Заипался с авторефератом так, что уже начинает казаться, что на защиту побегу в состоянии дичайшего счастья и мыслью «Боги, все это наконец закончится!». Собственный текст уже видеть не могу, ужасно хочется куда-нибудь выбраться – но к вечеру сил остается только на то, чтобы прийти, свалиться и снова затупить в СПН; а выходные я провел, по сути, так же. Ну не считая субботы, которую, потакая себе, потратил на вылизывание первого куска пиратской АУшки.

Хотел сегодня сесть потыкать драббличек про мелкомагов, благо там планируется как раз то, что мне сейчас надо: много-много стеба, охуевше-любознательный Андерс и немножко флаффоангста от Хоука (ангстовая часть за счет ситуации, флаффная за счет того, что он таки разговаривает с Андерсом о важном). Ага, щазз. Не успел даже перечитать (хотя читаю быстро, и весьма) уже написанные кусочки для восстановления в мозгу атмосферы – то вносил одну правку в автореферат, то бегал его распечатывать, то вычитывал снова и вносил вторую (а в общей сложности уже то ли шестнадцатую, то ли семнадцатую) правку. Уже спать хочется больше, чем что-то ещё делать. А вскоре вообще пойдем вместе с научницей за подписью ко второму, стороннему рецензенту.

Мозг, между тем, ещё не отошел после выходных и из творческого думает только всякую ересь к «Господним шуткам»; проблема только в том, что ересь эта настолько кашеобразна, что садиться её записывать попросту бесполезно – а обдумать и привести в хоть сколько-нибудь структурированный вид все некогда. Ну и «второстепенный» святой отец борзеет все сильнее, требуя побольше «экранного времени».

Не в первый раз поймал себя на том, что готов научиться делать то, что когда-то полагал невозможным (либо неблагоразумным/излишне затратным) сделать в одиночку/самостоятельно – лишь бы не обращаться за помощью к матроне. Ну да, мне проще как-нибудь извернуться и почти вслепую воткнуть шприц в свою пятую точку, чем объяснять ей, с какой радости я взялся колоть себе иммуномодулятор и почему я не пойду по двумстамтыщам врачам (диагнозам которым она все равно не поверит), чтобы меня как следует вылечили. Ну плюс ещё лекция о том, как ей тяжело, какая она больная и какой я нехороший, что у меня здоровье поломалось.
Могло, конечно, повезти, и обошлось бы без мозгоебли, но что-то я в последнее время предпочитаю подстраховаться.

Также не в первый раз замечаю, что у нас с ней категорическая несостыковка по методам выражения привязанности.

мини-простынка про матрону

Часть разума говорит, что её ежевечернее «мне тут на даче так скучно без тебя, жалко, что ты не поехал» - это, скорее всего, попытка проявить какое-то неравнодушие; однако все остальные части меня воспринимают подобные речи как требование, укор и порицание, дескать, как я посмел поставить работу над своей диссертацией выше необходимости помочь матери. В ту же степь её требования ездить на дачу даже тогда, когда там нет ничего, с чем она не справилась бы без меня, и тотальное игнорирование моих попыток объяснить ей, что мне эта чертова дача нихрена не в радость и отдохнуть там я в принципе не могу. А также манера вломиться в комнату, когда я занят какими-то своими делами, с репликой «иди покушай виноградика» и на мое «не хочу» начать убеждать меня, что не хотеть виноградика я не могу, потому что он вкусный и вообще надо кушать фрукты. И что пойти поесть виноградика я должен вот прямо сейчас, а не через полчаса, когда закончу начатый кусок текста, к примеру. Про то, что этот виноградик мне, скорее всего, пришлось бы помыть на всех, потому что предкам влом, а тут есть я, умолчим. Самое тяжкое, конечно – это её вечные расспросы, после которых мне вообще дома рот открывать не хочется. Она-то думает, что исполняет долг хорошей матери, интересуясь моей жизнью, а я пребываю на допросе у инквизиции и в каждую минуту жду, когда меня начнут исправлять методами «без пролития крови».
Никаких цензурных слов уже нет. Разница в методах – это ещё куда ни шло, одинаковых людей не бывает; но в комплекте с постулатом «есть два мнения: мое и неправильное» причем неправильное автоматически записывается в белый шум она превращается в нечто невыносимое.

@темы: на данный момент в душе погода..., про всё и сразу, кошковое шипение, признание в ненависти, Я, аффтар!, тушковое, Рры!, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь, гей-парад тараканов

---

КошЪ ниумир

Хотя невелика разница, в общем-то.

Сегодня занимался заботой о себе любимом в виде исполнения предписанных психологом самоковырятельных упражнений; можно считать доказанным фактом то, что негативные переживания жрут у меня на порядок, а то и на несколько, больше энергии, чем позитивные. После сих экзерсисов меня натурально растаращило, чисто физически. До дому полз совсем амебкой, по дороге не удержался, купил парочку инжирин и прямо так и сожрал немытыми оказывается, свежий инжир - охуенно вкусная вещь, НО! он должен быть полностью созревшим в чем и проблема, ибо хрен найдешь, но даже после этого пиздец как хотелось жрать. Даже нет, ЖРАТЬ. Я даже не думал, что в меня зараз столько влезть может.
Мда. Несколько ошарашен, признаться. Это я-то, который периодически пожрать тупо забывает.

Потом лег в диванчег смотреть СПН и так вот и лежу. Надо будет завтра улучить момент и потыкать хоть немножко ещё один драббличек про мелкомагов. Очень уж няшности хочется.

@темы: втупляя на себя любимого, на данный момент в душе погода..., за жизнь

---

Вопросец

Дорогой СПН-фандом! Не напомните ли, чем именно братцы убивали/проверяли суккуба? Или номер серии с этой тварью, а то я уже запутался, а мне ещё немножечко постебаться хочется...

@темы: просьбы

---

Господни шутки (рабочее название)

Пиратское АУ
Общий сеттинг - компиляция из всего перечитанного и пересмотренного на пиратскую тему, от "Одиссеи капитана Блада" до "Пиратов Карибского моря", так что все условное по самое никуда. И никакой матчасти ну, почти, все вру на ходу.
Пейринг: м!Хоук/Андерс, конечно же. Когда-нибудь. Возможно.
Морские термины потырены отсюда
"Кровавый клинок"

СПН-фанаты! Если вам мерещится в тексте какой-то подъеб, знайте: он вам не мерещится!

Часть первая. Пленник.

Осознание собственного идиотизма вернулось к нему едва ли не раньше головной боли.
В самом деле, это ж каким надо было быть дураком, чтобы выскочить с длинной пехотной шпагой в коридор, ширины которого едва хватало на его собственные не такие уж могучие плечи. Погеройствовать захотелось, вспомнить боевое прошлое… Вот и вспомнил, почему моряки на эти самые шпаги без смеха смотреть не могли. И на себе почувствовал.
Андерс беззвучно застонал, ещё раз обозвал себя идиотом и, борясь с головокружением, попытался сообразить, что же все-таки произошло.
Вначале он просто орал и колотил в дверь, требуя его выпустить. Потом, уже когда умолкли пушки, попробовал выбить её плечом. В конечном счете засов не выдержал, и он со шпагой наголо ринулся на палубу – защищать корабль от пиратов. У самого трапа наткнулся на первого; тот, широкоплечий и крепкий, оказался сокрушительно быстр, а его короткий тесак подходил для боя в ограниченном пространстве куда лучше, чем андерсова шпага. Схватка закончилась после первого же выпада: пират просто отмахнулся клинком и, в один шаг сократив дистанцию, впечатал кулак ему в челюсть.
Вот и все.
Руки у Андерса были связаны, саднила ободранная кожа на запястьях, разбитое о дверь плечо болезненно пульсировало, наливаясь зловещим жаром, а вот головная боль, к немалому его удивлению, утихла всего через пару минут. Он на пробу ткнулся подбородком в здоровое плечо и осторожно подвигал челюстью, изображая жевательные движения, но итогом этого испытания стало только слабое нытье в области челюстного сустава. Андерс мимоходом удивился аккуратности своего противника и, кое-как приняв сидячее положение, принялся осматриваться.
В двух ярдах от него лежал старший боцман «Рыцаря Храма», и растекавшаяся из-под его живота лужа крови уже подбиралась к носкам андерсовых сапог. Чуть подальше лежали ещё двое матросов: одного Андерс помнил и, признаться, нисколько не жалел о его смерти, а узнать другого было уже невозможно – выстрел в упор оставил от его головы только жалкий огрызок со следами порохового ожога. Из-под обломков рангоута, валявшихся возле самого мостика, торчала чья-то рука, ещё сжимавшая короткий засапожный нож. Лысый, как коленка, пират хозяйственно тащил куда-то ящик с клеймом Ост-Индской торговой компании, с ужасающим в своей будничности равнодушием перешагивая через тела. Над самым штурвалом меланхолично покачивались чьи-то отполированные до блеска сапоги, но лицо висельника скрывал от Андерса колыхавшийся на ветру обрывок паруса.
Деловито сновавшие по палубе пираты очень напоминали горничных, твердо намеренных не оставить ни единого напоминания об учиненном хозяевами беспорядке, и Андерс, увидев очередного головореза, который старательно обдирал с трупов грубые матросские серьги, не смог сдержать нервного смешка.
– Эй, а этот живой! – внезапно раздалось у него над ухом, а секундой спустя сильный пинок в плечо снова опрокинул его на палубу, развернув лицом к низкорослому типу с голой, заросшей густым черным волосом грудью. Андерс торопливо откатился подальше, к мачте, на случай, если пирату вздумается повторить свое приветствие, и замер, настороженно наблюдая за ним. В благородных корсаров он не верил уже лет пятнадцать, а после того, как познакомился с «честными» матросами королевского флота, и вовсе разочаровался во всей этой морской романтике.
– Чо делать-то с ним будем? – осведомился его длинный и носатый приятель, с нехорошим детским любопытством рассматривая пленника. – Тех, которые из трюма, капитан уже спровадил – они кандалы посбивали и айда в шлюпки. А королевских ублюдков, якорь им в сраки, по реям развесили. Мож, и этого к ним? Из ихних ведь, вон какая одежка красивенькая.
Не то чтобы ему стоило ожидать чего-то другого. Андерс мрачно усмехнулся и, собравшись с силами, осторожно поднялся на ноги. Голова тут же закружилась снова, и он привалился к мачте спиной, стараясь не показывать своей слабости. От взглядов собравшихся вокруг пиратов у него мороз шел по коже, а кое-кто и вовсе ухмылялся так, что перспектива повиснуть рядом с капитаном «Рыцаря» начинала казаться заманчивой.
– Тебе бы все вешать да вешать, Клюв, – пренебрежительно бросил один из них, поигрывая коротким, плохо оттертым от крови тесаком. – Собственные денежки акулам скормить собираешься, дубина. Этот целенький ещё, продать можно.
– Капитан же работорговлей не занимается, – удивился Клюв. – Кого в кандалах найдет, каждый раз отпускает, потому как неправильно это – людями торговать.
– Это теми, которых на каторгу волокут, неправильно, – растолковал ему собеседник. – А этот их туда и вез, его можно.
– Так ведь не возьмут, – авторитетно заявил другой, с длинными вислыми усами. – Негров хорошо берут, а белые кому тут нужны? Стоят дорого, дохнут быстро. Он у нас по дороге больше сожрет, чем мы за него выручим.
– Малыш Джекки верно говорит, – со скучающим видом согласился подошедший к ним здоровяк с парой пистолетов за поясом. – Не стоит оно всей этой возни. Пустить эту красотку по кругу – и за борт.
Андерс, до этого момента следивший за разговором со снисходительным безразличием приговоренного к казни, похолодел. Бояться смерти он отучился давно, чуть больше времени ушло на то, чтобы избавиться от юношеской веры в свое всемогущество… и все же он раз за разом оказывался не готов к господнему чувству юмора.
Пираты встретили предложение одобрительным ропотом, и Андерс, подобравшись, вскинул связанные кисти к груди. Шансов у него не было никаких, с целой дюжиной закаленных в абордажных схватках ублюдков он не справился бы даже свободным и со шпагой в руках – и все же сдаваться без боя он не собирался.
– А красотка-то с характером! – заржав, вислоусый шагнул вперед и, ухватив его за намотанные на запястье веревки, грубо дернул на себя – и тут же отлетел назад, согнувшись чуть не вдвое от сильного удара под дых.
– Парни, а не оборзели ли вы лапы к чужому тянуть? – нехорошим задушевным тоном осведомился спрыгнувший с нижней реи пират – тот самый, по чьей милости Андерс и оказался в таком положении вместо того, чтобы валяться под ногами у этой шайки честным трупом. – Этот – мой!
– А меня никто спросить не хочет? – неожиданно для себя самого съязвил Андерс. Не иначе демон какой за язык дернул. Хотя, если честно, он никогда не умел вовремя промолчать.
Как будто это вообще имело хоть какое-то значение. Когда Господь брался шутить, он делал это на редкость методично.
– Вот сейчас тут закончу и обязательно спрошу, – не оглядываясь, покладисто пообещал его нежданный защитник. Андерс, опешив от изумления, растерянно уставился на него, но пират, напоказ прикрыв его плечом, тут же перестал обращать на него внимание. В каждой линии его тела отчетливо сквозила готовность к бою, однако он, выдержав короткую паузу, всего лишь по-кошачьи склонил голову набок и опасно тихим голосом осведомился: – Оглохли, сучьи выкормыши? Работы невпроворот, а вы тут на меня зенки вылупили, будто в первый раз видите!
Собравшиеся вокруг них ублюдки недовольно заворчали, отводя глаза, словно трусливые дворовые шавки перед обозленным волкодавом, и стали расходиться. Андерс, так и не дождавшись ни единой попытки оспорить требование спасшего его наглеца, в недоумении посмотрел им вслед, но они как будто и вовсе забыли о его существовании. Пират, рассеянно поглаживавший ладонью рукоять висевшего на бедре тесака, проводил товарищей задумчивым взором и, несколько расслабившись, наконец повернулся к Андерсу.
Из огня да в полымя, подумал тот, встретившись с ним глазами. Взгляд у пирата – как там они его называли? Оук? Лоу? Хоук? – был жуткий: очень внимательный, бесстрастный, пронзительный настолько, что на мгновение Андерс почувствовал себя не голым даже, а вскрытым до позвоночника, как труп в мертвецкой кафедры медицины. Казалось, тот видел его насквозь, вместе со всеми его грехами, надеждами и тайными страхами, и Андерс невольно отступил на шаг, больно ударившись о мачту рассаженным плечом. С пару минут Хоук молча рассматривал его, а потом улыбнулся – и его желтые глаза вдруг вспыхнули таким теплом, что было невозможно не улыбнуться в ответ.
– Это корыто скоро потонет, так что пошли отсюда, – скомандовал Хоук и подхватив его под локоть, настойчиво потянул за собой.
Андерс, не раздумывая, шагнул следом и лишь через несколько секунд вспомнил, что собирался сопротивляться до последнего. Замешкавшись, он чуть не споткнулся о валявшийся на палубе труп, и Хоук крепче сжал пальцы, то ли поддерживая, то ли предостерегая. В его жесте Андерсу неожиданно померещилась та же бескомпромиссная бережность, с которой сам он обращался со строптивыми пациентами, и он – вопреки всему – снова начал на что-то надеяться.
На борту «Рыцаря Храма» царил хаос. Дюжина с лишним пиратов деловито вытаскивала из трюма какие-то ящики и бочонки, из каюты капитана слышался грохот, как будто там ломали мебель в поисках тайников, а ещё двое решали, стоит ли четверть унции золота того, чтобы вытаскивать заваленное обломками рангоута тело. Хоуку явно старались уступать дорогу, но пробраться сквозь это столпотворение все равно оказалось нелегко, и по дороге Андерс пару раз получил по ребрам острыми углами ящиков.
Они были уже совсем рядом с поврежденным картечью бортом, когда сзади неожиданно послышался требовательный окрик:
– Это ещё что такое?
Андерсу почудилось, что спокойная уверенность на лице Хоука на миг дрогнула, сменившись досадливой гримасой. Однако мгновением спустя, когда тот повернулся на голос, его губы уже кривила дерзкая, на грани открытого вызова, усмешка.
– Моя доля добычи! – жизнерадостно отрапортовал он и после короткой, но все же заметной паузы добавил: – Капитан.
Сухощавый плешивый мужчина, заметно потрепанный жизнью, недобро сощурил глаза, придирчиво изучая замершего рядом с Хоуком пленника. Андерс, не сумев сдержать вспыхнувшую в душе бессильную ярость, раздраженно оскалился и нагло уставился на него, с безжалостной честностью отмечая нездоровую желтизну сухой, словно пергамент, кожи, почти неразличимую под морским загаром, исчерченные сетью вздутых сосудов белки глаз и напряженность позы, свидетельствовавшую о сильной боли в суставах. Ощутивший его взгляд капитан нахмурился сильнее и, переглянувшись с демонстративно дожидавшимся распоряжений Хоуком, неохотно буркнул:
– Твоя добыча – твои проблемы.
– Слушаюсь, капитан, – снова сверкнув зубами в торжествующем зверином оскале, отозвался пират. Андерс замешкался, следя за двинувшимся к мостику мужчиной, походка которого подтверждала поставленный навскидку диагноз, и невольно вздрогнул, обнаружив прямо перед собой провал шириной около полутора ярдов. Само по себе это расстояние вовсе не было непреодолимым, но пребывавшее в вечном движении море вразнобой раскачивало стоявшие рядом корабли, и борт пиратского судна то взмывал вверх почти на половину человеческого роста, то резко падал вниз. Андерс отшатнулся, но успевший вскочить на планширь Хоук бесцеремонно вздернул его вверх, обхватил за талию и, крепко прижав к своему боку, играючи перемахнул на палубу своего корабля.
– Посиди пока тут, – подтолкнув Андерса к лежавшей возле мачты бухте каната, велел он. Тот машинально кивнул, подрагивая от запоздалого всплеска адреналина, а пират, на миг задумавшись, сдернул с шеи ярко-синий платок с вышитым по краю простеньким узором и обмотал им андерсовы запястья поверх веревки: – И не снимай, а то вдруг опять прицепятся.
Андерс даже рот не успел открыть: Хоук, ни на мгновение не усомнившись в том, что он подчинится, тут же перепрыгнул обратно на захваченный корабль и почти сразу скрылся из виду. Андерс оглянулся на разбиравших добычу пиратов, которые смотрели на него с откровенным подозрением, и счел за лучшее исполнить отданный ему приказ и не путаться у них под ногами. Кто-то из следивших за ним мужчин заметил хоуков платок и, с ухмылкой бросив товарищам пару фраз, вернулся к сваленным на палубе ящикам, и вскоре на него перестали обращать внимание.
А ведь он действительно думал, что большей неприятности, чем отправка в Новый Свет «на поселение» – в ссылку, если опустить иезуитские иносказания – с ним случиться уже не может. Андерс безрадостно хмыкнул, наблюдая за обманчиво хаотичным движением на палубе, и, опершись о колени локтями, устало ссутулил спину. Здравый смысл мог сколько угодно твердить, что он поступил правильно и что один пират, явно не собиравшийся делиться своей игрушкой с другими, гораздо лучше всей команды капера даже с чисто медицинской точки зрения – однако Андерс все равно чувствовал себя на редкость паршиво.
Как будто Господь покарал его за то, что он был таким, каким тот его создал.
Долго ждать ему не пришлось: вскоре после ухода Хоука команда пиратского судна начала возвращаться на борт. Плешивый капитан, лихо перескочивший с планширя на планширь, глянул на него с нескрываемым раздражением, но все же промолчал, и через минуту с мостика послышался его резкий голос, отдававший команды. Хоук вернулся одним из последних, и в руках у него Андерс с изумлением увидел свой саквояж с инструментами и корабельный ящик с лекарствами и бинтами.
– Ну пошли поговорим, – подойдя к нему, произнес Хоук и, поправив ящик на плече, мотнул головой в сторону темневшего возле носовой надстройки люка. Пираты тем временем рубили канаты, связывавшие два судна вместе, и через несколько минут весь корабль пришел в движение: наверху глухо хлопнул разворачивавшийся парус, начал тихо поскрипывать такелаж, откуда-то донесся негромкий металлический лязг. Разделявшее суда пространство стало увеличиваться – вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее.
Однако спускаться в трюм они не стали. Хоук передал свою ношу одному из матросов и, указав Андерсу на нижние ступеньки трапа, уселся перед ним на корточки:
– Гаррет Хоук, первый боцман «Кровавого Клинка», к твоим услугам. А тебя как звать?
Только теперь Андерсу удалось как следует разглядеть своего защитника. Первое впечатление – то самое, ещё до удара в челюсть – вполне соответствовало истине: Хоук и впрямь был широкоплеч и статен, звериную соразмерность его фигуры не могли скрыть ни расслабленная поза, ни свободная рубашка из грубого полотна, перехваченная на талии широким, выцветшим до небесной голубизны кушаком. Взъерошенные ветром черные волосы торчали во все стороны, словно перья у воронёнка-слетка, а обветренному лицу с четкими, правильными чертами не хватало самой малости, чтобы по праву называться красивым. Желтые глаза, в которых отражалось солнце, казались драгоценными камнями на бронзовой личине языческого божества, но короткая неровная щетина, покрывавшая его скулы, заставила Андерса вспомнить о том, что перед ним всего лишь человек.
И ещё улыбка, в которой, казалось, не было ничего ни от похотливых оскалов его товарищей, ни от презрительной гримасы капитана. Андерс мог бы принять его за обычного крестьянского парня, каких полным-полно в его родном Гленн-Море, хитроватого, но доброго – если бы не абордажный тесак на бедре и что-то неуловимо знакомое в том, как он держался. Казалось, он способен выхватить клинок из ножен и вспороть Андерсу брюхо ещё до того, как тот успеет хотя бы подняться на ноги.
Мысль о том, что за спасение придется расплачиваться собственным телом, все ещё откликалась в душе бесконтрольной берсеркской яростью, и все же андерсово нутро вмиг затеплело той отравной сладостью, которую его с самого рождения учили считать грехом.
– Андерс, – наконец ответил он, с удивлением заметив, что на лице Хоука, вынужденного дожидаться его ответа, не отразилось ни малейшего неудовольствия. Андерс даже заподозрил, что тому нравилось обманывать его ожидания – иначе с чего бы пирату, чертову морскому волку, вести себя с пленником так, будто тот был дорогим гостем? – Андерс МакКлейн, судовой врач… – Он глянул на корабль, медленно погружавшийся в воду за кормой «Кровавого клинка», и поправился: – Бывший судовой врач «Рыцаря Храма».
Хоук благодарно кивнул и деловито, без тени издевки в голосе, поинтересовался:
– Андерс, ты жить хочешь?.. – Андерс озадаченно сдвинул брови, и он тут же уточнил: – Только давай серьезно, без всяких этих «я не стану принимать милости от пирата, вора и убийцы» и рассуждений о чести. Хочешь или нет?
– Хочу, – недоумевая, отозвался Андерс. Жить, к собственному стыду, действительно хотелось – но все же не настолько сильно, чтобы смириться с рабством или участью корабельной шлюхи.
– Отлично, – снова заулыбался Хоук, и Андерс с тоской понял, что от его улыбки ему и впрямь становится спокойнее – как будто эта кошмарная история ещё могла закончиться для него благополучно. – Тогда давай дальше: ты отдаешь себе отчет, в каком положении ты находишься?
– Я твоя доля добычи, ты сам сказал, – вмиг помрачнев, ядовито процедил Андерс. Ему невыносимо хотелось возненавидеть Хоука, обвинить его в случившемся, но почему-то осознание того, что он был полностью в его власти, вместо гнева вызывало лишь раздражение и нелепую детскую обиду.
– Я не о том, – на мгновение отведя взгляд, вздохнул Хоук и, снова уставившись на него, растолковал: – Ты, конечно, можешь достать оружие и устроить нам какую-нибудь пакость – но на «Клинке» больше полусотни человек, не третий, так тридцатый тебя одолеет. А в том маловероятном случае, если ты сможешь управиться со всеми… Минимальная команда для судна такого типа – тридцать матросов, ты просто не доведешь его до суши. Даже для того, чтобы спустить шлюпку, не разбив её о воду, нужны хотя бы трое. Или очень, очень много везения.
– Это ты намекаешь, что мне надо быть паинькой? – озадаченно переспросил Андерс, никак не ожидавший от разбойника и пирата словесных конструкций сложнее какого-нибудь «не рыпайся, а то зарежу».
– Не обязательно, – хмыкнул Хоук, покосившись на капитана, который бдительно следил за послебоевой суетой на палубе. – Это я намекаю, что деваться тебе все равно некуда, так что нет смысла геройствовать. – Он помолчал, как будто давая Андерсу время обдумать сказанное, и почти просительно проговорил: – Дашь слово, что будешь вести себя прилично?
– Не убивать и не калечить членов экипажа, не портить корабль и корабельное имущество? – с легкой насмешкой переспросил Андерс и, дождавшись хоукова кивка, с преувеличенной торжественностью прижал связанные руки к сердцу: – Клянусь!
Мелькнувший прямо у него перед носом нож сверкнул на солнце, заставив вздрогнуть от неожиданности, но Хоук всего лишь поддел кончиком клинка стягивавшую его руки веревку и, поднявшись на ноги, кивнул на темневший рядом люк:
– Пошли.
Андерсу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Он нисколько не удивился бы, если бы его перехватили на полпути и требовательно вжали в стену. Даже, быть может, хотел этого – той частью своей души, благодаря которой вечно умудрялся ввязаться в какую-нибудь самоубийственную авантюру. Однако поглотившая Хоука темнота впереди так и осталась просто темнотой, и только через несколько мгновений, когда в паре ярдов от Андерса что-то тихо щелкнуло, а затем потянуло сквозняком, он наконец разглядел ушедшего далеко вперед Гаррета.
На пиратском корабле, к его изумлению, пахло лучше, чем на судне королевского флота. На палубе он едва это замечал, все забивали острые, резкие запахи свежей крови и пороха, да и его куда больше тревожила собственная участь, но внизу, в кубрике, разница стала очевидной. На «Рыцаре Храма» едва можно было дышать от застарелой вони немытых тел и экскрементов, там, где держали кандальников, с непривычки казалось, что этот смрад можно резать ножом – а кубрик «Кровавого клинка» пах разве что деревом, солью и самую малость едой. Нет, Андерс даже с закрытыми глазами смог бы сказать, что здесь жили нескольких десятков здоровых сильных мужчин, но этот терпкий привкус в воздухе был слишком слаб, чтобы казаться неприятным.
А ещё кубрик был на удивление просторным, по крайней мере сейчас, когда все его обитатели либо находились на палубе или в грузовом трюме, либо бегали по вантам, готовя паруса к перемене курса. На вбитых в толстые вертикальные балки крюках болтались какие-то сетчатые кульки из толстой бечевы, возле противоположной от входа стены виднелась странная конструкция, издалека похожая на ячеистый шкаф вроде тех, которые он видел в лабораториях Сорбонны, а из небольших проемов, прорезанных между шпангоутами у самого потолка, веяло свежим морским ветром.
– А теперь слушай меня, – начал Хоук, вернувшись к потиравшему ободранные запястья Андерсу, который немедленно перестал вертеть головой и настороженно посмотрел на него. Гаррет сбился, взъерошил пятерней волосы на затылке, как будто раздумывая о том, что нужно сказать, и улыбнулся снова, почти смущенно – однако под его взглядом Андерс невольно задумался о том, что пиратов неспроста называли морскими волками. – Работать будешь наравне со всеми, что скажут, то и станешь делать. Живешь здесь: вот там висит мой гамак, ты спишь в нем, и не забывай сворачивать его на день. Ешь вместе с остальными, миску возьмешь у кока, скажешь, я велел. Вон тот сундучок, третий с края в пятом ряду, – Хоук указал на ячеистый шкаф, и Андерс, приглядевшись, с удивлением понял, что это и правда семь десятков моряцких сундучков, уложенных набок так, чтобы занимать как можно меньше места, – для твоих вещей, тот саквояж с докторским барахлом уже там. Да, извини уж, но ты в плену, так что оружия тебе не положено. Вопросы есть?
Андерс, машинально кивавший после каждого – вполне разумного, стоило признать – распоряжения, помотал головой и только после этого, спохватившись, недоверчиво переспросил:
– Только спать?
Не то чтобы он не догадывался, каким будет ответ. Даже любовь Господня в этом мире не давалась бесплатно, так разве мог он требовать большего от простых людей?
– Только спать, – понимающе хмыкнув, подтвердил Хоук и, поймав его полный неприкрытого изумления взгляд, спокойно объяснил: – Если захочешь, можешь выбрать любой свободный гамак, но учти, что его владелец может счесть это приглашением. Я-то тебя не трону, но вот за остальных ручаться не стану. Сейчас ты под моей защитой, но я не всесильный Боженька: если станешь сам нарываться, я мало что смогу сделать.
– И все? – не веря собственным ушам, переспросил Андерс.
– Я во сне пихаюсь, и тебе придется это терпеть, – как будто не поняв намека, абсолютно невозмутимо сообщил Хоук и тут же пожал плечами: – Все. Смеяться будешь, но у меня есть принципы. Будешь хорошо себя вести и не станешь нарываться на драки – доедешь до Тортуги целым и невредимым. А там уж делай что хочешь, подзаработаешь немного и уплывешь на… ну, куда ты там плыл.
– Не думаю, что меня там очень ждут, – безрадостно усмехнулся Андерс. Хоук задумчиво глянул на него, буркнул что-то почти сочувственное и, явно сочтя разговор законченным, направился к трапу, и он, будучи уже не в силах выносить неопределенность, торопливо крикнул вслед: – Погоди!
Хоук повернулся к нему, вопросительно приподняв бровь, и Андерс, запнувшись, все же спросил:
– Тебе-то с этого что? Зачем меня спасать, вытаскивать оттуда, защищать ещё собрался… Какая тебе с этого выгода?
– А что, христианское милосердие нынче уже не в цене? – переспросил Хоук тоном, который можно было бы счесть обиженным, если бы не отчетливо слышавшиеся в нем ехидные нотки. Андерс промолчал, разрываясь между вертевшимся на языке «какое, к дьяволу, милосердие у пирата?» и внезапно всколыхнувшимся стыдом, и Хоук, глядя в сторону, задумчиво отметил: – Умеешь ты вопросы задавать, доктор. Не знаю. – Он пожал плечами и, чуть нахмурившись, проговорил: – Будем считать, меня любопытство одолело. Ты, видишь ли, не первый умник, который меня пытался в узком местечке подкараулить, только все остальные так там лежать и остались – с дырками в брюхе. А тут… будто под руку толкнули, впору господню волю заподозрить. Или там вмешательство Судьбы. Короче, неспроста это, вот мне и стало интересно, что получится.
– Это такие пиратские суеверия? – осторожно уточнил Андерс, и Хоук неопределенно хмыкнул:
– Ну вроде того. Осваивайся, приятель, а у меня дела.
Окончательно сбитый с толку Андерс послушно кивнул и направился к сундучкам, намереваясь проверить, уцелели ли его инструменты во время поспешного переезда на пиратский корабль. Однако всего через несколько минут в люк сунулась чья-то лохматая голова, и ломкий юношеский басок неуверенно вопросил в пространство:
– Эй, новенький, ты тута? Капитан тебя требует. Эта, поговорить.
Утихшие было недобрые предчувствия всколыхнулись снова, но Андерс захлопнул крышку своего сундучка – которая, кстати, откидывалась вниз так, что получалась неровная, со впадиной в середине, полочка – и немедленно отправился наверх. Отсиживаться в кубрике в надежде на то, что капитан о нем забудет, явно было бессмысленно.
Капитанская каюта тоже обманула его ожидания. Там не было ни груд трофейного золота, ни десятка трофейных же сабель, развешанных на персидском ковре, ни даже большого стола, сплошь устланного потрепанными морскими картами. Вернее, и стол, и карты были – но на столе рядом с письменным прибором лежал только бортовой журнал, а тубусы с картами аккуратным рядком стояли возле стены, прижатые к ней капитанским сундуком. Сам капитан, сменивший посеченную кирасу на старомодный темно-багровый камзол, в сумраке своей каюты казался ещё более потрепанным и больным, и вместе с тем – намного более опасным.
А после того, как в каюту непринужденно ввалился Хоук, явно не собиравшийся оставлять свой трофей наедине с капитаном, Андерс и вовсе уверился в том, что охватившая его смутная тревога была отнюдь не безосновательной. Лицо капитана скривила досадливая гримаса, однако отсылать незваного свидетеля прочь он не стал. Гаррет украдкой подмигнул Андерсу, словно стараясь его подбодрить, и тот, собравшись с силами, даже сумел любезно улыбнуться хозяину каюты.
Скупое «судовой врач захваченного вами судна» капитана Миирана, конечно же, не удовлетворило, и Андерсу пришлось вспоминать все, что он знал о «Рыцаре Храма»: порт приписки, пункт назначения, время в пути и даже имена капитана и первого помощника, которые уже час как пошли на корм рыбам. Однако затем капитан «Клинка» вдруг заинтересовался историей его жизни, и Андерс едва сдержал желание послать его в те места, о которых не слышали даже славные умением сквернословить пираты.
– Шотландец? – сухо уточнил Мииран, следя за ним невыразительными акульими глазами. – И чего ради тебя, благородненького, понесло на Карибы?
– А меня не спрашивали, – буркнул Андерс. Ему даже думать о прошлом не хотелось. Однако в памяти, как назло, тут же начали всплывать жестокие слова отца, его искаженное яростью лицо, то, как он, забыв о достоинстве горца, прилюдно орал на него и брызгал слюной, а затем и вовсе плюнул в глаза... Отец был для него образцом чести и преданности, и все же именно он уехал домой, прогнувшись под Кэмпбэллов, которые не первый век лизали зад английским королям. И бросил сына, который упорствовал в верности пытавшимся возродить свое имя Макгрегорам.
– Для ссыльного ты слишком хорошо выглядишь, – сузив глаза, заметил Мииран. – В чем наврал?
– Ни в чем, – гордо расправив плечи, процедил Андерс. – Я против короля не восставал, а десяток убитых в честном бою Кэмпбеллов – это наши горские разборки, королевских судей они не касаются.
Старик Кэмпбелл, конечно же, с радостью спровадил бы его на виселицу – не столько за убитых правнуков, сколько за то, что он посмел стоять на своем даже после поражения. Однако патриарх, на свою беду, призвал в качестве стороннего арбитра епископа Кентерберийского, который прибыл в Эдинбург с визитом к брату своему во Христе епископу Шотландскому – а англичанин, оказавшийся скорее политиком, чем священником, счел необходимым несколько осадить набравший слишком много власти клан. Хотя бы вежливо, всего лишь вырвав у них из рук уже приговоренного врага. Впрочем, благоволение епископа к безвинно пострадавшему продлилось только до первой исповеди; отправить Андерса обратно на плаху он уже не мог, но все же сумел придумать равноценную замену.
– Неужели в старой доброй Англии нашлись наконец честные судьи? – ехидно осведомился Мииран, выразительно зыркнув на замершего у двери Хоука. Выражение его глаз не изменилось, и Андерс не торопился расслабляться.
– В старой доброй Шотландии никуда не девалась старая добрая политика, – огрызнулся он. – Сколько бы ты ни проливал кровь за Великую Британию, но в наших горах смотрят вначале на цвета тартана, а уж потом на диплом Сорбонны.
– И что ж это тебя, выпускника этого парижского борделя, так далеко услали? – съязвил капитан. – Таких либо отмазывают до последнего, либо сразу голову рубят, а то вдруг ты тут, в Новом Свете, выживешь да назад вернешься, обличать.
– У меня возникли некоторые разногласия с англиканской церковью, – нарочито безмятежно отозвался Андерс. – Касательно концепции греха и деяний, принадлежащих к списку оных.
– Еретик, что ли? – Кажется, в этот раз интерес Миирана и впрямь был искренним, и Андерс раздраженно поморщился. Говорить правду он не хотел, в тесном мирке пиратского корабля это было попросту опасно – лишний риск для его и без того находившейся в весьма двусмысленном положении задницы – но ложь тоже могла не на шутку усложнить ему жизнь.
– Брось, капитан, – прервав затянувшуюся паузу, вступился за него Хоук. – Какое тебе дело, во что парень верит, у нас тут Черный Роб в кошельке сушеную человечью голову носит, а Дженси морских призраков солью и живым огнем гоняет. Поздно ты в инквизиторы собрался.
Мииран сверкнул глазами так, что Андерс невольно пожалел своего защитника, однако плешивый капитан только сплюнул и, поморщившись, отрывисто бросил:
– На этом корабле жрут только те, кто работает, чай, не прогулочная яхта для благородных девочек.
– Мне уже сообщили. – Андерс старался говорить покладисто, но, похоже, переборщил: смирение в его голосе даже ему самому показалось откровенно глумливым. Мииран свирепо глянул на него и, уставившись на Хоука, мрачно напомнил:
– Если что натворит, спрашивать с тебя буду.

запись создана: 31.08.2013 в 21:56

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, ДА-драбблы, Dragon Age

---

Сижу, в муках пилю напильником первую часть пиратской АУшки; одновременно в муках пытаюсь придумать ей подходящее название. Пока безуспешно.

@темы: творчество

---

Перепост, ибо дивное кошко надо спасать.

А людям, таскающим на усыпление здоровых животных, искреннее и чистосердечное проклятие от коша.

07.09.2013 в 20:06

Пишет  KoshAnko:

Питер, кошка в добрые лапы!
Принесли кошку на усыпление. Лыжи не мои, писать сюда
Итак, дорогие друзья. Объявляется конкурс. Условия простые -вы делаете тьму перепостов, а мы с кошкой вам благодарны.
Кошку, как это теперь принято, принесли на усыпление. Видимо, за ненадобностью.
После полного обследования и даже узи всего на свете, сообщаем - кошка абсолютно здорова. Точного возраста мы не знаем, но, судя по всему, ей около 3х лет.
Отзывается она и на "кис-кис" и на "кошка" и на "кронпринцвильгельмкайзер". Шучу.
За глаза зовем ее "Грушей", потому что она очень приятная на ощупь: мягкая, гладкая и стремится к форме шара. Кошка стерилизованная. Очень контактная, разговорчивая, но при этом с характером - тискать себя вряд ли позволит, а вот почесать/погладить - пожалуйста.
Груша обладает олимпийским спокойствием и железобетонной нервной системой. Не склонна царапаться и жрать руки. Но склонна в знак своей симпатии облизать вам пальцы.
Все остальные подробности расскажу по запросу.
Пожалуйста, миллион перепостов, заранее всем спасибо.
P.s.
Дорогой человек, влюбившийся в Грушу, мы тебя очень ждем, она тебя очень ждет. Отзовись.

@темы: объявления

---

Прилетит откуда не ждешь.

Как же меня заебало жить как на минном поле.

Пришел домой, расслабленный и довольный, узнал, что отец дома принес цветной капусты, обрадовался, стал её готовить - в сухарях, хрустящую, вкусненькую... Остальные к тому моменту уже успели поужинать, к слову, так что я закончил, отсыпал себе на тарелку, съел с удовольствием и пошел к себе, отдыхать. Сижу, никого не трогаю - и тут входит матрона и начинает меня гневно отчитывать за то, что я капусты поел, а ни с кем не поделился. Я, признаться, в ахуе - приготовил с запасом, остаток лежит себе, ждет желающих - которые, как я полагал, сыты и не горят желанием - а мне ещё рассказывают, какой я плохой и стал совсем как отец дома, и ни компания мне не нужна, ничего.

Бля, да мне после ебли с авторефератом и правда уже нихуя компания не нужна. Уж не её-то точно, потому как ресурса на изображение из себя "правильной дочери" и "части идеальной семьи" ничерта нет. Мне нужна тишина и покой, и чтобы кот мурчал.

Это ж надо в пару минут так настроение испоганить.

Спасибо за внимание, сеанс баттхерта окончен.

@темы: на данный момент в душе погода..., признание в ненависти, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь

---

Ассоциативное

СПН-пиво. Прастите, телефонофотка.

@темы: картинки, шутка юмора, простотак

---

Ебаная 3Ф. Теперь я знаю, на что валить всю эту фигню, ага.
Организм в кои-то веки соизволил осознать, что он хочет жрать; только он никак не хочет понять, что именно он хочет жрать. Варианты в диапазоне от теплых вафель со сливками до суши.

А кончится все наверняка пачкой чипсов вприкуску к СПН. Пива себе, что ли, взять какого-нибудь для полноты пятничной картины. Главное, чтобы матрона это пиво не запалила, а то вдруг у неё к пятнице тоже активность повысится. Начнет ещё ебать мозг на тему того, что пить плохо, и хер ей докажешь, что бутылка пива раз в месяц это ещё далеко не алкоголизм, даже близко не лежало.

@темы: втупляя на себя любимого, тушковое, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с)

---

СПН-попутное

А все-таки жалко, что Кас так недолго побыл богом. Его методы мне понравились^^

@темы: простотак

---

В Родео Драйве какие-то повальные ремонтные работы; сегодня опечалился тем, что тамошняя Кофейная Кантата, в которую я весь такой радостный на самокатике летел наконец себе за чаями, тоже оказалась закрыта. То ли на ремонт, то ли они совсем оттуда переезжают... Облом, короче. Съел с горя самый большой гамбургер в КФС, поигрался с газировочным автоматиком возле аквапарка (тоже закрытого на ремонт, чтоб его) и поехал обратно.

По дороге вспомнил, что у матроны где-то валялся вполне пристойный Эрл Грей, но когда пришел, на кухне оказалось такое столпотворение в лице обоих гуманоидных соквартирников, что плюнул на идею с чаем и устроил вместо этого стирку.

Организм нынче выкинул странное: пока работал работу, все было более-менее окей, а как только попытался опять сесть за черновик пиратской АУшки, накатил озноб. Причем в комнате точно было не холодно, мерзляк был внутренний. Вот пакость-то, а. Где б себе приличного врача найти, а то в районную поликлинику соваться уже тупо страшно.

Вид матроны в цветастом летнем халатике-платье раздражает неимоверно: она в нем кажется более энергичной и, как следствие, более опасной. Начинаю ждать, что вот сейчас вскочет и начнет меня общать, а мне от одной мысли об этом хочется обсыпаться солью и самоподжечься - ну чтоб с гарантией.

@темы: за жизнь

---

Прошу рекомендаций

На фанфики по не-своему фандому.

А именно: посоветуйте, плиз, свои любимые фики по фандомам ГП, СПН и СтарТрек.

Что-то я, конечно, и сам находил, но периодически хочется почитать чего-то стороннего, а выкапывать из громады того же Фикбука стоящее бывает влом.

Уточняющие пожелания (можно пренебречь, если вы считаете, что рекомендуемый фанфик такой охуенный, что все остальное ерунда): по ГП - джен либо низкорейтинговый слэш по нестандартным пейрингам (либо нестандартное изложение обычных), предпочтительно с симпатией (или хотя бы отсутствием демонизации) Темной стороне.
По СПН - что угодно, кроме гета и, наверно, фемслэша.
По СтарТреку - джен или слэш с пейрингом Кирк/Спок.

Чего НЕ надо: ни в коем случае никакого омегаверса, дес-фиков, жестокого обращения с животными. БДСМа тоже лучше не надо.

Спасибо)

@темы: просьбы

---

В рамках самокопательного стеба

Кас: Я Кастиэль. Ангел Господень.
Что-то внутри: Здравствуй, кошЪ, я твой материнский инстинкт.
КошЪ: Охуеть, ты существуешь!

Бля.

@темы: втупляя на себя любимого

---

СПН-попутное

Я, блин, в восхищении! Это ж надо уметь устроить - объективно говоря - локальный пиздец много нехороших вещей в рамках подготовки пиздеца глобального другой очень сомнительной, хотя, возможно, и впрямь необходимой вещи, а также сурово отпиздить многадемонов и нескольких ангелов - и при этом продолжать казаться бездомной котеночкой, которую хочется взять на ручки, замотать в пледик и ворковать что-нибудь в духе "Злые, нехорошие Винчестеры, обидели котиньку, плюнь и забудь, голлм-голлм".

Конец шестого сезона, ага.

@темы: простотак

---

На Seasonvar'e, с которого я СПН смотрю, куча всякой рекламы. Обычно пропускаю мимо, но раз за разом всплывала реклама футболок с 3Д рисунком - причем вначале я, не приглядываясь, подумал, что это реально объемная орущая рожа (очень совпадающая по атмосфэре с нынесмотримым), и только потом увидел, что это просто рисунок.

Не выдержал наконец, потыкал; сохраню себе несколько ссылок на понравившееся, вдруг как-нибудь стукнет в голову себя побаловать.
tktimport.com/product_7412.html
tktimport.com/product_7138.html
tktimport.com/product_7035.html
tktimport.com/product_7463.html
tktimport.com/product_7427.html
tktimport.com/product_7430.html
tktimport.com/product_7396.html
tktimport.com/product_7383.html

И тд, и тп. Надо будет как-нибудь ещё потом посмотреть все как следует.

А это просто так, любоваться:
tktimport.com/product_7280.html

@темы: заначки, хотелки

---

Поработал работку, надо бы поработать её ещё, ибо выдали две распечатки на "на ночь почитать", но влом. Господи, как я люблю свою экспериментальную работу и как я ненавижу необходимость описывать её этими ужасными словами. Мозг сломать можно.

Потыкал пиратскую АУшку, написал даже почти приемлемое количество текста... только это черновик. Это тот черновик, который надо ещё двадцать раз пилить напильником, прежде чем на него можно будет посмотреть без стыда.
Ну хоть что-то. Пока пусть будет так, а в субботу тихо сяду, плюну на все и буду пилить.

Хотел было пострадать об том, как хочется все успеть, причем именно творческое и ещё сварить мыла, а ещё в ирландский паб, который давным-давно приметил, потом посмотрел на календарь, понял, что до защиты всего 6 недель, впал в состояние ПАНЕКА-ПАНЕКА. То есть чисто фактически я наверняка все успею (в смысле текст и презентацию), а вот морально подготовиться - уже не.
Тихонько надеюсь на то, что второй рецензент скажет ФЕ на дату, и тогда это станут 7 недель, но это маловероятно.

Зато наконец настал день зряплаты; хотелось бы её побольше, ибо ПЛАНЫ, но все равно на душе стало полегче.

@темы: про всё и сразу, Я, аффтар!, за жизнь

---

Поспал, несколько более жив; надо мной висит упорно не пишущаяся пиратская АУшка, очередной кусочек про мелкомагов, которые, по ходу, уже не такие уж "мелко", а ещё тихонько погрызает совесть за заброшенные "Следы" - но между тем перед носом все торчит тот самый кусочек про страшслые и ужаслые иммунологические заболевания. И работать надо именно его.

Какая пичаль.

@темы: за жизнь

---

Опять сижу пичальный весь в науке; ужасно хочется что-нибудь сотворить и ужасно хочется спать. Вечером решу, чего хочется больше.

@темы: за жизнь

---

Матронины претензии иногда вводят меня в ступор, потому что не может же она в самом деле хотеть того, что мне мерещится. Ну вот про ту же еду: сделал я киш. Вкусный, жуть, чуть сам половину не сожрал, хотя это здоровенная махина 30 см в диаметре и пиздец какая калорийная. Ей он тоже нравится - ещё во время прошлой проверки понравился, а сейчас, после дачи, и подавно.
Так вот, мне все равно выговаривают за то, что я не приготовил кабачки. Тушеные, в силу нехватки времени. Причем её дома не было, лично я тушеные кабачки не то чтобы не ем совсем, но если у меня есть хоть какой-то выбор хотя бы в виде кофе и сахарницы... То есть, получается, я должен был приготовить то, что я не люблю, для неё, отсутствующей, и с мыслью о ней же благоговейно это сожрать.

Не-не-не, господи Боженька, пусть это будут просто мои мнительные домыслы, а?

@темы: ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), гей-парад тараканов

---

Орки ушли на север...

Орки ушли на Север, и больше о них ничего не слышали.
Но, триста лет спустя, они начали один за другим появляться на Юге...
Так Мудрые узнали, что Земля стала круглой. (с) Толкинистский анекдот.

Это я к тому, что потребовалось обкорнать себя почти налысо, чтобы вдруг обнаружить в зеркале девушку. Что ещё удивительней, в кои-то веки сей факт не вызывает у меня привычного отвращения.

Пока в шоке пырился в зеркало, в голове даже какая-то философия-психология на тему вертелась, но теперь я сыт, снул и мне влом. Так что нах. КошЪ есть кошЪ, сейчас кошЪ забил на все и любит себя за вкусненькую жратву и то, что догадался её сделать.

@темы: втупляя на себя любимого, на данный момент в душе погода..., за жизнь