не возразив ни единым словом.
Гербовой грифон понравился всем, кроме, само собой, Фенриса. Варрик даже на несколько минут разогнал остальный и старательно срисовал давно вымершую зверушку – для грядущих поколений, как с усмешкой пояснил гном.
– Красивый, – задумчиво протянул Хоук, прослеживая пальцем линии татуировки. Андерс на несколько мгновений остро пожалел о том, что вокруг столько народу, а значит, нельзя взять его за руку и прижать к своей коже так, чтобы крупная, изящная кисть накрыла грифона целиком, и лишь затем заметил нехорошую складочку между бровей второго мага.
Складочка означала, что в голову Гаррета снова пришла Мысль. Андерсу стало страшно.
– Сколько ты, говоришь, весишь? – невпопад осведомился Хоук и, едва выслушав ответ, забормотал себе под нос: – Плюс ещё фунтов десять-пятнадцать, я намерен тебя всё-таки откормить, плюс его собственный вес – значит, грузоподъёмность нужна не меньше...