Автор: Файмор
Название: ... тот, который живёт на крыше
Фандом: Dragon Age
Пейринг: м!Хоук/Андерс
Рейтинг: R
Жанр: АУ, слэш, романс, юмор, попытка детектива
Пролог и часть 1 Часть 2
часть 3Оскорблённый в лучших чувствах эльф произнёс уже знакомую речь о том, что маг магу глаз не выклюет, временами сбиваясь на тевинтерский – видимо, всё-таки мат – и развернулся к двери. Одержимый проследил за непроницаемым взглядом Хоука, грустно вздохнул, обнаружив на другом его конце Фенриса, и…
– Стоять! – рявкнул целитель. Эльф подскочил и развернулся, занося мигом выхваченный из ножен меч. Гаррет удивлённо моргнул и вопросительно посмотрел на рыжего мага, решительно поставившего кружку на стол и двинувшегося к воину.
– Не прикасайся ко мне, маг! – растерянно огрызнулся тот, отступив от приближавшегося чародея.
– Фенрис, не будь дураком. Тебя надо вылечить, и без магии тут не обойтись, – Андерс с удовольствием исполнил бы его требование, но долг целителя… – Опусти меч.
– Если меня надо лечить, пусть Хоук это делает! – оружие тевинтерец и впрямь опустил, но убирать всё же не торопился.
– Я тебя разве что убить смогу, – флегматично пожал плечами тот, с любопытством наблюдая за этой сценой. – Что с ним не так, Андерс?
Одержимый привычно открыл рот, собираясь ответить, и торопливо его захлопнул, на всякий случай ещё раз напомнив себе о долге целителя. Который заключался не только в том, чтобы избавлять людей – и эльфов – от недугов, но и хранить тайну оных недугов, особенно…
– Фенрис тебе сам расскажет, если захочет, – наконец уклончиво проговорил он, отвернувшись, чтобы не смотреть на хоукову удивлённую улыбку, при виде которой ему хотелось тут же рассказать тому всё, что его интересует, подарить голову Мередит в коробке с бантиком и оттрахать прямо на месте.
Гаррет задумчиво хмыкнул и пожал плечами, откинувшись на стену и снова поднеся к губам кружку.
Долго возиться Андерс не стал, больше всего времени потребовалось на то, чтобы избавить нервно порыкивавшего воина от меча.
– Вот и всё, – вытирая руки, удовлетворённо сказал целитель. – И обязательно пришли ко мне Изабеллу, ясно? Обязательно!
Сзади поперхнулся чаем и сдавленно зафыркал Хоук, а рыжий маг впервые увидел краснеющего Фенриса. И злорадно решил, что бордово-красные скулы к его болотного цвета глазам совершенно не идут.
Кажется, эльф это тоже понял, потому что его уходу не хватало самой малости, чтобы по праву называться «бегством» .
– Никак не пойму, зачем ты держишь его при себе, – вернувшись к столу, Андерс обхватил остывшую кружку ладонями и нахохлился. Временами это начинало казаться каким-то планомерным издевательством: улыбки Гаррета, его неизменное терпение, забота – иногда думалось, что чуть больше, чем доставалось остальным его друзьям – шутки, лукавое поддразнивание… И Фенрис. Который за высказывания, за которые кто-то другой зарабатывал полноценный удар в морду, получал самое большее умеренно резкую отповедь.
– Знаешь поговорку – «Друзей надо держать близко, а врагов – ещё ближе»? – меланхолично осведомился Хоук, протянув руку к его кружке и коротким касанием подогрев чай. Целитель ошарашенно моргнул и поднял на него глаза, и боевой маг с чуть застенчивой улыбкой пожал плечами: – Пока он мне обязан, он не сдаст меня храмовникам. И не только меня. Я ведь не за себя одного отвечаю…
Под прямым взглядом брюнета одержимому на мгновение показалось, что тот говорил не только о матери и брате, но он оттолкнул эту мысль почти со злостью. Не хватало ещё предаваться самообману.
– … и кроме того, жалко его просто, – будничным тоном добавил Гаррет. – Он же на потерянного щенка похож.
На щенка, да, хмуро подумал Андерс, отведя глаза. Лучший комплимент, который может придумать ферелденец.
– Вот только я всегда больше любил кошек, – промурлыкал Хоук тем самым тоном, от которого у рыжего мага разом вышибало из головы все мысли. Ну или почти все – оставшиеся были исключительно непристойны и вряд ли действительно попадали под определение мыслей. Одержимый чуть поёжился под ставшим почти физически ощутимым взором второго отступника и, покрепче сжав кружку, посмотрел на него.
Завораживающе потемневшие глаза Гаррета не отрывались от его лица, губы чуть заметно кривила дразнящая усмешка, и Андерс судорожно сглотнул.
– Варрик говорил, экспедиция скоро отправляется, – через силу выдавил он. Брюнет, замерев на миг, ненадолго отвёл взгляд и спокойно ответил:
– Да, через неделю или полторы, как только Бартранд договорится с ещё десятком наёмников.
Сон был не слишком похож на другие. Не то, чтобы Андерс был против тех, прежних снов – за исключением кошмаров, конечно – но этот ему тоже очень нравился. В этом сне он просто лежал, уткнувшись носом во взъерошенные хоуковы волосы, и ему было хорошо. Тепло, уютно и спокойно, потому что рука боевого мага обнимала его за талию, а под его собственной ладонью мерно билось сердце Гаррета. И никуда не нужно было бежать, никого не нужно было бояться, и даже Справедливость тихо ворчал на границе сознания что-то вполне удовлетворённое.
Просыпаться, по правде говоря, не очень-то и хотелось, но выбора не было.
И в первую секунду в реальности тоже было хорошо, потому что он действительно лежал, прижавшись к Хоуку всем телом и тёмные пряди легонько щекотали ему скулы. Вот только впечатление заметно испортило то, что между его ладонью и сердцем брюнета были не только кожа, мускулы и рёбра, но и толстая ткань боевой мантии, на колени магу нагло пристроил ушастую голову свернувшийся клубочком Фенрис, а вокруг разливалось тошнотное ощущение заполонившей Глубинные Тропы скверны. Спина, которую раньше грел ушедший за пропитанием Варрик, успела замёрзнуть.
Андерс пошевелился, разминая затекшую руку, и Гаррет сонно мурлыкнул, крепче прижав его к себе. Целитель рискнул легонько погладить его по заросшей щетиной скуле и, помедлив с минуту, осторожно тряхнул за плечо. Брюнет буркнул что-то протестующее и с невероятной для спящего человека стремительностью свернулся вокруг него полукольцом, стряхнув на пол возмущённо захлопавшего глазами эльфа.
И на кой демон надо было брать с собой это создание, с невольным раздражением подумал одержимый, встретив обвиняющий взгляд Фенриса. Нет, аргументы Хоука он прекрасно помнил – им нужен был воин, но Авелин была по уши занята стражей, а Карвер должен был остаться присматривать за монной Хоук, но всё равно... Впрочем, стоило отдать эльфу должное – как только в пределах видимости появлялись порождения тьмы, или дикари, или ещё какая-нибудь дрянь, желающая полакомиться плотью забредших в эти дикие места живых, эльф прикрывал его от угрозы точно так же, как и остальных членов отряда. И рыжий маг исцелял его раны ничуть не менее старательно, чем у остальных. А вот в остальное время…
Андерс изо всех сил старался не ссориться с ним, ещё больше действуя на нервы и без того измотанному постоянными боями и ответственностью Гаррету, но оставить без ответа заявления Фенриса, отчего-то избравшего его основным виновником всего происходящего, ему удавалось отнюдь не всегда. С тем, чтобы терпеть несправедливость, у него и до знакомства с духом было плоховато, а за предательство Бартранда он точно никакой ответственности не нёс. Он и вовсе мог остаться в клинике и заниматься своими делами…
… пока Хоук бродил бы под землёй, ничерта не зная о Глубинных Тропах и скверне. С преданно таращившимся на него эльфом под боком.
«Вы, смертные, такие странные…» – задумчиво заключил Справедливость.
– Кажись, я начинаю понимать, куда мы забрели, – радостно сообщил проснувшимся товарищам Варрик. – Все гномьи тейги стоились по общему принципу, так что давайте-ка заглянем вон в тот коридорчик…
– А когда выйдем, поймаем твоего братца и сделаем с ним что-нибудь ужасное, – мечтательно добавил Хоук, поднимаясь на ноги и протягивая всё ещё сидевшему целителю руку.
– Непременно, – со злодейской ухмылкой кивнул гном.
Андерс был слишком счастлив выбраться на поверхность, чтобы и дальше обращать внимание на ворчание Фенриса, который в солнечном свете заметно поубавил в ядовитости. В кои-то веки все четверо смеялись над одними и теми же шутками, просто радуясь свободе, и целитель, даже умудрившись на прощание почти искренне улыбнуться конкуренту, прогулочным шагом направился к своей клинике.
Никак не ожидая того, что едва ли через час его дверь чуть не снесёт до предела разъярённый Хоук с воплем:
– Ты даже представить себе не можешь, что этот придурок натворил!!!
Андерс растерянно моргнул. Нет, Гаррет вовсе не был образчиком смирения и кротости, но он всегда умел держать себя в руках, и подобный взрыв был чем-то совершенно невероятным.
– Какой ещё придурок? – целитель поймал нервно метавшегося из стороны в сторону брюнета и попытался усадить на кушетку, но стоило ему убрать руки, как тот снова вскочил. – И что именно натворил?
– Карвер, чтоб его демоны сожрали! – прорычал боевой маг. Замер на миг, глубоко вздохнул, явно пытаясь успокоиться, и вдруг, развернувшись со стремительностью, которой даже одержимый от него не ожидал, всадил кулак в одну из подпиравших потолок дощатых колонн. Одна из досок жалобно хрустнула, заметно промявшись, а Хоук повернулся снова и принялся ходить из стороны в сторону, явно не обращая внимания на капавшую с рассаженных костяшек кровь и тихо порыкивая себе под нос. Андерс хмыкнул вполголоса, отчего-то подумав, что Гаррету сильно не хватает хвоста, которым можно было бы хлестать себя по бокам.
– Что такого страшного сделал твой брат? – вздохнув, терпеливо и мягко проговорил целитель, подойдя к нему и обхватив ладонью разбитый кулак. Короткого свечения лечащего заклинания брюнет, кажется, не заметил тоже; одержимый рискнул погладить его по волосам, как делал сам Хоук, когда на Глубинных Тропах рыжий маг просыпался от кошмаров…
Похоже, это сработало: Гаррет с силой выдохнул, и вся его ярость как будто рассеялась в воздухе.
– Он же знает… всё, – почти с отчаянием проговорил он, напряжённо расправленные плечи поникли. – Как он мог?..
– Гаррет, что он сделал? – уже всерьёз встревожившись, снова спросил Андерс. Следовало бы поставить чайник и заварить тех трав, которыми он обычно отпаивал пребывавших в шоке после какого-либо несчастья женщин, но Хоука слишком хорошо успокаивало его прикосновение, чтобы он осмелился оставить его хоть на минуту. Талантливый боевой маг на грани нервного срыва – отнюдь не то, что ему хотелось иметь у себя под боком.
Брюнет обессиленно сел на кушетку и, упершись локтями в колени, уронил голову на руки. Целитель опустился перед ним на корточки и, осторожно взяв за запястья, отвёл в сторону закрывавшие лицо ладони.
– Что он сделал? – негромко проговорил он, сочувственно глядя в серые глаза, изрядно напугавшие его нездоровым лихорадочным блеском.
– Ушёл в храмовники… – выдохнул Хоук. И снова резко вскочил на ноги, опрокинув кушетку: – Ты себе это можешь представить? Сын мага, брат мага – храмовник! Как это, блять, вообще возможно?!..
– Не могу… – машинально отозвался одержимый. Поначалу это показалось ему дурной шуткой, но… Не стал бы Гаррет так шутить.
Похоже, последняя вспышка забрала последние силы брюнета, тот дёрнул плечами, словно в попытке сдержать рыдания, и уселся рядом с ним прямо на пол. Андерс повернул голову и посмотрел на него, Хоук выглядел совершенно опустошённым и очень, очень усталым.
– Он… хотя бы объяснил, почему это сделал? – после нескольких минут молчания спросил целитель. Боевой маг пожал плечами и после короткой паузы всё же ответил:
– Сказал, что так будет лучше. Что он должен наконец перестать бегать за мной хвостиком и сделать хоть что-нибудь самостоятельно; что, может, это хоть как-то приведёт меня в чувство… Обещал, что никому ничего не расскажет – ну, про нас с тобой и про Мерриль.
– А… как это восприняла монна Леандра? – осторожно поинтересовался Андерс, изо всех сил стараясь не дать вырваться возмущённому Справедливости. Как бы Гаррет ни злился на своего младшего брата, вряд ли он оценит попытку духа оторвать Карверу голову… Тем более что до него сейчас вряд ли можно добраться.
Хоук ядовито фыркнул.
– А ты как думаешь? – насмешливо переспросил он. – Долго плакала, отговаривала его… Я успел к самой развязке – когда этот идиот, гремя отвратно подогнанным доспехом, торжествующе топал в казармы. Мама ещё немного поплакала, а потом просто ушла к себе в комнату и заснула. – брюнет чуть сдвинул брови и, наконец посмотрел на целителя, нерешительно проговорил: – Наверно, стоит тебе её осмотреть… на всякий случай. У тебя же были вроде какие-то веники успокаивающие…
– Это не веники, – слабо усмехнулся Андерс. – Это целебные травяные сборы.
– Какая разница… – выдохнул Гаррет. Одержимый ободряюще сжал его плечо и поднялся.
– Пойдём, – решительно сказал он. – Лучше, чтобы ты был там, когда монна Леандра проснётся. Нас наверняка считали погибшими, ни к чему ей думать, что твоё возвращение ей просто примерещилось. С тем, что сделал Карвер, разберёмся потом.
Кто-то думает, что сумеет меня остановить. Кто-то думает, что я помешанный на убийстве безумец, по одной лишь прихоти выбравший жертвами тех, кто служит Церкви с оружием в руках.
Шатаюсь по крышам, как бездомный кот, злобно шипя, и впервые в жизни не знаю, что делать.
Вернее – отлично знаю, что. Предоставить их всех избранной судьбе и продолжать делать своё дело. Доказать им, что я прав, что их мечи – единственная причина всему тому, чем они запугивают остальных.
Уничтожить их всех, уничтожить угрозу, которой являются они сами. Даже крыса защищает своё логово – чего же они ждут от людей? Каждый пользуется тем, что имеет.
Я растерян и зол. Уже не знаю, чего больше.
Сажусь на край крыши поместья Харриман, свешиваю ноги с краю. Нет, руки у меня не дрожат. Даже сейчас. Но пальцы сжимают нож с такой силой, что мне самому начинает казаться, что выкованный из единой полосы стали клинок сейчас лопнет, не выдержав напряжения.
Эта ночь начиналась как обычно. Лунный свет, небольшая компания успевших порядком потерять бдительность храмовников… Короткий, едва ли в несколько вздохов танец: я, сталь и воздух, и в тупичке возле гномьей площади прибавляется железа.
Пока я сдирал с этих идиотов шлемы, впервые в жизни молясь Создателю искренне, мне казалось, что у меня вот-вот остановится сердце.
Создатель оказался недостаточно зол; но я вполне понял, чем придётся платить за ошибку.
Осталось понять, будет ли это ошибкой.
По улочке внизу проходит ещё один храмовничий патруль. Иногда мне становится любопытно, чего они хотят этим добиться – ни один, даже самый безумный малефикар не станет проводить ритуал в центре площади Верхнего Города, тем более зная, где проходят маршруты церковников. В Клоаке, в пещерах Рваного Берега или сточных тоннелях куда удобнее, и как раз туда рыцарей Ордена не заманишь даже лириумом.
Смеюсь. Ядовито, даже очень – можно было бы перетравить полгорода.
Лучше б меня подвела собственная рука – в момент, когда я карабкаюсь на высокие крыши поместий аристократов. Я мог бы не удержаться и рухнуть с высоты, но разбившееся тело можно исцелить, достаточно просто времени.
С душой посложнее.
Или нет.
Осколки разрушенных иллюзий колются больно, но это всего лишь иллюзии. Мироздание – оно прочное.
Поднимаюсь, иду следом за патрулём. Смотрю на них.
Впервые смотрю на них, а не выжидаю момент для удара в намеченную точку.
Люди разные, как деревья в лесу. Даже выкованный по одному образцу доспех не может это изменить.
Тот, что слева – высокий громила с широкими плечами, наверняка гордящийся своей силой. Боевой молот у него за спиной нормальный человек и вовсе поднять не сумеет, а он им сражается. Поступь у него основательная, гномья… Такая бывает разве что у человеческих кузнецов.
Справа шагает лучник. Полная его противоположность – тоненький, изящный даже в броне. Вместо латных перчаток, способных порвать тетиву – голые руки, из-под железа доспеха торчит лучный наруч из толстой кожи.
В середине – боец с двуручником, походка неуверенная, словно у новичка. Его латы гремят чуть громче, чем следует, недостаточно туго затянуты ремни. Движения порывисты, но точны, он рассказывает что-то, смеша приятеля-лучника чуть не до судорог.
Я знаю его голос.
Ты не сможешь стать для них щитом, – шепчу, хотя хочется кричать. Хочется орать в голос, спрыгнуть вниз, всадив ножи в глотки двум из них и, схватив за грудки, впечатать третьего в стену. – Я не боец, я убийца, я не стану бросаться на каменную стену, надеясь проломить своим телом. Я её обойду. Ты не сможешь стать для них крепостью.
Казематы – не крепость. Тюрьма.
Ты ошибся, думая, что для меня это просто игра.
Я ошибся, думая, что ты поймёшь.
– Меня достали эльфы, меня достали кунари, меня достало то, что идиот Карвер до сих пор не сообразил, что нужно обязательно писать маме после того, как где-нибудь опять найдут кучку храмовничьих трупов, – монотонно выругался Хоук, умостив подбородок на лежавшие на столешнице руки.
– Меня до сих пор удивляет, что он осмелился вступить в Орден, зная о том, чем рискует… – задумчиво проговорил Андерс, вертя в пальцах кружку, к которой так и не притронулся. После того, как Сопротивлению удавалось успешно вывести очередную группу магов-беглецов из Киркволла, Справедливость несколько смягчался, переставая беспрерывно ворчать, когда он соглашался посидеть с друзьями в «Висельнике». На то, чтобы позволить магу выпить, его благодушия всё же не хватало.
– Мужественный мальчик, – промурлыкала тасовавшая карты Изабелла. – Гаррет, ты бы поспрашивал у него, нужно ли ему уже блюсти целибат… А то меня посещает жуткая мысль, что я его недооценила… и уже не успею это исправить.
– Во-первых, это не мужество, а глупость, – мрачно сказал брюнет. – Во-вторых, мы с ним не разговариваем.
– Не забудь зайти ко мне, прежде чем пойдёшь развращать рыцарей, – напомнил целитель. – Остальных не жалко, но если ты принесёшь какую-нибудь из своих любимых болячек Карверу…
– …я всё-таки оторву тебе что-нибудь, потому что каким бы придурком он ни был, он всё-таки мой брат, – всё тем же похоронным тоном продолжил Гаррет.
– Оу, дорогой, не порти этот прекрасный вечер такими мрачными разговорами, – бархатно рассмеялась пиратка. – Давай лучше вытащим из варрикова тайничка бочонок нормального виски и как следует выпьем. Блондинчик, тебе ведь хватит сил доволочь эту пьяную тушку до его двери?
– Как ты себе это представляешь? – невольно фыркнув, осведомился тот. – Идёт себе одержимый отступник по Верхнему Городу, тащит на себе пьяное тело ещё одного отступника…
– Ну, если встретите «сэра Хоука», всё обойдётся занудной головомойкой, – коварно улыбнувшись, подмигнула женщина. – А ещё пьяное тело можно немножко не донести. Помнится, возле самого моста есть очень неплохие кусты...
– Нахрена кусты, когда у меня теперь есть нормальная кровать, – рассеянно буркнул Хоук. – И вообще я пока ещё трезвый.
– Ну разве ж это препятствие? – хохотнула Изабелла, одним стремительным движением перескочив через стол и каким-то образом умудрившись забраться ему на колени. Андерс, скривившись, отвернулся. То, что брюнет нравился – причём сильно – не только ему, было вполне естественно. И правильно – раз уж ему самому не грозит нормальное человеческое общение, это вовсе не значит, что Гаррет должен отказывать себе в этом…
«То, что тебе всё время мерещится, тоже называется общением?..» – недоверчиво уточнил Справедливость.
Андерс вздохнул и всё-таки отхлебнул из кружки. На самом деле, к двусмысленным – а зачастую и вовсе откровенно пошлым – шуточкам пиратки он уже привык, осознав, что их не принимает всерьёз даже Хоук, умудряющийся понять фразу «Знаешь, я даже соскучился по ферелденским солёным хлебцам» как прямое указание на то, что нужно приволочь полную корзину этих самых хлебцев. Которые, к слову, в Киркволле не печь не умели, из-за чего целителю было потом очень неловко смотреть в глаза монне Леандре. Пока та сама не вручила ему ещё одну точно такую же корзину, сокрушаясь о том, какой он худенький.
Вот то, что из самого тёмного угла комнаты на Гаррета преданно таращился Фенрис, было гораздо, гораздо хуже. В частности, потому, что к лириумному эльфу Андерс со Справедливостью относились примерно одинаково, а значит, в случае чего целителю было бы вдесятеро сложнее удержать своего духа. В силу банального нежелания это делать.
– Ты стал такой скучный, приятель, – пожаловалась Изабелла и, чеканя шаг, вернулась на своё место. – Можно подумать, в мире не осталось других развлечений, кроме как резать глотки кунари.
Одержимый снова глянул на Хоука. Тот повернул голову, прижавшись к сцепленным в замок пальцам скулой, и смотрел на него, чуть заметно улыбаясь. Пряди у него на висках встопорщились, выбившись из придерживавшей их косички, и Андерсу едва удалось сдержать порыв протянуть руку и пригладить тёмные волосы.
Нельзя. Он просто друг, хороший друг, а подобный жест слишком красноречив. Меньше всего целителю хотелось слушать, как пытающийся быть тактичным Гаррет пытается объяснить ему, что они друг друга не так поняли.
Пока что рыжий отступник, по крайней мере, мог на него хотя бы смотреть. Хотя бы просто быть рядом.
«Смертные очень странные, – осуждающе проговорил Справедливость. – Как ты можешь всё время думать только об одном отступнике, когда в твоей помощи нуждаются столь многие?»
«Просто я его люблю», – обречённо отозвался Андерс, уже ожидая ещё одного потока упрёков. Он и впрямь стал слишком часто отвлекаться от их главной цели, предпочитая проводить время в клинике… С Хоуком.
«Я… помню, – нерешительно отозвался дух. – Кристоф… любил свою жену, Ору. Мне казалось, из его памяти мне стало ясно, что такое любовь. Кристоф становился сильнее, когда вспоминал, что она его ждёт, дрался яростнее, чтобы победить и вернуться…»
Рыжий отступник насторожился, ощутив, как внимание Справедливости обратилось на устало облокотившегося на стол Гаррета. У них сегодня и впрямь был нелёгкий день, одна схватка за другой, и у боевого мага почти не осталось сил, даже для самозащиты… Андерс растерянно моргнул, когда дух неожиданно заключил:
«Одобряю. Ты должен подарить ему свободу, возможность заявить о том, кто он есть. Это несправедливо, что он должен скрывать свой талант. Ты должен построить мир, в котором он сможет быть счастливым. Надеюсь, хотя бы от этого дела ты не станешь постоянно отвлекаться».
Андерс сидел возле своего рабочего стола, перебирая стебельки лечебных трав, и очень старался не зевать. Поспать в эту ночь ему не удалось: предыдущим утром опять нашли трёх жертв Жнеца, так что храмовники ринулись обшаривать тот район Верхнего Города, где их обнаружили, а целитель посчитал, что Сопротивление не имеет права упускать такой удобный случай… Всё действительно прошло крайне удачно, они благополучно вывели из Круга молодую пару, собиравшуюся пожениться при первом удобном случае, и это было единственным, что сейчас утешало рыжего мага.
Одержимый потёр слипающиеся глаза и посмотрел на сидевшего неподалёку Хоука, возившегося с пациенткой. Молодая женщина краснела, хихикала, воспринимая брюнета скорее как мужчину, а не как помощника целителя, и, кажется, вовсе забыла о боли в выбитом плече. Андерс завороженно наблюдал за тем, как сильные ловкие пальцы Гаррета аккуратно ощупывали сустав, и чуть не упустил момент, когда тот, резким движением вставив его на место, поднял глаза. И чуть заметно нахмурился, заметив усталый вид друга.
Отступник чуть слышно вздохнул и дотронулся до плеча подошедшей к нему девушки, снимая остатки боли.
«Ты должен рассказать ему про Сопротивление, – заявил Справедливость. – Он может нам помочь, он не должен растрачивать свои возможности впустую».
Андерс помассировал виски и откинулся на стену, искренне надеясь, что выглядит недостаточно измотанным для того, чтобы Хоук перестал прислушиваться к его словам о долге перед пациентами. Переспорить брюнета – если дело доходило до спора – ему не удавалось и тогда, когда он пребывал в куда лучшем состоянии, теперь же это оказалось бы задачей и вовсе неисполнимой.
Гаррет действительно мог бы помочь. И помог бы, и тогда они справились бы с делом куда быстрее, и у целителя была бы возможность хоть немного отдохнуть перед тем, как открывать клинику… Но это было слишком опасно. Он не имел права втягивать в это кого-то ещё. Тем более того, кто стал ему настолько дорог.
Одержимый вздохнул и поднялся, постаравшись натянуть на лицо улыбку. Оставалось только надеяться, что ему хватит сил и на то, чтобы убедить Хоука, что с ним всё в порядке, и на своих пациентов. Создатель, будь милостив, пусть их будет не слишком много…
Полагаться на милость Создателя было на редкость глупо, решил Андерс парой часов спустя. Вообще-то, это был далеко не худший день – по крайней мере, его клинику не заполонили вопящие и требующие помощи люди. Но возможности сделать перерыв хоть на несколько минут у них с Гарретом всё равно не появлялось, стоило закончить с одним пациентом, как в дверях тут же появлялся другой…
Ко второму часу пополудни у них закончилась последняя склянка лириума, и целитель понял, что без помощи боевого мага уже не справится.
«Почему ты не хочешь? – недоуменно поинтересовался Справедливость. – Ты ведь находишь этот процесс приятным».
Андерс устало потёр виски, глядя на лежавшего на койке мужчину с десятком сложных переломов. Трудно было не находить приятной возможность прикоснуться к любимому человеку, стать ему ближе, чем кто-либо другой… и ещё труднее было не дать себе обмануться надеждой на то, что он всё-таки сможет его получить, не дать себе забыть о том, почему он даже не пытался выяснить, что на самом деле стоит за заботой и шутками Хоука.
– Всё в порядке? – негромко поинтересовался тот, как всегда, встав за его спиной.
Проклятье. Андерс молча кивнул и до крови прикусил губу, пытаясь заставить себя сосредоточиться на деле. На том, что перед ним лежал человек, которому нужна была его срочная помощь, а значит, то, что делал брюнет – всего лишь дружеская поддержка…
Не помогало. Дыхание Гаррета едва ощутимо щекотало его шею под волосами, боевой маг практически обнимал его, держа ладони в паре сантиметров от тыльных сторон его кистей, так, что его кожа чувствовала тепло его рук… Когда они принялись за дело, одержимого окутал ровный жар его магии, превращавший простое прикосновение пальцев в мучительное наслаждение, а потом брюнет и вовсе сделал небольшой шаг вперёд, прижавшись к его спине и поверх плеча наблюдая за лечением.
Андерс едва не взвыл, с трудом удержав недоплетённое заклинание. Это было уже попросту нечестно – так дразнить его, заставляя ненавидеть тот факт, что он почти не чувствует его тела через два слоя жёсткой ткани, бороться с желанием самому податься навстречу, потереться, откинуть голову на плечо, ловя губами мочку уха…
«Смертные действительно очень странные, – заметил Справедливость. – Ты действительно думаешь, что это ничего не значит?»
Именно так, огрызнулся целитель. Было бы нечестно пользоваться тем, что он не сознаёт, что делает… да к тому же на глазах у десятка зрителей.
«Я не понимаю, – задумчиво сказал дух. – Ты говорил, что любишь его, но считать его глупцом – это неуважение. А ты заявлял, что нельзя любить того, кого не уважаешь… Ты всё очень запутал. По-моему, он всё-таки за нами ухаживает».
О да, самое время для подобных разговоров, с раздражением подумал Андерс, услышав мучительный стон истекающего кровью пациента, и почти швырнул исцеляющее заклинание в грудь мужчины. Жуткие на вид раны тут же начали затягиваться, и ухо рыжего мага щекотнул восхищённый вздох Хоука.
А потом у измотанного до предела одержимого попросту подогнулись ноги. Не лучший способ исполнения его тайной мечты – но Гаррет тут же подхватил его, превращая удобное для работы положение в настоящее объятие, и коротко потёрся носом о висок.
– Тебе нужен отдых, – мягко, но непреклонно проговорил он.
Сил с ним спорить у Андерса уже не было. Лежать в руках боевого мага, уткнувшись носом в меховую опушку на вороте мантии, казалось самой естественной вещью на свете… только настырно покалывала мысль о том, что он занял чужое место. Пальцы целителя судорожно сжались, словно кто-то собирался прямо сейчас вырвать Хоука у него из рук.
Самым обидным было то, что он даже не заметил, как потерял сознание. Или заснул. Или просто утонул в глубинах своего рассудка. Очнувшись, рыжий маг обнаружил себя лежащим на своей койке под шерстяным одеялом, и отчаянно пожалел, что пропустил то, как Гаррет нёс его на руках до кровати и закутывал в тёплую ткань.
«Я тоже не видел», – с сожалением сказал Справедливость.
Щёлканье и звук шагов, послышавшиеся из главного помещения клиники, заставили их насторожиться. К счастью, посох одержимого стоял рядом, и Андерс, постаравшись не шуметь, встал с койки и, сжав его в кулаке, выглянул наружу.
В комнате было пусто и почти темно, горел только один небольшой фонарик. Возле входной двери кто-то возился, но его скрывала из виду одна из подпиравших потолок колонн.
– Ну и нахрена ты встал? – укоризненно сказал Хоук, закончив копаться с засовом. – Тебе нужен отдых.
– Я должен…
– Выспаться, – невозмутимо оборвал его брюнет. – Иначе помрёшь, и вся Клоака во главе со мной скорбно возрыдает, ибо лечить их станет некому. Андерс, тебе знакомо понятие долгосрочного планирования?
– О, так моё мнение сегодня не в цене? – ядовито буркнул целитель. Более логичных аргументов у него не было, но не мог же он просто промолчать.
– Не раньше, чем ты хотя бы поешь, – пожал плечами Гаррет, перетащив на стол объёмистую корзину и сняв прикрывавшую её ткань. Упоительные запахи съестного защекотали ноздри, и желудок одержимого требовательно заурчал.
Андерс с подозрением покосился на боевого мага, но улыбки на его лице всё-таки не увидел и, обречённо вздохнув, отправился ставить чайник. Что-то во взгляде брюнета подсказывало, что вернуться к работе ему сегодня уже не дадут, даже если Справедливость вырвется из-под контроля.
– Обидно, что я не могу помочь здесь по-настоящему, – с сожалением сказал Хоук, грея ладони о кружку, пока рыжий отступник расправлялся с бутербродами.
– По-твоему, того, что ты снял с моих плеч необходимость возиться с перевязками и делишься со мной маной, недостаточно? – удивился одержимый. – Гаррет, тебе знакомо понятие чувства меры?
– Нет, – ухмыльнулся боевой маг. И, посерьезнев, почти смущённо проговорил: – Может, это ещё можно как-то исправить?
– Что именно? – недоумённо моргнул целитель. – Отсутствие у тебя чувства меры?
– Нет, – резко качнул головой тот. – Мой… то, что я не могу творить исцеляющие заклятия. Как думаешь, ты смог бы убрать этот перекос в моей энергетике?
– Не знаю, – чуть сдвинув брови, вслух подумал Андерс. – Если это нечто, свойственное тебе от природы – вряд ли, я просто не рискну настолько вмешиваться в твой организм. С последствиями человеческих действий ещё можно иметь дело, но…
– Вообще-то это и есть последствия человеческих действий, – неохотно проговорил Хоук. Поставил кружку на стол, запустил пальцы в волосы, почёсывая затылок, и поднял взгляд: – Отец полагал, что это его вина. Хотя доказательств этому – как и обратному – не было.
Одержимый поднял ладонь, заставив его умолкнуть, и, тепло улыбнувшись, посмотрел в глаза:
– Ты… уверен, что хочешь рассказать это мне? Я вовсе не настаиваю, чтобы ты раскрывал семейные тайны.
– Кому ж ещё? – пожав плечами, буднично отозвался боевой маг. – Толку-то с этих семейных тайн. В общем… Некрасивая история, на самом деле. Когда я ещё только собирался родиться, отца принудили провести какой-то ритуал магии крови.
– Какой именно? – подавив вспышку гнева, исходившую от духа, переспросил Андерс.
– Понятия не имею, – поморщившись, сказал Гаррет. – Не то, чтобы мне сильно хотелось знать, на самом деле, просто неприятно было не понимать, что за ерунда со мной творится; но отец отказывался об этом говорить. Он и сам не разобрался, в чём дело, между отцом и нерождённым ребёнком обычно не бывает такой прочной связи, чтобы его действия могли иметь такие последствия, – брюнет помолчал и с досадой добавил: – Карвер, дубина, мне ещё завидовал. Считал, что я единственный из всей семьи, у кого осталось на память об отце что-то действительно ощутимое…
– Да уж, это ничего не объясняет, – задумчиво прокомментировал целитель и ободряюще улыбнулся, постаравшись не выдать невольного отвращения. Тем более что оно ни в коей мере не относилось ни к Хоуку, ни, пожалуй, к его отцу – скорее к тем, кто заставил достойного человека запятнать себя подобной мерзостью. – Придётся разбираться уже с результатом… Мне нужно будет тебя осмотреть, обследовать энергетические каналы, проверить связи между телом и маной. И, наверно, проследить ход реакции на лириум…
Гаррет покладисто кивнул и отрицательно махнул рукой, заметив, что Андерс отложил надкусанный бутерброд и явно собрался в тот же момент заняться исследованием. Пару секунд поиграв с боевым магом в гляделки, одержимый покорно кивнул и снова принялся за еду.
– Мне, наверно, мантия будет мешать, – доев последний кусочек сыра, пробормотал он. – Защитные заклятия порядком искажают картину, особенно те, что противодействуют духовной магии… И амулеты тоже…
Хоук кивнул снова и поднялся, подвинув ему упоительно пахший пирог с ягодами. Рыжий маг впился в него зубами и на несколько мгновений блаженно прикрыл глаза. О том, что оставлять Гаррета без присмотра бывает небезопасно, он вспомнил лишь тогда, когда, подняв веки, увидел, как брюнет стягивает через голову рубаху, и под светло-золотистой кожей перекатываются крепкие мышцы.
– С тобой всё в порядке? – обеспокоенно переспросил боевой маг, коротким движением отбросив с лица взлохмаченные пряди, и встревоженно посмотрел на поперхнувшегося очередным куском целителя.
– Ага, – хрипло сказал Андерс, не отрывая от него остановившегося взгляда.
Какие, нахрен, энергетические каналы, в отчаянии подумал одержимый. Ну какого демона он вообще снял рубашку…
– Т-ты это… зачем? – Целитель наконец умудрился придумать что-то отличное от «хочу» и торопливо заморгал, с трудом заставив себя отвести глаза.
– Ну, у меня рубашка лириумной нитью простёгана, – как ни в чём не бывало пояснил Хоук. – Я подумал, что это тоже может помешать…
– Может, – покорно согласился Андерс, твёрдо зная, что именно ему будет сниться в ближайшие пару месяцев, а то и дольше. То же, что и раньше, только… имеющее несколько большее отношение к реальности. Целитель сглотнул и снова посмотрел на Гаррета, пытаясь подготовить себя к мысли, что ему придётся не просто коситься на него украдкой, а внимательно разглядывать, прослеживая текущие под кожей потоки энергии. При этом желательно всё-таки не капать слюнями. И не распускать руки. И не таращиться слишком пристально, пытаясь прожечь взглядом обтягивающие хоуковы брюки.
И вообще не думать о том, насколько же ему хочется заполучить этого по-кошачьи соразмерного, притягательного хищника к себе в постель.
Мысль о постели, вопреки всякой логике, оказалась отрезвляющей. Представить Хоука на том жалком протершемся матрасике, под которым прятались сучковатые доски его койки, у Андерса никак не получалось. Всё равно что пытаться вообразить взрослого тигра сидящим в кошачьей корзинке.
Одержимый хмыкнул и устало потёр глаза, доблестно проигнорировав реплику Справедливости, ужасающе невинным тоном напомнившего, что – насколько он понял – для того, о чём он подумал, кровать не так уж обязательна.
Гаррет разочарованно вздохнул, печально поглядев на целителя, и уселся на стоящую перед ним кушетку, чуть ссутулив плечи. Рыжий маг залпом выхлебал свой благополучно остывший чай и резко поднялся, направившись к своему сундучку с лекарскими принадлежностями.
Создатель благослови свободный покрой андерсовой мантии.
Андерс, в конце концов, был профессионалом.
После получаса сплошных мучений, когда каждое прикосновение к тёплой коже послушно подставлявшегося под его руки Хоука вызывало поток имеющих крайне мало отношения к теории и практике исцеления мыслей, он всё-таки прервался и потратил ещё полчаса на медитацию. Убедив себя, что отвлекаться на собственные эгоистичные желания, когда его лучший друг доверил ему семейную тайну и попросил помощи, недостойно приличного человека, одержимый наконец смог сосредоточиться на деле.
И выяснил, что всерьёз преувеличил степень своей одарённости. Либо то, что составляло их проблему, попросту не имело никакого отношения к целительству. Ни одного признака физической болезни либо одного из специфических, свойственных только магам недугов, Андерс так и не обнаружил: Гаррет был здоров как бык, и тем не менее после попытки вылечить пойманную за дверью клиники крысу с поцарапанным хвостом у них в распоряжении оказался свежий крысиный трупик.
– Я… ещё обдумаю всё это, – решительно пообещал заметно помрачневший целитель. – Но… чуть попозже. Мне нужно проверить кое-что в письменных источниках...
Хоук понятливо кивнул и принялся одеваться; одержимый задавил острый приступ сожаления и шагнул за дверь следом за удивлённо посмотревшим на него боевым магом.
– До твоего дома далековато, – невозмутимо пояснил Андерс, чувствуя себя последним идиотом. Но на улицах в последнее время стало действительно небезопасно; и пускай это сто раз эгоизм, но он вовсе не желал остаток ночи и половину утра до новой встречи сидеть как на иголках, гадая, не наткнулся ли Гаррет на храмовников, уже два месяца меняющих маршруты патрулей чуть не каждый день, или, того хуже, на Жнеца.
– Не заблужусь, не бойся, – засмеялся брюнет, хлопнув его по плечу, однако целитель вовсе не считал это достаточно убедительным аргументом.
Любимый хоуков способ действий оказался достаточно эффективен и по отношению к нему самому: Андерс просто улыбнулся и пошёл рядом с ним, как будто вовсе не счёл предыдущую фразу попыткой отговорить его от задуманного. Хоук фыркнул себе под нос и улыбнулся в ответ; а через пару кварталов целитель с удивлением обнаружил, что увлечённо пересказывает ему очередную главу своего манифеста, и тот сосредоточенно сдвинув брови, время от времени поправляет не слишком удачные пассажи.
Дверь поместья Амелл – вернее, уже поместья Хоук – возникла перед ним совершенно неожиданно. Андерс смерил появившееся перед ним препятствие раздражённым взглядом и сообразил, что к чему, лишь когда дверная ручка с тихим скрипом повернулась, и Леандра Хоук, вздрогнув от секундного испуга, с улыбкой проговорила:
– А я уже собиралась послать Боудана на поиски, дорогой. Тебе следовало предупредить, что ты так задержишься.
– Прости, мам, – Гаррет поцеловал мать в щёку и продолжил: – Я буду чуть позже, мне нужно ещё проводить Андерса до его клиники, ты же знаешь, что на улицах неспокойно.
– Вы, мужчины, вечно создаёте огромные проблемы из всякой ерунды, – пренебрежительно дёрнула плечом женщина. – Пусть Андерс переночует у нас, в доме более чем достаточно места. Я буду только рада, если у нас будет компания за чашкой вечернего чая.
– Простите, монна Леандра, я не могу, – смутившись, пробормотал целитель. – Я.. мне… Мне нужно будет открыть клинику рано утром, мне не хотелось бы беспокоить Вас необходимостью вставать раньше привычного, чтобы закрыть за мной дверь…
Его блеянье Леандру явно не убедило, но Гаррет, глянув на нарисовавшееся на лице одержимого упрямство, одарил мать укоризненным взглядом, и та, вздохнув, попросила их быть осторожными и закрыла дверь.
– Ну, пошли, – бодро проговорил брюнет, разворачиваясь в сторону Клоаки, и Андерс, привычно подчинившись, зашагал следом.
Лишь возле своей двери вспомнив, что целью всей этой затеи было обеспечение безопасности Хоука.
– Спокойной ночи, – невозмутимо сказал боевой маг, с картинной галантностью распахнув перед ним дверь клиники, и одержимый, с минуту ошарашенно поглядев на него, снова запер замок и решительно проговорил:
– По-моему, мы с тобой два идиота. Но когда по улицам бродит Жнец, я предпочту немного побыть идиотом, чтобы потом не носить букетики к твоей могилке.
– Тебя так беспокоит этот несчастный маньяк? – изумлённо переспросил брюнет и смущённо улыбнулся: – Брось, он же не трогает никого, кроме храмовников.
– Это вовсе не повод рисковать, – парировал целитель. – В этом городе полно подонков, которые только рады свалить свои грешки на успевшего прославиться таинственного злодея, Варрик уже упоминал про пару случаев, когда Общество пыталось выдать убитых за жертв Жнеца.
– Андерс, я вовсе не беззащитная девица, – закатил глаза Хоук. – Поверь, я могу за себя постоять.
– Напомнить тебе про времена, когда ты чуть не каждое утро приходил ко мне с десятком тяжёлых ушибов? – ехидно переспросил рыжий маг. – Гаррет, я не намерен это обсуждать.
«Пусти, – добавил Справедливость. – Я ему всё как следует объясню».
Андерс содрогнулся и потянул друга от двери, почти умоляюще добавив:
– Ну я же правда за тебя волнуюсь…
– Тогда ты ночуешь у нас. Мама вообще-то права, у нас теперь три гостевых комнаты, только пыль стряхнуть надо, – скрестив руки на груди, требовательно проговорил Хоук. – А то волноваться о том, чтобы ты не попался Жнецу, придётся мне.
– Это нечестно, – обречённо пробормотал целитель, покорно кивнув в ответ на вопросительно выгнутую бровь боевого мага.
Город. Луна. Холодная сталь в пальцах. Охотничий азарт в крови.
И всё-таки чего-то не хватает.
Не могу удержаться – пытаюсь услышать за левым плечом мерный шорох чужого дыхания, даже зная, что я здесь совершенно один.
Только я, луна и крыши поместий аристократов, чистосердечно верящих в то, что длинная череда предков даёт им право считать себя выше прочих.
Я не успел заметить, когда на этих крышах стало слишком просторно.
Резко тряхнув головой, отбрасываю лишние мысли. Сегодняшняя ночь должна стать ночью радости, а не долга, сегодня я охочусь не на беспечный молодняк, полагающий «Цветущую розу» Золотым Городом на земле, сегодня мои ножи должны попробовать крови тех, кто и впрямь успел заслужить это и стократ худшее…
Они уже не осмеливаются выходить ночью поодиночке, каждый раз они собираются не меньше чем по пятеро. В их страхе – их слабость. И моя сила.
На каждой руке – уже по трое ножен.
Слышу их шаги. Как бы они ни старались, но передвигаться бесшумно в тяжёлом доспехе невозможно, а в ночной тишине Верхнего Города малейший шорох разносится на пару кварталов. Жду, нежно обняв одиноко торчащую на крыше одного из имений статую, крылья то ли странного грифона, то ли вовсе какого-то выдуманного создания скрывают меня полностью. Даже вздумай они поднять голову – у нас одна тень на двоих.
Смотрю на них. Смотрю. Иногда мне кажется, что их доспех прозрачней орлесианского стекла – настолько очевидны порой становятся их сокровенные мысли. Впрочем, до мыслей мне нет никакого дела, меня заботит лишь одно.
На прощание глажу статую по глазастой морде и, ухватившись за когтистую лапу, соскальзываю вниз, на карниз между вторым и третьим этажом. Замираю на мгновение – здесь безопасней, но и у моей добычи, если она окажется достаточно сообразительной, будет шанс уйти.
Спускаюсь ещё ниже, сдерживая азартную дрожь. Храмовники стоят посреди площади, бдительно наблюдая за окрестностями – им назначена встреча, но они вовсе не желают оказаться застигнутыми врасплох.
Что ж, мудро.
Но то, что они так и не сменили глухие храмовничьи шлемы, в ночной темноте превращающие воинов в слепцов, на что-нибудь более удобное – это уже никак нельзя назвать мудростью. И всё же они опасны.
Замысловато украшенные стены поместья укрывают меня надёжно, как материнские руки. Под сердцем на мгновение колет тоской – для меня одного радости охоты и победы слишком много. Слишком много – самого предчувствия победы.
Но здесь и сейчас – я не вправе заставлять их ждать чересчур долго. Мягко приземляюсь на отполированную множеством ног брусчатку, неслышно крадусь в тень подпирающих небольшой портик колонн.
Они ждут не меня.
А вот я ждал именно их.
Андерс, оказывается, настолько привык к неизменному чуть насмешливому спокойствию Хоука, что едва скрытая ярость, нарисовавшаяся на лице боевого мага при известии о том, что в городе вновь начали пропадать женщины, изумила его до глубины души. Тогда, пару лет назад они сочли того храмовника, Эмерика, перестраховщиком, решили, что гибель одной из магичек и жены торговца из Верхнего города была просто прискорбной случайностью. В конце концов, Киркволл действительно не был безопасным местом даже для мужчины-воина.
Но случайности обычно не были склонны повторяться с точностью до мельчайших деталей.
Брюнет зло плюнул на растоптанный букет белых лилий и резко развернулся, направившись к выходу из домика. Женщина-купец из Орлея жила одиноко, так что в этот раз целителю по крайней мере не пришлось отпаивать успокаивающей настойкой трясущегося в ужасе супруга или любовника, но ситуации это не меняло. Авелин, уже третий год занимавшая пост капитана стражи, разводила руками, утверждая, что её люди не нашли никаких доказательств, что все эти смерти – дело рук одного человека, но Гаррет относился к её заявлениям с нескрываемым скептицизмом. А на попытки убедить его оставить это дело городской страже и заняться «своими делами» только огрызался и, бросив ещё пару ядовитых реплик касаемо способностей этой самой стражи, возвращался к поискам.
Нельзя сказать, что Андерс одобрял его резкость – в конце концов, Авелин вовсе не была всемогущей, но она действительно делала всё, что могла – однако целителю никак не удавалось отделаться от иррационального ощущения, что прав именно Хоук. Что в городе появился ещё один убийца, который мало того, что выбирает себе в жертву тех, кто вряд ли способен дать достойный отпор, но и делает это с какой-то жуткой целью.
Хотя способ поиска Гаррет всё же выбрал отнюдь не лучший. Поначалу всё было как обычно – Варрик, всегда предпочитавший описывать свои источники фразами в духе «один славный парень, проигравшийся мне в Алмазный Ромб», занялся добычей информации по своим каналам, Изабелла пообещала пособирать сплетни в порту да расспросить пару-тройку («Сотен», – невольно подумал целитель) своих бывших любовников, а они с Хоуком, прихватив в качестве поддержки Фенриса, отправились прочёсывать город. Бесполезное, по сути, занятие, но что-то во взгляде и движениях боевого мага подсказывало Андерсу, что попытка спокойно дождаться результатов чужих действий провалится с треском.
Попытка чем-то себя занять окончилась немногим лучше: после пары часов рысканья по улицам утомившийся изображать вежливость Гаррет замер чуть не на середине шага и, в сердцах бросив:
– Как меня это всё заебало! – вышиб ногой дверь ближайшей лачужки.
Целитель, с трудом подобрав отвисшую челюсть, уже приготовился извиняться перед напуганными хозяевами, однако внутри обнаружилась группка изумлённых до крайности контрабандистов, с потрясённым видом следивших за тем, как брюнет беспардонно обшаривает их неказистое жилище.
– Ты… это… чего, парень? – несколько раз открыв и закрыв рот, всё-таки поинтересовался главарь, потянувшись за прислонённой к его койке булавой. И, так и не сжав пальцы на рукояти, послушно убрал руку, потому что в ладонях одержимого мягко замерцал огненный шарик, а сурово сдвинувший брови эльф плавно повёл двуручником, чуть не срубив болтавшийся на потолке светильник на три свечи.
Результаты обыска Хоука бесспорно разочаровали, поскольку он, ещё пару раз матюгнувшись, с раздражённым видом шагнул на улицу. И, спохватившись, сунул голову обратно, с на редкость неестественной «милой» улыбкой заявив:
– Извините за вторжение.
На лицах контрабандистов аршинными буквами было написано: «Это что сейчас было?»
Андерс мог без труда представить, как будет хохотать Варрик, слушая рассказ об этих событиях, но ему самому было вовсе не смешно. Подобный стиль действий явно пришёлся Гаррету по душе; к вечеру у них на счету имелись тридцать две выбитые двери, семнадцать новых лазов в сточные тоннели, двадцать одна охреневшая до полного безъязычия банда, восемь банд, кинувшихся в драку сразу после их появления и три семейства беженцев, разбогатевших на два золотых и полчаса извинений каждое.
Налюбовавшийся на всё это Справедливость в итоге даже согласился не требовать немедленной смерти затеявшего это расследование храмовника; одержимого несколько тревожила мысль, что дух попросту рассудил, что Эмерику от них деваться и так некуда, а вот маньяка нужно было вначале поймать.
А вот с этим возникли сложности. Попавший в засаду храмовник чуть не погиб, успевший прийти на помощь чуть не в последнюю минуту Хоук оказался вынужден выслушивать его сетования на внезапно подкравшуюся старость, одновременно сверля предостерегающим взором возмущённо посверкивавшего Андерса.
Расследование застопорилось: ни портовые рабочие и матросы, ни приятели Варрика не замечали ничего подозрительного; Авелин и вовсе, вопреки обыкновению, послала боевого мага далеко и нецензурно, пообещав лично оторвать ему голову, если он вздумает подобным образом вести себя в Верхнем Городе.
– Успокойся, Гаррет, – умиротворяюще проговорил Андерс, поставив чайник на огонь. Тяжёлых пациентов у него сегодня не было, а те, кто ждал возле его двери с вывихами и ушибами, при виде лица возглавлявшего их маленький отряд брюнета разом решили, что с подобной мелочью справятся и сами, так что в клинике под вечер было тихо и пусто. – Ты же не можешь перетряхнуть весь Киркволл, как бы тебе того ни хотелось.
– Почему бы и нет? – ядовито поинтересовался пристраивавший свой меч в углу Фенрис. – Всяко лучше, чем сидеть на заднице и ждать.
«Давай его убьём?» – мечтательно промурлыкал Справедливость, и целитель, усилием воли заставив духа умолкнуть, профессионально терпеливым тоном отозвался:
– Для начала потому, что это невозможно. Карты сточных тоннелей ни у кого нет, а даже если б и было – там можно играть в прятки веками.
– Проверял? – съязвил эльф, перетащив единственный стул поближе к кушетке, на которой устроился Хоук, и с ногами забрался на него. Одержимый скривился и, подавив вспышку иррациональной ревности, занялся успокаивающим отваром – все они были слишком взбудоражены.
– Эмпирическим путём, – немногим более миролюбиво ответил он, эгоистично порадовавшись растерянной гримасе бывшего раба, и, прихватив кружки, невозмутимо уселся бок о бок с боевым магом.
– Если ты продолжишь в том же духе, то попросту доведёшь себя до изнеможения, причём безо всякого проку, – сунув в руки Гаррету его порцию, продолжил увещевать его рыжий маг.
– Ну и плевать, – буркнул тот, уткнувшись носом чуть ли не прямо в исходящую паром жидкость, и упрямо насупился.
– Создателя ради, и это говорит мне человек, который силой укладывал меня спать, как только ему начинало казаться, что я слишком утомился, – закатил глаза Андерс. – Пожалуйста, Гаррет, у тебя же есть разум – примени его по назначению.
– Я применил, – проворчал боевой маг. – Этого подонка надо поймать и размазать по стенке.
– Надо, никто не спорит, – вздохнул целитель, с неудовольствием глядя на то, как засверкал глазами Фенрис. Будь его воля – так и бегал бы по улицам следом за Хоуком, радостно понося магов в целом и своих знакомых в частности. – Но метаться по городу вслепую попросту нелогично, не находишь? Варрик пообещал надавить на своих должников, уверен, рано или поздно он достанет какие-нибудь сведения.
– Вариант с «или поздно» меня не устраивает, – пожал плечами Гаррет. Одержимый покачал головой и, собрав невеликие остатки своего терпения, проговорил:
– Сейчас ты уже переутомился, хотя пока этого и не замечаешь. Не изображай из себя дурака, собирающегося броситься в бой, едва стоя на ногах. Тебе это, право слово, совсем не идёт.
– А ты такой специалист в том, кому что идёт, – свирепо растопырив уши, прокомментировал эльф. – Хоук, ну не слушай ты его, маги на какую угодно пакость способны, чтобы бы своего добиться.
– Фенрис, иди домой, – резко отозвался тот. Тевинтерец растерянно моргнул и открыл было рот, и брюнет, подняв глаза от кружки, непререкаемо властным тоном добавил: – Сейчас.
Под его взглядом воин как-то съежился и, рвано кивнув, двинулся в угол. Андерс отстранённо наблюдал, как тот, то и дело поглядывая в сторону задумчиво прихлебывавшего успокаивающий настой боевого мага, прикрепляет на спину свой двуручник. Так и не дождавшись никакого обнадёживающего знака, эльф с унылым видом вышел на улицу и закрыл дверь.
– Сурово ты с ним, – безуспешно стараясь скрыть удовлетворение, заметил одержимый. И, не сумев вовремя остановиться, ревниво проворчал: – Я думал, он тебе нравится…
Хоук фыркнул и, подняв голову, с почти настоящей улыбкой посмотрел на него:
– Андерс, ты же разумный человек. Ну как мне может нравиться создание, которое видит во мне духовного преемника своего бывшего хозяина – и счастливо валит на меня и обязанность им руководить, и всю свою злобу по поводу такого положения вещей? – брюнет пожал плечами и с чуть смущённым видом добавил: – Нельзя сказать, что он совершенно не прав… Признаться, меня и по сей день куда больше волнует вопрос, как он умудрился выжить в процессе обработки лириумом, а не его бесчисленные душевные метания.
– Ты на себя наговариваешь, – усмехнувшись, покачал головой рыжий маг. И помрачнел снова: – Он-то на тебя точно глаз положил.
– Чушь, – отмахнулся Гаррет. – Это его глазоположение… Дело исключительно в том, что, как бы часто он ни заявлял, что отстоял свою свободу, всё это чистое враньё. От своего магистра он, конечно, сбежал… И с тех пор усердно пытается усадить меня на его место. На кой демон оно мне надо?
– Ну, ты ведь до сих пор его терпишь… – пожал плечами явно не убеждённый целитель. – К тому же было бы несправедливо отрицать его… внешнюю привлекательность.
– Он тебе нравится, что ли? – чуть заметно сдвинув брови, требовательно переспросил Хоук.
– Нет! – потрясённо выдохнул Андерс, глянув на него почти с возмущением. И искренне, от души – от обеих душ, точнее – добавил: – Он нам очень не нравится!
Гаррет неожиданно усмехнулся так по-кошачьи томно, что у одержимого перехватило дыхание. И негромко, вкрадчиво промурлыкал:
– Брось, Андерс, не хмурься так. Фенрис на самом деле совсем ребёнок – он же память потерял, ему, выходит, сейчас лет восемь от силы… – Брюнет сделал паузу и, чуть наклонив голову, лукаво поинтересовался: – Неужели я так похож на педофила?
Андерс собрался было заверить его, что вовсе не это имел в виду, но тут Хоук, подавшись вперёд, протянул руку и кончиками пальцев коснулся его губ, нежно, едва касаясь, очертил линию нижней, погладил уголок… Целитель сглотнул, зачарованно глядя на ставшую откровенно искушающей улыбку брюнета, ему вдруг остро, отчаянно захотелось, чтобы всё это было правдой. Чтобы можно было смешливо прищуриться в ответ, приоткрыв губы, подразнить кончиком языка шершавые подушечки пальцев, и чтобы потемневшие глаза Гаррета расширились ещё больше, загораясь хищным огнём. Улыбка Хоука стала ещё коварней, и рыжего мага тряхнуло: одновременно знакомым, неповторимым – даже в самых ярких, подробных фантазиях – ощущением его магии и осознанием…
Проклятье. Всё это БЫЛО правдой.
Андерс отшатнулся почти в испуге, чуть не свалившись с кушетки.
– Х-хоук, не надо, – запинаясь, умоляюще проговорил он. – Мы не можем… Я же… Я же одержимый, я даже не всегда могу себя контролировать. Я опасен! Я убийца, нет, хуже, я кровожадное чудовище, ты…
– Я вообще-то тоже, – Гаррет, поначалу встревоженно нахмурившийся, ободряюще улыбнулся и снова протянул к нему руку. – В смысле, кровожадное чудовище.
– Хоук, я не шучу! – почти гневно выкрикнул рыжий маг, страдальчески заломив брови, и вскочил на ноги. – Ты не понимаешь, я не могу портить тебе жизнь – если мы будем вместе, нас будет преследовать весь мир, нас будут ненавидеть…
– Совсем как в детстве, меня прямо охватила ностальгия, – шутливо заметил брюнет.
– Ты меня вообще слушаешь? – рявкнул одержимый. – Гаррет, я с тобой пытаюсь серьёзно разговаривать!
– Давай лучше серьёзно что-нибудь сделаем, – невозмутимо отозвался Хоук и, поймав метавшегося из стороны в сторону целителя за рукав, дёрнул на себя.
Андерс замер в его объятиях, словно ухваченный за шкирку котёнок, и, тяжело дыша, поднял взор на лицо брюнета. Тот чуть заметно улыбнулся и, неторопливо наклонившись к нему, легонько потёрся кончиком носа о его нос, пощекотал дыханием губы и остановился снова, вопросительно заглянув в лихорадочно блестящие карие глаза.
– Да сколько ж можно меня дразнить? – рыкнул одержимый, рывком притянув его голову к себе, и жадно впился в его рот. Гаррет довольно заурчал, с нажимом провёл ладонями по его спине, заставив беспомощно застонать и выгнуться, ещё крепче прижавшись к нему, и вплел пальцы в растрепавшиеся рыжие пряди.
– Ещё, – почти беззвучно выдохнул Андерс, когда нехватка воздуха вынудила их на секунду оторваться друг от друга; от ласкавшей его затылок ладони боевого мага по всему телу разбегались волны жара, целитель дрожащими руками вцепился в его плечи и застонал снова, когда Хоук поцеловал его сам, горячо и властно.
«Ну вот. Теперь вы станете примером для остальных, – воодушевлённо заявил Справедливость. – Вы должны показать, что маги заслуживают права на свободу и счастье ничуть не меньше, чем прочие люди, и… Ты меня вообще слушаешь?»
Андерс, занятый тем, что пытался содрать мантию с Хоука, не прекращая требовательно тереться о него всем телом, совершенно не обращал на духа внимания. Куда больше его волновали зубы Гаррета, игриво покусывавшие суматошно бьющуюся жилку у него под ухом, запах грозы и желания, исходивший от его кожи, то, что боевой маг вот-вот оторвёт последнюю завязку его собственного одеяния и можно будет наконец узнать по-настоящему, как лягут его руки на обнажённую, тоскующую по прикосновению кожу…
«Смертные очень странные», – затравленно сообщил дух.
Хорошая мебель – стол, невпопад подумал целитель. От поцелуев, от горячего, нахального языка Хоука, дразнившего самые чувствительные местечки на шее, у него подкашивались ноги; брюнет подхватил его под колени и усадил на край, встав между раздвинутых бёдер, и рыжий маг счастливо заурчал, дотянувшись до впадинки над его ключицей и впившись в неё губами. Гаррет гортанно засмеялся, подставляясь ласке, неожиданно нежным жестом взял его лицо в ладони, и от взгляда серых глаз внутренности одержимого скрутило сладкой судорогой.
– Стол хлипкий, разломаем… – то ли мечтательно, то ли с сожалением выдохнул Андерс, откинувшись на спину и потянув Хоука за собой.
– Я тебе новый сделаю, – через пару минут неохотно оторвавшись от его губ, решительно пообещал тот, стряхнул на пол черновики манифеста и принялся за шнуровку его брюк – настолько аккуратно и неторопливо, что одержимый неколебимо уверился в том, что его вознамерились совершенно свести с ума. Тем более что это лохматое чудовище ещё и отвлекалось то и дело на то, чтобы погладить его по всё ещё скрытым под порядком обветшавшей тканью колену или заднице.
«Это всё очень нелогично», – задумчиво высказался Справедливость, и в глазах у Андерса потемнело.
– Знаешь, впервые в жизни с меня снимал штаны дух Тени, – возбуждённо ухмыляясь, заговорщицки сообщил пришедшему в себя одержимому Хоук. Собравшийся было запоздало перепугаться целитель отвлёкся на открывавшийся ему вид, оказавшийся даже более будоражащим, чем он мог представить, а потом брюнет и вовсе вжал его в столешницу всем своим весом, заставив забыть обо всём, кроме того, что сейчас, вот в этот момент, сбывается его самая сокровенная, самая непристойная мечта.
Стол, как ни странно, выдержал. А вот спина Андерса – не особо. Непосредственно в момент действия подобные мелочи его ничуть не волновали, но когда острое блаженство от того, что у него над сердцем лежит лохматая голова довольно жмурящегося Хоука, всё-таки перестало заслонять остальной мир, он отчётливо понял, что зря положился – в прямом и переносном смысле – на качество работы запойного ферелденского плотника.
– Ты ненормальный, – рассеянно перебирая взмокшие вороные пряди, счастливо сообщил целитель. Поёрзал, пытаясь поудобнее устроиться на впивающихся в натёртые лопатки неровных досках, и добавил: – И тяжёлый.
Гаррет невнятно проворчал что-то почти виноватое и попытался поднять голову, но рыжий маг только крепче прижал его к себе и ласково провёл ладонью по мускулистому плечу. Брюнет послушно замер, сонно мурлыкнул и всё-таки поднял лицо, упершись подбородком в его грудь.
– Я тебя люблю, – зачарованно уставившись в серые глаза боевого мага, сообщил Андерс, продолжая гладить его по волосам. – Только я одержимый, у меня руки по локоть в крови и мне регулярно снятся кошмары про порождений тьмы. Правда, у тебя под боком снятся реже.
– Значит, там и будешь спать, – невозмутимо отозвался Хоук. – Я тоже тебя люблю.
«Я же тебе говорил, что это он за нами ухаживает!» – торжествующе провозгласил Справедливость.
Целитель только вздохнул, постаравшись вжаться в него покрепче. В клинике, оказывается, успело заметно похолодать, живот и внутренние стороны бедер грел тёплый Гаррет, но бока и голени успели покрыться мурашками от сырого прохладного воздуха.
– Солнце моё, это небезопасно, – с мягким укором проговорил он. – Неужели ты и впрямь готов сообщить всему миру, что любишь мага-отступника?
Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7