Кто-то дал этой Вселенной плохую кислоту
23.07-23.08.13В клинике было пусто, холодно и до странного неуютно. Грубо сколоченные полки успели зарасти пылью, по углам поползла блеклая плесень, а шторку, отделявшую спальную каморку от общего помещения, изгрызла моль. Под потолком плавно колыхались клочья паутины, а спертый воздух пах старым кладбищем и чуть-чуть бражкой. Картина далеко не такая унылая, как, скажем, разгромленная и почти уничтоженная Башня Бдения – и все же было в ней что-то донельзя печальное.
– Здравствуй, – скинув потрепанную сумку на стол, со вздохом сказал Андерс. Крыса, наблюдавшая за ним из дыры, прогрызенной в стенке рассохшегося шкафчика, тихо пискнула и поспешно скрылась внутри.
Снова оказаться в одиночестве было… неприятно. Конечно, он все сделал правильно, Хоукам не стоило откладывать возвращение к семье только ради того, чтобы проводить его до Клоаки – но лишь после расставания он осознал, насколько же привык к их присутствию. К тому, что отзвук его шагов рассыпался троекратным эхом, к ритму чужого дыхания, к самому ощущению искрящейся, теплой силы рядом. Он то и дело вздрагивал, принимался выискивать товарищей взглядом – и мгновением спустя, спохватившись, вспоминал, что все в порядке.
…насколько все вообще могло быть в порядке.
Наутро, в дневном свете, стало заметно, насколько тяжело дался им этот поход. Осунувшиеся, болезненно побледневшие Хоуки эйфорически улыбались, подставляя лица свежему ветру, но даже искренняя радость уже не могла смягчить заострившиеся, жесткие черты. И когда запавшие, чуть потускневшие от застарелой усталости глаза знакомо вспыхивали беззаботным мальчишеским весельем, в них все равно отчетливо светилось что-то хищное и безжалостное.
Но вместе с тем в неприкрытой мощи близнецов Андерсу мерещилась такая трогательная хрупкость, что сердце у него сжималось от горькой беспомощной нежности. Его тянуло к ним, словно мотылька на огонь, и он, опьяненный долгожданной тишиной в сознании, уже не в силах был сдерживаться. Гладил Дара по плечу, чувствуя, как под его рукой чуть заметно ослабевает сковывавшее его напряжение, шутливо теребил рианову бороду, заставляя того по-кошачьи жмуриться и смешно, по-звериному пофыркивать, бережно поправлял их отросшие, растрепанные волосы – и чувствовал себя совершенно счастливым, напрочь забыв о том, почему раньше не позволял себе этой искренности.
Варрик тоже исхудал до неузнаваемости и стал ужасно похож на правильного орзаммарского гнома – не хватало только косичек в слишком короткой ещё бороде – но был при этом вполне доволен жизнью. И даже не стал слишком уж возмущаться, когда его спутники, на радостях слегка впавшие в детство, вздумали искупать его в обнаруженном по дороге теплом озерце – благо Риан успел заранее содрать с него куртку, в кармане которой был спрятан драгоценный дневник с путевыми заметками.
Дорога от Перекрестка Антерана вывела их на поверхность по другую сторону Виммаркского хребта, далеко от того места, где спустилась под землю экспедиция. На то, чтобы добраться до Киркволла, ушло почти полторы недели: все дороги рядом с лазом, о котором, похоже, помнили только Серые Стражи, давно заросли кустарником и низкими кривыми деревцами, вдобавок немногочисленные обитатели предгорий встречали обросших, оборванных путников весьма негостеприимно, принимая их за вконец обнаглевших от голода разбойников. Даже припасенное Варриком старое золото от подобных недоразумений спасало только через раз.
Нагнать Бартранда до того, как тот вернется в город, Дар с Рианом уже не рассчитывали: у треклятого гнома было больше месяца форы, а они, вынужденные тратить время на добычу пропитания и поиски дороги, с каждым днем отставали все сильнее. Оставалось надеяться только на то, что вернуться в Киркволл Тетрасу-старшему все-таки придется – наемники, большая часть которых была уроженцами Города Цепей, вряд ли согласились бы изменить конечную точку запланированного маршрута – а значит, у Хоуков будет возможность взять след.
В Киркволл маленький отряд пробирался тайком, благо все норы, выходившие за пределы городских стен, Андерс знал, как свои пять пальцев. Однако предосторожности оказались лишними: первый же пойманный хартиец уставился на Хоуков совершенно дикими глазами и после пары вопросов выложил все, что знал о гномской экспедиции. Бартранд действительно вернулся в город примерно месяцем раньше, расплатился с наемниками и семьями погибших – и с тех пор о нем ничего не слышали ни в Торговой Гильдии, ни в Хартии. Кредиторы Тетраса-старшего перетряхнули весь Киркволл, намереваясь освежевать не в меру шустрого должника – но тот пропал без следа. Как не было.
Варрик клялся достать вероломного братца хоть из-под земли, хоть из самой Тени, однако всем им было ясно, что поиски займут не один день.
...из клиники вынесли все, от зелий и трав до тощих соломенных тюфяков, но швабра, как ни странно, уцелела. Андерс невесело хмыкнул, повертел её в руках и, так и не найдя ведра, ограничился тем, что смел колыхавшуюся по углам паутину. Покосившиеся ставни он открывал почти пять минут, зато потом ветер с залива выдул из клиники затхлый сырой воздух, принеся взамен слабый, едва уловимый запах тухлой рыбы и гниющих водорослей.
А на следующее утро Андерс едва не решил, что все произошедшее ему попросту привиделось, потому что первым, что он увидел после пробуждения, была корзина с бинтами и травами в руках Дара. Совсем как раньше, как будто и не было ничего – ни Глубинных Троп, ни предательства Бартранда, ни долгого пути на грани безумия.
– Представляешь, наш мелкий, оказывается, мужик, – заметив, что он открыл глаза, задумчиво сообщил Риан, с отсутствующим видом изучавший внушительные залежи пыли на полках.
– Что он опять натворил? – напряженно осведомился Андерс, машинально потянувшись к стоявшему у изголовья посоху. Близнецы, впрочем, выглядели скорее озадаченными, чем встревоженными, и охватившее его беспокойство несколько утихло.
– В храмовники подался, – меланхолично поделился Дар и, приподнявшись с табуретки, с силой похлопал поперхнувшегося воздухом одержимого по спине. – Ладно ещё это, мало ли что он там себе напридумывал, пока нас не было…
– … но ведь он даже обосновать это сумел! – договорил за него Риан, в голосе которого прозвучало нечто похожее на уважение.
Андерс наконец отдышался и, покачав головой, недоверчиво прокомментировал:
– Мне трудно представить… убедительное обоснование для такого поступка. – Справедливость явственно злился, и хотелось высказаться намного резче – но братьям сейчас и без его язвительности было нелегко.
Хоуки согласно кивнули, и Дар, хмыкнув, пояснил:
– Ну, если опустить отлично тебе знакомое нытье о тяготах бытия младшим братом, то главным его доводом было что-то вроде «А вы что, думали, что вам принадлежит эксклюзивное право поступать достойно?..»
– Мы охренели настолько, что даже дали ему договорить, – добавил Риан. – И ведь кое в чем он таки оказался прав.
Андерс, не доверяя своему языку, только вопросительно приподнял бровь, и Дар уточнил:
– Например, в том, что в Киркволле явно не хватает приличных храмовников – таких, которые все-таки помнят, что Орден создавался в первую очередь для защиты магов. Вот так с ходу я только Траска и Эмерика могу вспомнить. Может быть, ещё того мальчонку Керана… – Он невесело усмехнулся: – А ублюдков, которых следовало бы гонять от магов батогами, здесь куда больше, два порядочных сэра едва ли с ними справляются.
– Вряд ли ещё одна чугунная голова в комплекте с двуручником сильно изменит ситуацию, – скептически прокомментировал Риан. – Но все же… Хоть что-то. Пусть спасает тех, кого можно спасти.
Несмотря на ехидство Хоуков, было ясно, что поступок брата произвел на них тягостное впечатление – в немалой степени из-за того, каким потрясением он обернулся для монны Леандры. Ухоженная женщина, возраст которой прежде выдавала лишь седина в волосах, разом постарела, её лицо исчертили глубокие морщины, и даже возвращению старших сыновей она радовалась словно через силу. Андерс с трудом уговорил её выпить несколько глотков укрепляющего зелья, а потом почти час убеждал беспокойно хмурившихся близнецов в том, что госпожа Хоук не нуждалась в постоянном присмотре, а значит, ему незачем было оставаться у них на ночь.
Дар с Рианом в конце концов сдались, ограничившись насильно сунутым ему в руки шерстяным одеялом, но тревога в их взглядах почему-то стала ещё отчетливей. Андерс был уже не в состоянии разбираться в причинах: от одного их вида – теплых, по-домашнему уютных – его начинало трясти от желания, и только присутствие монны Леандры заставляло помнить о том, что нужно держать себя в руках. Иначе он непременно наделал бы глупостей.
А так он всего лишь чувствовал себя последним трусом, быстрым шагом уходя из дома, который так хотелось назвать своим.
Лирен встретила его странно. Близкими друзьями они никогда не были, просто делали общее дело, так что Андерс и не ждал от неё какой-то буйной радости, однако затаённое неудовольствие во взгляде женщины все же заставляло его подозревать неладное. Это выражение не исчезло из её глаз даже после того, как он выложил перед ней несколько мешочков с золотом, почти всю свою долю в первой добыче с Глубинных Троп – и его сомнения начали перерастать в уверенность.
Однако подтверждений своим догадкам Андерс так и не увидел. Отказывать ему в помощи Лирен не стала; как выяснилось, она же и обчистила его клинику, здраво рассудив, что живым, едва перебивавшимся с хлеба на воду ферелденцам его одеяла и припасы пригодятся больше, чем «погибшему» на Глубинных Тропах целителю, и теперь, обнаружив свою ошибку, после первого же робкого намека разрешила брать из её запасов все, что ему понадобится. Андерс, само собой, поблагодарил, постаравшись, чтобы ехидные нотки в его голосе звучали не слишком явно: принесенных им денег с лихвой хватило бы на то, чтобы купить всю лавку Лирен вместе со зданием, и ещё осталось бы достаточно для пары-тройки спланированных от и до побегов из Круга. Сопротивление в целом и сама Лирен в частности все равно остались бы в выигрыше.
От вежливого, почти по-дружески теплого разговора осталось какое-то неприятное послевкусие, избавиться от которого Андерсу не удавалось ещё очень долго.
Близнецы, похоже, с радостью вернулись к старым привычкам: снова заглядывали к нему каждое утро, приносили целые корзины припасов, которые теперь, после продажи части трофеев, стали ещё объемистей, а потом один их них оставался в клинике, помогая приводить её в порядок. Андерсу, каждый день видевшему, с каким удовольствием они брались за простую, довольно-таки грязную работу, и самому становилось как-то легче вспоминать прежнюю жизнь, не отягощенную неуклонно подступающим безумием и почти мирную. Она все ещё казалась ему немного нереальной, словно его уставший от беспрерывного кошмара разум подкинул ему короткий сладкий сон, но этот жутковатый морок постепенно рассеивался.
Но даже возвращение к привычному распорядку не могло сделать прежним его самого. Рожденные горьким опытом правила, не раз уберегавшие его от беды, теперь казались ему совершенно бессмысленными, а его благоразумие и осторожность все больше походили на обыкновенную трусость. И когда кто-то из Хоуков, любопытствуя, заглядывал ему через плечо – было невыносимо трудно, поворачиваясь навстречу теплу чужого присутствия, не закончить движение поцелуем.
– Изабелла нас совсем затрахала, – как будто подслушав его мысли, пожаловался чинивший одну из коек Риан. – И уже почти в прямом смысле слова.
– Все допытывается, как это мы умудрились переспать так, что Варрик этого не заметил? – уточнил Андерс, надеясь перевести все в шутку, и даже смог заставить себя усмехнуться. Его самого пиратка, пользуясь правом старинной «приятельницы», терзала куда настырней, и когда она принималась перечислять свои аргументы, он почти начинал верить в то, что Варрик, не упускавший ни единой детали в своих заметках, и впрямь мог что-нибудь проглядеть. Жаль только, что в собственных воспоминаниях, какими бы смутными они порой ни были, он никак не мог усомниться.
– Именно, – хмыкнул Хоук, поднялся на ноги и, отложив инструменты, принялся разминать затекшую спину. Андерс сглотнул и, поспешно отведя взгляд, пожал плечами:
– Изабелла необычная женщина. Они обычно не любят слишком простых объяснений, а вот она всякий раз старается свести все к одному только сексу. И попробуй докажи ей, что после того, что произошло с нами на Глубинных Тропах, уже никакого секса не надо – и так выучились понимать друг друга с полуслова…
25.08.13– С этим не поспоришь, – задумчиво согласился Риан, глянул на него с каким-то неопределенным, почти тревожащим выражением – и, как будто что-то услышав, тут же повернул голову к двери.
Узнать Дара в надменном, холеном аристократе, который появился у него на пороге, Андерс смог только со второй попытки – и торопливо шагнул навстречу, с беспокойством вглядываясь в застывшее высокомерной маской лицо. От холодной жестокости, едва уловимо менявшей знакомые черты, ему каждый раз становилось слегка не по себе, однако мгновением спустя Дар все-таки сумел улыбнуться – устало, через силу, но с неподдельной теплотой – и тягостное ощущение начало рассеиваться.
– Все настолько хреново? – осторожно коснувшись его плеча, сочувственно поинтересовался целитель, но Дар только поморщился и мотнул головой:
– Не хочу сейчас об этом.
Андерс понимающе хмыкнул: рассказы близнецов о попытках вернуть поместье больше походили на хроники боевых действий, и единственным отличием было то, что кровь в кабинетах Крепости Наместника пока не лилась. Впрочем, он не знал, долго ли это продлится, потому что терпение у Хоуков явно подходило к концу, и даже у великодушной и мягкосердечной монны Леандры оставалось все меньше желания сдерживать гнев сыновей.
По правде сказать, Андерс всецело разделял их негодование. Порой он не без удивления ловил себя на том, что все лучше понимает законы, по которым жили в Верхнем Городе – и законы эти вызывали у него невыразимое отвращение, которое к тому же изрядно подогревалось возмущением Справедливости. Порой ему начинало казаться, что обитатели Крепости и вовсе забыли о человеческих добродетелях – от милосердия и сострадания до банального уважения к чужой старости – вообще обо всем, кроме золота и страха. Да и о страхе они, судя по всему, вспоминали нечасто: даже Хоукам, в Нижнем Городе имевшим репутацию парней, с которыми лучше не связываться, удалось добиться только того, что их мать всего лишь изводили всевозможными проволочками, не требуя при этом новых взяток.
– Варрик пока не нашел ни Бартранда, ни того, кому тот загнал нашу хреновину, – поделился с братом Риан и, ободряюще похлопав его по плечу, вернулся к работе. Дар проводил его, возившегося с шатающейся койкой, почти завистливым взглядом и, доковыляв до стола, в изнеможении опустил голову на сцепленные в замок пальцы. – Зато он выяснил кое-что о том барахле, что мы приволокли с Глубинных Троп.
– Вряд ли стоит называть барахлом вещи, настолько древние, что даже Андрасте сочла бы их старьем, – поправил его Андерс, поставив перед Даром кружку горячего чая. Правда, лекарственных трав в нем было едва ли не больше, чем чайных листьев. Дар глубоко вздохнул и, с силой потерев глаза ладонями, поднес её к губам. Притворное высокомерие постепенно стиралось с его лица, сквозь него все ярче проступали усталость и застарелое раздражение – и Андерс, не удержавшись, запустил руку в его волосы и принялся бережно поглаживать затылок, словно успокаивая нервного кота. Дар снова вздохнул, доверчиво откинул голову назад и, повернувшись, потерся о его запястье виском. И даже улыбнулся, вот только при виде его улыбки, по-настоящему искренним в которой было разве что желание его успокоить, Андерс едва сумел совладать с собой. Ему вдруг нестерпимо захотелось наклониться к Дару, крепко сжать в пальцах взъерошенные вороные пряди, ещё сильнее запрокинув его голову, и впиться в чуть изогнутые губы глубоким, жадным поцелуем – и потом увидеть, как на скулах задыхающегося Хоука проступает румянец, а остатки наносной спеси тают под натиском вспыхнувшего внутри огня.
Он не мой, сурово напомнил себе Андерс – но так и не смог заставить себя в это поверить.
– Спасибо, – пробормотал Дар и, на мгновение сжав его пальцы, снова обхватил кружку обеими руками. – И что он такого интересного выяснил?
– То, что Андерс сейчас ничуть не преувеличил, – отозвался Риан и, с хрустом вогнав на место последнюю ножку, поставил койку на пол. Под его весом она даже не качнулась, и он, удовлетворенно кивнув, присоединился к остальным. – Один чудак, собирающий подобные финтифлюшки – он, кажется, готов был нам в рабство продаться за одно лишь право описать их в своем историческом труде – утверждает, что они старше Первого Мора. Он даже заявлял, что некоторые из них были сделаны ещё до того, как Андерфелс был захвачен Тевинтером.
– Занятно, – согласился Дар, осторожно прихлебывая исходивший паром настой. – Значит, можно сузить период поиска? А то перелопатить все две с лишним тысячи лет известной истории, причем не зная толком, что именно следует искать…
– Вряд ли, – вмешался Андерс. Риан легонько пихнул его коленом в бедро, и он, спохватившись, наполнил травяным взваром ещё две кружки. И, передавая одну из них своему сегодняшнему помощнику, очень постарался не задумываться о том, что именно так и представлял себе вечера в кругу настоящей семьи. – Сокровищница находится слишком далеко от святилища с идолом: между ними было не меньше недели пути по подземельям, причем часть его мы прошли не по гномским тоннелям, а по норам порождений. Так что предположение о том, что они как-то связаны, откровенно притянуто за уши.
– Да мне все меньше верится, что это поможет, – признался Риан, с отсутствующим видом разглядывая кружившие на поверхности отвара листочки. – Какие-то наземники явно приложили руку к обустройству святилища, ни одному гному и в голову не пришло бы славить Высокое Небо и какую-то его Госпожу. Вспомни только, как возмущался Варрик, выискав в наших зарисовках упоминания об этом. Да и вообще Дети Камня всегда держались наособицу, так что записи о совместной работе с другой расой либо были бы сохранены, как величайшая драгоценность – либо, напротив, вымараны изо всех летописей для сокрытия тайны. И что-то подсказывает мне, что у нас как раз второй случай.
– Время тоже не на нашей стороне, – с сожалением подтвердил Андерс, с тревогой поглядывая на Дара. Однако тот, кажется, вполне пришел в себя и был уже почти похож на живого человека. – Церковь никогда не стеснялась уничтожать «еретические писания», каковыми объявлялось все, что отличалось от андрастианской доктрины. И у неё было восемь с лишним веков на то, чтобы переписать все хроники в соответствии со своими целями, так что найти достоверные сведения сейчас почти невозможно. Может быть, в Тевинтере ещё что-то и сохранилось, но вот на землях ортодоксов – вряд ли.
– Опять все упирается в Тевинтер, – хмыкнул Дар и, неопределенно пожав плечами, сменил тему: – В Крепости Наместника, похоже, из приличных людей остался один малыш Шеймус. Он хотя бы помнит, что мы когда-то вытащили его задницу из серьезной передряги. Вот только там даже сына Наместника не слушают, пока он кошельком не позвенит, так что проку с его попыток помочь никакого. Разве что матушке не приходилось скучать, пока я пытался объяснить очередному бумагомараке, что от оторванной головы его никакие прошлые и будущие взятки не излечат.
– Получилось? – полюбопытствовал Андерс, уже почти желая услышать, что упомянутый бумагомарака таки лишился жизни – и, пожалуй, желание это принадлежало не столько Справедливости, сколько ему самому.
– Увы, – скривился Дар. – Ублюдок слишком привык, что ему все сходит с рук, так что чувство опасности у него изрядно притупилось. А потом пришла Авелин и уставилась на меня таким взглядом, что устраивать смертоубийство практически на пороге её казармы стало уже как-то совестно. Так что история продолжается.
– Да ну их всех к демонам, – обреченно закатив глаза, буркнул Риан и, покачав головой, посмотрел на Андерса: – Лучше расскажи, что тревожит тебя.
Тот безрадостно усмехнулся: близнецы и прежде отличались завидной проницательностью, а теперь, должно быть, и вовсе читали его, как открытую книгу. Однако взваливать на их плечи ещё и свои трудности было бы попросту нечестно, к тому же подпольная деятельность всегда была связана с немалым риском, и Андерс не первый год твердил себе, что не вправе подвергать их такой опасности. Уберечь их от всех бед мира он был не в силах, но избавить от этой угрозы все-таки мог.
– Если тебе надо кого-нибудь грохнуть, мы всегда готовы тебе помочь, – весело подмигнул Дар и, подумав, честно добавил: – Я бы, признаться, не отказался кого-нибудь грохнуть… очень хочется.
– Пока не надо, – в который раз почувствовав, как тает его решимость под взглядами двух пар искрящихся золотых глаз, покачал головой Андерс. – Просто… кризис смысла жизни. Совершенно перестал понимать, что и ради чего мы делаем. – Он глубоко вздохнул и, уставившись в пространство, задумчиво продолжил: – То есть, помогать сбежавшим из Круга магам – это правильно, и нельзя оставлять их без помощи и надежды. Но что дальше? Мы уже спасли несколько десятков человек, и они, быть может, даже сумеют остаться на свободе – и что изменилось? Казематы – все та же тюрьма, Мередит зверствует все больше, и даже если её вдруг сместят и заменят другим, более снисходительным Рыцарем-Командором – кто даст гарантию, что станет лучше? Дело ведь не в том, кто именно стоит у руля, а в самой системе: в том, что магов считают не людьми, а всего лишь опасными животными. Но как раз с этим Сопротивление ничего и не делает. Ровным счетом ни-че-го! – Риан накрыл его кулак ладонью и успокаивающе погладил пальцы, и Андерс с силой выдохнул, стараясь взять себя в руки. И через несколько минут тихо, едва слышно добавил: – Я не знаю, что мне делать. Я не могу просто бросить все и закрыться в клинике, не позволят ни Справедливость, ни собственная совесть. Но верить в Сопротивление, как верил раньше, не могу тоже.
– Здравствуй, – скинув потрепанную сумку на стол, со вздохом сказал Андерс. Крыса, наблюдавшая за ним из дыры, прогрызенной в стенке рассохшегося шкафчика, тихо пискнула и поспешно скрылась внутри.
Снова оказаться в одиночестве было… неприятно. Конечно, он все сделал правильно, Хоукам не стоило откладывать возвращение к семье только ради того, чтобы проводить его до Клоаки – но лишь после расставания он осознал, насколько же привык к их присутствию. К тому, что отзвук его шагов рассыпался троекратным эхом, к ритму чужого дыхания, к самому ощущению искрящейся, теплой силы рядом. Он то и дело вздрагивал, принимался выискивать товарищей взглядом – и мгновением спустя, спохватившись, вспоминал, что все в порядке.
…насколько все вообще могло быть в порядке.
Наутро, в дневном свете, стало заметно, насколько тяжело дался им этот поход. Осунувшиеся, болезненно побледневшие Хоуки эйфорически улыбались, подставляя лица свежему ветру, но даже искренняя радость уже не могла смягчить заострившиеся, жесткие черты. И когда запавшие, чуть потускневшие от застарелой усталости глаза знакомо вспыхивали беззаботным мальчишеским весельем, в них все равно отчетливо светилось что-то хищное и безжалостное.
Но вместе с тем в неприкрытой мощи близнецов Андерсу мерещилась такая трогательная хрупкость, что сердце у него сжималось от горькой беспомощной нежности. Его тянуло к ним, словно мотылька на огонь, и он, опьяненный долгожданной тишиной в сознании, уже не в силах был сдерживаться. Гладил Дара по плечу, чувствуя, как под его рукой чуть заметно ослабевает сковывавшее его напряжение, шутливо теребил рианову бороду, заставляя того по-кошачьи жмуриться и смешно, по-звериному пофыркивать, бережно поправлял их отросшие, растрепанные волосы – и чувствовал себя совершенно счастливым, напрочь забыв о том, почему раньше не позволял себе этой искренности.
Варрик тоже исхудал до неузнаваемости и стал ужасно похож на правильного орзаммарского гнома – не хватало только косичек в слишком короткой ещё бороде – но был при этом вполне доволен жизнью. И даже не стал слишком уж возмущаться, когда его спутники, на радостях слегка впавшие в детство, вздумали искупать его в обнаруженном по дороге теплом озерце – благо Риан успел заранее содрать с него куртку, в кармане которой был спрятан драгоценный дневник с путевыми заметками.
Дорога от Перекрестка Антерана вывела их на поверхность по другую сторону Виммаркского хребта, далеко от того места, где спустилась под землю экспедиция. На то, чтобы добраться до Киркволла, ушло почти полторы недели: все дороги рядом с лазом, о котором, похоже, помнили только Серые Стражи, давно заросли кустарником и низкими кривыми деревцами, вдобавок немногочисленные обитатели предгорий встречали обросших, оборванных путников весьма негостеприимно, принимая их за вконец обнаглевших от голода разбойников. Даже припасенное Варриком старое золото от подобных недоразумений спасало только через раз.
Нагнать Бартранда до того, как тот вернется в город, Дар с Рианом уже не рассчитывали: у треклятого гнома было больше месяца форы, а они, вынужденные тратить время на добычу пропитания и поиски дороги, с каждым днем отставали все сильнее. Оставалось надеяться только на то, что вернуться в Киркволл Тетрасу-старшему все-таки придется – наемники, большая часть которых была уроженцами Города Цепей, вряд ли согласились бы изменить конечную точку запланированного маршрута – а значит, у Хоуков будет возможность взять след.
В Киркволл маленький отряд пробирался тайком, благо все норы, выходившие за пределы городских стен, Андерс знал, как свои пять пальцев. Однако предосторожности оказались лишними: первый же пойманный хартиец уставился на Хоуков совершенно дикими глазами и после пары вопросов выложил все, что знал о гномской экспедиции. Бартранд действительно вернулся в город примерно месяцем раньше, расплатился с наемниками и семьями погибших – и с тех пор о нем ничего не слышали ни в Торговой Гильдии, ни в Хартии. Кредиторы Тетраса-старшего перетряхнули весь Киркволл, намереваясь освежевать не в меру шустрого должника – но тот пропал без следа. Как не было.
Варрик клялся достать вероломного братца хоть из-под земли, хоть из самой Тени, однако всем им было ясно, что поиски займут не один день.
...из клиники вынесли все, от зелий и трав до тощих соломенных тюфяков, но швабра, как ни странно, уцелела. Андерс невесело хмыкнул, повертел её в руках и, так и не найдя ведра, ограничился тем, что смел колыхавшуюся по углам паутину. Покосившиеся ставни он открывал почти пять минут, зато потом ветер с залива выдул из клиники затхлый сырой воздух, принеся взамен слабый, едва уловимый запах тухлой рыбы и гниющих водорослей.
А на следующее утро Андерс едва не решил, что все произошедшее ему попросту привиделось, потому что первым, что он увидел после пробуждения, была корзина с бинтами и травами в руках Дара. Совсем как раньше, как будто и не было ничего – ни Глубинных Троп, ни предательства Бартранда, ни долгого пути на грани безумия.
– Представляешь, наш мелкий, оказывается, мужик, – заметив, что он открыл глаза, задумчиво сообщил Риан, с отсутствующим видом изучавший внушительные залежи пыли на полках.
– Что он опять натворил? – напряженно осведомился Андерс, машинально потянувшись к стоявшему у изголовья посоху. Близнецы, впрочем, выглядели скорее озадаченными, чем встревоженными, и охватившее его беспокойство несколько утихло.
– В храмовники подался, – меланхолично поделился Дар и, приподнявшись с табуретки, с силой похлопал поперхнувшегося воздухом одержимого по спине. – Ладно ещё это, мало ли что он там себе напридумывал, пока нас не было…
– … но ведь он даже обосновать это сумел! – договорил за него Риан, в голосе которого прозвучало нечто похожее на уважение.
Андерс наконец отдышался и, покачав головой, недоверчиво прокомментировал:
– Мне трудно представить… убедительное обоснование для такого поступка. – Справедливость явственно злился, и хотелось высказаться намного резче – но братьям сейчас и без его язвительности было нелегко.
Хоуки согласно кивнули, и Дар, хмыкнув, пояснил:
– Ну, если опустить отлично тебе знакомое нытье о тяготах бытия младшим братом, то главным его доводом было что-то вроде «А вы что, думали, что вам принадлежит эксклюзивное право поступать достойно?..»
– Мы охренели настолько, что даже дали ему договорить, – добавил Риан. – И ведь кое в чем он таки оказался прав.
Андерс, не доверяя своему языку, только вопросительно приподнял бровь, и Дар уточнил:
– Например, в том, что в Киркволле явно не хватает приличных храмовников – таких, которые все-таки помнят, что Орден создавался в первую очередь для защиты магов. Вот так с ходу я только Траска и Эмерика могу вспомнить. Может быть, ещё того мальчонку Керана… – Он невесело усмехнулся: – А ублюдков, которых следовало бы гонять от магов батогами, здесь куда больше, два порядочных сэра едва ли с ними справляются.
– Вряд ли ещё одна чугунная голова в комплекте с двуручником сильно изменит ситуацию, – скептически прокомментировал Риан. – Но все же… Хоть что-то. Пусть спасает тех, кого можно спасти.
Несмотря на ехидство Хоуков, было ясно, что поступок брата произвел на них тягостное впечатление – в немалой степени из-за того, каким потрясением он обернулся для монны Леандры. Ухоженная женщина, возраст которой прежде выдавала лишь седина в волосах, разом постарела, её лицо исчертили глубокие морщины, и даже возвращению старших сыновей она радовалась словно через силу. Андерс с трудом уговорил её выпить несколько глотков укрепляющего зелья, а потом почти час убеждал беспокойно хмурившихся близнецов в том, что госпожа Хоук не нуждалась в постоянном присмотре, а значит, ему незачем было оставаться у них на ночь.
Дар с Рианом в конце концов сдались, ограничившись насильно сунутым ему в руки шерстяным одеялом, но тревога в их взглядах почему-то стала ещё отчетливей. Андерс был уже не в состоянии разбираться в причинах: от одного их вида – теплых, по-домашнему уютных – его начинало трясти от желания, и только присутствие монны Леандры заставляло помнить о том, что нужно держать себя в руках. Иначе он непременно наделал бы глупостей.
А так он всего лишь чувствовал себя последним трусом, быстрым шагом уходя из дома, который так хотелось назвать своим.
Лирен встретила его странно. Близкими друзьями они никогда не были, просто делали общее дело, так что Андерс и не ждал от неё какой-то буйной радости, однако затаённое неудовольствие во взгляде женщины все же заставляло его подозревать неладное. Это выражение не исчезло из её глаз даже после того, как он выложил перед ней несколько мешочков с золотом, почти всю свою долю в первой добыче с Глубинных Троп – и его сомнения начали перерастать в уверенность.
Однако подтверждений своим догадкам Андерс так и не увидел. Отказывать ему в помощи Лирен не стала; как выяснилось, она же и обчистила его клинику, здраво рассудив, что живым, едва перебивавшимся с хлеба на воду ферелденцам его одеяла и припасы пригодятся больше, чем «погибшему» на Глубинных Тропах целителю, и теперь, обнаружив свою ошибку, после первого же робкого намека разрешила брать из её запасов все, что ему понадобится. Андерс, само собой, поблагодарил, постаравшись, чтобы ехидные нотки в его голосе звучали не слишком явно: принесенных им денег с лихвой хватило бы на то, чтобы купить всю лавку Лирен вместе со зданием, и ещё осталось бы достаточно для пары-тройки спланированных от и до побегов из Круга. Сопротивление в целом и сама Лирен в частности все равно остались бы в выигрыше.
От вежливого, почти по-дружески теплого разговора осталось какое-то неприятное послевкусие, избавиться от которого Андерсу не удавалось ещё очень долго.
Близнецы, похоже, с радостью вернулись к старым привычкам: снова заглядывали к нему каждое утро, приносили целые корзины припасов, которые теперь, после продажи части трофеев, стали ещё объемистей, а потом один их них оставался в клинике, помогая приводить её в порядок. Андерсу, каждый день видевшему, с каким удовольствием они брались за простую, довольно-таки грязную работу, и самому становилось как-то легче вспоминать прежнюю жизнь, не отягощенную неуклонно подступающим безумием и почти мирную. Она все ещё казалась ему немного нереальной, словно его уставший от беспрерывного кошмара разум подкинул ему короткий сладкий сон, но этот жутковатый морок постепенно рассеивался.
Но даже возвращение к привычному распорядку не могло сделать прежним его самого. Рожденные горьким опытом правила, не раз уберегавшие его от беды, теперь казались ему совершенно бессмысленными, а его благоразумие и осторожность все больше походили на обыкновенную трусость. И когда кто-то из Хоуков, любопытствуя, заглядывал ему через плечо – было невыносимо трудно, поворачиваясь навстречу теплу чужого присутствия, не закончить движение поцелуем.
– Изабелла нас совсем затрахала, – как будто подслушав его мысли, пожаловался чинивший одну из коек Риан. – И уже почти в прямом смысле слова.
– Все допытывается, как это мы умудрились переспать так, что Варрик этого не заметил? – уточнил Андерс, надеясь перевести все в шутку, и даже смог заставить себя усмехнуться. Его самого пиратка, пользуясь правом старинной «приятельницы», терзала куда настырней, и когда она принималась перечислять свои аргументы, он почти начинал верить в то, что Варрик, не упускавший ни единой детали в своих заметках, и впрямь мог что-нибудь проглядеть. Жаль только, что в собственных воспоминаниях, какими бы смутными они порой ни были, он никак не мог усомниться.
– Именно, – хмыкнул Хоук, поднялся на ноги и, отложив инструменты, принялся разминать затекшую спину. Андерс сглотнул и, поспешно отведя взгляд, пожал плечами:
– Изабелла необычная женщина. Они обычно не любят слишком простых объяснений, а вот она всякий раз старается свести все к одному только сексу. И попробуй докажи ей, что после того, что произошло с нами на Глубинных Тропах, уже никакого секса не надо – и так выучились понимать друг друга с полуслова…
25.08.13– С этим не поспоришь, – задумчиво согласился Риан, глянул на него с каким-то неопределенным, почти тревожащим выражением – и, как будто что-то услышав, тут же повернул голову к двери.
Узнать Дара в надменном, холеном аристократе, который появился у него на пороге, Андерс смог только со второй попытки – и торопливо шагнул навстречу, с беспокойством вглядываясь в застывшее высокомерной маской лицо. От холодной жестокости, едва уловимо менявшей знакомые черты, ему каждый раз становилось слегка не по себе, однако мгновением спустя Дар все-таки сумел улыбнуться – устало, через силу, но с неподдельной теплотой – и тягостное ощущение начало рассеиваться.
– Все настолько хреново? – осторожно коснувшись его плеча, сочувственно поинтересовался целитель, но Дар только поморщился и мотнул головой:
– Не хочу сейчас об этом.
Андерс понимающе хмыкнул: рассказы близнецов о попытках вернуть поместье больше походили на хроники боевых действий, и единственным отличием было то, что кровь в кабинетах Крепости Наместника пока не лилась. Впрочем, он не знал, долго ли это продлится, потому что терпение у Хоуков явно подходило к концу, и даже у великодушной и мягкосердечной монны Леандры оставалось все меньше желания сдерживать гнев сыновей.
По правде сказать, Андерс всецело разделял их негодование. Порой он не без удивления ловил себя на том, что все лучше понимает законы, по которым жили в Верхнем Городе – и законы эти вызывали у него невыразимое отвращение, которое к тому же изрядно подогревалось возмущением Справедливости. Порой ему начинало казаться, что обитатели Крепости и вовсе забыли о человеческих добродетелях – от милосердия и сострадания до банального уважения к чужой старости – вообще обо всем, кроме золота и страха. Да и о страхе они, судя по всему, вспоминали нечасто: даже Хоукам, в Нижнем Городе имевшим репутацию парней, с которыми лучше не связываться, удалось добиться только того, что их мать всего лишь изводили всевозможными проволочками, не требуя при этом новых взяток.
– Варрик пока не нашел ни Бартранда, ни того, кому тот загнал нашу хреновину, – поделился с братом Риан и, ободряюще похлопав его по плечу, вернулся к работе. Дар проводил его, возившегося с шатающейся койкой, почти завистливым взглядом и, доковыляв до стола, в изнеможении опустил голову на сцепленные в замок пальцы. – Зато он выяснил кое-что о том барахле, что мы приволокли с Глубинных Троп.
– Вряд ли стоит называть барахлом вещи, настолько древние, что даже Андрасте сочла бы их старьем, – поправил его Андерс, поставив перед Даром кружку горячего чая. Правда, лекарственных трав в нем было едва ли не больше, чем чайных листьев. Дар глубоко вздохнул и, с силой потерев глаза ладонями, поднес её к губам. Притворное высокомерие постепенно стиралось с его лица, сквозь него все ярче проступали усталость и застарелое раздражение – и Андерс, не удержавшись, запустил руку в его волосы и принялся бережно поглаживать затылок, словно успокаивая нервного кота. Дар снова вздохнул, доверчиво откинул голову назад и, повернувшись, потерся о его запястье виском. И даже улыбнулся, вот только при виде его улыбки, по-настоящему искренним в которой было разве что желание его успокоить, Андерс едва сумел совладать с собой. Ему вдруг нестерпимо захотелось наклониться к Дару, крепко сжать в пальцах взъерошенные вороные пряди, ещё сильнее запрокинув его голову, и впиться в чуть изогнутые губы глубоким, жадным поцелуем – и потом увидеть, как на скулах задыхающегося Хоука проступает румянец, а остатки наносной спеси тают под натиском вспыхнувшего внутри огня.
Он не мой, сурово напомнил себе Андерс – но так и не смог заставить себя в это поверить.
– Спасибо, – пробормотал Дар и, на мгновение сжав его пальцы, снова обхватил кружку обеими руками. – И что он такого интересного выяснил?
– То, что Андерс сейчас ничуть не преувеличил, – отозвался Риан и, с хрустом вогнав на место последнюю ножку, поставил койку на пол. Под его весом она даже не качнулась, и он, удовлетворенно кивнув, присоединился к остальным. – Один чудак, собирающий подобные финтифлюшки – он, кажется, готов был нам в рабство продаться за одно лишь право описать их в своем историческом труде – утверждает, что они старше Первого Мора. Он даже заявлял, что некоторые из них были сделаны ещё до того, как Андерфелс был захвачен Тевинтером.
– Занятно, – согласился Дар, осторожно прихлебывая исходивший паром настой. – Значит, можно сузить период поиска? А то перелопатить все две с лишним тысячи лет известной истории, причем не зная толком, что именно следует искать…
– Вряд ли, – вмешался Андерс. Риан легонько пихнул его коленом в бедро, и он, спохватившись, наполнил травяным взваром ещё две кружки. И, передавая одну из них своему сегодняшнему помощнику, очень постарался не задумываться о том, что именно так и представлял себе вечера в кругу настоящей семьи. – Сокровищница находится слишком далеко от святилища с идолом: между ними было не меньше недели пути по подземельям, причем часть его мы прошли не по гномским тоннелям, а по норам порождений. Так что предположение о том, что они как-то связаны, откровенно притянуто за уши.
– Да мне все меньше верится, что это поможет, – признался Риан, с отсутствующим видом разглядывая кружившие на поверхности отвара листочки. – Какие-то наземники явно приложили руку к обустройству святилища, ни одному гному и в голову не пришло бы славить Высокое Небо и какую-то его Госпожу. Вспомни только, как возмущался Варрик, выискав в наших зарисовках упоминания об этом. Да и вообще Дети Камня всегда держались наособицу, так что записи о совместной работе с другой расой либо были бы сохранены, как величайшая драгоценность – либо, напротив, вымараны изо всех летописей для сокрытия тайны. И что-то подсказывает мне, что у нас как раз второй случай.
– Время тоже не на нашей стороне, – с сожалением подтвердил Андерс, с тревогой поглядывая на Дара. Однако тот, кажется, вполне пришел в себя и был уже почти похож на живого человека. – Церковь никогда не стеснялась уничтожать «еретические писания», каковыми объявлялось все, что отличалось от андрастианской доктрины. И у неё было восемь с лишним веков на то, чтобы переписать все хроники в соответствии со своими целями, так что найти достоверные сведения сейчас почти невозможно. Может быть, в Тевинтере ещё что-то и сохранилось, но вот на землях ортодоксов – вряд ли.
– Опять все упирается в Тевинтер, – хмыкнул Дар и, неопределенно пожав плечами, сменил тему: – В Крепости Наместника, похоже, из приличных людей остался один малыш Шеймус. Он хотя бы помнит, что мы когда-то вытащили его задницу из серьезной передряги. Вот только там даже сына Наместника не слушают, пока он кошельком не позвенит, так что проку с его попыток помочь никакого. Разве что матушке не приходилось скучать, пока я пытался объяснить очередному бумагомараке, что от оторванной головы его никакие прошлые и будущие взятки не излечат.
– Получилось? – полюбопытствовал Андерс, уже почти желая услышать, что упомянутый бумагомарака таки лишился жизни – и, пожалуй, желание это принадлежало не столько Справедливости, сколько ему самому.
– Увы, – скривился Дар. – Ублюдок слишком привык, что ему все сходит с рук, так что чувство опасности у него изрядно притупилось. А потом пришла Авелин и уставилась на меня таким взглядом, что устраивать смертоубийство практически на пороге её казармы стало уже как-то совестно. Так что история продолжается.
– Да ну их всех к демонам, – обреченно закатив глаза, буркнул Риан и, покачав головой, посмотрел на Андерса: – Лучше расскажи, что тревожит тебя.
Тот безрадостно усмехнулся: близнецы и прежде отличались завидной проницательностью, а теперь, должно быть, и вовсе читали его, как открытую книгу. Однако взваливать на их плечи ещё и свои трудности было бы попросту нечестно, к тому же подпольная деятельность всегда была связана с немалым риском, и Андерс не первый год твердил себе, что не вправе подвергать их такой опасности. Уберечь их от всех бед мира он был не в силах, но избавить от этой угрозы все-таки мог.
– Если тебе надо кого-нибудь грохнуть, мы всегда готовы тебе помочь, – весело подмигнул Дар и, подумав, честно добавил: – Я бы, признаться, не отказался кого-нибудь грохнуть… очень хочется.
– Пока не надо, – в который раз почувствовав, как тает его решимость под взглядами двух пар искрящихся золотых глаз, покачал головой Андерс. – Просто… кризис смысла жизни. Совершенно перестал понимать, что и ради чего мы делаем. – Он глубоко вздохнул и, уставившись в пространство, задумчиво продолжил: – То есть, помогать сбежавшим из Круга магам – это правильно, и нельзя оставлять их без помощи и надежды. Но что дальше? Мы уже спасли несколько десятков человек, и они, быть может, даже сумеют остаться на свободе – и что изменилось? Казематы – все та же тюрьма, Мередит зверствует все больше, и даже если её вдруг сместят и заменят другим, более снисходительным Рыцарем-Командором – кто даст гарантию, что станет лучше? Дело ведь не в том, кто именно стоит у руля, а в самой системе: в том, что магов считают не людьми, а всего лишь опасными животными. Но как раз с этим Сопротивление ничего и не делает. Ровным счетом ни-че-го! – Риан накрыл его кулак ладонью и успокаивающе погладил пальцы, и Андерс с силой выдохнул, стараясь взять себя в руки. И через несколько минут тихо, едва слышно добавил: – Я не знаю, что мне делать. Я не могу просто бросить все и закрыться в клинике, не позволят ни Справедливость, ни собственная совесть. Но верить в Сопротивление, как верил раньше, не могу тоже.
@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Следы в пыли, Dragon Age
