Тоска

[fayere]

м!Хоук, Андерс.

Он сам во всём виноват, думал Андерс, сидя над лежащим без сознания Хоуком. Маг уже исцелил его раны, и нужно было только дождаться, когда он придёт в себя, и заставить его выпить зелье. Тогда он заснёт снова, а потом у него появятся силы для дальнейшего выздоровления, и вскоре всё пойдёт как обычно…
Андерс будет тосковать в своей каморке за клиникой, а Хоук будет трахать всё, что движется, и изредка брать его с собой «поразмяться» в драке.
Это он во всём виноват. Всё это началось именно тогда, когда он сумел наконец убедить Гаррета, что тот ему совершенно неинтересен. Другие аргументы на Хоука не действовали совершенно, тому было наплевать и на магию, и на дезертирство из Стражей, и даже на Справедливость, и одержимый в конце концов, собравшись с силами, сумел сказать, что он к нему попросту равнодушен. И выдержать его по-детски растерянный взгляд. Хоук потом недели три ходил как в воду опущенный, а потом нацепил на лицо лихую, чуть натужную улыбку и обратил внимание на окружающих. И как обратил…
Целитель рвано вздохнул и, не удержавшись, осторожно провел пальцами по растрепавшимся прядям Хоука. Конечно, у него не было никакого права вмешиваться в гарретову жизнь, но сегодня его принесли в клинику едва живым после того, как он наткнулся на одну из банд Общества, возвращаясь от очередной любовницы… или любовника… и никто не мог гарантировать того, что и следующая встреча с обитателями киркволльского дна закончится так же благополучно. А то, что во время подробного осмотра Андерс не обнаружил у него ни одной из тех болячек, которые вечно подхватывала Изабелла, вообще было чудом.
Гаррет глухо застонал и распахнул глаза, и одержимый торопливо отдёрнул руку. Вздохнул, собираясь с мыслями, и лучшим своим целительским тоном – мягким и непреклонным – проговорил:
– Ты должен это выпить.
Хоук понюхал поднесённую к его губам миску и недовольно сморщил нос, но уклоняться, когда ладонь Андерса поддерживала его затылок, было сложно, и он послушно открыл рот.
– Молодец, – похвалил его целитель, когда последняя капля упала ему на язык, и, отставив миску, проговорил: – Гаррет, мне надо с тобой серьёзно поговорить. Не волнуйся, не долго – ты всё равно скоро заснёшь, так нужно, чтобы ты выздоровел как следует. – Он глубоко вздохнул, пытаясь собраться с духом для столь деликатного разговора, и наконец сумел произнести: – Мне кажется, тебе стоит быть аккуратнее со своими… амурными делами. Некоторые из твоих… близких друзей кажутся мне не вполне подходящей компанией… с чисто целительской точки зрения, ты не подумай ничего такого. Например, тот черноволосый эльф из пекарни или тот бородатый из заведения мадам Лусины… Им явно следовало бы провериться.
– А у меня и такие были? – неподдельно изумился Хоук. С явным усилием поднял руку и, почесав подбородок, пожаловался: – Нихрена их не помню. Они ж все на одно лицо…
– Кто – все? – сухо уточнил Андерс, против воли начиная гадать, как можно было спутать узкокостного, как все эльфы, помощника пекаря с тем бородатым… Эндрюсом, кажется, или с белобрысым наёмником из Клинков, который явился к Гаррету вспомнить былые сражения и остался до утра.
– Все, которые не ты, – тоскливо поделился Хоук и отрубился.