Про всякое, миграция тараканцев

Вчера организм сделал странное: он сожрал таки приготовленную матроной еду, полежал, а потом потребовал ещё и суши, которые кошЪ таки купил, не рассчитывая на то, что еда в доме будет. Не, аппетит у коша - когда кошЪ о нем вспоминает - хороший, но чтоб вот так? К чему бы это было?..

Под вечер, особенно после работы, на коша накатывают уныло-философские настроения, и начинает хотеться странного. Написать краткую инструкцию по обращению с кошем, к примеру, хотя кому она нафиг сдалась. Да и вообще нехорошо это, те же эксперименты над людьми, только в профиль, отделение своих от безразличных по методу "кто услышал и внял, тому пылкая кошесимпатия" - ну а прочим полное отсутствие коша в их жизни. Им один хрен пофиг, а кошЪ силы сэкономит.
Хотя чисто методологически, в рамках прояснения тех самых уставов, с которыми негоже ходить в чужие монастыри, это, может, и имело бы смысл... Но по вечерам кошЪ обычно устал и кошу влом, а по утрам кошЪ думает про грядущие дела и кошу снова влом.

И очень хочется завопить завистливо: люди, откуда вы берете столько времени на все это интересное?..
Но у коша, пожалуй, проблема не столько в отсутствии времени, а в том, что куча его уходит на отделение матроны от себя и своих действий, предотвратительные меры и прочую хрень - которая жрет не только время, но ещё и кошересурс.
Коша немножко утешает только то, что кошЪ наконец взялся за решение этой проблемы и даже имеет некоторый прогресс - кошЪ, в конце концов, во время последнего скандала не убился об матрону насовсем, а пережил это вполне адекватно. Дальше будет лучше, обязательно.

А в глубине души, в том самом пресловутом подсознании, кошЪ, наверно, и впрямь считает себя Черным Властелином, по определению охуенном просто по факту своего существования, естественным центром внимания всех и вся - так что невзаимный интерес, случавшийся в кошежизни куда чаще, чем хотелось бы, немедленно порождает конфликт между подсознанием (кое, видимо, недоумевает в духе "Ну я же охуенный, как это она/он/оно может этого не замечать", а также считает интерес коша величайшим благодеянием в мире) и сознанием, которое куда более адекватно - в частности, помнит, что кошЪ не доллар, чтобы всем нравиться, и что невзаимный интерес - это скорее естественное явление, чем наоборот (и вообще, кошЪ, чего ты растопырился, иди в свой угол и не отсвечивай). В силу распространенного неумения обращаться с собственным подсознанием конфликт на данный момент неустраним, его можно только игнорировать... Ещё одна точка отжирания ресурса, блять.
Этак кошЪ начнет ресурс считать, как помешанные на диетах - свои калории. Не-не-не, ужасная картина.

Впрочем, кое-что кошЪ все-таки сообщит.
Люди, кошЪ мнительный. КошЪ параноидален, как жопа, временами - вплоть до пресловутого "сам придумал, сам обиделся". В любом нейтральном или того пуще негативном иносказании кошЪ способен узреть намек на себя и воспечалиться всерьез и надолго. КошЪ пытается воспитывать себя, поэтому:
Намеков кошЪ не понимает из принципа. Вот вообще. Если там не написано: КошЪ, это про тебя - кошЪ, конечно, все равно будет тихонько параноить по привычке, но разумом будет исходить из того, что это не про коша.
Так что если вам надо донести до коша, что кошЪ наступил вам на любимую мозоль/влез с обнимашками невовремя, отчего у вас убежал ваш нежно любимый кофе, и больше так не делать/иное на ваше усмотрение, скажите кошу прямо. КошЪ не злой, кошЪ немедленно внемлет и в дальнейшем будет старательно обходить найденную мозоль и терпеливо дожидаться, пока доварится кофе.

@темы: штампик, почти безадресное, техническое, втупляя на себя любимого, сам с собою тихо я веду беседу..., на данный момент в душе погода..., черновластелинское, про всё и сразу, за жизнь, гей-парад тараканов

---

А нет, сегодня кошЪ, однако, умничка. Постер подправил как было надо, работу сделал (вышла хуйня, но кошевины в этой хуйне нет, а есть какая-то невовремя вылезшая загадка мироздания. Ну или просто клеточная линия выродилась), и даже сделал хорошее творческое дело. Так что совести выдается путевка нахуй, а кошЪ идет за суши (потомучто сил на готовить жрать таки уже не осталось) и потом ложится в диван отсыпаться. А основной фичок - завтра.

Товарищи, если кто-то поймает меня на отходе от этого плана - пинайте. Сильно пинайте! Авось совместными пинками мы таки упихаем в общее расписание кошежизни энное количество явно необходимого кошу отдыха.

Да, и если мне вдруг опять поплохеет и я снова прибегу ныть, пните меня ещё и про то, что я таки купил себе спазмалгона и он лежит у меня в рюкзаке.

@темы: планы на будущее и настоящее, про всё и сразу, тушковое, за жизнь, просьбы

---

Встал, включил комп, надо наконец сделать то, что я по техническим причинам не мог сделать ни вчера, ни позавчера, а сделать нужно. Между тем, я уже реально старый хлам, и три недоспанных часа аукаются мне головной болью, едва преодолимым желанием свалиться обратно и дикой злостью на всю эту херь. И нет, я не свалюсь, сделаю все, что надо - и нужное, и сегодняшнюю экспериментальную работу, и, может быть, даже ещё кусок фичка - но внутри рядом со злостью на себя прочно поселилась недостойная разумного существа зависть к здоровым людям. Я ведь ещё помню времена, когда мне не начинало корежить сосуды от пары-тройки стаканов пива.

Впрочем, похуй, пляшем. Излишки пара стравлены, все остальное потом. Может быть. А может и не быть.

@темы: на данный момент в душе погода..., кошковое шипение, тушковое, Рры!, за жизнь

---

ебаная бессонница-2

Кто весь день мечтал, как придет домой, ляжет и будет отсыпаться после фореза? Кто пришел, пожрал, выпил лекарств и чуть не отрубился? Кто сейчас лежит, сна ни в одном глазу, и завидует по-черному похрапывающему коту?

Меня пиздец как бесит собственный организм. В первую очередь тем, что он мне неподконтролен: то ему в самый неподходящий момент жрать хочется, то трахаться, то спать сутки подряд, то у него вообще ПМС и эта обнаглевшая до полного беспредела скотина осмеливается своим гормональным статусом влиять на мой разум, который и есть я. Причем каких-либо достоинств, которые могли бы оправдать подобные капризы, у организма нет: ни красы несказанной, ни солидного запаса прочности, да и сил меньше, чем хотелось бы, так что даже в качестве инструмента для взаимодействия с миром он оставляет желать лучшего. И права на такие выкрутасы он не заслужил - однако пресечь все это безобразие я не могу. Никак не могу найти способ.

И никуда мне не деться с подводной лодки.

@темы: на данный момент в душе погода..., признание в ненависти, тушковое, Рры!

---

Следы в пыли, глава 10 (продолжение)

4-12.05.13

– Да просто нам опять мерещится та же Хрень, что и в Киркволле, – поморщились братья. – Причем именно что мерещится: её-то и так однозначно не определишь, а уж когда даже не уверен, она ли это, или просто незнакомая обстановка шутки играет…
– И все-таки? – почуяв, что сомнения в выводах Хоуков куда меньше, чем им хотелось показать, мягко надавил Андерс.
– Если бы мы шли по поверхности, мы уже принялись бы высматривать киркволльские стены, – неохотно проговорил Риан. Он помолчал, привычно перебирая ремни брони и горлышки склянок, плотно упакованных в кармашки походной сумки, а затем вопросительно посмотрел на Варрика: – А общее направление ты, случаем, не отслеживал?
– Отследишь тут, – хмыкнул тот. Гномы-носильщики, верноподданнически «не замечавшие» Хоуков, проигнорировать брата своего начальника не решились, и через несколько мгновений после его указующего жеста пожитки всех троих магов оказались надежно принайтованы к чьей-то поклаже. – Ты уж прости, Блондинчик, но карты твои явно люди рисовали. А то и, простите, Совершенные, эльфы. Или – позор на мои седины, если так – гномы-наземники.
– И что с того? – настороженно переспросил Андерс. Надежда на то, что царапнувшая сердце тревога окажется напрасной, подыхала в муках, отчаянно цепляясь за выбранное близнецами «мерещится», однако он, скрипнув зубами, поторопился додавить её окончательно. Случай с Идунной убедил его в том, что к мнимо-эфемерной Хрени нельзя относиться легкомысленно, и ему совсем не нравилось то, что Хоуки снова заговорили о ней как раз накануне очередного дозора.
– Соотнести с поверхностью невозможно, – объяснил Варрик. – Вот совсем никак. Самое большее – не заблудиться и выйти к нужной точке, а вот каким путем тебя к ней Тропы выведут – это уже тайна из тайн. Короче, не знаю я. Может, мы и впрямь сейчас под Киркволлом гуляем, а может, над нами уже несколько дней как Недремлющее море плещется. Сам знаешь, Глубинные Тропы пролегают подо всем Тедасом.
– В общем, опять нихрена неизвестно и непонятно, так что и волноваться пока не о чем, – жизнерадостно заключил Риан и, непонимающе улыбнувшись в ответ на свирепый андерсов взор, щедрым жестом указал на ещё не помеченный разведчиками тоннель: – Идемте, нас ждут великие свершения!
Андерс привычно промолчал о том, где и в какой позе он видел эти самые свершения, но его, кажется, поняли и так.
Передовые дозоры перестали быть формальностью уже на четвертый день после спуска на Тропы, и теперь их маленький отряд привычно перестроился в самый, как выяснилось, эффективный порядок. На поверхности Варрик предпочитал держаться в арьергарде, оставляя ближний бой Дару с Рианом, однако под землей ему пришлось перебраться вперед: порождений тьмы не стоило подпускать вплотную, так что ему приходилось терпеть свистевшие у него над головой файерболы. После пары боев он даже перестал материться на каждую вспышку.
Порождений тьмы на Тропах было куда меньше, чем ожидал Андерс: должно быть, смерть Архидемона и прошедшие после неё полдюжины лет и впрямь лишили их изрядной доли агрессивности. Во всяком случае, нападать на многочисленный караван они не спешили, так и сновали на самой границе сознания, словно падальщики. Однако при виде живой добычи твари, как и прежде, впадали в бешенство, и доставшиеся им жалкие остатки инстинкта самосохранения мгновенно исчезали.
– В четверть-миле по прямой отряд порождений, больше десятка, меньше полусотни, – негромко проговорил Андерс. Шедший чуть впереди него Риан на мгновение обернулся, и он коротким кивком указал на глухую стену без единой трещины, за которой, похоже, скрывался ещё один запутанный лабиринт.
– Этак мы их до следующего Мора искать будем, – хмыкнул Варрик и закатил глаза в ответ на трехголосое шипение: «Здесь таким не шутят»: – Ладно-ладно, молчу. Хотя я, грешным делом, думал, что для пробуждения очередного Древнего Бога требуется что-то посущественней досужей болтовни одного старого гнома.
– Нашел время нарываться на комплименты, «старичок», – ухмыльнулся Дар, ещё раз вопросительно глянул на продолжавшего прислушиваться к шепоту скверны Андерса и скользящим шагом двинулся вперед.
Порождений действительно оказалось почти полсотни. Стаю, поселившуюся возле высоких, изодранных чьими-то когтями ворот, возглавлял здоровенный гарлок-вожак, сплошь покрытый старыми шрамами – и, похоже, сохранивший остатки разума, потому что шарахавшихся от него мелких, отощавших генлоков он разогнал по углам пещеры так, что они перекрывали все выходы из той части лабиринта, через которую шел сейчас караван Бартранда.
Разведчикам стоило бы тихо уйти и вернуться с подкреплением, но озвучить эту в высшей степени мудрую мысль Андерс не успел: вожак почувствовал его первым.
Отработанную уже тактику пришлось немедленно отбросить. Первую волну порождений снесло дождем болтов, спешившее из дальних нор подкрепление разметало взорвавшимся у самой стены файерболом – пламя плеснуло широкой волной, и следом за ним с потолка посыпались потрескавшиеся от жара камни. Вожак, получив цепную молнию точно в поржавевший нагрудник, с воем выгнулся дугой, но разряд, рассыпавшийся по всей его свите, потерял силу, и гарлок снова кинулся в бой.
Так было легче, ещё успел подумать Андерс, стыдясь самого себя. Так было легче – не думать о том, что ждет впереди, о тяжести камня над головой, о шепоте скверны в висках; он и сам становился ничуть не лучше какого-нибудь гарлока, пьяного запахом ещё сокрытой в чужих жилах крови. Его точно так же вел инстинкт: убить чужого, защитить своих – и единственным, что оставалось в нем от разумного человека, была память о гадостном привкусе черной жижи, текущей в венах порождений. Иначе он, наверное, стал бы горстями хлебать эту дрянь, словно обезумевший в упоении боя берсерк.
…эмиссара он заметил слишком поздно. От стаи, осмелившейся преградить путь его Хоукам, остались жалкие огрызки, которые уже выли в агонии под повелительным жестом пылавшей длани Дара. Андерс сыто улыбнулся, шагнул к нему, почти веря в то, что в этот раз действительно сможет развернуть его к себе, пригнуть голову, целуя и кусая губы – и лишь тогда понял, что бой ещё не окончен.
Гарлоки-эмиссары были опасны не своей магией, в этом из мог превзойти даже ученик-четверогодок, а тем, что их чары, переплетаясь с пением затянувшей все вокруг скверны, скрывали их даже от чутья опытных Стражей. И этим тварям вполне хватало разума для того, чтобы пользоваться этим преимуществом в полной мере.
Риан, почуяв угрозу, ударил за миг до андерсова предостерегающего вопля – и все равно опоздал. Его отбросило в сторону и протащило по камням, Андерсу на миг показалось, что все они разом окрасились алым, и послышался влажный тошнотворный хруст. Дар, побледнев до желтизны, страшно закричал и, выронив посох, вскинул полыхнувшие слепящим светом ладони – и эмиссар, отброшенный назад ударившим в грудь болтом, обратился в белесый пепел.
– Да ладно, ерунда какая, – хрипло проговорил Риан, медленно и осторожно поднявшись на ноги, и, попытавшись украдкой запихнуть под камни пустую склянку из-под настойки эльфийского корня, преувеличенно бодро улыбнулся кинувшимся к нему соратникам. – Да я в детстве хуже коленки рассаживал.
Андерс мельком глянул на Дара: на его лицо постепенно возвращались краски, да и от полыхнувшего в глазах отчаяния уже не осталось и следа – и снова повернулся ко второму Хоуку. Тот улыбнулся ещё шире и твердо повторил:
– Все в порядке. На то нам зелья и нужны, я успел.
– Камни успели раньше, – чувствуя, как снова захолодило в груди, выдохнул целитель и, почти с хрустом расправив плечи, жестко приказал: – Разворачиваемся. Темп – второй боевой, чтобы через полчаса быть в лагере. Варрик, веди.
– Погоди, наш дозор ещё не закончился, – нахмурившись, попытался возразить Риан, но Андерс тут же оборвал его:
– У тебя мантия на спине висит одним куском на трех нитках, ты голой шкурой проехался по скверне и, вполне возможно, запечатал её внутри, в залеченных зельем ранах. И сейчас ты – ты, мать твою, Риан Хоук! – заткнешь хлебало и отправишься туда, куда я тебе говорю! Второй боевой, пошел!!!
Близнецы сорвались с места за миг до того, как он огрел упрямо сжимавшего губы Риана посохом, и до лагеря они действительно добрались за полчаса, ни разу не сбившись с шага. Разглядеть хоть что-то на бегу, в колышущемся свете магических огоньков, было невозможно, и Андерс старался вообще не смотреть на рианову спину: заранее пугаться пляшущих в ложбинках между мускулами мягких теней было так же опасно, как проявлять небрежность.
Рианова мантия, как оказалось, действительно держалась всего на нескольких чудом уцелевших нитках, и от первого же широкого движения соскользнула с его плеч двумя драными кусками, как шкура с перелинявшей змеи. Сам Риан снова посмотрел на Андерса характерным геройским взглядом, но, как будто осознав, что сопротивление ни к чему не приведет, безропотно подчинился его отрывистому приказу и вытянулся на своем спальнике лицом вниз. Дар, успевший заразиться беспокойством целителя, умудрился понять его смазанный, едва обозначенный жест и тут же подсунул припрятанный в андерсовом рюкзаке хирургический набор, а затем уселся рядом с братом и, подтащив к себе его мантию, задумчиво уставился на неё. Оставшийся разбираться с бартрандовыми претензиями Варрик, вернувшись, ехидно похмыкал на стекавшихся к ним любопытных и, поймав предостерегающий взгляд одержимого, принялся разгонять зевак.
– Ну что ты так переживаешь, солнце? Это же не нога или рука, – умиротворяюще пробурчал в сложенное под головой одеяло Риан и, чуть дернув плечами, философски добавил: – Если там и правда скверна – ну что ты с этим сделаешь? Шкуру с меня сдерешь, что ли?
– Понадобится – сдеру, – огрызнулся успевший отчасти взять себя в руки Андерс. Сосредоточиться по-настоящему все равно было неимоверно трудно, пришлось на несколько мгновений прикрыть глаза и пробормотать ту считалочку, которую давно, ещё в детстве, придумал для не в меру непоседливого приятеля уже тогда слишком умный Дайлен – но после этого он все-таки сумел удержать диагностическое заклятие. – Потом залечу и сдеру снова. Розгой, чтоб думал впредь.
Риан удивленно хмыкнул, но промолчал, только мышцы у него на спине на мгновение дрогнули, словно в ожидании удара. В устремленном на целителя взгляде Дара, в котором сияла почти физически ощутимая надежда, на мгновение мелькнули тень риановой обиды и какое-то неуловимо неправильное, слишком взрослое смирение, и Андерс краем глаза заметил, как его пальцы, теребившие разорванные, топорщившиеся нитками швы риановой мантии, крепче стиснули край ткани.
Полчаса – ничтожный срок; но они ушли слишком далеко вглубь, туда, где скверна не кралась едва видимыми нитями по трещинам породы, а покрывала камни тонким маслянистым слоем – и стесанная чуть не до мяса кожа была повреждением куда более серьезным, чем крохотная ссадина на кулаке. Больше всего Андерс боялся того, что ему не придется осуществить сорвавшуюся с языка угрозу – просто потому, что в этом уже не будет смысла… однако кровь Риана была чиста, как будто с тем количеством скверны, которое все же проникло внутрь, его организм справился самостоятельно.
Второе заклятие, в которое он вложил заметно больше силы, подтвердило результат, и Андерс, беззвучно выдохнув, опустился на пятки и расслабил скованные напряжением плечи. Не упускавший ни единого его жеста Дар чуть заметно улыбнулся, и Андерс, вдруг смутившись, с насквозь неискренним недовольством рыкнул:
– Иди займись чем-нибудь полезным и не таращись под руку, сбиваешь. – Риан чуть приподнялся на локтях и повернул голову, явно сочтя обследование законченным, но Андерс торопливо толкнул его обратно, успев краем глаза заметить чуть изогнутые в усмешке губы: – А ты лежи тихо и не двигайся, ясно? Я хочу ещё кое-что сделать, чтобы быть полностью уверенным…
Тот послушно угукнул и, поерзав, снова уткнулся лбом в сложенные под головой ладони, а Дар, перебравшись на свой спальник, выудил из своего рюкзака сверток с какими-то клубочками и иглами, и стал теребить братнину мантию уже куда осмысленней.
– По шву лопнула, – наконец заключил он. – Так что не все так плохо, сейчас зашью. Руны и начаровка вроде уцелели, голым в бой лезть не придется.
Андерс только вздохнул: близнецы и впрямь были способны полезть в схватку в одних подштанниках. И неизвестно, сумел бы он их остановить… Он тряхнул головой, отбрасывая несвоевременные мысли – все, от мелькнувшей перед глазами нелепой картинки с близнецами в скудных варварских нарядах до вполне объяснимого беспокойства, которое утихнет лишь после того, как он убедится, что все действительно в порядке – и снова сконцентрировался, растягивая на растопыренных пальцах паутинку сложного исследовательского заклятия.
Риан тихо, едва слышно мурлыкнул, и Андерса даже сквозь пелену предельной сосредоточенности обожгло стыдом. Без этой проверки, самой надежной из всех возможных, он действительно не смог бы успокоиться окончательно, но главной причиной его настойчивости было вовсе не это.
Он ещё не успел наново забыть, что поисковая сеть заклинания, в старых книгах именовавшегося «Дланью Силейз», ощущалось словно горячая ласковая рука, бережно перебирающая мельчайшие частицы тела. Риан, всегда собранный и сосредоточенный, особенно здесь, на Тропах, постепенно расслаблялся под касанием его магии, словно огромный настороженный кот, которому чешут животик – и Андерсу нестерпимо хотелось поверить, что причиной его покладистости была не только уверенность в его мастерстве целителя. Что Хоук и впрямь мог бы доверять ему не только как другу и человеку, знающему свое дело; что у него, даже несмотря на одержимость и скверну в крови, все равно могло бы быть право открыто подарить своему человеку хоть немного удовольствия – и увидеть, что его дар принят с радостью.
И так легко было представить, как откликнулось бы спасенное от привычной, незаметной уже скованности тело на настоящую ласку, как освобожденные от напряжения мышцы дрогнули бы в ответ на легчайшее касание – и мучительно-приятно напряглись снова, выгибая широкую крепкую спину призывным жестом, полным откровенного, беспримесного желания…
Андерс торопливо облизнул пересохшие губы, прикрыл глаза в заведомо тщетной попытке взять себя в руки и до крови прикусил щеку изнутри: совсем ни к чему было думать о том, каким отзывчивым и чутким оказался бы Хоук, избавленный от цепей своей неизменной вежливой сдержанности… и как чудовищно сладко было бы владеть им, свободным и невыразимо прекрасным в сиянии своей силы. Владеть безраздельно, с полного его согласия, не омраченного опаской или предубеждением.
Ты жалок, горько сказал Андерс самому себе. Между его пальцами и кожей Риана было не меньше двух дюймов, он сам даже не чувствовал тепла чужого тела – и бесстыдно упивался самой мыслью о том, что причиной тихого блаженного урчания Хоука был именно он. Паутинка заклятия скользила легко, не потревоженная ни недолеченными ранами, ни крупицами скверны, и Андерс давно мог бы закончить… и медлил, завороженно наблюдая за Рианом, который, едва ли сознавая это, чуть заметно подавался к его рукам.
– Все в порядке, – сделав над собой усилие, наконец произнес он и, не удержавшись, провел все ещё поддерживавшими заклятие ладонями над риановой задницей. А затем ещё раз, наверх, огладив крепкие мускулы и по привычке чуть сжав пальцы. Внутри остро кольнуло недовольством Справедливости, и одержимый поспешно отдернул руки, со страхом сознавая, что чуть было себя не выдал.
– Спасибо, – перевернувшись на спину, бархатно промурлыкал Риан, и Андерс чуть не взвыл в отчаянии. Хоук развалился перед ним в совсем кошачьей, расслабленной позе, улыбаясь благодушно, словно сытый тигр, и смотрел на него так, что от желания становилось тяжело дышать – и начинало казаться, что все возможно. Склониться над ним, целуя чуть разомкнувшиеся в улыбке губы, требовательно вжаться в него, шалея от сумасшедшего жара, попробовать на вкус его всего, целиком – острые зубы и влажный язык, горячую кожу, жесткие волоски на груди и мягкие, словно пух, на шее под затылком…
Начинало казаться, что Хоук примет его жажду с детским восторгом, словно цветастый кулек с подарками на имянаречение, и позволит наслаждаться его радостью, как собственной.
– Да не за что, – напряженно усмехнулся Андерс, торопливо поднявшись на ноги, и вздрогнул снова: взгляд мирно штопавшего рианову мантию Дара был слишком уж понимающим, и в уголках его губ таилась снисходительная улыбка. – Это же моя работа, помнишь? Даже дважды.
Бартранд припоминал им прерванный дозор ещё дня три, пока Андерс, не выдержав, не вырвал из-под ворота амулет Серых Стражей и не ткнул им в морду треклятому гному. Тот, опешив на мгновение, попытался было поорать насчет сокрытия жизненно важной информации, но как раз в этот момент за спиной дрогнувшего от такого напора Андерса воздвиглись раздраженные близнецы, прямо-таки жаждавшие обсудить с главой экспедиции какие-то животрепещущие вопросы. И что-то в их глазах подсказывало целителю, что ему, вполне возможно, вскоре придется исполнять свой профессиональный долг.
Свара вышла знатная: Хоуки, воспитанные весьма строгой в некоторых отношениях матерью, решать вопросы базарными воплями не любили, но все-таки умели – однако до рукоприкладства и тем более членовредительства дело так и не дошло. Дожидавшиеся нормальной драки зрители, кажется, были разочарованы, но подзуживать двух изрядно разозленных магов и собственного начальника тоже не рискнули, и успевший пожалеть о своей вспышке Андерс вздохнул с облегчением.
Вот только Бартранд теперь косился на него так, что от каждого его взгляда на краю андерсова разума начинал нетерпеливо скрестись подозревавший недоброе Справедливость. Дар с Рианом, замечая это, тоже поглядывали на Тетраса-старшего очень и очень нехорошо, однако, не имея повода вмешаться, только предостерегающе молчали.
Ворота, возле которых они столкнулись со стей порождений, открывали почти полсуток. Гномская работа всегда отличалась изрядной прочностью: довольно тонкая, как выяснилось, преграда выдержала и когти неведомой твари, и борьбу с безжалостным временем, и – судя по рисунку трещин на окружавшем её камне – сдвиг горных пород, однако в конце концов она все же покорилась упорству дальних потомков своих создателей. На другой стороне створок царапин было ещё больше, они были глубже и длиннее, и Андерс только покачал головой, гадая, что за чудовище могло так изодрать один из самых прочных гномских сплавов. То, что никаких иных следов загадочного зверя так и не нашли, его не особенно утешало.
Порождений тьмы в тоннелях за воротами было мало. Отправлявшиеся в дозор наемники упоминали разве что о слишком шустрых кое-где тенях и резко ухудшившемся состоянии каменных коридоров. Андерс этим неожиданным благолепием не обманывался: чутье Серого Стража подсказывало, что ни скверна, ни гарлоки с генлоками никуда не делись. Вот только вели они себя подозрительно трусливо, разбегаясь от малейшего намека на появление в их владения хищника более сильного, чем они сами – каковыми отчего-то сочли всех членов экспедиции независимо от возраста, опыта и пола.
Глубинные Тропы здесь действительно лишились значительной доли былого великолепия: участки уцелевшей древней резьбы попадались все реже и реже, полы были завалены щебнем и обломками статуй, а высокие гномские лестницы нередко пересекали широкие трещины. Разведывательным отрядам приходилось забираться все дальше и дальше от основной части каравана, выискивая путь, по которому могли пройти носильщики с постепенно уменьшавшимся, но все ещё тяжелым грузом. Даже карты не особенно помогали, многие из отмеченных на них тоннелей были разрушены настолько, что воспользоваться ими не сумел бы даже новорожденный наг, не говоря уже о нескольких десятках людей и гномов.
Рано или поздно они должны были наткнуться на завал, который не сумели бы так просто обойти.
– Не знаю, разумно ли позволять Бартранду думать, что он нашел на нас управу, – проговорил Дар, распихивая по кармашкам боевой аптечки поданные Андерсом склянки. – Без поиска нам не обойтись, это верно; отправить Серого Стража – тоже решение более чем логичное, и мы в любом случае тебя бы не оставили, к тому же очень хочется повидаться с кем-нибудь, кого действительно можно грохнуть, не особо задумываясь о возможных социальных последствиях…
– Но не попытается ли он теперь сесть нам на шею? – закончил Риан, забрав у целителя свою порцию зелий. – Вернее, не откажет ли ему здравый смысл – пытаться-то он и раньше пытался и вроде как даже успел уяснить, что это бесполезно…
– Слишком разные системы координат, – со вздохом напомнил им Андерс, проверяя рианову мантию. Дар с иглой обращался хорошо, подновленные им швы ничуть не уступали по крепости старым, но даже спустя несколько дней Андерса продолжал мучить не рассеявшийся до конца страх. – Он душу продать готов за те вещи, которые вам кажутся едва ли стоящей внимания ерундой, и выкинет как мусор то, за что вы любому перегрызете глотку. Сядет на шею – сбросите, вы это уже не раз проделывали; а вот доказать ему что-то вам вряд ли удастся. Гном же.
– Я предпочту считать это комплиментом, Блондинчик, – хмыкнул Варрик. Легкий хлопок кожаных ремней, на которых висела Бьянка, как будто послужил сигналом к выходу, и они направились к единственному ещё не обследованному выходу из приютившей экспедицию пещеры.
Боудан, торговец рунами, невесть зачем увязавшийся с Тетрасом-старшим на Глубинные Тропы, нагнал их уже за первым поворотом и едва не напоролся на вскинутые навстречу зловещему хриплому пыхтению лезвия посохов. Сам он, однако, едва ли это заметил: задыхающегося гнома волновало что-то куда более важное, чем его собственная жизнь.
– Мессиры, умоляю! – выдохнул он, закашлялся и согнулся, упершись ладонями в колени, а затем снова поспешно втянул воздух в грудь и торопливо заговорил: – Мессиры, прошу, не откажите в помощи! Сэндал, сынок мой… – Его дыхание снова сорвалось, и на этот раз восстановить его так быстро не удалось – Боудан попытался заговорить снова, потом ещё раз, но затем только неровно всхлпинул и задышал часто-часто, поглядывая на терпеливо дожидавшихся объяснений мужчин с такой пылкой благодарностью, что им становилось неловко.
– Так что случилось с Сэндалом? – переспросил Андерс через минуту. Разведчики не должны были задерживаться, им нужно было как можно быстрее отыскать путь дальше. Но целитель никогда не оставил бы без помощи того, кому требовалось его мастерство – и Хоуки, поймав его короткий, просительно-упрямый взгляд, чуть заметно кивнули. – Он где-то поранился?
Должно быть, Справедливость был прав, и он действительно не был достойным смертным. Перед ним стоял встревоженный отец, беспокоившийся за свое дитя, и ему следовало проявлять сочувствие и понимание… а он едва мог скрыть улыбку, потому что близнецы согласились с ним ещё до того, как он догадался попросить вслух.
– Ох, не знаю, мессир, – горестно покачал головой Боудан. – Ушел он куда-то! Весь лагерь обыскал, никто его не видел, ни у одного тоннеля не ходил – а возле этого-то постовой пьяным заснул, рожа бородатая… – Он пожевал губами, словно не решаясь озвучить вертевшуюся на языке просьбу, и наконец жалобно закончил: – Вы не поглядите ли по дороге? Вдруг он сюда пошел да заблудился где-нибудь?
– Мы его обязательно найдем, – уверено пообещал кто-то из Хоуков – таким тоном, что чуть не дрожавший от напряжения и страха гном, сразу поверив, расслабился и чуть не заулыбался. – Давно ты заметил, что он ушел?
Парой минут спустя обнадеженный Боудан, чуть прихрамывая, потопал обратно к лагерю, а они снова развернулись к темневшим впереди тоннелям. Андерс, поразмыслив, вышел вперед: у него все-таки был хоть какой-то опыт путешествий по Глубинным Тропам. Следопытом он не был, до искусства Натаниэля ему было как до неба – но Хоуки вообще не знали, на что именно нужно было обращать внимание.
Некоторое время он даже думал, что от его усилий что-то зависело, и пытался понять, были ли изредка попадавшиеся на пленке скверны повреждения следами Сэндала или их оставили скатывавшиеся с завалов камни. Однако тоннель, по которому они шли, хоть и петлял, как коровий кишечник, но не раздваивался и не пересекался с другими, так что деваться молодому гному было попросту некуда: все обнаруженные ответвления заканчивались тупиками после одного-двух коротких изгибов.
– Не нравится мне это, – хмуро пробормотал Андерс себе под нос.
– Что именно? – Шедшие в полушаге позади него близнецы, конечно же, услышали, готовые к бою посохи чуть качнулись в их руках, и Андерс поторопился объяснить:
– Глубиные Тропы такими не бывают. И собственные норы порождений тьмы – тоже, они – лабиринт ещё хуже тех, что строили гномы. Не смотри на меня так, Варрик, как раз это был комплимент. А здесь… Нас как будто ведут в какое-то конкретное место, и мне совсем не верится, что там нас встретят с песнями и плясками. – Он на мгновение умолк и, поколебавшись, признался: – Да и следы странные… Я не лесовик, конечно, но следы людей и порождений все-таки видел – и они совсем не похожи на эти!
– Пауки? – задумчиво предположил Риан, но Андерс только пожал плечами:
– Пауки с порождениями не ладят, особенно моровые. Либо одно, либо другое – семейство пауков выживет со своей территории любого, кроме разве что огра… или очень крупной гарлочьей стаи с несколькими эмиссарами. Но как раз порождения здесь есть, до них ещё около мили.
– По здешним лабиринтам больше выйдет, – хмыкнул Варрик и, конечно же, оказался прав.
Следующие миль пять они пробежали, торопясь перехватить молодого гнома до того, как он наткнется на гарлочью свору, однако порождения тьмы нашли их раньше. Первую полудюжину гарлоков Дар, кажется, едва заметил, наугад отмахнувшись огненной волной, но через несколько секунд им навстречу выскочила ещё одна стая, покрупнее, а за ней – следующая… Осознание того, что они все-таки опоздали, потерялось между шипением цепных молний, взрывами файерболов и гарлочьими воплями.
Наступившая в конце концов тишина показалась Андерсу оглушительной. Он поднял дрогнувшую руку к виску, недоверчиво прислушался – но шелестевший как будто на границе слышимости коварный шепоток действительно умолк. Как не было. Как не могло быть на Глубинных Тропах, где скверна обостряла его чутье троекратно.
– Надо идти дальше, – бережно сжав его плечо, тихо проговорил Дар. Риан призраком возник рядом с ними, посмотрел сочувственно и чуть виновато и едва заметно кивнул, подтверждая правоту брата. – Нам нужно ещё найти дорогу.
– Порождений тьмы больше нет, – криво усмехнувшись в ответ, сообщил Андерс и, поколебавшись, поправился: – Вернее, я их больше не чувствую. Пара-тройка эмиссаров могла уцелеть, они обычно поумнее, так что не расслабляйтесь.
– Расслабишься тут, – невесело усмехнулся Варрик, старательно обтирая более-менее целые болты, вытащенные из изодранных трупов, и складывая их обратно в колчан. Пополнить запас ему было негде, и он трясся над каждой стрелой, как над кошелем золота. И все же их количество неумолимо убывало: заклинания Дара превращали их в прах, молнии Риана плавили наконечники прямо в телах противников, а умирающие твари падали наземь так неаккуратно, что ломались торчавшие их их тел древки.
Изгибистый, чудовищно неудобный для боя тоннель постепенно начал расширяться и в конце концов вывел их в небольшую пещеру, по краю которой тек узкий ручеек лавы. Что-то в очертаниях неровного пола показалось Андерсу неестественным и даже более того – неправильным. Он осторожно шагнул вперед, висевший у его левого плеча светлячок качнулся, смещаясь…
– Дохлый гарлок, – констатировал Риан, бросив короткий взгляд на то, что в первый момент показалось Андерсу грудой валявшихся на полу камней.
– И не один, – добавил Дар, коротким движением пальцев заставив собственный светлячок взмыть к самому потолку: таких «груд» в пещере было не меньше полутора десятков. Андерс присел на корточки рядом с одним из трупов и внимательно осмотрел его, держа наготове поясной нож – смертельно раненым тварям порой удавалось обмануть стражево чутье и напоследок впиться расслабившемуся бойцу в глотку.
Вот только ран на теле гарлока не оказалось. Ни единой. Однако бельмастые глаза, уже начинавшие западать, смотрели в потолок бессмысленно и тускло, поверхность пересохших глазных яблок чуть заметно морщилась, а кончики кривых когтистых пальцев темнели стекшей вниз черной кровью. Андерс поднапрягся и, едва успев вовремя отмахнуться от кинувшихся помогать близнецов, перевернул тварь на живот – но и на спине у неё не было никаких повреждений.
– А какова у них устойчивость к ядам? – задумчиво поинтересовался кто-то из послушно замерших в полутора шагах от странного трупа Хоуков.
– Могут на время ослабеть, но не умирают, – рассеянно отозвался Андерс и, поднявшись на ноги, принялся осматривать соседнее тело. – Скверна рано или поздно вытесняет из организма все остальные токсины. К тому же… – Он запнулся на мгновение, пытаясь подобрать термин, но затем тряхнул головой и продолжил: – Не знаю, как это толком объяснить, но рядом с умершими на Тропах порождениями тьмы ощущение скверны становится интенсивней. У меня не было возможности выяснить, с чем это связано – посмертные эманации обычно считаются следствием того, что душа уходит за Завесу, а у порождений эта самая душа, как известно, отсутствует… – Стихийная лекция вдруг показалась ему совсем неуместной, и он, прикусив язык, скомканно закончил: – Здесь этого ощущения нет. Как будто тут не дюжина с лишним гарлоков подохла, а просто камнепад случился.
– Короче, нам опять надо просто сохранять бдительность, – резюмировал Варрик и, не обратив ни малейшего внимания на осуждающие взгляды Хоуков, махнул рукой в сторону темневшего на другой стороне пещеры выхода: – Раз уж эти парнишки оживать не собираются, давайте дальше двигать. А мажеские свои разговоры, – жестче продолжил он, опередив уже открывшего рот Дара, – и в лагере поговорить сможете.
– Нам надо быть ОЧЕНЬ бдительными, – пронзив спину развернувшегося гнома ещё одним неодобрительным взором, поправил его Риан. – Потому что нам с братом кажется, что та самая Хрень здесь чувствуется сильнее, так что нам нужно быть готовыми к неожиданностям.
– Обязательно, – ехидно согласился Варрик. – Сразу, как только ты расскажешь мне, как это можно осуществить технически.
Странностей становилось все больше: в кривом тоннеле, как будто прогрызенном в напоминавшей гранит породе, то и дело встречались ровные, явно рукотворные участки пола, лишь слегка поврежденные чьей-то тяжелой поступью, крутые неудобные спуски вдруг переходили в исполосованные трещинами, но по-гномски прямые лестницы, а выступы на стенах при ближайшем рассмотрении оказывались геометрически правильными, но как будто слегка обветренными колоннами. Подобное смешение Глубинных Троп с норами порождений казалось до дрожи неестественным, и Андерс вздохнул с облегчением, когда очередной изгибистый коридор внезапно оборвался, выведя их в узкий продолговатый зал. Тот тоже не был безупречен, в полу зияли выбоины, а мозаика со стен валялась внизу запыленными кучами, однако его уничтоженная красота отзывалась в душе смиренной печалью, а не муторной тоской и предчувствием худшего.

14.05.13

Удача оказалась на редкость капризной дамой: двумя лестницами спустя отряд наткнулся на ещё один завал, и им пришлось снова углубиться в пробитые порождениями тьмы норы. Риан, уже собравшись шагнуть в зиявший в стене провал, обернулся к Андерсу, но тот лишь покачал головой в ответ на вопросительный взгляд: порождений тьмы он не чувствовал, но эта невозможная тишина тревожила его гораздо больше, чем знакомый булькающий шепот на краю сознания. На его плечо ободряющим жестом легла ладонь Дара, и Андерс, глубоко вздохнув, последовал за уже скрывшимися в темноте лаза товарищами.
– Знаешь, Блондинчик, мне все это тоже что-то разонравилось, – ошарашенно проговорил Варрик, когда ломаный тоннель с неровным, изрытым выбоинами полом снова вывел их к руинам гномьей империи. По краям огромного зала со сложной планировкой текли каналы с лавой, и света от них вполне хватало для того, чтобы разглядеть устилавшие весь пол трупы.
Гарлоки, генлоки, тонкие, растопырившиеся длинными костлявыми лапами тела крикунов, массивные туши огров – этих было всего два, они лежали у дальней стены, прямо под искореженными воротами. Андерс сглотнул, ожидая волну тошноты, которая должна была накрыть его ещё полмили назад, но так и не ощутил ни малейшего неудобства. Разве что высокие потолки зала отчего-то давили на него куда сильнее, чем едва не касавшиеся волос своды гарлочьих тоннелей.
– Зато теперь мы точно уверены, что здесь творится та же самая Хрень, – удовлетворенно заметил Дар и, поймав почти гневный взгляд Андерса, примирительно улыбнулся: – Знаю, жалкое утешение – но все-таки лучше, чем никакого.
Твари, совершенно целые и невредимые, были так же безукоризненно мертвы. Дар с Рианом, поразмыслив с полминуты, подобрали одного из дохлых генлоков и сбросили его в лаву, но тот только завонял и вспыхнул, как и полагалось приличному трупу. Остальные на подобное никак не прореагировали, старательно прислушивавшийся Андерс не уловил ни единого всплеска сознания. И Завеса даже не дрогнула, когда Дар спалил нескольких мертвяков огненной бурей, тщательно вымерив количество маны, которым он готов был пожертвовать ради эксперимента.
Отголоски простенькой детской песенки, изрядно пожеванные эхом, в величественном гномском зале звучали так же нелепо, как Песнь Света – в портовом борделе. Вспомнив рассказы Сураны о том, чем в свое время закончилась для тогда ещё не Командора подобная несуразица, Андерс вмиг покрылся холодным потом и, споткнувшись о попавший под ноги генлочий труп, чуть не скатился кубарем по крутой узкой лестнице, темневшей за невысоким арочным проемом. Шедший рядом с ним Риан в последний момент поймал его под локоть и, едва он восстановил равновесие, перехватил посох для боя.
– Осторожнее, – с трудом выдавил из себя Андерс, усилием воли отогнав замелькавшие перед глазами тошнотворные картинки. Чутье Серого Стража, тогда, в Кэл Хироле, заходившееся истошным воем, по-прежнему молчало – как будто его и вовсе не было. Он медленно сделал глубокий вдох и уже почти спокойно предупредил: – Если увидите хоть что-нибудь напоминающее щупальца – немедленно отступаем. Нет, Дар, про маток я вам потом расскажу.
Хоук, к его удивлению, действительно закрыл рот и послушно кивнул, а затем запалил в свободной ладони файербол и шагнул вслед за братом. Варрик, оценив местность, пропустил близнецов вперед и лишь после этого скинул Бьянку с плеча. Андерс стиснул зубы, задавливая остатки мешавшего здраво мыслить страха, и обошел замершего на верхней ступеньке лестницы гнома, на ходу накладывая на Дара с Рианом поддерживающие ауры.
Песенка постепенно становилась отчетливей, Андерсу даже показалось, что мелодия ему знакома – однако он по-прежнему не мог разобрать ни слова, отчего жизнерадостный мотивчик, эхом катавшийся от одной стены к другой, звучал совсем уж жутко. Риан каким-то неуловимо кошачьим жестом наклонил голову к плечу, прислушиваясь, и вдруг озадаченно нахмурился, на его лице мелькнуло узнавание.
– Вот это уже действительно хрень, – констатировал Дар и, разом перескочив через три ступени, окликнул шевелившийся у подножия лестницы зловещий силуэт: – Сэндал!
От ответного протяжного «Приве-е-ет» у Андерса мороз продрал по коже.

Волевым усилием объявляю тут конец 10 главы. А то объем уже ого-го, а по плану на ГТ я ещё и до середины не дошел...

запись создана: 04.05.2013 в 23:46

@темы: творчество, тексты, Я, аффтар!, cat-person^_^, Следы в пыли, Dragon Age

---

*зло-зло-ярость-гнев-яд с клыков каплет*

А голова, между тем, болит аж до тошноты. Чертов спазм, чертова но-шпа, которая дома и один хрен не помогает.

Организм, харе выебываться.

@темы: тушковое

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ебаная бессонница. Лежишь, порноглюки смотришь, а назавтра опять сил на запланированное будет кот наплакал, и голова уже сейчас заранее болит.

И вроде и понимаешь, что злиться на себя ну вот совсем ваще бессмысленно, а перестать не получается. Отчего контрол-фрик в коше бесится ещё сильнее. Это все действительно ужасно глупо.

@темы: на данный момент в душе погода..., кошковое шипение, признание в ненависти, тушковое, Рры!, гей-парад тараканов

---

Щас смеяться будете.

КошЪ совершил открытие! КошЪ наконец понял, как же на самом деле должна выглядеть правильная эмульсия. Надо было просто взять масла раз в пять больше, чем уксуса, взбить венчиком - и вуаля, вот она, та самая консистенция, свойственная косметическим кремам и прочему аналогичному.

Уруру. КошЪ рад, кошЪ счастлив, кошЪ топырится и коша уже совершенно не ебет то, что по возвращении домой на него первым делом наорала сегодняшняя именинница. Как хорошо жить, дайте кошу ещё нового знания!)))

@темы: втупляя на себя любимого, про всё и сразу, ...его мать, свою мать и вообще любую другую мать. (с), за жизнь

---

*размышлятельное*

На самом деле надо бы как-то отучаться взваливать на себя ответственность (читай - вину) за все, начиная от всякой ерунды и заканчивая тем, на что я повлиять не мог по определению. Для некоторых рядомживущих личностей, у которых сегодня день рождения, это, конечно, очень удобно - но настал момент, когда кошЪ уже не может игнорировать то, насколько это мешает жить самому кошу.

Так что сегодня кошЪ нихуянеделает и очень постарается не грызться за это совестью. В конце концов, кошЪ имеет полное право время от времени понихуянеделать.

@темы: втупляя на себя любимого, черновластелинское, гей-парад тараканов

---

И все ещё пятнадцать минут между воплем будильника и тем, когда хватит сил все-таки выволочь себя из кровати.

КошЪ чувствует себя очень вампиром. Голодным до смерти эмоциональным вампиром, дохнущим без подпитки и уже почти издохшим, и в какую только бездонную дыру проваливается все, что у коша есть, раньше же ведь хватало... почти. Молчи о том, чего хочешь, иначе не преминут отобрать; впрочем, и отбирать-то нечего, а вампира, как и волка, ноги кормят.
Только вот ноги уже с голодухи отказывают.

Так что я там вчера нес? "Вечный", да?

Нет, двадцать минут. Хотел бы устыдиться собственного нытья, но на данный момент слишком себя ненавижу.

@темы: на данный момент в душе погода..., кошковое шипение, признание в ненависти, тушковое, нытное, за жизнь, гей-парад тараканов

---

...если дом тебе не защита...

Прослушать или скачать Bregan DErt Da Kapa Preta бесплатно на Простоплеер

читать

Если выпит сомнений сок,
По рукам пробегает ток,
На губах, в вопросе открытых,
Ядовитый пророс цветок!
В час, когда границы размыты,
Дух и плоть легки на подъем.
Если дом тебе не защита –
Выйди ночью, встань под дождем!

Посмотри в ночь глазами чужими,
Назови, назови лишь одно имя,
Отражая тоску и сушь
В зеркалах придорожных луж...

Коль дорога твоя длинна,
Сердце вскрыла ножом весна,
Выбрось все, что прежде ты помнил,
На границу яви и сна!
Если сердце плачет, как дышит,
От ночной отравы черно,
Твой святой молитву не слышит –
Хлопни дверью, выйди в окно!

Ты иди, все иди в танце по крышам,
Позови, позови, чтобы услышал!
Пусть играют сердцем в груди
LaCroix, Cemetierre a Samedy...

Струн натянутых тонкий звон,
И безумье проникло в сон,
Так ступай на зыбкие тропы,
Где не властен людской закон!
Где в лесу свистит каипора,
А в зрачках пляшет лунный луч...
Если Бог тебе не опора –
Хлопни дверью, выброси ключ!

И зови, вновь зови, что остается?
Горсть земли, след в пыли, камень в колодце...
Тихо в воздух скажи: "Прощай!" -
Сделай шаг и Его встречай...

И зови, вновь зови, что остается?
Горсть земли, след в пыли, камень в колодце...
Тихо в воздух скажи: "Прощай!" -
Сделай шаг и Его встречай!
(с) Канцлер Ги

@темы: простотак, на данный момент в душе погода...

---

Итог: пить надо меньше, всмысле, ваще, вот совсем ваще не пить; а на концерты надо ходить с кем-нибудь. А то коша начинает нести.

А египтяне верили, что у каждого из них по нескольку душ, а сердца неправедных пожирает бог с головой крокодила. Чтоб я его имя помнил.

И почему-то думается, что у Сета-пустынника, воплощения всего, что есть враждебная стихия, должны быть очень мягкие и нежные ослиные ушки.

И что кошЪ не первый год страшно хочет себе статуэтку танцующего Шивы, но все попадающиеся кошу на глаза корявы настолько, что узнать в них Шиву можно только по ценнику, и это ужасно обидно.

И что коший ник, некогда собранный совдеповским методом из двух прежних, унаследовал части, означающие "Вечный" и "Мрак" - но в обыденно-привычном, домашнем, остается только "вечный". Смешно, не правда ли?

@темы: простотак, на данный момент в душе погода..., черновластелинское, про всё и сразу

---

У висков твоих бьются пламенем рыжие косы, отец змея. На лице твоем улыбка, родитель волка.
Тебя клянут и тебя восхваляют, ты вдыхаешь жизнь в мечи, ты пожираешь принесенное мечами. Ты не говоришь ни слова лжи, осквернитель истины.
Тебя клянут и тебя восхваляют, в устах твоих яд, в глазах твоих смех, под пальцами твоими благо прерождается в гибель. Быть тебе проклятым и отверженным, добро твое принято и забыто, и боль твоя дробит по радуге восемью копытами.
Быть тебе проклятым и отверженным, муж тысячеименный, в устах твоих брань, в ладонях твоих огонь, в смехе твоем горечь. Словом её, мудрой в безумии, скован и связан, знанием её, за троих говорящей, согнут и выкован.
Скован и связан - чешуей и мехом, кожей двуцветной...

И в ладонях лежит неподатливо румпель Нагльфара.

запись создана: 12.05.2013 в 21:32

@темы: простотак, тексты, игры с Высшим Разумом

---

В царстве твоем тихо и темно, боже, в царстве твоем колышутся молчаливые тени и бледные лепестки дурманной травы. Там, наверху, им придумывают имена, называют словами каждую, словно названное враз станет - познанным. Ты бы улыбнулся, боже, если бы мог, если бы улыбка твоя хоть чем-то отличалась от не-улыбки.
У входа сидишь ты незрим, острозубый, костедробитель, и взор твой многократен, и внушает ужас.
У входа ждешь ты, раскрыв ладони, и чужой взор рисует на них мозоли от весла, и утихает спокойствием, придумав в незнакомом привычное.
Горой вздымаешься, лежишь океаном, бездонной бочкой ждешь - и ступаешь по острым камням сотней босых ступней, хрустишь полусотней хребтов под тяжестью полусотни кувшинов, роняешь скупую мужскую слезу вослед бесплодному труду, кусаешь распухший язык, неумолимо забывая прежние походные хитрости.
Там, наверху, бряцают бронзой шлемоблещущие мужи, тянут пряжу добродетельные жены; там, наверху, бушуют воды и грохочет небо, и малые и великие падают ниц и совершают гекатомбы; там, наверху, от твоего взора расточаются слабые и содрогаются сильные, а мудрецы умолкают, склоняя беспокойные головы.

В царстве твоем тихо и темно, боже.

@темы: простотак, тексты, игры с Высшим Разумом

---

попутное

Долго думал, но на концерт все-таки пошел. Очередной клуб в очередных ебенях, притаившихся в самом центре города - но как-то настолько созвучный, что кошЪ подумал даже мысль как-нибудь зайти туда просто так, безотносительно Канцлера. Голая кирпичная кладка, выгнутые дугой своды, напоминающие то ли романские церкви, то ли подвычищенную канализацию... КошЪ забился под самый верх, снова задумался, как же коший страх высоты сочетается с манерой вечно залезть куда-нибудь на верхотуру, и засел там. На высоком барном табурете, ага.

А по дороге кошЪ, весь день не вспоминавший о еде, неожиданно обрел неплохой кусок мяса и какую-то любопытную многокомпонентную булочку. Ну и заодно отметку в памяти о том, где можно неплохо перекусить.

Абсент упорно напоминает кошу какую-то противную микстуру от кашля. Увы, он достаточно мощная штука, и от этого не спасает ни ананасовый сок, ни тот сиропчик, который там входил в состав коктейля.

Наносное воодушевление отваливается, и чем дальше, тем больше кошЪ напоминает себе себя условно-любимого; кошЪ уже не рвется в порыве дурного энтузиазма к самой сцене, и не ловит каждое слово уже известных шуток, а со спокойной душой забивается в дальний угол и просто слушает музыку, прихлебывая свой... в этот раз микстурку.
И немножко жаль, но - кошЪ никогда толком не умел веселиться, так чему удивляться?

Кстати, а никто не хочет с кошем на Iron Maiden? Кошу казалось, кошЪ слышал рекламу про июль.

@темы: втупляя на себя любимого, на данный момент в душе погода..., за жизнь, в кои-то веки об общественной жизни

---

А между тем, меня, кажется, догнали те три часа под струей кондиционера. Хорошенькая получается сцепка ассоциаций на слово "свидание": холод, скука, усталость, физические последствия и, как закономерный итог - "бессмысленно проебанное время". КошЪ пересмотрел картину мира: двадцать семь лет безо всяких свиданий - это не печально, это свидетельство имевшейся у коша, но прежде не поддававшейся осмыслению мудрости.

Впрочем, даме следует сказать спасибо: благодаря ей кошЪ выяснил, что сэндвичи в "Идеальной чашке" чудовищно невкусны, а также излечился от острого приступа тактильного голода, в силу чего сэкономил от 4200 до 4800 рублей, а может, и больше. И, вероятно, сберег себе ещё многавремени, которое мог бы впустую проебать на метод ненаучного тыка по слишком большой выборке.

@темы: втупляя на себя любимого, чёрный юмор мироздания, режим наблюдения, кошковое шипение, тушковое

---

Ну мало ли

Товарищи питерцы, а есть ли желающие сходить сегодня с кошем на концерт Канцлера Ги?..

@темы: объявления

---

Техническое

Аск.фм меня разлюбил. Вотсафсем. Не грузится, сцуко.
Энн, в чаях я не то чтобы разбираюсь... Просто когда-то меня сильно задолбали воплями "как можно пить столько кофе, пей чай!" - а обычный черный чай (а тем более из пакетиков) мне не нравился вот совсем. Я вспомнил, что были (и есть) у фирмы Форсман всякие смеси, которые мне сильно нравились, и принялся исследовать. И до сих пор этим занимаюсь.
Касаемо же посоветовать... Уточни? Черный чай, зеленый (зеленого посоветовать не смогу, не пью его), смесь зеленого с черным (тоже попробовал один раз, решил, что не для меня)? Если в общем - рекомендую сеть магазинов "Кофейная кантата", придешь, все расскажут, покажут, дадут понюхать и ваще.

Кстати, треккер русской экспресс-почты меня тем же макаром уже третий день не любит. Я нимношко волнуюсь. В прошлый раз контора сработала отлично, но все эти пересылки всегда так переживательны... Спасибо Почте России за наши побитые нервы, да.

@темы: техническое

---

Когда-то давно, когда кошЪ ещё писал стихи, не раз случалось так, что он, глядя на написанное за полгода, за год до, почти пугался и начинал гадать - как мог он знать то, что ему ещё только предстояло почувствовать. Даже если это была лишь пара фраз - но всегда питавшего слабость к точности определений коша расплющивало этой самой невозможной точностью. Было неуютно: кошЪ рано перестал обольщаться насчет участи пророков, даже пророков молчаливых.

Ничто не ушло; хотя кошЪ, рассудительный и куда более критичный, отучился к этому прислушиваться. И снова - всего лишь мелькнувшая в собственном текстике пара фраз, идеально описывающих ситуацию.

И проблема не в том, что кошЪ не знает, как её изменить. Неизвестно - а нужно ли?..

@темы: почти безадресное, так, подумалось, втупляя на себя любимого, сам с собою тихо я веду беседу..., гей-парад тараканов